Последняя любовь Аскольда Шатрова Наталья
Зборк, как и предполагал Добрята, не посмел оспорить решение отца и поэтому делал вид, что ему безразличны новые работники. Вообще в усадьбе он появлялся редко: днем занимался делами торговыми, вечером – какими-то своими, молодецкими. Первое время Ярина ожидала от него какого-нибудь подвоха, но затем успокоилась, а вскоре и вовсе забыла о нем.
Часто в поварню заглядывал Добрята. Он знал много песен, былин и сказок. Навещая Ярину под вечер, парень садился на приколоченную к стене лавку и увлекательно рассказывал о северянах, богатырях, о трехглавых змеях и о Черных князьях, правящих Черниговом.
Добрята, бесспорно, обладал даром сказителя. Ярина садилась рядом и слушала, затаив дыхание, боясь пропустить хоть слово. Особенно она любила, когда он рассказывал о князьях, об их сказочном богатстве и роскоши. В это время она забывала не только про все свои незавершенные хозяйственные дела, но и про горести, усталость. Жизнь уже не казалась такой серой и тоскливой, а почему-то наполнялась надеждой на счастливое будущее. Вот живут же люди припеваючи, почему же ей с братом достались одни горести да невзгоды? Нет, справедливость должна восторжествовать и подарить им безбедное житье.
Незаметно для себя Ярина все более увлекалась молодым рассказчиком, с каждым днем он нравился ей все сильнее. Да его невозможно было не любить, даже его имя очень подходило ему: привлекательному, доброму и отзывчивому. Он был высок, строен, опрятен, чем-то походил на Дара. А Дар для Ярины – верх совершенства.
В один из вечеров Добрята в ответ на звонкий смех девушки после его очередной шутки наклонился, робко поцеловал ее и неожиданно произнес:
– Ты люба мне, Ярина.
Девушка растерялась, не зная, что ответить, немного смущаясь пристального взгляда юноши.
– Я хочу, чтобы ты стала моей женой.
Добрята весь взмок от волнения, и Ярина не стала его мучить.
– Я согласна, – просто ответила она и тут же ужаснулась своему поспешному решению.
Девушка понимала, что не готова еще выходить замуж, и только трагические обстоятельства подталкивали ее к такому ответственному шагу. Потеря родного человека, крова, изгнание вынуждали ее и брата осесть хоть где-нибудь. Хотелось надеяться, что благодаря замужеству окончатся мытарства, появятся прочная крыша над головой и сытная еда на столе, что их жизнь наконец-то войдет в спокойную колею.
Добрята не заметил замешательства девушки, вскочил с лавки, подхватил ее и закружил по поварне.
– Я весь извелся, пока думал, как объясниться с тобой. Ты такая красивая, что я боялся – откажешь мне…
– Отпусти, уронишь ведь, – смеялась Ярина.
Но вдруг лицо Добряты омрачилось, будто он вспомнил что-то неприятное. Он бережно поставил девушку на пол.
– Прости меня, Ярина, поторопился я. Ты должна понимать, что я не могу взять жену раньше старшего брата.
– Я понимаю…
Ярина села на лавку и, когда Добрята присел рядом, чуть отодвинулась. Он подумал, что девушка обиделась, и попытался сгладить неловкость.
– Ярина, послушай, Зборк уже подыскивает себе жену. Отец очень недоволен тем, что он так долго ходит в холостяках. А нам куда торопиться? Мы ведь можем немного подождать. А, Ярина?
Ярина не собиралась упрекать Добряту, хорошо усвоив северянские обычаи. Хотя она никогда не знала нужды и раньше не голодала, но разве смела мечтать, живя в деревенской глуши, о богатом купеческом женихе? Экое счастье-то привалило! Можно ли его упускать, показывая свой гонор, когда оно само в руки дается?!
– Хорошо, Добрята, я готова ждать столько, сколько надо, – поспешила она уверить его.
– Вот и ладно, – обрадовался парень. – Только рано нам с тобой объявлять о нашем сговоре. Не хочу судьбу пытать, а то удачу сглазим. Пусть это будет нашей тайной, пока все не определится у Зборка. Ты согласна?
– Да, – кивнула Ярина, и довольный Добрята притянул ее к своей груди.
Ярина кружилась по поварне, напевая себе под нос песенку. С того вечера, как Добрята признался ей в любви, ее не покидало прекрасное настроение: дела так и спорились в руках, резвые ноги всюду поспевали, – она и сама удивлялась своей расторопности.
Неожиданно на пороге поварни возник Зборк и оторопел, в изумлении уставившись на девушку. Ярина смущенно застыла. Несколько мгновений они смотрели друг на друга. Первой опомнилась Ярина, низко поклонилась, приветствуя хозяина. И Зборк вспомнил, зачем пришел:
– Мы к обеду ждем гостей. Приготовь вкусное угощение. Не посрами нас перед ними.
Затем оглядел девушку с ног до головы и презрительно скривил губы:
– И переоденься, не ходи замарашкой.
Ярине самой уже опротивело носить несвежую потную рубаху, но просить новую она не смела, считая, что на нее еще не заработала.
– У меня нет другой рубахи. – Она готова была от стыда провалиться сквозь землю.
Зборк хмыкнул и вышел.
Вскоре явилась Найда. Прямо с порога бросила на пол посконную[11] рубаху грязно-серого цвета.
– Переоденься, – злобно прошипела она, посмотрев на засаленный подол рубахи. – Могла бы мне сама сказать, что тебе смена надобна, а не жаловаться хозяевам. Позоришь меня перед ними, бессовестная!
Ярина молча подобрала рубаху. Обычно таким полотнищем рачительные хозяева укрывают зерно от тления и овощи от порчи, а рубахи из него носят только нищие. Настроение, уже испорченное утром Зборком, стало еще хуже.
Ключница, увидев покорность девушки, смягчилась.
– Разве мне уследить за вами всеми? Но я и сама хотела принести тебе чистую рубаху. Сегодня у нас гости. Кто их знает, может, и в поварню заглянут.
– А кто они? – Ярина воспользовалась переменой в настроении Найды и решила разговорить ее, чтобы улучшить между ними отношения.
– Родители невесты Зборка. Вчера наши на сговор ходили к ним. Да те больно капризные, дочку кому попало выдавать не хотят. Она-де у них особенная и жить в бедности не может. Надо им самим посмотреть, в какой дом она войдет хозяйкой. А я так думаю: будь Зборк хоть голь перекатная, любая за него с радостью пошла бы. Такого видного жениха еще поискать! Так чего свою спесь зазря показывать?
Ярина, услышав новость, чуть не взвизгнула от радости, но взяла себя в руки и спросила, перебив сетования ключницы, горя от нетерпения:
– А когда свадьба-то?
Найда недовольно покосилась на повариху, но никакого подвоха в вопросе не заметила и ответила вполне доброжелательно:
– Не знаешь, что ли, когда у нас свадьбы играются? Сразу после Купалы и приведет Зборк новую хозяйку в дом.
Найда удалилась, не подозревая, что окрылила девушку своей вестью. Ярина споро взялась за работу, подгоняемая желанием не ударить в грязь лицом не столько перед гостями, сколько перед Добрятой и его отцом. Они ее главные оценщики, и она готова была разбиться в лепешку, но показать свое уменье.
Обычно купеческая семья не была разборчива в еде, и Ярина готовила простую, но сытную пищу, сдабривая похлебку сметаной прямо в общем горшке, и в каши, не жалея, бухала коровье масло.
Сейчас же ей пришлось приложить усилия, чтобы достичь некоторого мастерства и при помощи Дара и бобыля, которые кололи дрова и носили воду, сварить уху[12], пожарить гуся, потушить баранину и испечь пресные пироги с начинкой из яиц с луком. Отправив все к хозяйскому столу, она без сил села на лавку и в нетерпении уставилась на дверь, дожидаясь приговора.
Добрята пришел только вечером, когда Ярина уже не знала, что и думать, и готова была сама бежать к гостям, чтобы посмотреть, не отравились ли. Обняв девушку за плечи, он притянул ее к своей груди и слегка коснулся губами лба.
– Скоро, милая, мы будем вместе. Сегодня приходили родители невесты Зборка. Договорились, что на Купалу она к нам придет. Вот тогда и я обращусь к отцу за благословением. Недолго осталось ждать, потерпи немного.
При появлении жениха все мысли из головы исчезли, и Ярина даже не вспомнила о том волнении, в котором провела весь день. Теперь куда больше ее интересовала невеста Зборка.
– А невеста красивая? – не удержалась она от вопроса.
– Разве наш Зборк свое упустит? – улыбнулся Добрята. – Она и красавица, и замечательная искусница. Ее руки такое тонкое полотно ткут, что даже сама княгиня не считает зазорным покупать его. Правда, за невесту большое вено[13] уплатить надо, но отец согласился, потому что сторицей все окупится.
– Зборк себе хорошую жену подыскал, – приуныла Ярина. – Одобрит ли отец твой выбор? Разрешит ли назвать женой сироту-повариху?
– Ну что ты, Ярина! Отец очень доволен тобой. С тех пор как умерла наша матушка, мы так вкусно не ели. А сегодня какой обед ты закатила! Отец только покрякивал от удовольствия, уплетая все за обе щеки. Даже гости твое мастерство похвалили.
Ярина теснее прижалась к жениху, ощущая его теплоту и слушая биение сердца. Она искренне верила, что не знает большего счастья, чем стать его женой. Парень казался надежным человеком и вселял уверенность в завтрашнем дне.
Добрята наклонился, поцеловал невесту в трепещущие губы, но тут же отстранился.
– Заболтал я тебя совсем, а ты, наверное, устала очень. Ложись спать, а я пойду.
Ярина, вспомнив, что собиралась перед сном помыться, – на печи уже стоял большой глиняный горшок с горячей водой, – не держала жениха, и он, на прощанье чмокнув ее в нос, вышел из поварни.
Глава пятая
Ярина перелила воду в деревянное корыто, закрыла дверь на щеколду, зажгла лучинку, разделась и влезла в теплую воду. Посидела немного, блаженно зажмурив глаза, отмокая. Взяла нутряной бычий жир, намылила им тело и не торопясь принялась смывать с себя жирную грязь. В последний раз она мылась в Десне дней десять назад. Но в русалочью седмицу перед Купалой купаться в реках опасно – водяная может утащить на дно. Поэтому сейчас Ярина получала мало удовольствия, размазывая грязь в корыте, но тело требовало чистоты, и она старательно терла его, мечтая о теплой речной воде.
Вдруг щеколда вяло звякнула, дверь дернулась. Ярина испуганно вскочила, расплескав воду по глиняному полу. Кто-то нетерпеливо постучал.
– Кто там? – Девушка лихорадочно вылезла из корыта, схватила рушник. – Я легла спать.
Это не мог быть Дар. Он всегда ночевал в сторожке и еще ни разу не приходил к ней после захода солнца, уважая ее короткий сон. К тому же он откликнулся бы – чего ему скрываться? И с Добрятой она уже распрощалась.
Непрошеный гость продолжал настойчиво трясти старую дверь, еле державшуюся на ржавых петлях. Ярина отбросила рушник и натянула рубаху на мокрое тело. И вовремя: щеколда не выдержала напора и отлетела. Дверь резко распахнулась. В поварню ввалился Зборк и воззрился на девушку, мокрое тело которой проступило сквозь облепившую его рубаху.
Ярина поежилась. Зборк – не Добрята, его приход на ночь глядя не сулил ничего хорошего.
– Зачем ты явился, Зборк?
Мужчина молча шагнул к ней, протянул руки. Ярина невольно отшатнулась, попятилась назад. При слабом свете лучинки его пальцы показались ей щупальцами страшного чудища. Она хотела закричать, но вовремя прихлопнула рот: сбежится вся усадьба. Хуже нет, чем очутиться с хозяйским сыном ночью наедине. Не докажешь, что не давала повода для визита, – к порядочным девицам ухажеры по ночам не ходят.
Отступая, Ярина поскользнулась на мокром полу, наткнулась на лавку, ударилась об нее коленом, взвыла от боли и села. Зборк грузно навалился на нее, дохнув в лицо перегаром.
«Да он пьян», – еще более испугалась Ярина, уперлась обеими руками ему в грудь, пытаясь скинуть с себя, но не смогла даже сдвинуть, не то что сбросить его.
– Зборк, отпусти меня! – взмолилась она, от своей беспомощности теряя самообладание, чувствуя, что силы покидают ее.
Широкая ладонь зажала ей рот. Вторая заскользила по телу, спустилась к бедрам. Ярина обмякла, из зажатого рта выдавился жалобный стон, из глаз хлынули слезы.
Зборк убрал ладонь, потрогал лицо девушки шершавыми пальцами, вздохнул, ощутив ее влажные щеки.
– Ну, чего плачешь, глупая? Для кого ты бережешься? Кто замуж тебя возьмет, грязную повариху? Нет у тебя ни родителей, ни добра. Один брат – щенок-заступничек! Да он сам рад был бы тебя с рук сплавить, да некому.
Ярина еще больше залилась слезами.
– Со мной ты хорошо заживешь. Из поварни тебя вызволю. При доме станешь жить. Одену как василису[14]. А хочешь, второй женой тебя назову? А что? Будь поласковей со мной, не ерепенься – женюсь на тебе…
– У меня уже есть жених, – всхлипнула девушка.
Зборк отпустил ее. Ярина вздохнула полной грудью: как он не раздавил ей все кости?
– Кто же он?!
Ярина уже проклинала свой болтливый язык, ведь просил же Добрята хранить все в тайне.
– Да нет у тебя никого, – усмехнулся Зборк. – Врешь, чтобы меня отвадить.
Она хотела возмутиться: еще никто никогда не называл ее лгуньей, – но не успела. Мужчина вновь наклонился к ней, потянулся ко рту влажными губами.
Ярина зажмурилась. Горячая потная ладонь пролезла в ее раскрытый ворот и больно стиснула нежную грудь. Терпеть дальше Ярина уже не могла. Пожалуй, девичья честь дороже тайны – все равно вскоре все узнают. Уж лучше сейчас признаться, чем потом всю жизнь жалеть о погубленной чести.
– Мой жених – твой брат Добрята.
Зборк отпрянул от нее. Впервые в жизни Ярина увидела, как глаза человека наливаются кровавой злобой.
– Вон оно что! – протянул мужчина зловеще. – Богатого жениха подцепила? Быстро же ты, ведьма, моего братишку окрутила. Но ты просчиталась! Не быть тебе его женой никогда! Так и знай!
Зборк стремительно вышел, почти выбежал из поварни.
Чувство жалости к себе вызвало поток новых слез. Ярина сидела и думала о несправедливости. За что он ее обругал и напраслину возвел? Она никого не привораживала. Добрята ей нравится сам по себе, и богатство тут ни при чем. Она его уважает за доброту и отзывчивость. Ну и богатство, разумеется, тоже в семейной жизни не помеха. Но был бы Добрята бедным, все равно за него замуж пошла бы.
Найда без стука ворвалась в поварню. Сонная Ярина протерла красные после высохших слез глаза и с удивлением обнаружила в открытом пролете двери, за спиной ключницы, воинственно упершей руки в бока, взошедшее солнце. Проспала!
Ярина бросилась к печи и принялась проворно запихивать в ее жерло дрова.
– Не гневайся, Найда. Проспала я. – Она не сомневалась, что ключница пришла бранить ее за опоздание с завтраком.
– Вот как! – Найда неожиданно подскочила к ней. – Ласки молодого хозяина, знать, всю ночь тебе спать не давали?! Ах ты, змея подколодная, пригрели тебя здесь, одели, накормили, а ты и рада. Мне насолить вздумала?!
Ярина удивленно повернулась к женщине. Надо же, только вчера она призналась, что является невестой Добряты, а уже с утра все об этом знают. Но с чего Найда взяла, что жених ночевал у нее?
Ключница между тем, принимая бессловесность девушки за признание вины, разошлась вовсю:
– Знай, ведьма, не выйдет у тебя ничего! Зборк мой, и я его тебе не отдам! Наплачешься еще, если сама от него не отстанешь…
– А при чем тут Зборк? – еще больше изумляясь, перебила Ярина.
Найда остановила поток упреков и ошалело воззрилась на девушку.
– Ну хитра… Ты мне зубы-то не заговаривай.
– Напрасно гневаешься, Найда. Не пойму я, о чем ты говоришь?
– Не ври мне, змеища, я сама вчера видела, как Зборк к тебе в дверь шмыгнул.
Так вот почему ключница прибежала ни свет ни заря! Ревность замучила. Но здесь совесть Ярины чиста, обвинять ее не в чем.
– Ну приходил, что ж с того? – Девушка пожала плечами. – Между нами ничего не было. И зря ты набросилась на меня – я девушка честная.
– Ой, красавица, для кого же ты мылась на ночь глядя? – Ключница кивнула на корыто с грязной водой. – Или вы с хозяином друг другу спины терли перед любовной утехой? Ты кого обмануть вздумала?! Мне ли не знать, как умеет обихаживать девиц наш Зборк. Да ни одна перед ним не устоит! Не зря он вчера велел тебе выдать чистую рубаху…
Перепалка была неприятна Ярине и порядком надоела. Надо бы остановить поток незаслуженных упреков. Но как это сделать, не обидев ключницу? А с другой стороны: чего она испугалась, ведь сама вскоре хозяйкой станет? Ярина воодушевилась от этой мысли и решительно сказала:
– Оставь меня в покое, Найда. Мне нужно обед готовить. Некогда с тобой лясы точить.
Найда онемела, услышав дерзкие слова. Ярина удовлетворенно отвернулась от нее, подхватила бадью и уже собиралась выйти за водой, но невольно остановилась, услышав гневный голос.
– Вот что я скажу тебе, девонька: не отстанешь от Зборка, горько пожалеешь!
Найда обошла застывшую в дверях девушку, переступила порог и, обернувшись, прошипела ей в лицо:
– Попомни мои слова: я тебя со света сживу.
Дверь захлопнулась. Ярина поставила бадью, враз потеряв охоту выходить из поварни вслед за лихой женщиной. Нет, ну как это понимать?! Зборк вот-вот женится, а ключница из-за него готова глотку перегрызть, будто имеет на него какие-то права.
Несмотря на кажущуюся мелочность угроз Зборка и Найды, они все же пугали неприкрытой ненавистью. Весь день Ярина думала о людской злобе и несправедливости. Почему именно их с братом преследуют всякие несчастья?
От грустных мыслей дела в поварне не ладились: каша подгорела, уха оказалась пересоленной.
И только Добрята, придя вечером к невесте, кое-как развеселил ее, не понимая, что явилось причиной ее мрачного настроения. Но как он ни допытывался, выведывая правду об обидчиках, Ярина молчала, не решаясь своими наговорами поссорить братьев и навлечь на себя еще большую беду.
Глава шестая
Наконец-то Ярина дождалась праздника Купалы, бога земных плодов. В эту ночь соединяются в браке юноши и девушки, и Ярина тоже надеялась, что Добрята подтвердит свою любовь. Нет ничего зазорного, если между ними случится то, что бывает между мужем и женой. Более того, она жаждала этого, и не только потому, что в ней взыграл зов плоти. Расчет ее был дальше: если между ними произойдет соединение, то жених обязан будет представить ее своему отцу как жену. Таков уж славянский обычай, который еще никто не нарушал.
Ярина знала, что к этой простой девичьей хитрости прибегают многие девушки, желающие поскорее выйти замуж, но не стыдилась сделать то же самое. Она ни у кого ничего не крадет, а только подгоняет событие, которое все равно рано или поздно произойдет.
Перед гуляньем Добрята принес зеленые бусы. Славяне такие бусы дарили только женам, и сердце Ярины невольно дрогнуло, когда парень достал их из-за пазухи.
– Отныне я каждое лето буду дарить тебе по бусинке, – пообещал он, надевая бусы на шею девушки.
– Тогда в старости я голову не смогу поднять от их тяжести, – улыбнулась Ярина.
– Зато все будут знать, как я люблю тебя.
На поляне возле Святой Рощи, куда Добрята привел Ярину и Дара, веселье было в самом разгаре. Ни на миг не смолкали шумный говор и смех. Кругом водили хороводы, пели, плясали. Горели костры. Молодые пары прыгали через них. Девицы визжали, перемахивая через огромное пламя.
Посередине поляны покорно дожидалась своей участи соломенная кукла Купала. Ночью ее утопят, и тогда можно будет купаться.
Ярина с интересом наблюдала за празднично одетыми горожанами. Одежда их была намного чище и разнообразнее, чем у сельских жителей. Бренчали жестяные, медные, бронзовые украшения. Шуршала и скрипела кожаная обувь: простые постолы и дорогие сапоги на твердой подошве.
Несмотря на явное различие горожан в одежде, что соответствовало определенному достатку, и бедняки, и богачи веселились одинаково, от души радуясь Купале – самой прекрасной поре лета. Ласковый теплый вечер дарил надежды на счастливую жизнь, на большое потомство, на продолжение рода.
Добрята повел Ярину к костру.
– Добрый вечер, Добрята, – вдруг окликнул приятный мелодичный голос.
К ним подошла девица в яркой цветной одежде. На шее у нее висели такие же зеленые бусы, как у Ярины. Незнакомка была на удивление красива. Белые волосы под кожаным расшитым серебряными нитями венцом рассыпались по плечам волнистыми прядями. Светлые брови и густые ресницы обрамляли яркие голубые глаза. Влажные алые губы были раскрыты в приветливой улыбке.
– Добрый, – Добрята остановился.
– А Зборк где? – Девица огляделась, глаза мельком равнодушно скользнули по Ярине.
– Куда денется твой Зборк? – усмехнулся парень. – Прихорашивается. Скоро придет.
Незнакомка улыбнулась и отошла к небольшой группе девиц в таких же богатых одеждах, как и она.
– Кто это? – Ярина изумленно проводила ее глазами, восхищаясь ее непринужденным поведением и чудесным нарядом.
– Невеста Зборка.
Ярина нахмурилась, обидевшись на то, что жених не познакомил ее с невестой брата, но благоразумно промолчала: зачем проявлять недовольство в такой счастливый день?
Они подошли к костру. Бушующее пламя взметало вверх снопы искр. Теплая ладонь Добряты успокаивающе сжала Яринину ладонь. Девушка сразу приосанилась и с гордостью осмотрелась. Скоро Добрята получит благословение отца и назовет ее своей женой. Ах, как отрадно осознавать, что именно ей принадлежит сердце завидного жениха, хотя вокруг так и снуют красивые и богатые девицы. Сейчас и огонь подтвердит ее право на брак и благословит их на долгую счастливую жизнь.
Добрята и Ярина взметнулись в мгновенном полете. Казалось, удержать вместе руки ничего не стоит. Но ладонь Ярины сама собой, помимо воли, выскользнула из ладони Добряты. Он силился удержать нежные пальчики, но будто злой дух, насмехаясь, отобрал их.
Парень и девушка приземлились поодаль друг от друга. Сначала Ярина смотрела на жениха с некоторым удивлением, затем губы ее задрожали, глаза заблестели от слез.
– Дурной знак, – всхлипнула она.
– Это ничего не значит, – попытался успокоить Добрята. – Я ведь все равно люблю тебя…
Он замолчал, неожиданно осознав, что больше уговаривает себя, чем ее. Руки во время полета расцепились – не быть в семье согласия и лада. Добрята свято чтил обычаи предков и верил во все приметы. В его душу закралось предательское опасение: стоит ли связывать свою судьбу с девицей, если животворящий огонь против нее?
Подбежал Дар.
– Ярина, ты не ушиблась? – обеспокоенно спросил он, помогая сестре подняться с земли.
Ярина наконец пришла в себя: все вокруг видели ее падение, ее позор. Ей никак нельзя оставаться здесь. Она твердо встала на ноги.
– Дар, отведи меня домой, – и двинулась в сторону города, оставляя позади себя поляну с беззаботно веселящимися людьми и растерянного Добряту.
Бобыль сидел на лавке перед избой, устало привалясь спиной к шершавой стене. Молодежь ушла на купальские игрища, и во дворе стояла непривычная тишина. Чернигов будто вымер: еще при закате солнца опустели улицы, не слышны были разговоры на соседних усадьбах.
Все веселились в Святой Роще. Бобыль вздохнул. Обычно после тяжелого трудового дня он еле доползал до своей лавки в избе и валился на нее как убитый, не раздеваясь и не снимая обуви, чем всегда раздражал ключницу, изредка менявшую покрывало, наперники и шкуры.
Но сегодня спать не хотелось.
В последнее время бобыль вдруг заметил перемену в отношении к нему Найды. Что греха таить, он давно и безнадежно желал эту женщину. Любил ли он ее? Наверное. С тех пор как во время пожара погибли его жена и двое детей, он так остро не мечтал ни об одной женщине.
После пожара бобыль остался без крова, и покойная сестрица позвала его, одинокого, к себе жить. Ее дети тогда были малы, а муж, в то время здоровый и сильный, часто уезжал на гостьбу. Взрослый мужчина в доме был просто необходим: мало ли что может приключиться? И бобыль согласился.
Найду, еще несмышленым ребенком, он увидел у ворот как-то утром, когда выгонял корову в стадо. Жалкая девчушка сидела, скрючившись, прямо на земле и плакала, размазывая слезы по грязным щекам. Бобыль привел ее в избу.
О себе девочка ничего не знала. Она не смогла объяснить, кто ее родители, где живут, и только затравленно глядела на большой пирог на столе. Сердобольная сестрица отрезала большой кусок, протянула ей. Девочка жадно вонзила в него мелкие зубки.
Назвали ее Найдой. Никто ее не искал, и она прижилась в богатой купеческой семье.
Бобыль тоскливо вздохнул: кто бы мог подумать, что девчонка вырастет в этакую красавицу и будет дразнить его покачивающимися бедрами, плавной неторопливой походкой и призывной улыбкой.
Но Найда на бобыля смотрела как на бедного родственника, живущего здесь по милости хозяев, напрочь забыв о своем собственном положении подкидыша. Она отдавала ему приказы, ворчала на него и даже кричала, обзывая дармоедом и нахлебником. Бобыль все прощал, отчасти потому, что выросла она на его глазах, и еще потому, что понимал: в девках засиделась – вот и мечет громы и молнии.
И вдруг Найда переменилась, стала ласковой с ним и приветливой. А недавно подошла к нему, обняла за шею и поцеловала. Бобыль разволновался как мальчишка, зашептал о том, что он любит ее, что будет хорошим мужем. Найда кокетливо улыбнулась, пообещав подумать.
И сегодня дала ответ.
Бобыль горестно вздохнул. Если он выполнит ее просьбу, то она выйдет за него замуж, о чем он и мечтать не смел. Если откажется, она будет потеряна для него навсегда. Ради нее он готов пойти на многое, но ославить Ярину и Дара, позабыв про честь и совесть?! Сможет ли он сделать это? Награда заманчива и вполне досягаема, надо только пересилить себя, внушить себе, что он тоже имеет право на счастье, неважно какой ценой добытое.
Разве он не достоин быть счастливым? Много ли радостей видел он на своем веку, чтобы обделить себя сейчас? Родившись небогатым и рано женившись, он старался обеспечить семью всем необходимым, хотя иногда казалось, что она связывает руки и без нее было бы вольготнее. А после смерти жены и детей понял, что жизнь без них потеряла всякий смысл. И не хотелось вновь создавать семью, чтобы вновь не испытывать боли и страдания от ее потери.
Но вот выросла Найда, и случилась эта поздняя любовь. Она будоражит кровь в жилах и заставляет чувствовать себя молодым, крепким и здоровым. Стоит ли лишаться любовной услады из-за какой-то глупой жалости к чужим людям?
Пребывая в совестливых муках и раздумьях, бобыль еще не принял окончательного решения, когда к нему подошла Найда и присела рядышком.
– Что же ты, красавица, на гулянье не пошла? – охрипшим голосом спросил мужчина.
– Да че там делать? Скукотища. Я лучше с тобой посижу.
Прижавшись к его боку грудью, Найда взяла его руку и провела ею по своему бедру. Мужчину бросило в жар.
– Помнишь наш разговор? – Она как кошка потерлась щекой о его плечо. – Что надумал?
Незамысловатая женская ласка привела бобыля в трепет, руки сами собой потянулись к груди и животу Найды, потные ладони стали мять и поглаживать мягкое тело. Но ключница резко отстранилась и кокетливо погрозила пальчиком.
– Не спеши. Сначала – ответ, затем – дело.
– Я согласен. – Внутреннее сопротивление мужчины было сломлено, слова вылетели непроизвольно, но он уже не жалел об этом.
Найда удовлетворенно кивнула, радуясь своей власти над ним. Ах, если бы она могла так же владеть и человеком, которого любит с детства! Неужели только старый бобыль ее награда в жизни? Ну уж нет! Она, рано или поздно, добьется своего, а пока, пожалуй, надо еще крепче привязать этого грязного мужичонку к себе и закрепить тем самым сделку.
Найда снова прижалась к мужчине всем телом. Ради этого движения бобыль готов был согласиться даже на собственную смерть.
Глава седьмая
Утром Ярина поднялась с зарей и принялась за обычные дела. Накануне она долго не могла заснуть: ворочалась, переживала, прислушивалась и к отдаленным веселым звукам, и к близким: мимо усадьбы проходили группы, пьяно горланя на всю улицу песни. Она ждала Добряту, но он все не шел. Наконец она уснула, но сон был болезненно тяжелым: лачуга Белавы, зловещий огонь в печи, черепки от крышки горшка, разлетающиеся в разные стороны.
Ярина проснулась в поту и сразу подумала о своем незавидном положении. Зачем ушла из Святой Рощи? Подумаешь, рука выскользнула. Мир перевернулся, что ли? Вот и Добрята заверял, что случившееся не имеет для него значения. Надо ли было бежать сломя голову с праздника?
Придя к мучительному выводу, что все страхи, преследовавшие ее накануне, по-детски глупы и несерьезны, Ярина успокоилась и с нетерпением стала ждать жениха, не сомневаясь, что он скоро явится утешать ее.
Послышались недовольные громкие голоса. Дверь с грохотом распахнулась, и в поварню ввалилась Найда. Следом за ней вошли Добрята, Зборк и хозяин-отец. Позади них плелся угрюмый Дар. Замыкала необычное шествие девушка, с которой Добрята разговаривал накануне. Девушка зябко куталась в большой плат и спросонья позевывала.
Найда откашлялась и произнесла елейным голоском:
– Яринушка, у наших хозяев пропал мешочек с кунами. Мы всю избу обыскали, смотрели и в сторожке. Осталось у тебя проверить.
– У меня? Откуда он у меня?
Глава семьи слыл человеком честным и справедливым, и происходящее его очень угнетало, поэтому он попытался сгладить неловкость:
– Понимаешь, мы не знаем, когда монеты пропали. Хватились сегодня, потому что надо идти платить вено за жену Зборка, – хозяин неопределенно махнул в сторону двери, где стояла девица. – Сунулись в заветное место, про которое только наша семья знала, а мешочка там нет!
Пока он объяснял, Найда обходила поварню, зыркая по сторонам, заглядывая во все щели и углы. Двинулась за перегородку, отделявшую спальный закуток, подошла к лавке, откинула льняное покрывало, перебрала овчинки, потрясла подушку, сунула руку под соломенный тюфяк и радостно вскрикнула, выхватив из-под него кожаный мешочек, украшенный разноцветными нитками.
– А это что?! А?! – победно потрясла им перед обомлевшей Яриной.
Все остолбенели, не отводя глаз от мешочка в руках ключницы. Первой опомнилась Ярина, воскликнула:
– Я не знаю, как он попал ко мне!
Найда презрительно скривила губы, вертя в руках злополучный мешочек. Зборк насмешливо смотрел на Ярину, спокойно поглаживая свою холеную бородку. Добрята ошарашенно застыл. Старый хозяин свел в гневе брови; лицо его медленно заливала краснота. Сон разом слетел с девицы в дверях, и она посмотрела на повариху с любопытством.
– Да как я могла взять его? Я из поварни никуда не хожу, в избе ни разу не была и, где монеты лежали, не знаю, – стала оправдываться Ярина, с ужасом понимая, что ей никто не верит.
– Тебе и знать не надо было, – подтвердил обвинение Зборк, – твой брат часто в избу заходил. Наверное, он подглядел, где мы монеты хороним. Взял, а у тебя спрятал. Вы думали, что в поварне никто искать не будет?!
Ярина села на лавку. Это Дар-то вор! С отчаяньем поглядела на брата. Он открыто встретил ее взгляд.
– Я не брал монеты, – произнес он отчетливо и твердо. – Это кем-то подстроено.
В поварне повисла гнетущая тишина, но ненадолго. Разорвал ее гневный вопль хозяина-отца:
– Вон из моего дома! Чтобы и духу вашего здесь не было!
Ярина испуганно метнулась с лавки в сторону двери, но напоролась на сильную руку Найды, толкнувшую ее назад.
– Разве можно отпускать воров безнаказанно, хозяин? – кинулась ключница в ноги купцу. – Они тогда у других чего-нибудь стащат. А люди нас обвинят, потому что не наказали воров, не предали их княжьему изводу[15], преступление от мира скрыли.
– Она хоть и баба, а права, отец, – вмешался Зборк. – Позор падет на нашу семью, если просто так отпустим воришек. Надо отвести их к князю.
– Ну что ты, Зборк, говоришь? – ужаснулся Добрята. – Ты ведь знаешь: парнишке отрубят руку, а Ярину накажут плетьми за соучастие. Зачем отдавать их на муки? Пусть уходят и впредь ничего чужого не берут.
– Наивен ты, братец, – не сдавался Зборк, усмехаясь. – Известно, пока вора не накажешь, будет тянуть все, что плохо лежит. Но последнее слово за тобой, отец. Как скажешь, так и будет!
Старый хозяин остыл немного от первоначального гнева и теперь раздумывал. Речь младшего сына за душу брала, но и Зборк с Найдой правы: дурная слава покрывателей воров знатному купеческому дому ни к чему – доброе имя, раз испачкав, не отмоешь.
Он вздохнул, печально разглядывая притихших повариху и ее брата. Ярина сидела на краешке лавки, съежившись, глядя прямо перед собой заплаканными глазами. Дар стоял с поникшей головой. Жалость затопила сердце старика. Но что тут можно сделать, ведь они сами виноваты?
– Да, воров наказать надо, – нехотя принял он решение. – Поведем их на княжий извод. Добрята, позови дядю.
Добрята, бросив на Ярину тоскливый взгляд, вышел. Вслед за ним удалились Зборк с женой. Ярина не заметила их ухода, поглощенная собственными переживаниями.
Явился угрюмый бобыль, связал брату и сестре руки за спиной и повел их из усадьбы на княжий двор. Позади шли, охраняя каждый их шаг, хозяин и Найда. Но Ярина и Дар до того были напуганы, что и не помышляли о сопротивлении и бегстве.
Дорога до крепости и княжьей усадьбы показалась им мучительной вечностью. Каждый встречный, хотя народу было на улицах мало после ночного гулянья, с удивлением смотрел на процессию, а ребятня показывала на узников пальцами и откровенно потешалась над ними.
Княжеская усадьба встретила их тишиной и покоем. Все отдыхали после ночного веселья и гулянья. Узников усадили прямо посреди двора в серую пыль. Солнце, все выше поднимаясь над городом, начинало жарко припекать.
– Хоть бы кто водицы подал, – прошептала Ярина: горло от жажды пересохло.
Читать бесплатно другие книги:
