Князья Эльдорадо Лошаченко Владимир

Мачо, особо не смутившийся, пожал плечами:

– Где, где? В погребе. Вино выбирали. Прохладненько там, малоподходящая обстановка, прямо скажу.

– Никак, задницу застудил. Га-га-га, – развеселился Кошкин. – Ох, Илюха, Илюха, не доведут тебя амуры до добра. Но сегодня не считается.

– Это почему? – встрепенулся Мачо.

– По кочану! Слишком большое влияние на тебя полячка оказывала, подозрительно это.

– Правда твоя, командир, сейчас вроде как пелена с глаз спала.

– Теперь на природу! – и они степенно вышли из трактира. У низкого крыльца их поджидал транспорт, нанятый на весь день.

Открытый экипаж наполовину оказался заставлен корзинками с провиантом и даже присутствовал винный погребец в виде небольшого сундучка. Поверх запасов съестного лежал рулон парусины. Поминая нехорошими словами шпаги, цеплявшиеся за все, что попадется на пути, прыгнули в повозку. Направились к западу от бухты, проехали озелененную площадь и углубились в узенькой улочке между домами с лоджиями. Наконец, вырвались за пределы города и, оставив слева от себя дозорную башню Сан-Ласаро, нашли крохотную бухточку на побережье.

Пять прижавшихся друг к другу пальм давали отличную тень, а легкий бриз обдувал прохладным ветерком, очень уместным в этот жаркий день.

Выгрузив все припасы и снабдив возницу вареной курицей, отправили его отдыхать, наказав, чтобы держался в пределах прямой видимости. Немногословный мулат поклонился и направил возок в сторону мангровых зарослей.

Разложив кусок парусины, друзья изобразили походный стол. Мачо, повозившись в погребце, достал бутылку вина. Не заморачиваясь с сургучом, рукояткой револьвера отбил горлышко.

Бордовое вино хлынуло в кубки. Утолив жажду, скинули легкие кафтаны, оставшись в рубахах с пышным жабо – по моде этого времени. От шпаг избавились раньше, они валялись рядом на песке, но кобуры с наганами остались на поясе. Совсем без оружия, что голому посреди толпы на тротуаре.

– Наливай, Илья, добьем эту бутылку и обсудим кое-чего. Неплохое винцо, хорошо утоляет жажду.

Выпили.

Юсупов сел по-турецки, скрестив ноги, начал первым.

– Командир, я так полагаю, ты уже выработал диспозицию на наше будущее?

Кошкин откашлялся:

– Тут дело такое, не буду скрывать, о нашем незавидном положении советовался с Анной.

– Ну и правильно, она умней нас обоих.

Приободрившись, Кошкин продолжил:

– Так вот, по провалу во времени и возврата обратно на родину пришли к единому мнению – попали мы сюда не случайно. Кто-то или что-то нас отсюда не выпустит – только после определенной миссии.

– Какой?

– Э, Мачо, мы с Аней все извилины заплели, остается только догадываться. Жена считает, всему свое время. Будет такая подсказка – мимо не проскочим. Так что не станем попусту голову ломать и зря тратить время.

– Да, пойдем дальше, но один секунд, – и Юсупов опять нырнул за вином в погребец. В этот раз он достал кувшинчик емкостью с литр.

– Италийское вино, Хуана рекомендовала.

– Дык у нее осталось время еще что-то рекомендовать? Га-га-га.

– Будет тебе ржать, может, у нас чистые, большие отношения, – Мачо мечтательно прикрыл глаза.

– Ага, отношения ниже пояса, – пробормотал Кошкин.

Выпив по кубку изделия итальянских виноделов, захрустели ананасом – их числом четыре уложила в корзинку Илюхина зазноба. Что интересно, несмотря на расслабон и идеальное уединенное место, ни один из них не терял бдительности. По старой привычке – всегда настороже. Сидели морпехи, вернее, полулежали друг против друга, прикрывая спину товарища и оставляя сектор прямой видимости минимум двести градусов. Клапаны на кобурах приоткрыты, на всякий случай.

– Что касаемо каперства и планов бомбануть «Золотой флот», – тут Кошкин скривился. – Неспортивно как-то получается, супротив наших пушек противников нет, сам понимаешь. А само понятие капер – по сути то же что пират, бандит и тать с большой дороги. Слишком тонкая грань между ними, только и всей разницы – одни грабят под государственным флагом, другие – под «Веселым Роджером». Правда, каперы должны соблюдать пару-тройку формальностей.

– Ага, – подключился Юсупов.

– И один из законов мы нарушили – подняли ложный флаг при подходе к Кубе.

– Не пойму, к чему ты клонишь, командир?

– Видишь ли, Илья, мы с Аней в последнее время обсуждаем разные варианты увеличения капитала. На дорожку она набросала кое-какие прожекты, причем некоторые с точными географическими координатами. Держи, – и Кошкин, потянувшись, достал из широкого кармана камзола стопку листков, исписанных знакомым каллиграфическим почерком.

С полчаса Юсупов мусолил самиздат в телячьей обложке, вид после прочтения имел несколько очумелый.

– Эк тебя торкнуло, срочно выпей, – и Кошкин сунул Юсупову в руки кубок с вином.

Тот осушил его одним глотком, медленно возвращаясь в реальность.

– Значит, ненайденное золото инков существует.

– Ты обратил внимание, командир, на ссылку исторической хроники?

Мачо схватил книжицу, полистал и, найдя нужное место, зачитал: «Когда после завоевания Перу инка Манко II встретился с испанским послом, он высыпал перед ним на стол бокал кукурузных зернышек. Потом взял одно из них в руки, сказал: «Это все, что вы смогли украсть из золота инков». Потом, показав на все оставшееся, сказал: «А это то золото, которое осталось у нас». – Хоть испанцы и награбили Перу на пять миллионов фунтов стерлингов, – такова доля лишь одного Франсиска Писарро. Представляешь, сколько золота осталось лежать замурованным в тайниках. – Мачо не выдержал, вскочил и забегал по траве.

Кошкин, посмеиваясь, наблюдал за товарищем:

– Успокойся, а то не ровен час заболеешь кладоискательской лихорадкой.

Илья, вняв голосу рассудка, остановился и плюхнулся на парусину.

– Помутнение сознания счас вылечим, – и присосался к кувшину. – Нужно выбрать оптимальный вариант.

– Ограбить «Золотой» или «Серебряный» флот испанцев, найти и разработать калифорнийские или бразильские золотые прииски или искать спрятанное золото инков в Перу и Эквадоре, – резюмировал Кошкин.

Илья покачал головой:

– Такие вопросы с кондачка не решаются, тут не трясти, а думать нужно.

– И я того же мнения, – кивнул Кошкин. – Илюха, у нас гости.

Со стороны города к ним приближались шестеро всадников. Расфуфыренные испанцы мало походили на стражников-альгвазилов, тем не менее один из них с бородкой а-ля Ильич с ходу заорал:

– Вы обвиняетесь в мошенничестве – расплатились в трактире фальшивыми монетами.

Спешившись, испанцы обхватили морпехов полукругом, демонстративно ухватившись за рукояти своих шпаг.

– Будем стрелять по колесам?

– Сдурел, Мачо, никакой стрельбы, берем цуциков в плен.

– Господа, а вы часом не ошиблись? – спросил лениво Кошкин, не меняя сибаритской позы, полулежа на парусине.

– Разделите с нами трапезу, у нас имеется очень неплохое вино. Не стесняйтесь. Ну что вы, право, – подал голос Илья.

Испанцы слегка опешили от такой наглости, а главный в их команде стал наливаться прямо-таки бордовым цветом.

Эти иноземцы их совсем не боялись, вон даже шпаги поодаль валяются.

– Встать, когда с вами разговаривает Дон Перейро. Сдать оружие, вы арестованы, следуйте за нами, – прорычал бородатенький.

– На счет три начинаем, – вполголоса бросил Кошкин.

Впоследствии оставшиеся в живых испанцы всю жизнь будут старательно замалчивать прискорбный факт в своей биографии.

Два безоружных господина в секунду голыми руками повязали шестерых гордых испанских кабальеро, причем каждый из них потерял сознание по неведомой причине. Очнулись испанцы в крайне неприятном и унизительном положении – перекинутыми через седла своих лошадей подобно мешкам с сахаром. Руки и ноги связаны и висят по обе стороны лошади, во рту кляп.

Дон Перейро проклял тот день и час, когда согласился помочь губернатору «пощупать» иностранцев, посмотреть, чем они дышат.

Посмотрели, называется. Позор всему древнему роду Перейро, который смывается только кровью. Дон от злости пытался скрипнуть зубами, не получилось – мешал кляп. Лошади неспешной трусцой везли своих хозяев-пленников навстречу неизвестной судьбе. Через полчаса испанцев погрузили в две шлюпки и через короткое время они очутились на палубе корабля. Обращались с ними вежливо, но строго. Пятерых испанцев заперли в одном из трюмных помещений, а Дона Перейро морпехи оставили для серьезного разговора. Допрос вели в каюте Кошкина. Булькающий и пыхтящий, как котелок, испанец, глянув в глаза иноземцев, вмиг понял, что лучше спрятать в дупу чванливую родовую гордость и высокомерие, иначе – смерть. А жить-то хочется, ведь ему нет и тридцати.

Собственно, Дон Перейро и не собирался корчить из себя несгибаемого мученика – выложил все без утайки, заверив, что ложно обвиненным иноземцам ничего не грозило: так, посидели бы в карцере у губернатора день-два, а потом бы их с извинениями отпустили.

Морпехи видели, испанец не врет – перемигнулись и приказали вызванным матросам сопроводить пленника в трюм, к его компании.

– На кой хрен Кордоба затеял провокацию?

– Я думаю, цель была одна – обшарить нашу посудину, – отозвался Кошкин.

– Странно, с чего бы это?

– Ты забыл, Илюха, половина экипажа находилась в городе в увольнительной? Наверняка кто-то ляпнул языком лишнее, а люди не любят непонятное. Губернатор не исключение.

Наутро отправили пакет губернатору – в нем попеняли за излишнее любопытство и сообщили, что задержанная шестерка провокаторов будет примерно наказана. Все происшедшее останется на совести генерал-капитана Хосе Фернандеса де Кордоба.

Между тем на палубе судна разворачивалось действо под названием суд. Кошкин с Юсуповым сидели за круглым столиком на мостике, внизу выстроился экипаж и охраняемые пленники. На мостике также присутствовали капитан Хендрик де Роде и штурман Якобс Берлоген.

Кошкин поднял руку, и на палубе установилась тишина, нарушаемая лишь криками вездесущих чаек и плеском небольшой волны о корпус судна. На столике грудой лежали поясные кошели испанцев, а рядом, на палубе, трофейные шпаги, кинжалы и три кремневых пистолета с неудобной ручкой.

– Итак, господа, открываем выездное заседание суда, – гаркнул Кошкин. – Захваченные на месте преступления Дон Хесус де Перейра с товарищами обвиняются в облыжном обвинении: якобы мы с господином Юсуповым расплачивались вчера в трактире «Изабелла» фальшивыми монетами. Кстати, – он обратился к капитану де Роде, – что полагается за такое преступление в Соединенных провинциях Нидерландов?

Капитан, сидевший сзади, ответил коротко:

– Виселица, менейр.

– Продолжим, господа. Итак, за это преступление вам полагается виселица.

Испанцы, стоявшие кучкой у грот-мачты, побледнели.

– Но мы гуманные люди и не станем предавать вас смертной казни. Приговор суда таков – каждому по пять плетей и выкуп в одно серебряное песо за всех – большего вы не стоите.

Кошкин демонстративно вынул из кошеля монетку и положил ее на стол.

– Боцман, вернуть деньги осужденным! – и Кошкин ткнул пальцем перед собой.

Через некоторое время взбешенных и выпоротых испанцев посадили в шлюпки и отправили на берег.

А на палубе началось дознание – чей это болтливый язык вызвал неприятные катаклизмы. Виновный нашелся довольно быстро.

Кошкин с Юсуповым, пройдя перед строем экипажа, вычислили его на раз. К этому времени их организмы претерпели качественные изменения, и отличить правду от лжи не составляло труда. Излишне болтливым оказался единственный шотландец, затесавшийся в экипаж. Рыжий малый с клочковатой бородкой и красным носом тут же получил десять плетей и трое суток ареста в канатном ящике с дальнейшим запретом покидать судно во время стоянки. Напоследок Юсупов пригрозил, что в дальнейшем излишне болтливые языки будет отрезать вместе с головой.

Экипаж сразу поверил – это не пустая угроза: менейр Юсупов сказал отрежет – значит, отрежет.

Вся команда с удовольствием наблюдала за зрелищем, развернувшимся на берегу. Шлюпки, высадив незадачливых испанцев, спокойно возвращались на корабль, чего нельзя было сказать о недавних пленниках. Изрыгая проклятия, они бесновались на белом песке природного пляжа, а Дон де Перейро, сорвав с себя шляпу, трамбовал ее ногами. Кровавый туман ярости застилал кабальеро глаза. Неслыханное оскорбление смывается только кровью – выпороть гордого испанца и назначить выкуп за всех шестерых всего один серебряный песо. Нет, нет и нет, все варвары из дикой Московии должны умереть. Причем самой лютой смертью.

Осведомившись у капитана о положении съестного припаса и питьевой воды, Кошкин с Юсуповым приказали готовить корабль к утреннему отплытию.

Прибежавший вестовой доложил:

– К нам идет шлюпка службы порта.

И точно, через десять минут местный чиновник вручил им письмо от губернатора.

Устроившись в тенечке под любимым пляжным зонтом, друзья прочитали послание. Генерал-капитан Хосе Фернандес де Кордоба в учтивых и цветистых выражениях извинялся за глупый инцидент, просил не держать на него зла и предупреждал о мстительном характере Дона де Перейро. Он владелец и капитан пятидесятипушечного галиона «Дуэро», и потому губернатор считает своим долгом предупредить господ Кошкина и Юсупова о грозящей опасности.

Морпехи ответили краткой запиской:

«Благодарим за заботу. Кто предупрежден, тот вооружен».

Выдав чиновнику золотой дукат, отправили его к де Кордоба.

Особо не беспокоясь за предстоящее нападение, они тем не менее устроили учения своим канонирам, и три часа пушкари во главе с чернокожими офицерами отрабатывали порядок действий при орудийной стрельбе. Кошкин с Юсуповым остались довольны и приказали боцману в порядке поощрения выдать каждому по маленькому ковшику вина.

Экипаж тоже не сидел на месте: одни плели маты; другие, спустившись в люльках вдоль бортов, конопатили щели; несколько матросов промазывали смоляным варом уже законопаченное. Несмотря на беспечный разгильдяйский вид и стоявший перед ними кувшин белого вина, парни решали серьезную задачу – для России вечную: что делать и кто дурак?

После всех прикидок остановились на варианте – «Золотой флот» и «Серебряный флот», остальное оставить на «сладкое», да и времени, собственно, не было – скоро начнется осада Ла-Рошели, а свое присутствие в деле кардинала Ришелье давно запланировано.

Отдав приказание проложить курс через наветренный пролив и Карибское море до Картахены, морпехи с чувством выполненного долга разошлись по каютам отдыхать.

По старой армейской привычке пробудились рано. Горизонт только начал светлеть и наливаться розовым цветом, редкие барашки облаков предвещали умеренный ветер и прекрасную погоду для плавания.

Послышался боцманский свисток, перемежаемый забористой соленой руганью – судно оживало после ночного отдыха. Из камбуза доносились аппетитные запахи, вскоре команда плотно завтракала. Не прошло и получаса, как «Россия», подняв паруса, пошла вдоль берегов Кубы, подгоняемая попутным ветром. К морпехам, сошедшимся в спарринге на палубе, подбежал помощник капитана.

– Менейры, нам перекрыл курс трехпалубный галион. Это, наверное, Дон де Перейро на своем «Дуэро».

– Объявить боевую тревогу! Где Самора и Нунга?

Как черти из коробочки, артиллерийские офицеры материализовались перед ними на палубе.

– Орлы, настал момент проверить качество вашей стрельбы в реальном бою. Неугомонный испанец решил взять реванш.

Видя непонимающие физиономии тсонга, Кошкин добавил:

– Дон Перейро захотел отомстить. Стреляйте с километровой дистанции, одной носовой пушкой. Помните, наш девиз: «Выстрелил – забыл».

Негритосы разулыбались:

– Разрешите выполнять?

– Вперед, орлы!

Офицеры, лихо отдав честь, сделали «кругом» и понеслись к канонирам. Послышались отрывистые звуки команд. Острый нос судна резал зеркальную гладь океана, легкий, почти не ощутимый, бриз пока не набрал полную силу, и «Россия» шла за счет электродизеля. Испанец из мелкой букашки превратился в большого жука, а вскоре можно было невооруженным глазом наблюдать «Дуэро» во всей красе. Приблизившись на нужную дистанцию, ненавистное для испанцев судно неожиданно замедлило ход и, к их удивлению, не пыталось менять галс, чтобы встать к противнику бортом для пушечного залпа.

Дон де Перейро, вцепившись в перила мостика и понаблюдав за действиями проклятых руссов в подзорную трубу, вдруг залился счастливым смехом: «Они испугались, несчастные трусы!». Офицеры дружно его поддержали.

Еще бы, их галион имел пятьдесят пушек, из них четыре – на сто пятьдесят девять миллиметров. На раздавшийся выстрел с корабля московитян не обратили внимания – не та дистанция. Все прекрасно знали – самая лучшая пушка не способна проломить борт вражеского судна дальше двухсот-трехсот метров.

Стомиллиметровый снаряд пушки «Россия» угодил точно в крюйт-камеры «Дуэро», где благополучно взорвался.

Последних мыслей у испанцев не было – не хватило времени. Взорвавшийся корабль поднял огромный столб воды и кучу разлетевшихся деревянных фрагментов и обломков. Зрелище величественное и ужасающее. На месте взрыва горело несколько крупных обломков – из полутысячного экипажа «Дуэро» спаслись четверо – два матроса, кок и корабельный кот. Очумелых испанцев поймали, отпоили водкой и высадили в пяти километрах от Гаваны.

Спустя час выстроившаяся команда наблюдала за награждением удачливых артиллеристов. Хозяева выдали каждому канониру расчета носового орудия по пять серебряных песо, а офицерам Самора и Нунга – по одному золотому дукату. Кроме того, славным артиллеристам из холодильника притащили запотевший кувшин вина. Команда завистливо зааплодировала.

Переход через Карибское море прошел спокойно, без неприятных сюрпризов. Сидя под излюбленным зонтом на мостике, Мачо вслух зачитывал историческую справку, приготовленную Анной. То, что они узнали, мало обрадовало. Оказывается, у них есть конкурент, вернее, два. Голландский капер Питер Хейн, служивший в Вест-Индской компании, впоследствии ставший адмиралом, и Корнелис Йол по прозвищу Деревянная Нога. И если последний шуровал у берегов Бразилии, беря призы и грабя прибрежные города, то Питер Хейн нацелился на «Серебряный флот», отрезая его от Гаваны. В начале сентября ему удалось бескровно захватить шесть судов «Серебряного флота» в бухте Мантасас у побережья Кубы.

Добыча превзошла все ожидания – голландцы захватили фантастическую добычу на одиннадцать миллионов пятьсот девять тысяч пятьсот двадцать четыре золотых гульдена. Слава Богу, это произойдет лишь в 1628 году. А пока эскадра Питера Хейна оперировала на коммуникациях у бразильских берегов.

Морпехи обрадовались удачному стечению обстоятельств – никто не помешает захвату драгоценных флотов испанцев. Первого августа 1627 года «Россия» встала на рейде Картахены под Андреевским флагом. Капитан де Роде, вяло сопротивляющийся нарушению закона каперства, в конце концов махнул рукой. Тем более доводы хозяев оказались очень убедительными. «Это всего лишь военная хитрость, иначе как мы добудем нужную информацию?» – резонно спрашивали они.

Чужое судно испанцы не могли не заметить, и через пару часов пожаловали два чиновника таможни с досмотровой командой на небольшой шхуне. Формальности уладили быстро, благодаря пригоршне серебряных песо и отсутствию каких-либо товаров. Цель прибытия – покупка кофейных и сахарных плантаций – удовлетворила испанцев. Выпив по паре бокалов хорошего вина и подивившись на невиданный ранее флаг, они спустились на шхуну и отвалили в сторону порта.

Получив разрешение, «Россия» направилась в бухту отыскивать свободное место среди разномастных кораблей. Картахена – городок, выстроенный из белого камня в традиционном испано-мавританском стиле, с прохладными в жару зданиями и уютными внутренними двориками. Помимо рукотворных садов, выращиваемых горожанами в своих дворах, Картахена утопала в природной яркой зелени. Несчастный город, регулярно подвергавшийся огню и мечу каперов-пиратов и прочих завоевателей в разное время. Начало положил в сороковых годах XVI века капитан Робервиль совместно с известным корсаром Франсуа Леклерком. Тогда, в июле 1543 года, было взято добычи не менее тридцати пяти тысяч песо.

Несмотря на мощные крепостные стены в 1586 году Картахену оккупировали английские пираты во главе с Френсисом Дрейком. Выкуп обошелся испанцам в сто десять тысяч золотых дукатов. Отпустив вторую половину команды на берег со строжайшим наказом держать язык за зубами, Кошкин с Юсуповым, прихватив с собой фальшивые боярские грамотки, лихо испеченные Анной, наняли на причале двуколку и отправились в город. Дивясь на невероятно мощные и толстые стены оборонительных сооружений, не понимали, как малоорганизованная и недостаточно вооруженная толпа пиратов могла захватить этот город-крепость. А все оказалось просто – испанцы ввиду явного затмения мозгов в первую очередь укрепляли Картахену со стороны моря. Но время показало, что они грубо ошибались – город захватили с суши.

В аристократическом квартале Сан-Педро глаз радовали здания в стиле барокко. Величественный собор и монастыри: Сан-Домино, Сан-Франциско, церковь Санто-Доминго – поражали своей красотой и изяществом.

– Умеют испанцы строить, ничего не скажешь, – пробормотал Мачо.

– Не столько испанцы, сколько итальянцы, тот же Антонелли, к примеру, – отозвался Кошкин.

Основную информацию поведал возница, явно гордившийся своим городом и знавший о нем все. По просьбе морпехов провез по всей Картахене, знакомя с достопримечательностями и снабжая своими комментариями.

Наконец двуколка остановилась перед губернаторским дворцом, построенным в типично колониальном стиле. Губернатор Картахены Дон Алонсо де Каньонес – эдакий толстопузый живчик – принял их вежливо, но с холодком. Правда, когда узнал о цели пребывания бояр Кошкина и Юсупова, отношение изменилось. За чашкой чая поведал:

– Здесь, в Новой Гранаде, богатейшие возможности, но очень мало компетентных людей, а порядочных – тем более, чтобы увеличить прибыли на сто, а то и двести процентов. Сахар, табак и кофе – это прекрасно и стабильно, но здесь есть кое-что получше.

– Рубины и изумруды? – уточнил Кошкин.

Дон Алонсо подскочил в кресле:

– А вы откуда знаете?

– Слухами земля полнится. За тот час, что провели в городе, нам рассказали массу интересного. Но мы с компаньоном не занимаемся драгоценными камнями.

– Да, сомнительное дело. Сегодня они есть, завтра – нет, – поддержал Юсупов, состроив простецкую морду.

– Так, так, – губернатор задумчиво побарабанил пальцами по столу. – А расскажите, уважаемые амиго, о своей далекой Московии. Кстати, где она находится?

Пришлось «боярам» напрягать память и в кое-каких местах откровенно врать. Столь экзотичных гостей у Дона Алонсо еще не было – аудиенция затянулась на два часа.

Гости оказались хорошими собеседниками с чувством юмора, в них губернатор видел воинов до мозга костей и недоумевал, на кой черт им плантации, о чем он прямо спросил. Оказывается, оба московитянина – в отставке. Дак это же другое дело, и небольшие возникшее подозрения исчезли. Губернатор в знак доверия и хорошего отношения выделил им на целый день своего второго секретаря, показать окрестности Картахены.

Морпехи отдарились сувенирами и литровой бутылкой водки, объяснив Дону Алонсо, что это национальный русский напиток, а также технологию пития и положенные закуски.

– Цитрусы здесь не пойдут, желательно соленый овощ, свежая жареная косуля тоже неплохо.

После чего тепло распрощались с радушным хозяином и, загрузившись в местное такси со вторым секретарем, поехали за город.

Секретарь – молодой испанец лет двадцати пяти – производил приятное впечатление. Скромный, но умный юноша, – сошлись во мнении морпехи.

Он поведал историю города. Картахену основал в 1533 году конкистадор Педро де Эридиа на месте индейского поселка. Испанец рассказал столько уникальных фактов, многие из которых не были зафиксированы ни в каких исторических документах. Например, о планомерном уничтожении индейцев. Да, в отдельных местах Нового Света такое присутствовало, но основная гибель индейцев происходила по другой причине. Испанцы принесли с собой неизвестные болезни, даже простой грипп косил индейцев тысячами – у них оказалась слабая иммунная система. Многие гибли на плантациях и рудниках. Конкистадоры не щадили рабов, и вскоре основная масса индейцев просто перемерла. Вот и началась эпоха работорговли с конца XV века. Небольшими партиями португальцы стали возить негров с Африканского континента.

Основной поток рабов хлынул в Северную и Южную Америку в XVII–XVIII веках, когда за дело взялись англичане. Эти поборники демократии оказались по уши в дерьме в историческом плане. Собственно, всю жизнь они представляли собой моральных уродов, если не сказать хуже.

Познакомившись ближе, узнали, что юноша является потомком того самого конкистадора Педро де Эредиа и зовут его Мигель де Эредиа. Своим знаменитым предком он очень гордится.

Объехав несколько табачных и сахарных плантаций, заехали на принадлежащий семье Эредиа рубиновый прииск. Он представлял собой с десяток эдаких нор, в которых копались рабы – их насчитывалось человек двенадцать, а также четверо охранников по периметру и надсмотрщик – вот, собственно, и весь штатный расчет.

Морпехи были несколько обескуражены – и это испанцы называют прииск! Детская песочница и то выглядит солиднее, ей-Богу.

Мигель пояснил: месторождение новое, ему нет и года. Разработки только начались и обещают быть перспективными. Подскочивший надсмотрщик – грубый мужик с плетью в широкополой шляпе из соломки и с лошадиными зубами – подал с поклоном хозяину небольшой полотняный мешочек – добычу за половину рабочего дня. Юноша высыпал содержимое в свою шляпу: только что добытые рубины выглядели блекло и непрезентабельно, мало отличаясь от прибрежной гальки. Мигель взял в руку камешек покрупнее и потер его рукавом камзола. Произошло маленькое чудо – в руках испанца зажегся и засверкал уголек.

– Крупные часто попадаются? – поитересовался Мачо.

– Довольно редко, – ответил испанец, ссыпая камешки в поясной кошелек.

По возращении в город секретарь пригласил их на семейный обед, парни не стали отказываться.

Дом Эредиа находился почти в центре Картахены. Семья Эредиа оказалась небольшой – мать и младшая сестра. Отец умер от лихорадки три года назад. Ближайшие родственники проживали на северо-востоке, в городе Санта-Марта. Представив домашним гостей, юноша пригласил их во внутренний дворик, где среди фруктовых деревьев протекал рукотворный ручеек. Сидя в прохладной тени, вели неспешную беседу. Мигель оказался очень любознательным молодым человеком – его интересовало все, особенно морская тематика.

– К сожалению, не могу стать моряком, я единственный мужчина в семье, – сокрушался Мигель.

Оказалось, у юноши есть мечта – побывать в Испании, на родине своего предка. Морпехи его обнадежили:

– Не унывайте, молодой человек, какие ваши годы.

Прибежавшая служанка позвала к столу. Накормили гостей вкусно, но остро – морпехи глотали холодное вино, что воду. Мачо весь обед не сводил глаз с младшей сестры испанца Хауниты – красивой девушки лет шестнадцати. Кошкин устал Юсупова колотить по ногам – уж слишком тот откровенно пялился.

Посидев с дамами для приличия еще с часок и поразвлекав их разговорами, морпехи наконец вырвались от гостеприимных испанцев. Прибыв через полчаса на судно, уединились в каютах отдохнуть на предмет поспать. Адмиральский час – дело святое. К вечеру явились на шлюпке тсонга, изображавшие весь день рыбаков. Они сумели узнать важную вещь – «Золотой флот» в количестве двадцати купцов и пятнадцати военных галионов выходит через три дня. Погрузка со складов заканчивается. Как обычно, флот испанцев пойдет в Гавану – к точке рандеву с «Серебряным флотом».

Кошкин с Юсуповым решили не мозолить глаза в Картахене, и на следующий день «Россия» вышла из гостеприимной бухты на северо-восток.

Пройдя миль шестьдесят, нашли маленькую уютную бухточку, в которой и бросили якорь. Два дня команда пополняла запасы свежей воды и охотилась в прибрежной зоне на коз и диких свиней, которые здесь водились в великом множестве. На третий день отправились назад в Картахену и, встав подальше на рейде, дождались отплытия «Золотого флота».

Теперь у них появилась новая задача – охранять караван до Гаваны от залетных пиратов и прочей вороватой публики.

До Кубы тащились тринадцать дней, хорошо, что ветер дул в нужную сторону. Прибыв в Гавану, обнаружили присутствие «Серебряного флота». Этот испанский флот насчитывал сорок три вымпела, восемнадцать из них – военные суда.

Через два дня объединившиеся флоты покинули берега Кубы, приготовившись к трансатлантическому броску до Испании. «Россия» на грани видимости следовала за растянувшимся караваном. Тихоходные каравеллы, каракки и галионы вызывали у морпехов зубовный скрежет, но с этим приходилось мириться.