Музыкант и Королева Чинихина Мария
Анри Смит снова взял свою гитару. К нему пришла другая мелодия. Та, которую он искал уже минут десять, точно. И интонации в голосе стали иными. И текст. Веста терпеливо подождала, пока он закончит и решительно выдохнет, а после сказала:
— Нельзя жить одними страхами. Может человек этот давно в психушке. Вспомни историю…
— Бетт не слышит меня и твердит, что поступает так руководствуясь здравым смыслом. Дети привыкли к легенде. Я говорил…
— Дочь похожа на тебя? — вдруг спросила Веста. — Я не злая тетка, мог бы и познакомить с ней.
Она положила руку на живот — ребенок толкнул ножкой. Анри Смит не заметил ее волнений, иногда ей казалось, что и беременности он тоже не замечает. Только и говорит о своей семье. О проблемах Группы. О перепалках в прессе с Пеном. И как жена громким заявлением приглашает всех своих подданных на Остров, на фестиваль мужа, а не на знаменитую «Пляжную музыку» — культовое летнее мероприятие. Со звездами. И с красивыми декорациями на сцене. С удобствами и благоустроенными домиками, растянувшимися вдоль берега. С качественно работающей связью и закрытыми сообществами. Что там — может узнать только тот, кому удастся заполучить билет. Билли достал Весте один. Но она не решилась. Поехать с ним. Как и пойти. Ей было интереснее под дождем. Палатка стояла в луже. И солнце не обещали до понедельника. Потом пришел Анри Смит. И подарил ей резиновые сапоги и дождевик. Она надела их. Вместе они пошли туда, где продавали еду. Едкий дым пропитал вымытые еще в Городе волосы. Нужная очередь змейкой растеклась от левого угла забора и до кругленького окошка трейлера. Высокий мужчина с красной родинкой на переносице принимал заказы на сосиски в тесте. Напарник его суетился где-то в глубине, а третий выдавал уже готовую еду.
Молодежь гудела, зевала, сонный паренек в надетой наизнанку майке без конца поглядывал на тропинку, ведущую к главной сцене:
— Шевелимся. Курносые первый ряд оккупировали!
— Обожди, есть тоже хочется…
— Ха, ха! Я сейчас…
Румяная признала Анри Смита и безмолвно, чтобы никто ей не помешал, потребовала подписи. Она разделась, и Анри Смит расписался специальным маркером. Этот жест был замечен. Все забыли о сосисках и потянулись к Анри Смиту.
И Анри Смит одарил улыбкой и фотографией всех, кто захотел увидеть его. Стоящего посреди поля. За высоченным столиком. Он пил холодное пиво из пластикового стаканчика, притоптывал носком ботинка, не думал о лужах и брызгах, летящих от его подошв, сочинял в уме текст и о Весте забыл. Что она рядом. И хочет, чтобы он говорил с ней…
«И зачем он мне такой! Нет, это я дура!!! Что жду его. И надеюсь!!!».
Анри Смит вынул из коробки сшитый из клетчатой ткани мячик.
— Альби подарила любимому папочке, — похвастался он. — Здесь и вышивка есть. Инициалы — мои.
— Дочка мечтает играть в рок-группе?
Анри Смит задумался. После сказал:
— Да. Мечтает. И мне приятно думать об этом. А Бетт с рождения начала подыскивать нашей Альби достойного ее чести наследника. Жена рассчитывает на выгодный для страны союз… И что дочка одумается к восьмому классу школы…
Анри бросил мяч в корзину над дверью. Мяч, попав в цель, ударился о стену, упал и откатился в сторону.
— Но дочка верит в свою мечту?
— В прошлую субботу Альби заявила, что хочет познакомиться с вами, моими друзьями. Альберте убеждать умеет, вот и придумали экскурсию. Представляешь, у Группы появились малолетние поклонники. Об этом Альби позаботилась, дочка просит крутить пластинки Группы, где вздумается — на уроках физкультуры и на школьном радио.
— А сын?
— Эдвина готовят в наследники Бетт с первых минут жизни, а я играю с ним в футбол или приобщаю к занятиям музыкой. Знаю, ему скучно и не совсем понятно, почему его сестра может пятнадцать минут стучать на барабанах и при этом выглядеть счастливой. Ой, — воскликнул Анри и посмотрел на студийные часы. — Забыл совсем, футбол и ужин. Все, должен бежать, увидимся утром, — он по-дружески поцеловал Весту, схватил любимый рюкзак, с которым не расставался, и побежал к двери. Перспектива не исполнить обещание, данное Бетт Андре, его не радовала.
— Удачи, — крикнула Веста, но Анри не услышал голоса подруги.
Эдди ждал папу в спортивном костюме и с мячом под мышкой. Время на игру в футбол в его расписании истекало. Отец не появлялся. Эдди смотрел в сторону флигеля, из которого тот должен был выйти.
Никого. Только усилившийся ветер расшатывал фонарь над крыльцом. А им не так уж и часто удавалось проводить время вдвоем, если папа «жил» в Золотом Дворце. В эти недолгие дни они вместе учились забивать мячи, и Эдди казалось странным, что отец ради его увлечения оставлял мысли о Группе на втором плане. Иногда, в самый не подходящий момент, появлялась Альберта и уводила папу в музыкальный класс показать, чему она научилась за время его отсутствия. В эти моменты Эдди начинал злиться на Альби — отец уходил с сестрой, если Альби того желала, а ему, Эдди, приходилось бороться за его внимание. Зато мама окружала заботой и любовью, как могла. Она была везде: на внеклассных занятиях, на завтраке, обеде, ужине. Альберте по вечерам читала сказку о петушке. Эдди поначалу слушал тоже, а в пять лет заинтересовался другими книгами. Без картинок, но в ярких обложках…
— Сынок, — услышал Эдди знакомый голос и обернулся.
Отец опоздал, но пришел. Поцеловал его и с радостью принял бросок. Эдди специально метил мимо, но папа ловко поймал мяч.
— Почему не в настроении? Тебе же нравится футбол?
Эдди замер. Отец бросил ему мяч, а он думал, что гордится тем, что его папу знают и любят во всем мире, но какой был толк от этой гордости, если мама запрещала говорить, что он, Эдди, это он. Он научился жить по легенде, вынужденно привык к роли ботаника-неудачника в школе и любимца мамы в Золотом Дворце. Альберта к обману родителей относилась проще: и в классе, и дома вела себя так, как ей хотелось. Могла нагрубить даже лучшим подругам, могла и ударить, если девчонки доводили ссору до крайностей.
А Эдди и не стремился завоевать репутацию классного угодника. Почти всегда избегал соревнований в кругу одноклассников, которые чаще всего превращались в недобрые игры. Он был замкнутым и не таким открытым, как сестра, любил рисовать, читать, а прослушивание пластинок Группы позволяло провести «нескучно» лишний раз время с отцом, учиться играть самому на инструментах не хотелось. Эту ступеньку около его папы заняла младшая сестра.
Один ноль. Отец забросил мяч и подошел ближе, на ходу объяснил тактические ошибки. Мягкий певучий голос заставил Эдди очнуться. Он вспомнил об игре. Отец говорил искренне и мелодично, словно на заднем фоне всегда звучала его музыка. Затем папа сделал неожиданную подачу. Эдди подцепил летящий мяч ногой и с разбега забросил в ворота.
— Отлично, — воскликнул отец и потрепал по макушке, а Эдди ощутил себя в тот момент лучшим ребенком на свете.
Через час пришла Кларисса. Расставаться не хотелось. Эдди загрустил. Тогда отец обнял его и пообещал, что за ужином он попытается уговорить маму позволить им играть в этом месяце чаще.
— А без книг своих переживешь…
— Правда?
— Правда, сынок.
Анри увидел Альберту. Дочь бежала к нему навстречу. Она, как и Эдди, радовалась каждой минуте, проведенной с ним. Вполне возможно, что утром ему нужно будет уехать и вернется он не скоро.
— Папа! — на бегу кричала Альберта, затем обняла и едва не сбила с ног.
— Альби, осторожнее, — Анри взглядом предложил дочери пойти за Клариссой и Эдди.
— Я хочу с тобой на Остров. На фестиваль, помоги маму уговорить.
— Э, нет, — Анри покачал головой. — Во-первых, ты слишком мала, во-вторых, мама пока не отошла от новости, что завтра ты придешь в студию, в место, которое свяжет тебя со мной, соответственно, и с ней.
Анри опустился перед дочкой на колени и завязал бант на воротнике ее платья.
Внешне Альберта походила на Бетт Андре. Даже манерой без конца поправлять выпавшие из прически волосы. Анри Смит стал замечать, что все чаще позволяет себе называть свою маленькую дочку уменьшенной копией Бетт Андре…
Альберта надула губки и недовольно затрясла ручками. Теперь она походила на Элизабетту.
— Мне надоела школа, я хочу путешествовать, и мамин Золотой Дворец меня не удержит. Как только мне исполнится восемнадцать, а это через, — она аккуратно загнула каждый пальчик, — девять лет, о, еще так долго! … Я уеду… К восемнадцати обязательно прославлюсь, чтобы было куда ехать.
— Ну и планы, у вас, девушка, — Анри обнял дочку. — Маму в известность поставила?
— Ей все равно, — с упреком ответила Альберта. — Она и не заметит, если я сбегу. И ты! Проснусь утром, а тебя нет, уехал на гастроли. Ты даже не узнаешь о моих успехах!
— Не смеши меня! — воскликнул Анри. — Ты прославишься намного раньше, не прилагая усилий, как дочь своей матери.
— Это не то, папа, ты не понимаешь!
Альберта почувствовала, как у нее сжалось сердце. Ее переполняли эмоции, и срочно требовалось выплеснуть их на кого-то.
Час назад она выгнала преподавателя музыки. Он пришел готовить ее к весеннему конкурсу, а после урока посмел заявить:
— Запомните, мисс. Вы можете играть, как желаете и что хотите, а родители позаботятся, чтобы вас не обделили, мисс.
И ехидная улыбочка.
Альберта едва не разревелась на месте. Два года бесполезных стараний, усилий! Мистер Харт ушел, а Альберта топнула ножкой, села за установку и стала стучать по тарелкам и барабанам бесконечное число раз, придумывая всевозможные ритмы. Она хотела быстрее вырасти, чтобы уже сейчас можно было делиться эмоциями с публикой, как это делал отец. Однажды ей удалось побывать на концерте Группы. Слушать два часа громкую музыку запретила Кларисса, но Альберта успела увидеть, как папа работает на сцене и стала восхищаться им еще больше.
— Идем, Альби, — Анри потянул дочь за руку.
— Мама меня не понимает! А ты? — спросила Альберта.
Анри Смит не знал, как сказать уменьшенной копии Бетт Андре, что никогда не пойдет против мнения Элизабетты. Иногда он позволял себе укорить жену за резкие методы воспитания, а она, не раздумывая, упрекала его гастролями и тем, что он очень мало времени уделяет семье, и у него просто нет прав предъявлять какие-либо претензии.
Анри Смит понимал, насколько Элизабетта права в суждениях о нем. Но жить по-другому он вряд ли сможет. Случалось, он просил Весту «придумать гастрольный тур» специально для Элизабетты, чтобы было куда уехать. Он полюбил жизнь вне семьи, и даже внимание румяных и курносых доставляло небывалое удовольствие, особенно их борьба за внимание Анри Смита. Румяные были фанатами «личности», курносые — фанатами музыки Группы. Но тем и другим хотелось и в первый ряд, и совместной фотографии, и поцелуя…
Анри Смит полюбил сочинять под проливным дождем посреди поля. Проходившие мимо поклонницы в резиновых сапогах и коротеньких шортиках шлепали по лужам или застревали в грязи. Анри Смит улыбался, поправлял козырек кепки и глядел одной из них в спину. Румяная всегда чувствовала взгляд, оборачивалась, узнавала и скорее бежала к его столику, а курносая не останавливалась — у нее была цель — занять первый ряд и не пустить туда румяную.
Бывало, Анри Смит вспоминал и о семье. Если мелодия не шла. Или слова в текст не складывались. Или Веста обижалась и оставляла одного. Или румяная так спешила навредить курносой, что игры во взгляды и автографы ее нисколько не интересовали. Тогда Анри Смит доставал из бумажника фотографии детей, смотрел на круглые личики, думал и понимал, что не может сказать, насколько его хватит терпеть поводок, который дергала и тащила вперед Элизабетта…
— Все придет со временем, — сказал Анри и обнял дочь.
Альберта устала грустить. Она закружилась вокруг отца, и весь недолгий путь отказывалась выпускать ладошку из его руки.
Кларисса говорила, что с пластикой у нее все в порядке, а актерский талант она развивала в школе. Альберта уверенно изображала сироту и старалась не переигрывать, но с этой осени Сара и Джес все чаще подкалывали или доводили специально. Ссора почти всегда проходила по одному сценарию.
— Альби, твои истории не стыкуются. Запомни, врушкам нет места в нашей компании! В кино мы идем без тебя! Джес, звони Кларе…
Лицо Альберты краснело, пот щекотал кругловатую щеку. Она сжимала кулачки и кричала:
— А дочери королевы? Ей бы вы поверили?
Сара оборачивалась и начинала корчиться от смеха, а Джес, племянница Великого Певца Туртана, уверяла, что королевским наследничком может именоваться любой.
— Ха!!! Нет у королевы детей, дядя бы знал, а он знать не знает!!! Ха!!!
— А моя мама говорит, что королева живет с тем, кто в Большом Совете заседает. Их в ресторане все чаще видят вместе. И в путешествии на яхте ее сопровождал мистер Конли! Я сама видела! Сама! Нет у королевы дочерей! А муж-музыкант — картинка в журнале. Фотку из нескольких клеят. Коллаж! Кто видел Группу живьем на Пляжной Музыке? Никто. Спился настоящий Анри Смит… Так мама говорит…
— Альби, опять ты соврала! Идем, Сара.
— Постойте, я не вру! Папа и мама….
Альберта почти плакала. Привычный мир рушился у нее на глазах. Как же так! А сказка о петушке — ее тоже не мама-королева читает? Если не мама, тогда кто та уставшая после приема женщина, которая ни разу не забыла заглянуть в детскую в половину десятого? Кто снимает туфли на каблуках, а драгоценности складывает в шкатулку и отдает все Энни, после включает ночник и забирается в кресло с ногами? Кому Энни подает книжку, и чей голос слышит она, Альберта? Или ее не так зовут?.. А как же концерт папы!!! Или недавнее выступление Группы тоже приснилось? Папа пел не на «Пляжной Музыке», но зрители были, была толпа и папа работал на сцене для них…
— Эдди, помоги! — тихо звала брата Альберта.
— Сара, она еще и брата-неудачника вспомнила… Осьминог он, а не наследник! Ха!
— Кларисса, Кларисса! Скажи им! Кларисса, скажи, что я не вру!
Няня появлялась в коридоре всегда в нужный момент. Улыбалась, отводила Альберту к подоконнику и говорила уверенно:
— Отец мисс Альберты некий N, вы же знаете, девочки. Мисс Альберта — любительница посочинять и дома…
— Мы так и подумали, мисс Кларисса.
Сара хохотала после «правды Клариссы» еще громче, а Джес говорила:
— Уточню. Альби — внебрачная дочка N, мисс. А такие особы склонны к сочинению.
После этих фраз Альберта пускала в ход не только кулаки, но и бранные слова — все, какие слышала на кухне от повара, а полноватый человек в колпаке с отворотом был любителем поругать ленивца помощника.
— Вот и доказательства! — кричала Джес. — Дочь королевы обучена этикету! Ха!
— Я знаю этикет! Вилка кладется…
— Сейчас же замолчите, мисс, — Кларисса силой тащила Альберту к лестнице. Сара хохотала, Джес затягивала шнурки на рюкзаке и подруги Альберты убегали искать некую Клару. Альберта упиралась, топала ножкой, падала на скамейку вблизи учительской и отказывалась ехать домой. Кларисса поднимала ее и вновь применяла силу.
— Ну, сколько можно! Еще раз и я доложу королеве о поведении и ссорах. Попрошу разрешения наказать, как следует…
— Ну и проси! Только мама отчитает тебя! Это ты плохо следишь за мной!
— Мисс!
— Что, мисс! — возмущалась Альберта, когда забиралась в машину.
Эдди приходил минут через пять. Бросал в багажник рюкзак и хвастался очередной пятеркой. Кларисса хвалила его, поглаживала по головке, водитель заводил мотор, а Альберта отворачивалась к окну и начинала злиться на родителей. Нет, она не ревновала брата к отцу или матери… Пока машина катилась по солнечным улицам, Альберта всегда представляла, что мама внезапно отменила «легенду». Сара и Джес первыми узнали бы о существовании наследников. Эдди вознесли бы в классе до немыслимых высот, и к ней начинал бы клеиться каждый, кого бы она встретила — быть сестрой наследника выгодно. И папа всегда был бы рядом. В обществе мало кто вспоминал, что муж мамы когда-то играл в Группе. И папу мало кто знал в лицо, мало кто видел. Он имел положение, имел титул, но на приемы и в рестораны с мамой не ходил. У него были свои друзья, у мамы свои. Они жили в одной спальне, а день проводили друг без друга.
Сейчас отец вел ее к лифту по темному коридору. Молчал. Дальняя лампа гудела. Альберта знала, что через минуту папа отпустит ее, а сам пойдет в комнаты мамы. Что они будут делать там? Поругает ли он ее за то самое путешествие на яхте с мистером Конли? Об этом говорили все, не только мама Джес. Даже Кларисса на кухне по-тихому шепталась со старшей горничной. И тетя Жасмин просила Клауса давить на маму — частые появления на публике под руку с мистером Конли становилось все сложнее объяснить репортерам.
Анри Смит передал руку дочери няне, а сам пошел к себе, чтобы сменить потный костюм на чистый и выглаженный. Меньше всего он хотел злить Элизабетту за столом.
Бетт Андре набросилась бы на него, поцеловала и не заметила бы, что ее муж выглядит неопрятно. У Элизабетты были свои особые правила.
Анри Смит тихо вошел в столовую, чистую, светлую и просторную. В самом настоящем камине трещали поленья — в любом уголке этого дворца было прохладно в любое время года. Около камина он увидел кресло-качалку с пледом на спинке, а у трехстворчатого окна пока еще не накрытый обеденный стол. Резная дверь слева скрывала самую большую комнату — спальню. Оттуда можно было попасть в прилегающие к ней ванные комнаты.
После коронации Элизабетты и переезда бабушки на другой этаж эти комнаты перестроили под личным контролем жены. Роскошная обстановка все чаще смущала Анри Смита. В этих комнатах жила Элизабетта, а Бетт Андре не нашлось места даже в самом темном уголке. Анри Смит скучал. По статьям, по смеху… По особому запаху. Ему досталась в жены лучшая. Многие о ней мечтали, многие желали более тесного общения, кому-то даже удавалось провести в ее компании денек, многие пытались угадать желания, но вот так особо, с ненавистью и любовью одновременно, с почитанием и обидой, она смотрела лишь на него… Анри Смита. Сегодня он побрился, а вчера забыл. Сегодня сменил по ее желанию костюм и успел на ужин, а в понедельник вышел к важным гостям в джинсах и майке и заставил ее друзей замолчать. Они курили дорогие сигары в просторной комнате с позолоченными стенами. С потолка свисали хрустальные абажуры. Она смеялась — его не замечала. Он видел спину, проступающие сквозь тонкую ткань платья лопатки, высокую шею и волосы, собранные в прическу. Молчок. Тишина. После она услышала, как шаркают подошвы его ботинок и обернулась. Бирюзовые глаза застыли, губы сжались в полоску. Ни слова не сказала она ему, а он дошел до дальнего угла и присел на одинокий стул. Ее гости вернулись к прежним разговорам. А он, молча смотрел в потолок, молча наблюдал, как дрожит в руке полноватого мужчины сигара, как блестят часы на его толстом запястье, как улыбается Элизабетта. Бетт Андре заметила бы его, подошла бы к нему, сказала бы пару слов… Элизабетта беседовала с кем-то и отвлекаться не желала. Тогда он сам подошел к ней. Обнял. Плечи ее вздрогнули, она что-то невнятно пробормотала, усатый гость, говоривший с ней, потерял мысль, мысль потеряла и она.
— Вернись на место, — еле слышно выдавила из себя Элизабетта, и ему пришлось уйти. — Сейчас выпить принесут…
Тут Эрон Конли окликнул Элизабетту. Глаза ее сразу же засияли, лицо порозовело, на губах появилась улыбка. Она не прогнала советника от себя — позволила взять под руку. Мистер Конли повел ее к окну. Все смотрели то на нее, то на Анри Смита. Ожидали реакции. А Анри Смит притворялся. Что сидит в музее или в партере музыкального театра.
«Музей… Восковые фигуры… Смешно…»
Даже комнаты Маргариты превратили в музей. Раз в неделю туда пускали строго по записи любопытных туристов. В назначенный день Элизабетта вставала пораньше, быстро завтракала, поспешно одевалась и бежала к началу экскурсии прятаться за дверью в гардеробной. Ей нравилось слушать, как галдят эти люди, как щелкают камеры, как гид громко смеется, если рассказывает, из чего сделана крышка рояля или как случайно найденная тетрадка позволила изгнанной наследнице вернуть свой титул.
В гостиной с белым роялем Анри Смит жил с Бетт Андре после свадьбы, поэтому воспоминания о ней так и шли к нему, если он заходил туда. Обычно отсиживался в кресле у окна или натирал до блеска клавиши белого рояля. Именно в комнатах Маргариты он сочинил одну мелодию, а после выпустил пластинку под псевдонимом на собственной студии. Анри Смит гордился, что смог покорить не только стадионы, но и концертные залы. И он не переживал по поводу длительных гастролей, и что дело жизни отрывает его от семьи. Элизабетта предоставила в его распоряжение частный самолет, а он уверял жену, что плотный график не дает возможности перемещаться в любую точку мира, когда ему вздумается, даже на частном самолете…
Анри толкнул ногой дверь ее спальни довольно решительно, прислушался и уловил только пение птиц в парке. Элизабетта разговаривала по телефону и, склонившись над столом, записывала что-то в ежедневник, а когда заметила его, быстро попрощалась с собеседником и бросила трубку. Затем вздохнула и одернула край пиджака. Анри знал, что подобным образом она одевается на важные встречи. Он подошел ближе и мысленно стал просить о прощении за долгую разлуку.
А потом Анри Смит увидел Бетт Андре… Ощутил ее запах. Она сменила имя, научилась жить по протоколу, придумала детям легенду, но в минуты вынужденного отчаяния и злобы все же появлялась из пустоты и начинала смотреть на провинившегося мужа все тем же обжигающим взглядом, и только казалась взрослее и мудрее, чем была в день их знакомства. Жизнь Элизабетты унесла ее куда-то далеко, ему, Анри Смиту, за ней никогда не угнаться, не смотря на талант и умению быть популярным благодаря этому таланту. Анри Смит взял Бетт Андре за обе руки и поцеловал, но она вяло ответила на поцелуй. Что-то сдерживало ее и Анри Смит подумал о преграде, которую кто-то возвел между ними… Нет, не Бетт Андре… Элизабетта! Опять она…
— Увидимся за ужином, — холодно сказала она и вдруг замешкалась.
— Постой…
— После поговорим…
Она отвернулась… Бетт Андре… Элизабетта…
Было невыносимо находиться с ним в одной комнате наедине и той, и другой, и ОБЕ всем видом показывали ему, что он виноват, раз пренебрег семьей, когда это было нужно… Третий ребенок, проблемы с успеваемостью и поведением у детей в школе, громкие споры в Большом Совете раскололи правительство, сводный брат требовал подписания соглашений, которые не поддержали советники, бабушка не вставала с постели, а он, любимый муж, уехал на гастроли и внезапно вернулся! Чтобы заниматься организацией фестиваля на Острове, пропадать в студии на записи и по ночам приезжать домой! Впервые Анри Смит не нарушил данное утром обещание — успел на ужин. Да, ОНИ связали судьбу с музыкантом, человеком, погруженным в свой внутренний и малопонятный для них мир, но Элизабетта надеялась, что Анри Смит хотя бы попытается найти компромисс между семьей и творческим поиском, но за долгие годы совместной жизни он искусно притворялся, что ищет его.
— Поговори с Альбертой, иначе потеряешь ее, — зачем-то выдал Анри Смит.
Элизабетта решила, что слушать его не желает и быстрым шагом направилась к двери, не взглянув на него и не удостоив ответом.
Анри в растерянности остался стоять по центру ее спальни. Не только Элизабетта, но и Бетт Андре посмела наказать его. Обычно страстные поцелуи и ласковые слова у камина меняли все, Бетт Андре выходила из темного угла, а Элизабетта переставала злиться. А что «с ними» происходило в последние дни, Анри Смит не понимал. Элизабетта молчала и отказывалась обсуждать «визит» в гостиную с абажурами. И о беременности он узнал перед выходом на сцену. Элизабетта не позвонила, а отправила набранное строчными буквами сообщение на электронную почту. Он сразу почувствовал, что она не рада и вспомнил теплоту и нежность в голосе Бетт Андре, когда она рассказывала, что вынашивает Эдди или Альберту. Бетт Андре была счастлива, и он не замечал холодности. Как сегодня…
Анри подошел к столу. Телефон жены все еще лежал на стуле. На самом краю. Он оглянулся. Было тихо, и неведомая сила подтолкнула его взять трубку и проверить список входящих сообщений и всех звонков. Ничего необычного он не заметил — последний, с кем говорила Элизабетта, был ее отец. Анри Смит почувствовал некое облегчение, так как ожидал увидеть совсем другие номера и прочитать совсем другие сообщения…
Ужин был семейным — никого кроме Элизабетты и детей. Кресло старой королевы пустовало. Анри заметил, что жена витает в облаках. Она задавала дежурные, ничего не значащие вопросы ему и детям, по очереди и в порядке, в котором они сидели. Или на нее так беременность влияла или случилось что-то более серьезное. Что же? Дети похвастались отличными оценками, Эдди даже двумя. Телефонный разговор с отцом не мог расстроить ее — с ним установились теплые и доверительные отношения. Он не признал дочь официально, но журналистов интересовало, что же связывает короля и Элизабетту на самом деле и почему еще до коронации все соглашения были подписаны, а некоторые даже активно исполнялись.
Кто-то верил на слово — деловой союз, кто-то талантливо сочинял двухстраничные статейки о романе и безответной любви, были и такие, кто копал глубже, но результатов Анри не видел. Ни разу не прочел он — Элизабетта Смит Андре — незаконнорожденная дочь Альберта из Страны Короля… Сводная сестра его наследника… Старшая сестра…
Может Ромен? В новостях сообщили, что сбежавший из страны дядя готовит документы в Большой Совет с очередной претензией — племянница якобы не предоставила доказательств, и прав на титул не имеет. Только Эрон Конли заочно назвал подобные заявления беспочвенными и позволил Элизабетте выступить на одном из заседаний с ответным словом. В прямом эфире она сообщила, что не боится никаких угроз и даже думать об этом не желает…
«А вдруг и правда причина в дяде?».
Анри мельком глянул на жену. Элизабетта молча ела салат. Он вернулся из поездки в понедельник. На этой неделе. Элизабетта встретила его тепло и даже порадовала кусочком вишневого пирога — она испекла угощение специально к его приезду, дети подарили альбом с фотографиями, а перед сном в спальню неожиданно явилась Бетт Андре, поправила подушку, легла рядом и положила голову ему на плечо:
— Эрон сказал, что дядя Ромен собирается давить на мою несостоятельность и неспособность трезво мыслить…
Анри Смит моделировал на компьютере звуковую обработку новых песен Саши и слушал в половину внимания. Сейчас он жалел, что не расспросил Бетт Андре подробнее о некой правде, о которой она говорила. Он точно это помнил.
Элизабетта бросила вилку. Анри вздрогнул — даже листья в салате вызывали у нее тошноту. С виду она казалась цветущей, но внутри бурлило нечто пустое…
Альберта напомнила о завтрашней экскурсии. Элизабетта вяло ответила дочери, что если она дала разрешение, то уже не отменит. Эдди закапризничал и заявил, что хочет, чтобы отец взял на работу и его. Элизабетта вздохнула и позволила ехать в студию и сыну. Единственным желанием было остаться наедине. Ужин в кругу семьи она ждала неделю, и думала, что все будет не так….
Она помнила, как вчерашний день, холодный, безумный и расчетливый взгляд дяди Ромена в резиденции на Острове. Он поселился в ее доме в качестве гостя и пытался завоевать утраченное доверие. … Эдди вот-вот должен был появиться на свет, и Анри Смит, к ее удивлению, отложил гастроли, приехал и с порога потребовал выгнать Ромена. Бетт Андре решила дать дяде второй шанс.
И дядя Ромен, как мог, внушал доверие, высказывал свое мнение по поводу управления, давал дельные советы как лучше провести предстоящую коронацию и как можно эффективнее использовать капитал Леона Андре…
Состояние Леона Андре помогло залатать дыры в бюджете. По указке советников Элизабетта уговорила Эрона Конли принять деньги в долг и не прогадала. Страна Королевы несколько лет финансово зависела от капитала деда, а Большой Совет вынужденно считался с ее доводами по всем вопросам… Жаль не советники.
На пятую ночь пребывания на Острове Ромен пробрался в спальню племянницы. Тихо, бесшумно, постепенно освобождая сознание, что месть уже близка. Его бросили — дети сбежали, жена уехала и не желала видеть, Кэл Калди разорвал контракт, посмеялся в лицо и что-то пробормотал по поводу отношений с матерью.
Элизабетта… Она выглядела уставшей и готовилась ко сну, но в один миг была вынуждена забыть о подушке и одеяле. В этот раз Ромен предпочел все делать сам, без посредников.
Бетт Андре нащупала рукой подушку на половине Анри Смита и нашла записку. Читать было некогда. Ромен приближался, говорил, что сначала убьет ее, а потом музыканта и старуху. В панике она обхватила руками живот, и жалела, что срок родов не пришел, она не могла защитить Эдди, своего сына, они с Анри успели дать малышу имя… И малыш никогда не сможет узнать, что такое солнечный свет и морозный воздух.
Ромен с горящим и безумным взглядом приближался к кровати. Он надвигался на Элизабетту с диванной подушкой, в кармане торчала рукоятка кухонного ножа, а на предплечье висела веревка.
Элизабетта сжалась от страха, одеяло съехало на пол, она схватила ночную лампу и кинула в противника. Мимо. Дядю ее действия только раззадорили. Он бросил подушку и достал из кармана тряпку, приближался к жертве и бормотал о своих безумствах. Элизабетта с трудом понимала, что происходит. Ромен продолжал наступать, а она забилась в угол спальни и увидела, что дверь внезапно открылась. Бесшумно, в костюме с галстуком, вошел Анри Смит. Он не сразу понял, что происходит и увидел Ромена позднее, когда тот был готов приложить грязную тряпку к лицу племянницы.
Анри среагировал мгновенно и набросился на мучителя. На шум подтянулись остальные — Клаус и Эдвард. Энни надела на Элизабетту халат и увела из спальни, пока защитники справлялись с Роменом. В окно дул сильный ветер и поднимал в воздух клочья бумаги, вывалившиеся из кармана дяди. Элизабетта тайком успела прихватить записку Анри. Он извещал, что ровно в 23.00 будет ждать на Летней Набережной. О, если бы она раньше обратила внимание на конверт, ей бы не пришлось переживать этот кошмар.
«Если бы не обращение в Большой Совет, поступившее в понедельник, я выглядела бы более веселой. Я бы простила Анри Смита… Но пришлось объявить тревогу, велеть усилить охрану… Анри Смит придет в бешенство, если узнает, что за ним по пятам ходят мои люди, но выбора нет. Никто не знает, чего ждать от Ромена. Перед обедом звонил отец. „Овальное заседание“ перенесли на следующую неделю, советники воспринимают угрозы дяди, как писк комарика… Они уверены в своем могуществе… Но не я…».
— Футбол! — крикнул Эдди.
— Барабаны! — Альберта не собиралась сдаваться.
Элизабетта очнулась. Анри смеялся и спорил с детьми.
— Играем в догонялки, — сказал он, ударил кулаком по столу и встал.
Сначала на его пути оказался Эдди, потом Альберта. Анри защекотал обоих. Затем вытянул руки и обежал по периметру столовую, после дети выскочили в коридор, а он за ними.
В столовой сразу стало тихо, был слышен только треск догоравших в камине поленьев. Элизабетта приложила руки к вискам и помассировала. Анри видел детей редко, но был привязан к ним, и доказывать его искреннее желание играть с ними не требовалось.
Элизабетта проводила заседание собственного мини-совета. В его состав входили Эдвард, Клаус, Энни, Жасмин, Кларисса и отец. Альберт прилетел из Страны Короля частным рейсом.
— Особое внимание уделяйте вновь принимаемому персоналу, а именно к детям, — напомнила Элизабетта. — Ни один человек не должен поступить на службу. Без вашего ведома, — она кивнула в сторону Клауса, Энни и Клариссы. — А вам, мой верный Эдвард, поручаю главную роль. Вы умеете наблюдать и делать выводы, вы не раз спасали бабушку, теперь о помощи прошу я.
Эдвард кивнул. Старая королева больше не нуждалась в его советах. Она почти не выходила из комнаты и редко вставала с постели, что требовало женской заботы. Жена ухаживала за бабушкой Элизабетты, а Эдвард навещал свою госпожу по мере возможности и разговаривал с ней, хотя иногда сомневался, что она слышит его.
— Я прикажу контролировать границы, — заявил Альберт. — Возможно, этот сумасшедший станет пробираться через Остров. Когда ты получила последнее письмо?
— В понедельник. Он ясно дал понять, что настроен на благоприятный исход. Убить меня и детей.
— Ромен?
— Не думаю, — быстро вставил свое слово Эдвард и четыре человека удивленно посмотрели на него. — С одного из счетов Леона Андре исчезла внушительная сумма. Двенадцать лет назад я привлекал одну компанию проверить состояние дел корпорации Андре. Тогда я не придал значения отчету о возможной краже. Общая сумма капитала внушительная и «хвостики» меня мало волновали. На прошлой неделе я случайно вспомнил то давнее дело и поднял бумаги. Не хватает вот этой суммы. — Эдвард вытащил из папки отпечатанные листы бумаги и раздал их по кругу. — Деньги переведены некому мистеру Монеру, я поначалу не обратил внимания на фамилию и решил, что ошибся, а потом до меня дошло — имя напоминает Ромен. Головоломка, мучавшая все эти годы, сошлась, и в корпорации сейчас ищут все, что связано с этим Монером — счета, бумаги, фирмы. К пятнице ожидаю подробный отчет. Все заявления о несправедливости скорее всего желание напомнить о себе, поиграть, а то скучно нашему дяде жить на вилле припеваючи.
— Да… не хватает внушительной суммы, — шутливым тоном заметил Альберт, бегло изучив бумаги Эдварда, — но в сравнении с общей суммой — мелочь, ерунда, «хвостик»…
— Есть еще кое-что, — продолжил Эдвард. — В компании так и не смогли найти источник дохода, какую-нибудь реальную корпорацию или фирму. Мистика.
— Что мы знаем о семье Андре? Что нам известно о Леоне и что говорит старая королева о муже? — Альберт отложил бумаги в сторону и прямо посмотрел на Эдварда.
— Королева ничего не сможет рассказать, она угасает с каждым днем. Да она и не знала ничего. Фактически являясь преемницей Леона Андре, она не подозревала, чем владеет. С вашего позволения, я бы хотел сформировать обособленную группу из доверенных мне лиц, чтобы продолжить расследование.
— Делайте, что нужно, Эдвард, — Элизабетта закрыла папку. — А Клаус поможет вам с поисками моего сумасшедшего фаната.
Она встала, костюм давил на живот и хотелось переодеться в более свободную одежду. Альберт вызвался помочь Эдварду, и она не стала мешать отцу. Была рада, что ответственность переложена на других. В последнее время она боялась думать и планировать. В любой сфере кто-то все брал на себя — с детьми была Кларисса, Энни координировала работу персонала, прессой и изучением общественного мнения занималась Жасмин, политической координаций Стран — отец, Клаус и Эдвард — безопасностью и корпорацией семьи Андре. Документально она предоставила отцу и сыну такие полномочия, что управлять секретными службами, обороной и органами правопорядка они могли без ее ведома, но Эдвард и Клаус никогда не забывали, что есть она и что она всегда будет над ними.
Анри ждал ее в спальне. Он лежал в кровати, укрытый теплым одеялом, и смотрел в экран ноутбука. Элизабетта вошла бесшумно, сняла туфли и забросила их в самый дальний угол. Анри не обращал на нее никакого внимания. Он работал и не отрывал глаз от экрана.
Элизабетта толкнула плечом дверь гардеробной, переоделась и снова вошла в спальню. Анри по-прежнему не подал виду, что заметил ее. Тогда она бросила на мужа гневный взгляд и хлопнула дверью так, чтобы уж точно зацепить его внимание. Анри ни на секунду не отвлекся. Продолжал смотреть в монитор.
В ванной она включила воду на полную мощность.
«Не могу больше злиться на него, как и обижаться. Зеркало…»
Элизабетта встала боком и увидела выступающий живот.
«Жасмин права — нужно решаться на официальное заявление, и как можно скорее. Кто же там? Наследник? Или наследница? Что он/она полюбит? Музыку или книги? Деньги или славу? Если это он, будет ли он похож на моего Анри? А если она? Да… Я хочу дочку. Еще одну. Я сама воспитаю ее. И к гитарам не подпущу. Я буду, как и Альберте, читать ей сказки… Не о петушке. А о наследниках. Моя дочь сама захочет замуж, родит мне внука… И я буду нянчить его, как бабушка нянчила меня… Я покажу ему…»
Бетт Андре открыла верхний ящик комода и достала новый комплект белья, который купила в одном магазинчике в центре Города. Иногда Элизабетта позволяла ей выходить из темного угла. И она с радостью терялась в толпе суетливых горожан и испытывала внутреннее удовольствие, что, гуляя по узким улочкам, не нужно думать о протоколе и порядках, можно размышлять и слушать музыку в наушниках… Бетт Андре знала, как звучат интересные для нее команды. Почти все играли в Южном Городе, кого-то даже приглашали выступить на телевидении — доверенный человек просил дать им пять минут эфира, ссылаясь на желание Элизабетты. Мало, кто из зрителей хотел разбираться в малопонятной музыке, но почти каждая группа получала шанс быть услышанной — главное попасть в плеер Бетт Андре. А там она будет идти по переулку, слушать голоса, мелодии, думать и сочинять статью. Она не может опубликовать заметки — Анри Смит узнает ее почерк, стиль и потребует сотрудничества. А Бетт Андре не желала работать с ним — это ее музыка, ее плеер, ее мысли, ее тайна. К тому же она хотела, чтобы Анри Смит помучился хорошенько. Пострадал. А все что требуется — это бывать дома не один день в месяц, как можно чаще копаться в вещах жены и тогда в комоде найдутся не только колготки и белье, но и плеер, и кассеты, и даже блокнот в потертой обложке…
Бетт Андре села на холодный бортик и записала кое-что. После надела халат, спрятала блокнот и вернулась в комнату.
Анри изучал новую программу и сделал вид, что не заметил, как вошла жена. Она хотела игры, он решил поиграть. Не так уж и часто они ссорятся, но непонятная обида задела самолюбие. Он не поднимал голову, но боковым зрением видел, что Элизабетта не высушила волосы и с них капает вода. Ей было все равно, она пробралась к кровати и легла на свою половину, откинув одеяло. Затем перевернулась на левый бок и со всей силой захлопнула крышку ноутбука. Анри знал, что Бетт Андре поступит именно так.
— Не думай, что я простила тебя, — сказала она.
— Не претендую, — протянул он. — Но спросить могу?
Элизабетта утвердительно кивнула.
— Ты говоришь, что я мало уделяю внимания тебе и детям? И вместо того, чтобы быть с семьей, у меня в голове гастроли и новые проекты?
— Не напоминай, пожалуйста, что я осознавала, за кого выходила замуж.
— И не хотел, — Анри зевнул. — Ты дуешься, потому что лучше меня знаешь причину, почему я так редко здесь появляюсь, что даже Бетт Андре не в силах меня удержать.
— Тебя никто не ограничивает. Через год в обществе забыли, что ты женился на мне, ты ушел в тень, как и хотел. Люди говорят обо мне, никто не вспоминает о моем муже. Однажды я спросила кое-кого из друзей, интересуются ли они творчеством Группы и помнят ли, что Анри Смит мой муж? Нет, ответили они. А минуту назад ты пожимал им руки. Кто ты, им не интересно. Муж, и ладно.
— Спасибо за информацию, всегда мечтал об этом узнать, — Анри потушил лампу и убрал ноутбук в ящик. — Я, как и ты, осознавал, на ком женюсь, и пока не жалею о выборе. А ты… ты довольна своим?
— Я всегда хотела вернуться к бабушке, подсознательно, — уверенным голосом ответила Бетт Андре и натянула одеяло до шеи.
Анри Смит посмотрел на нее и увидел, что здесь, в спальне, Элизабетта превратилась в ту, которую он обещал себе защищать. Бетт Андре свернулась калачиком, и он обнял ее.
— Не спрашивай меня больше, — попросила она.
— Скажи, зачем я тебе?
На этот раз Бетт Андре ответила сразу:
— Ты сознательно бежишь о всего, что я даю тебе. А они только и ищут местечка потеплее…
Альберта проснулась раньше, чем прозвенел будильник и пришла Кларисса. Отбросила теплое одеяло, потянулась и подумала, что была бы не против того, чтобы уметь превращаться в волшебницу и научиться передвигать стрелки часов. В школу ехать совсем не хотелось. После обеда сбудется первая мечта и для этого пришлось приложить немало усилий — уговорить родителей оказалось сложнее, чем она думала, а раньше они потакали любому желанию, потому что она была младшей и девочкой, в отличии от заумного Эдди, который никогда ничего не просил. Мама могла исполнить любое желание щелчком пальца, а папа пожертвовал домашней студией, которую переоборудовали под музыкальный класс. Свою новую комнату Альберта скромно окрестила «личное пространство».
В большую студию, где с папой работали профессиональные музыканты, он никогда не возил ее. Альберта знала отца как мужа мамы и лучшего папу, а как лидера Группы — нет. Она старалась не пропускать его выступления по телевизору, а концерты Группы показывали не так часто, как хотелось бы. Отец редко посещал церемонии, а если и случалось получать новую статуэтку (в музыкальном классе Альберты стоял шкаф с отцовскими наградами, она мечтала превзойти его успех, чего бы это ни стоило), то, ссылаясь на занятость, он отправлял туда незнакомую Альберте тетю Весту или гитариста Фелла. Альберта подозревала, что в студии отца царит другой, невиданный ранее мир, и мечтала побывать там и приоткрыть завесу его тайны. Мама называла ее желания глупостями, а папа не спешил спорить с ней.
Альберта посмотрела вперед и не могла поверить, что ее знаменитый отец спит в соседней комнате. Нужно пробежать всего несколько метров… Журналисты называли его невежей, зазнавшимся мужем и малообщительным на публике. Альберта не любила читать подобные статьи о родителях. Она хорошо знала своего папу, и он был совсем не похож на того, каким его описывали малознакомые люди.
Однажды Альберта нашла странную коробку в комоде мамы. Не удержалась и открыла. Мама хранила внутри подшивку номеров музыкального журнала, в котором работала до свадьбы. Альберта незаметно перенесла коробку в свою комнату, пока мама разговаривала с дедом по телефону, и прочитала все мамины статьи. Для Альберты стало удивлением, что мама интересовалась популярной музыкой, и смыслом ее жизни до замужества было открытие новых имен. И она вела передачу на радио! Под именем Бетт Андре.
А в новом веке «звезд» развелось столько, что не сосчитать. На сцену выходили все, кому не лень, если позволяла толщина кошелька, конечно. Самые юные помешались на заработке легких денег, все видели себя богатыми и знаменитыми. Как и сама Альберта. Она вздохнула и спрыгнула с кровати. Босые ноги коснулись холодного пола.
Альберта добежала до комнаты для занятий и включила свет. В самом темном углу ее ждал компьютер с запылившимся за ночь экраном, а в противоположном — телевизор с видео-приставкой и бесформенные пуфы перед ним. Только смотреть фильмы было не с кем. Друзей мама запрещала приводить домой, а у Эдди была своя, точно такая же комната. Если родители устраивали семейный просмотр, а это случалось редко, то делали выбор в пользу комнаты брата.
— Быстро надевай носки, простудишься!
Кларисса стояла на пороге. В правой руке няня держала полотенце и халат. Альберта выключила кнопку питания, решив, что проверит результаты новой игры после школы, оттолкнула Клариссу, выбежала в спальню и бросилась на мягкую, пока еще разобранную кровать. Кларисса, покачав головой, села около девочки и натянула на холодные ступни шерстяные носки. В прошлом году Альберта часто болела, и если не предупреждение врача, что последствия от простуды повредят голосу и она не сможет репетировать, когда захочет, она бы никогда не согласилась надевать носки по утрам.
Кларисса удивилась, когда вошла в комнату воспитанницы и увидела пустую кровать. Обычно Альберту нужно очень долго будить. Она всегда использовала любую возможность, чтобы поспать подольше. Эдди в это время спокойно ожидал сестру в машине, рассматривал большой фонтан в парке дворца и подлетавших к нему птиц. Также он любил наблюдать за первыми посетителями, которые толпились в жару и холод, в дождливую и ясную погоду на крыльце у публичного входа. А если предстояла контрольная работа по одному из предметов, то Эдди повторял заданный материал.
Альберта успевала хуже. Элизабетта не раз делала Клариссе выговор за низкие оценки дочери, но как заставить упрямую дочь лишний час заниматься математикой, если она хочет стучать по барабанам? Или тренировать связки?
Покончив с носками, Кларисса отправила Альберту в ванную и проследила, чтобы девочка хорошо почистила зубы и умылась. Затем она помогла надеть форму и заплела косы. В школе строгая мадам Эдмон следила за внешним видом учеников и от девочек требовали определенных причесок, но Альберта всегда убирала волосы так, как хотелось ей. Она могла крутиться у зеркала больше положенного времени, и ей было все равно, что Эдди терпеливо ждет в машине, и из-за утренних капризов они могут получить замечание за опоздание.
К половине восьмого утра Альберта собралась. Кларисса вывела воспитанницу на крыльцо флигеля и открыла дверцу машины. Эдди отложил учебник и посмотрел на часы: успевают и в утренних пробках постоять, и приехать в школу к первому уроку. Кларисса пристегнула Альберту, затем обошла машину и заняла место рядом с водителем. Она принялась давать Кэми указания на вечер:
— Заберешь нас в четыре часа у студии мистера Анри.
— Как скажешь, — ответил Кэми и поправил козырек шляпы.
На заднем сиденье вдруг стало слишком шумно. Эдди ругал сестру — ему слишком долго пришлось ждать, пока она соберется. Альберта быстро нашла ответ на замечание брата:
— Ты мне завидуешь, вот и злишься. Я могу быть, кем хочу, а ты вынужден наследовать титул мамы, и тебя об этом не спросили!
— Я могу подписать бумагу и отречься от всего, и тогда титул придется наследовать тебе! — ответил Эдди, чем удивил Клариссу. Обычно схватку выигрывала его сестра.
— Нет, ты этого не сделаешь! — воскликнула Альберта и с улыбкой посмотрела на брата. — Ладно, я виновата, извини, больше не буду.
— Так-то лучше, — Эдди улыбнулся. Впервые Альберта так быстро утихла, и он смог дать ей отпор. Он заметил, что устал соглашаться со всеми — с мамой, с Клариссой, с сестрой, с одноклассниками. Он хотел иметь собственное мнение и жить настоящей жизнью, а не по легенде. — Если ты задумала стать музыкантом и превзойти успех отца, то почему я не могу мечтать о карьере футболиста? Известного на весь мир? — спросил Эдди и вернулся к задаче в учебнике. Подготовка к контрольной работе ему не требовалась, но он любил проводить свободные минуты с пользой.
Альберта не ответила, отвернулась и сделала вид, что заинтересована заданиями по математике в своем учебнике. Предстоял важный день, а Эдди успел испортить настроение с раннего утра.
Машина остановилась у здания школы ближе к девяти. Кларисса вышла на улицу первой. Эдди скорее подхватил свой рюкзак и побежал к крыльцу, а Альберта зевнула, после повернулась, чтобы Клариссе было удобнее надевать рюкзак ей на спину, и подала няне руку.
К воротам подъехали два лакированных автомобиля. Первой на тротуар вышла Сара, затем Джес. Обеих сопровождали няни. У калитки Альберта встретилась с подругами. Кларисса задумалась. Кто первым зайдет во двор? Бойкая Альберта умело воспользовалась замешательством одноклассниц и среагировала первой.
— Врушка, — крикнули девчонки в один голос.
Но Альберта глянула — сначала на Сару, потом на Джес. Улыбнулась и потащила Клариссу к крыльцу. Няня проводила воспитанницу до класса. За Альбертой был нужен обязательный присмотр, иначе легенда, придуманная командой Элизабетты, разрушилась бы много лет назад. На прилежность Эдди Кларисса могла положиться. Мальчик пообещал, что никогда не даст маме повода наказать няню за отметки в дневнике или замечание от директрисы. Кларисса тогда улыбнулась. Она знала Эдди с пеленок и предпочла бы воспитывать только его одного. Но в целях безопасности Альберте, когда она родилась, не стали брать новую няню, а Клариссе повысили жалование, чему она не могла не радоваться.
Элизабетта хотела, чтобы ее дети приобщались к жизни обычных детей, но в качестве школы выбрала частное учебное заведение, имевшее репутацию «лучшего». Видимо, в категорию «обычные» у нее попадали дети магнатов и чиновников. Кларисса не могла спорить с королевой. В обязанности няни входило исполнять приказы, и она умела это делать, но иногда все же позволяла немного своеволия. Она взяла слово с детей, что они не будут рассказывать родителям о прогулках после школы. Эдди пообещал сразу. А Альберте настолько понравилось в Парке, что она стала сама требовать бывать там почаще.
— Другой воздух, Кларисса!
— Обычный, — спорил с сестрой Эдди.
— Всегда ты так.
— Дети, не ссоримся. Идем скорее на набережную.
Читать бесплатно другие книги:
