Вожделение Бэнкс Майя

Глава двадцать восьмая

— Гейб, мне нужно отнести эти документы Джону, чтобы он успел просмотреть их до нашего отъезда. Еще я должна забрать у него маркетинг-планы. Пожалуй, я потом выскочу и куплю нам поесть. У нас времени в обрез.

Гейб поднял голову. Миа стояла у его стола, вопросительно глядя на него. Он посмотрел на часы. Да, ланч они пропустили, так как все утро готовились к отлету в Париж.

Какой-то его части не хотелось выпускать ее из кабинета, где он мог смотреть на нее и трогать. За ланчем можно было послать кого-то еще. Черт, надо сдерживаться.

Он отчаянно хотел Миа даже после выходных, проведенных преимущественно в постели и измотавших обоих.

— Хорошо, иди, только недалеко. Магазин рядом. Ты знаешь, что я люблю.

Она улыбнулась, и глаза у нее озорно блеснули. Черт, эта маленькая проказница прекрасно знала, чту ему нравится. Если она не уйдет сию секунду, ему с собой не совладать.

— Иди, — хрипло велел он. — Если ты не прекратишь так на меня смотреть, мы вообще не полетим в Париж.

Миа негромко рассмеялась и вышла. Гейб испытал секундную панику, когда дверь закрылась и он остался один в своем просторном кабинете.

Без нее все становилось не так, как будто солнце затягивало тучами.

Гейб заставил себя сосредоточиться на делах и нарочно не смотрел на часы, чтобы не истомиться ожиданием.

Он нахмурился, когда его отвлек интерком.

— В чем дело, Элинор?

— Сэр, вас желает видеть миссис Хэмилтон. Простите, Лайза Хэмилтон.

Гейб шумно выдохнул и закрыл глаза. Что за напасть? Неужели мир и впрямь сошел с ума? Отец пытается вновь завоевать расположение матери, а тут еще и Лайза. В прошлый раз он прямо сказал, что не желает ее видеть, а вместе они будут только через его труп.

Наверное, он выразился непонятно.

— Пропустите, — коротко распорядился Гейб.

Сейчас он все повторит, но так, чтобы дошло окончательно.

Через несколько секунд вошла Лайза, безупречно одетая и ухоженная, из прически не выбивался ни один волосок. Но она всегда была такой.

Он сощурился при виде колец, когда-то подаренных им к свадьбе. Ему были отвратительны любые знаки его прежнего обладания этой женщиной.

— Гейб, нам надо поговорить, — заявила Лайза.

Она уселась, не дожидаясь, когда он предложит ей сесть или велит убираться ко всем чертям.

— Нам нечего обсуждать, — спокойно возразил Гейб.

Ее брови сошлись, и в глазах промелькнул первый намек на эмоцию.

— Что мне делать, Гейб? Как еще унижаться? Скажи — я все сделаю, и мы начнем заново.

Он подавил нетерпение. Первым его желанием было схватить Лайзу за воротник и вышвырнуть из кабинета. Но это было бы чересчур жестоко. Некоторое время он сидел молча. Потом ему стало смешно. Чересчур жестко? Лайза опозорила и предала его. Он так и не понял, чту заставило ее лгать.

— Никакие твои слова, никакие твои поступки не заставят меня передумать, — отчеканил Гейб. — Между нами все кончено. Это был твой выбор. Ты от меня ушла, а не я.

Она приуныла и театральным жестом утерла несуществующую слезу.

— Я знаю, что заставила тебя страдать. Я очень виновата, Гейб. Я была дурой. Но мы все равно любим друг друга. Будет ужасной ошибкой хотя бы не попытаться начать все снова. Я могу сделать тебя счастливым. Однажды мне удалось, я могу повторить.

Гейб пребывал на грани срыва и тщательно подбирал слова.

— Я тебя не люблю, — сказал он просто.

Лайза вздрогнула, и на сей раз слезы, блеснувшие в ее глазах, были настоящими.

— Я тебе не верю, — глухо возразила она.

— Мне наплевать, веришь ты или нет, — вздохнул он. — Это уже твоя забота. Наши отношения остались в прошлом, и тут ничего не поделать. Угомонись, Лайза, и не терзай меня. Ты мне мешаешь, я не могу так работать.

— Как тебе хлеб на бездрожжевой закваске? — спросила Миа. Она вошла в кабинет, держа в руках по пакету с ланчем. При виде Лайзы она застыла на месте. — Ой! Извините, — пробормотала Миа.

Она быстро вышла, так и не расставшись с пакетами. Гейб прикусил язык, едва не задержав ее. Черт! Он хотел, чтобы убралась Лайза, а не Миа.

Лайза прищурилась.

— Это из-за нее? — тихо спросила она. В ее взгляде сквозил упрек. Лайза встала и сжала кулаки. — Дело всегда было в ней. Ты давно на нее засматривался. Тогда я не придала значения. Сестренка Джейса, ты умиляешься крошке, но теперь-то я понимаю, ты уже тогда ее хотел. У вас любовь, что ли?

Гейб встал, вне себя от ярости.

— Довольно, Лайза. Ни слова больше. Миа работает у меня. Не позорься.

— Гейб, а ведь у меня никогда не было шанса, — презрительно фыркнула Лайза. — Так? Даже если бы я не ушла.

— Ошибаешься, — отчеканил Гейб. — Я был верен тебе, Лайза. И остался бы верен. Я уважал наш брак — не то что ты, к сожалению.

— Не будь идиотом, Гейб. Я же помню, как ты на нее смотрел. Я видела твои глаза, когда она вошла. Интересно, она хоть знает, во что вляпалась? Надо бы ее предупредить.

Взбешенный Гейб вышел из-за стола:

— Тронешь ее хоть пальцем — и я уничтожу тебя. Слышишь, Лайза? Или ты забыла, кто тебе платит? Так вот, денег больше не будет. Я сделаю это без колебаний и ни секунды не пожалею. Ты холодная, расчетливая сука. Миа стоит десятка таких, как ты. И если моих слов тебе мало, зайди к Джейсу, поделись с ним своими планами. Гарантирую, что он не станет с тобой цацкаться.

Лайза прикинула в уме и поинтересовалась:

— Какая сумма удержит меня от беседы с твоей малюткой-помощницей?

Вот она, истинная причина прихода Лайзы. Недолго же она несла ахинею про примирение. Гейб был в бешенстве, но каким-то чудом держался.

— Шантажом меня не возьмешь, тебе ли не знать. Понятно, с чего ты здесь рыщешь. Ты живешь широко, разыгрывая из себя миссис Хэмилтон. Компенсаций тебе не хватает. Я переговорю с моим адвокатом, и сумму сократят. Я узнаю, как это сделать по закону. Я расплатился более чем щедро. Все промотала? Оторви от дивана задницу и иди работать или ищи себе другого богатого идиота.

Лайза обернулась, крепко сжимая сумочку, как спасательный круг.

— Ты еще пожалеешь, Гейб.

Гейб молчал, не поддаваясь на провокацию. Все. С него хватит.

Видя, что Лайза замерла у двери, он сказал:

— Больше тебя сюда не пустят. Даже не суйся со своими дешевыми спектаклями. Только опозоришься. Я прикажу охране тебя не пускать и скажу Элинор, чтобы сразу била тревогу, если ты вдруг прорвешься на этаж. — Его голос понизился до угрожающего шепота: — И помоги тебе Бог, если ты посмеешь приблизиться к Миа. Попомни мои слова.

Во взгляде Лайзы было столько ненависти и яда, что Гейб немедленно укрепился в своих подозрениях. Лайза оказалась на мели и искала способ вытрясти из него деньги.

— Как же низко пал великий Гейб, — иронично бросила она. — Снюхался с сестренкой закадычного друга! Интересно, разобьет ли она сердце тебе?

Лайза вышла, ее локоны подпрыгивали при ходьбе. Гейб чертовски надеялся, что больше не увидит эту женщину.

Он уже собрался на поиски Миа, но та заглянула сама. Гейб махнул ей, и она вошла все с теми же пакетами в руках.

Миа молча достала коробку с его сэндвичем, все разложила и пошла за свой стол.

Гейб смотрел, как она ест, читает и запоминает данные, которые он поручил вызубрить для поездки. У него самого аппетит почти пропал. В голове еще звучали обвинения Лайзы, и деться от них было некуда. Ему очень не понравились ее выводы, но он не мог опровергнуть их с ходу, и это особенно бесило его.

Весь перелет из Нью-Йорка в Париж Гейб просидел молча, погруженный в раздумья. После визита Лайзы ему вообще не хотелось разговаривать. Миа могла лишь догадываться о произошедшем, однако она своими ушами слышала, как Гейб предупреждал Элинор и службу охраны, запрещая впускать Лайзу в здание.

Он остался немногословным, их вещи были собраны заранее, и прямо с работы они отправились в аэропорт. Ехали в молчании, и Миа была только рада, что оно продолжилось на борту.

При первой возможности она вытащила свой айпод, вставила пуговки наушников, поудобнее устроилась в кресле и, закрыв глаза, стала слушать музыку. Лететь было долго, а она и так устала за выходные. Если она не поспит, ее ждет муторный день. Самолет приземлится в Париже в восемь утра по местному времени, и вряд ли удастся лечь раньше десяти вечера.

Миа не до конца понимала, зачем летит. Гейбу предстояли встречи с тремя ведущими подрядчиками, на которых он уповал в плане стоительства нового отеля. Если все пойдет как задумано, то котлован начнут рыть будущей весной. Кроме них, Гейб собирался увидеться с местными инвесторами.

Что ей там делать? У нее не было ни знаний, ни опыта. Единственной причиной могло быть нежелание Гейба на время поездки лишать себя секса.

Где-то на полпути Миа уснула, забыв выключить плеер. Кресла были очень удобными, они откидывались почти горизонтально.

Миа очнулась оттого, что Гейб тряс ее за плечо, жестом требуя, чтобы она подняла спинку. Миа вынула наушники и сонно поглядела на Гейба.

— Скоро приземлимся, — пояснил он.

Спал ли он? Его лицо по-прежнему было мрачным и задумчивым, ничуть не изменившись с момента вылета из Нью-Йорка. Если это надолго, то путешествие будет испорчено.

Автобус подвез их к зданию аэровокзала. Еще час ушел на таможню и получение багажа. Наконец они сели в машину.

Миа удивило, что Гейб решил остановиться в отеле, принадлежавшем их главному конкуренту. Гейб объяснил это просто: он хотел уяснить, с кем соперничает и в чем, а лучший способ это узнать — пожить в их апартаментах.

Он снял роскошный номер, занимавший половину последнего этажа. Из широких окон открывался захватывающий вид на Париж. Эйфелева башня и Триумфальная арка были как на ладони.

Миа плюхнулась на громадный диван и закрыла глаза. Невзирая на сон в самолете, у нее и сейчас закрывались глаза. Путешествие утомило ее. Она мечтала принять горячий душ и лечь по-настоящему, но вряд ли Гейб собирался спать.

Включив ноутбук, он что-то сосредоточенно набирал. Только через полчаса он поднял голову и посмотрел на прикорнувшую Миа.

— Если хочешь, отдыхай, — сказал он. — Встречи начнутся ближе к вечеру. Мы пообедаем, а потом прямо в номере побеседуем с нужными людьми. Я отправил тебе на электронную почту подробные данные по ним, потрудись прочесть до обеда.

Тон был не приказной. По-прежнему не понимая причину его отрешенности, Миа покинула гостиную. В номере была лишь одна спальня, иначе им пришлось бы жить порознь. Кровать в спальне тоже была одна. Очень хорошо.

Включив душ, Миа целых полчаса простояла под горячими струями, отогреваясь после полета. Из ванны она вышла раскрасневшейся, изгнав озноб.

Впереди у нее было несколько свободных часов. Она хорошо запомнила сведения о тех, с кем Гейбу предстояло встретиться. По иронии только один был французом — Стефан Баржерон, преуспевающий девелопер с европейской известностью. Двое других — Чарльз Уиллис и Тайсон Картрайт, любивший, чтобы его называли Тексом, — были американцами, имевшими свои представительства в Европе.

Чарльз был моложе и казался весьма обаятельным. Наверное, ровесник Гейба или на пару лет старше. Бизнес он унаследовал от скончавшегося отца и теперь усиленно создавал себе имя. Уиллис охотился за престижными заказами, и Гейб весьма рассчитывал его заполучить. Он отлично понимал, насколько важен для Чарльза проект такого уровня. Это сразу повысит его репутацию в деловом мире и откроет дорогу к другим соблазнительным заказам.

Тайсон Картрайт был техасским миллиардером. Ему было далеко за сорок. Свою компанию он создавал на старомодный манер, неторопливо и основательно. История его жизни и бизнеса была впечатляющей, Миа даже зачиталась. Работать Картрайт начал рано, еще подростком. В двадцать три года он уже владел небольшой строительной фирмой в Восточном Техасе, откуда и началось его победное шествие. Его биография воплощала американский успех. Упорный труд. Решимость. Победа.

Сведений о Стефане Баржероне было меньше, но только потому, что он представлял семейный бизнес, куда входило много его родственников. Он очаровывал и обольщал потенциальных заказчиков, а основное бремя ложилось на отца и братьев. Образно говоря, он был лакировкой, а они — мозгами.

Всех троих Гейб ожидал у себя после обеда. Миа не знала своей роли, но находиться в обществе четверых обаятельных мужчин ей было не так уж трудно.

Она уже все изучила и не собиралась снова браться за ноутбук.

Особенно если можно вздремнуть.

Глава двадцать девятая

Гейб наблюдал, как Миа буквально очаровывает мужчин. Она улыбалась, шутила, беседовала непринужденно, и каждый поддался ее чарам.

Может, он тоже поддался ее чарам?

В мозгу вновь и вновь звучал вопрос Лайзы: «У вас любовь, что ли?»

Гейб не мог объяснить свои ответные злость и беспомощность. Он думал весь день, то сердясь на себя, то впадая в отчаяние от неспособности установить дистанцию между собой и Миа.

Его бесило, что ему не удалось достойно ответить еще там, в кабинете.

Он хотел разорвать их контракт прямо здесь и уволить Миа, но не смог и ощутил себя еще беспомощнее. Он нуждался в ней. Бог свидетель, она была нужна ему.

Гейб поглядывал на подрядчиков — те откровенно вожделели ее. Да и какой здоровый гетеросексуальный мужчина отказался бы? Гейб стиснул зубы, но сдержался и предпочел воспользоваться возможностью.

Он усмотрел шанс доказать себе, что одержимость Миа можно преодолеть. Он не любит ее и не нуждается в ней.

Такая возможность была прописана в их контракте, хотя до сего момента он не собирался кому-либо одалживать Миа. Одна мысль увидеть ее в чужих объятиях приводила его в ярость и вызывала дикую ревность. Сейчас было то же самое. Но ведь Миа сама заинтересовалась этой мыслью. Ей было любопытно. Она не ответила категорическим отказом. А он, конечно, уже имел такой опыт.

Он мог это сделать.

И сделает.

Гейб лишь надеялся, что выдержит и задуманное не сломает ни его самого, ни Миа.

Задумчиво-сердитое настроение Гейба изменилось и стало… Миа не знала, каким именно. Она забеспокоилась, так как теперь Гейб пристально смотрел на нее, а до того словно не замечал. Во взгляде появилось что-то новое, будто он видел ее в ином свете, а его ожидания резко переменились, но Миа не представляла их сути.

Если прежде она спокойно принимала его молчание, не вдаваясь в причины, то сейчас ей стало неуютно. Ей хотелось, чтобы он заговорил с ней, ободрил. Насчет чего — она и сама не знала.

По дороге в отель напряжение возросло. Миа буквально задыхалась. Ее тянуло спросить Гейба, потребовать объяснений, но в его остановившемся взгляде было что-то пугающее. Подспудно Миа чувствовала, что ответ может оказаться страшнее молчания.

Едва они вошли в номер, Гейб запер дверь. Его сверкающие глаза сосредоточились на Миа. Недавние терпение и нежность сменились неприкрытой жаждой господства.

— Раздевайся.

Она удивленно заморгала. Он говорил не зло, а скорее… решительно. Ей стало не по себе, она замялась, и глаза Гейба недовольно сощурились.

— Я думала… — Миа проглотила слюну. — Я думала, они приедут сюда на коктейли.

Может, у Гейба изменились планы?

— Они приедут.

«Что он задумал?»

— Миа, не заставляй меня повторять, — тихо, но угрожающе произнес Гейб.

Трясущимися руками она взялась за подол, сняла платье через голову и бросила на пол. Потом скинула туфли, и они закувыркались по паркету.

Она хотела сказать тысячу вещей, задать тысячу жгучих вопросов, но при взгляде на Гейба поняла, что нельзя. Сжав губы, она сбросила лифчик и трусики.

— Иди и встань на колени. На середину ковра.

Она медленно направилась к ковру. Гейб собрал одежду и удалился в спальню, оставив ее выполнять приказ. Она опустилась на колени, утонув в мягкой и тонкой овечьей шерсти.

Услышав шаги Гейба, Миа подняла голову и сдавленно вскрикнула: в руках у него была веревка — и не обычная, какую найдешь в хозяйственном магазине, а с атласной оплеткой. Мягкая и даже влекущая, но Миа не сомневалась, что этой веревкой Гейб хочет ее связать.

Но он сперва намотал веревку себе на руки, так что концы свисали. Затем Гейб направился к Миа. Он двигался странно, будто крался. Приблизившись, Гейб нагнулся и молча завел ее руки за спину. Миа закрыла глаза. У нее гулко заколотилось сердце, когда Гейб начал плотно связывать ей запястья. К ее немому удивлению, он этим не ограничился и обвил ей лодыжки, так что она не могла ни шевельнуться, ни встать — только стоять на коленях и принимать неизбежное.

И эта мысль взволновала Миа. Возбудила до крайности, объединив желание, любопытство и острую потребность. Она отчаянно психовала, но в то же время томилась по запретному. Миа представляла, как к ней прикасаются другие мужчины, а Гейб наблюдает. Точно ли он этого хотел? Эта тема уже звучала.

Гейб заканчивал связывать ее, когда в дверь постучали. У Миа участился пульс и закружилась голова.

— Гейб, — прошептала она.

Его имя прозвучало как мольба, в которую Миа вложила всю свою неуверенность.

Завязав последний узел, Гейб встал и ободряюще погладил по голове.

Его касание было дороже слов. Миа успокоилась. Гейб пошел открывать.

Она ведь с самого начала знала о его желаниях и наклонностях. Все они были подробно изложены в контракте. И она поставила подпись, предоставив ему право делать с нею все, что вздумается.

Возможно, она не до конца верила, что Гейб на это пойдет. А может, втайне ждала.

Как бы то ни было, сейчас Миа голая стояла на коленях, связанная по рукам и ногам. Еще мгновение — и чужие мужчины ее увидят.

Гейб открыл дверь, приглашая гостей войти. Естественно, взгляды обратились к ней. Больше всего Миа потрясло, что приглашенные не удивились и не испытали никакого шока. В их глазах горели лишь похоть и предвкушение.

Неужели они знали? Неужели Гейб их предупредил и посулил им живую игрушку?

Сам он, казалось, забыл о ее присутствии. Она безмолвно стояла на коленях, а он беседовал с гостями, разливая выпивку, и только через несколько минут они с бокалами в руках перешли в ту часть гостиной, где находилась Миа.

Разговор шел о деле. Гейб красочно расписывал новый отель, объяснял, что «ХКМ» уже заручилась солидной поддержкой. Все как на обычной деловой встрече серьезных людей — вежливо и по существу. Единственным исключением была Миа, обнаженная и связанная, как индейка.

Она взирала на гостей: красавцы, богатыри. Даже в разгар деловой беседы они успевали поглядывать в сторону Миа. Они сознавали ее присутствие, и она отчетливо улавливала их вожделение. Атмосфера была напитана предвкушением.

И вот Гейб направился к ней, расстегнул брюки, нагнулся. Лацканы его пиджака отвисли. Он погладил Миа по волосам, потом по щекам. Ее губы оставались плотно сомкнутыми. Гейб поднес к ним палец и протолкнул в рот, смачивая слюной.

Гости внимательно следили за его действиями. Они ждали, пожирая Миа похотливыми взглядами.

Гейб вытащил член, положил Миа ладонь на лоб и толчком запрокинул ей голову, добившись нужного угла.

— Открывай рот, — скомандовал он.

Миа густо покраснела. Она нервничала, но в жилах уже бушевал пламень. Ее отчаянно возбуждало, что Гейб будет трахать ее в рот на глазах у троих мужчин. Миа испытывала столько противоречивых чувств, что невозможно было выделить какое-то одно. То же самое творилось с ее мыслями.

Но она доверяла Гейбу, и это успокаивало ее. Она вручала себя его заботе.

Ее губы разошлись, и член ударился ей в глотку. Ее щеки опали, затем вновь раздулись; Гейб вытащил член и снова втолкнул.

Он был удивительно деликатен для своего настроения. Миа ждала, что он будет грубее и требовательнее. Но он держал ее лицо в ладонях, водил большими пальцами по щекам и трахал в рот. Толчки были медленными и глубокими.

— Красива, — пробормотал Гейб.

— Да, хороша, — согласился один из гостей.

Его голос вырвал Миа из небытия. Она почти забыла о посторонних, ибо для нее существовал только Гейб. Она была поглощена им, но стоило ему заговорить, как она со всей остротой осознала, что они не одни. Мужчины алчно смотрели, и каждый мечтал очутиться на месте Гейба.

— Думай только обо мне, — прошептал он, вторгаясь ей глубоко в рот.

Это было нетрудно. Миа закрыла глаза и растворилась во власти Гейба.

Его толчки стали быстрее и сильнее; он задерживался, стараясь засадить глубже. Потом отнял руки от ее лица, расправил ей волосы и дал отдышаться.

— Горячо принимает, — прошептал Тайсон.

— Я бы тоже не отказался, — признался Чарльз, изнывая от зависти и похоти.

Пальцы Гейба снова впились ей в лицо. Толчки возобновились, и вот сперма залила Миа горло, язык, губы. Вытащив мокрый член, Гейб тут же снова вошел в ее рот.

— Merde[4], — пробормотал француз.

Гостиную наполнили хлюпающие звуки, эротичные и чуть ли не оглушительные в мертвой тишине.

— Глотай, — приказал Гейб. — Оближи меня досуха, Миа.

Он водил членом, давая время исполнить приказ. Миа слизывала и глотала сперму, пока Гейб не оставил ее в покое. Его член, тщательно вылизанный, влажно блестел.

Гейб нагнулся, развязал Миа запястья, затем освободил от веревки и лодыжки. Затекшие конечности саднило. Гейб рывком поставил ее на ноги. Минуту или две он поддерживал Миа, дожидаясь, пока восстановится кровообращение. Потом он поднял ее и понес к длинному кофейному столику.

Уложив Миа на столик, Гейб раздвинул ей ноги, поднял руки над головой и связал веревкой каждое запястье. Концы он прикрепил к ножкам столика в изголовье.

Гейб выпрямился и посмотрел на того, кто сидел ближе.

— Можете трогать ее. Можете ласкать. Только не вздумайте делать ей больно и пугать. Это все. Член не вынимать и ничего в нее не совать. Договорились?

— Да, черт возьми, — отозвался Чарльз и встал.

Глава тридцатая

Гейб отошел от кофейного столика, на котором лежала связанная Миа. Предельно эротичное зрелище — длинные темные волосы, разметавшиеся по плечам, широко раскрытые глаза, губы, припухшие от минета.

Чарльз Уиллис кружил над ней, как стервятник в ожидании пиршества. Его глаза жадно шарили по нагому телу Миа. Внутри у Гейба все оборвалось, когда пальцы Чарльза поползли по ее животу и достигли грудей. Потом Чарльз начал теребить сосок, пока тот не отвердел.

Стефан и Тайсон тоже встали, но держались поодаль. Сейчас была очередь Чарльза. Они были подобны хищникам, выследившим добычу и выгадывающим момент, чтобы впиться.

Это было отвратительно. Это никуда не годилось. Все в Гейбе протестовало — Миа была его женщиной. Никто не смел ее касаться. Только он. Но он добровольно поделился с гостями. Зачем? Решил проверить себя? Захотел что-то себе доказать?

Гейб мрачно размышлял, а Чарльз продолжал исследовать тело Миа, принадлежавшее Гейбу. Он был собственник и знал об этом, однако и раньше позволял другим мужчинам забавляться с его женщинами. Ему было все равно… но с Миа оказалось иначе.

Гейб ненавидел каждую секунду эксперимента.

В мозгу не унимался голос Лайзы: «У вас любовь, что ли?»

Не в силах смотреть, как Чарльз лапает Миа, Гейб отвернулся. Ее вздохи напоминали стоны. Весь напрягшись, он стискивал в карманах кулаки, не желая ни слышать, ни видеть плодов своей глупости.

Дурак. Законченный мерзавец. Трусливый козел.

Так не годилось, с этим нужно было кончать. Гейб доказал одно: он никогда не поделится Миа ни с кем, и будь он проклят, если позволит другому хотя бы пальцем тронуть его достояние.

Пусть убираются из номера.

Он уже хотел повернуться и объявить, что шоу окончено, как вдруг застыл, и кровь заледенела у него в жилах.

— Нет! — закричала Миа. — Гейб!

Его имя явилось отчаянным криком о помощи.

Резко повернувшись, он увидел Чарльза с расстегнутой ширинкой. Тот вцепился Миа в волосы и пытался запихать член ей в рот.

Гейб взорвался вулканом. Он бросился к Чарльзу, а тот, обозленный отказом Миа, левой рукой ударил ее по лицу. Ее голова запрокинулась, глаза округлились от ужаса. Из уголка рта хлынула струйка крови.

Гейб осатанел.

Одним ударом он отшвырнул Чарльза от Миа, и тот приложился о край дивана. Гейб бросился туда. Остальные пятились, один торопливо застегивал ширинку.

Гейб врезал Чарльзу в живот и почти сразу заехал в челюсть. Он навис над противником, источая убийственную ярость.

— Пошел вон! Вали отсюда и больше не смей мне попадаться, иначе мокрого места не оставлю!

Ему хотелось измолотить гада в фарш, но главной заботой была Миа, которую он чудовищно предал. Миа, верившая ему. Миа, вовлеченная им в грязную, отвратительную игру. И все потому, что он был трусом, не способным признать, что она ему нужна.