Фактор агрессии Янковский Дмитрий

Глава 6

Кот и мыши

Точечный импульс подпространственного нуль-сигнала за доли секунды пронзил сотни парсеков межзвездного пространства, зацепил полыхающую корону двойной звезды, ионизировав участок ее разреженной плазмы, многократно усилился, вновь проколол пространство и на выходе из «кротовой норы» был захвачен комплексом приемных биоустройств имперского военного ретранслятора Мудрый Мбанго, который дрейфовал в двух прыжках от Метрополии, пошевеливая рудиментарными ластами, словно гигантская добродушная черепаха.

– Принят кодированный сигнал с Малышки Эми, – доложил вахтенный связист дежурному офицеру. – Ударная группировка Четвертого флота.

– Сливай напрямую в Адмиралтейство, – распорядился офицер. – Красный приоритет. Говорят, у них там было жарко. – Он покачал головой. – Даже по меркам Звездного Легиона…

Ретранслированный сигнал с одного из крейсеров, участвовавших в операции на Арагоне, поступил в Адмиралтейство в тот момент, когда Фань Юшенг мрачнее тучи заканчивал обед в столовой для высшего офицерского состава. На запястье у полковника настойчиво завибрировал коммуникатор. Отложив серебряный десертный нож, Юшенг принял вызов.

– Гражданин полковник! – на крошечном мониторе возникло перекошенное то ли от волнения, то ли от помех лицо дежурного офицера связи Адмиралтейства. – Срочное донесение! Красный приоритет!..

– Хорошо. Скиньте мне на коммуникатор, – хладнокровно произнес полковник. – Я доложу адмирал-командору.

Монитор погас, и через пару секунд коммуникатор коротким писком сообщил о приеме данных.

На самом деле спокойствие помощника адмирал-командора было показным. Красный приоритет донесениям просто так не назначают. Юшенг сразу заподозрил, что информация может быть связана с пропавшей ударной группировкой Четвертого флота. В Адмиралтействе любых сведений об этом ждали как манны небесной – никто не понимал толком, что произошло на Арагоне. Не обладая достаточными данными о случившемся, адмирал-командор пока воздерживался от каких-либо комментариев и поспешных шагов. Последней поступившей с Арагоны информацией было донесение контр-адмирала Потоцкой о бойне на поверхности планеты и потере десантных кораблей. Никаких других известий не поступало оттуда уже несколько часов. Высшее руководство Адмиралтейства раскололось на два лагеря: одни выступали за немедленную термоядерную бомбардировку Арагоны, другие предлагали выслать туда дополнительные штурмовые силы, чтобы выяснить, наконец, что же там происходит. Папаша Лювиг не поддержал ни тех, ни других. Он был опытным стратегом и не любил пороть горячку. Многолетняя практика подсказывала ему, что ожидание порой может принести гораздо более ценные плоды, чем активные действия сгоряча. В конце концов, Герой Империи адмирал Гомес однажды тоже забрался со своей флотилией в глухой угол Галактики, где мощное реликтовое излучение двойного гиганта не позволяло импульсам нуль-сигнала прокалывать пространство, и адмирала две недели считали погибшим в битве с бекарианами. Пять часов безвестного отсутствия ударной группировки Четвертого флота – не тот срок, чтобы поддаваться панике. Панике не стоило поддаваться в любом случае. Однако, учитывая сопутствующие обстоятельства, беспокоиться уже следовало начинать, и очень серьезно.

Юшенг раскодировал секретное сообщение и активировал его, переконвертировав в звуковой файл. Прижал коммуникатор к уху – так звук передавался непосредственно в слуховой нерв, минуя посторонние уши, – и услышал взволнованный голос капитана боевого космократора Малышка Эми Ивана Мирошника:

«Нахожусь в дрейфе на границе гравитационной зоны Арагоны. По всей видимости, кроме нас не уцелел никто. Десант разгромлен в течение получаса после высадки на планету, затем зенитные силы противника массированным ураганным огнем уничтожили ударную и десантную корабельную группировку. Отступить удалось только Малышке Эми. Мы совершили короткий прыжок и вышли на границе системы Арагона. Чем обусловлена столь неожиданная и сокрушительная огневая мощь отсталой колонии, не установлено. Корабль находится в режиме поглощающей маскировки, наблюдаю за пространством, жду дальнейших указаний».

«Вот так и становятся Героями Империи, – с легкой завистью подумал Фань. – Правда, чаще всего посмертно».

Оставив недоеденный десерт и солидными глотками допивая свой эспрессо, он сбросил сообщение адмирал-командору. Тот всегда обедал в своем кабинете, а не в офицерской столовой. Кроме него, Устав не позволял этого никому. У Четвертого Гражданина Империи непременно должны быть всякие мелкие привилегии, отличающие его от основной толпы высших офицеров, делающие его первым среди равных, – даже если эти привилегии лично ему абсолютно не нужны.

Когда полковник Юшенг поставил опустевшую кофейную чашечку на стол, пришел вызов от Папаши Людвига. Для того чтобы ознакомиться с присланным материалом, тому понадобилось ровно четырнадцать секунд.

– Фань, ты далеко? – чужим голосом спросил Рихтер.

– Через десять минут буду у вас в кабинете, – ответил Юшенг.

– Сейчас у нас каждая секунда на счету, – решительно произнес адмирал-командор. – Лишних десяти минут у нас нет. Так что будь любезен ускориться, сынок. Пришло время принять окончательное решение по Арагоне. Четыре минуты, время пошло.

«Надо же… – подумал полковник, вскакивая из-за стола и бросаясь к дверям. – Дело, конечно, табак, но не до такой же степени!»

В животе у Юшенга булькало на бегу, он давно отвык от внезапных физических нагрузок. Не рядовой легионер, слава Зодчему. Вначале надо разогреться, поприседать, сделать несколько разминочных упражнений – и тогда он, возможно, будет готов бежать стометровку… Обед всю дорогу до кабинета шефа стремился занять удобное положение в желудке, но так и не преуспел в этом. Все лифты, разумеется, оказались далеко внизу, поэтому полковник кинулся вверх по лестнице. На лбу у него обозначились набухшие вены и выступили крупные капли пота. Ему предстояло преодолеть всего пять этажей, но они были чертовски высокими для его растренированных мышц и более чем зрелого возраста.

Наконец он вывалился на нужном уровне. Штабные офицеры, увидев рысящего по коридору адъютант-референта самого Папаши Людвига, терялись и не знали, как реагировать. Некоторые пытались поспешно отсалютовать ему в спину, не успевая сделать это до того, как гражданин полковник проносился мимо, другие удивленно отшатывались к стене, чтобы не попасть под этот пыхтящий грузовик, третьи – в основном равные ему по званию – пытались сделать вид, что слишком поглощены изучением каких-то распечаток или сообщений на своих коммуникаторах, чтобы замечать катящийся по коридору топот. Лицо Фаня покраснело, и не только от внезапной нагрузки. Ему пришлось бежать, не отрывая ладони от козырька фуражки: завистников у него было предостаточно, и кто-нибудь запросто мог накатать рапорт, что полковник Юшенг не ответил имперскому офицеру на приветствие. Хорошо, что навстречу не попалось ни одного генерала или адмирала, потому что в Уставе было строго регламентировано, что старшего по званию необходимо приветствовать, перейдя на четкий строевой шаг, – в отличие от салюта младшему или равному по званию, для которых таких сложностей прописано не было, и значит, отдание чести на бегу нарушением не являлось. Что не запрещено, то, как известно, разрешено – за исключением тех случаев, когда у Сената и Первого Гражданина другое мнение на этот счет.

Фань Юшенг остановился перед кабинетом адмирал-командора, собрался, втянул пузо, перевел дух. Затем коснулся биосенсора на стене, и дверь, опознав отпечатки пальцев, запах и структуру ДНК гостя, послушно сдвинула в сторону бронированную коралловую створку. Полковник специально не стал вытирать вспотевшие руки, чтобы система опознавания по генетическому коду сработала быстрее.

Войдя, Фань привычно двинулся к своему месту на противоположном конце огромного стола посреди кабинета, но адмирал-командор жестом остановил его и указал на одно из адмиральских кресел напротив себя. Это означало, что предстоит задушевный разговор или мозговой штурм. Исходя из событий последних минут, вероятнее было второе.

– Хорошее время, – оценил Людвиг Рихтер, бросив взгляд на часы. – Почти уложился. Сигару, полковник? – Он протянул помощнику раскрытый сигарный ящик, и это означало, что разговор будет предельно серьезным. Обычно командор не курил и не выносил, когда это в его присутствии делали другие, однако в экстренных ситуациях сигарный дым помогал ему думать.

– Не откажусь, – стараясь не задыхаться, отозвался адъютант. Сигара после обеда была весьма кстати.

Папаша Людвиг сосредоточенно раскурил свою и придвинул помощнику серебряную гильотинку и сигарные спички.

– Итак, какие у тебя соображения по поводу произошедшего?

Раскочегаривая сигару, Юшенг глубокомысленно выпустил клуб благовонного дыма.

– Я в некотором затруднении, Папаша, – признался он. – Мы ждали известий и даже подозревали, какого рода известия нас ожидают, но полученное сообщение ясности не внесло. Теперь мы можем быть уверены, что наша ударная группировка разгромлена, но мы по-прежнему в неведении о том, как именно произошло такое невероятное чудо.

– Личные предположения есть? – мрачно осведомился гражданин адмирал-командор.

– Они у меня были с самого начала, сразу после доклада о гибели Мистера Мармадьюка.

– И?

– В Адмиралтействе предатель. Возможно, целая группа – иначе невозможно объяснить некоторые весьма странные моменты произошедшего. Других версий у меня нет.

Верховный командующий имперским флотом помолчал.

– Ты понимаешь, что это невозможно? – глухо поинтересовался он. – Что может заставить высшего штабного офицера предать интересы Родины?

– Я не знаю. Мое предположение звучит дико, но иначе я не могу объяснить потрясающую военную мощь пиратов, сравнимую с нашей. Если даже не превосходящую нашу – учитывая, как легко и быстро они расправились с ударной и десантной группировкой. – Фань посмотрел на Рихтера. – Ведь вы тоже думали об этом, не правда ли? Именно поэтому вы не передали сообщение с Малышки Эми в аналитический отдел, а сначала вызвали меня?

– Ладно, допустим, – нехотя кивнул адмирал-командор. – Я в самом деле придержал сообщение. Действительно, риск предательства существует, поэтому чем меньше людей участвует в принятии окончательного решения, тем лучше. Но все равно это не объясняет многих моментов. Допустим, по какому-то каналу Адмиралтейства в руки арагонцев действительно попали образцы генома наших боевых биоморфов, включая «любовничков» последней модели. Никакими другими средствами, как ты понимаешь, невозможно уничтожить с поверхности пятую часть Четвертого флота. Да и симбиотических артиллерийских систем для этого нужна не одна и не две, а десятки. Значит, у нищей пиратской республики есть геном, есть репликаторы, есть соответствующие специализированные резервуары и программы к ним, есть подготовленные генные инженеры, специалисты-укротители – и все в больших количествах, потому что они в кратчайшие сроки вырастили несколько боеспособных артиллерийских батарей… Бред.

Рихтер покачал головой. Юшенг внимательно слушал его, покручивая тлеющую сигару в пальцах.

– Что касается того, что пираты могли получить от кого-то в таком солидном количестве уже готовые образцы «близнецов» для атаки на наш флот, то это бред в кубе. В этом случае придется допустить предательство целого гарнизона или армейской группировки, от командующего до биомехаников. Причем все предатели должны отдавать себе отчет, что они смертники, потому что первая же проверка обнаружит необъяснимое отсутствие в штате подразделения большого количества драгоценных симбиотических систем. За подобное – только трибунал, причем с заранее понятным результатом. Такое масштабное списание довольно редкой военной техники просто невозможно осуществить незаметно, обойдя на всех уровнях сложную систему армейского контроля. Честно говоря, я даже готов поверить в предательство или безумие командующего одним из флотов, но в предательство или безумие большого количества имперских офицеров под его командованием поверить не в состоянии. Вся структура имперских военных сил выстроена таким образом, чтобы надежно предотвратить попадание в руки противника современных образцов вооружения, все опирается на постоянный тройной контроль. Наше могущество в первую очередь основано на невероятном превосходстве над врагами в биотехнологиях, а превосходство в биотехнологиях покоится на строжайшем учете и секретности.

Командор стряхнул пепел со своей сигары, сердито нахмурился. Фань вопросительно поднял бровь.

– Но самое главное даже не в этом, – пасмурно продолжал Папаша Людвиг. – Наша техника запрограммирована на подчинение только имперским специалистам. Варварские эксперименты мятежников над собственными организмами под предлогом «свободы без границ» и столетия существования порознь с нами внесли в их хромосомы разительные изменения. Ты же прекрасно это знаешь. Мы по-прежнему люди, а они – полуживотные с невероятным количеством мусора в ДНК. «Любовнички» просто не будут подчиняться посторонним укротителям, пробы которых разительно отличаются от генетического кода имперцев. А уж стрелять по своим… Это совершенно невероятно. Значит, в рамках твоей версии необходимо допустить также переход на сторону противника большого количества наших укротителей и биотехников… Бред, бред и бред. Не говоря уж о том, что о таком вопиющем случае массового дезертирства сразу стало бы известно.

– А внести в геном изменения при репликации – если все-таки предположить наличие у противника своих генных инженеров высокой квалификации?

– Легче разработать новый. Кому такое по силам и средствам, кроме Империи? Мятежные колонии питаются объедками с нашего стола.

– Разве что Черному Доктору… – осторожно проговорил полковник.

– О Черном Докторе уже несколько лет никаких сведений, – задумчиво произнес адмирал-командор. – Мы даже не знаем, жив ли он. В таком преклонном возрасте любой день может стать последним.

– Поговаривают, что он давно переписал свое сознание в мозг человекообразного некробиота…

– Давай оперировать фактами, а не слухами, – раздраженно отмахнулся Рихтер. – Внешняя разведка такой информацией не располагает. И самое главное, Доктор перешел на нелегальное положение еще в то время, когда эти артиллерийские системы даже не разрабатывались, он уже давно не имеет доступа к нашим секретным исследованиям. В результате данная версия неизбежно возвращает нас к предположению о массовом предательстве в Адмиралтействе и о передаче умному противнику некоторого количества стратегических сведений или готовых образцов – иначе невозможно объяснить, каким образом у этого маньяка получились биоморфы, столь сходные по тактическим характеристикам с нашими.

– Тогда у меня нет объяснений, – признался Юшенг.

– А решение?

– Бомбардировка Арагоны с границы гравитационной зоны. Будь у них хоть сотни симбионтов, оттуда они нас не достанут. А мы их накроем без труда.

– Как ты думаешь, почему я до сих пор не отдал такой приказ? – спросил адмирал-командор после долгого молчания.

– Видимо, у вас были какие-то соображения на этот счет? – предположил очевидное помощник.

– Ты удивишься, но я сам не знаю почему, – огорошил его Рихтер. – Попытки выстроить любую стройную картину по событиям на Арагоне неизбежно рушатся. Слишком много взаимоисключающих факторов – особенно если к произошедшему сегодня приплюсовать совершенно немотивированное и бессмысленное нападение на Мистера Мармадьюка… – Командор дотянулся до пульта на своем столе и активизировал нейрокомпьютер. – Позволь, я прокручу тебе свою последнюю беседу с адмиралом Потоцкой.

Кабинет наполнился шумом нуль-помех, затем раздался встревоженный голос командующего флотом:

«Адмирал Потоцкая! Что происходит? Докладывайте о ситуации!»

«Мы несем серьезные потери, – ответила контр-адмирал. – Похоже, мы атакованы регулярными войсками, как минимум равными нам по силе и боевой подготовке…»

«Похоже?! Что это за форма доклада? Нельзя ли поточнее?!»

«Связь с поверхностью полностью утрачена. По орбитальным снимкам понятно лишь одно: на планете идет бойня с применением самых современных армейских биоморфов, в которой стремительно гибнет наш десант. Вражеские комбатанты прямого рукопашного контакта вклинились в ряды имперского десанта и, кажется, одерживают верх».

«Что вы можете доложить без «похоже» и «кажется»?!»

«Совершенно точно могу доложить, что мы теряем десантные корабли. Крейсера на орбите еще держатся, но вражеские тетроидные батареи с поверхности бьют не хуже наших «близнецов». Согласно всем оперативным данным, столь современного оружия в этом захолустье быть не может! Я распорядилась начать орбитальную бомбардировку».

«Бомбардировку подтверждаю! Создайте мощный огонь прикрытия, нанесите вражеским батареям максимальный ущерб, срочно эвакуируйте десант с поверхности и ждите дальнейших указаний! Повторяю, срочно эвакуируйте десант! Это приказ, слышите?!»

Возникла странная пауза, которая все тянулась и тянулась. Юшенг вскинул на шефа удивленный взгляд.

– Но почему она…

– Тш-ш-ш!

Потоцкая заговорила снова, теперь ее голос был холодным и жестким:

«Гражданин адмирал-командор, внизу наши легионеры и техника. Мы не можем бросать на произвол судьбы столько…»

«Вот именно! – прорычал Рихтер на записи. – Как поняли приказ? Немедленно эвакуировать с поверхности легионеров и технику! Выполняйте приказ, адмирал! Не слышу!»

«Есть, сэр. – Повисла очередная томительная пауза, в продолжение которой полковник успел досчитать до пяти, а потом снова раздался голос Потоцкой – на сей раз совершенно тусклый и убитый: – Всем капитанам кораблей ударной и десантной группировки Четвертого флота. Отставить огонь по наземным целям! Занять стационарные орбиты и ожидать дальнейших указаний!..»

– На этом связь прервалась – видимо, прямым попаданием был поврежден флагманский ретранслятор, – проговорил Папаша Людвиг, задумиво пуская дым в потолок. – Либо его просто отключили.

– Ничего не понимаю, – признался Фань. – Это же открытый мятеж! Командующая ударной группировкой демонстративно, под запись отказалась выполнять прямой приказ адмирал-командора!

– Вот именно. При этом других причин подозревать командующую группировкой Потоцкую в бунтарстве у меня нет. Лояльный офицер и блестящий командир. Она явно обескуражена, и создается впечатление, что ее неподчинение приказу – не продуманный ход, а полная неожиданность для нее самой. Она явно не готова к этому. Отсюда вопрос: что произошло в ходовой рубке флагмана после того, как я подтвердил приказ об орбитальной бомбардировке?

Потрясенный Юшенг держал в руках позабытую сигару и спохватился, только заметив, что внушительный столбик горячего пепла вот-вот упадет на дорогой ковер.

– Ничего не понимаю, – повторил он, поспешно стряхнув пепел.

– Когда компетентный высший офицер Адмиралтейства ничего не понимает, это очень плохой признак, – сокрушенно проговорил Рихтер. – Это означает, что мы по уши в дерьме. – Он тяжело вздохнул. – Хорошо, тогда я поделюсь с тобой тем, что понимаю я. Ни предательством, ни хищением генома, ни производством на вражеской планете собственных биоморфов, сопоставимых по характеристикам с нашими «близнецами», произошедшее объяснить невозможно. За последние часы я выдвинул сам для себя примерно пятнадцать разных предположений. И все они, при кажущейся правдоподобности, рассыпаются в прах, стоит приступить к их более подробному рассмотрению, учитывая всю совокупность имеющихся фактов. Знаешь, Фань, – Папаша Людвиг доверительно понизил голос, – я уверен совершенно точно только в одном.

– В чем? – невольно понизил голос и Юшенг.

– В том, что мы столкнулись с чем-то совершенно необъяснимым, совершенно немыслимым, с тем, что выходит за рамки всего нашего предыдущего опыта. С чем-то, что в корне противоречит нашим привычным аксиомам и алгоритмам действий. И это необъяснимое определенно куда ужаснее, чем наши худшие предположения. И гораздо опаснее. Мы привыкли считать мощь Империи незыблемой, а ее флот – непобедимым. Пиратские республики на границах Внешнего Круга существуют только потому, что у Империи имеются более насущные проблемы с мощными колониальными союзами, иначе мы давно очистили бы Галактику от этого отребья. Их просто невозможно уничтожить до конца, потому что после массированного удара пираты разбегаются, как тараканы, чтобы вновь собраться в другом месте. Ни одной отдельно взятой колонии не устоять в прямом противоборстве с нашим флотом. И это святая правда, вот что самое страшное. У меня такое ощущение, что арагонцы каким-то образом используют против нас нашу собственную имперскую спесь, нашу безграничную уверенность в собственной силе. И вот теперь, объясняя тебе свои предчувствия, я, кажется, понял, почему не даю очевидного сигнала к массированной атаке. Только по одной причине. Я уверен: арагонцы как раз и ждут массированной атаки и термоядерной орбитальной бомбардировки. Ждут с самоубийственным нетерпением. Они ее откровенно добиваются. По каким-то причинам им совершенно необходимо, чтобы мы разнесли их планету вдребезги.

– Папаша… Откуда такие выводы? – растерялся Юшенг. – Это совсем уж за всякими рамками…

– Я скажу, откуда. – Командор ткнул в сторону референта огрызком сигары. – Спасибо за участие в мозговом штурме, дружище, кажется, в результате я все-таки уловил суть проблемы. Пытался донести до тебя свои сомнения и внезапно сам понял их суть. Арагонцы нарываются специально. Понимаешь? Они нагло дергают за усы Первого Гражданина. Нагло, демонстративно, не скрываясь. Вот для чего была нужна безумная и бессмысленная расправа над Мистером Мармадьюком – чтобы в ответ мы прислали карателей. Мы не стали задействовать орбитальные бомбардировщики, ограничившись десантом, – и тогда пираты показательно, с размахом уничтожили десант, видимо, надеясь, что уж в этот-то раз космократоры со страшным оружием на борту непременно прибудут…

Фань пристально смотрел на шефа, и скулы на его лице обозначались все резче. Позабытая сигара в его руке давно погасла.

– Меня по-прежнему беспокоят четыре ядерные торпеды, которыми был поражен Мистер Мармадьюк, – безжалостно продолжал шеф. – И эта безумная идея аналитического отдела о том, что коммодор Стюарт торпедировал сам себя. Обе идеи совершенно безумные – та, согласно которой ядерные биоморфы были разработаны противником, тоже не выдерживает никакой критики. Но странное поведение контр-адмирала Потоцкой натолкнуло меня на неожиданную мысль: а если их объединить? Если торпеды действительно наши, но что-то необъяснимое вынудило коммодора Стюарта задать им такую траекторию, которая пересеклась с курсом космократора?..

Папаша Людвиг замолчал, размеренно пыхая сигарой.

– Мистер Мармадьюк израсходовал в бою только две торпеды, – мрачно напомнил Юшенг. – Следовательно, даже если принять эту версию, две другие все равно принадлежат противнику.

– Два попадания из четырех пришлись точно в орудийные порты. Невероятная точность в скоротечном бою, когда противники движутся с огромными скоростями, не правда ли?

– Вы имеете в виду, что две торпеды могли быть подорваны прямо в орудийных портах?! – удивился полковник. – Но предохранительные нейропрограммы…

– Если противнику удалось каким-то образом дезориентировать ветерана-коммодора и адмирала ударной группировки, почему бы не предположить, что тот же трюк удалось провернуть с тупыми биоморфами?

Фань потрясенно молчал, не зная, что на это ответить.

– В свете новых обстоятельств вернемся к главному вопросу, – проговорил Людвиг Рихтер, так и не дождавшись реплики от собеседника. – Сформулируем его по-другому: для чего бы это мышам так настойчиво дергать кота за усы? Тем самым мышам, которые, по идее, живы лишь до тех пор, пока кот спит?

– Это абсолютное безумие с их стороны, – хрипло ответил адъютант.

– А они дергают. В каком единственном случае это возможно?

Полковник отрывисто кашлянул.

– Вы правы, Людвиг. Вы чертовски правы! Бомбить Арагону никак нельзя.

– В каком единственном случае это возможно? – с легким нажимом повторил Рихтер.

– Мыши могут так дерзко дразнить кота, только если… – начал Юшенг. Голос у него сорвался от волнения, и он нервно прочистил горло. – Только если между котом и мышами имеется глубокая замаскированная яма с торчащими на дне кольями. Мыши о ней знают, а кот – нет.

– Ты хотел бы попробовать эти гипотетические колья на остроту и крепость? – невесело усмехнулся Папаша Людвиг. – Я не хочу. Я предпочитаю продолжать лежать на мягкой подстилке, приоткрыв один глаз и внимательно наблюдая за происходящим. И так будет, если Сенат не проявит нетерпение и не надумает вмешаться в мои распоряжения. Но это я беру на себя, потому что Первый Гражданин мне доверяет. А глупые мыши пусть прыгают перед моей мордой и машут уродливыми лапками. Пусть – до поры до времени. Рано или поздно они непременно ошибутся.

И адмирал-командор со скрипом вдавил остатки своей сигары в пискнувшую пепельницу.

Глава 7

Переправа

Перед глазами мастер-сержанта Купера плавали кровавые круги. Легкие, стиснутые несокрушимой диафрагмой биокаркаса, полыхали огнем, в них не осталось ни глотка воздуха. В голове стремительно мутилось, и на грани угасающего сознания мерцала лишь идиотская мысль о домике в паре прыжков от Метрополии, который так теперь и останется без отличного хозяина…

В последнюю секунду, когда смерть уже пытливо заглянула Фреду в глаза черными безразличными провалами пустых глазниц, убийственная хватка экзоскелета ослабла, его мышцы задрожали, а через мгновенье расслабились полностью. Купер из последних сил сделал жадный вдох, потом еще один, судорожно хватая воздух ртом, а затем задышал часто и сипло. Окружающая атмосфера имела отчетливый привкус кислотного дыма, но это было гораздо лучше, чем всякое отсутствие атмосферы. Еще через мгновение перед глазами перестали вращаться круги, и сквозь ресницы Купер увидел дневной свет. Открывать глаза совсем не хотелось. Достаточно было просто дышать, и ничего больше ему в этой жизни не требовалось – по крайней мере, в ближайшие четверть часа. И вообще лучшим выходом для всех было бы, если бы он сейчас проснулся на вибрирующей и подпрыгивающей десантной койке в чреве Скромного Дитриха…

Нет, не судьба. Сквозь пелену дурнотного полузабытья до него донесся знакомый голос, кто-то энергично тряс его за плечи:

– Огранин мастер-сержант, вы живы? Сэр! Скажите хоть что-нибудь!..

Щеки обожгла резкая боль – сначала левую, потом правую, потом опять левую. Неписаный кодекс легионера гласит: если тебя ударили по левой щеке, уклонись, поднырни и тут же сокрушительно бей с разворота. Так же поступай, если тебя ударят по правой щеке…

Фред медленно открыл глаза. Слизистая пелена в поле зрения мешала сфокусироваться, и он сумел разобрать только, что над ним маячит встревоженное женское лицо.

– Вот дьявол… – прошептал сержант. – Я уже в раю?

– Скорее в аду, – хмуро отозвалась девушка, выпрямляясь, и Купер наконец опознал голос: рядовой Розен. Лара стояла по грудь в густом дыму, перемазанная копотью и темной кровью биоморфа, укрывшись от противника за одной из огромных посадочных капсул, в которой был десантирован кто-то из гигантских зверокомбатантов. В руке она сжимала рукоять вибрационного ножа, невидимое лезвие которого завершалось поблескивающим рубиновым шариком, обозначающим границу режущей кромки. Тончайшая нить мономолекулярного биополимера была способна, в зависимости от частоты вибрации растягивающего ее поля, разрезать самый твердый материал, словно масло. – Но я могу уточнить, если хотите, – чуть ехидно добавила она.

– Сам уточню, по сети, – сварливо буркнул Фред, пытаясь приподняться и окончательно прийти в себя.

– Сеть не работает, – поведала девушка, нажатием сенсора спрятав лезвие в рукоять. Убедившись, что с Купером все в порядке, она осторожно выглянула из-за края капсулы, пытаясь разглядеть в стелющемся по равнине дыму, чем занимается сошедшая с ума боевая биотехника. – И внешняя связь не работает. Все вырубилось. Кажется, ретрансляторы нам больше не подчиняются.

Действительно, на внутреннюю поверхность шлема не поступало никакой информации, хотя в поле зрения исправно мерцал зеленый квадрат виртуального сенсора – биоброня была жива, просто не могла поймать никаких излучений на десантных частотах. Распихивая в разные стороны громоздкие и тяжелые куски экзоскелета, придавившие его к грунту, перепачкавшись в крови и слизи своего мертвого снаряжения, Купер с трудом выбрался из него, словно сбрасывающий панцирь краб, и переместился за разбитую десантную капсулу, присев на корточки рядом с Ларой. После того как над сержантским биокаркасом при помощи виброножа поработала Розен, тот представлял собой бесформенную кучу вкривь и вкось искромсанных кусков псевдохитина и бурой плоти с торчащими обрубками вывернутых наружу ребер жесткости. Неподалеку, бессильно задрав к небу устрашающие зазубренные конечности, валялась опаленная и изуродованная туша Сердитого Алеши – похоже, плазменным взрывом плазмомета ему в последний момент все-таки снесло голову, которую он так неосторожно задрал.

– Наш десант полностью уничтожен, – доложила Лара, продолжая вести наблюдение за противником. – В смысле люди. Биоморфы в полном порядке, но мы их по-прежнему не контролируем.

– Как же мы ухитрились прохлопать массовый бунт техники? – с досадой прохрипел Купер и тяжко закашлялся. – Такое ведь никогда не происходит ни с того ни с сего…

– Боюсь, что все гораздо хуже, огранин старший сержант. – Розен устало опустилась прямо на грунт возле Купера. – Кажется, наша техника под контролем противника.

– Что за бред?! – Мастер-сержант стремительно приходил в себя – похоже, биоброня впрыснула ему в кровь какой-то энергетик. Он внимательно посмотрел на подчиненную. – Отставить пороть чушь, рядовой Розен! Под каким еще контролем?..

– У меня нет других объяснений, сэр. – Она попыталась пожать плечами, но плотная биоброня как обычно погасила ее машинальное движение. – Мятежники вышли против нас мизерными силами, совершенно не опасаясь разгрома – то есть они заранее знали, что им ничего не угрожает. Все началось, когда мы уже изготовились к бою, буквально в последний момент. Это тоже вряд ли случайное совпадение. А теперь «любовнички» и псевдоскорпионы непрерывно лупят в зенит, похоже, атакуют орбитальную группировку. Думаю, это едва ли могло прийти им в голову без посторонней команды.

Поодаль действительно раздавались характерный рев воздуха и громоподобное шипение плазменных разрядов. Небо с левой стороны непрерывно полыхало огненными отблесками попаданий.

– Мать же его двадцать пять раз через девятнадцать подпространственных бросков прямо на главную флотскую базу!.. – От души выругавшись, Купер приоткрыл забрало шлема и растер по лицу холодный пот: похоже, стальные объятия экзоскелета повредили его биоброне функции климат-контроля. Ему было немного досадно, что он самостоятельно не пришел к простейшему умозаключению насчет стороннего управления биоморфами, несмотря на то что был информирован гораздо лучше рядового. А может, именно излишняя информированность и помешала – слишком уж он был уверен, что подобное вмешательство противника невозможно в принципе. Он и сейчас не верил в такую нелепость, но ситуация сложилась хуже некуда, поэтому следовало иметь в виду даже самые безумные предположения, чтобы быть готовым к любым неожиданностям. – Ты-то сама как? Не ранена?

– Вроде нет. Алеша волок меня следом за вами, – пояснила Лара. – Я боялась отпустить цепь, чтобы меня не растоптали… Но я никак не могла заставить его остановиться, он меня совсем не слушался. Я ведь не сенситив…

– Сенситивы тоже не смогли заставить морфов слушаться, как видишь. – Фред скривился. – Остальные где?

– Никто не выжил. – Лара покачала головой. – Своими глазами, правда, я видела только, как погиб капрал Хари – его разорвали сколопендры… Но сейчас на равнине не движется никто, кроме техники.

– Понятно, – тяжело выдохнул Купер. Перевел взгляд на разрезанный экзоскелет. – Погоди-ка! Но если противник действительно управляет нашими биоморфами…

– То что? – с тревогой спросила Лара, когда он внезапно замолчал.

– Рядовой Розен! – рявкнул сержант. – Немедленно деактивировать биоброню!

Они отдали соответствующий мыслеприказ почти одновременно. Их шлемы автоматически откинулись, зеленые квадраты на периферии зрения померкли, и десантные скафандры мгновенно уснули. Если уж враги сумели заставить сержантский экзоскелет задавить собственного хозяина, то же самое они вполне могли проделать и с десантной биоброней. Только некому уже будет спасать двух выживших легионеров, порезав скафандры на куски. Теперь, в спящем режиме, их активная биоброня представляла собой просто легкие панцири без каких-либо дополнительных функций жизнеобеспечения. Разумеется, оставался некоторый риск, что противнику все-таки удастся пробудить защитных биоморфов, чтобы заставить работать на себя, но раздеваться догола на плохо терраморфированной враждебной планете с непонятной экологической обстановкой, в окружении кровожадных пиратов и обезумевшей военной техники, было еще опаснее.

Звуки обстрела понемногу затихли. Видимость из-за плотного дыма, стелющегося по долине, была ограничена примерно ста метрами, но и этого оказалось достаточно, чтобы разглядеть вдали высокие силуэты армейских монстров, которые бесцельно бродили по полю битвы, словно лунатики, натыкаясь друг на друга.

– Кажется, теперь они вообще без контроля, – задумчиво проговорил мастер-сержант. – Сами не понимают, что произошло и куда делись их укротители. Может, попробуем взять на поводок несколько комбатантов покруче и прорваться в ряды противника? Двух богомолов и пары сколопендр вполне хватит, чтобы во имя Империи посеять панику среди этих крестьян…

– Я бы не стала, – осторожно покачала головой Лара. Доблестный, но самоубийственный план мастер-сержанта ей определенно не понравился, однако выглядеть трусихой перед лицом командира тоже не хотелось. – Если арагонцы умеют… ну, если они каким-то образом в состоянии дистанционно перехватывать контроль над нашими биоморфами… то второго шанса у нас точно не будет. Похоже, уцелели мы одни – просто слишком далеко ушли от места событий. И если мы попытаемся вернуться обратно, боюсь, нас тут же порвут в лоскуты.

Осененный новой мыслью, Фред опять приблизился к раскуроченному трупу экзоскелета, покопался в его кровоточащих потрохах и извлек на свет божий живого и здорового Кусаку, которого только немного придавило тяжелым биокаркасом. Зубомет флегматично моргал, ничуть не напуганный произошедшим переполохом – случались в его карьере сражения и пострашнее.

Купер посадил личное оружие на предплечье, проверил его, вытянул руку в сторону, прицелился. Похоже, Кусака до сих пор подчинялся ему. Но даже если вражеские сенситивы и возьмут зубомет под контроль, он никак не сможет выстрелить в хозяина, пока тот не сожмет предохранительную рукоять-хрящ под нижней челюстью биологического автомата. Да и после этого Кусаке еще понадобится как-то выкрутиться из железной хватки сержанта и развернуться мордой к нему. Зубы биоморф метал резким и мощным мускульным усилием, поэтому даже косвенно доставить хозяину неприятности такого же масштаба, что и Малыш Гарри с его взрывающимися плазменными железами, он не смог бы в любом случае. Отлично, значит, хоть какое-то оружие у них теперь есть.

А вот Иглохвост оказался рассечен пополам, как и плазмомет. Фред с сожалением приподнял над землей верхнюю половину электроида, потряс, надеясь уловить хоть какую-то реакцию неподвижных зрачков, и разочарованно бросил бесполезный окровавленный обрубок обратно на труп экзоскелета. Перестаралась огранин рядовой, перестаралась, махая виброножом. Впрочем, Лару трудно было винить: с того момента, как биокаркас начал душить Купера в своих смертельных объятиях, у нее оставалось всего несколько секунд, чтобы сообразить, что происходит, выхватить молекулярный нож и нарезать взбесившегося морфа ломтями. Тут уж было не до того, чтобы заботиться о сохранности электроида. Наоборот – молодец, девочка, не растерялась, к тому же наверняка еще и оглушенная после взрыва Малыша Гарри…

У Лары, увы, не осталось никакого огнестрельного оружия – ни один из стрелковых биоморфов не сумел удержаться на ней, когда Сердитый Алеша волок ее по грязи и яростно швырял из стороны в сторону, преследуя Купера. А может быть, их взяли под контроль сенситивы противника, и они отцепились сами. Зато Лара очень кстати сохранила нож, а вот Купер свой потерял в суматохе. Впрочем, в такой кровавой каше недолго было и голову потерять. Разумеется, едва ли с них потом кто-нибудь спросит за утерю армейского имущества, но лишний вибронож сейчас совсем не помешал бы.

– Это все, что у нас есть? – поинтересовалась рядовой Розен, глядя, как сержант забрасывает Кусаку за спину.

– Это во много раз больше, чем ничего, – заметил Фред.

– Один зубомет и один молекулярный нож. – Девушка хмыкнула. – С этим и детский интернат штурмом не взять.

– Интернаты штурмовать не будем, – отрезал мастер-сержант. – Ставлю другую боевую задачу.

– Это какую же? – Лара вопросительно посмотрела на него.

– Рядовой Розен! – строго произнес Купер. – Ставлю боевую задачу: любой ценой выбраться отсюда и доложить командованию о случившемся. Если мы действительно единственные уцелевшие свидетели произошедшего, то, учитывая вырубившуюся связь, наши донесения окажутся на вес золота. В открытые боестолкновения вступать запрещаю. Сейчас главная стратегическая ценность, которую нам следует охранять, как штандарт полка, – это наши головы.

– Задачу поняла, сэр! – бодро ответила Лара. Такая боевая задача пришлась ей по вкусу.

Под прикрытием густого дыма поначалу можно было двигаться короткими перебежками от капсулы к капсуле, не опасаясь попасться на глаза противнику. Биоморфы продолжали бродить по полю недавней битвы. Время от времени с той стороны слышалось утробное взревывание и треск мощных панцирей – оставшись без хозяев, монстры начали кидаться друг на друга. Зверокомбатанты продолжали вести себя неадекватно, поэтому Купер окончательно выкинул из головы идею попытаться подчинить себе пару морфов, чтобы облегчить поставленную им самим перед остатками подразделения боевую задачу. Действовать без поддержки тяжелой биотехники было чертовски непривычно, но легионер должен уметь сражаться в любой нестандартной ситуации, даже голыми руками и с завязанными глазами. На поле боя может произойти все что угодно, и сегодняшняя катастрофа лишний раз подтверждала эту нехитрую воинскую истину.

Дым сносило перпендикулярно позициям противника, который до сих пор так и не сдвинулся с места, словно завороженный созерцанием результатов развернувшейся перед ним кровавой драмы, и Ларе с Фредом поневоле приходилось смещаться в том же направлении, чтобы их не обнаружили. Как выяснилось, река закладывала здесь широкую петлю, и надо было уже что-то решать с дальнейшими путями отступления, чтобы в конце концов не упереться в водную преграду.

Наконец Купер жестом приказал своей спутнице залечь и дальше двигаться ползком.

– Значит, так… – Фред чуть приподнял голову над травой и осторожно огляделся. – Диспозиция хреновая. Имеем вариант отступать назад через равнину. Ползком мы окажемся в холмах не раньше чем к вечеру… Впрочем, есть еще вариант. – Он посмотрел на Розен. – Как насчет спуститься к реке и проскользнуть под высоким берегом прямо мимо противника?

Купер понимал, конечно, что всякая демократия губительна для воинской дисциплины. Но ему до смерти не хотелось единолично принимать на себя такое рискованное решение. В общем-то, оба пути к отступлению выглядели равно опасными, а дорога через долину – еще и утомительной, поэтому он решил сделать так, как посоветует рядовой Розен. Этакая полевая интерактивная версия игры в «орел или решка».

– Почти на глазах у противника… – задумчиво сказала Лара.

– Не думаю, что их сейчас сильно занимает, что творится возле самой воды, – возразил Фред. – У них есть зрелище поинтереснее чуть выше – в долине. Полагаю, все взоры сейчас прикованы к нашей технике, которая устраивает там показательное шоу.

Помолчав, Лара сказала:

– Наверное, так действительно будет лучше, сэр. К тому же если мы двинем вдоль берега по воде, поисковые биоморфы в случае чего не смогут взять наш след.

– Дело говоришь, боец!

Они снова поползли к реке. Купер двигался первым, Лара – чуть левее и сзади. От учащенного дыхания начинало першить в раздраженном дымом горле. С каждым движением нестройные ряды противника становились все ближе и ближе. Это действовало на нервы: приближаться к вражеским биоморфам приходилось практически без оружия.

– Ты как? – поинтересовался Фред, не оборачивась.

– В порядке, – пропыхтела рядовой Розен.

До реки оставалось метров сто пятьдесят, до первых рядов противника – не более пятисот.

– Огранин мастер-сержант! – негромко окликнула Лара. – Посмотрите-ка, что происходит!

Купер обернулся через плечо. Имперские биоморфы, только что бесцельно слонявшиеся по полю битвы, понемногу снова выстраивались в боевой порядок фронтом к пиратам, формируя грандиозную армаду, перед которой не мог устоять никто и ничто.

– Подмога? – с надеждой спросила рядовой Розен. – Наши укротители высадились?..

– Не знаю… – Приложив ладонь козырьком ко лбу, мастер-сержант некоторое время изучал колышущиеся ряды имперской техники, а потом вдруг, резко изменившись в лице, вскочил на ноги: – Быстро к реке! Перебежками!..

Пригнувшись, он первым рванул к спасительному берегу. Лара не раздумывая бросилась за ним.

Пираты никак не продемонстрировали, что заметили двух выживших легионеров. Видимо, у них действительно имелось зрелище поинтереснее, потому что на равнине, далеко за спинами Розен и Купера, разом, словно единый организм, вдруг начала движение грандиозная армия монстров. Создавалось впечатление, что войсковые биоморфы прямого рукопашного контакта наконец пришли в себя и, организовавшись без помощи укротителей в подобие боевого строя, своими силами решили нанести противнику сокрушительный удар. Гигантское стадо циклопических созданий, понемногу набирая скорость, неудержимо надвигалось на арагонские позиции, словно разгоняющийся под уклон механоидный грузовик, а между атакующими биоморфами и рекой, отделяющей их от пиратов, изо всех сил бежали к воде две человеческие фигурки в биоброне, которым определенно не следовало становиться на пути столь могучей, всесокрушающей и безмозглой силы.

У реки трава росла гуще, чем на равнине. Высокие травяные заросли скрывали десантников по пояс, и Купер не сомневался, что теперь они с Ларой, пригибаясь, совершенно сливаются с местностью. С другой стороны, густая растительность заставляла расходовать лишние силы и замедляла бег. Активизировать же мышечные усилители легионеры не могли, потому что для этого пришлось бы разбудить скафандры, а в непосредственной близости от противника, который мог перехватить управление биоброней, это было слишком рискованно.

– Залегли! – скомандовал Фред и рухнул навзничь, ломая высокие стебли.

Напарница растянулась в траве рядом с ним.

– Передышка! – стараясь восстановить дыхание, прохрипел старший сержант. – Конец передышки! – тут же заявил он. – Приготовились… Вперед!

Оба вскочили и снова бросились к реке. Позади уже слышались характерные звуки движущейся лавины атакующих биоморфов: взревывание, шипение и громовой стрекот гигантских тварей, треск псевдохитиновых конечностей, оглушительные щелчки огромных суставов, гул земли, попираемой десятками разъяренных исполинов. Достигнув берега и кубарем скатившись с глинистого обрыва высотой в метр, Купер, не дав спутнице отдышаться, отдал категорический приказ плыть по течению и как можно скорее сваливать отсюда ко всем чертям. Бежать по мокрой глине вдоль воды было бесполезно – ноги увязали в топкой прибрежной полосе, на подошвы налипали увесистые комья грязи, сковывавшие ноги как тяжелые кандалы. Плыть оказалось немногим легче, потому что спящая биоброня тянула ко дну, словно намокшая шуба; однако в воде оставался шанс, что течение вынесет беглецов за пределы стремительно приближающейся к берегу линии армейских биоморфов раньше, чем первые свирепые комбатанты достигнут реки.

Центр приближающегося фронта боевых животных был уже позади, а до края правого фланга оставалось преодолеть не больше сотни метров, но легионеры совсем выбились из сил, барахтаясь в тяжелых панцирях. Купера еще дополнительно тянул ко дну Кусака, безвольно висевший у него на спине, словно чугунный рельс, и не сделавший пока ни одного гребка: из личного стрелкового оружия на всякий случай на генетическом уровне вытравливали малейшую способность к проявлению какой-либо инициативы.

– Не могу!.. – выпучив глаза, простонала Лара и хватанула широко раскрытым ртом речной воды. Лицо ее стало пунцовым от напряжения. Видно было, что она держится на поверхности из последних сил.

Купер ухватил напарницу за край плечевой пластины и, подвывая от натуги, поволок за собой. Внезапный выплеск адреналина позволил ему резко сократить дистанцию до спасения. Однако секунд через двадцать он тоже не выдержал и с головой ушел под воду.

– Дьявол! – прорычал Фред, вынырнув и яростно отплевываясь.

Лара, немного пришедшая в себя, самостоятельно рванула вперед, подгребая руками по-собачьи. Собравшись с силами, мастер-сержант обогнал ее и обернулся. Имперские монстры были совсем близко, и успеть уйти с вектора их движения не представлялось возможным. Левый фланг уже неудержимо влетел в реку, с шумом расплескивая мутную воду, правый чуть отстал, однако было отчетливо видно, что через несколько мгновений он неизбежно обрушится на двух барахтающихся посреди реки людей. Стена черных уродливых тел стремительно вырастала над берегом.

– Ныряй!.. – отчаянно прохрипел Купер и, для верности ухватив Лару за шкирку, рванул ее следом за собой на дно.

В глубине реки бурлила мутная вода, крутились захваченные миниатюрными водоворотами клочья водорослей и какой-то мелкий мусор. На мгновение в поле зрения Купера попало бледное перепуганное лицо Лары с вытаращенными глазами. Наверху промелькнуло несколько стремительных теней – боевые псевдобогомолы, отталкиваясь мощными задними конечностями, просто перепрыгивали неширокую для них водную преграду, не желая мочить шипастые лапы. Тут же по ушам ударил оглушительный грохот, словно в воду рушились огромные гранитные скалы: реку начали форсировать рептилоиды и фелиноиды. Один из гигантских тираннозавров с размаху задел Купера мощной чешуйчатой ногой, заставив его кувыркнуться через голову. На берегу такое столкновение могло стоить человеку жизни, но вода смягчила удар, и из мастер-сержанта только вышибло набранный воздух, который огромными пузырями устремился к поверхности. Легкие конвульсивно сжались и болезненно запульсировали, требуя кислорода. Еще несколько секунд Фред из последних сил держался на глубине, однако потом, не в силах больше сдерживаться и дважды едва не вдохнув грязную воду, все же начал обреченно подниматься следом за воздушными пузырями.

Они с Ларой вынырнули одновременно и, судорожно ухватив ртами воздух, принялись отплевываться. Вода вокруг них бурлила от переправляющихся на другой берег чудовищ. Погруженные по горло, биоморфы не выглядели столь величественно и устрашающе, как в полный рост, однако их огромные головы и чудовищные морды тоже могли составить конкуренцию самому дикому ночному кошмару. Особенно если вдруг всплываешь в самом центре этого необозримого потока морд с оскаленными зубами и кроваво-красными глазами.

Плоские и относительно легкие сколопендры скользили по поверхности воды, извиваясь, словно анаконды. Одна из этих тварей размером с хорошее бревно быстро двигалась прямо на Купера, оглушительно стрекоча на ходу. Не успев даже как следует вдохнуть перед очередным погружением, мастер-сержант был вынужден снова уйти под воду. Рядом с ним в дно тяжко, словно заколачивая невидимую сваю, ударила лапа одного из крупных рептилоидов.

Пытка удушьем продолжалась несколько минут, в продолжение которых Фред и Лара пару раз поднимались на поверхность за глотком воздуха с риском быть замеченными и растерзанными, а затем погружались снова. В полуметре над ними бултыхались лапы плывущих рептилоидов помельче, увенчанные остро заточенными кремниевыми когтями, каждый из которых, зацепив прячущегося в глубине реки легионера, мог бы без труда пропороть ему броню. Наконец чудовищные тени перестали мелькать над головой, и двум десантникам, уже теряющим сознание от асфиксии, с трудом удалось всплыть. Течением их отнесло довольно далеко, так что теперь даже не было необходимости красться под берегом мимо противника – выстроившихся наверху пиратов они миновали под водой. Из последних сил форсировав водную преграду, Купер выбрался на мелководье и на мгновение распластался рядом с Ларой, которая уже лежала лицом вверх и жадно дышала, судорожно вздымая грудь. Однако отдыхать времени не было. Помотав головой, мастер-сержант пополз вперед и осторожно выглянул над краем подмытого рекой высокого берега.

Столкновения с противником не случилось. Имперские боевые монстры, плавно утормаживаясь, мирно вливались в ряды неприятеля, охотно подчинялись окрикам чужих укротителей, будто заходили в родные стойла на военной базе. Пиратам даже не приходилось пускать в ход электрические стрекала, чтобы гасить неповиновение. Не было никакого неповиновения. Арагонцы без особого труда переформировали свою увеличившуюся в несколько раз армию и походным строем, не торопясь, погнали трофейную биотехнику прочь от реки. Купер приметил, что арагонских укротителей в несколько раз больше, чем требовалось для жидкой банды их собственных морфов, а это означало, что ни о какой случайности не может быть и речи. Все с самого начала шло по заранее просчитанному сценарию противника. Сколь бы бредовой ни была идея о дистанционном перехвате управления имперскими зверокомбатантами, увиденное говорило само за себя. Каким-то невероятным образом нищие и тупые пираты справились с задачей, недоступной ученым величайшей державы Галактики.

Фред живо представил, как Адмиралтейство, узнав о поражении десантной группировки на Арагоне, выдвигает сюда еще более значительные силы, которые точно так же переходят на сторону противника. А потом тысячи солдат и офицеров, его братьев по Легиону, в считаные минуты превращаются в груды окровавленного мяса…

Стиснув зубы, он продолжил внимательно наблюдать за уходящим противником. Нет, в отряде арагонцев не было никаких нестандартных биоморфов, выделяющихся размерами или необычной формой, одни устаревшие модели, прекрасно знакомые по сержантским справочникам. Поэтому мощнейшее пси-воздействие на имперскую биотехнику невозможно было объяснить присутствием в рядах врага каких-либо новейших суперсекретных организмов, обладающих невероятной ментальной силой. Впрочем, мастер-сержант не сомневался в этом с самого начала: если бы у врага имелись нестандартные комбатанты, способные преподнести неприятный сюрприз имперскому десанту, то крылатые разведчики, которые сейчас бурлящей тучей покорно смещались следом за уходящим зверополком, зафиксировали бы это еще перед началом боя, и предупреждение немедленно передали бы по офицерскому каналу.

Вражеских сенситивов было видно плохо – все-таки расстояние оказалось слишком велико. Среди них тоже не удалось различить мутантов, разительно отличающихся формой или размерами головы от их имперских коллег. Короче говоря, с виду пиратская армия ничем не отличалась от обычных повстанческих сил, которые Звездный Легион без особого труда гонял по всем уголкам Галактики.

Слева от Купера шевельнулась Лара. Придя в себя, она все-таки нашла силы подползти к нему, чтобы тоже вести наблюдение. Молодец девочка.

– Смотри внимательно, – процедил он. – Может быть, я что-то упустил…

– Не вижу ничего необычного, – негромко отозвалась Розен. – Кроме того, что наши биоморфы охотно подчиняются мятежным погонщикам.

– Вот именно. Запоминай все, что видишь. Может быть, эта информация окажется ценной для аналитиков Управления Безопасности – насчет того, что с виду невозможно определить, каким образом местные ублюдки взяли нашу технику под контроль.

Лара покосилась на командира.

– Информация невероятно ценная, – буркнула она. – Что вы видели, огране легионеры? Да, собственно, ничего, гражданин полковник. Спасибо большое, огране легионеры, вы нам очень помогли…

– Отставить! – рявкнул Купер. – Ты что, правда не понимаешь или прикидываешься?! Никому в Адмиралтействе и в голову не придет, что арагонцы вот так запросто, одним щелчком пальцев, забрали наших морфов! Других свидетелей не осталось, ретрансляторы наверняка прервали связь с орбитальной группировкой, как только их взяли под контроль. Кроме нас, никто не знает, что именно произошло. Сюда пришлют целую армию – настоящую армию, а не десантный полк. И снова не будет никаких признаков, что местные способны нанести нам сокрушительное поражение. А потом…

Лара угрюмо молчала.

– Теперь мы единственные имперцы, кто обладает достоверной информацией о случившемся, – жестко продолжал Фред. – И мы должны найти способ передать полученные сведения в Адмиралтейство – до того момента, как Метрополия начнет решительные ответные действия. Времени у нас совсем мало. Хотя бы один из нас должен выжить и выполнить поставленную боевую задачу. Все равно кто, но хотя бы один. Это понятно, рядовой?

– Так точно, сэр! – четко отрапортовала девушка.

– Вот и отлично. – Проводив взглядом исчезающее в тумане вражеское полчище, полчаса назад принадлежавшее Империи, Купер сполз с высокого берега, зачерпнул воды и сполоснул пылающее лицо. – А пока за проявленную волю к победе и спасение командира подразделения объявляю вам благодарность с занесением в личное дело, рядовой Розен. Я лично буду всячески ходатайствовать о сокращении вашего срока гражданской выслуги.

– Служу Империи, огранин мастер-сержант! – серьезно ответила Лара, а потом невольно улыбнулась, очень довольная такой перспективой – невзирая даже на то, что до сокращения срока службы еще следовало как минимум дожить.

Купер устало улыбнулся в ответ.

– Извини, сперва было не до этого, – проговорил он уже неуставным тоном. – Шок, горячка боя… Но спасибо тебе, что вытащила меня с того света. Я ведь совсем уже распрощался с жизнью. Теперь я твой должник.

– Это был мой долг, сэр, – в очередной раз попыталась пожать плечами девушка – и снова у нее не получилось. – На моем месте так поступил бы каждый легионер.

– Ладно, – подвел черту Фред. – Пятнадцать минут на отдых и оправку, а потом разрабатываем план дальнейших действий. В отсутствие более старших чинов назначаю вас, рядовой Розен, своим заместителем. В случае моей смерти командование миссией переходит к вам.

– Слушаюсь, огранин мастер-сержант, сэр.

Во время короткой передышки Купер проверил оружие, снаряжение и боекомплект. На Кусаке пережитое в реке приключение не сказалось никак – он исправно отстрелял полдюжины зубов, ушедших в чистое поле, короткими очередями и одиночными. У обоих бойцов была биоброня, которую они снова осмелились разбудить – устойчивая к нескольким плазменным попаданиям из стрелкового оружия подряд, но плохо защищающая от кислоты и поражения электрическим разрядом. Еще у них был один вибронож на двоих, биокоммуникаторы в шлемах, которые в отсутствие захваченных противником морфов-ретрансляторов не принимали никаких данных и только ровно моргали зелеными квадратами, осветительные ракеты и сухой паек на двое суток. Кроме того, биоброня содержала солидный запас лекарственных, витаминных и энергетических жидкостей, которые она вводила непосредственно в кровеносную систему хозяев по мере необходимости.

– Так каков будет план, сэр? – напомнила Розен.