Полужизни Ханна Софи
– Ты не психоаналитик! – осаживаю я Мэри.
Она ненавидит Эйдена, всей душой ненавидит! Эта догадка рушит теорию заговора, в который, как мне казалось, вступили Мэри и Эйден. Я вздыхаю с облегчением: помимо заговоров и махинаций, я прощу все, но передышка длится недолго. «Досадно, – говорю себе я. – Как досадно, что я не способна простить ему любой поступок!»
– Я могла бы стать психотерапевтом! – заявляет Мэри. – Мне и специальная подготовка не нужна. Нужен лишь опыт, а он есть, и мозги, которые тоже есть.
– Мы же договорились! Я рассказала все...
– Нет, не все.
Откуда она знает? Я мысленно перебираю то, о чем умолчала, – «Врата в искусство», «пророчество» Эйдена о девяти картинах, его требование принести «Аббертона» в доказательство. В доказательство того, что он не убивал Мэри... Если уверен, что задушил человека, зачем доказательство того, что он жив? Полное недоумение стало для меня нормой, но порой я слишком увлекаюсь и забываю, что вообще-то у всего на свете есть причина. А сейчас вспоминаю об этом в очередной раз и словно впервые ужасаюсь нелогичности нынешней ситуации.
– Мы договорились, – повторяю я.
Мэри выдыхает сквозь стиснутые зубы – получается очень похоже на змеиное шипение.
– Ты здесь, потому что хочешь узнать правду об Эйдене. Считаешь, я могу все объяснить. Тебе нужна только правда, пусть даже горькая и страшная.
– Совершенно верно.
– У тебя еще есть выбор. Можешь уйти, забыть Эйдена, Марту и меня. Рут, этот вариант самый безопасный.
– Мне не нужна безопасность. Мне нужна правда.
– Я не знаю Эйдена Сида, – глядя сквозь меня вдаль, заявляет Мэри.
Нет, это невозможно!
– Раньше знала, но это было давно.
– Я не видела Эйдена со дня гибели Марты. То есть с десятого апреля 2000 года. – Мэри склоняется над моим письмом, отбрасывает волосы с лица. – В каком году ты стояла у постамента и?..
Уточнять нет необходимости. Слово «постамент» теперь означает для меня лишь одно.
– Позже. – Я заставляю себя сообщить Мэри еще один факт своей жизни. – Началось все двадцать второго апреля.
– Совсем близко, – кивает Мэри, и ее лицо превращается в маску. – Эйден был рядом с Мартой, когда она шагнула в никуда.
– Он ее не остановил, – выдыхаю я. – Ты тоже рядом была?
– Трое – это компания, – нараспев произносит Мэри. – Первый – горелый, второй – золотой, третий – умытый, золотом покрытый. Вряд ли Эйден желал Мартиной смерти, он о моей смерти мечтает. Хотя, может, и желал. Если так, то перестал желать, когда Марта спрыгнула со стола. Мы не успели. Растерялись, наверное. Все случилось слишком быстро. – У Мэри дрожат руки. – Я не сумела ее приподнять, не хватило сил. Я пробовала... – Мэри осекается. – Вот Эйден мог бы, но даже не попытался. Он вызвал «скорую». Рванул к телефону. Бросил меня одну. Он видел мои отчаянные попытки, но не помог. – От жутких воспоминаний у Мэри садится голос. – Эйден словно окаменел. В страшных ситуациях убеждаешь себя, что это не реальность, а страшный сон. Я именно так себе говорила.
– Почему же он мне ничего об этом не рассказывал?
– А ты рассказывала ему о трагедии в «Приюте ангелов»?
– Нет.
– Почему?
– Не смогла, – призналась я. – Ни ему, ни кому-то еще. Пока не пришлось, разумеется.
– Наверное, он слишком дорожит твоей любовью, – говорит Мэри. – Любила бы ты его, зная, что он не спас умирающего?
– Эйден твердит, что убил тебя. Зачем?
Мэри трет губы большим пальцем.
– Эйден желает моей смерти. Он хочет убить меня и наверняка попытается. В общем, это угроза.
– Нет, Эйден не убийца!
– Хотя бы себе не ври! – смеется Мэри.
– Это же полнейшая ерунда! Угрожают обычно самому человеку, а не через третье лицо!
– Эйден не дурак! Я бы просто обратилась в полицию. Насколько мне известно, угрожать убийством – преступление.
– Не знаю... В голове ужасная каша.
– Еще бы, как же иначе. И Эйдена призвали бы к ответу, чего он, разумеется, не хочет. Считает, что и так настрадался.
– Настрадался? Когда он страдал?
– В детстве, – отвечает Мэри, явно полагая, что я в курсе.
Мне становится стыдно. Эйден никогда не рассказывал о своей семье, впрочем, я ведь о своих родителях тоже говорить не хотела. «Не можешь рассказать – не спрашивай» – вот мой девиз.
– Потом Эйден все-таки попытался ее спасти, – бормочет Мэри.
– Он пытался спасти Марту?
– Да, после того, как вызвал «скорую». Эйден не слабак, хотя для тебя это вряд ли новость. Перерезал веревку и положил Марту на пол. Наверное, по телефону ему подсказали, что нужно поднять человека или, наоборот, перерезать веревку. Главное, предотвратить удушение.
Нет, не желаю я представлять, как все было!
– Я много раз это анализировала, – глухо говорит Мэри. – Мужчина звонит в службу спасения и заявляет: на его глазах только что повесилась молодая женщина. Что бы ты подумала, окажись на месте оператора? Наверняка решила бы, что мужчина сперва попробовал ее спасти и лишь потом вызвал «скорую». Однако, выяснив, что несчастная до сих пор в петле, а он тратит драгоценное время на разговоры, я бы точно велела немедленно вернуться и принять меры.
Я морщусь.
– Ну, что теперь думаешь о любимом? О человеке, который спасает умирающую женщину только по подсказке оператора, о человеке, который угрожает мне изощренно гнусным способом? Ты в курсе, что Эйден описал меня полиции в мельчайших подробностях, вплоть до родимого пятна? – Мэри тычет в островок темной кожи под нижней губой и закуривает очередную сигарету. – Таким образом Эйден сообщает: я на прицеле. Если скажет полицейским, что задушил меня, как они поступят, обнаружив жертву живой и здоровой? Насчет здоровья, впрочем, я загнула: курю столько, что наверняка рак легких не за горами. Полицейские от избытка ума не страдают. Эйден заранее знал: едва выяснив, какая чушь его покаянная история, они кинутся его успокаивать. «Бедняга, – подумают в полиции, – умом повредился!» Эйден был так убедителен, что полицейские навещали меня уже дважды. Даже трижды. «Вдруг Эйден прав? – рассуждают они. – Вообще-то мы беседовали с женщиной, которую он якобы убил, но лучше перепроверить...» Потом появляешься ты и тоже рассказываешь о его «признании»...
Мэри встает, наматывает темную прядь на руку и с силой дергает.
– Ублюдок! Знал ведь, что такое коварство напугает меня больше, чем откровенные угрозы! О моей смерти говорят как о чем-то уже свершившемся... Представь, что я при этом чувствую!
– Зачем?
Во взгляде Мэри непонимание.
– Зачем Эйдену тебя пугать? Зачем убивать?
– Поедешь со мной в одно место?
– Нет! Куда? – невпопад спрашиваю я, а в голове крутится совет Чарли Зэйлер: «К Мэри ездить ни в коем случае не надо».
– В Виллерс. (Это название я видела на кухонном полотенце Мэри.) В школу, где я училась. На ее территории есть Гарстед-коттедж, такой маленький домик, иногда я в нем работаю. А раньше там любила писать Марта, ее родители арендовали его у администрации школы. Там спокойно и безопасно. Я говорила, что Марта была писательницей?
– Нет.
Мэри тяжело вздыхает и трет виски кончиками пальцев.
– Значит, ты не в курсе, при каких обстоятельствах встретились Эйден и Марта?
– Разумеется, нет. Почему Марта повесилась?
– Поехали в Виллерс. Ты должна кое-что увидеть, если хочешь знать правду обо мне, Марте и Эйдене.
12
5/03/2008
– Все, что мне известно, я уже сообщил детективу Даннингу, – заявил Саймон сержанту Корал Милуорд.
Нил Даннинг сидел рядом с ней, обхватив локти, и опять благоухал водорослями и шипром. «Он будто в смирительной рубашке! – подумал Саймон. – А лосьон после бритья – его разрешенное законом химическое оружие».
Накануне вечером Даннинг допрашивал Чарли и Саймона и вместе, и порознь, причем каждый раз выбирал кабинет грязнее предыдущего. Нынешний был размером с туалетную кабинку, а на полу топорщилось что-то жесткое, похожее на пучки щетины. Плотные волоски с бурыми концами обрамляли темные проплешины посреди кабинета, который, помимо грязи и уродства, отличался духотой. Все присутствующие потели, но Саймон – особенно сильно. Впрочем, его это ничуть не волновало. Надоело сдерживаться! Скрывать он больше ничего не будет, и мерзкий запах в том числе.
– Нет смысла задавать те же вопросы, мы оба уже все рассказали.
Саймон отлично знал, какие факты Чарли утаила – посмертный портрет некой Марты Вайерс кисти Мэри Трелиз и «стену позора» в спальне Рут Басси. Саймон понимал, что Чарли неловко, поэтому она так и не решилась на полную откровенность. Вряд ли Марта Вайерс связана с убийством, которое расследуют Даннинг и Милуорд. Чарли не желала выставлять себя на посмешище, а еще меньше – говорить с недружелюбными чужаками о коллекции Басси. Пришлось бы объяснять, почему два года назад она была под прицелом прессы, а эту тему Чарли ненавидит.
Покрывать ложь Саймону было неловко: даже говнюк Даннинг имеет право заниматься расследованием беспрепятственно. С другой стороны, если бы Даннинг счел заслуживающей внимания линию Басси – Трелиз, он узнал бы и о Марте Вайерс, и о коллекции Басси и тогда решил бы, важны они или нет.
Накануне Даннинга интересовало лишь «ненормальное» поведение Саймона в понедельник. Детектив-констебль использовал это слово даже после того, как Саймон объяснил, что за рамки служебных полномочий выходит регулярно. Надо же, как бывает в жизни! Саймон и не предполагал, что попадет в подобную ситуацию и станет потчевать детектива байками о своей лихости, дабы доказать, что «ненормальные» поступки он совершает постоянно, но к насильственной смерти они ни разу не приводили.
Саймон понимал: на самом деле Даннинг вовсе не подозревает его в убийстве Джеммы Краудер, а лишь пугает. А Корал Милуорд что за птица? Эдакая пышка средних лет с короткими белокурыми кудряшками, тремя тонкими золотыми цепочками на шее и тремя же кольцами с розовой камеей на пальцах. «Ногти короткие, а камея наверняка коралловая, в честь имени», – отметил Саймон. Прежде он с детективом-сержантом Милуорд не сталкивался. В отличие от Даннинга она постоянно улыбалась.
– А вы никогда не просите свидетелей повторить показания? – спросила Милуорд.
«Выговор мягкий, выросла где-то на западе», – подумал Саймон.
– Спасибо, что назвали свидетелями, а не подозреваемыми, – вслух поблагодарил он.
– Стараюсь быть тактичной, – улыбнулась Милуорд. – Хочу показать вам фотографию.
– Лена Смита? – поинтересовался Саймон.
– Нет.
– Покажите мне фотографию Смита, тогда я смогу определить, действительно ли это наш знакомый Эйден Сид.
– У нас нет фотографии Лена Смита, – нехотя призналась Милуорд.
– Потому что Лена Смита не существует. Вы нашли Сида? Вы его искали?
Поразительно, но в тонус Саймон приходил, только когда его загоняли в угол. В борьбе с агрессией и заключался смысл его жизни, ведь, если приглядеться, мелких и крупных агрессоров вокруг предостаточно.
– Эйден Сид, – повторила Милуорд, сверившись с документами. – Мастер по изготовлению багетов.
– Да, Эйден Сид, который убил Джемму Краудер, единственный Эйден Сид, которого я знаю и о котором уже устал долдонить. – На этом Саймон хотел закончить, но не удержался и добавил: – Если бы я знал нескольких Эйденов Сидов, обязательно бы сказал. Во избежание путаницы. Покажите фотографию!
– Покажу, – пообещала Милуорд. – Кстати, насчет машины Сида вы не ошиблись: она припаркована у дома Джеммы Краудер.
– Там она и останется, – заверил Саймон. – Сид за ней не вернется! (Чарли тяжело вздохнула: ну вот, какого хрена Саймон корчит из себя пророка.) Рискну предположить, что Эйден до сих пор в Лондоне. Если нужно стать невидимкой, лучше места не придумаешь. Он наверняка думает, что вы ищете его в Спиллинге или, наоборот, в аэропортах, на Сент-Панкрасе и...
– Стоп, стоп, стоп! – перебила Милуорд. – Допустим, вы правы и Сид действительно наш убийца, тогда зачем ему бросать машину на месте преступления? Во-первых, она нужна, чтобы скрыться, а во-вторых, зачем оставлять доказательство своего присутствия, если он мог спрятать машину, и мы бы никогда не узнали, что он там был?
– Во-первых, – Саймон загнул палец, – если Сид в Лондоне, машина ему не нужна, в центре без нее даже проще. Мы-то знаем, что получилось именно так – в понедельник вечером я имел возможность убедиться. Просмотрите запись скрытых камер на участке от Раскингтон-роуд до станции метро «Хайгейт». Через полчаса после убийства Джеммы Краудер наверняка Сид спустился в метро или сел на автобус на Масвелл-хилл-роуд.
– Саймон! – зашипела Чарли. – Точно мы этого не знаем!
– Во-вторых, – Саймон загнул еще один палец, – я согласен, машина – доказательство его присутствия на месте преступления. Отсюда два варианта: Сид либо надеется, что его объявят пропавшим без вести, даже погибшим, то есть не убийцей, а жертвой...
– По-моему, за уши притянуто, – нахмурилась Милуорд.
– Поэтому мне ближе вариант номер два. Сид знал: едва обнаружат тело Джеммы Краудер, в списке подозреваемых он станет первым независимо от того, найдут его машину или нет.
Даннинг потер нос, а Милуорд снова улыбнулась – ни дать ни взять довольный поросенок.
– Я ведь не ошибся? – спросил Саймон. – Между Эйденом Сидом и Джеммой Краудер существует связь, которую вы не нащупали бы, если бы не считали Сида Леном Смитом!
Вместо «спасибо» Даннинг и Милуорд ответили молчанием.
– Всегда пожалуйста! – не растерялся Саймон. – Вы собираетесь обыскать машину Сида? Надеюсь, ее уже конфисковали?
– Не будем терять время! – остановила его Милуорд. – Вы же понимаете, всего я сообщить не могу, а вот если мыслями поделитесь, с удовольствием выслушаю.
Мыслей у Саймона было хоть отбавляй.
– Если между Сидом и Краудер существует связь и вы ее нащупали, делает ли эта связь Эйдена Сида потенциальным убийцей? То есть дает ли ему мотив?
Милуорд облизнула нижнюю губу и, тщательно подбирая слова, ответила:
– Допустим, это так.
– Краудер была явно не в курсе, – продолжал Саймон. – Она знала Эйдена Сида как Лена Смита и без страха пригласила к себе домой. Она не подозревала, что между ними есть связь, а у Сида – мотив ее убивать. Ее сожитель тоже ничего не подозревал. Информацией владел только Сид.
– Сказки народов мира! – раздраженно воскликнул Даннинг, подняв на Саймона усталые, как у лас-вегасского крупье, глаза, которые не раз видели наихудшие проявления человеческой натуры. – Джемма либо знала Эйдена Сида, либо нет. Если знала, к чему ему было менять имя – все равно не одурачит, а если не знала, то и суетиться ни к чему.
– Ну вы же понимаете, что есть другие варианты! – вздохнул Саймон. – Или не понимаете? Человека вполне можно знать только по имени, а в лицо – нет.
– У нас нет оснований полагать, что Джемма знала Эйдена Сида по имени, а следовательно, что у Сида был повод представляться Леном Смитом. Это во-первых. – Подражая Саймону, он загнул палец. – Во-вторых, даже если Эйден Сид и Лен Смит – одно лицо, а это еще вопрос, где гарантия, что Джемма Краудер и Стивен Элтон, ее приятель, не были в курсе? – Судя по брошенному на Милуорд взгляду, Даннинга устроил бы и ее ответ. – В-третьих, то, что вы в понедельник видели Эйдена Сида в Доме Друзей, еще не означает, что он и есть Лен Смит. Вдруг это два разных человека и оба присутствовали на собрании?
– Вы нащупали связь между Сидом и Краудер, – глядя на Милуорд, ответил Саймон. – Возле ее дома припаркована машина Сида, а не Лена Смита. Сид прикидывался квакером, чтобы сблизиться с Краудер и убить ее.
– А вдруг он солгал вам? – предположил Даннинг. – Вам он, кажется, заявил, что верит в материальный мир – в науку и реальные факты. Дело было в присутствии Рут Басси?
– Да, и что?
– Вы в курсе, что родители Рут Басси очень набожные? Евангелисты, если мне не изменяет память.
– Нет.
– А я – да, – сообщила Чарли.
– А что она уже несколько лет с ними не разговаривает?
– Я в курсе, – кивнула Чарли.
– А я – нет, – покачал головой Саймон, вне сомнений, обрадовав Даннинга.
Какого хрена Чарли ему не рассказала? Выяснила, что семья Басси тут ни при чем? События вчерашнего вечера и нынешнего утра следовало срочно обсудить, в первую очередь – ситуацию на службе. Неужели на их карьерах можно поставить жирный крест? Официально ни Саймона, ни Чарли не уволили, но это не слишком утешало. Обоим велели «помогать» детективу-констеблю Даннингу с расследованием и запретили появляться на службе, пока расследование не завершится.
– Представьте, что ваша подружка рассорилась со своими религиозными родителями, а вам хочется посетить квакерское собрание. Вы бы не солгали? – спросил Даннинг. – Не солгали бы, если бы были квакером или собирались к ним записаться?
– Записаться? Нил, Общество Друзей не клуб и не спортивная секция! – напомнила Милуорд.
– Так Рут Басси вас все-таки интересует? – притворно удивился Саймон. – Я-то думал, ее имя для вас пустой звук! Можете сказать, где она сейчас? Надеюсь, не с Сидом! Он опасный тип и никакой не квакер. Фальшивое имя, фальшивая религиозность... Причин считать Сида главным подозреваемым хоть отбавляй, и вы прекрасно это понимаете. Раз Джемма Краудер и Стивен Элтон не знали его настоящего имени, то у нашего багетчика наверняка был повод его сменить и убить Краудер под именем Смита, а не под своим. Вдруг Лен Смит фигурирует в его прошлом или в прошлом Краудер? Вы не проверяли?
– Нет, не проверяли, – бесцветным голосом ответил Даннинг.
– У кого-нибудь, кроме Сида, были причины убивать Краудер? – спросил Саймон, обратив внимание, что, когда Даннинг говорил, Милуорд явно нервничала, и наоборот. Что это, соперничество?
– Ничего сказать не могу, – заявила Милуорд. Саймону только показалось или она впрямь ему кивнула?
– А почему этот сожитель, как его, Стивен Элтон, не ушел с квакерского квеста вместе с Краудер? Знаю, остался убираться, но Краудер и Лен Смит вполне могли подождать его и пойти домой вместе. У Краудер и Смита был роман? Элтон как-то это выяснил?
Милуорд сложила руки на груди, очевидно ожидая, когда поток вопросов иссякнет.
– Где был Стивен Элтон с конца собрания до полуночи? Неужели на уборку и возвращение в Масвелл-хилл ушло целых два часа? Ночью на дорогах свободно...
– Ну, это как сказать...
– В общем, вам неизвестно, где был в это время Стивен Элтон, – подытожил Саймон. – В качестве подозреваемого вы его тоже рассматриваете. Наркотики и мафиозные разборки здесь ни при чем, выходит, причина бытовая. Так у него тоже имелся повод убивать Краудер?
– Простите Саймона, – сказала Даннингу Чарли. – Он немного увлекся.
– Меня интересует любая информация о Сиде. – Теперь Милуорд обращалась непосредственно к Саймону, игнорируя остальных. – Вы с ним общались, я – нет. Забудьте о его машине у дома Краудер, его присутствии на квакерском квесте и фальшивом имени – поделитесь личным впечатлением. Он убийца?
– Мы не знаем, – покачала головой Чарли и с нажимом добавила: – Саймон не знает. (Неужели в ее голосе действительно звучало торжество?) Сид сказал нам обоим, что убил женщину, а она жива и невредима. Своим поведением он периодически пугает свою подругу, которая, впрочем, твердит, что он не способен на насилие. Мы оба уже объясняли...
– Я считаю его убийцей! – запальчиво перебил Саймон. – Правильно, наверняка я не знаю. Но убийство он описывал в ярчайших подробностях. Я сразу подумал: такую убедительную ложь не сочинишь. Однако Мэри Трелиз жива. Следовательно, Сид либо безумец, либо лжец, но лжец виртуозный.
– То есть? – вопросительно подняла бровь Милуорд.
– То есть он умеет виртуозно припаивать ложь к правде. При этом надеется, что правду люди заметят, а спайки – нет. До Джеммы Краудер Сид убил еще одну женщину, может, даже нескольких. Вероятно, он собирается убить Рут Басси и Мэри Трелиз. Именно поэтому вам следует срочно разыскать обеих.
– Эйден Сид держит багетную мастерскую. В понедельник после обеда вы оба были в его мастерской.
– Почему вы к этому возвращаетесь? – удивился Саймон. – Намекаете, что Сид не багетчик?
– А как насчет фотографии, которую вы собирались показать?
– Всему свое время, – заверила Милуорд и повернулась к Чарли: последний вопрос задала именно она. – Честно говоря, не понимаю вашей роли в этом деле. Рассказ Рут Басси встревожил вас с первых же минут, но официальных показаний вы у нее не взяли. Потом выяснилось, что в управление приходил Эйден Сид и беседовал с детективом... эх, фамилию забыла!
– Крис Гиббс, – устало подсказал Саймон.
– Верно! Детектив-констебль Гиббс проверил историю Сида, детектив-констебль Уотерхаус проинформировал Сида о результатах. Вопрос исчерпан! Зачем же в понедельник утром вы отправились к Мэри Трелиз, вместо того чтобы ехать на службу?
– Я отправилась к ней по пути на службу, – уточнила Чарли. – Я знала, Рут Басси боится...
– Но показаний не взяли! – не унималась Милуорд.
– Не успела: Басси просто-напросто сбежала. От ее рассказа возникло дурное предчувствие. А после разговора с Саймоном дурное предчувствие касалось уже всей головоломки. Я решила лично поговорить с Мэри.
Милуорд в очередной раз сверилась с записями.
– В результате того разговора у вас сложилось впечатление, что Эйден Сид убил человека, хотя, очевидно, не Мэри Трелиз?
– Верно, – кивнула Чарли. – У Мэри вырвалось «Не меня», то есть она прямо намекала, что Сид кого-то убил. Пожалуйста, скажите хотя бы, как ведутся поиски Рут и Мэри! Сегодня утром Сэм Комботекра заезжал и домой к обеим, и на работу к Рут Басси, но ни одну не застал.
– Инспектору Прусту известно, что детектив-сержант Комботекра тратит рабочее время на исполнение ваших личных просьб? – спросила Милуорд. – Наверное, мне стоит у него поинтересоваться.
Чарли испуганно затихла.
– Не знаю, как в Спиллинге, но в Лондоне служащие полиции занимаются делами, которые им поручили, а не чем в голову взбредет. Если ошибаюсь, поправьте, но, насколько я поняла, полицейское управление Спиллинга официально не расследует дело Басси, Сида и Трелиз и не ведет за ними наблюдение. За Мэри Трелиз особенно... Вам, детектив-констебль Уотерхаус, придется убедить меня, что она причастна к моему делу.
– Не верю, что вы настолько глупы, чтобы этого не видеть! – взорвался Саймон. – Рут Басси и Эйден Сид одержимы Мэри Трелиз. Раз они причастны к делу, то и она тоже. Ищите связь между Трелиз и Джеммой Краудер, если еще не нашли.
– Теперь убийца Краудер не Сид, а Мэри Трелиз? Определитесь, пожалуйста! – съязвил Даннинг.
– Вы же понимаете, что я имею в виду совсем не это? Или я вас переоценил? Если человек сначала врет, что убил одну женщину, а потом убивает другую, я бы сразу поинтересовался, что общего у этих женщин.
Никто никогда не просил Оливию Зэйлер составить список самых нелюбимых слов, но если бы попросили, его возглавили бы «логика» и «исследование», потому что и то и другое требовало времени и усилий. Тем не менее сейчас она занималась исследованием, подключала логику, и не без удовольствия. Процесс стимулировали отсутствие интересных телепередач и коктейли с малиновым ликером. Слава богу, от алкоголя мысли пока не путались или путались лишь слегка.
В Википедии статьи о Марте Вайерс не нашлось, более того, в сети практически не было упоминаний о ее жизни, смерти, убийстве или самоубийстве. Оливия обзвонила знакомых журналистов, которые специализировались на литературе, но ни один ничего путного не сообщил. Двое или трое сказали, что «имя смутно знакомо», но так неуверенно, что у Лив возникло подозрение: наверняка не хотят говорить, что впервые слышат об авторе, который завоевал престижную премию или получил самый большой аванс в истории литературы.
На «Амазоне» Марту Вайерс знали как автора единственного опубликованного романа, «Лед на солнце», который увидел свет в 1998 году. В наличии книги не было, ни новой, ни даже подержанной. «Должно быть, полное убожество», – решила Лив. Под изображением обложки шло краткое содержание романа, которое заинтересовало Лив, но куда меньше единственного читательского отзыва. Второго января 2000 года некая Сенга Макаллистер поставила книге пять звезд и опубликовала длиннющий панегирик.
Лив знала Сенгу. Одно время они вместе работали, но потом Лив подалась во фрилансеры, а Сенга осталась в «Таймс». К счастью, она вспомнила и ее, и Марту Вайерс. О гибели Вайерс она не слышала, но, как ни странно, ничуть не удивилась и тотчас спросила: «Самоубийство?»
«Впрямь самоубийство, – думала Лив, перечитывая хвалебный отзыв о «Льде на солнце». – Да, определенно. Жуткое, страшное самоубийство. На убийство не похоже».
Сенга обещала прислать по электронке статью для «Таймс», написанную в 2000 году, с фрагментами интервью Марты Вайерс. Прежде чем читать «Лед на солнце», она лично побеседовала с Вайерс и сразу поняла: перед ней «человек, способный наложить на себя руки». Оливия улыбнулась, чувствуя себя настоящим детективом. Пусть Чарли убедится: от журналистов тоже есть польза. В нижнем углу экрана замигала иконка «новое сообщение», Лив ее кликнула. Письмо от Сенги... Так, статья не целиком – заголовок, вступление, потом что-то пропущено, потом абзац о Марте Вайерс.
«А вдруг?..» Лив попыталась отделаться от непрошеной мысли, но не тут-то было. Победоносно сжимая кулак, Лив предвкушала, как докажет свою правоту. Умница, она просто умница! Пока не пришел Домми, можно угоститься коктейлем! Нет, сперва дело! Никто не скажет, что для Оливии Зэйлер розовый напиток важнее самоотверженной борьбы за правду! Лив написала Сенге ответ, вежливо попросив статью целиком. Попытка не пытка! Если она ошибается, Чарли об этом знать не обязательно.
– Ваше мнение мы выслушали, – осадила Саймона Милуорд.
Выходит, связь между Джеммой Краудер и Мэри Трелиз они с Даннингом не искали. Милуорд явно обидело, что Саймон назвал ее глупой.
– Сержант Зэйлер, вы просили сержанта Комботекру проверить Рут Басси и Мэри Трелиз?
– Да, просила, – кивнула Чарли. – Пожалуйста, в докладе инспектору Прусту не забудьте упомянуть, что вина целиком на мне, а не на Сэме. Я внушила ему, что Эйден Сид с минуты на минуту зарежет обеих женщин.
– Ваши методы воистину уникальны! – усмехнулась Милуорд. – Как я слышала, в их числе секс с подозреваемым в убийстве.
– Боюсь, вы не правы, – сдержанно отчеканила Чарли. – Если имеете в виду серийного насильника, с которым я какое-то время встречалась, то его в убийстве не подозревали. Да и серьезных отношений у нас не было – так, интрижка!
Саймон нахмурился: к чему такие подробности?!
– Я-ясно! – с улыбкой протянула Милуорд. – Тогда прошу прощения.
– Вы обещали показать фотографию, – напомнила Чарли. – Где она? Хотелось бы ее увидеть.
– Увидите.
– Чего мы ждем? По-моему, откровенность вместо игр и недомолвок принесла бы гораздо больше пользы.
– В котором часу вы ушли из дома Басси в понедельник вечером?
– Ну вот, опять двадцать пять! В половине одиннадцатого.
– Вы поехали домой, – прочла по записям Милуорд, – вскоре после одиннадцати к вам присоединился детектив-констебль Уотерхаус. И вы были вместе до утра?
– Верно.
Милуорд с Даннингом наверняка недоумевали, как Саймон делит не только ложе, но и, высокопарно выражаясь, хлеб с бывшей любовницей одного из гнуснейших мерзавцев среди тех, кого посчастливилось упечь за решетку. Саймон и сам недоумевал.
– Во вторник утром вы позвонили на службу и притворились больной. Почему?
– Я не притворялась. С утра мне впрямь было плохо, позже стало полегче.
– Настолько, что вы отправились в Лондон, – едко заметила Милуорд.
– Да, по магазинам вздумала пробежаться! Видите ли, у нас в Спиллинге приличных магазинов нет. Так, лавчонки, в которых кустарщиной торгуют.
– На чем вы поехали?
– На поезде, как уже объясняла вчера вечером. За ночь ответы не изменились.
– Вы сели на пассажирский поезд, который отправился из Роундесли в Кингс-Кросс в 9.05?
– Да, и в 10.55 прибыла в Лондон.
– Чем вы занимались в Лондоне?
– Итак, дубль три: до обеда бродила по художественным галереям, после обеда отправилась к сестре. Затем позвонил Саймон, рассказал об этом дерьме, и я приехала сюда.
– «Дерьмом» вы считаете убийство Джеммы Краудер. – Милуорд аж вперед подалась. – Вы всегда так неуважительно относитесь к гибели молодых женщин?
– Нет, только по средам.
– Сержант Зэйлер, проблема в том, что я не опрашивала Рут Басси. А если вы лжете и ушли от нее не в половине одиннадцатого, а раньше? Если вы еще в понедельник вечером в Лондон отправились?
– ...и убила Джемму Краудер, к этому вы клоните? Зачем мне убивать женщину, о которой я впервые услышала вчера вечером? Кстати, я людей не убиваю, хотя порой руки чешутся.
– Детектив-констебль Уотерхаус, ваш жених, рыскал у дома Краудер и заглядывал в окна буквально за час до ее гибели. Допустим, вы приехали в Лондон не во вторник утром, а в понедельник вечером...
– Допускайте что хотите, но это не так.
– Тогда вы не сможете обеспечить алиби Уотерхаусу, верно? Если вас не было дома, то вы не знаете, вернулся ли он в одиннадцать. Если он не вернулся в одиннадцать, то из Масвелл-хилла около половины десятого не выехал. Согласно отчету патологоанатома, Джемма Краудер умерла не раньше десяти вечера. Понимаете, о чем я?
– Лучше уточните, в чем именно вы меня подозреваете. В том, что я покрываю Саймона, которого вы обвиняете в убийстве Джеммы Краудер, или в том, что я ушла от Рут раньше половины одиннадцатого, приехала в Лондон и укокошила Краудер сама?
– Бред собачий! – не сдержался Саймон. – Если хотите, соберу записи со скрытых камер, все равно от службы отстранили. Уверен, найдется множество кадров, подтверждающих, что в означенное время мы оба были там, где говорим.
– Только кадр с вокзала Роундесли не показывай! – вмешалась Чарли. – Представляешь, там я курю прямо у плаката «Не курить!»
– Какие галереи вы посетили? – продолжила гнуть свою линию Милуорд.
– Названия в памяти не отложились, говорю же, я бродила по галереям, а не обходила их целенаправленно. Одну, впрочем, помню, «Тик-так», а больше ничего, при всем старании.
– Ради бога, Чарли, скажи им правду! – взмолился Саймон. Как же он устал от ее игр и дурачеств! – Она ходила на ланч с адвокатом по имени Доминик Ланд.
– Это бойфренд моей младшей сестры, – улыбнулась Чарли. – Ладно, хорошо, сдаюсь. Я действительно ходила на ланч с Домми в итальянский ресторан «Синьор Грилли» на Гудж-стрит.
– Почему вы об этом умолчали? – спросила Милуорд.
– Ну, дело ведь тонкое, бойфренд сестры... – Чарли многозначительно взглянула на Милуорд. – Уверена, объяснять тут не нужно.
Саймон уставился на щетинистые останки ковра. Что за чушь несет Чарли? Господи, ну и имя – Домми...
– Так по галереям вы не бродили?
– Почему же, бродила. После ланча.
– Мэри Трелиз – художница, а Эйден Сид – багетчик.
Читать бесплатно другие книги:
