Роман с закрытыми глазами, или Каждое мгновенье о любви Эйр Ирина
Тело Алехандро дрожало, его температура поднималась. Он не мог оторвать взгляд от картины, но и не мог на неё смотреть. Внутри всё сжалось, сердце начало биться часто, как будто чувствуя что-то. Картина вновь пробудила самые потаённые чувства в душе Алехандро, названия которых он не знал, но тело переживало сильнейшие ощущения. Его трясло, скручивало, кидало в жар и перехватывало дыхание. Было ощущение, что в теле протекали какие-то процессы, течение которых Алехандро не мог остановить. Он чувствовал, что она где-то рядом. Картина была пропитана её запахом и её неясностью. Алехандро прижал картину к лицу, и ему показалось, что Стефанель касается его. Как же это прекрасно! Нет ничего лучше на свете! Алехандро сидел долго на песке, прижав к себе картину. Может, час, может, день, а может, неделю. Быть может, он уснул и видел прекрасные детские сны, в которых мама качала его на руках и целовала его румяные щёчки. Искреннее счастье мальчика, ещё не вступившего во взрослый мир, – счастье, в котором его любили просто так, просто потому, что он есть, и ничто не могло отнять у него эту любовь.
Тропинка была увита растениями и пахучими травами. Куда она вела? Пробираясь сквозь лес, заслоняя лицо от колючих веток, Алехандро шёл… Просто шел по зову сердца. Да, в этот раз он был уверен, что его вело именно сердце. Всю свою жизнь им руководило что-то другое или, быть может, кто-то другой, но уж точно не сердце. Он шёл и пытался вспомнить момент, когда из весёлого и ласкового мальчика, так любимого всеми, он превратился в Суфримьентос, живущего лишь на страницах своих рассказов. Он уже давно не был Алехандро, он был героем своих рассказов. Вся его жизнь была лишь в книге, поэтому его и приводило в бешенство то, что он не мог больше писать. Жизнь остановилась. Алехандро умер уже давно, а Суфримьентос погиб с появлением Стефанель. Да, действительно, он был мёртв. Да, действительно, девушки приходили с ним прощаться. Самое странное и страшное было в том, что те девушки его не ненавидели, они прощались с ним с любовью. Алехандро было бы намного легче, если бы они его ненавидели и проклинали самыми последними словами. По крайней мере, это ожидаемо и нормально, и в этом случае он бы ощущал себя живым. Мир Алехандро перестал быть ожидаемым и нормальным, именно это и пугало. Это и давало ощущение гибели. Он не знал, за что зацепиться, чтобы удержаться. Единственной соломинкой могла стать Стефанель. Не было никаких сомнений, что именно её картину он держит в руках. Как мастерски он мог интерпретировать её картины раньше, всегда попадая в точку! Какими они казались близкими и знакомыми! Об этой же работе Алехандро боялся даже задуматься. Ему казалось, что она адресована именно ему, и что её послание – если он его прочитает – навсегда изменит его жизнь. Алехандро же не понимал, что есть его жизнь, он потерял фундамент. Он потерял ту призму, через которую он преломлял мир. Держа картину в руках, молодой человек не решался найти тот угол преломления, через который она ему раскроется. В голове кружили образы: девушки, вороны, встреча в Биаррице, танцы на Берридасе – сколько всего он пережил за последнее время. Ему казалось, что он прожил целую жизнь, какую-то другую жизнь, где ему периодически было необыкновенно хорошо, где он хоть и мельком, хоть и не надолго, но ощущал себя дома, где было тихо, тепло и спокойно. Кружится голова, ощущение, будто воздух разряжен. Вдалеке кричат чайки. Пахнет морем.
Алехандро пересёк остров с одного берега на другой – путь неблизкий, но он этого не заметил. Западный берег не похож на восточный. Здесь нет песка, кругом одни скалы, которые отвесно падают в море, разрезая его на части. На побережье располагался небольшой город, всего несколько домов, торговая площадь и небольшой костел. Когда Алехандро вышел на главную площадь, люди оглядывались на него и сторонились. Он посмотрел на себя и осознал, что его одежда настолько истрепалась, что он, можно сказать, был совсем голый. В этот момент рассудок вернулся к Алехандро, и ему стало неловко, он хотел провалиться под землю от стыда. Он осознал, что абсолютно не знает, где находится, и понятия не имеет, где его яхта.
– Простите, кажется, я заблудился. Вы не подскажете, как называется это место, – смущённо обратился он к прохожей.
Девушка недоверчиво на него посмотрела и, сделав несколько шагов назад, ответила:
– Санто Крузо. А что вы ищете?
– Хороший вопрос, – ответил Алехандро.
Девушка отступила ещё на пару шагов.
– На песчаном берегу в местечке Доменико находится моя яхта. Вы не подскажете, как мне туда попасть?
– Доменико – это противоположный берег, – настороженно ответила девушка, – километров пятьдесят отсюда…
– О Боже, я прошёл пятьдесят километров! Ну и видок у меня сейчас, наверное!
– Да уж… А куда вы шли? Может, я подскажу.
– Понимаете, я ищу одну девушку… Я абсолютно точно знаю, что она на острове… Я это чувствую…
– Теперь понятно, почему у вас такой вид, – улыбнувшись, ответила девушка. – Любовь?
– Любовь? – нахмурившись, вопросительно повторил Алехандро.
– Ну да! Только любовь может заставить человека бросить яхту и пройти пятьдесят километров пешком без сна и еды.
– По-моему, любовь – это когда счастье, – ответил Алехандро. – Вы считаете, что у меня счастливый вид?
– Хм-м-м, вы правы, – оглядев Алехандро, ответила девушка.
Кажется, в этот момент понятийный мир этой девушки тоже дал трещину. Она погрустнела и не хотела больше разговаривать.
– Чтобы вернуться в Доменико, Вам нужен автобус номер десять. Остановка вон там, – она указала на противоположный край дороги.
– Спасибо.
– Зачем вы её ищете? – уже собираясь уходить, спросила девушка.
– Я не знаю зачем… Но точно знаю, что должен её найти.
– Удачи!
Девушка развернулась и медленно стала удаляться.
– Стефанель! – крикнул Алехандро, когда девушка была уже метрах в десяти от него. – Её зовут Стефанель!
Девушка остановилась. Алехандро догнал её и, с отчаянием глядя в глаза, спросил:
– Вы её знаете?
– Она живёт в последнем доме у западного мыса, – немного дрожащим голосом сказала девушка.
– О Боже! – прошептал Алехандро и упал на колени.
Западный мыс был удивительно красив. Он был покрыт апельсиновыми рощами и живописными скалами, возвышающимися над морем. Здесь природа была более дикая и первозданная в отличие от ухоженных пляжей восточного берега. Именно в этом месте арендовала маленький домик Стефанель. Её домик был действительно крайним, поэтому с террасы открывался удивительный вид и на рощу, и на скалы, и на море. В этом месте почти не было людей, зато было огромное количество певчих птиц, которые вили свои гнёзда в роще. Стефанель ежедневно писала картины на plain air, впитывая в себя послания природы и отражая их на холсте. Её основной темой по-прежнему были люди. Только стиль, колорит и манера написания сильно изменились. Мазки были более чёткие, краски более насыщенные, а сюжеты более смелые и честные. Да, именно честные. Стефанель обрела на острове то, что она искала так долго – честность с собой и с окружающими. Здесь она разрешила себе быть только собой, запретив претворяться и лгать, как это приходилось делать в её старом мире. Это придало ощущение необыкновенной лёгкости бытия и любви. В своих картинах она не боялась выражать себя до последней капли краски на кончике кисти. Она часто смешивала, казалось, не сочетаемое, объединяя их единой темой и идеей, превращая в гармонию. На её картинах можно было встретить сказочных персонажей и диковинных животных, изображённых несуществующими в природе красками. Каждая работа аллегорически отражала то или иное переживание человека. Картины привлекали внимание, их можно было разглядывать бесконечно, находя новые мысли и идеи. Стефанель была абсолютно счастлива в своём мире.
Было раннее утро. Стефанель без одежды вышла на террасу, чтобы полюбоваться восходом за чашечкой ароматного кофе с ванильным пирожным. Она любила быть обнажённой, чтобы каждая клеточка тела соединялась с Вселенной, пропитываясь её кислородом. Прекрасное, светлое утро! Великолепный, золотистый восход! Вдалеке прокаркали две вороны, на мгновение нарушив тишину, и снова тишь. Море спокойное, прозрачное, не колышется. Никого до самого горизонта. Стефанель любовалась пустынным морем. Она находила в нём особую мудрость. Однако тишина показалась в этот раз какой-то нарочитой, будто перед грозой. Странно, на небе ни облачка. «Может, ветер принесёт разом тучные грозовые облака и грянет гром. Уж слишком всё вокруг тихо. Не слышно даже птиц», – размышляла Стефанель, глядя вдаль.
- Тишина – это просто воздух,
- Но немного другого состава,
- Накрывает, как белая простынь,
- И блокирует звуков накаты.
- Под таким неземным покрывалом
- Остаёшься один на один ты с собой,
- Мир молчит в этот миг, не мешает.
- Существует лишь голос твой.
- Если страшно от этого звука,
- Значит, голос тебе незнаком,
- Он чужой для тебя, только шум он,
- Смешан, скрыт средь мирских голосов.
- Тишина – это просто воздуха,
- Расширяется, что и дышит,
- Пропускает она чистый голос,
- Тот, что в звуках мирских не услышишь.
Вдруг средь этой тишины из-за скалы появилась белая яхта. Это был Алехандро. Он был красив и элегантен, а яхта была покрыта красными розами. Стефанель сразу его узнала. Не думая о том, что на ней нет одежды, она побежала через рощу навстречу ему. Лицо её сияло радостью.
Алехандро привязал яхту и шагнул на берег навстречу Стефанель. Тепло, спокойно, правильно. Стефанель с разбегу бросилась к нему в объятия, и он её обнял. Она была такая же теплая, такая же ароматная, такая же живая. Прижимая к себе Стефанель, Алехандро отчётливо почувствовал, что от неё пахло жизнью. Именно этот запах давно утерял Алехандро. Ощущение дома снова вернулось в его сердце, которое теперь улыбалось.
– Какое прекрасное утро! Поехали, покатаемся по морю, – ласково глядя в глаза, сказал Алехандро.
– Поехали, – нежно прошептала Стефанель, погружая его в свои спокойные морские глаза.
Алехандро накинул на плечи Стефанель белую рубашку, и они поплыли вокруг острова. Сначала были только скалы, потом они сменились песчаными пляжами. Вот мимо проплывает Берридас. Он, как всегда, был полон людей различных альтернативных движений. С пляжа доносились звуки барабанов. Сколько приятных воспоминаний связано с этим местом. Берридас стал маленькой, но очень насыщенной жизнью для молодых людей. Дальше – большое количество туристических пляжей. Алехандро крепко прижимал к себе Стефанель. В эти минуты он чётко знал, что он действительно Алехандро, в котором ещё теплится огонёк жизни. Когда он проплывал мимо пляжа, где он споткнулся о камень и упал, в его памяти всплыла картина. Алехандро спустился в каюту и принёс картину.
– Как ты считаешь, что изображено на этой картине? – спросил он, показывая её Стефанель.
Стефанель вздрогнула.
– Где ты её нашёл?
– Она свалилась на меня на этом пляже, – Алехандро кивнул в сторону берега. – Это дело твоих волшебных рук, верно? – поцеловав руки Стефанель, спросил Алехандро.
– Да… Я думала, что её потеряла. Я писала вечером на пляже, почти в темноте, почти не различая цвета и движений кисти. Было ощущение, что кто-то водит моей рукой по холсту. Я периодически закрывала глаза и продолжала писать по велению сердца. Это было незабываемое переживание. Несмотря на то, что я почти не видела того, что пишу, я чувствовала сюжет. Он развивался с каждым взмахом кисти. Хотя я не видела красок, я была уверена в том, что выбираю однозначно нужные цвета. Думаю, именно такое состояние называют посланием свыше или высшим вдохновением, когда ты являешься лишь проводником некой информации, которую Вселенная хочет передать людям. Со мной это случилось впервые. Это настоящее ощущение счастья, блаженства. Я не замечала времени, температуры воздуха, – не было ничего вокруг, только энергия, которая движет рукой. Когда я закончила, то чётко почувствовала этот момент, было ощущение мягкой наполненности, радости и тепла внутри. Луна к тому времени уже взошла, и я смогла разглядеть рисунок при её магическом тусклом свете. Передо мной открылся странный ремейк фрески Микеланджело «Рождение Адама». Откуда бы это могло прийти мне в голову? В общем-то, было ощущение, что сюжет лёг сразу на холст, миновав мой мозг. Не успела я разглядеть деталей, как вдруг подул сильный ветер, и картина вылетела из рук. Мне не удалось её найти, хотя я потратила на поиски всю ночь и утро следующего дня. Я долго размышляла над её содержанием, но оно мне не открывалось, – Стефанель замолчала на несколько минут. – В ней определённо заложен тайный смысл, который мне не было дано понять в тот момент, – продолжила она.
Стефанель откинула голову назад, положив её на плечи Алехандро, и вытянула руки в стороны и чуть вверх:
– Кра-а-а-а-а-а-а-а! Я лечу! – прокричала Стефанель.
– Так что же там изображено? Сейчас ты понимаешь её смысл? – настойчиво спросил Алехандро.
– Да, теперь при дневном свете всё стало абсолютно ясно. Подобно Адаму, получившему жизнь от Бога, на данной картине человек протягивает руку, чтобы получить свет от этой нарядной вороны, и в нём зарождается жизнь, – смеясь, сказала Стефанель. – По-моему, всё очень наглядно!
Она звонко засмеялась. От этих слов почему-то по телу Алехандро пошла холодная волна, закружилась голова, и в животе начал разгораться огонь.
– Ты считаешь, что я мёртв? – ледяным тоном спросил он.
– Ты считаешь, что послание картины адресовано тебе? – неясно сказала Стефанель.
При этих словах Алехандро резко развернул Стефанель лицом к себе.
– У-у-у, да ты взволнован! Значит, тебе виднее, что на ней изображено! – серьёзно, но спокойно сказала Стефанель.
– Меня бросает в дрожь от этой картины, – оттолкнув Стефанель, ответил Алехандро. – Меня лихорадит, когда я на неё смотрю! Меня лихорадит, когда я думаю о ней и о её смысле! – голос Алехандро переходил на крик. – Как будто моё существо сопротивляется пониманию, как будто это то, чего не должно быть в моей жизни, что ломает мою жизнь и пытается повернуть в другую сторону. Меня лихорадит, когда я думаю о тебе. Ты – это то, что не должно существовать в моей жизни! Ты – это то, что её ломает! – Алехандро кричал. – Ты – это то, что лишило меня покоя и сна! Я не знаю, как мне жить! У меня не получается жить, у меня ощущение, что я не владею собой и своей жизнью. Самое страшное то, что я не знаю, как жить без тебя. Самое страшное в том, что мне хорошо и спокойно только с тобой. Именно это спокойствие, когда ты рядом, и пугает. Ты считаешь, что я мёртв! Ты считаешь, что призвана вселить в меня жизнь, возомнив себя Господом Богом! Так вот знаешь что! Ты не Господь Бог, ты – демон! Да-да, демон! Ты явилась ко мне, маня своими драгоценностями и богатым оперением, чтобы навсегда забрать мою душу! Браво! Поздравляю, миссис Люцифер, у тебя это блестяще получилось! Моя душа у тебя, если ты её ещё не продала взамен на свой талант! Что ж, радуйся, коли так! Продолжай обманывать людей, внушая им то, что ты необыкновенная, мудрая и всё знаешь! Ты права, меня нет, я умер! Моя душа на твоих картинах – вот она эта связь, о которой ты говорила! Ты размазала мою душу по своим холстам и сейчас счастлива и любима публикой! Конечно, картины ведь настоящие, живые, про них говорят «есть душа»! Ха-ха-ха! Всё верно, конечно, есть! Теперь я убеждён, что все гении продают душу дьяволу в обмен за свой талант. Только ты пошла дальше! Ха-ха-ха! Мудрее! Тебе было жаль продавать свою душу, и ты решила продать мою, решив, что мне она не нужна. С чего ты это решила? Ты всё про меня знала, ведь так!? Решила, что я не нужен ни миру, ни себе. Выбрала самую слабую жертву!
Так вот, я скажу тебе, что ты ошибалась! Я любил свою жизнь, и мир любил меня и мои рассказы! Ты у меня отняла всё! Я искал тебя по острову – не знал для чего! Теперь я чётко понимаю это! Ты забрала мою душу, а сейчас я заберу твою!
Алехандро в бешенстве кинулся на Стефанель, сорвал с неё рубашку и принялся ей яростно душить девушку. При этом Алехандро не мог смотреть на неё. Её глаза были по-прежнему глубокими и спокойными, как море за бортом, в них читалась надежда на сострадание и понимание. Она сначала пыталась кричать: «Алехандро, я люблю тебя! Мне трудно дышать!» Но он был глух и слеп, он повернул её спиной к себе, чтобы не видеть её глаз. Стефанель билась в его руках, пытаясь ухватиться за жизнь, но руки Алехандро сильно перетягивали рубашку, обвитую вокруг горла девушки. Вскоре тело Стефанель ослабело и без жизни упало под собственным весом. Лицо Алехандро было красным от ярости и усилий. Он отпустил натяжение и позволил телу упасть к его ногам, потом упал на колени и сам, накрыв собой ещё тёплую Стефанель. Снова воцарилась тишина. Прошло несколько минут. Два тела, мёртвое и живое, недвижимо лежали друг на друге на яхте, покрытой красными цветами. Вокруг только море, вокруг только небо и берег где-то вдалеке. Алехандро решительно встал, в его глазах был холод, взгляд замер. Он поднял обнажённое тело Стефанель и, не глядя на неё, выбросил за борт. После этого, не оглядываясь, он пошёл к штурвалу и придал яхте полный ход вперёд к берегу.
Что же произошло с Алехандро дальше? Детали неизвестны. Его след был утерян. Спустя несколько месяцев после смерти Стефанель его тело было найдено дома на полу. В крови содержалась большая доза кокаина. Когда стали искать наследников его имущества, то единственным претендентом оказался дальний родственник Серджио, который проживал на Сицилии. Серджио был бедным монахом в небольшом монастыре в Агридженто, и о наличии родственника-миллионера в Испании он едва ли знал. Как-то, когда он ещё был «в миру», его мать промолвила между делом о том, что есть, мол, некий Алехандро, которого никто из его итальянских родных ни разу не видел, но который, по слухам, был сказочно богат и эгоистичен. Когда Серджио узнал, что на него ниоткуда вдруг свалились миллионы, то чуть не умер. Причём по какой причине: от счастья или печали – он оказался на пороге Поднебесной, Серджио не понял. Тем не менее, отдышавшись и придя в себя, он вдруг передумал завершать свой путь по направлению к Спасителю, а собрал чемоданчик и отправился в Испанию. По приезде, обойдя владения богатого умершего родственника, Серджио не мог промолвить ни слова, у него подкашивались коленки. Когда он, невероятно утомлённый экскурсией по своему имению, присел за письменный стол и просто так машинально отодвинул нижний ящик, он обнаружил стопку рукописей. Серджио принялся читать. Чем больше он читал, тем напряжённее становилось его лицо, и тем реже было дыхание. Дочитав до конца, Серджио будто окаменел, не в силах пошевелиться. По щеке покатилась слеза. Набожный Серджио сел на колени, закрыл глаза и стал усердно молиться Деве Марии и всем святым, кого знал, о спасении души умершего и о направлении его души по пути истинному. Серджио молился ровно один день и одну ночь. Окончив молитву, его лицо воссияло. Во время молитвы бедный монах, как ему показалось, услышал глас Божий, повелевавший основать монастырь во имя любви, чтобы все ищущие, нашли её в этом месте.
Так тому и быть. Аминь.
…они мелькают передо мной день и ночь. Меня это сводит с ума. Стоит мне закрыть глаза и погрузиться в сон, как они приходят ко мне и начинают обнимать и целовать меня. Они говорят, что всегда будут любить меня, несмотря ни на что. В голове кружатся образы и фразы: «Милый, я так тебя люблю… Ты навсегда в моём сердце… Несмотря на то, что мы не можем быть вместе, я всё равно люблю тебя… Любовь не знает расстояний, условий, времени и преград… Любимый, родной, хороший… Милый… Думаю о тебе… Только ты… Спасибо за любовь…» Кругом лица, сплетения рук, смешение запахов, прикосновений и голосов. Сколько их было в моей жизни, – все приходят ко мне и говорят нежные слова. Пять… десять… двадцать… пятьдесят… Лица смешались, я сбился со счёта! Какие они все красивые и юные! За какие провинности я обрушился им на голову? Какие провинности? Они просто ангелы, сама чистота и добродетель! А кто тогда я? Я улетаю… всё плывёт перед глазами…
…О Боже! Что это за болезнь со мною приключилась! Я схожу с ума! Когда я открываю глаза, то вижу Её. Она стала белой вороной. Почему она изменила цвет своего оперения и сняла все украшения? Она ничего не говорит. Стоит мне приблизиться к ней, она исчезает. Её взгляд остался прежним – тихое, спокойное и ласковое море. О, как нежны были её руки! Как прекрасен был её запах, я в нём тонул и забывал себя. А может, наоборот, находил. Почему она со мной не говорит? Я кричу, чтобы она меня услышала, я молю, чтобы она меня простила, но она меня не слышит! Всё, что мне нужно, это её прощение, это её любовь или проклятие, если она меня ненавидит! Честность! Её лицо мило и приветливо, будто она меня по-прежнему любит! Как это возможно! Почему они меня любят? Почему они меня не проклинают? За что меня можно любить, когда я самым бесчеловечным образом отправил столько невинных девушек на тот свет! Я не достоин их любви, я достоин проклятия! Они должны с небес наложить на меня проклятие, чтобы я всю жизнь страдал в нищете и гонениях и чтобы умер в лесу, разорванный дикими животными, а потом был съеден падальщиками. Я не могу принять их любовь, она меня унижает. Да, я понял, любовь моих жертв меня унижает. Они, святые, делают мне, убогому, снисхождение, проявляют добродетель. В общем-то, это правда – я убогий. Но нет, мне не нужна их любовь, мне не нужно ваше благородное сострадание и пожертвование! Если вы не способны быть честными с собой и выбираете играть в благородство, то я достаточно силён, чтобы быть честным.
Проклинаю себя от своего и от вашего имени! Проклинаю свою душу! Пусть она никогда не будет любимой! Мне не нужна ничья любовь – я её не достоин…
…кажется, я лечу вниз… подо мной море… пахнет морем и холодом… точка.
Часть третья
«Раскрой сердце всему существу, всей жизни, всем переживаниям, всем людям и себе самой. Тогда действительно полюбишь».
К. Дж. Джоул
Запах моря, солнце, загорелые и счастливые люди – это именно то, что нужно было Афродите, чтобы убежать от мест, напоминавших о Патрике. Ей было просто необходимо сменить обстановку и посмотреть на море, искупаться в лучах ласкового солнца, поговорить с облаками. Залечить глубокую рану и вернуться в себя.
Она летела над морем и не могла отвести взор от барашек, резвящихся на глади воды. Они поочередно напрыгивали друг на друга, а потом отбегали назад и прятались под водой. Казалось, звери играли в салки. Среди них был самый большой барашек, тот ещё задира. Он без устали нападал на своих друзей, заставляя их глубоко занырнуть под воду, а потом и он растворялся в пучине, будто его и не было. Афродите казалось, что барашки весело подмигивали, как бы заигрывая с ней, отчего на её лице появилась улыбка. Вдруг самолёт влетел в тучное облако, которое скрыло от глаз девушки эти игры. Она снова осталась одна, без своих новых друзей. Образ Патрика был по-прежнему с ней повсюду. Звучал его голос, был слышен запах, а губы хранили вкус его поцелуя. Поскорей бы прилететь. Здесь, в замкнутом пространстве, одной было особенно тяжело. Если вдуматься, то она и не была одна, их было двое – Она и Он остались наедине друг с другом без права бегства на долгие часы полёта. Афродита разговаривала с Патриком, а он молчал. Она пыталась рассмешить его, а он не смеялся. Она плакала, а он не реагировал. Она кричала, пела, выла, умоляла – безрезультатно. Его молчание было невыносимо, чудовищно. Его образ никак не покидал её, он был необыкновенно плотным и живым. Да, Патрик жил в ней, выместив часть её самой, а может быть, и не часть. Афродите казалось, что он вытеснил её полностью, что её не было. Она чувствовала себя вновь маленькой девочкой, забившейся под стол в тугом клубочке, прячась в слезах от боли и обиды на родителей. Не было возможности вылезти из-под стола, там опять будут ругать в самое сердце, до боли, до крови – ни в коем случае нельзя вылезать из убежища. В таком тугом клубочке, сжавшись до судорог в мышцах, Афродита пребывала весь полёт. Под тёмными очками без перерыва текли слёзы, выливая боль, отчаяние и все жизненные эмоции наружу. Она молилась, чтобы вместе со слезами из неё вылился его образ. Мечтала забыть его, выплакав всю жидкость до конца. Этот слёзный дождь стал предвестником урагана, который начинал накручивать воронку в области живота.
В первый же день по приезде Афродита пошла на пляж, настроение было паршивое. Внутри ураган набирал силу. Как ни удивительно, но её внешнее окружение абсолютно совпадало с внутренним. Дул сильный ветер, лил дождь, и шторм яростно накручивал на себя серое море. Было ощущение, будто внутренний ураган Афродиты беспощадно закручивал в свою воронку всё счастье окружающего мира: и голубизну моря, и яркое солнце, и бездонное высокое небо, и весёлых людей на пляже, и заводную музыку – всё превратилось в сплошной ураган серо-коричневого цвета. Девушка сидела на лежаке одна на пляже, укутавшись в полотенце, чтобы не замёрзнуть. Да уж, хуже некуда. И надо было лететь за тридевять земель, чтобы вот так мерзнуть на пляже. По щекам девушки покатились слёзы, они тут же смешивались с солёным дождем и соединялись с движением серо-коричневого урагана. Казалось, будто настоящая красота, счастье и любовь этого места недоступны для девушки. Будто что-то не допускает её прикоснуться и вдохнуть это счастье полной грудью, стать частью его. Счастье закрыто, заморожено, недоступно. Небо, серое и тяжёлое, скрывало свою голубую истину. Море бурлило и пенилось, не позволяя погрузиться в свою мудрость. Солнце без просвета скрыто за небом. Вот такой нарисовался пейзаж – всё не так, как ожидала Афродита. Девушке казалось, что ураган вобрал в себя все последние капли радости и счастья. Осталась только тяжелая, давящая и крутящая серо-коричневая масса, которая продолжала засасывать все остатки Богини, Любви и Красоты. Афродите казалось, что она на самом дне, на самом краю, что больше не может.
Девушка просидела на холодном безлюдном пляже, закутавшись в полотенце, дотемна, глядя в одну точку где-то в области горизонта. Афродита не могла ни о чём думать, мыслей не было, не было и ощущения времени. Когда стемнело, она пошла в бар, взяла бутылку рома и вернулась на тёмный пустынный пляж. Ночью шторм особенно страшный. Не видно границы между чёрным и бурлящим небом и таким же чёрным и бурлящим морем. Небо отражает море, а море отражает небо и вместе они сливаются в единство пугающей, серо-коричневой безграничной массы. Будто там, где начинается моренебо, начинается пропасть – стоит ступить, и ты пропал.
Афродита сидела на мокром песке, рыдала и пила. Алкоголь лился по венам и артериям, переливаясь в мельчайшие сосуды и доставляя боль и горечь до каждой клетки, до каждого органа. Всё. Казалось, не осталось ничего, кроме серо-коричневого урагана. Больше нет сил. Афродита уснула.
Ночью ветер ещё больше усилился. Дождь шёл сплошной стеной, которая была настолько плотна, что, подобно бетонной стене наглухо закрывала всё, что было за ней. Деревья ломало под грузом ветра. Море бурлило и пенилось. На фоне этой картины, будто воссозданной из поэмы Данте, на небе пели ангелы. Пели песню катарсиса. Их песня была еле слышной, но всё же, прислушавшись, можно было уловить нежную и добрую мелодию среди всеобщего разрушительного пейзажа. Небесное хоровое сопровождение создавало атмосферу торжественности и значимости морской бури и урагана. Будто ангелы благословляли природу, давая ей силы не сломаться и внушая уверенность в светлом будущем.
- Мы песню поём во храме Вселенной,
- Та песня несёт земле очищенье.
- Пусть будет неясна она, будет светла,
- Пусть ищущим путь свой покажет она.
- А-а-а-а-а. А-а-а-а-а. А-а-а-а-а-а-а-а.
Афродита открыла глаза ранним утром, когда было ещё темно. В теле ещё жил и правил балом с фейерверками ром, болела голова, не было сил пошевелиться. Не было мыслей. Афродита встала и в бессознательном состоянии пошла к бурлящему морю и упала в него. Она чувствовала, как вода покрыла её тело с головой. Несмотря на устрашающий вид, море было тёплым и ласковым. Девушке было тепло, комфортно, она чувствовала себя в безопасности. «Чудно просто лежать и не сопротивляться, просто расслабиться», – пронеслись мысли средь бури и фейерверков в голове у Афродиты. Через некоторое время она поняла, что давно не дышит, и тут же вынырнула из-под воды. Да, к сожалению, она не белка из её детских игр.
Светало. После утреннего купания девушке стало заметно лучше. Что-то будто нарастало внутри и рвалось наружу. Выходя из моря, Афродита начала осознавать, что кругом фальшивка, что это обман. Она ехала навстречу небу, солнцу, морю и людям, открытым, радостным и полным любви, чтобы поделиться с ней. Тут Афродита вспомнила, что она за долгие годы переобучения привыкла никогда не жаловаться, не ныть, не расстраиваться, а наоборот, благодарить, бороться и идти дальше – это был путь её выживания. «Но за что тут благодарить, скажите?» – вдруг подумала Афродита. Ком нарастал внутри горла в районе гортани. Сил уже не было, но откуда-то взялся крик. «Я НЕ СОГЛАСНА!!!!!!!! – вдруг неожиданно для себя закричала девушка. – ЭТО НЕ ТО, ЧТО Я ХОЧУ!!! – кричала она сквозь слёзы. – МОРЕ, НЕБО, СОЛНЦЕ, ЛЮДИ!!! Верните мне моё счастье!» – из самой глубины души кричала она. Её крик отразился от гор и отозвался эхом повсюду, заполнив тишину своим звоном. Потом Афродита ещё долго кричала, взывая к справедливости и надеясь на то, что её услышат. Она бегала по пляжу, каталась по мокрому песку и кричала, захлёбываясь в собственных слезах, перемешанных с морской водой и песком. В её крике звучало одновременно отчаяние и мольба о помощи.
– Ну что ты кричишь, – вдруг послышался голос справа. – Будто кому-то нужно ТВОЁ счастье, чтобы его забирать. Какая самоуверенность!
– Кто ты? – вздрогнув от неожиданности, спросила Афродита.
– Хосе.
– Ты давно тут стоишь? – смущённо спросила Афродита.
– Достаточно. Так что ты тут раскричалась?
– По-моему, ты немного груб.
– Да ну? Прости, если так. Ну, рассказывай, что случилось! Чем тебе наше море не угодило?
– Тебе не понять… Мне очень плохо. Я летела шесть часов, чтобы сменить обстановку, забыть и напитаться любовью и счастьем, а тут…
– Я понял. Только ты немного ошибаешься в своих целях, не знаешь причины болезни. Отсюда и лекарства не те подбираются.
– Что?
– Я понял… Как тебя зовут?
– Афродита.
– Я понял – Богиня, Любовь, Красота…
– Что-то не похоже.
– Я понял… Ты что сегодня вечером делаешь?
– Не знаю…
– Я понял… Пойдём со мной.
– Куда?
– Увидишь. Не волнуйся, приставать не буду, я гей.
– Хорошо.
Афродите в тот момент было абсолютно всё равно, куда и с кем идти. Хоть бы он был и насильник, вор и убийца – неважно, хуже, чем сейчас, уже не будет. Девушке казалось, что ураган вобрал в себя все последние капли радости и счастья и натянул нервы до предела. Осталась только тяжелая, давящая и крутящая серо-коричневая масса, которая продолжала вбирать в себя все остатки Богини, Любви и Красоты. Афродите казалось, что она на самом дне, на самом краю. Если бы не Хосе, то она, скорее всего, взяла бы опять много алкоголя в баре, пришла бы на пляж, пила и рыдала, если были бы силы…
Вечером Хосе ждал её у выхода из отеля на старом мотоцикле.
– Готова? Садись.
– А шлем?
– Зачем тебе шлем?
– Ты прав, мне всё равно.
– Я понял.
Хосе нажал на педаль и с рёвом тронулся с места. Афродита еле удержалась в седле.
Через полчаса Хосе остановил мотоцикл.
– Приехали. Слезай.
Афродита посмотрела по сторонам – кругом заросли непонятных растений, вдали слышны странные звуки. Хосе молча пошёл в заросли, девушка последовала за ним. Вскоре они пришли на пляж, где было много народа, все танцевали. Играла музыка. Звуки барабанов и фортепиано перемешивались с тяжёлым и массивным электронным звуком, дополненным завораживающим женским вокалом. Музыка то замедлялась и становилась нежной, то массивно ускорялась, заставляя танцующих следовать ей. Люди выглядели весёлыми и счастливыми. Они танцевали так, будто музыка – это всё их существо, будто они из неё состоят и сливаются с ней.
Афродита стояла, будто околдованная, не могла отвести взгляд от этого зрелища, не заметив, как исчез Хосе. Она пошла ближе к людям и к танцу, готовая влиться в него. Как тут почувствовала, что кто-то схватил её за руку и потащил за собой. Это был Хосе.
– Ну, куда ты пошла? Я же сказал, стоять и ждать меня.
– Да? Прости, я не слышала.
– Я понял. Держи, глотай.
– Что это?
– Какая тебе разница? Глотай, говорю.
Хосе протянул ей небольшие мутно-белые кристаллы.
– Я поняла.
– Ничего ты пока не поняла, просто глотай.
Афродита проглотила кристаллы. Они, наверное, были крайне неприятны на вкус, но девушка этого не почувствовала. Казалось, у неё не было чувств.
– Молодец! А теперь у тебя есть примерно сорок минут, чтобы впитать всё, что я сейчас скажу. Ты есть Богиня. Ты есть Любовь. Ты есть Красота. Ты есть Свет. Ты есть Счастье. Ты есть.
– О чём ты опять?
– Так, прошла минута. У тебя есть ещё тридцать девять минут, чтобы это запомнить – большего от тебя не требуется. Пока просто запомни, чтобы твой мозг мог связать мои слова с твоими чувствами.
«Я есть Богиня. Я есть Любовь. Я есть Красота. Я есть Свет. Я есть Счастье. Я есть», – повторяла девушка. Силы воли хватило на пять повторений, после чего Афродите надоело повторять фразы, бессмысленные, по её мнению. Она села на песок и стала наблюдать за танцем, слушая музыку. Афродита никогда не слышала такой музыки. Казалось, она обладала гипнотическим эффектом. Каждая нота была необычной и проникала в самую глубину души, затрагивая остатки чувств Афродиты. Казалось, музыка заполняла её, не оставляя места для мыслей. В ней было столько энергии, столько силы и мощи, но в то же время читалась и любовь, и неясность, и красота. Музыка была неземного происхождения. Каждая нота, каждый звук находили отклик в определённом участке души. В мелодии было всё: радость, боль, смех, слёзы, надежда, отчаянье, ужас и вдохновение, ненависть и любовь, красота, уродство, лёгкость, массивность, крик, шепот, боль, наслаждение, потеря, приобретение, разрушение и созидание – все чувства и эмоции, которые могут быть, или даже больше. Музыка, казалось, полностью совпадала с составом души, поэтому душа страстно стремилась слиться с ней воедино, вобрав в себя всю полноту ощущений жизни. Всё было намешано в единой мелодии, необыкновенно гармоничной и мудрой – все те составляющие души, которые принято отрицать и ненавидеть, выкидывая из своей жизни, а также все те составляющие, которых принято бояться и избегать. Кроме того, в музыке звучали и те нотки, которые невыносимо хочется чувствовать в жизни, но уже невозможно из-за непроходимости души. Казалось, будто это была музыка самой Вселенной, во всех её составляющих и гармонии.
Вдруг воздух стал морем и поплыл вокруг, заставляя качаться на волнах пляж, деревья и людей. Афродита почувствовала себя тяжёлой. Тело будто окаменело и сопротивлялось общему течению. Девушка ощутила себя вне потока, в сопротивлении ему. Тело сопротивлялось, не вписывалось в поток, будто Афродита попала на другую планету с инородной атмосферой, неподходящего состава и плотности. Тяжело дышать. Невозможно пошевелиться. Странное чувство, немного страшно. Постепенно тело расслаблялось, и Афродита начинала чувствовать, как холод наполняет её ступни и ладони. Потом, когда холод отступил, от ступней вверх по телу начала литься необыкновенная лёгкость, будто после прохладной летней росы, которая омыла ноги поутру. Афродита чувствовала, будто вместо костей, мышц, крови и органов появлялся чистый воздух, который струился к голеням, коленям, бедрам, ягодицам, низу живота. Нижняя часть тела стала невесомая. Затем появилось сопротивление. Восходящий поток встретился с серо-коричневым ураганом, который всё ещё продолжал накручивать обороты от низа живота до гортани. Через несколько секунд Афродита почувствовала, как ураган вылетел через затылок. Она его отчётливо видела над головой. Мрачный, с множеством лиц и образов, без умолку болтающий, плачущий и заливающийся от смеха. В тот же миг лёгкий воздушный поток прошёл насквозь и тоже вышел через затылок. Афродита подняла голову и посмотрела ему вслед. Он был золотого цвета, как пыльца, только очень лёгкая. Афродита встала, снова закрыла глаза, чтобы лучше почувствовать своё тело, не отвлекаясь на плывущий мир, и попробовала пошевелить руками. Руки слушались, но было ощущение их невесомости, будто они состояли исключительно из золотого воздушного потока. Через мгновение Афродита осознала, что её тело – это единый золотистый воздушный поток, невесомый и прозрачный. Девушка попробовала пойти. В этот момент она испытала невиданные до этого ощущения: ей казалось, что она не идёт, а летит. Она коснулась рукой руки, чтобы убедиться в её плотности. От этого касания Афродита испытала необыкновенное удовольствие, мурашки покатились по телу. Она никогда такого не испытывала даже от прикосновений мужчин к её эрогенным зонам, а тут просто рука. Афродита продолжала гладить своё тело, наслаждаясь и купаясь в ощущениях счастья и возбуждения. Внутри всё трепетало. Её охватывали ощущения приближения оргазма, причём во всем теле. Каждая клетка тела находилась на пике экстаза от переполняющей любви и нежности, ожидая блаженное расслабление.
Момент настал: всё тело, все кожные покровы воспылали, и наступило блаженство, лёгкость и необыкновенная нежность. Каждая клетка организма радовалась и благодарила. Всё тело наполнялось любовью.
Любовь, наполнявшая тело, проникала в душу. Приоткрыв глаза, Афродита вдруг улыбнулась. «Какой красивый пляж! Какое красивое небо! Великолепное море! Прекрасные люди! Яркие краски! А этот обнажённый ребёнок, глядящий распахнутыми глазами вдаль! Он просто сошёл с картины художника! Всё вокруг необыкновенно прекрасно и поэтично!» – проплывали неторопливые мысли в голове у Афродиты, отчего глаза ещё шире улыбались. Шторм уже не казался страшным, он напомнил страстный танец неземных бестелесных существ в белой одежде. Белые платья и плащи кружились на ветру, то взлетая, то опускаясь на землю – самозабвенно, великолепно, маняще.
Афродита перевела взгляд на танцующую толпу и бездумно направилась к ней. Она чувствовала глубокое желание или даже необходимость соединиться с этим прекрасным миром в танце. Девушка начала движения, сливаясь с божественной музыкой. В танце она испытала все чувства Вселенной, став частью её и частью музыки. Музыка звучала внутри – Афродита стала ею. Легкость, раскованность, свобода, полнота ощущений – всё было в танце. Афродита не танцевала, она летала, она жила, она была танцем. Ей казалось, что она могла пересечь километры за долю секунды, что могла подняться в небеса и погрузиться в море до самого дна. Не было ощущения времени, расстояния, высоты, глубины – всё было единым пространством, простым и доступным. В душе необыкновенное счастье, любовь, красота. Афродита отчётливо видела внутри себя золотистый свет. «Я есть СВЕТ! – вдруг неожиданно для себя произнесла она. – Я ЕСТЬ СВЕТ!» Это чувство было настолько живым, что Афродита видела этот свет, он поднимал её над миром и заставлял парить, купаясь в своих лучах. Всё её тело было одним Светом. Свет дошёл до сердца, и оно вспыхнуло и тоже начало светиться. Его сияние было зелёным. Оно будто выбилось из заточения и заполнило собой пустынные пространства, оставшиеся после урагана. Каждую клеточку, каждую частичку. «Я ЕСТЬ ЛЮБОВЬ», – произнесла Афродита. Да, этот зелёный свет был не что иное, как любовь, вырвавшаяся из холодного и промокшего сердца. Любовь была огромной и всеобъемлющей. Афродита любила весь мир вокруг, просто так. Ей хотелось обнять деревья, море и людей. Ей хотелось всю Вселенную заточить в свои объятия. Всё было невероятно любимым и красивым. «Я ЕСТЬ КРАСОТА, – вырвалось из души Афродиты. – Да, Я есть часть великолепной Вселенной, я есть СВЕТ, ЛЮБОВЬ и КРАСОТА!» – мысленно прокричала она. Это было необыкновенное счастье. Девушка чувствовала, что у неё есть всё, и что одновременно она есть всё. «Я ЕСТЬ СЧАСТЬЕ, – подумала Афродита. – Да, Я ЕСТЬ СЧАСТЬЕ, абсолютное и бесконечное, не зависящее ни от чего!» Какое счастье и какая лёгкость! Улыбка не покидала её глаз. Она продолжала танцевать. «Какие удивительные звуки кругом! Какая божественная музыка!» – проплывали мысли. Афродита стала музыкой и танцем, частью единого потока. Музыка ласкала всё её существо, все её органы и разливалась по телу, сливаясь с внутренним светом. Неописуемое счастье, блаженство и любовь. Такая же любовь исходила и от окружающих. Тело лёгкое, текучее наслаждалось этой любовной ванной, отдавая свою любовь в общий бесконечный резервуар любви и света. Воздух был плотным, наполненным. Всё окружающее пространство представляло из себя единый поток: море, небо, пляж, деревья, музыка, люди. Афродита летела в этом потоке. Она не чувствовала усталости. Бесконечная энергия, бесконечный источник. Бесконечное существование и ощущение себя.
Вдруг Афродите необыкновенно захотелось поговорить с людьми. Ей казалось, что поток, замороженный от рождения, рвался наружу. Она хотела поделиться своей божественностью, любовью, красотой и счастьем. Девушка стала искать Хосе, но не находила его. Тогда она просто стала разговаривать с танцующими рядом людьми. На каком языке они общались, никто из них не знал. Между тем разговор был необыкновенно увлекательным, они смеялись и делились впечатлениями, делились счастьем и любовью. Афродита получала неописуемое удовольствие от общения, – поток, так долго бывший в заточении, лился наружу, даря облегчение и непознанное ранее удовольствие взаимодействия с людьми. С Афродитой разговаривали окружающие, они её с любовью приглашали в свой круг, брали за руки и танцевали с ней. Девушку замечали по-настоящему – вдруг она почувствовала, что была заметна, что она Была. «Я Есть!» – произнесла Афродита. Да, впервые в жизни она была не тишиной и пустотой для окружающих (вне работы), а была по-настоящему – была заметна, уникальна и любима. Афродита почувствовала, что она только что родилась на свет, только что вышла из темницы, и сразу её увидели люди. Её – Богиню любви и красоты. Девушка тоже, в свою очередь, впервые увидела людей, почувствовала их и захотела по-настоящему с ними взаимодействовать, становиться ближе, обмениваться любовью и счастьем, которых у неё было предостаточно. Ей хотелось сделать всех счастливыми, такими, как она. Хотелось делиться тем, что у неё есть. «Какое это счастье жить среди людей! Какое счастье выбраться из скорлупы и позволить себе быть счастливой в мире людей! Какое счастье, когда кругом много людей и когда все счастливы! Непременно, все счастливы и все вместе!» – думала Афродита, кружась в танце.
Афродита открыла глаза, было ещё раннее утро. Сколько она спала и спала ли вообще – непонятно, но в любом случае очень мало. Девушка отчётливо помнила события прошлой ночи: и Хосе, и танцы, и кристаллы, и людей, и прекрасного человека, который довёз её до отеля. Спать не хотелось, Афродита отлично себя чувствовала, как будто спала часов десять – двенадцать. В теле ощущалась бодрость и энергия. Депрессия исчезла, не было и следа грусти и беспокоящих мыслей. Тут Афродита вспомнила, как видела собственными глазами улетающий серо-коричневый ураган, который её тревожил. Да, буря ушла. В душе тихо и спокойно. Афродита встала с кровати, сладко потянулась и вышла на балкон. В этот момент ей пришлось зажмурить глаза от яркого солнца. Стояла чудесная погода. Солнце освещало всё вокруг, даря миру любовь и тепло. От этого света мир радовался и отдавал свою любовь взамен полученной. Афродита ясно видела, что всё вокруг обменивается любовью, образуя пространство любви и гармонии. Девушка, войдя в это пространство, тут же присоединилась к взаимообмену и подарила свою порцию любви, которая выразилась в виде лучезарной улыбки Богини. Эта улыбка исходила от самого сердца и от каждой клетки тела и души Афродиты. Наконец-то её мир долюблен, наконец-то он такой, каким она ожидала его увидеть, наконец-то всё вокруг счастливо. Наконец-то счастлива Афродита, возможно, впервые за всю свою жизнь. От этого осознания у девушки из глаз потекли слёзы, будто оттаивали последние льдинки её замороженной души. Это были счастливые слёзы. Афродита была так переполнена счастьем, что его капли, смешиваясь с талой душой, начали выливаться из сосуда в виде слёз, попадая в круговорот любви в природе. Девушка упала на колени, обратила взор к небу и прошептала: «Спасибо! Спасибо тебе, милая Вселенная, за это счастье. Спасибо за эту любовь! Спасибо за то, что я могу это чувствовать! Спасибо!.. Спасибо, что могу чувствовать», – повторила Афродита. Тут девушка осознала, что последние двенадцать лет своей жизнь она осознанно пряталась от чувств и что была, по сути, мертва. Она жила, не пропуская мир через себя. Она жила как бы отдельно от мира. От этого и присутствовало постоянное ощущение холода, пустоты и напряжения. В то же время до теперешнего момента она была абсолютно уверена в том, что это единственно верный путь в жизни. Никого и ничего не любить и не привязываться значило никогда не испытывать боли и разочарований. Афродита осознала, что в своём стремлении заблокировать доступ боли, она закрыла доступ всему, – «закрылась в шкафу», чтобы умышленно не видеть красок мира. Более того, все её усилия, направленные на изменение себя, привели к полной замене себя кем-то другим, бесчувственным и холодным. Таким образом, Афродита рисковала прожить чужую жизнь в тёмном шкафу, то есть так и не родиться или родиться сразу мёртвой. Осознав это, Афродите вдруг стало жутко и холодно, и ей захотелось окунуться в море с головой. Она второпях надела купальник, накинула лёгкую рубашку и побежала к морю, предвкушая его тепло и неясность. Да, море было сегодня прекрасно. Абсолютно спокойное и гладкое. На пляже Афродиту уже ждала жизнь: весёлые и загорелые люди играли в волейбол, зажигательная музыка заставляла их весело танцевать на теплом песке. Какое счастье вокруг, какое счастье внутри! Афродита на бегу сбросила рубашку и забежала в воду. Нырнув под воду, девушка на несколько секунд задержала дыхание и почувствовала, как теплое море заботливо окружает её со всех сторон. Афродита вынырнула из-под воды, осознанно чувствуя мгновение каждой клеткой тела и души. Это действие стало символом того, что она навсегда выныривает из прошлого холодного и мертвого мира, вступая в новый мир, полный красок, чувств и жизни. Она непременно хотела осознать и запомнить этот момент – момент выхода из темноты и холода к свету и солнцу. Афродита понимала, что, делая этот шаг, она подписывает контракт на познание всех чувств, включая боль и страдание. Но она делала это с радостью, так как чувствовала, что только так она будет по-настоящему жить. Девушка легла спиной на воду и посмотрела на ясное небо. «Спасибо тебе Патрик, ты заставил мою замёрзшую душу чувствовать, тем самым поднял этот ураган внутри меня. Ураган, который на самом деле оказался отчаянным криком души, мольбой отпереть клетку и выпустить её на волю, позволить жить», – шептала Афродита. Она любила Патрика, но теперь нашла любовь и в себе, она любила себя и всё вокруг, получая любовь в ответ. Море её неясно и бережно держало на своих руках, будто заключив в объятия с небом. Афродита ощущала себя прекрасной, любимой и нужной для воплощения великого смысла, единства и гармонии. Не надо усилий, не надо бороться и бежать, всё уже произошло, и можно просто лежать, доверившись морю и небу, они непременно позаботятся о том, чтобы всё было наилучшим образом.
Выходя из моря на берег, Афродита чувствовала себя рождённой Богиней. Каждый её шаг был наполнен смыслом, энергией и любовью. Она родилась только что, чтобы нести миру любовь, чтобы быть любимой. Девушка чувствовала на себе взгляды окружающих, которые были очарованны её лучезарной красотой.
– Привет! Светишься, как фонарь! – вдруг будто из ниоткуда возник голос Хосе.
– Привет, милый Хосе! Как я рада тебя видеть!
– Как самочувствие? – своим обычным грубовато-равнодушным тоном спросил Хосе.
– Прекрасно! Я так счастлива! Ночью я поняла, что я есть свет и что все эти годы я старательно прятала его в тёмном шкафу, боясь обжечься. Теперь я точно знаю, что я – это любовь! Я люблю весь мир, люблю себя, люблю жизнь. Просто люблю всё на свете! – распевала Афродита, кружась вокруг Хосе.
– Я понял. Слушай, детка, я не верю ни одному твоему слову. Твои слова – сейчас лишь сотрясание воздуха, шаткая эйфория от первых лучей жизни сквозь замочную скважину твоего шкафчика. Тебе ещё наполняться и наполняться или раскрываться и раскрываться. Короче, не важно, делай как хочешь. Так что открывай двери своего шкафа и давай расширяйся в мир. Только знай: будет всё, а поначалу от расширения может быть сильно больно…
– По-моему, я готова на всё! Мне так хорошо! Я такая сильная!
– Я понял. Готова она… – Хосе усмехнулся. – Дети, когда появляются на свет, испытывают сильнейшую в жизни боль и состояние шока. Вот ты сейчас такой же ребёнок. Только дети блаженны, они до трёх лет ничего не помнят, тебе в этом смысле не повезло.
– Да что ты меня пугаешь? Зачем мне боль? Ведь можно же быть всегда счастливой!
– Я понял. Ну как тебе сказать… Короче, будь готова, ты сама её будешь искать.
Хосе резким движением прижал к себе плотно Афродиту и прошептал на ухо:
– Один мой знакомый мудрец несколько сотен лет назад за чашечкой ароматного чабреца как-то сказал мне: «Хосе, когда от всего, что свалилось на тебя, ты дойдёшь до состояния, что уже не сможешь выдержать, ни в коем случае не отступай. Это именно то место, когда изменится твоя судьба», – произнеся эти слова, Хосе вложил в руку Афродите тоненький потрёпанный блокнот и добавил, глядя в глаза и крепко сжав её руку: – «Держи, это тебе мой подарок. В отличие от тебя, я всегда записывал все мысли моих друзей-мудрецов вот в этом блокноте, а потом часто в него заглядывал, когда чувствовал сомнения, безысходность или отчаяние. Через пару столетий блокнот стал говорить со мной голосом моих друзей, а ещё через несколько столетий эти мысли стали моей сутью, моей плотью и кровью, и блокнот стал говорить моим голосом. Теперь он мне не нужен, а вот тебе в самый раз. Ты, конечно, недостойна такого щедрого подарка, ведь ты даже не потрудилась всегда носить с собой ручку и бумагу, но мой внутренний голос повелевает мне передать его именно тебе, а я всегда слушаю свой внутренний голос».
Возвращение
Возвращение домой ознаменовалось первым снегом, который встретил Афродиту прямо в аэропорту, закручивая в свои метели. В этом году снег выпал рано – в середине октября. Люди корчились от холода и недовольства такими природными выкрутасами. Афродита вышла в город и принесла с собой солнце и любовь. Девушка буквально сияла, ей нравился первый снег. Сидя в такси, она любовалась хрупкими снежинками, летевшими вслед за ней. «Как прекрасен мир, когда в душе любовь, – думала Афродита, – любовь, не зависящая ни от чего. Просто я есть любовь! Я есть счастье! Я есть свет! Глупый Хосе, или просто неудачник, оттого и думает, что должна быть боль! По мне, так должно быть счастье!» Афродита улыбалась. Времени на подобные рассуждения в такси было предостаточно: по дороге домой она попала в жуткую пробку, её путь от аэропорта до дома длился почти столько же, сколько и полёт. В сердце начинало закрадываться негодование, но девушка гасила его послевкусием эйфории: всё вокруг неважно, если есть любовь. Афродите непременно хотелось поделиться этими ощущениями с людьми. Она впервые в жизни хотела скорее к людям, к друзьям, к родителям, на работу, чтобы рассказать всему миру о том, как она счастлива, и поделиться этим счастьем со всеми. Девушке абсолютно не хотелось быть одной в этом счастье, непременно хотелось делиться, чтобы все вокруг тоже напитались её энергией.
На следующий день после прибытия Афродита с радостью отправилась на работу. Она была полна новых идей, которыми ей не терпелось поделиться с коллегами. Переступив порог офиса, девушка почувствовала некое напряжение в воздухе, которое было легко читаемо её открытыми органами чувств. На работе были нелёгкие времена. Оказалось, что за отсутствие Афродиты многое поменялось. Во-первых, неожиданно её начальник уволился по непонятным причинам, и на его место взошла «гламурная стерва», как её называли коллеги в кулуарах. Молодая и амбициозная руководительница старалась всячески подчеркнуть свою значимость, используя только один из пяти рычагов власти – страх. Она кричала на подчиненных по поводу и без повода, заставляя их тем самым бояться и беспрекословно подчиняться. При этом Маргарита – так её звали – одевалась на работу так, будто каждый раз по окончании рабочего дня она направлялась прямиком в ночной клуб. Об этом же свидетельствовал её макияж.
По непонятной причине Маргарите понравилась Афродита. Их знакомство произошло в офисном туалете, где начальница поправляла сценический грим, а Афродита в это время выходила из кабинки, погружённая в свои счастливые мысли. Видимо, она в этот момент тоже выглядела чрезвычайно гламурно: светилась великолепной улыбкой, а кожа переливалась роскошным бронзовым загаром – могло сложиться впечатление, что девушка не вылезает из дорогих салонов красоты, и что жизнь её дорога и прекрасна. Маргарита тут же почувствовала родственную душу и улыбнулась.
– Добрый день, – сказала Афродита.
– Привет! – немного свысока, но дружелюбно ответила Маргарита. – Я – Марго.
– Очень приятно, Афродита.
– Ну хоть один подчинённый оказался человеком, – подмигнув в зеркале, сказала Марго.
– Так Вы – новый Строгонов? – смело улыбаясь, спросила Афродита.
– Да, очень приятно!
Марго светилась. В её глазах читалась симпатия и надежда на плодотворное сотрудничество (или на что-то ещё).
– Слушай, у вас тут такое офисное болото. Прямо совсем тухло. Ты меня прости за прямоту, но как вы тут выживаете? Все ходят со своими папками и телефонами, стучат по клавиатуре и пялятся в мониторы, изображая бурную активность и заинтересованность. А на самом деле все проклинают друг друга и свою работу, читая анекдоты в интернете. Ведь так? – Афродита молчала. – Жалкие создания! Пойдём ко мне, поболтаем.
Марго направилась в свой офис, и Афродите ничего не оставалось, как следовать за ней. Только она зашла, Марго захлопнула за ней дверь и опустила жалюзи.
– Будешь кофе?
– Да, можно.
– Наташа, – нажав на телефонную кнопку вызова, прокричала Марго, – два кофе и чёрный шоколад! – Она резко оборвала фразу и подошла к Афродите.
– Скажи мне, тебе вот тут нравится?
– Да, тут хорошо, – ответила Афродита.
– Да-а-а-а?
– Ну да, у нас отличный коллектив.
– А по-моему, болото! Все только и делают, что жалуются на свою жизнь, недостаток денег, погоду, менталитет, коррупцию и прочее! Не нравится – валите, меняйте свою жизнь, делайте хоть что-то! Фу, страна слюнтяев и неудачников! Во всём винят правительство! На себя бы посмотрели! Какова масса, такое и правительство, такие и законы! Я всю жизнь прожила в Штатах и видела, как там борются люди за свою правду, за свободу и счастливую жизнь! А у нас только болтовня да слюни! Только и ждут, чтобы их пожалели да поплакали вместе с ними. Начинаешь советы давать, появляются отговорки типа тебе хорошо говорить, ты богатая и успешная, а мы, дескать, бедные и убогие! Да я, чтобы стать богатой, столько в жизни пахала, без устали шла к своей цели, не замечая препятствий! Препятствий нет на самом деле – это глупый мозг неудачников их искусно изобретает, только чтобы не отрывать ленивую задницу и потом оправдать свои неудачи! Ведь так же?
– Извините, Ваш кофе и шоколад, – скромно, почти шепотом, сказала Наташа, приоткрыв дверь.
– Да, спасибо, можешь идти, – резко сказала Марго.
Афродита с любопытством наблюдала за этим персонажем. Да, именно персонажем, именно так представлялась ей Марго. Такой колоритный персонаж, с ярко прописанным характером, стилем и манерой поведения. Обычно писатели расходуют целую страницу своего произведения, чтобы описать каждую деталь подобного персонажа, украшая его самыми яркими и запоминающимися эпитетами и метафорами. Афродита мысленно проговаривала слова, которыми можно описать образ: гротескный, яркий, вспыльчивый, вычурный, вызывающий, многоцветный, смелый, Гаргантюа, сила, страсть, огонь, энергия, разрушение, гордость, презрение, краски, мощь… Поймав себя на этом занятии, девушка удивилась: зачем она это делала? Появилась усмешка. Ход мыслей Марго определённо нравился Афродите и, в общем-то, звучал в унисон с её представлениями. Только как-то холодно. Что-то было не так. Чего-то не хватало в словах Марго, чтобы новая Афродита могла с ними полностью согласиться.
– Знаешь, я в целом с тобой согласна, – откусывая дольку шоколада, сказала Афродита, – только чего-то в этом не хватает для полноты картины.
– Что ты имеешь в виду? – удивилась Марго.
Маргарита привыкла в ответ на свои жизнеутверждающие монологи слышать либо тишину, либо подтверждение сказанного, а чаще всего, как она правильно выразилась, она слышала жалобы и нытьё в ответ, что её изрядно раздражало.
Афродита не знала, что ответить, потому что она не понимала сама, что не так, она лишь чувствовала.
– Холодно, – сказала Афродита, – в твоих словах нет любви.
– Ого-го! Куда замахнулась! А где она, эта любовь? Есть ли она в нашем пошлом мире?
Афродита поняла, что в описании персонажа Марго любовь напрочь отсутствовала или была спрятана очень далеко, короче, сценарием её наличие не было предусмотрено. «Надо срочно поменять тему», – подумала Афродита.
– У меня другой вопрос: зачем ты вернулась в Россию, раз тебе здесь не нравится? – смело спросила Афродита.
– Круто ты меняешь тему! – смеясь, сказала Марго. – Мы с тобой обязательно поговорим о любви после дозы кокаина. Обещаю, что любви будет очень много в этом разговоре! – Марго рассмеялась. – Отвечу на твой вопрос, если хочешь. Я – акционер компании. Будучи человеком лично заинтересованным и изучив статистику продаж за последние годы, я поняла, что российский филиал медленно, но верно катится в жопу. В общем, решила, что лучший способ поправить ситуацию – это оставить солнечные пляжи Майями, засучить рукава, «отрубить» голову прежнему директору и приехать самой. Именно такой подход я называю эффективным.
При словах «отрубить голову» Марго продемонстрировала данное действие широким жестом руки палача, цинично опрокидывающего топор на шею жертвы.
– Достойно, – сказала Афродита.
– Ты, надеюсь, в моей команде? Будет жарко! Не струсишь?
– Я люблю жару, – подмигнув, ответила Афродита. Потом он встала и направилась к выходу. – Спасибо за беседу, но мне пора. Пойду, посмотрю, что происходит в моей камере. Ещё пообщаемся.
– Ок. Не забудь про совет директоров, детка!
– Ок!
Афродита направилась к себе в офис. Проходя по длинным меблированным по последнему слову офисной моды коридорам и зонам open space, девушка чётко увидела вокруг образы, описанные Марго: масса жалующихся и сплетничающих людей, которые нехотя перекладывают бумажки, изображая чрезвычайную занятость, и громко охают и вздыхают во время прочтения электронной почты от начальника. «Да, что-то определённо есть в словах этого яркого персонажа, но в то же время что-то в них явно отсутствует», – думала Афродита. Она точно чувствовала, что это отсутствующее «что-то» есть любовь, которой не было ни в этих людях, ни в Марго, ни в атмосфере офиса. Ей на миг показалось, что она вновь находится на пустынном мокром и холодном пляже, где бушует шторм и ветер. Этот офис был таким же недолюбленным, как и пляж по приезде Афродиты. Девушке понравилась эта аналогия. «Единственное, что нужно этим людям, чтобы быть по-настоящему эффективными и заинтересованными в работе – это любовь», – размышляла, глядя по сторонам, Афродита. Она шла по коридорам и представляла себе, как офис преображается, будто солнце, вдруг протиснувшись между молекулами бетонного потолка, залило своими лучами всё вокруг. Картина тут же изменилась: работники возбуждённо обсуждали текущие дела, вдохновлённые и погружённые в тему разговора, на их лицах была искренняя заинтересованность, они жали друг другу руки и улыбались по достижении взаимовыгодного соглашения. Кругом была атмосфера творчества и жизни. Афродита зажмурила глаза, открыла вновь, и картина снова стала прежней, унылой, тусклой и безжизненной. «Может ли человек – имеется в виду Марго, – в котором отсутствует любовь, вдохнуть это чувство в людей и окружающее пространство, чтобы его поменять? можно ли передать миру то, чего нет у передающего? Думаю, что нельзя! Интересно, а что же тогда получат эти люди, если передающий будет настойчиво передавать свою „любовь“? Интересный вопрос», – думала Афродита, оглядываясь по сторонам. Солнца не было, было пасмурно и грустно. Девушка зашла в свой офис и закрыла за собой дверь. Оглядевшись, она увидела ту же пустоту и отсутствие жизни. В этот момент у нее впервые возникла мысль о том, как же она могла раньше этого не замечать. Да, в её офисе и во всём её окружении определённо не было жизни. Всё было искусственно: одежда, поведение, обстановка, деятельность, отношения людей, разговоры – всё лишь для того, чтобы оправдать прожитый день. Типа ходил на работу и зарабатывал деньги. Самое интересное, что большинство сотрудников это прекрасно понимали, оттого и были грустны. Этого никак нельзя было сказать про Марго, которая как раз таки идеально чётко и гармонично вписывалась в офисный интерьер. Она, видимо, интуитивно была абсолютно честна в своём нарочито искусственном образе и поведении, полностью осознавая и принимая правила игры. Начальница показалась Афродите как бы естественно искусственной, поэтому она и преуспевала в этой офисной экосистеме. Она была настолько гармонична с заданным окружающим пространством, что уже теперь сама писала правила, по которым жила и развивалась корпоративная экосистема.
Афродита подошла к окну. За окном, не привлекая внимание абсолютно ничем, широко и фундаментально «раскинулась» стена соседнего офисного здания, спроектированного дорогими архитекторами и построенного из дорогого стекла, железа и бетона – потрясающий пейзаж. Девушка, потрясённая таким видом, будто в первый раз почувствовала приступ тошноты. Она закрыла глаза, и перед ней возник манящий океан, синее небо и стройные деревья, обрамляющие песчаный пляж. На лице появилась улыбка. Блаженную медитацию Афродиты нарушила противная трель телефона.
– Напоминаю, что через пять минут начнётся совет директоров. Не опаздывать! – прокричал автоответчик голосом Марго.
Афродита открыла глаза и опять едва поборола наступающую тошноту, наткнувшись вновь на стеклянную стену. Резко отведя взгляд, девушка взяла записную книжку и быстрым шагом вышла из кабинета.
Когда она вошла в переговорную комнату, все участники совещания уже сидели вокруг круглого стола и переговаривались о разных мелочах, творящихся в мире: о кинопросмотрах, о детях, о погоде, о новой машине – происходил так называемый social talk, обязательный элемент корпоративного этикета перед серьёзными совещаниями.
– Доброе утро, – сказала Афродита, присаживаясь на свободный стул.
Она стала новым персонажем для social talk, чему собравшиеся директора несказанно обрадовались, так как уже успели обсудить все темы друг с другом, и им требовалось свежее мясо – новый topic для разговора.
– Доброе утро, Афродита, – воскликнули хором пять директоров, которые первыми заметили девушку.
– Прекрасно выглядишь! – сказала директор по связи с общественностью.
– Как отдохнула? Что видела? – спросил директор по работе с персоналом.
– У тебя неприлично свежий и отдохнувший вид! – смеясь, отметил коммерческий директор.
– Спасибо, Вася, прекрасный комплимент, – с улыбкой отреагировала Афродита на последнюю реплику. – Всё было замечательно, с трудом запихала себя утром в офисный костюм. Пока не могу понять, как в этом костюме живут!
Директора засмеялись, оценив шутку, которая, в общем-то, была совершенно даже и не шуткой, а горькой правдой.
– Привыкай, дорогая! Таков уж наш офисный купальник, – смеясь, прокомментировал финансовый директор. – Хотя я бы, признаться, с удовольствием бы посмотрел на тебя и в пляжном костюме!
Произнося слово «костюм», финансовый директор с особым ударением произнёс букву «о», будто на деревенский манер, и, смеясь, подмигнул девушке, вызвав при этом смех всех присутствующих.
– Серёжа, ты себе даже не представляешь, как бы я хотела на себя опять взглянуть в этом обличии, а лучше вообще его не снимать! – прокомментировала со вздохом Афродита.
– Нет, почему же, если снять, то может быть ещё интереснее и… – Сергей многозначительно не закончил фразу, аудитория смеялась. В этот момент зашла Марго.
– Доброе утро. Вижу, у вас хорошее настроение и много энергии! Это радует, потому что ваша энергия мне потребуется.
Присутствующие замерли и, не отводя глаз, следили за Марго.
– Вадик, запускай фильм, – скомандовала она IT-ассистенту.
Вадик засуетился в углу с проектором, путаясь в проводах и одновременно роняя ручки и бумагу, которые были у него в руках.
– Ну скоро ты там, торопыжка нерасторопная?! – резко выкрикнула Марго.
В аудитории тишина. Никто не знал, то ли это шутка, и надо смеяться, то ли Марго злится на нерадивого айтишника, поэтому все предпочитали молча готовиться к просмотру фильма, открыв записные книжки и проверив ручки. Наконец-то у Вадика всё получилось, он вытер пот со лба и нажал на кнопку play. Перед зрителями раскинулись солнечные пляжи Майями, где на фоне прекрасного голубого неба солнце своими лучами прописывало буквы названия компании, затем резко наступила ночь, и в небе на фоне звёзд светилось LIFE DREAM. Потом в кадре снова наступил день, и на фоне синего океана показалась такая же синяя высотка – головной офис компании. Сотрудники в лёгких костюмах спешили на работу, на лицах улыбка. Следующий кадр приводит зрителей в офис президента компании Майка Сивенсона, который, несмотря на свой пожилой возраст (ему было около восьмидесяти лет), был в прекрасной форме, и в его глазах светился огонь. Майк начал говорить со зрителями мягким и добродушным тоном, будто он разговаривал со своими горячо любимыми внуками:
«Друзья, коллеги, сегодня день рождения нашей компании, который имеет для меня особое значение. Именно в этот день пятьдесят лет назад я познакомился с моей супругой. Мы встретились на борту самолёта, где я был вторым пилотом. Я проходил по коридору между рядами пассажиров перед взлётом и увидел её глаза – они были, как небо! Я с детства любил небо, мог часами в него смотреть, поэтому стал пилотом, чтобы небо никогда меня не оставляло. Но настоящее небо я обрёл, встретив Хелену. Она стала смыслом моей жизни, у нас появились два мальчика. Хелена была против моих полётов, да я и сам захотел больше времени проводить с женой и детьми, поэтому ушёл из авиации. Первое время было ощущение, что мне подрезали крылья. Я приезжал в аэропорт и наблюдал за самолётами, слушал рёв их мотора, глазами провожал и встречал железных птиц. Обретя Хелену, я потерял свою профессию и страсть, без которой, как оказалось, я не мог жить. Это были очень тяжёлые времена в моей жизни. Хелена меня поддерживала, как могла, но во мне не было огня. Я осознал, что не могу без своей страсти, мне нужно летать. Поскольку в большую авиацию меня не брали, да и не хотелось, то я продал свою машину, занял немного денег в банке и купил маленький биплан. Я начал катать детей. Это был мой первый собственный бизнес, который, надо сказать, пользовался огромным спросом. Потом я купил ещё несколько самолётов и пригласил моих друзей-пилотов ими управлять. Дела шли в гору, мы с Хеленой были счастливы. Через год у меня резко упало зрение, и я не мог больше летать. Тогда я сосредоточился на управлении и развитии моего маленького бизнеса. Ещё через год мы с друзьями-пилотами в кредит купили несколько Боингов и начали выполнять рейсы внутри Америки и компоновать тур-пакеты в Европу – так появилась LIFE DREAM. Мечта моей жизни о небе и путешествиях воплотилась в моей помощи реализовать мечту миллионов людей на планете, ежедневно поднимая их в небо и увозя на дальние расстояния.
Моя Хелена умерла в этом году, – в этот момент голос Майка задрожал, – она ушла в наше небо. – Майк сделал паузу и посмотрел вверх. – Небо невозможно отнять, оно всегда с нами, оно одно на всех. Мысль о том, что я всю жизнь занимался любимым делом и сближал людей с их небом и с их мечтой о путешествиях, делает меня счастливым, – потом некоторое время Майк молча смотрел с экрана, излучая мощные потоки энергии своими грустными, но всё равно блестящими глазами. – Друзья мои, я впервые делюсь с вами этой очень личной историей моей жизни, чтобы вы почувствовали мою страсть к нашему делу, развивали и продолжали его, – Майк опять сделал паузу и уже уверенно, без грусти посмотрел на зрителей, – потому что вы никак не можете подвести наших пассажиров – людей, ищущих своё небо и мечту своей жизни.»
Голос Майка замолк, а его моложавые горящие глаза продолжали смотреть с экрана, отправляя гипнотические сообщения зрителям. Безусловно, этот человек обладал сильнейшей харизмой, энергетикой или даже владел методикой гипноза. Казалось, если бы он был здесь, в этом конференц-зале, то все директора поклялись бы ему в вечной верности и службе на благо его мечты и во имя реализации мечтаний миллионов людей, ежедневно отправляющихся в небо. У Афродиты осталось сильнейшее послевкусие после просмотренного ролика – сладость во рту и горькое покручивание в животе, которое подступало к горлу. Почему-то ей абсолютно не хотелось следовать указаниям Майка, она чувствовала сопротивление. «Странное чувство, – подумала девушка. – Речь была настолько вдохновенна и заразительна, что я должна была бы светиться желанием положить жизнь во имя мечты о небе Майка и пассажиров! Так бы я однозначно поступила раньше, а теперь…» – мысль Афродиты прервал выкрик, почти взвизг Марго:
– Ну что! Вы увидели человека, на которого вы все работаете! Он положил свою жизнь на то, чтобы исполнить свою мечту, тем самым осчастливил и вас, предоставив вам громадные кабинеты, ноутбуки, айфоны и нехилую кучу бабла. Также он осчастливил и ваших жён, мужей и детей, обеспечив им благополучную жизнь. Вы должны этому человеку вашим благополучием, вы понимаете? – Марго говорила на повышенных тонах, переходя на крик. – Я хочу, чтобы вы это усвоили. Вы его должники и не имеете никакого права просрать дело всей его жизни из-за вашей лени и разболтанности. Я даю вам месяц, чтобы вы придумали предложение по выводу компании из кризиса! С каждого по три – два я однозначно отвергну, зная вас, а вот одно может и сойти. Так вот вы останетесь в вашем кресле, только при условии, что я приму хоть одно ваше предложение. В противном случае, – Марго усмехнулась, – ну вы понимаете! Я не позволю вам слить компанию Майка! Константин, – обратилась Марго к директору по персоналу, – сейчас же начинайте поиск кандидатов на замену каждого из вас, у меня нет времени сопли жевать! С вас по три кандидата к следующему совету директоров. Принцип тот же, что и у первого задания! Всем всё понятно?
Директора молчали. Все были в шоке от полученного задания, но никто не смел вымолвить ни слова, кроме Константина, которому показалось, что на него несправедливо возложена двойная задача.
Читать бесплатно другие книги:
