О светлом будущем мечтая (Сборник) Власов Сергей
Старец
Всю жизнь считать себя атеистом, всё время твердить, что не верю в Бога, и тут такое.
Все началось с переезда на новую квартиру. Дали после окончания службы. Не блеск, конечно, все же девятый этаж, верхний. Но это не самое плохое. Странная это была квартира. Можно даже сказать, с придурью. Круглый год духота из-за трубы с горячей водой, что тянется через весь длиннющий коридор. Лифт прямо за стенкой, шумит, гад. Так ещё и соседи… Не пить они не могли, а напивались до луж под штанами в лежачем положении. Само собой, домой меня не так уж и тянуло. Самым любимым занятием была рыбалка. Сбежать куда-нибудь на речку или на озеро, сесть с удочкой или спиннингом, и чтобы вокруг ни души. И неважно, поймаешь что-нибудь или нет, главное – процесс. Как-то раз мне повезло забраться так удачно, что вокруг был только лес, передо мной река, и никого вокруг. Клева не было, и мысли текли как-то вяло. То о смысле существования человечества на этой старушке Земле. То о том, почему гибнут дети. То о мучениях стариков перед смертью. Хотелось все как-то сопоставить и понять смысл происходящего. Ведь дико, зачем это нужно? В чем истинный смысл того, что происходит? Предположим, я, создатель, для чего-то создаю сначала ангелов. Для чего это мне, всемогущему? Потом создаю дьявола. А он-то мне зачем? На кой это мне, всеведущему и всемогущему? Теперь уничтожаю Содом и Гоморру, потом устраиваю всемирный потоп. Для чего? Зачем насылать на людей такие испытания, в чем их испытывать? Если я создатель, если я всеведущ, в чем смысл этих действий? Глупость какая-то. Что же, значит, Бог глуп? Но разве можно назвать глупцом того, кто создал Вселенную, всю нашу жизнь, все живое, и создал так умело и грамотно, что ни единой частички лишней нет? Вот уж никогда не поверю. Скорей мы глупцы, что делаем из увиденного такие выводы. Говорят, читайте Библию, там все сказано. А что сказано? К примеру, самые первые строчки: «Не было ничего, и был Бог». Выходит, Бог – это не свет, не правда и не тепло, это вакуум. Это холод и вечная тьма. Где же тут правда? «И создал Бог свет, и отделил его от тьмы…». Тут более-менее понятно. Создал Бог космос, разделил его на планеты и галактики, и отправил их в разные стороны. Понятно – чтобы не сталкивались друг с другом. И стали из этих частичек формироваться светила и планеты. Тоже вроде ясно. Но зачем тогда ангелы и дьяволы, их-то роль какова? Очень сомневаюсь, что Богу нужны помощники. В общем, в начало Библии с натяжкой еще можно верить, но дальше… Создал Бог человека, и соглядатаями к человеку приставил ангелов. Зачем? Сам всеведущ, всемогущ, всезнающ, вездесущ, и вдруг какие-то наблюдатели. Чушь получается. И чем дальше, тем глупее становится эта самая Книга книг. То людям все позволено, то вдруг запрещено с какого-то дерева яблоко есть. То душу свою вдохнул в людей, то женщина ему, видите ли, не понравилась, переделывать стал, из ребра Адамова сделал. Эта книга с первых страниц внушает нам, что Богу свойственно ошибаться. Это ему-то, всеведущему, всемогущему и всезнающему, действующему по единому, заранее продуманному замыслу. Порой кажется, далеко не самый умный человек, и тот не наделал бы подобных глупостей. Чем дальше, тем больше. Сначала людей предают, причем делают это довольно ловко. Потом, не разобравшись, наказывают, изгоняют и обещают муки. Дальше вообще какая-то путаница начинается. Архангела делают дьяволом и изгоняют в ад. Ангелов лишают возможности плодиться и размножаться, хотя даже зверям неразумным это позволено. Что все это значит? Для чего это делается? Кому нужны потопы, Содомы, Гоморры, если Бог и так всемогущ и всеведущ? Почему ангелы уничтожают с таким трудом построенные людьми города? Почему наказывают смешением языков за стройку высокой башни, я говорю о Вавилонской? Почему безвольному пьянице доверяют продолжить род человеческий, зачем брать каждой твари по паре, если создать их не составляет никакого труда? Разве это дело рук Господа нашего? Разве Господь являлся Моисею в пламени и смраде? Разве Бог мог придумать и осуществить эти жуткие казни египетские, да еще с умерщвлением невинных младенцев? Кому нужно водить столько лет евреев по пустыне, и так и не привести их в землю обетованную? В чьих интересах выделить группу людей и объявить ее привилегированной расой? Какому Богу нужно бороться с другими богами, если он знает, что един? Зачем, за какие грехи предков умирать младенцам? Для чего родиться уродом, и всю жизнь мучиться самому и мучить окружающих? Кому нужно разделять народы на расы и всю жизнь сталкивать их? Кому, наконец, нужно такое количество всевозможных религий, постоянно борющихся друг с другом, устраивающих крестовые походы, джихады, теракты? В чем же все же кроется истина? Где сокрыт смысл всего сущего? Как во всем этом разобраться, навести порядок и добиться понимания? В конце концов, зачем вообще нужен человек? В конце концов, мы ведь не игрушки в руках высших сил. Все мироздание имеет цель, каждая букашка, каждый микроб и атом имеет предназначение. В чем тогда наше?
Я не заметил, как он подошел, подсел к костру и бросил в огонь вязанку хвороста. Я рассмотрел путника – сухощавый благообразный старик, очень опрятный и ухоженный, словно только что вышел из дома. Густая, аккуратно расчесанная борода. Глубоко посаженные глаза неопределенного серо-зеленого цвета, и глубокая мудрость во взгляде.
– Зачем пришел? Почему задаешь так много вопросов? Что ищешь здесь, в лесу, в уединении?
– Я не задавал вопросов!
– Да их весь лес слышал!
– Кто ты? Почему можешь слышать даже невысказанные мысли?
– Старец.
– Просто старец, и все?
– И все. Так что ты здесь ищешь?
– Рыбу.
– Негоже лгать. По тебе сразу видно, что ты не добытчик, и рыба тебе, считай, не нужна. Разве что для ухи, да чтобы побороться с сильным противником.
– Хочешь правду – изволь. Себя ищу. В мыслях своих хочу разобраться.
– И опять врешь. Истину ты ищешь, смысл жизни понять пытаешься.
– Даже если так, ты-то чем можешь помочь?
– Кто знает, кто знает.
– Ты хочешь сказать, что познал Истину?
– А ты сам уверен, что хочешь ее познать?
– Уверен, конечно. Разве есть хоть кто-то, кто этого не желает?
– А разве нет?
– Наверное, и такие встречаются. Но практически все этого желают.
– Тогда почему они не здесь, не с тобой?
– Не смогли.
– Не уверен. Да и в тебе я не уверен. А вдруг это простое любопытство? Так, для забавы и бравады. Мол, я знаю.
– Вы же понимаете, что это не так.
– Значит, все-таки желаешь, даже если это знание не принесет тебе радости и спокойствия?
– Даже при этом.
– И все же былой уверенности в тебе нет. А если тебе скажут, что это знание так затруднит тебе жизнь, что сделает ее почти невыносимой?
– А разве легко жить, когда столько вопросов, на которые не можешь найти ответ?
– Не задавай вопросов.
– Но они же сами лезут в голову, постоянно, почти на каждом шагу.
– Выбрось все из головы, живут же люди и без этого.
– Живут?! Существуют, кое-как влачат свой век от даты до даты на могильных камнях.
– Значит, не хочешь покоя, готов променять свою сравнительно благополучную жизнь на поиск?
– Наверное, так.
– Наверное?
– Нет, – почти зло ответил я, – именно так. Но что толку в моих ответах, если ты сам не знаешь Истины и Смысла жизни человеческой.
– Ты в этом уверен? – в голосе старца появились жесткие нотки, и мне показалось, что я теряю какой-то шанс, самый последний шанс.
– Но как ты тогда на меня вышел? Ведь не просто так. Значит, все-таки есть Истина и Смысл жизни?
– Есть, – старец явно смягчился.
– И в чём же он?
– Смысл-то?
– Ну да.
– В поиске идеала.
– Туманно как-то.
– Не зная истины, объяснение покажется туманным.
– А истина?
– Истина в творении.
– Как это?
– Да очень просто. Не было ничего, и был Бог…
– Ну да, это первые слова практически любого религиозного учения.
– И какой вывод ты из этого сделал? К какой истине пришел?
– Да ни к какой, просто все должно было с чего-то начинаться.
– Вот поэтому ты и ищешь. Ищешь то, что лежит на поверхности, не задумываясь о глубине. А задумался бы над этими словами, уже бы начал постигать Истину.
– ?
– Ведь что значит «не было ничего»? Что такое ничего? Абсолютный мрак, абсолютный холод, вакуум, отсутствие всякого движения и самой материи. И все это был Бог. Был разум, способный осознать, что ничего нет. Разум, решивший, что так быть не должно.
– Но откуда взялся разум? Что это за разум такой, из ничего?
– А помнишь такое определение, найденное, кстати, человеком: «Вакуум – это конгломерат неродившихся частиц»?
– Ну и?
– Не родившихся, но могущих родиться в любой момент при определённых условиях. Это и есть Бог.
– Довольно сложно.
– Дальше проще. «И создал Бог свет». Не материю, не поле, не частицы, а свет. В свете начало начал, и свет начало всего. «И отделил Бог свет от тьмы». Отделил себя от себя, понимаешь?
– Конечно, нет.
– И свет, и тьма – это единое, это и есть Бог. Бог – это Вселенная. Звезды, планеты, галактики, туманности и все заполняющий между ними вакуум – это и есть Бог, вселенский разум. Да, разум есть во всем, в образовавшейся материи, в появившихся полях, в свете, тьме, и только вакуум остался истинным разумом Бога. И отделил Бог свет от тьмы – это означает, что он дал волю всякому вновь образовавшемуся разуму. И создал Бог ангелов – это были первые созданные им существа, первые носители нематериального, духовного разума. Он создал и других существ – дьяволов, носителей совершенно другого вида разума, чисто материального. И создал людей, существ материальных, и вдохнул в них душу, и стали они носителями смешанного, материально-духовного разума. Ты спросишь, для чего ему это было нужно? Я знаю только один ответ на этот вопрос, и только потому, что он написан в Библии. Бог создал мир. «И сказал Он, что это хорошо». Вездесущий, всезнающий, всемогущий, а определил все созданное им словом «хорошо». Вначале было слово, так?
– Так, но…
– Вот именно. А почему не «прекрасно»? Почему не «замечательно»? Почему только хорошо, а не идеально, с его-то возможностями?
– ?
– Молчишь, а ведь ответ очевиден. Потому что идеального не существует. Потому что к идеалу надо бесконечно стремиться, искать его везде и во всем. Вот и создал Бог носителей разума материального и разума духовного, создал вечными, чтобы своими делами они осуществляли поиск идеала. И волю им дал, чтобы ничто не останавливало в поиске. Поселил на трех соседних планетах вблизи звезды, называемой Солнце. Дьяволам отдал Фаэтон, ангелам Марс, а людям Землю.
И создал он рай на этих планетах. И дал своим созданиям волю развиваться самостоятельно. И не одного Адама и Еву поселил Бог на Землю, а множество им подобных. Но они отличались друг от друга, были по-разному приспособлены к неодинаковым условиям Земли. И великанами были, и карликами, и темнокожими, и желтокожими, и краснокожими, и белыми. Но они имели одно важное отличие от разумных духовно и разумных материально. Они могли они плодиться и размножаться, смешиваясь между собой. Гиганты с карликами, желтокожие с белокожими и темнокожими. В результате смешения должны были выявиться наиболее стойкие, наиболее разумные и наиболее подходящие к земным условиям и к осуществлению высшей цели. Потому-то и не дал он людям изначально вечной жизни тела, чтобы в результате выработалось наиболее подходящее.
– А что стало с теми, другими? Как ангелы и дьяволы оказались среди людей?
– Другие, поскольку обладали бессмертием, развивались много быстрее людей, и скоро достигли пределов своего развития. А в том, что не достигли совершенства, обвинили друг друга. И стали дьяволы враждебны всему духовному, а ангелы всему материальному. Враждебность их привела к тому, что на Марсе исчезла жизнь, а Фаэтон превратился в пояс астероидов. И те, и другие отправились на Землю, населив ее там, где им было удобнее. Дьяволы – под водой и землей, на больших глубинах и при большом давлении, где и света меньше, и к лаве огненной поближе, ко всему, к чему были привычны на Фаэтоне. А ангелы поселились поближе к солнцу и свету, ибо питались Духом Святым.
– А как же люди?
– В том-то и дело, что люди, несмотря на свою отсталость в познании духовного и материального мира, были ближе на своём пути к познанию идеала. Человеческий разум научился подчинять себе разум животных и дух растений, и мог влиять на них, улучшая. Растения давали обильную пищу, которой хватало всем. А тела людей настолько приспособились к сосуществованию материального и духовного разумов, что почти не различали их.
Люди могли летать на любых крылатых существах, способных поднять их вес, ездить на любых созданиях, способных их унести. Умели выращивать любые растения на любой вкус и размер, излечивать любые раны и болезни, производить из ничего любое нужное вещество, любую пищу. Иногда даже воскрешали из мертвых. Не было нужды во вражде и войнах, не приходилось завоевывать лучшие земли. Но и перенаселения не было – люди обладали силой мгновенно, с помощью разума переносить свои тела в любое место. Не было различий в языках, так как люди легко понимали мысли друг друга. Все это показалось дьяволам и ангелам, прибывшим на Землю, настолько идеальным, что они решили, что Бог уничтожит их за ненадобностью, и задумали погубить идиллию Земли. И вот часть осколков Фаэтона обрушилась на Землю, изменив наклон земной оси, вызвав страшные пожары и наводнения, а затем и похолодание. Так начался ледниковый период, появились легенды о Содоме и Гоморре, о всемирном потопе. На Земле осталось небольшое количество выживших людей и животных, и немного земли, пригодной для жизни.
Люди испугались, приняв все случившееся за гнев Божий, ибо уже обладали религией, обожествлялющей все доселе необъяснимое. Страх – вот самый большой грех рода человеческого. Этим и воспользовались в первую очередь людские недоброжелатели. Именно страх позволил отнять у людей волю. Из райского места Земля превратилась в арену борьбы за выживание. Физическая сила приобрела слишком большое значение. Хитрость стала инструментом порабощения. Другое назначение приобрела страсть к знаниям. Её основной функцией стало не развитие, а порабощение. Люди стали так глубоко прятать свои мысли, что телепатическое общение угасло. Настало время дьяволов и ангелов. Они уже обладали бессмертием и властью над материальным и духовным миром. Оставалось добиться власти над людьми и, используя их потенциал, первыми прийти к совершенству и достичь идеала. Для этого им нужно было совсем немного. Для того чтобы править, требуется…
– Власть!
– И они так думали, но власть им нужна была полная, безраздельная. И вот тут вышла промашка. Не могли ангелы и дьяволы властвовать вместе, в силу своей ненависти друг к другу не могли. Но и уничтожить друг друга не получалось, вот с тех пор и начались на Земле войны и убийства. Руками самих людей и те, и другие пытались обрести власть над людьми же. Не Бог изгнал людей из Рая из-за плода с дерева познания. Не Бог наказывал людей. Библия начинает врать людям с того момента, как были созданы Адам и Ева. Врать целенаправленно, чтобы подчинить волю людей воле более совершенного существа, «божества». В первую очередь было извращено понятие «Бог». Его превратили в злобное существо, наказывающее за малейшую провинность. Способного уничтожить все сущее только за то, что в него неправильно верят. Религии множились, и каждая восхваляла своего бога, но стоит вчитаться в религиозные книги, и вы убедитесь, что Бога в них нет. Есть злое разумное существо, являющееся то в пламени, то в призрачном виде, но всегда для того, чтобы наказывать, наставлять и испытывать. А чаще всего запугивать. Понятно без доказательств, что разобщать людей, разделять их на расы и страны, делать трудным общение и взаимопонимание людей за счёт смешения языков Богу было просто ненужно. Единственная цель разделения людей открыта уже давно. Принцип «разделяй и властвуй» известен с глубокой древности. Но задумайтесь, нужна ли власть Создателю? Нуждается ли в разделении тот, кто всемогущ и всеведущ? Нужны ли вездесущему служители веры и храмы? Только вчитайтесь в Библию, найдите историю Моисея или любую другую историю, и вы увидите в них не божественное добро и понимание, не жалость и сострадание, а козни капризных властителей. Даже избранная Богом раса, евреи, так гордящиеся своей ролью избранных, всего лишь рабы. Рабы, божество которых только и ищет повод для наказания. Рабы, которых учат, как обманывать других, чтобы все у них отобрать. Бог, создавший людей, вдруг начинает отдавать одних во власть других. Еврейское превосходство, греческая исключительность, римское стремление к власти над миром, арийское превосходство… А нелепейшие войны из-за веры? Все эти крестовые походы, инквизиции, джихады… Вы хотите сказать, что все это было нужно Богу? Хотите убедить меня, что Создатель был способен на это?
– Но почему Бог не уничтожит этих ангелов и дьяволов, почему не восстановит порядок, некогда созданный людьми, порядок, близкий к идеалу?
– Сам-то ты понимаешь, что говоришь? «Уничтожить», «восстановить порядок» – разве это о Боге? Это ты предлагаешь сделать Создателю и Творцу? Чем же он тогда лучше ангелов и дьяволов?
– Нет, но…
– В том-то и дело, что Бог сам дал понять, кто он и какой. Для этого и появился на Земле Христос.
– А, ну да, спаситель человечества, – с некоторой иронией проговорил я.
И получил такой взгляд старца, что легче было бы перенести хорошую затрещину. Теперь тон его речи изменился, он не просто говорил, а словно ругал меня за непонимание.
– Спасти, простить грехи… Как же вам всёе-таки запудрили мозги! Почти все религии отказывают Христу в существовании, либо называют его просто пророком или оракулом. Одно христианство возвело его в ранг Бога, да и то в своих корыстных целях. Неужели так трудно догадаться, в чем, на самом деле, суть пришествия Христа?
– ?
– Опять молчишь, опять не хочешь сам думать. Надо все разжевать и в рот положить? Неужели жизнь вас так ничему и не учит? Ты, рассуждающий о смысле жизни, о предназначении мироздания, так и не прочел Библию, не удосужился разобраться в Новом завете?
– Я читал, – смущенно пролепетал я.
– Читал… Да если бы ты хоть раз внимательно прочел и перевел на современные понятия хотя бы те чудеса, что сотворил Христос, ты бы не задавался вопросом, на что способен человек. Ведь что такое хождение по воде? Какой должен быть вес у человека, чтобы его свободно держала сила поверхностного натяжения воды? Как называют в современном языке уменьшение веса, дающее даже возможность вознестись?
– Наверное, левитация. Способность управлять гравитацией.
– Вот! Теперь вспомни, как Иисус отвечал ученикам и жрецам на их мысленные вопросы. Как он мог узнать их невысказанные мысли?
– Телепатия?
– Верно. А как можно накормить пятью хлебами и двумя рыбами пять тысяч человек, и чтобы еще осталось пять корзин? И как он накормил семь тысяч? Разве это не способность производить из ничего то, что тебе в данный момент нужно? Я уж не говорю о том, что он исцелял больных и воскрешал мертвых. Одно то, как он перенес пытки и казнь, говорит о многом. И заметь, делал он все это, будучи человеком, в теле человека, а потом еще и передал свои способности ученикам, обычным, порой даже необразованным людям. Разве это не означает, что люди способны всему этому научиться и это использовать? И разве не это он хотел всем показать? А разве ни о чем не говорит то, что, несмотря на пытки и издевательства, несмотря на жестокую позорную казнь, он все же никого не наказал? Любому понятно, что Бог приходил на Землю, чтобы показать своё истинное лицо, истинные возможности людей. Не для наказания и уничтожения были созданы люди. Не для рабства и самоуничтожения. И Бог никогда никого не наказывал и не уничтожал. Он творец, созидатель, а не разрушитель. Я говорю об истинном Боге, а не о тех жалких подобиях бога, которым молятся люди по всему свету. И ты бы мог сам всего этого достичь, а не искать посторонней помощи. Задуматься, оценить и постичь – вот что от тебя требовалось, а не сидеть у костра, задавая глупые вопросы, но не ища на них ответа.
Старец встал, глянул на меня из-под бровей, повернулся и удалился в лес. Я остался сидеть, пристыженный, чувствуя угрызения совести за то, что даже ничего не предложил ему поесть. Мысленно повторял разговор и заново его осмысливал. Все было необыкновенно логично, все укладывалось одно к одному. Многое в жизни становилось на места, многое поддавалось объяснению. В самом деле, зачем Богу нужны песнопения, громогласные молебны и молитвы, если Он слышит наши мысли? К чему все эти обряды и наряды, если Он видит нас насквозь, и понимает все наши намерения? Если он против всякого рабства, даже против рабского подчинения его заповедям? Если ему нужно только наше стремление к совершенству, наше желание достичь идеала? Скорее всего, после смерти мы, в своей новой форме существования, где-то на далекой планете, в новом теле будем строить свой идеал, придуманный на Земле. Обретем новые возможности и способности. Но это только мечты. Что будет на самом деле, непонятно, но что-то будет, это точно. Вот только почему Христос сказал ученикам: «Не мир принёс вам, но меч»?
12.09.2007, г. Томск
Убить в себе раба
Если вы взялись читать, но не любите думать о прочитанном.
Если вас интересуют только те книги, которые позволяют интересно провести время.
Если вы никогда не задумывались о смысле своего существования, и не хотите думать об этом и впредь.
Бросьте. Не читайте.
Это написано для тех, кто любит и умеет думать.
Всё написанное не выдумано мной, всё практически подслушано. Я не имею в виду замочную скважину, просто так вышло, что всё описанное ниже происходило в моём присутствии. Иногда зримом, иногда незримом для спорящих, иногда на меня просто не обращали внимания.
За столом
Вагон-ресторан был полон людьми. Чаще за столом оказывались совершенно незнакомые друг с другом люди, и беседы их шли на вольные темы, как часто у нас бывает, разговоры ни о чём. Так, справа, через проход, молодая пара выслушивала с явно кислым видом учёные беседы пожилых соседей о необходимости беречь здоровье. О том, какие болезни поджидают в старости, и какая у нас несносная медицина. Чуть позади них, тоже с противоположной от прохода стороны, немолодой мужчина завоёвывал сердце молодой красавицы щедростью и явно придуманными рассказами из своей собственной жизни, очень смахивающими на популярные бородатые анекдоты. Девушка-блондинка заливалась смехом, весело поддакивала, но, присмотревшись, в её явно неглупых глазах можно было заметить скуку и коварство. Кое-кто, подвыпив, уже пытался заказать музыку и танцы, но не это привлекло моё внимание. За моей спиной двое парней средних лет явно спорили о чём-то интересном. Они были так увлечены негромкой беседой, что не обращали внимания не только на тех, кто сидел за соседними столиками, но и на тех, кто время от времени подсаживался к ним, чтобы перекусить.
– Ты не понимаешь Егор, я не выделиться хочу, не показать всем, какой я хороший, а они плохие, просто у меня смысл жизни другой. Ещё неделю назад был такой же, как у всех, а теперь другой.
– Красивые слова – «смысл жизни». Скажи проще: предал друзей, почуял, что запахло жареным, и сбежал. На тебе же всё дело держалось, ты всех клиентов на себе волок, а тут на тебе. Деньги он, видите ли, оставил, а сам ушел. Да ведь они даже с твоими деньгами на дно пойдут. Без тебя к ним ни один клиент не пойдёт. А ты, зная всё это, дал дёру. Сам хочешь бабки заколачивать, только на себя работать, всех клиентов себе забрать. Знаем мы эти «смыслы жизни».
– Да нет же, нет! Ну, как тебе объяснить… Не собираюсь я никаких клиентов переманивать, вообще этим бизнесом, да и вообще бизнесом, заниматься не буду.
– А чего же ты мямлишь о смысле, что вообще делать собираешься? На дядю работать? Может, вообще в дворники пойдёшь?
– Может, и в дворники, пока не решил.
– А куда рванул? Всё оставил, машину, квартиру, всё переписал на жену, детей, а сам рванул. Куда?
– На восток.
– Куда на восток, в какой город?
– Не знаю. Вот взбредет в голову, выйду в первом попавшемся городишке, и там останусь. Всё с нуля хочу начать. Всё, понимаешь?
– Не понимаю. Что, вот так без денег, без знакомств, без друзей, с полного нуля?
– Вот так, с полного.
– Да ты рехнулся. Что, бомжевать решил?
– Ну почему сразу бомжевать? Я работу себе найду, я всё умею. А там и жильишко подберу какое-нибудь, сниму, наконец. Да неважно всё это.
– А что важно-то, что? Что на тебя нашло? Ни жилья, ни жены, ни друзей, ни денег! Прёт чёрт знает куда и чёрт знает зачем. Ты что, всерьёз?
– Серьёзней не бывает.
– Ты хоть можешь объяснить, с чего выкрутасничаешь?
– Попробую, если захочешь слушать.
– Давай, вали на мои уши. Всякую муру слышал, с ума не сошел, и твои бредни как-нибудь выдержу.
Я слегка повернул голову, чтобы рассмотреть беседующих. На мой беглый взгляд, ничего особенного парни из себя не представляли. Типичные представители быстро и легко разбогатевших детей высокопоставленных родителей. Хорошо одеты, явно не изголодавшиеся, уверенные в себе и презирающие окружающих. Глаз Егора я видеть не мог, сидел к нему спиной, а вот глаза второго, пока не названного, меня удивили. Была в них какая-то боль, разочарование, и какой-то глубинный свет. Сложные глаза. А лицо странно простое, волосы слегка топорщатся, плотные губы над острым подбородком. В целом довольно красивое и приветливое лицо, сразу располагающее к себе.
– Я, Егор, понять хочу, для чего всё это?
– Что именно?
– Да всё. Понимаешь? Всё. Жизнь зачем нам дана, разум, люди вообще для чего?
– Чтобы жить, для чего ещё?
– А что значит жить?
– Ты чего, сбрендил? Что за вопросы задаёшь?
– Обыкновенные вопросы. Разве жизнь заключается в том, чтобы бабок побольше заработать, пожрать и попить вдоволь и самого лучшего, самых красивых девок поиметь?
– И в этом тоже. Что, по помойкам лазить, на бутылку или на косяк собирать, а потом кайф ловить? А может, ты вообще хочешь в отшельники податься? Может, в религию ударился? Тебя ненароком ни в какую секту не затащили? Ты что, теперь в бога веришь?
– Ни в какую секту меня не затащили, а в бога действительно верю. Я, наверное, всегда в него верил, по крайней мере, как думать научился. Не в того бога, который в Библии, которого на иконах рисуют и в скульптурах изображают. В того, который этот мир создал. Не может наш мир быть случайным стечением обстоятельств, слишком в нём всё правильно и закономерно. Сразу во всём чувствуется чей-то замысел, чья-то воля.
– Ну, так и живи по чьему-то замыслу, по чьей-то воле. Раз тебе это всё дано, и деньги, и власть, и девки, значит, так и должно быть. Сам ведь говоришь.
– Да я совсем не об этом. Что ты всё свою линию гнёшь? Не вернусь я, не пытайся. Я должен разобраться в себе. Не могу я быть марионеткой в чужой игре, должен понимать, что и зачем делаю.
– Во даёт! В бога он, значит, верит, всё, говорит, по воле бога, а сам воле бога подчиняться не желает.
– Да не в том воля бога, чтобы нас как марионеток за верёвочки дёргать…
– А ты откуда знаешь? Сам бог тебе сказал?
– Чувствую.
– Чувствительный ты наш, и что же ты такое чувствуешь?
– Не по душе мне та жизнь, что у меня была. Ведь можем мы, люди, всё бросить и начать жить по-другому, можем вообще с жизнью покончить в любой момент, значит, нет все-таки верёвочек, значит, нашей душе дана свобода воли.
– О душе он заговорил. А есть ли она, душа? Ты что, серьёзно в вечную жизнь веришь?
– А как можно не верить, если факты говорят о её существовании?
– Какие такие факты? Бредни всё это, выдумки попов и прочих священнослужителей.
– А вдруг не бредни? Люди после комы рассказывают, как откуда-то сверху наблюдали, что делают с их телом. Если они всё видят и слышат, находясь где-то в стороне от своего тела, а потом рассказывают о том, чего тело ни видеть, ни слышать не могло, чем это объяснить? Разве это не доказывает, что есть ещё какой-то носитель информации о нас, и он может существовать отдельно от нашего тела? Разве это не есть душа? Да ты сам вспомни – бывает, делаешь что-то не очень хорошее, совершаешь некрасивый поступок, а внутри что-то этому противится. Твоё второе «я» хочет тебя отговорить от этого дела или поступка, не дать совершить зло. Так ведь нет, мы это второе «я» задавим, мы его заставим замолчать. Найдём тысячу оправданий своим неблаговидным поступкам. В конце концов, до такой стадии доходим, что вообще своего второго я не слышим. Ведь мы душу свою убиваем таким образом. Неужели не понимаешь?
– Да ну тебя, в самом деле. Делай что хочешь. Все, поели. Пойдём. Помолимся на ночь за упокой наших душ. Псих ненормальный. Иди ты со своей философией знаешь куда?…
Ребята ушли. А утром, по пути в ресторан, я снова увидел Егора. Он пытался выяснить у проводника, где и когда сошел Олег, его приятель. Выяснил он только, что его друг сошел в три часа ночи на станции П. Проводник ничего об этой станции не знал, кроме того, что где-то недалеко есть монастырь, и живёт в нём отшельником некий отец Фёдор. Он исцеляет он людей молитвой и изгоняет бесов.
В монастыре
Может, я и не вспомнил бы об этой истории, если бы случайно не оказался в тех местах, в том самом монастыре. Мои друзья – врачи. Точнее, врачи они по образованию, а хотят стать целителями. Врачевателями души и тела. Они много спорят на этот счет, об этих спорах я расскажу позже, а сейчас услышали о некоем старце, Фёдоре. Живёт он при монастыре, людей врачует без лекарств и операций, бесов изгоняет, и люди к нему едут за помощью со всего мира. В помощи он никому не отказывает, а исцеляет, как говорят, молитвой. Мои друзья, бывшие альпинисты и туристы, до сих пор легки на подъём. Приняли решение, сели в две машины и поехали туда на выходные. И меня прихватили за компанию. Готовлю я неплохо, песни знаю, так что меня часто с собой таскают, даже иногда помимо моего желания. В пятницу выехали сразу после работы, и до самой ночи были в дороге, сменяя друг друга за рулём. Водить-то у нас все умеют. Кое-как перекусывали по кабинам, а на ночь остановились у лесного ручья. Пока все сооружали палатки, я на костре приготовил плов. Наелись досыта, попели маленько, благо гитары всегда с собой. Ну, и спать. Проснулись на рассвете и в путь. К обеду уже были на месте. Друзья сразу отправились в церковь, на службу, а я до того был не выспавшийся, что нашёл скамеечку под липками, присел и закемарил. Как потом оказалось, сидел возле самого дома настоятеля монастыря. В общем, прошляпил я всю службу. Друзья потом посмеялись, но рассказали мне всё, что там было, а потом и я рассказал, что услышал. Тут уж они мне позавидовали, что не присутствовали на этом разговоре с настоятелем. А услышал я вот что:
– Брат Никодим, позови ко мне отца Фёдора, скажи, дело есть.
Некоторое время стояла полная тишина, и я уж подумал, что мне все приснилось, ведь я никого не видел. Но немного погодя понял, что говорили за углом дома, возле которого я и присел на скамейку.
– Звали, батюшка?
Голос был низкий и бархатный.
– Звал, отец Фёдор.
– Просто Фёдор, вы же знаете, у меня никакого сана нет, да и не может быть.
– При монастыре живёшь, значит, отец, да и люди привыкли тебя так называть.
– Так зачем звали-то?
– Злые языки наговаривают на тебя, будто ты не по канону молитвы произносишь, устав наш монастырский при службе нарушаешь.
– Прикажи, батюшка, не буду службы вести. Мне это и так не положено, не рукоположен я.
– Ты это брось, отец Фёдор, знаешь ведь, народ сюда на твои проповеди собирается, по твоему слову и на причастие остаются. Как же тебя от службы отстранить? Ты бы прислушался, подучил молитвенник, да и произносил молитвы как положено, и не было бы на тебя наветов. А то в верха уже на тебя жалобы идут, руководство мной недовольно.
– А ты плюнь, батюшка, на те наветы. Приход твой самый богатый нынче, ничего тебе не сделают, разве только пожурят.
– А тебе что, трудно молитвы правильно читать? Ну, не хочешь учить, носи с собой молитвенник, прямо по нему и читай.
– Уйду я. В лес уйду, там себе домишко построю, там и людей принимать буду.
– Как это уйдёшь, кто тебя надоумил такие речи вести? Тебя народ любит, знает, где ты обитаешь, знает, как до тебя добираться. Уйдёшь, где тебя искать будут? А пока найдут, скольким людям ты исцеления не принесёшь? Да ни тебе, ни мне этого не простят.
– Так ведь и тут не прощают, сплошные жалобы, доносы. Ты мне поначалу волю дал служить так, как мне вздумается. Тоже доносили, тоже трепали тебя, всё терпел, а сейчас вон и сам гайки начинаешь закручивать. Знаешь ведь, не всякое слово лечит, пусть даже молитвенное. А по мне, так и вообще бы вслух никакие слова не произносить, отвлекает меня это. Тебе же навстречу пошел, чтобы колдуном не называли, стал молитвы читать. А теперь нате, не так читаю. Уйду я.
– Погоди, отец Фёдор, не горячись. Уйти всегда успеешь. Вот разве не ты сам говорил, что стены монастырские и храм наш тебе больше сил придают для исцеления? Разве не ты сам рассказывал, что ранее, когда лечил, под вечер как выжатый лимон был, а нынче сил у тебя боле остаётся, ещё и на занятия, на самосовершенствование хватает. Да и порядки наши монастырские тебе по нраву пришлись, народ здесь себя ведёт спокойнее, не бесится.
– Это так, но устал я врать. Ведь люди верят, что молитвы мои Господь слышит, что правильно произнесённая вслух молитва сама по себе исцеляет. Ввожу людей в заблуждение, а на самом деле все не так.
– Как же не так? Как не так? Сам ведь говорил, в тебе дар от Бога.
– Дар-то от Бога, да служит он последнее время всё больше сатане. Ведь какой барыш вы на моих службах имеете!
– Ты же сам говорил, что тебе денег не надо, а то дар пропадёт. Или понадобились?
– Тьфу ты!
– Ну вот. А деньги те на благое дело идут, на развитие и становление веры, на храмы, на обучение священников, не на корысть же.
– И на «мерседес» новый. Не на корысть… На обжираловки ваши в трапезной, на девок по ночам…
– Каких таких девок?! Кто водит? Что за девки? Ужо я им… Ты же знаешь, мне девки ни к чему, скажи только, кто, вмиг из монастыря вылетит.
– Я к тебе не ябедничать пришёл. Ты вызывал, вот и скажи, что надо, а со своими сам разбирайся. А только я долго по ночам не сплю, слышу многое, о чём и говорить не можно. Хочешь, чтобы я в монастыре остался, языки своим фискалам поукороти, и меня не отчитывай, как мальчишку. А то: мы вера, мы православие, а сами грешите и блудите почище самых отпетых грешников, и всё себе право разговаривать с Богом присваиваете, будто Он простого смертного и не слышит. Ведь знаешь, не ради душ человеческих придуманы все религии земные, а ради их денег, ради почёта и богатства. Так не ходи вокруг до около, говори, что надо. Надо уйти? Уйду.
– Нет, не уходи. У меня просьба к тебе. Возьми себе учеников, каких хочешь, возьми.
– Так ведь уже брал.
– Верно, брал, из монахов наших брал, да разогнал всех. А нам при монастыре всегда отец-целитель нужен. Чудо ведь. А на чуде вся вера держится.
– Да не могу я их учить. Не любят они людей, боль их не чувствуют, всей душой помочь им не хотят. Я ведь как лечу? Я боль каждого человека на себе ощущаю, вижу, где и что болит, чувствую. А знание, как излечить, само приходит. Где доброе слово помогает, где воздержание, где раскаяние, да мало ли как. Вот только любовь в этом деле самым главным будет, любовь и прощение, и еще бескорыстие. Ты сможешь мне такого найти? Вот его научу, да и учить-то почти ничему не придется, в нём уже есть дар от Бога, самый главный дар – любовь. Пойду я, заболтался с тобой, а мне ещё над кое-чем поразмыслить надо. Скажешь уйти – уйду. Прощевай пока, батюшка.
И ушёл. Долго ничего не было слышно, а потом голос настоятеля почти прошипел:
– Как же, жди, отпущу я тебя. Вот как бы ты кого более покладистого со своими способностями тут оставил, отпустил бы. С превеликим удовольствием бы отпустил. А так терпи твою правду-матку. А не будет от прихода дохода, кто меня тогда держать будет? Того и гляди, в расстриги угодишь. А куда мне? Я, кроме службы, и не знаю ничего. И так уже в возрасте. Дожить бы на этом месте до кончины, и то ладно.
Всю обратную дорогу мы спорили о религиях. Искали самую бескорыстную, более правильную. И хотя к единому мнению не пришли, всё же выводы сделали.
На рыбалке
Самое интересное, что вскоре эта тема нашла совсем другое, очень неожиданное продолжение.
Я люблю рыбалку. Не столько рыбы побольше наловить, сколько сам процесс. Иногда мне достаточно просто посидеть на берегу с удочкой, или побродить со спиннингом, главное, чтобы народу вокруг поменьше. Часто в такие места забираюсь, чтобы ни одного жилья поблизости, максимум заброшенная деревенька. Вот и на этот раз набрел лишь на несколько домишек на берегу, как мне показалось, все заколоченные. Место просто сказочное. Рядом плёс, тут же ямка, подходы к воде – как будто специально вырубленные ступеньки, хотя видно, что человек здесь рук не прикладывал. Устроился я удобней некуда. Тенёк от нависшего дерева, всё под рукой, есть куда присесть – в общем, курорт. И рыба не даёт скучать. То и дело поклёвки. То ельчика выужу, то лещика, а то и язёк возьмёт. Зорька ранняя, солнышко ещё не припекает, мошка по сырой траве сидит, не докучает, чем не благодать? Только недолго это продлилось. Неожиданно, почти за самой спиной, вдруг кто-то кашлянул. Вежливо так, чтобы на себя внимание обратить. Пришлось обернуться. В нескольких шагах от меня на кочке сидел мужчина. Возраст явно преклонный, но выглядит здоровым, и морщинки задорно так разбегаются по лицу, создавая приятное впечатление.
– Не помешаю?
– Отчего же? Нет, конечно, если шуметь не будете.
– Шуметь не буду. А вот поговорить хотелось бы. Соскучился я по человеческому общению. Давно здесь один живу. Вы, я вижу, человек интеллигентный…
– С чего вы взяли?
– Удочка у вас знатная, поплавок опять же аккуратно вывешен.
– Ну, это не признак интеллигентности. А впрочем, интеллигент так интеллигент, название не очень обидное. О чём же поговорить хотели?
– О жизни. Я как на пенсию ушёл, всё о жизни думаю. Всё вопросы себе разные задаю, да ответ на них ищу. Только вот сравнить свои ответы не с чем. Телевизор только развлечения разные подсовывает, люди о бизнесе да о здоровье норовят толковать, а мне бы просто о жизни с кем-нибудь…
– В каком смысле?
– В самом прямом. Я не пожаловаться, я разобраться хочу. На кой она нам дана, эта жизнь? И почему люди до старости доживают? Зачем им становиться ненужными? Ну, жили бы, пока в них надобность есть, пока всё могут, а дальше-то зачем?
– Вы прямо философ. Да на этот ваш вопрос, наверное, никто и ответить-то не сможет.
– Что ж, философ – не философ, это как обзовут, а я сейчас в той стадии жизни, когда никому не нужен. Вот и думаю, зачем я живу?
– А детей нет?
– Дети, есть, конечно, но с тех пор, как жену схоронил, стал им обузой. Опять же квартирный вопрос. Потом конфликт поколений – что ни скажешь, всё не нравится, что ни посоветуешь, всё невпопад. Говорят, от жизни отстал. А я тоже не подарок, тоже с характером, оскорблять и обижать себя никогда не позволял. Э, да что говорить, вы и сами всё знаете. В общем, ушел я. Благо, домик в деревне остался, да и знакомые здесь жили, теперь вот один. Кого схоронили, кто по немощности уже не ездит, а молодым здесь скучно. Разве что летом на короткое время наезжают отдохнуть, да и то редко. А уж о жизни с ними вообще поговорить не удаётся. Не понимают они меня, да и не интересно им это. Вот так и варюсь в собственном соку. О, смотрите-ка, клюёт!
И правда, поклёвка была знатная. Так обычно берёт крупная рыба. Сначала аккуратненько, почти и не заметишь. Потом всё решительней, и, наконец, резко утаскивает поплавок на самое дно. Тут уж не зевай, подсекай и вываживай. Тащить нахрапом не рекомендуется, обязательно упустишь. Удилище сразу изогнулось дугой, пришлось потихоньку отпускать леску. Главное, не давать слабины. По всему чувствовалось, что попался крупный экземпляр. Эх, хоть бы рассмотреть, кого зацепил. Собеседник мой не произносил ни звука, явно увлечённый моей борьбой. Только через полчаса вываживания впервые мелькнуло белое, довольно крупное тело рыбы, хотя непонятно, какой именно. Наконец, на поверхности воды показалось плоское тело леща таких размеров, каких я никогда в жизни не видел. Очень медленно, стараясь не спугнуть, стал подтаскивать его поближе, и только тогда сообразил, что сачок не в состоянии вместить такую тушу. Видимо, это понял и мужчина, наблюдавший за моими усилиями. Он куда-то исчез, и вскоре появился с импровизированным, сделанным из толстой проволоки багориком. Совместными усилиями нам удалось вытащить леща на берег. Теперь мы смогли рассмотреть его по-настоящему. Да, это было что-то! Я даже не представлял, что лещ может вырасти до таких размеров, о чём и сказал вслух.
– Наверное, может, раз попался. Я тоже таких ещё не видел.
– Вы принесли мне удачу.
Читать бесплатно другие книги:
