Интермир Гейман Нил
Мутныш пропал из виду, но все вокруг стало странно знакомым: что-то вроде дежавю, как будто я переживал заново то, что уже случалось, только как-то по-другому. В прошлый раз мы падали сквозь Нигде-и-Никуда вместе с Джеем, удаляясь от «Лакрима мунди».
В лицо била мощная струя ветра, от которого заслезились глаза, звезды – или что тут у них в Нигде-и-Никуда? – неслись мимо, сливаясь в сплошные полосы, а я в ужасе колотил по пустоте руками и ногами. Прыгать с корабля в неизвестность было страшно, но гораздо страшнее – падать на что-то.
Представьте себе пончик, или покрышку, или спасательный круг – в общем, любое кольцо. Покрасьте его черной слизью. Перекрутите пяток таких колец между собой – так клоуны вертят из воздушных шариков забавные фигурки для детишек. Пожалуй, ребенку такую черную «игрушку» предлагать не стоит, чего доброго испугается и разревется. Но идея ясна? Увеличьте эту жуткую конструкцию до размеров океанского лайнера и на каждый изгиб черного монстра насажайте башен, бойниц, крепостных стен, баллист, пушек, горгулий и…
Представили?
Рухнуть на такое не хочется, уж поверьте. Лучше бы наоборот – падать оттуда, удаляясь поскорее.
Выбора у меня не было.
Я прищурился, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь – ветер хлестал по лицу. Вокруг черного монстра болталось два-три десятка кораблей поменьше: галеоны, похожие на «Лакрима мунди», и другие, верткие и юркие. Все вместе напоминало кита в окружении уток.
Ясно. Передо мной – боевая армада лорда Догнайфа во главе с флагманским линкором. Поход на Лоримар начался – других версий быть не может.
Если из ребят не успели сварить корабельное топливо, то они скорее всего на дредноуте[25]. Что делать? Через минуту я шлепнусь на линкор, как арбуз с крыши небоскреба, и – конец. Нигде-и-Никуда – не открытый космос, тут есть и воздух, и какая-никакая сила тяжести. На такой скорости удар о поверхность корабля означает немедленную смерть. Если же я пролечу мимо (интересно, может ли муравей, падающий на футбольное поле, пролететь мимо?), то падение продолжится до тех пор, пока я не открою портал в Промежуток. Кстати, не факт, что смогу. В прошлый раз получилось, но тогда рядом был Джей.
«А как поступил бы Джей?» – спросил я себя.
«Наконец-то! Я уж заждался…» – прозвучало у меня в голове. Голос как будто мой, но лет на десять старше и на целую жизнь умнее. Нет, это был не Джей и не его дух. Просто я нашел голос, к которому готов был прислушиваться.
«Здесь правит магия, – продолжал голос. – Ньютоновская физика здесь – не закон, а рекомендация к действию. В магии важно умение изъявлять свою волю».
Об этом говорили и на лекциях по практической магии. «Магия – это умение обратиться к Вселенной так, чтобы та не смогла ослушаться, – повторял преподаватель за кем-то из великих. – Некоторые области Альтиверсума подчиняются легко – это территория магии. Некоторые – не поддаются, пытаются диктовать свои условия. Это территория науки. Усвоив это, все остальное понять просто, как дважды два».
Ну, допустим, «как дважды два» – это вряд ли. В нашей школе дополнительные занятия для отстающих расплавят мозги даже Стивену Хокингу или Великому Мерлину. Кое-что я все-таки усвоил: здесь территория дикой ненаправленной магии, подпространство, в котором действует коллективное сознание, а не законы механики.
Изъявление воли – вот он, ключ.
«Ты все понял, – раздался голос Джея в голове. – Действуй!»
Гигантский, завязанный узлами Пончик приближался с чудовищной быстротой. Сейчас меня размажет по нему тонким слоем, потому что способа увернуться – нет.
Хорошо, не буду уворачиваться. Вместо этого попробую представить, что не падаю на Пончик сверху, а подлетаю к нему снизу, плавно и мягко опускаюсь на поверхность, как невесомое перышко на одеяло, как пушинка одуванчика в траву.
Дело за малым – убедить эту часть Альтиверсума, что я не лечу кувырком с огромной высоты навстречу смерти.
Надо уговорить себя самого…
«Я не падаю. Я парю, легко и плавно. Плавно и мягко…»
Тоненький испуганный голосок разума я решительно подавил.
«Я не падаю. Я не падаю…»
Ветер перестал бить в лицо и утих. Все перевернулось вниз головой, и пока желудок пытался как-то справиться с происходящим…
…я ударился о поверхность корабля (посадка вышла пожестче, чем у пушинки или перышка), отбив все легкие, и какое-то время судорожно хватал ртом воздух. Сломать ничего не сломал, за что мысленно поблагодарил голос Джея. Распластавшись на поверхности корабля, я уцепился за веревку и восстановил дыхание.
Мало-помалу придя в себя, я осмотрелся. Тони куда-то пропал с того самого момента, когда перенес меня из темницы в Нигде-и-Никуда. Я – один, и я – на корабле.
Что дальше?
Ответ не заставил себя долго ждать. Меня схватили за шею, рывком поставили на ноги, связали руки за спиной и погнали в ближайшую башню – вниз по узким лестницам, куда-то в глубь дредноута, в огромное помещение, напоминавшее одновременно штурманскую, камеру пыток и школьный актовый зал.
Вонь стояла такая, будто пару месяцев назад здесь что-то сдохло, но труп то ли не нашли, то ли не искали. Пахло гнилью, плесенью и прочей гадостью.
Я увидел госпожу Индиго, Невилла-медузу и полсотни самых разных незнакомых существ: кто похож на человека, а у кого внешность более экзотическая.
Среди них выделялся один тип, которого я никогда прежде не видел, но сразу понял, кто это. На фоне этого пропорционально сложенного гиганта окружающие казались младенцами. Под складками черно-алого одеяния – идеальное человеческое тело, мускулами не уступающее микеланджеловскому Давиду.
А вот лицо…
Как бы получше описать это незабываемое зрелище? Один взгляд – и ночные кошмары до конца жизни обеспечены.
Представьте себе человека, который начал превращаться в гиену, как оборотень – в волка. Вот только процесс почему-то не завершился: пол-лица – звериная морда, половина бороды – собачья щетина, зубы острые – удобно падаль рвать, красные поросячьи глазки с горизонтальными, как у хорька, зрачками. Нос приплюснутый, а пасть периодически кривится в жутком подобии улыбки.
Чем-то он напоминал Анубиса, египетского бога с шакальей головой, провожавшего души мертвых на суд богов. Подходящее описание, учитывая, что он со мной собирался сделать.
Ужас наводил не столько его вид, сколько осознание того, на что способно существо с таким жутким обличьем. Сразу видно: кошмары для этой чудовищной твари – радость и счастье жизни, танцы на лужайке, как в «Мэри Поппинс».
Лорд Догнайф оскалил в ухмылке острые зубы и произнес липко-шипящим, как болотный газ в медовой глазури, голосом:
– Мы так расстроились, что ты от нас ускользнул месяц назад, Джозеф Харкер. Спасибо, что вернулся. Вы правы, госпожа Индиго, – он повернул к ней свою гиенью голову, – это самый сильный Путник за последнее десятилетие, нюхом чую. Отличное топливо для «Малефика».
От одного взгляда его жутких глаз хотелось кричать.
– Тебе повезло! – продолжил он. – Только на этом корабле мы сможем полностью очистить тебя от всего лишнего: содрать по клочку кожу, мясо, волосы, кости и жир, освежевать и разделать, оставив только самую суть – силу, которая Перемещает тебя между мирами и дает нам возможность бороздить Нигде-и-Никуда. Только на «Малефике»… Уведите его!
Слуги схватили меня и потащили прочь.
Надо мной вспыхнул разноцветный фейерверк. Краем глаза я уловил знакомые радужные переливы, и на сердце стало легче – Тони спешил на выручку, собираясь телепортировать меня отсюда, как в прошлый раз, когда мы с ребятами попали в ловушку.
– А вот и мутныш, милорд! – спокойно и безмятежно произнесла госпожа Индиго.
– Собственной персоной, – с тем же спокойствием пробасил лорд Догнайф. – Я и не сомневался.
На раскрытой ладони монстра засверкала стеклянная пирамидка наподобие призмы. Поставив ее на пол, лорд Догнайф отступил на шаг и вполголоса произнес какое-то слово вроде «тотещеживоглот», хотя вряд ли именно это. Полыхнуло темнотой – не тем неоново-фиолетовым, которым подсвечивают афиши, заставляя их переливаться, а самым настоящим черным светом, обсидиановым, как будто лампочка взорвалась, только в негативе. Мгла накрыла Тони, он побелел и начал съеживаться.
Бедный мутныш закричал бы, если бы мог.
– Нет! – завопил вместо него я, хотя толку от этого не было никакого. В темных лучах пузырик сжался. Темные сполохи пропали, втянувшись в пирамидку, и отпечатались на радужке белой вспышкой. Лорд Догнайф поднял призму. Даже издалека видно было, как возмущенно-красным и взбешенно-алым переливается внутри маленький шарик.
– Мне передали, что этот живчик от тебя ни на шаг, поэтому я нашел место, куда его упрятать. Когда-то мы пользовались этими сосудами, колонизируя дикий хаос между мирами – эти твари все время путались под ногами. Пусть посидит тут десять или двадцать тысяч лет – если и вылезет, то будет уже не наша забота.
Он сунул призму в складки одеяния.
– Я всегда мечтал… – начал лорд.
Трудно вообразить, чего стоило выдерживать его взгляд, когда он обращался прямо к тебе, сверля в упор зрачками. Даже если он говорил с кем-то еще, было несладко, но его глаза видели все плохие поступки в моей жизни, отбрасывая остальное за ненадобностью.
– Я всегда мечтал о том, чтобы когда-нибудь поработить мутнышей и задействовать их энергию так же, как силу Путников. Тогда мы в два счета завоевали бы любой мир, любую Вселенную, подчинили бы все живое на свете. К сожалению, пока это невозможно. Мир, который попытался это совершить, превратился в космическую пыль, от него остались осколки не крупнее бейсбольного мяча. Так что нам приходится довольствоваться жизненной силой детишек вроде тебя. – Лорд Догнайф подмигнул, как будто приглашая посмеяться над похабным анекдотом. От монстра исходил тот самый жуткий трупный смрад, из-за которого было невозможно дышать. Запах пыли не мог перебить гнилой вони.
Никому никогда не удавалось нагнать на меня такого страха. Возможно, тут не обошлось без магии, хотя лорд и без нее отлично справлялся.
– Может быть, тебе легче провести остаток жизни – ближайшие тридцать – сорок минут – сознавая, что твоя суть (или душа – как тебе, мальчик, угодно) и суть остальных юных Путников приведет в движение наш флот, который предоставит мне – нам, моему народу – власть над всем тем, что мы по праву заслуживаем. Ты счастлив, мальчик?
Я промолчал. Лорд обнажил желтые клыки в подобии дружелюбной улыбки.
– У меня к тебе предложение: встань передо мной на колени, поцелуй мои ноги, поклянись служить мне верой и правдой до конца жизни – и я пощажу тебя. Топлива для флотилии у нас достаточно, мы взяли в поход все склянки с душами. Ну что, будешь в ножки кланяться? – Он выпростал из-под одеяния громадную, заросшую черной шерстью ступню с кривыми когтями.
Что ж, пришел мой смертный час. Не буду я перед ним унижаться!
– Ты ведь все равно убьешь, – ответил я, глядя ему в глаза, – только сначала помучаешь.
Лорд расхохотался, наполнив комнату мерзким запахом гнилого мяса, и захлопал по коленке, как будто ничего смешнее в жизни не слыхивал.
– Точно! – выкрикнул он, заходясь от смеха. – Все равно убью! Уф-ф, хорошо-то как! Еще раз спасибо огромное, что заглянул. В разделочную его! – приказал он слугам. – Пора их всех освежевать и вытопить, да смотрите – не жалейте их там.
Он снова подмигнул мне и объяснил доверительно:
– Чем сильнее Путник мучается в процессе разделки, тем сильнее становится его дух, заключенный в бутыль. Есть на чем сосредоточиться, видимо. Что ж, прощай, мальчик!
Лорд громадной лапищей потрепал меня по щеке, как любящий старый дядюшка, ущипнул и стал сжимать все сильнее и сильнее.
Я терпел, стараясь не закричать, но боль стала невыносимой. Я не выдержал и взвизгнул. Лорд еще раз подмигнул – многозначительно, как будто у нас с ним была какая-то общая шутка, неизвестная остальным, – и отпустил мою щеку.
Мне скрутили руки за спиной и вывели из помещения. Избавиться от лорда Догнайфа было таким счастьем, что я не сразу сообразил: меня ведут в разделочную.
В книгах меня всегда удивляло выражение «хуже смерти». Что может быть хуже? «Смерть – это конец, куда еще дальше?» – рассуждал я.
Знать, что меня сначала убьют, а потом выварят до самой сути, до того, что делает меня – мной, и упрячут в бутылку на веки вечные, превратив в эдакий космический аккумулятор…
Тут и смерти обрадуешься, честное слово.
Глава семнадцатая
Мы спускались все ниже и ниже. Коридоры становились теснее и темнее. Жара усиливалась, как будто гигантский дредноут был пароходом, а мы приближались к котельной. Похоже, меня волокут в ад. Снаружи «Малефик» выглядел мрачно и жутко, но внизу было еще страшнее.
Начались совсем узкие трапы – видимо, «разделочная» находилась в самом чреве корабля. Тем лучше, оставалось время на раздумья. Меня конвоировали четверо – двое спереди, двое сзади. Коридоры и трапы сплетались (так, похоже, было задумано) в причудливый лабиринт, где я окончательно запутался.
Но самые хитроумные коридоры не шли ни в какое сравнение с лабиринтом в моей голове, по которому я, как лабораторная крыса, мысленно метался в поисках выхода.
Лорд Догнайф приказал убить меня и «остальных». Значит, ребята еще живы.
Если так, то оставалась малюсенькая, призрачная надежда…
Надежда совершенно фантастическая. Шесть пленников, шесть разных версий меня – против неизвестно скольких тысяч стражников, колдунов, демонов… Нам даже против лорда Догнайфа и госпожи Индиго вшестером не выстоять. Абсолютно ясно, что без помощи Тони наши шансы на победу равны нулю.
Я все понимал, но мысль о том, что ребята могут быть живы, придавала мне сил.
На нижних палубах «Малефика» сходство с адом усилилось, мне даже почудился запах серы… Стражи, шедшие впереди, открыли массивную деревянную дверь, окованную бронзой, и грубо втолкнули меня внутрь. Там было еще хуже.
Вообразите себе преисподнюю; самый адский из всех ее кругов перенесите в помещение размером чуть побольше школьного класса; поработать над дизайном предоставьте любителю старых черно-белых ужастиков. Примерно так выглядела разделочная.
Мрачная камера без окон похожа на большую часть виденных мной помещений дредноута; стены увешаны всевозможными пыточными орудиями и приспособлениями – одно другого ужаснее, больше и острее. Их я особо не разглядывал, но, похоже, они предназначались для «окончательной разделки», когда мы уже достаточно уваримся. В дальнем конце камеры на треноге возвышался огромный бронзовый котел, метра три в поперечнике, словно из мультфильма про людоедов. Внутри посудины что-то отвратительно булькало: судя по запаху – не вода, а смесь жидкой серы, аммиака и маринада. Крови там тоже хватало – без этого ни один магический ритуал не обходится. В огонь под котлом все время подсыпали разные соли и порошки, от которых пламя вспыхивало то зеленым, то красным, то синим. В воздухе клубились дым и гарь, разъедая глаза и обжигая легкие. С огнем возился похожий на жабу карлик, осторожно, по горстке подбавляя снадобья.
Человеческих созданий не было вообще. Единственный источник света – пламя под котлом – не давал разглядеть подробности, но щупальца и клешни у сновавших вокруг существ я приметил. Не знаю – да это, наверное, и не важно, – завезли ли этих тварей из пограничных миров на дальних концах Дуги или же превратили людей в существ, у которых не вызывает отвращения жуткое занятие и которым не страшен ни густой едкий дым, ни раскаленный воздух. Моим конвоирам дым и пекло пришлись не по нутру. Двое остались снаружи, встав на караул у запертой двери, а двое втолкнули меня внутрь, прикрывая рот и нос платками. У всех слезились глаза.
Ко мне приблизилась тварь, похожая на богомола, если бы он вырос до такого размера и обзавелся парой человечьих глаз. «Богомол» недовольно застрекотал на конвоиров:
– Нельзя! Плохо дышать. Разделка вот-вот начнется. Уходите. Покинуть помещение. Тц-тц-тц! Таки, как вы, нельзя.
Дым на мгновение рассеялся, и с бешено забившимся сердцем, я увидел свою команду по ту сторону котла. Связанные по рукам и ногам, ребята лежали на полу, как кролики, приготовленные на убой.
Все на месте: Джаи, Джейкон, Джей/О, Джо и Йозеф – замученные и отчаявшиеся, но в сознании. Сколько их здесь продержали – несколько дней? недель? месяцев? Видно, что пришлось им несладко – отощали все, даже худосочный Джей/О.
Мое появление их не удивило – то ли сюда уже докатились слухи, что меня схватили, то ли они догадывались, что рано или поздно это произойдет. Я столько дров наломал, что должен был отличиться и здесь. Ребята смотрели на меня с презрением, и это задело за живое.
Я с ужасом понял, что они правы: отсюда не устроишь героический побег в последнюю секунду. Отсюда только один выход – медленная, мучительная и горькая смерть.
Первый конвоир выпустил меня и, шагнув вперед, пояснил:
– Этого тоже в котел. Приказ лорда Догнайфа.
Из-под котла вырвался клуб серы. Второй конвоир принялся тереть руками слезящиеся глаза. Меня никто не держал.
Я ринулся в атаку.
Не то чтобы прямо «ринулся», но так звучит красивее, чем полностью соответствующее действительности «качнулся и с размаху пнул». Как бы то ни было, я качнулся вперед и со всего размаху пнул ближайшую стойку треножника, на котором держался огромный котел.
Очень хочется прихвастнуть, что таков был блестяще разработанный план операции… к сожалению, никакого плана не было и в помине, мне просто нужно было выиграть немного времени, сделать хоть что-нибудь.
Дальше все происходило в замедленном темпе, словно мы попали в автокатастрофу…
Я выбиваю из-под котла стойку треножника.
Стража, кашляя и чихая, пытается меня схватить.
Котел начинает заваливаться набок.
Карлик-жабеныш, осторожно добавлявший в пламя колдовские порошки, от неожиданности роняет в огонь поднос и, отскочив, врезается в стражника, который пятится назад и сбивает с ног богомола.
Я наваливаюсь на котел, пламя рассыпается разноцветными искрами, стреляет крошечными фейерверками…
Котел медленно, величаво и непоправимо опрокидывается.
Стражник прикрывается рукой, как будто это остановит падающий котел. Из котла растекается кипящая, булькающая жижа, ошпаренные твари вопят дурными голосами. Варево прожигает до костей.
Я задыхался. Дышать было нечем. Перед глазами все плыло, по щекам ручьями катились слезы, но я не останавливался.
Нашарив на полу разделочный нож, я принялся резать веревки, которыми были связаны ребята. Начал с Джо – освободил крылья, вынул изо рта кляп.
– Спасибо! – выдавила она.
– Крылья! – просипел я. – Воздух. Помаши. Воздух нужен. – И двинулся дальше, к Джейкон.
Джо кивнула, расправила крылья и захлопала ими, разгоняя едкий дым. Сквозь решетку в полу проникал свежий воздух – видимо, для поддержания огня. Я вдохнул, сколько смог, не отрываясь от веревок; протер глаза. Джейкон, кажется, пострадала меньше остальных, поэтому дергалась и извивалась изо всех сил, стараясь выпутаться. Остатки веревок она перегрызла самостоятельно, не дожидаясь меня, и вскочила на ноги.
Оскалила зубы, утробно зарычала и бросилась на меня.
Я пригнулся.
Девочка-волчица вцепилась в горло богомолу, который подкрадывался ко мне с тесаком.
Резким движением она оторвала ему голову, но тот продолжал яростно размахивать ножом вслепую.
Йозефа простыми веревками было не удержать, поэтому его связали толстенными канатами. Я кое-как справился с узлами на руках, вручил Йозефу нож: «дальше сам». Гримасничая, он потер саднящие запястья и принялся кромсать веревки в два раза быстрее меня.
Джейкон стояла на страже, как волчица, охраняющая детенышей: волосы на загривке дыбом, зубы оскалены. Джо, не переставая обмахивать нас крыльями, сорвала со стены пику и насаживала на нее тварей, пытающихся подобраться поближе. Пытались, правда, немногие. Большинство забились в угол, подальше от разделявшего нас потока расплавленной жижи.
Я освободил Джаи.
Он неловко заворочался на полу.
– У меня временная парестезия – все затекло. Тем не менее покорнейше прошу принять мою глубочайшую благодарность.
– Всегда пожалуйста, – ответил я. Наконец я освободил от кляпа Джей/О.
– Как обычно, – проворчал он, – меня оставили напоследок, и только потому, что я самый младший. Что, думаешь, так и надо? Несправедливо. Мымф-ффы-фыф.
Мне пришлось снова заткнуть ему рот.
– Это «спасибо»? Если нет, то полежи связанным, а потом я тебя нечаянно забуду, – пригрозил я и вытащил кляп. Джей/О смотрел на меня круглыми глазами.
– Спасибо! – пискнул он. – Спасибо, что вернулся, что освободил меня.
– Не за что. Не стоит благодарности. – Я разрезал путы. Дым потихоньку рассеивался, а пламя перестало напоминать извержение Везувия. Мы встали плечом к плечу. В помещении, похоже, действовали противопожарные заклинания, потому что огонь не перекидывался на пол, потолок и стены. Пламя постепенно отступало.
– Ввиду обстоятельств неодолимой силы дальнейшую прокрастинацию считаю бессмысленной, – заметил Джаи. – Наш непредвиденный контрудар, вне всякого сомнения, пробудил к жизни несметные сигнальные артефакты.
– Пробиться на свободу вряд ли удастся, – высказалась Джо, – но лучше умереть в битве, чем в котле с кипящей кровью.
– Никто не умрет ни в битве, ни в котле, – возразил я. – Однако к выходу придется пробираться через огонь.
– Вообще-то, – произнес Джей/О голосом всезнайки-отличника, – тут есть потайная дверь. Когда нас сюда притащили, оттуда вылезал такой мелкий, с щупальцами.
– Молодец, что разглядел, – похвалил я. – Только как ее открыть? Там ведь наверняка охранные чары.
По ту сторону огненного потока уцелевший стражник и прочие твари, переговариваясь, осторожно подбирались к нам. Эффект неожиданности исчерпал себя. Пора действовать, пока не поздно.
Йозеф пожал плечами, поплевал на руки и навалился на стену всей массой – он запыхтел от усердия и наконец отступил. На стыке с решеткой показались очертания дверцы. Довольно улыбнувшись, Йозеф саданул по ней тяжеленной пяткой.
Дверь вылетела.
– Чары – хорошо, – отдуваясь, пробасил Йозеф. – Грубая сила – ничуть не хуже. Пошли.
Мы похватали со стен железяки, которые можно было использовать как оружие. Поразмыслив, я снял с крючка кожаный кисет, наполненный каким-то порошком.
– Что это? – спросил Джей/О.
– Не знаю. Похоже на порох, они его в огонь подсыпали. Пригодится.
Джей/О скорчил гримасу.
– Вряд ли порох. Наверное, какая-нибудь волшебная дрянь – толченый глаз тритона или что похуже. Лучше оставь.
Я решительно сунул кисет в карман. Мы пролезли в отверстие и поползли по узкому лазу чуть шире вентиляционной шахты.
Первым шел Джей/О, замыкала Джейкон. Между ними, согнувшись в три погибели, натыкаясь друг на друга в темноте, шагали остальные.
– Долго же тебя пришлось ждать, – упрекнула меня Джо, с шелестом складывая крылья.
– Быстрее не смог. Что с вами было?
– Бросили в темницу, – откликнулся Джей/О, – рассадили по разным камерам: ни поговорить, ни почитать. Кормили всякой дрянью – я в миске таракана нашел.
– Таракан – это ерунда, – вмешалась Джейкон. – Нас даже не допрашивали. Просто приготовили на убой. – Она, поежившись, умолкла. – Я видела лорда Догнайфа. Он обещал проследить, чтобы нас хорошенько помучили.
Перед глазами возникла довольная ухмылка на отвратительной гиеньей морде.
– Мне он говорил то же самое, о качестве топлива заботился.
Хорошо, что в темноте никто не видел моего лица.
– Мы надеялись, что ты за нами вернешься, – продолжила Джо, – или приведешь подмогу из Интермира, но шли недели – и никого. Мы уже отчаялись. Когда нас перетащили на ХЕКС и погрузили на «Малефик», стало ясно, что мы – трупы.
Пришлось быстро рассказать, что произошло: как ХЕКС заманил нас в ловушку мира-старицы, как меня выгнали с Базы и стерли память, как я снова ее обрел с помощью Тони. Мой рассказ подходил к концу, когда Джей/О заметил впереди огоньки.
Остальные прошагали еще минут десять, прежде чем увидели свет в конце тоннеля – компьютерное зрение Джей/О поострее человеческого. Наконец мы вылезли и в изумлении уставились на открывшуюся нам картину.
Машинное отделение опоясывала галерея. Не знаю, что именно запускало «Малефик» в полет, но гигантским двигателям силы и мощи было не занимать. Для них отвели всю нижнюю часть корабля. Под ногами ходили огромные поршни, крутились вентили и колеса величиной с зал заседаний городского совета у нас в Гринвиле. Из внушительных клапанов вырывались столбы пара, с оглушительным грохотом сталкивались подвижные части. Все это напоминало виденное на картинках машинное отделение старинного океанского лайнера – «Титаника», например, – с той разницей, что роль механиков исполняли гоблины и тролли.
Джаи тронул меня за руку и показал куда-то вбок. Вот что приводит в движение эти громадные механизмы! Отвесная стена сверху донизу уставлена емкостями из толстого стекла, напоминавшими аптекарские склянки или банки, в которых раньше продавали яблочный сок. В сосудах что-то мерцало, как будто там прятались светлячки. Неяркие разноцветные огоньки – фосфорно-зеленые, кислотно-желтые, оранжевые, кричаще-фиолетовые – пульсировали в такт движению поршней. Шланг от каждого сосуда тянулся к широченной трубе под потолком, которая вела в чрево двигателя.
– Там наши братья! – прошептал Джаи.
– И сестры, – добавила Джейкон.
Я прикоснулся к холодному стеклу сосуда. Огонек оранжево вспыхнул, как будто узнал меня. Дредноут получал энергию от порабощенных, лишенных тела, запаянных в стекло душ Путников – таких же, как я.
Стекло (или что это было) слегка подрагивало. На ум пришла виденная в сотне ужастиков картина, когда оборотень или человек, в которого вселился демон, на мгновение становится сам собой и умоляет: «Убей меня!»
– И нас бы могли вот так… – прорычала Джейкон.
– До сих пор могут… – буркнул Йозеф.
– Отвратительно! – заявила Джо. – Неужели им ничем нельзя помочь?
– Можно, – решительно произнес Джаи, сердито сжав губы. Он всегда был мягок и добр, но теперь в нем кипела такая ярость, что воздух вокруг потрескивал, как перед грозой.
Сдвинув брови, он уперся взглядом в самую верхнюю склянку. Сосуд задрожал. Джаи напрягся сильнее, зажмурился – и банка взорвалась, рассыпавшись фейерверком осколков. Сидевший в ней огонек поерзал туда-сюда, но никуда не улетел, видимо, не веря, что свободен.
Я переглянулся с ребятами. Единогласно!
Из разделочной я прихватил что-то типа алебарды: с одной стороны – острый топор, с другой – молот. В общем, как сказал бы папа, «лучше инструмента не придумаешь».
Шагнув вперед, я размахнулся и с диким воплем – таким громким, что в нем потонул даже звон бьющегося стекла, – начал крушить сосуды. От первого удара полопалось сразу штук пять. Освобожденные огоньки разгорелись ярко-ярко, так что глазам стало больно.
Ребята накинулись на стеклянную стену с не меньшей яростью. В воздухе звенели осколки и метались люминесцентные огоньки. Улучив момент, я глянул вниз. По машинному отделению гулял хаос: огромные поршни запинались; громадные клапаны открывались невпопад или вообще замирали; трубы и вентили распирало от пара, прорывающегося в самых неподходящих местах; в панике, как стая крыс, бросившихся врассыпную, носились гоблины, гремлины и прочие сказочные твари.
Гигантская машина замедляла ход.
Мне было все равно. Главное – освободить из стеклянного заточения все души разных версий меня. С каждой лопнувшей склянкой я чувствовал себя сильнее и увереннее. Собраннее.
Живее.
Йозеф крушил стеклянную стену не просто так, а с песней. Высоким тенором он выводил что-то о носатой старухе и селедках… Да, похоже, он родом из интересного мира.
Внезапно мне бросилось в глаза кое-что странное.
Освобожденные огоньки не растворялись в воздухе, а разгорались все сильнее, вспыхивая фосфоресцирующими красками. У нас над головами возникло сияющее облако. Может, они были благодарны, не знаю… Какая разница? Главное – мы сделали то, что нужно.
Джейкон разбила последнюю банку, со звоном разлетевшуюся на осколки. Душа-огонек, вылетев на свободу, присоединилась к остальным.
Вокруг все было наэлектризовано. В буквальном смысле – каждый волосок на теле стоял дыбом. Было страшно до чего-нибудь дотрагиваться – вдруг меня испепелит удар молнии? Огоньки клубились над нами.
Нам передалось (если, конечно, не почудилось всем одновременно) настроение освобожденных душ. Они ведь, в сущности, были нами – нашими воплощениями, – пока их не отправили на бойню, превратив в топливо для корабля, путешествующего между мирами, и мы явственно ощущали их настрой.
Жажда мести. Жажда разрушения. Ненависть. Благодарность за освобождение.
Облако светлячков разгорелось нестерпимо ярко (глазам стало так больно, что все отвернулись, кроме Джейкон и Джей/О), рванулось вниз, и огоньки со свистом пронеслись мимо.
Внизу обезумевшие гоблины и тролли улепетывали во все стороны, но куда там… Светлячки душ настигали их – и от гоблинов оставался только светящийся рентгеновский снимок, который, вспыхнув, растворялся в воздухе.
Облако добралось до двигателей.
Наверное, я бы тоже возненавидел все эти поршни, если бы меня посадили в банку и заставили приводить их в движение всем своим существом, всем, что от меня осталось. Рассыпавшись по механизмам, разноцветные искорки пропали, как будто впитались в сталь, железо, бронзу и пар.
– Что они делают? – не понял Джей/О.
– Тс-с… – прошептала Джейкон.
– Не хочу портить праздник, – заметил я, – но лорд Догнайф и госпожа Индиго наверняка уже отправили вслед за нами отряды стражников. Кстати, непонятно, почему…
– Тихо! – перебила Джо. – Сейчас рванет.
В машинном отделении раздался взрыв. Потрясающее зрелище: лазерное шоу пополам с фейерверками и падением башни Саурона… в общем, дайте волю воображению. Двигатели «Малефика» истекали огнями, пламенем и магией, пока наконец не взорвались с грохотом, переросшим в первобытный рев.
– Это воистину непревзойденное возгорание! – восхищенно улыбнулся Джаи.
– Да, отменно, – поддержал Йозеф. – Красота!
Мы окончательно и бесповоротно лишили машинное отделение «Малефика» возможности гарантийного ремонта.
Когда все успокоилось, я «почувствовал» на месте взорванных двигателей портал в Промежуток – самый большой из всех, с которыми я сталкивался.
– Проход внизу! Наверное, эти машины как-то натягивали пространственно-временную ткань, а теперь в ней появилась дыра, сквозь которую можно пройти. – Джейкон утробно заурчала:
– Тогда руки в ноги. Чую, за нами гонится батальон мерзких тварей.
– Кстати, – добавил Джаи, – наши братья останавливаться не собираются.
Действительно, души-искорки, пылая все ярче, покидали взорванные двигатели и просачивались через потолок на следующую палубу.
– Я могу перелететь к порталу с Джей/О, – рассуждала вслух Джо. – Джаи телепортируется сам и перенесет Джои или Джейкон. Что с Йозефом делать? Он слишком тяжел.
Йозеф пожал плечами.
– Ничего, я допрыгну.
Мы не сомневались, что он от этого не пострадает. Тревожило другое: ему ничего не стоило пробить пол и провалиться прямиком в Нигде-и-Никуда.
Раздумывать и прикидывать было некогда – из тоннеля доносился грохот сапог. Пора уходить, тем более что портал чересчур нестабилен и долго не продержится.
Оставалась одна проблема.
– Ребята! Тони попал в плен к лорду Догнайфу. Я без мутныша не уйду – он меня столько раз выручал, да и нас всех спас. Я должен его освободить. Давайте, я выведу вас в портал, а сам останусь…
Из тоннеля полезли первые стражники.
Глава восемнадцатая
Под потолком загрохотало. Огромный кусок трубы, отвалившись, сорвался вниз – хорошо, что нас не задело. Интересно, что освобожденные души делают с кораблем?.. Нет, не до того, надо как-то выбираться.
Первого стражника, появившегося из лаза, Йозеф схватил поперек туловища, как игрушку, и сбросил с галереи. Раздался вопль.
– Иными словами, – недоумевал Джаи, – ты отказываешься направить стопы домой и тщишься спасти многомерное создание, презрев опасность сложить голову… – Он не договорил, потому что из тоннеля высыпала следующая группа мерзких тварей, которых надо было хватать и телепортировать или перекидывать через перила галереи живыми, полуживыми или мертвыми.