Любовь к электричеству: Повесть о Леониде Красине Аксенов Василий
– Андрей Семенович, не откажите в любезности – пошлите кого-нибудь за шампанским, – попросил Красин своего помощника. – Приехали друзья с Кавказа, молодая пара…
– Слушаюсь, Леонид Борисович, – сказал исполнительный помощник. Он давно уже почти догадывался, что за друзья, заказчики, представители фирм бесконечно посещают его начальника и почему заведующий кабельной сетью ведет такую бурную деятельность. Догадывался и молчал, разумно не желая иметь касательство к таким страшным вещам. Красин был с ним в молчаливом сговоре.
– Пошлите к Елисееву за французским, – сказал ему вслед Красин, прошелся по коридору, зачем-то выглянул на улицу, почему-то проследил полет голубя к голубому небу Исаакиевской площади и только после этого вернулся в свой кабинет.
В разных концах кабинета сидели Надя, Кириллов и Николай Берг. Мельком взглянув на вошедшего Красина, Николай продолжал, обращаясь к Наде:
– …И он говорил о тебе в последние минуты. Он просил, чтобы я увез тебя из России… Я готов проводить тебя в Швейцарию… или в Италию, Надя…
Надя подняла голову и посмотрела прямо в глаза Николаю. Николай старался не отводить взгляда, но чувствовал он себя в эту минуту неважно. Любовь его умерла, страстная его любовь к этой красавице умерла вместе с братом. Он понял это сразу же, как только увидел Надю на Николаевском вокзале. В сущности, она была ему теперь совершенно безразлична, он был ошарашен этим открытием и теперь что-то мямлил о воле Павла, пытаясь разобраться в новых своих чувствах.
– Никуда я не уеду! – вдруг выкрикнула ему в лицо Надя неприятным чужим голосом.
Глаза ее заметались по кабинету, она вскочила и внимательно осмотрела предметы на письменном столе, метнула взгляд на Кириллова, потом осмотрела орнамент ковра, встала у стены и остановила глаза на Красине. Красин молча стоял на фоне окна. Лицо его было неподвижно, только дрожала жилка на виске.
– Надя, успокойтесь! – тихо обратился к ней Кириллов, он подошел поближе и вроде бы даже попытался прикоснуться к ее руке, но не прикоснулся. – Я думаю, что вам нужно уехать временно, чтобы переменить обстановку. Это действует целебно на нервную систему… Вот посмотрите в «Биржовке» объявление: средиземноморские поездки посредством скорого парохода «Принцессин Виктория Луиза»…
– Прекратите, Алексей Михайлович, – тихо сказала Надя, и снова ее охватило какое-то двигательное беспокойство, она пошла вдоль стены, разглядывая узор обоев.
– Право, Надя, это тоже неплохой вариант, – пробормотал потерянно Николай.
– А вы как считаете, Леонид Борисович? – выпрямившись вдруг, гордо, почти надменно спросила Надя.
– Вы должны… – медленно проговорил Красин, – вы должны сами дать себе отчет в своих силах, вы хозяйка себе и должны решить, есть ли у вас силы остаться. События каждый день могут приобрести катастрофический характер.
– Я уже все решила, и силы у меня есть, – тем же гордым голосом сказала Надя и вдруг дрогнула. – Вы предлагаете мне уехать… На мне грязь, пуды грязи… Средиземным морем ее не смыть!
Департамент полиции. Особый отдел.
Московского градоначальника
Отделение по охране общественной безопасности
и порядка в г. Москве. 8 марта 1906 г.
7 марта 1906 около 5 часов 15 минут дня в Москве было ограблено шайкой злоумышленников, вооруженных револьверами и бомбами, Московское купеческое общество взаимного кредита, помещающееся на Ильинке… похищено по заявлению Правления 875 тыс. рублей.
Обстоятельства: после 5 часов… в помещении банка осталось человек 60. …Городовой Чепелев спустился с лестницы в швейцарскую, где на него напали 3—4 злоумышленника и обезоружили его… Той же участи подвергся и городовой Левицкий, поспешивший на помощь Чепелеву.
Злоумышленники прошли в зал второго этажа и соединились там с группой своих товарищей, проникших с черного хода, так что их оказалось около 15 человек.
В зале были обезоружены еще два городовых… и тут же был испорчен телефон. Все 60 служащих, городовые, швейцар и сторож загнаны в угол зала, и к ним было приставлено несколько караульных. Остальные злоумышленники… забрав из кассы 875 000 рублей, удалились, после чего караульщики предложили служащим пройти в комнату кассы и положили у дверей бомбы, объявив, что в случае открытия дверей бомбы взорвутся…
Ворвавшись в банк, жандармы бросились с револьверами и шашками наголо по разным помещениям. Офицер рванул на себя двери кассового зала и увидел целую толпу пугливо сбившихся в кучу господ, устремленные к нему глаза, полные страха и мольбы.
– Что же вы тут сидите, господа? – насмешливо спросил офицер.
– Бомбы! – вдруг вскричал кто-то.
Отлетевшие из-под двери от рывка бомбы теперь свободно катились по паркету в разных направлениях. Одна из них, круглая, приближалась к сверкающим офицерским сапогам. Офицер ударил ее носком сапога, бомба взлетела в воздух, грохнулась на паркет и покатилась к лестнице. Офицер поднял другую плоскую бомбу, прочел надпись «ландрин», открыл и воскликнул:
– Ландрин, господа! Угощайтесь!
…растерянность всех находившихся в банке лиц благодаря неожиданности нападения была так велика, что никто из присутствовавших в зале не может дать точного описания примет грабителей…
Объявлен розыск Мазурина Владимира Владимировича по подозрению в участии в ограблении. Мазурин – бывший студент Московского университета, 20 лет, среднего роста, волосы светлорусые, есть усики, без бороды. Одевался в черное осеннее пальто, на голове черная драповая шапка.
В июне 1904 года привлекался к дознанию при Московском губернском жандармском управлении по делу о тайной типографии с.-р-ов. По агентурным сведениям, в настоящий момент инициатор оппозиции в рядах эсеров, глава «Московской партии». Последняя выступила против решений съезда с.-р., отрицающих аграрный и фабричный террор и экспроприацию частной собственности.
…12 марта поступили определенные агентурные сведения, что ограбление было осуществлено максималистом Мазуриным… принимали участие неизвестные революционеры, прибывшие из Прибалтийского края. Куда девались деньги и куда скрылись грабители, агентура не знает…
В пестрой толпе, что месила мокрый снег возле Петровского пассажа, Илья Лихарев вдруг почувствовал какое-то неудобство, неловкость, как будто за воротником у него набрались после стрижки жесткие волоски. Чувство это, до тонкости известное только опытным подпольщикам, означало: за тобой следят!
Илья прошел через пассаж и вышел на Неглинную, купил пирожок и прислонился к стене, дабы съесть его. Он огляделся и не удержался от облегченного, а пожалуй, даже и радостного вздоха: к нему подходил с чемоданчиком в руках не кто иной, как дважды уже похороненный Англичанин Вася. Раньше Илья недолюбливал Горизонтова, ибо знал прекрасно о чувствах Лизы к нему. Теперь же огромная эта фигура, самоуверенная улыбка и простодушные глаза вызвали у него чуть ли не родственные чувства. После декабря Илья сильно изменился даже внешне. Куда-то пропали его юношеская округлость, прозрачность кожи, которой он так стыдился. Щеки запали, резко выступили скулы, подбородок, в глазах появился ровный холодноватый свет, от которого встречным чинам полиции становилось не по себе. Теперь уже Илья не краснел по пустякам. Вся его жизнь сосредоточилась на деле, на четкой и непреложной, как движение светил, партийной работе. Он старался убежать от мыслей о Лизе, но на рассвете в полусне она всегда появлялась с прежней ее неуверенной улыбкой, манерой посматривать из-за плеча или в последнем своем страшном ожесточении… с винтовкой…
– Я шел за тобой полчаса и определял, нет ли хвоста, – тихо сказал Горизонтов. – Важное дело, Лихарев.
Подозвав извозчика, они отправились на Остоженку, к меблированным комнатам «Париж». В бесконечных извилистых и тусклых коридорах «Парижа», где, как сказал Витя, «один воин может успешно обороняться от целой сотни янычар», на них с хихиканьем посматривали коридорные девушки и половые. Одного из них Виктор остановил и вынул из носа у него цветок.
– Принеси лафиту, – скомандовал Горизонтов половому и пояснил Илье. – Я тут за циркового обретаюсь.
– Ох, Виктор, Виктор… – покачал головой Илья.
В номере Горизонтов открыл чемоданчик, и Лихарев увидел толстые пачки денег, запечатанные бумажными лентами с четырехзначными числами.
– Можешь не считать, – скромно потупился Виктор. – Шестьдесят тысяч как одна копейка. Нужно все это переправить Никитичу.
– Ты участвовал в мазуринском эксе? – еле слышно спросил Илья. – Как же ты посмел с эсерами…
– Забываете III съезд, товарищ, – прогудел обиженно Горизонтов, – а в частности резолюцию о временном боевом соглашении с эсерами.
– Таковые в каждом отдельном случае могут заключаться лишь под контролем Центрального Комитета, – отпарировал Лихарев, закрыл чемоданчик и поставил его на пол. – А ты, Виктор, не согласовал…
– С кем же я мог согласовать? Со своей левой ногой? Ты знаешь, как я попал к этим ребятам? Знаешь?
Горизонтов сбивчиво рассказал об аресте, побеге, негоцианте Пищикове…
– Надо было прежде разыскать комитет и согласовать, – твердил свое Илья.
– Ну вот, хочешь как лучше… – огорчился Горизонтов.
Илья встал, взял чемоданчик и тихо сказал:
– Из-за границы сообщили, что Беленцов снят в пьяном виде с поезда в Цюрихе. При нем обнаружены русские деньги, много денег…
– Сашка! Идиот! – Горизонтов ударил кулаком по ладони.
– Кому известен этот твой адрес?
– Только мазуринцам и Пищикову.
– Немедленно нужно съехать отсюда. Никаких действий без решения комитета.
– Ладно, ладно, – проворчал Горизонтов. – А если подвернется что-нибудь дельное?
– Никаких действий, – жестко сказал Илья. – Тебя искал Никитич, ты был нужен для поездки в Америку…
– Да ну?! – ахнул Горизонтов.
– Теперь уже поздно. Сам виноват. Мы думали, что ты или погиб, или в тюрьме. Запомни явку, Виктор: Божедомка, 7, квартира Ручьева… Будь здоров!
Илья с чемоданчиком покинул «Париж», а Виктор, бормоча что-то о своей несчастливой звезде, начал собирать вещи. Переехать на другую квартиру было для него так же легко, как собраться в баню.
Он шел с саквояжем сквозь мартовские густые юные сумерки и что-то думал об Аляске, о шхуне, о какой-то девушке, имя которой забыл, а может быть, и не знал, и вдруг увидел перед собой знакомое крыльцо с мраморными колоннами, дубовую дверь, чугунную витую решетку сада, и сердце его дрогнуло. Дом Бергов! Здесь его взяли, и он толком ничего не узнал о них! Мазуринцы говорили, что Павел убит, Николай в тюрьме… а что с сестрами? Идиот, он даже не спросил о них у Лихарева! Бездушное тупое животное, эгоист, ведь ты же был влюблен в Лизу! Впрочем, sorry, не в Лизу, а в Надю… Зайти? А вдруг охранка четвертый месяц держит тут своих псов? Какого дьявола, нашел кого бояться – жандармских псин!
Виктор засвистел китобойную свою песенку, дернул дверь и вошел в дом.
Нежилой дух, сырость, запах беды почувствовал он. Мрачно отсвечивали зеркала, перила, статуя у лестницы.
Он поднялся, прошел через гостиную, заглянул зачем-то в камин.
– Эй! Кто-нибудь есть? Эй! Эй!
Голос его раскатился по дому, ответил эхом из какого-то угла и замер. Виктор уже хотел уйти, как вдруг услышал нервное постукиванье каблучков. Оно становилось все живее, вот в полутемный зал скользнула тонкая черная фигурка, замерла и…
– Виктор! Витя! Родной! – Полет по паркету, и руки вокруг шеи, все лицо, уже соленое от слез, и зубки блещут рядом, и худенькие плечи…
– Танюшка!
…Через несколько часов после мученической гибели Шмидта и матросов. В Очакове настроение подавленное, многие плачут, во многих домах траур… Последним видел его адвокат Винберг. Шмидт горько плакал о матросах, повторяя, что крепко надеялся, что их не казнят…
…Известие об утверждении адмиралом Чухниным ужасного приговора и приказ поспешить с исполнением как громом поразило всех в Москве…
«Русь».
Если верить официальным сообщениям, то за год с 9.1.05 по 1.1.06 по всей России было убито и ранено 32 706 человек, в т. ч. убито – 14 654. Из них в Петербурге убито 982, в Москве – 2483.
«Биржевые ведомости».
…И весна 1906 года застает великую империю в виде, в какой не приводили ее ни Мамай, ни печенеги, ни Иваны Грозные, ни «двунадесять языков». Только тюрьмы полны, только тундры заселены!
«Русь».
…Прилично одетый молодой человек, по-видимому, приказчик, присаживается к столу с бюллетенями.
– А кого надо записать сюда?
– Ваших кандидатов.
…К разговаривающим подходит какой-то артельщик и подсовывает пачку бюллетеней.
– Возьмите, тут все уже подготовлено.
– А какой партии? – спрашивает избиратель.
– Правого порядка, – стыдливо шепчет агитатор.
– Нет, мне это не годится, я хочу подать голос за социал-демократов.
– Вы кого же записываете?
– Вестимо, своих: себя самого, шурина, приказчика. Своя рубаха ближе к телу.
– Кого же мне писать, господа хорошие?
– Кого хотите, того и пишите, зависит от вашего желания.
– Нет, позвольте, я сам этого не могу выдумать! Вы здесь посажены, значит, и должны приготовить, за кого голосовать!
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
– Вы с выборов, что ли?
– Да.
– Как там наше дело прошло?
– Вряд ли черносотенцы выиграют.
– Значит, демократы?
– Да.
– А что такое демократ, барин?
«Биржевые ведомости», март 1906 г.
Глава X
Неужели нащупали?
Солнце висело уже низко над многоверстным ледовым припаем Финского залива. Лед сверкал розовым огнем. Поблескивали обледенелые, словно покрытые глазурью березы, кое-где пронизывающие темную стену хвойного леса.
Ленин и Красин стояли у окна на даче «Ваза» в Куоккале.
Сверкали огромные разросшиеся сосульки, в предвечерних тенях вокруг дома бродили первые весенние запахи-призраки.
– Владимир Ильич, что вы сделали с вашей змейкой? – неожиданно спросил Красин.
– Какой змейкой? – Ленин не отрываясь смотрел на закат.
– Помните, в прошлом году в Лондоне мы купили с вами у рыжего бродяги?
– А! Я подарил ее сыну консьержки в Женеве. Мальчуган был счастлив. А вы?
– Я тоже подарил ребенку, – проговорил Красин, вызывая в памяти буйное весеннее цветение в Шашкино, сирень, стол на веранде и огромный самовар, в котором отражались молодые глаза.
Ленин вдруг громко расхохотался. Красин вздрогнул.
– Вы знаете, Никитич, – совсем уже отрываясь от зрелища заката, напористым своим голосом заговорил Ленин. – Я засмеялся, вспомнив эти выборные эпизоды в «Биржовке», и одновременно подумал: во что превратится в конце концов этот наш российский парламент?
– В домашнюю левретку, в шута при дворе… – усмехнулся Красин.
Ленин обнял Красина за плечи.
– Я очень рад, что у нас сейчас с вами полное единство мнений. А помните, как мы ссорились из-за ваших примиренческих вывихов?
– Это прошлое, – улыбнулся Красин. – Я понял, что меньшевики – закоренелые оппортунисты, но объединяться-то все-таки надо, надо… Жизнь диктует, ничего не поделаешь.
– Объединить две части – согласны! Спутать две части – никогда, – воскликнул Ленин.
– Ныкогда! – воскликнул с преувеличенным кавказским акцентом проходящий через комнату Камо. – Ныкогда я нэ откажусь от стаканчика кахэтинского!
Они рассмеялись. На столе стоял бочонок вина, привезенный на днях.
Бочонок был замечателен тем, что в нем под кахетинским вином на двойном дне Камо доставил в Куоккалу деньги, захваченные его боевиками.
– Ну-с, давайте, Леонид Борисович, еще раз пошлифуем текст, – потирая руки, сказал Ленин. – Вот место, которое важно для вас.
И Ленин начал читать:
– Проект резолюций к Объединительному съезду РСДРП.
ПАРТИЗАНСКИЕ БОЕВЫЕ ВЫСТУПЛЕНИЯ
…Со времени декабрьского восстания почти нигде в России не наступило полного прекращения военных действий…
…партизанские действия… служат к дезорганизации неприятеля и подготовляют грядущие открытые и массовые вооруженные действия;
…подобные выступления являются также необходимыми для боевого воспитания и военного обучения наших боевых дружин…
…партия должна признать партизанские боевые выступления дружин, входящих в нее или примыкающих к ней, принципиально допустимыми и целесообразными в настоящий период;
…главнейшей непосредственной задачей таких выступлений следует признать разрушение правительственного, полицейского и военного аппаратов и беспощадную борьбу с активно-черносотенными организациями, прибегающими к насилию над населением и к запугиванию его;
…допустимы также боевые выступления для захвата денежных средств, принадлежащих неприятелю, т. е. самодержавному правительству, и для обращения этих средств на нужды восстания, причем необходимо обратить серьезное внимание на то, чтобы интересы населения были возможно менее нарушаемы;
…боевые выступления должны производиться под контролем партии…
Апрельские штормы, авария в финских шхерах, качка в Ботническом заливе остались позади, и 10 апреля 1906 года большевик Румянцев от имени Объединенного ЦК открыл IV съезд. Среди делегатов с решающим голосом было 62 меньшевика и 46 большевиков.
Несмотря на численное меньшинство их отряда, Красин чувствовал себя уверенно рядом с деловито строчащим что-то в блокнот Ильичем. Румянцев между тем говорил:
– …РСДРП к началу российской революции оказалась ослабленной разделением на две фракции…
И чем яснее становилась пагубность раскола и междоусобицы для дела партии… тем громче и властнее звучали голоса, требовавшие объединения…
Ленин склонился к Красину:
– Объединение будет, конечно, формальным. Этот съезд – меньшевистский. Они уже обо всем договорились…
В конце съезда большая группа делегатов обедала в недорогом старинном ресторане на одной из улочек, примыкающих к портовому району Стокгольма. Все сидели за огромным общим столом в боковом зале ресторана. Стол был накрыт грубой, но идеально чистой скатертью. Запахи супа, соусов, свежего хлеба и пива как бы возвращали утомленных двухнедельными прениями делегатов к обычной жизни, где нет проблем вооруженного восстания, Государственной думы, экспроприации, а есть суп, соусы, свежий хлеб.
Меньшевики, гордые тем, что прошли почти все их резолюции, неестественно развеселились, победно поглядывали на большевиков, похохатывали. Плеханов, оправляя сверкающие вечной незыблемой белизной манжеты, довольно улыбался.
– Клянусь вам, товарищи, большевизм скоро вымрет сам по себе, – послышался довольно громкий шепот Дана. Ленин и Красин переглянулись, Луначарский снисходительно рассмеялся, другие, включая Десницкого, только улыбнулись в тарелки, один лишь Алексинский вдруг вскочил и, яростно разбрызгивая слюну, атаковал Плеханова:
– Вы!.. Мечтаете о министерских портфелях!.. Вы – революционеры?.. Ха-ха!.. На баррикады!.. Пожалуйста!.. Пойдете?.. Трусы! – он почти задыхался и никак не мог слепить отдельные слова в законченную фразу.
– Да вы что, его сырым мясом кормите? – недоуменно поднимая брови, спросил Плеханов Ленина.
Меньшевики было рассмеялись, но вдруг один из них, гуриец Ломтатидзе, вскочил и закричал, рассыпая искры из глаз, грозя и тыча в Алексинского пальцем:
– Вон! Убирайся из партии!.. Ты!.. Бланкист!.. Где Маркс, где теория?.. Пролетариат!.. Нет прощения!
В ярости своей они оба были похожи на боевых петушков. Теперь уже смеялись обе фракции. Литвин-Седой взял Алексинского за руку и увел его от стола.
После обеда к Красину подошел один из видных членов партии, постоянно живущий в Берлине врач. Он не был делегатом съезда, но присутствовал почти на всех заседаниях, потому что осуществлял в Берлине большую практическую работу.
– Знаете, русские газеты пишут о крупной экспроприации в Квирилах. Взято, кажется, около двухсот тысяч. Это ваши люди действуют?
Красин, разумеется, знал об этом деле, но на всякий случай удивленно округлил глаза.
– Мои люди? Да что вы, батенька! Я не имею ни малейшего отношения к эксам.
«Хотя и свой человек, – подумал он о враче, – а все-таки, как говорится, береженого бог бережет… Почему это он обратился именно ко мне?..»
– Вы не доверяете ему? – тихо спросил Ленин.
– Да нет, но береженого, Владимир Ильич… – Красин усмехнулся.
Из ресторана большевики вышли вместе.
– Итак, в шесть вечера в «Народном доме», – сказал Луначарский и в глубоком раздумье отправился на набережную.
– Вы написали «Обращение», Владимир Ильич? – спросил Красин.
– Да. Взгляните-ка! Я хочу предложить вот этот текст.
Красин взял из рук Ленина блокнот и стал на ходу просматривать проект «Обращения к партии делегатов Объединительного съезда, принадлежавших к бывшей фракции «большевиков».
«…В трех важнейших резолюциях съезда определенно обнаруживаются ошибочные взгляды прежней фракции «меньшевиков», численно преобладавшей на съезде.
В аграрной программе съезд принципиально принял «муниципализацию»… Крестьяне не примут такого плана. Они потребуют либо прямого раздела земли, либо перехода всех земель в собственность народа…
В своей резолюции о Государственной думе съезд признал желательным создать в этой Думе парламентскую фракцию с.-д. Съезд не пожелал считаться с тем фактом, что 9/10 сознательных рабочих России, в том числе все польские, латышские, еврейские с.-д. пролетарии, бойкотировали эту Думу. Съезд отклонил предложение обусловить участие в выборах возможностью действительно широкой агитации среди масс…
Съезд также не дал… прямой критики ошибок пролетариата, ясной оценки опыта октября – декабря 1905 г. …в прикрытой форме съезд осудил декабрьское восстание… таким способом можно скорее затемнить, чем прояснить революционное сознание пролетариата.
Против тех решений съезда, которые мы считаем ошибочными, мы должны и мы будем идейно бороться. Но при этом мы заявляем перед всей партией, что мы – против всякого раскола… мы согласились на вступление в ЦК наших единомышленников, хотя они будут там в ничтожном меньшинстве. По нашему глубокому убеждению, рабочие социал-демократической организации должны быть едины, но в этих единых организациях должно широко вестись свободное обсуждение партийных вопросов, свободная товарищеская критика и оценка явлений партийной жизни».
В конце улицы возвышался борт океанского корабля, и Красин, когда поднял голову от блокнота, даже вздрогнул от удивления. Во время чтения он совершенно забыл о Стокгольме; московские подслеповатые домишки, маковки церквей, кривые переулки или туманная бесконечность петербургских проспектов не удивили бы, а тут – корабль и мачты, и гудки, и близкий шум балтийского наката.
– Подписываюсь под каждой буквой, – сказал он, возвращая блокнот Ленину.
– Вот и прекрасно, – усмехнулся Ленин и тронул Красина за плечо. – Вы не унывайте, Леонид Борисович. Я вижу, что вы повесили нос: не придется ли вам распускать своих боевиков на покой. Не придется! Пока не придется! Все прояснится в ближайшие полгода. Во всяком случае, мы с вами должны до конца выполнить свой долг. Могут быть паузы, может быть, нам придется ждать нового пика еще пять, десять, пятнадцать лет…
Они вышли на набережную, вдоль которой покачивались бесчисленные парусники.
– Москве в декабре не хватало лидера, Дантона, Марата, человека-флага… – задумчиво сказал Красин.
Ленин не ответил – он смотрел на волны. Ветер был юго-восточный, и волны шли от берегов России.
Извержение Везувия продолжается. Без хлеба и крова осталось не меньше 200 000 человек.
РТА.
Лучшее средство против моли. Персидские таблетки «Молемор».
«Биржевые ведомости».
Землетрясение и пожары совершенно разрушили город Сан-Франциско. Погибло 2 тысячи человек, убыток минимум 100 миллионов долларов.
РТА.
Пропал Гапон!
РТА.
…Гапон находится в одном из монастырей, т. к. высшие духовные власти наложили на него епитимью согласно каноническому закону.
«Новое время».
…По сведениям знающего лица, Гапон повешен рабочими, представителями революционных партий как полицейский провокатор…
«Манчестер Гардиан».
Отставка министерства Витте – Дурново.
Назначение Горемыкина премьер-министром.
…Брошенной бомбой московский генерал-губернатор Дубасов получил ушиб ноги и ожоги всего тела, адъютант его гр. Коновницын убит. Бросившему бомбу снесло половину черепа.
РТА.
Великий исторический день 27.IV.06. Сегодня Петербург – центр магнитного притяжения для всего цивилизованного мира. Сегодня вместе с русским народом незримо присутствует все остальное человечество на великом торжестве открытия Государственной Думы, которое мы смело назовем торжеством нового, третьего по счету крещения Руси!
«Биржевые ведомости».
Солдатам Петербургского гарнизона выдано по 180 штук боевых патронов…
«Русь».
Двор прибыл из Петергофа на яхте, которая остановилась возле Николаевского моста…
…В Зимнем дворце собрался весь обновленный Совет министров…
– Ну-с, господа, теперь мы будем иметь честь заслушать господина директора департамента полиции Рачковского, – скрипучим медлительным голосом проговорил новый министр-председатель Горемыкин, откинулся на спинку стула, скосил глаза на кабинетное зеркало и с горечью утвердил то, что мелькнуло в спешке утром и не давало покоя весь день, – новую дряблую складку на шее.
Рачковский склонил безукоризненный пробор к своим бумагам. Волосы его отливали синью, как воронье крыло… «Красит, наверняка красит, каналья», – подумал Горемыкин.
– Господа, мне придется вас немного утомить, – кашлянул Рачковский. – Справка об организации наблюдения за тайным водворением оружия в пределы России весьма объемиста.
Он начал читать:
– …командир Велюнской бригады пограничной стражи сообщил, что 50 000 ружей в разобранном виде должны быть водворены… в подводах с зерном и углем, ввиду чего о сем было сообщено начальнику Калишского губернского жандармского управления для воспрепятствования водворению вышеупомянутой контрабанды. – Прошу прощенья за слог, господа…
– А вы посуше, факты, факты… – проскрипел Горемыкин.
– Слушаюсь охотно, – улыбнулся Рачковский отменнейшими зубами. («Вставные!»)
За круглым столом в кабинете министра-председателя сидели участники секретнейшего и важнейшего совещания. Сам Горемыкин, Рачковский, министр внутренних дел Столыпин (не произнесший в течение этого совещания ни одного слова), военный министр Редигер, морской министр Бирилев, министр иностранных дел Извольский. За отдельным столом в углу кабинета расположились вызванные для консультаций военный атташе в Париже полковник Кузьмин-Караваев, заведующий заграничной агентурой коллежский советник Гартинг и полковники корпуса жандармов Ехно-Егерн и Караев.
– …из Антверпена ушло судно «Валерия», погрузившее большое количество револьверов фирмы «Гонг», – продолжал Рачковский. – Предупреждены телеграммами Либава, Ревель, Рига, Гельсингфорс, однако «Валерия» туда не прибывала.
…Пароход «Викинг», погрузивший 97 ящиков с револьверами и ружьями, ушел из Копенгагена в один из балтийских портов. Прибыл в Либаву, где, несмотря на самый тщательный досмотр, груз этот не был обнаружен. Пароход «Омск», вышедший из Антверпена, вместе с машинами вез большое количество револьверов. При досмотре в Петербурге груз этот на «Омске» не обнаружен.
…Наш посланник в Лондоне телеграфировал, что пароход «Сириус», совершающий правильные рейсы между русскими балтийскими портами, вместе с кофе погрузил до 10 вагонов оружия и взрывчатки. …Наш военный агент Кузьмин-Караваев…
– Здесь присутствующий? – спросил, заглянув в бумаги, Горемыкин.
– Так точно, ваше высокопревосходительство! – с резким каблучным стуком вскочил статный полковник.
«Ишь, жеребчик гладкий на парижских-то лосьонах», – неприязненно подумал Горемыкин.
– …сообщает, что оружие грузится в Антверпене преимущественно пароходами линии «Феникс»…
Есть сведения, что Центральный Комитет в широком масштабе организовал закупку оружия по удешевленным ценам…
Читать бесплатно другие книги:
