Эромахия. Демоны Игмора Ночкин Виктор

— А, одумался! Правильно, племянник. Садись, выпей за отца.

— Дядя, у меня важные новости. Я застал Сьердана беседующим с доверенным человеком графа Оспера.

— Ты все же наведался в разбойничье логово? — Барон не скрывал удивления. — Ты побывал там? И?..

Дремавшие солдаты встрепенулись и уставились на юного рыцаря. Отфрид вскинул голову, зевнул, сглотнул слюну и принялся тереть кулаками глаза.

— Я убил обоих. — Ридрих обогнул стол и тяжело плюхнулся на скамью рядом с бароном. Тот протянул родичу кубок и сам налил вина. — Но сперва я послушал, о чем они толкуют.

Фэдмар восхищенно крякнул и, когда Эрлайл отхлебнул вина, тут же плеснул в кубок племянника новую порцию. Потом ткнул локтем Отфрида, так что тот едва не свалился со стула.

— Ты слышишь? Вот это я понимаю! Вот это молодчина! Слышишь, Отфрид, как поступает настоящий мужчина? Ридрих, ты истинный Игмор! Твой отец был замечательным человеком, но ему недоставало… не то чтобы смелости, нет… этакой душевной подвижности, что ли. Я не знаю, как это зовется по-ученому, но он бы не стал подслушивать…

— Я не подслушивал, я просто ждал удобного момента, ведь их было двое там, в башне, — пожал плечами Ридрих. — Но пока я торчал там, Сьердан с мергенцем наговорили вполне достаточно. Qui habet aures audiendi, audiat.[28] Желаете, чтобы я сказал сейчас же, при всех? Речь пойдет о заговоре против короны.

Фэдмар припал к кубку, махнув свободной рукой — мол, говори. Юный рыцарь кивнул и продолжил:

— Некие важные шишки составили заговор, назвались Лигой Добра и Справедливости. Собираются низложить его величество, насколько я понял. Что лигисты намерены делать дальше и кто еще поддерживает заговор, парочка не обсуждала. Граф Оспер — один из них, этого достаточно.

— Да, для нас достаточно, — кивнул барон, — это значит, что мои враги — бунтовщики и изменники. Стало быть, то, что мы совершили, — не просто набег, а подавление мятежа! И после резни в Лоренете я как верный вассал его королевского величества смогу обрушиться на…

Ридрих поморщился:

— Дядя, дослушай. Они сами планировали напасть на тебя. Из Мергена идет большой отряд людей Оспера, они вот-вот объявятся здесь.

— Ах, вот как… — Фэдмар нахмурился, собрав бороду в кулак.

— Да, это и было главной целью Сьердана, который придумал напасть на наш замок, чтобы выманить тебя из Игмора. Лигисты рассчитывали, что ты выступишь не сразу, да еще задержишься в лоренетских землях, хотели захватить тебя там.

— Захватить? Стало быть, их довольно много, если они так уверены…

— Да. Они не ждали, что Лоренет будет взят с ходу. И армия Лиги уже готовится к маршу на столицу. Король не поможет против отряда, высланного сюда Оспером, но в Игморе можно держаться достаточно долго — пока его величество…

— Нет! Нет, дьявол меня забери, и еще раз нет! — Барон стукнул кулаком по столу, бокал опрокинулся и с дребезжанием покатился по скатерти, оставляя кривой винный след, расплывающийся алыми потеками. — Я не стану ждать в замке, мы нападем на них! Устроим засаду, перехватим на марше! Я — Игмор! Я всегда нападаю.

Ридрих вздохнул. Он смертельно устал, ему не нравился дядин план, но он достаточно хорошо изучил нрав барона, чтобы понимать — спорить бессмысленно. Probatum est.[29]

* * *

Из-за стола Ридрих отправился спать и встал только на следующее утро. Обитатели замка глядели на рыцаря с почтением, старались угодить во всем — то ли им велел барон, то ли всех восхищали недавние подвиги юноши. Во всяком случае, проснувшись, Ридрих — хотя и помнил, что свалился, даже не сняв сапог, — обнаружил себя в постели, а рядом на лавке новое платье… великоватое — должно быть, из гардероба хозяина замка. Стало быть, Эрлайла раздели, раны промыли и перевязали. Кто и когда за ним ухаживал, рыцарь не помнил.

После завтрака он отправился поговорить с дядей, но выяснилось, что барон покинул замок — отправился в Трибур. Отфрид отыскал кузена и стал выспрашивать подробности вчерашней вылазки. Эрлайл неохотно и скупо пересказал свои приключения, в конце заметил, что не согласен с планом барона.

— Отец не слушает никого, если желает драться, — развел руками Отфрид. — Сейчас ему втемяшилось, что если он разобьет людей Оспера, то станет господином всего края. В чем-то он прав, конечно… В Лоренете мы перебили добрую четверть здешних дворян, да еще Сьердана ты прикончил. — Баронет встряхнул рыжими кудрями, которые отпускал с недавних пор, и с надеждой поглядел в глаза родичу: — А может, у нас выйдет? Ведь Игморы всегда побеждают? Побьем этот отряд, потом двинем по окрестным землям…

Отфрид улыбнулся — парнишке рисовались радужные перспективы, ему очень хотелось стать господином края.

Ридрих только пожал плечами. Futura sunt in manibus deorum.[30] Кто знает, чем завершится дело… Вслух сказал другое:

— А зачем отец поехал в Трибур?

— В городе быстрей можно вызнать новости. И еще, — Отфрид зачем-то понизил голос, — в Трибуре он встречается со шпионами. Всякого, кто наведается сюда, могут заметить и уличить, поэтому наши доносчики никогда не появятся в замке. Ну, разве что выпадет особый случай.

Ридрих кивнул и задумался. Да, это верно. В Игмор не часто являются чужие. Замок пользуется зловещей славой, сюда не приезжают просто так, навестить соседа, мало кто своей охотой окажется в гостях у барона. Игмор выше всех.

Фэдмар вернулся под вечер и созвал на совет ветеранов. Баронет с Ридрихом, разумеется, тоже присутствовали. Хозяин велел подать вино и снедь, но никто, кроме него, к еде не прикасался, все уже отужинали, так что Игмор ел, пил и рассказывал одновременно.

— Их около четырех сотен, — сообщил барон, прожевывая холодную говядину, — и они в самом деле заявились к Лоренету, надеясь поймать нас.

Ридрих кивнул — вышло в точности, как говорил перед смертью Сьердан.

— Да, племянник, все подтвердилось. Итак, вместо нас мергенцы нашли в Лоренете только угольки. Говорят, этот молодчик, что командует людьми графа, очень ругался. Еще бы, ему небось Оспер велел набрать здесь войско, а перед ним только прогоревшее дерьмо. — Барон коротко хохотнул и принялся жадно хлебать вино.

— А кто у них в начальниках? — решился задать вопрос старый латник. — Капитан Ральх Эстермон? Или нет?

— Нет, говорят, какой-то новый. Молодой, в зеленых доспехах.

Барон выдохнул, рыгнул и подставил кубок сыну. Поскольку младших слуг к военному совету не допустили, Отфрид исполнял нынче обязанности отцовского кравчего. Баронет налил вина. Фэдмар тут же отхлебнул и продолжил:

— Кавалерии у них маловато, больше пеших лучников — должно быть, надеялись пополнить конницу здесь, набрать местных. Если сумеем подстеречь их и напасть из засады, стрелки окажутся бесполезны. Я сперва-то трибурским синдикам намекнул, что хочу созвать ополчение — ну, для обороны замка. Они в штаны наложили. Ха-ха!

Вслед за господином рассмеялись и солдаты — но осторожно.

— Так вот, я велел им самим город стеречь, но они, конечно, радеть не станут, сдадутся после первых выстрелов… Знаю я их. Поэтому засаду нужно устроить прежде, чем этот молодчик в зеленом приведет свою банду к Трибуру. За это город заплатит мне щитовые. Стало быть, завтра я с утра поеду искать место.

На этом совет был в общем-то окончен. Ничье мнение барона не интересовало, он все продумал заранее и теперь собрал подручных, только чтобы отдать приказы. Это никого не удивило, в Игморе подобное было в порядке вещей.

— Может, на всякий случай подготовить замок к обороне? — спросил Ридрих. Ему, гостю и герою, можно было нарушить установленный в замке порядок.

Фэдмар бросил на родича хмурый взгляд, допил вино. Потом решил:

— Верно. Сенешаль, Астон, займетесь этим с утра. Если нужно, возьмете деревенских сколько требуется. Обойдите стены. Проверьте стрелы в оружейной. Фураж подвезите, сенокосы-то уже начались… Да, сервам скажете — в счет оборка, пусть не ноют. Время у нас пока есть. Зеленый-то, говорят, созывает местных дворян, так что если будет их ждать, то застрянет у погорелого Лоренета надолго. Хрен кто к нему явится после того позавчерашнего дельца… Вроде всё.

Барон поднялся, давая понять, что разговор окончен.

* * *

Солдаты Оспера задержались у сожженного Лоренета на неделю, их командир все еще ожидал, что под его знамя соберутся местные сеньоры. Ожидал тщетно — резня, учиненная Игмором, обескровила дворянство края, а на уцелевших нагнала такого ужаса, что они предпочитали сидеть запершись в замках и не слушали щедрых посулов эмиссара Лиги. Многие припомнили зловещие легенды, окутывающие Игморский холм, страшную славу прежних его обитателей. Воспоминания об ужасах прошлого были невнятны, противоречивы, наверняка сильно преувеличены, но оттого казались еще страшнее.

Общее уныние усиливалось тем обстоятельством, что сам барон постоянно носился по округе, сопровождаемый двумя десятками латников, — выведывал планы зеленого рыцаря, собирал слухи и, разумеется, следил за настроением соседей. Настроение было угнетенное, а слухи из столицы пришли довольно скверные. Восстание началось, о Лиге Добра и Справедливости заговорили открыто. Напыщенные лозунги, выбранные бунтовщиками, никого не соблазняли. Разумеется, никто не зовет к измене и подлости, все злодейства в этом мире совершаются под знаменами, на которых начертаны благие намерения. Давно известно — malus bonu ubi se simulat, tunc est pessimus.[31] Посему местные отнеслись к известиям о междоусобице равнодушно — под знамена Лиги не спешили, но и о правах его величества радеть не собирались. Разве что детишек взволновали новости — с утра до вечера малышня, разделившись на роялистов и лигистов, вела бесконечные войны среди лопухов и черемухи. Ребята постарше глядели на них с завистью — им было не до игр, начался сбор урожая, и подростки трудились вместе со взрослыми.

Купцы рассказывали, что его величество бежал из мятежной столицы, там теперь хозяйничает Лига. Король держит путь в северные области, он созывает сторонников, а объединенные войска мятежных вассалов преследуют его по пятам. Главой Лиги молва называла герцога Энриха. Впрочем, формально сеньоры, возглавляющие бунт, считались равными — во всяком случае, это они провозглашали публично. Косвенным подтверждением известий, доставленных торговцами, служил сам план Оспера, собирающего войска именно здесь, на севере графства. Война приближалась, и его светлость наверняка рассчитывал после победы над Игмором присоединить набранных здесь людей к войску Энриха, преследующему короля.

Все это барон рассказывал по вечерам, когда возвращался из рейда. Полученные сведения только укрепили Фэдмара в желании разбить войско графа — тем больше будут его заслуги перед королем и тем больше, соответственно, награда… если победит его величество, разумеется. Об ином исходе в замке Игмор старались не говорить — к чему дразнить демонов? Spes bona confirmat animos datque vires.[32] Обитатели крепости на горе готовились к обороне — чинили поврежденные стены, заново оснащали оперением стрелы, приводили в порядок доспехи и конскую сбрую. Крестьяне, которых пригоняли в замок для тяжелых работ, глядели с опаской и не скрывали радости, покидая Игмор к вечеру.

Барон присмотрел несколько удобных местечек, где можно будет устроить засаду лигистам. Новых людей он не набирал, опасаясь предателей и графских шпионов, а за солдатами, служившими прежде Сьердану, велел приглядывать своим ветеранам. Наконец лазутчики донесли — войско зеленого рыцаря снялось с лагеря у пепелища и держит путь на север, приближаясь к Игмору. Фэдмар сразу повеселел и велел выступать навстречу. Он бодрился и всячески старался вдохнуть боевой дух в своих людей, однако солдаты не слишком рвались в бой: как-никак их едва набралось полсотни против отряда в четыреста человек. Разумеется, все понимали, что две трети неприятельского войска составляет прислуга, но и она может принять участие в драке, да если и не считать сервов — все равно численный перевес противника оставался внушительным. Воины, разумеется, не роптали — бессмысленно. Если Игмор решил дать бой в поле, отговорить его невозможно. Игмор выше всех. Так что собственные сомнения и страхи воины держали при себе, к тому же каждый тешил себя надеждой — их грозный предводитель всегда побеждал, так почему бы ему не выиграть и в этот раз? Не счесть, сколько раз барон оказывался в неудачной ситуации, однако в конце концов неизменно брал верх над куда более сильными соперниками. Наверняка и в этот раз фортуна окажется к нему благосклонна!

* * *

Фэдмар предполагал, что лигисты сперва отправятся к Трибуру, чтобы занять город, а уж потом приступят к осаде Игмора. Это было бы логично, поскольку взять замок непросто и скорее всего такой подвиг потребует немалого времени. Однако люди Оспера снялись с лагеря и направились к родовому гнезду барона. Возможно, их начальник попросту был чересчур самонадеян, а возможно, у него не было сомнений, что город падет, едва прервется связь с сеньором…

Как бы там ни было, лазутчики доносили: враг держит путь к Игморскому холму, оставляя в стороне дорогу на Трибур. Барон объявил:

— Прекрасно! Я присмотрел отличное местечко, чтоб встретиться с мергенскими щеголями! Клянусь копытом Сатаны, нам даже не придется ничего готовить заранее. Мы побьем их!

Ридрих сперва отнесся к дядиным словам довольно скептически, но когда своими глазами увидел «отличное местечко», решил, что шансы, пожалуй, в самом деле есть. Тракт, проходя через лес, сужался и огибал небольшой холм, поросший искривленными елями, а к повороту примыкала просека, почти незаметная с дороги, поскольку ее прикрывал густой подлесок, разросшийся после того, как ушли лесорубы. Уйди чуть в сторону от дороги — и откроется вырубка, где молодой лес не успел подняться, оттуда можно прискакать галопом, тоненькие низкие деревца не станут помехой. Большую часть графского отряда составляет пехота — эти не устоят, если на них внезапно ударить. Тогда наверняка начнется паника, солдаты побегут, к тому же по другую сторону дороги болотце — глядишь, и туда кто-то из лигистов угодит, удирая от всадников. Единственное слабое место в плане Фэдмара — нужно очень точно рассчитать момент удара и вовремя дать команду гнать коней. Чуть запоздать или начать немного раньше — все пропало. Это понимал и барон, потому велел Астону, самому толковому солдату, затаиться у дороги, чтобы дать знак, когда придет время атаковать. Латник хмуро кивнул — понимал, какая на нем ответственность.

Оставив наблюдателя в кустах, Фэдмар с остальными отправился по просеке в лес. До появления неприятельской колонны оставалось не меньше часа, но держались все настороже. Отфриду отец велел забраться на дерево и наблюдать. Должно быть, хотел подстраховаться на тот случай, если Астон не сможет подать знак вовремя. Разумеется, сам солдат об этом не знает и будет стараться, как если бы в самом деле все зависело только от него. Затем барон отдал еще один удививший Ридриха приказ:

— Бейте сильно, но поглядывайте в мою сторону. Едва велю, отступать на просеку — и за мной во весь опор. Вовсе не обязательно истребить их всех в первом бою, всегда ведь можно повторить. Кто отстанет или потеряется — пробирайтесь в Игмор. Но лучше не теряйтесь.

В самом деле, подумал Ридрих, всех лигистов убивать не обязательно, если цена победы окажется чересчур велика. Достаточно нанести такой урон, что они не смогут взять Игмор. А долго осаждать замок враги не станут — когда их войско, преследующее короля, окажется неподалеку от здешних краев, Оспер, конечно, отзовет своих псов для участия в общей охоте…

Потянулось ожидание. Солдаты спешились. Кое-кто бродил, чтобы размять ноги, несколько человек присели в тени на краю вырубки. Один снял шлем и вполголоса молился, другой строгал палочку кинжалом, задумчиво разглядывая отлетавшие щепки. В ожидании неизбежной схватки солдат охватила странная смесь скуки и тревоги. Когда закончится вынужденное безделье и начнется схватка — кто из них уцелеет? Кому суждена гибель? В круговерти рукопашной эти мысли отступают, но ожидание делает их нестерпимыми. Скорей бы уж началось.

Издалека послышалась птичья трель — Астон подавал знак. И тут же сверху, из древесной кроны объявил Отфрид:

— Они показались.

Барон махнул рукой, одновременно призывая к тишине и приказывая готовиться к скачке и бою.

— Что видно? — окликнул он сына.

— Пока немного, лес скрывает. Знамена вижу. Сейчас… Сейчас…

Латники без суеты, но быстро садились в седла, пристегивали шлемы, готовили оружие.

— Ну? — нетерпеливо поинтересовался Фэдмар.

— Вот они выезжают… Впереди, кажется, Эстервель… Еще кто-то с желто-лиловым гербом, потом еще… Вроде я их знаю.

— Ясно, — констатировал барон, — первыми едут наши, местные. Показывают дорогу… Или этот дурень, графский лакей, ждет, что мы встретим их прямо на дороге? И нападем первыми? Даже дозор не выслал — надеется, что ударим в лоб и первыми растопчем местных, набранных здесь?.. Много их, Отфрид?

— Едва ли полтора десятка конных вместе с вассалами. Три значка вижу точно. О, вот показались люди графа. Впереди рыцарь в зеленом. Отец, он настоящий великан!

— Какой еще великан? — поморщился барон. — И говори тише.

— Но нас не услышат…

— Я не хочу пропустить знак Астона. За этим зеленым едут конники? Да? Так я думал! Хе-хе… Потом пойдет пехота, тогда всем готовиться. Отфрид, когда поскачем, спустишься, прихватишь Астонова коня — и за нами следом!

— Да, отец. Идет пехота!

Барон с лязгом опустил забрало и пошевелил меч в ножнах. Солдаты подобрались в седлах. Наконец-то. Сейчас!

Отфрид вполголоса считал проходящих пехотинцев, ему было плохо видно, и он слегка нервничал. Пеших шагало довольно много, они растянулись по дороге… Наконец баронет заявил, что показались верхушки фургонов — обоз, идущий в хвосте конвоя. Даже если за повозками следует арьергард, он не сможет протолкаться мимо телег. Едва Ридрих успел об этом подумать, Астон высвистел условный знак, барон рявкнул: «Вперед!» — и первым пустил коня галопом. Солдаты тяжело поскакали следом. Здоровенный конь Фэдмара продирался сквозь молодые побеги не успевшего подняться леса, ломал хрупкие стволы и топтал в щепу кусты.

Солдаты в сине-красном, шагающие в хвосте пешей колонны, не успели сообразить, что надвигается на них, они только завертели головами, прислушиваясь к внезапно раздавшемуся топоту, когда из придорожных зарослей вырвался Игмор с воздетым к верхушкам сосен мечом. Ветви качнулись, пропуская кавалеристов, потом кустарник смяли, растоптали, вбили в землю — всадники вылетели плотной толпой, врезались в бредущую по тракту колонну, принялись рубить и топтать копытами. Девизов никто не кричал, так велел барон. Разумеется, в голове колонны не могли не услышать воплей гибнущей пехоты, однако вряд ли там быстро сообразили, что происходит.

Игморская кавалерия продвигалась вдоль дороги, ее путь отмечали распростертые тела в синем и красном, пехотинцы валились один за другим, даже не успев схватиться за оружие, потом опомнились, кинулись в стороны, под защиту леса. Однако пешим продраться сквозь густой колючий кустарник было непросто, всадники скакали следом, рубили, кололи. Ридрих решил в этот раз не торопиться, не лезть в гущу боя — немного чести ему, дворянину, топтать беззащитных пехотинцев.

Когда стрелки разбежались, перед рыцарем оказался головной фургон обоза. Кучер сразу же кинулся в лес, так что дорога оказалась заблокирована, Ридрих видел, как впереди возницы дергают поводья, тщетно пытаясь развернуть повозки. От этого неразбериха только усиливалась, фургоны сцепились, кони нервничали, пытались встать на дыбы… Просвистела первая стрела, за ней другая, третья.

Ридрих оглянулся — это Астон, удобно расположившись на дереве, достал лук и посылает стрелу за стрелой. Потом появился Отфрид с Астоновым конем, солдат спрыгнул в седло… Впереди раздались новые крики, Ридрих развернул жеребца и поскакал к голове разгромленной колонны. Пеших солдат на дороге не осталось, и кавалеристы Игмора столкнулись с конными латниками в сине-красных плащах. Среди неприятельских воинов выделялся рыцарь в зеленом, он в самом деле превосходил ростом всех, кого Ридрих встречал до сих пор. Даже верзила Фэдмар рядом с этим гигантом казался не слишком крупным. Однако размеры противника не испугали барона, он направил коня к верзиле. Тот поскакал навстречу, подняв палицу. Вот всадники поравнялись, палица верзилы столкнулась с длинным мечом Фэдмара, металл издал протяжный звон. Ридриху почудилось, что дядя пошатнулся в седле, с трудом сдерживая удар противника. Однако барон быстро привстал в стременах и взмахнул длинным клинком. Зеленый натянул повод, Игмор поднял коня на дыбы, заставив противника осадить жеребца, и развернулся на узкой дороге. Не медля, рявкнул:

— За мной, отступаем! — и пришпорил скакуна, направляя прочь с дороги, на просеку.

Пролетая мимо сына, Фэдмар дернул повод коня баронета, увлекая за собой, следом поскакали латники. Ридрих оказался в середине колонны и помчался вместе со всеми.

Кавалеристы графа промедлили несколько мгновений — они не ждали столь скорого бегства, а когда устремились в погоню, людям Игмора удалось порядочно оторваться. Барон разразился смехом. Он хохотал во все горло, он добился своего — несколько десятков солдат в синем и красном остались валяться на дороге… Но Ридриху чудились в этом смехе непривычные нотки. Прежде он не замечал в голосе барона Игмора этих странных интонаций. И еще — сражаясь с великаном в зеленых доспехах, Фэдмар ни разу не выкрикнул родового девиза «Я выше всех!»… что в общем-то могло бы показаться неуместным. Впервые.

* * *

Всадники помчались галопом. Сперва по просеке — мелькают древесные стволы, с хрустом ломаются зеленые стебли под копытами, встревоженный стрекот птиц… Потом за широкой поляной пошел молодой лес, там убавили аллюр, поскакали тише, петляя между деревьями. Игмор вылетел на опушку и здесь придержал коня. Латники высыпали из чащи за сеньором. Кое-кто проскакал дальше, прежде чем сообразил, что барон остановился. Наконец солдаты окружили Фэдмара, ожидая приказов. Барон ухмыльнулся:

— А ведь этот зеленый не решится оставить свою пехоту!

— Погони не слыхать, — подтвердил пожилой латник, оглядываясь в поисках поддержки.

— Да они сразу отстали, — вставил Астон. — Я в хвосте скакал, они только сунулись за нами, но не стали гнаться.

— Тогда едем в Игмор, — велел барон. — Я думаю, для одного дня сделано достаточно. Полсотни, а то и больше мы нынче положили.

Ридрих снова обратил внимание — барон выглядит не столь самоуверенным, как обычно. Похоже, зеленый рыцарь сумел удивить дядю, хотя они всего-то обменялись ударами. Что-то случилось непривычное, странное — иначе Фэдмар не стал бы удирать, не в его обычае избегать драки. Разумеется, высказывать догадки вслух рыцарь не стал и, когда Отфрид нагнал его и легкомысленно заявил, что, дескать, дельце отлично сладилось, только кивнул.

Поскольку просека вывела на дальнюю сторону леса, пришлось сделать крюк. Солдаты вряд ли прислушивались к интонациям господина, для них все было просто — засада, атака… и домой с победой! Если сеньор считает вылазку удачной, верным вассалам следует быть довольными. По дороге латники разговорились, вспоминая перипетии схватки, принялись обсуждать нанесенные и полученные удары. Выходило, что в самом деле здорово — потоптали пехоту, удрали от графской кавалерии без потерь. Несколько царапин — ерунда. Чего же еще?.. Потом говорить надоело, ехали молча, несколько человек уже клевали носами…

До замка оставалось не больше десятка миль, когда Отфрид вскричал, вытягивая руку:

— Смотрите! Смотрите!

Латники встрепенулись, завертели головами — и заорали, перекрикивая друг друга. Западнее, там, где низкое распухшее солнце уже окрасило горизонт в рыжие тона, тянулась полоса пыли, над которой золотистыми искорками вспыхивали шлемы. Наперерез людям Игмора рысью двигалась колонна кавалерии. Кто это, сомнений не было. Зеленый рыцарь все-таки надумал оставить пехоту и поспешил с конницей по тракту, чтобы перехватить барона на марше.

— Галопом! — скомандовал Фэдмар, первым пришпоривая жеребца.

Солдаты, подгоняя лошадей и озираясь, поскакали следом. Впереди находился перекресток, туда нужно было поспеть раньше красно-синих. Люди графа тоже заметили противника и принялись торопить коней. Несколько минут прошло в бешеной гонке, потом стало ясно — Игмор успевает.

Ридрих скакал в стороне от дороги, под ним был отличный жеребец, захваченный в замке Лоренет, и юноша не волновался, что отстанет. Оглядываясь, он хорошо различал лица преследователей, видел герб зеленого рыцаря на щите. Верзила не поспевал, его конь изнемогал под тяжело вооруженным наездником… Кавалькада с грохотом миновала перекресток, сворачивая к Игмору. Разрыв постепенно увеличивался, у местных кони были получше. Когда барон достиг подножия холма, голову колонны преследователей от последних вассалов Фэдмара отделяло не меньше полумили. Сеньор съехал на обочину у самого рва, пропуская своих людей — демонстрировал равнодушие к опасности. Солдаты, придерживая коней, гуськом спешили по подвесному мосту в замок. Ридрих, который по-прежнему оставался позади, услышал зычный крик командира преследователей:

— Эй, барон! Постой! Не беги! Или ты трус?

Последние латники торопливо проскочили мимо господина, и тут — Ридрих не поверил своим глазам — Фэдмар посмотрел на проем ворот, вздохнул, рывком опустил забрало… и повернул коня. Барон принял вызов.

* * *

Латники, уже успевшие покинуть седла, поднялись на стены, чтобы следить за поединком. Ридрих с Отфридом и несколько солдат остались перед рвом. Сине-красные замерли широким полукольцом у начала подъема на Игморский холм, там, где скат еще был пологим. Вперед выехал зеленый рыцарь. Его конь тяжело дышал, бока животного вздувались и опадали под попоной, словно кузнечные меха. Гонка далась скакуну тяжело, но для поединка на склоне холма резвость не требовалась. Игмор с протяжным лязгом извлек из ножен меч, графский вассал приготовил палицу на длинной рукояти. Противники пустили коней шагом, сближаясь.

Ридрих разглядывал герб на зеленом щите — белую башню в одном углу и белые же полосы в другом, — но не мог припомнить, кому принадлежит эмблема. Командир сине-красных был не слишком знатен, а возможно, он издалека, и потому его герб здесь незнаком.

Противники съехались вплотную, барон ударил первым. Зеленый спокойно отразил выпад щитом и пустил коня в сторону, чтобы вынудить барона развернуться. Фэдмар осадил своего жеребца и заставил его попятиться, сохраняя преимущество: драться удобнее, находясь выше, а склон здесь был довольно крут. Барон снова ударил, рыцарь парировал палицей. Железо заскрежетало о железо, Игмор пошатнулся в седле. — Зачем твой старик решил с ним сразиться? — спросил Ридрих баронета.

Тот пожал плечами, не сводя глаз с дерущихся. Должно быть, сам толком не понимал, что двигало отцом, когда он откликнулся на вызов. Тем временем соперники съехались вплотную и уже били в полную силу — зеленый теснил, Рыжий отступал, пытаясь сохранить преимущество и остаться выше. С каждым ударом становилось более очевидно — чужак сильнее, его палица отбивает клинок Игмора, а барон с трудом отражает выпады зеленого. Так, пятясь, Фэдмар почти достиг моста, где за схваткой наблюдали его люди. Здесь он решил, должно быть, что дальше отступать нельзя и, подняв коня на дыбы, нанес мощный удар сверху, усиливая собственный замах инерцией падения. Зеленый подставил щит. Клинок с лязгом и скрежетом расколол щит надвое, и тут палица обрушилась на кирасу Игмора слева. Любого другого противника сокрушил бы удар барона, но рыцарь держался крепче, чем его щит. Копыта баронского жеребца глухо ударили о землю, лязгнули тяжелые латы, Фэдмар зарычал и вывалился из седла. Зеленый пришпорил коня, чтобы достать барона, прежде чем тот сможет подняться, но на пути был потерявший всадника жеребец… Кони столкнулись, скакун Игмора звонко заржал. Ридрих и Отфрид кинулись к Фэдмару, тот тяжело поднялся, опираясь на меч.

Зеленый ударил лошадь барона по крупу, жеребец поскакал в сторону, рыцарь снова пришпорил своего скакуна… Фэдмар сам шагнул навстречу, пригнулся, пропуская палицу над головой и рубанул по ногам чужой лошади.

Турнирные правила запрещают увечить лошадей, но здесь не ристалище. Раненый конь пронзительно завизжал, и тут Ридрих хватил мечом зеленого рыцаря. Разумеется, и это было против правил, но к месту поединка уже неслись от подножия холма красно-синие. Меч Эрлайла угодил врагу в плечо, выше было не дотянуться, зеленый махнул палицей, почти не целясь, его конь бесился от боли в ноге, рыцарь с трудом сдерживал жеребца. Ридрих закрылся щитом, но не сдержал удара, его собственный щит ударил по шлему, в ушах зазвенело, и перед глазами вспыхнули алые круги. Барон снова рубанул коня противника по ногам, зеленый начал заваливаться вместе с жеребцом и в падении шарахнул палицей по шлему Фэдмара. Барон выронил меч, зашатался… попятился… и рухнул на руки спешившихся Отфрида и Астона, едва не свалив и их…

Сквозь красную пелену Ридрих увидел, что зеленый возится на земле, придавленный упавшим конем, животное истекает кровью и бьет копытами, позади крутятся красно-синие. Он развернул коня и поскакал на мост следом за Астоном и баронетом, волокущими Фэдмара в замок. Из-под смятого и расколотого шлема барона хлестала кровь…

* * *

Астон с Отфридом, хрипло дыша, волокли потерявшего сознание барона — здоровенная туша, закованная в доспехи, была чересчур тяжелой. Ридрих догнал их и придержал коня, на узком мостике было не развернуться, даже помочь тащить Игмора не получится. Оглянувшись, Эрлайл увидел, что зеленый рыцарь сумел выбраться из-под упавшей лошади, сине-красные всадники уже скакали слева и справа от него, устремляясь к мосту. Баронет с солдатом наверняка не успевали к воротам. Оттуда орали латники, махали руками, выкрикивали проклятия и требовали поторопиться. Зеленый тоже вопил, веля своим людям прорваться внутрь, пока мост не поднят.

Ридрих рванул повод, ударил коня каблуками, заставляя подняться на дыбы, — на него уже неслись графские конники, передний выставил пику и подобрался в седле, готовясь нанести удар. Эрлайл скатился с седла, ткнул жеребца в круп клинком… и едва увернулся от удара копытом. Конь заржал и бросился по мосту, столкнулся с сине-красным, с треском разлетелись перила, графский солдат обрушился вместе с лошадью в ров, здоровенный жеребец из лоренетской конюшни столкнулся со следующим всадником… Ридрих, не оглядываясь, побежал по мосту к воротам. Барона уже втаскивали внутрь. Над головой засвистели стрелы — высыпавшие на бруствер солдаты стреляли в красно-синих латников.

Едва Ридрих ввалился в полумрак портала, латники дружно уперлись в створки, спеша затворить ворота. Гулко грохнуло, лязгнули засовы… Тут барон, которого усадили в нише у стены, пришел в себя, ухватил Отфрида за руку и притянул к себе. «Книгу, — разобрал Ридрих, — возьми у меня… в спальне… зашил… зашил в подушку…» Что было дальше, слушать не стал — побежал на стену. Там царила суета, все орали. Не получая приказов, солдаты делали привычную работу. Лучники пускали стрелы, высовываясь чуть ли не по пояс за бруствер. Лигисты были внизу, у самых ворот, а ответный огонь защитникам замка не грозил — вражеские стрелки еще в пути.

Ридрих тоже перегнулся через парапет между зубцами и поглядел вниз — латники графа суетились на мосту, подняв щиты над головой. Ворота заперты, проникнуть в замок у всадников не было никакой возможности, но командир в зеленых латах размахивал палицей и орал на своих людей, запрещая отступать. Эрлайл сообразил — пока мост нагружен весом вооруженных кавалеристов, его не удастся оторвать от земли. Юноша побежал вдоль бруствера к барбакану; там несколько человек, напрягаясь и кряхтя, тщетно пытались провернуть барабан подъемного устройства. Воины орали друг на друга, несколько человек бестолково суетились вокруг, давая бессмысленные советы… Еще на бегу Ридрих заорал, размахивая рукой: «От барабана! Пошли вон! Не крутить!» — но его не слушали. Никто попросту не обратил внимания на крики молодого господина, люди Игмора не привыкли получать приказы от хозяйского родича. Ридрих добежал, ввалился в помещение и выдохнул:

— Нет! Не вертеть!

Тут раздался резкий гулкий звон, будто Всевышний в небесах порвал струну гигантской арфы, и красные от натуги солдаты повалились на пол. Лопнула цепь — теперь моста не поднять. Ридрих сокрушенно махнул рукой и устало прислонился к стене.

Внизу стало тише, зеленый дал своим людям разрешение отступить… но на мосту остались трупы людей и лошадей, поднять его оставшейся цепью по-прежнему невозможно. Ридрих спустился во двор. Там Астон вяло препирался с сенешалем. На тело барона никто не глядел. С Фэдмара уже сняли искореженный шлем. Старший Игмор был мертв…

— Где баронет? — спросил Ридрих.

Сенешаль махнул рукой в сторону паласа, Астон пояснил:

— Молодой господин убежал в дом. Покойный ему что-то прошептал, и он тут же… Что нам делать, господин Эрлайл?

— Несите все, что найдется тяжелого, — камни, доски, мебель. Я думаю, нужно завалить портал, заложить наглухо ворота. Мост поднять не удастся, так что завтра следует ждать штурма.

— Ну вот, я же говорил! — подхватил сенешаль. — Сейчас пошлю людей, распоряжусь, чтобы готовились… Астон, возьми кого-нибудь, и начинайте таскать стрелы из арсенала. Сложите вот здесь и вон там, у лестницы, пусть будут под рукой…

Ридрих побрел к жилому строению, бросив через плечо:

— Разыщу баронета.

Юный рыцарь уже видел — если лигисты возьмутся за осаду всерьез, Игмор вряд ли устоит. Надеяться можно лишь на чудо. И зачем барону понадобился этот дурацкий поединок? Contra rationem…[33]

* * *

Ридрих вошел в палас. Здесь было тихо, шум, поднятый у ворот, не доносился сквозь старинные толстые стены. Рыцарь припомнил, что барон перед смертью говорил о книге, зашитой в подушку. Вероятно, Отфрид в отцовской спальне, там и следует его искать… Цоканье сапог по плитам рождало гулкое эхо в пустом паласе. Ридрих подумал: в Игморе нет женщин, а то непременно раздавался бы плач… Он вспомнил пылающий Эрлайл и стиснул зубы — его месть не окончена, когда-нибудь и граф получит свое. Для этого нужно выжить, уцелеть, если замок будет взят лигистами.

Из баронской спальни не доносилось ни звука. Ридрих постучал в дверь — внутри зашевелились, раздался шорох. Рыцарь постучал снова:

— Отфрид, я знаю, что ты там. Открой, нужно поговорить…

Тишина.

— Ну же, Отфрид! Я слышу, ты внутри.

— Ридрих… мне тут кое-что… В общем, я не могу… Ты иди командуй обороной. Ты же лучше меня справишься. Иди, Ридрих! Пожалуйста, иди!

У парня истерика? Заперся в отцовской спальне… Конечно, Отфрид привык во всем полагаться на старика, а полчаса назад барон был убит. Ну что ж, пусть поплачет, что ли… Ридрих пожал плечами и отправился во двор. Суматоха под стеной улеглась — латники расхаживали по парапету, изредка останавливались, указывали руками друг другу что-то у подножия холма. Несколько человек таскали доски и складывали перед воротами. В дальнем углу двора солдаты рыли землю и наполняли бочки — ими укрепят баррикаду. Вырытые камни подавали наверх, на стену — завтра булыжники полетят в штурмующих лигистов. У стены установили широкий ящик, в него складывали связки стрел. Хорошая обстановка. Никакой паники. Воины Игмора готовы драться, с такими людьми, быть может, и удастся отбиться. До сих пор зеленый рыцарь показывал себя отличным воином и плохим полководцем. Если он не сумеет правильно организовать штурм, у защитников появится шанс.

К Эрлайлу подошел сенешаль:

— Готовимся, ваша милость.

— Хорошо. Мне нравится, что все заняты делом.

— Они, — сенешаль махнул рукой в сторону ворот, где копошились солдаты, возводя баррикаду, — понимают, что после драки в лесу нам не приходится ждать пощады. Или выстоим, или хоть побьем графских сколько получится.

— Верная мысль, — одобрил Ридрих. — Я говорил с баронетом. По-моему, его приказов ждать не стоит. Распоряжайтесь сами. Если что-то изменится, позовите меня. Я буду во дворе или… или в том зале с мозаикой.

— Да, господин.

Ридрих оглядел двор и побрел к паласу. Остановился, понаблюдал, как солдаты копают землю в углу под стеной. Обогнул яму и прошел вдоль строения. Вассалы Игмора проводили молодого господина равнодушными взглядами и вернулись к работе. Ридрих обогнул угол здания и оказался в темном тупике. Было сыро и пахло мочой — наверное, солдаты иногда забегали в закуток, чтобы облегчиться.

Когда-то, давным-давно, они бродили здесь с Отфридом. Вели какой-то разговор о предках, о старых временах… Вот и остатки римского строения, что привлекли внимание Эрлайла тогда, в детстве. А здесь почти ничего не изменилось… разве что… Ридрих подошел поближе. Да, так и есть — дыра в старинной кладке сделалась шире, камни, которыми заложили щель, осыпались, и в стене чернел неровный провал. Интересно. Юноша полез в дыру, скребя кольчугой о камни. Пожалуй, если снять кольчугу, здесь можно будет протиснуться.

Он выбрал место пошире и просунул голову внутрь. Насколько можно было разобрать, за стеной был широкий коридор, а дальше — лестница вниз. Правда, толком не видать, стена толщиной не меньше трех футов. У Ридриха возникла занятная идея. Что ж, если замок не устоит… то… в самом деле…

* * *

Наутро сенешалю пришла светлая мысль — сжечь мост. По его приказу солдаты с барбакана вылили изрядное количество масла, а затем вниз полетел факел. Quae ferrum non sanat, ignis sanat.[34] Ридрих, наблюдавший за операцией, велел принести на стену воды.

Солдаты, столпившиеся у бруствера, жадно наблюдали за тем, как пламя лижет настил моста, разбегается оранжевыми и голубыми язычками… Увы, их надеждам не суждено было оправдаться — старые, насквозь отсыревшие доски, к тому же покрытые толстенным слоем грязи, никак не желали гореть, но лигисты переполошились. За ночь подошла их пехота, графские солдаты разбили лагерь у подножия холма. Вылазки осажденных им опасаться не приходилось — узкий мост препятствовал не только штурму, но и контратаке из Игмора. Увидев огонь на мосту, люди Оспера бросились с ведрами вверх по склону. Солдаты на стене взялись за луки. Лигисты отбежали, потом выстроились, загородились щитами и подступили к мосту снова. Несколько ведер воды ситуации не изменили, но мост и так не желал загораться, новые порции масла не помогали, к тому же огонь грозил перекинуться на ворота. Quae vero ignis non sanat, insanabilia reputari oportet…[35] Сенешалю показалось, что створки уже тлеют, и он махнул рукой:

— Ладно, лейте воду, тушите… Жалко, с огнем не вышло. Посмотрим, что станут делать господа на той стороне.

На той стороне тоже не сидели сложа руки. С утра в лагере лигистов появились местные крестьяне, повозки доставляли колья и доски, стучали молотки, мычали и блеяли пригнанные на убой животные. Слуги ставили шатры для благородных господ, солдаты мастерили шалаши. Было ясно, что осаждающие намерены оставаться под горой, пока замок не падет. К вечеру число знамен над лагерем выросло. Почуяв добычу, слетелись стервятники — возможность раз и навсегда разделаться с ненавистным Игмором привлекла на сторону зеленого рыцаря еще нескольких окрестных дворян. До сих пор они выжидали и присматривались, к кому присоединиться выгоднее. Должно быть, вести о вчерашнем поединке уже успели облететь округу — поражение старшего Игмора стало решающим аргументом.

Ночь прошла в тревожном ожидании. Отфрид показался из паласа, наскоро оглядел баррикаду в портале, прервал, не выслушав до конца, пояснения сенешаля — мол, понятно, понятно — и снова скрылся. Солдаты хмуро переглядывались да пожимали плечами, кое-кто сплюнул вслед молодому господину. Они, конечно, будут драться — но не за этого сопляка, а за собственную жизнь. Una salus victis nullam sperare salutem.[36]

На второй день осады из лагеря лигистов выкатили неуклюжее сооружение — что-то вроде сарая, посаженного на здоровенные колеса. Рама была собрана из массивных дубовых брусьев, а стенки с перекрытиями — довольно тонкие, во всяком случае так решили солдаты на стене. Лигисты хотели сделать машину не только прочной, но и по возможности легкой, чтобы мост выдержал ее вес. Недостатка в рабочих руках осаждающие не испытывали, они заставили трудиться крестьян из владений Игмора. Те подчинялись беспрекословно, хотя и без охоты, разумеется. Пока возводили конструкцию, лигисты не беспокоили замок, все надежды они возлагали на таран. Естественно, отвесные склоны Игморского холма делали приступ с других направлений невозможным.

Наконец с рассветом третьего дня осады машину повлекли по склону вверх, к мосту. В утреннем прозрачном свете матово поблескивали бычьи шкуры, которыми обтянули бока и крышу сарая на колесах. Сооружение обильно полили водой. Из передней стенки выступало грубо заостренное рыло тарана — массивного бревна, подвешенного к верхним балкам на цепях.

Защитники угрюмо наблюдали за приближением противника и стискивали оружие. Кто-то вполголоса читал молитву, кто-то ругался. Астон попробовал пальцем тетиву и сплюнул. Ридрих пробормотал: «Ad rem».[37] Штурм начался.

* * *

Осадная машина вползла на мост, и тут защитники начали пальбу. Из бойниц и из-за парапета на таран обрушились десятки стрел, но неуклюжее сооружение продолжало двигаться, неумолимо приближаясь к воротам. Стрелы если и пробивали перекрытие, то входили неглубоко и не наносили штурмующим никакого ущерба.

Кое-кто из лучников заранее приготовил стрелы, наконечники которых были обмотаны промасленной паклей, теперь их подожгли и пустили в ход — на крыше и стенах осадной машины с шипением и треском расцвели крошечные костерки. Не помогло и это, сырые шкуры не загорались. Когда двускатная кровля оказалась под стеной, солдаты Игмора принялись швырять камни. Булыжники с грохотом и треском обрушились на машину. Наиболее увесистые оставляли на обтянутой кожами крыше угловатые вмятины — доски настила трещали, но держались. Должно быть, атакующие чувствовали себя очень неуютно под непрерывной бомбардировкой, но работу свою они исполняли: машина подползла к самым воротам, и таран ударил — сперва негромко, вполсилы, затем, по мере того как атакующие раскачивали тяжеленное бревно, мощней и мощней. Гулкие толчки сотрясали ворота и барбакан над ними, защитники чувствовали дрожь стены под ногами, но продолжали пускать стрелы и швырять камни. Оставшиеся кувшины с маслом опорожнили на крышу машины, затем снова полетели горящие стрелы. Масло стекало по стенам осадного сооружения, загоралось, с треском разбрасывая искры, собиралось лужами под ногами лигистов… Над мостом тянулись струйки жирного черного дыма, ветер трепал их, унося вдоль стены, расплетал в серые прозрачные пряди.

— Еще масла! Еще! — орал сенешаль.

Добавили новую порцию, снизу защитникам подали в котлах тлеющие уголья, огненные струи осыпались на таран, раскаляясь на лету. Таран бил и бил, а покрывающие машину кожи начали тлеть, расходиться дымящимися прорехами, обнажая обугленную древесину. Теперь защитники замка уже не думали о том, что могут поджечь ворота, — гораздо большей опасностью казался таран, от ударов которого створки хрустели и прогибались. С внешнего берега рва к тарану бросились лигисты с ведрами, их встретила ураганная пальба со стен и из бойниц. Ни один водонос не сумел пробиться на мост или отступить — полегли все. У кромки рва выстроились лучники в синем и красном, соратники прикрывали их щитами. Однако огонь осаждающих оказался малоэффективным, им приходилось пускать стрелы снизу, тогда как люди Игмора били сверху вернее. Поэтому очередную партию лигистов с ведрами снова расстреляли, лишь двоим сине-красным удалось добежать до тарана и выплеснуть воду на дымящиеся бока осадного сооружения. Бежать обратно солдаты не рискнули и укрылись в машине. Там, должно быть, стало невыносимо жарко, уголья осыпались с крыши под ноги штурмующим, поджигали масло, лужами скопившееся на мосту… После очередного особенно удачного броска тяжелый камень расколол доску настила крыши, обломки прогнуло внутрь, там кто-то истошно заорал. Теперь осажденные метили в пролом. Солдаты со стен требовали дать им еще углей, чтобы всыпать в прореху на головы лигистов…

Таран перестал колотить в измочаленные створки, и осадная машина медленно поползла прочь. Защитники замка разразились торжествующими воплями.

Ридрих, вместе с солдатами швырявший камни и таскавший угли, присел за парапетом, стащил шлем и вытер обильный пот… Над мостом поднималось душное марево, порхали крошечные кусочки сажи, ветер причудливо закручивал серые дымовые шлейфы над Игморским холмом. Сегодня, кажется, отбились. А завтра? Truditur dies die…[38]

* * *

Ночь прошла неспокойно. Никто не веселился, солдаты не слишком радовались отступлению лигистов, все знали — завтра штурм возобновится. Сенешаль предпринял еще одну попытку уничтожить мост, велел тащить из паласа старую мебель и швырять с барбакана, стараясь бросить подальше от ворот. Когда куча достигла уровня нижних бойниц, обломки подожгли. За ворота уже никто не беспокоился, таран превратил их за день работы едва ли не в щепу, створки держались скорее благодаря тому, что их подпирала баррикада. На огонь большой надежды не было, но солдаты столпились у парапета по обе стороны ворот и глядели, заслоняясь ладонями от жара и клубов дыма, пока пламя не опало. Дважды из темноты по ту сторону рва выступали лучники лигистов и принимались пускать стрелы. Им не отвечали, обороняющиеся берегли снаряды.

Когда деревянные обломки сундуков да кроватей догорели и превратились в груду алых углей, стало ясно — мост цел. Вниз пламя не пошло. Защитники не стали обсуждать неудачи, пожали плечами и разошлись. Отфрид так и не показался на стене — ни во время штурма, ни к вечеру. Баронета никто не вспоминал, никто не ждал его приказов.

В лагере у подножия холма тоже не прекращалась работа — стучали топоры и молотки, визжали пилы, начальники орали, подгоняя подчиненных… Должно быть, там команды рабочих трудились, сменяя друг друга, чтобы остальные могли выспаться. Хотя какой может быть сон, если стоит такой стук? Защитники замка дремали на стенах в обнимку с оружием.

Наутро шум в лагере лигистов стих. Осажденные разглядывали сооружения, возведенные за ночь. Ридрих увидел, помимо осадной машины, которую привели в порядок и заново покрыли шкурами, несколько щитов на колесах. Похоже, люди Оспера разобрали обозные телеги, чтоб изготовить эти приспособления. Щиты имели длинные рукояти, за которые могли взяться по несколько человек сразу, на них же щит опирался, когда стоял на месте. Сверху к дощатому заграждению крепились полого скошенные назад навесы — прикрытие от летящих сверху стрел. Вокруг осадной техники суетились плотники, что-то подгоняли напоследок. Защитники ждали. Наконец линия щитов с тараном в центре тронулась с места и поползла к замку. Подвижные прикрытия выстроились вдоль рва справа и слева, а таран вполз на мост. Время от времени из-под бортов с шорохом летели угли. За ночь кострище не остыло, под слоем пепла оставались горячие угли, и лигисты отшвыривали их на ходу вправо и влево. Острый передний конец тарана, сбитый и почти стесанный вчера, нынче был окован листами железа, теперь он превратился в грозное жало, напоминающее наконечник чудовищного копья. Когда машина подползла поближе, в нее полетели стрелы и камни. Штурм возобновился.

Окованный железом таран довольно скоро разнес ворота и теперь колотил в баррикаду, стена дрожала все сильнее под ногами обороняющихся, время от времени из портала доносился глухой звук падения, завал распадался на части под ударами. Сегодня поджечь настил машины не удалось — из-за подвижных щитов, остановившихся у самого рва, осаждающие успевали выбежать на мост и окатить бока сарая, в котором работал таран. Люди Игмора осыпали горящими стрелами сооружения за рвом, два щита удалось сжечь, но на исход штурма это не повлияло, таран продолжал бить в рассыпающуюся баррикаду — размеренно и неумолимо. Из лагеря подтягивались лигисты, перебегали от укрытия к укрытию, скапливались поближе к воротам. Едва откроется проход — несколько десятков человек будут готовы ворваться во двор замка. Защитники продолжали пускать стрелы и швырять камни — уже не надеясь разрушить таран, а потому лишь, что им не оставалось ничего иного. Ридрих пошел вдоль бруствера к лестнице, ведущей вниз, во двор. Астон обернулся и пристально поглядел на бредущего рыцаря, тот буркнул:

— Разыщу баронета.

Солдат пожал плечами и снова взялся за лук. Какая разница, уйдет этот юнец или останется на стене. Нынче не спастись никому. Кого не убьют во время приступа, тех прикончат, настигнув в замке.

Спустившись во двор, Ридрих с минуту наблюдал, как вздрагивает баррикада под сводами портала. Каждый удар тарана изнутри выглядел так, будто неуклюжая груда бочонков, бревен и обломков мебели дышит. Как живая…

Несколько солдат грели смолу в котлах. Когда баррикада рухнет, вар поднимут на стену, чтобы встретить раскаленными потоками первых лигистов, осмелившихся вступить незваными в Игмор. Врагов слишком много, всех смола не остановит. Будто угадав мысли Эрлайла, один из солдат, утирая пот закопченной грязной ладонью, спросил:

— А что, мой господин, сколько там собралось людей, за стеной? Сотен шесть-семь?

— Да, пожалуй, не меньше шести, — подтвердил юноша.

— Хорошо, — с гордостью заявил солдат, — с меньшим числом они бы не управились!

Последняя радость обреченного — знать, что его гибель оплачена дорогой ценой. Ридрих кивнул и побрел к паласу. У двери оглянулся — не смотрит ли кто вслед? Нет, никому нет дела до него. Все стараются обставить собственную смерть получше… Юноша еще раз огляделся и шмыгнул за угол — туда, где приметил расселину в стене.

* * *

В закутке Ридрих остановился. Здесь размеренные удары тарана были почти не слышны, толстые стены гасили звук. Рыцарь расстегнул пояс с ножнами, стащил кольчугу… Куда деть снаряжение? Когда лигисты ворвутся в замок, они станут нарочно разыскивать защитников, чтобы отомстить сполна. Негоже оставлять кольчугу и шлем у самой стены… Ридрих сгреб доспехи в охапку, подкрался к углу паласа и выглянул во двор. Никто не смотрел в эту сторону. Рыцарь швырнул брякающий сверток в вырытую солдатами яму, ткнул сапогом край — земля мягко осыпалась, скрывая брошенные доспехи. Избавившись от кольчуги, Эрлайл шмыгнул в тупик, последний раз оглянулся и стал боком протискиваться в узкий лаз.

Чтобы пробраться внутрь, пришлось вытащить несколько кирпичей, благо держались они слабо… Ну, вот и все. Внутри было сыро, пахло тленом и гнилью. Свет, скудно струящийся в пролом, обрисовывал полого уходящий вниз земляной пол и сложенные из грубо отесанного песчаника стены коридора. Ридрих побрел в темноту. Ни малейших сомнений он не испытывал — ясно же, что Игмор нынче падет, а погибать вместе с обитателями замка Эрлайлу не хотелось. Кто он здесь? Гость? По отношению к семейству хозяев у него нет никаких обязательств, он не вассал Игморам и на службе не состоит. Единственный долг, оставшийся у Ридриха, — это месть. Отомстить графу Осперу, затеявшему всю интригу, из-за которой погиб отец и был сожжен Эрлайл. Обиднее всего, что о Ридрихе и его семье никто не думал всерьез, их смахнули, будто мелкие фигуры с шахматной доски — для того лишь, чтобы добраться до Игмора! Вот это пренебрежение обиднее всего! За него-то Осперу предстоит поплатиться, а значит, сегодня последний Эрлайл обязан выжить. Когда пешка доберется до последней линии, у нее появится шанс.

Юноша вдруг вспомнил суд над Игморами. Отец рассказывал, как ловко ему удалось провести графа Мергенского. Удвин припугнул вельможу тем, что якобы подслушал его разговор с вассалами… Быть может, Оспер уже в ту пору вел мятежные речи, чтобы привлечь местных дворян к Лиге? Тогда становится ясно, почему он ни за что не желал огласки…

К тому же Игмор виноват и в нынешнем поражении. Старик был отличным вождем, в меру храбрым и в меру подлым… Но на этот раз барон переоценил себя. Не взбреди в голову заносчивому упрямцу устраивать вылазку — все, наверное, обошлось бы. Да и после можно было укрыться в замке, поднять мост… но вот приспичило остолопу Фэдмару затевать идиотский поединок с верзилой в зеленых доспехах! На кой дьявол ему это сдалось? Теперь и сам лежит с разбитой башкой в зале, украшенном римской мозаикой, и мост из-за него поднять не успели. А сопляк Отфрид? Похоже, кузен совсем ошалел от страха… Нет, Ридрих не станет умирать ради этих родичей, он укроется здесь, в старой части Игмора. В подземельях можно отсидеться — два, три дня… вряд ли потребуется больше. Когда искать защитников замка перестанут, Ридрих попробует выбраться. А сюда, в заброшенный подземный лабиринт, лигисты не заглянут.

Пройдя несколько десятков шагов, Ридрих скорее ощутил, чем увидел, что проход стал шире, рыцарь оказался в довольно просторной галерее. Время от времени раздавался глухой удар, своды дрожали, на голову сыпались клочья мха и куски сгнившей штукатурки.

Под ногами захлюпало, дальше коридор затоплен — интересно, как высоко поднимается вода? Снова над головой бухнул таран, посыпалась склизкая дрянь, с плеском падая на залитый водой пол. Ридрих даже различил расходящиеся по луже круги. Странно, что в подземелье не совсем темно — похоже, фосфоресцируют стены и своды… Юноша шагнул в воду и побрел, держась за осклизлые кирпичи. Неглубоко, едва-едва по щиколотку. Снова грохнул таран, посыпались ошметки, и через несколько секунд еще удар, теперь звук другой, протяжный, дробный. Осыпалась баррикада. Конец, замок пал. Ридрих замер и несколько минут прислушивался — вроде бы доносятся крики и звон оружия? Во всяком случае, таран больше не колотит. Эрлайл пожал плечами и двинулся дальше.

Вскоре коридор раздвоился, Ридрих выбрал правый ход, там суше. Галерея закончилась лестницей, ведущей вниз. Понятно, почему здесь нет воды на полу — имеется сток. Ступени покатые, покрыты слизью — незачем туда идти, неровен час оскользнешься, так и башку недолго разбить. Юноша плотнее запахнул куртку и сел, привалившись к стене…

Накануне выдались жаркие деньки, Ридриху никак не удавалось отоспаться, а в галерее темно, тихо, сыро, но не холодно… клонит в сон…

* * *

Из дремоты Ридриха вывел плеск и топот в галерее. Юноша вскинул голову, прислушиваясь. Торопливые шаги, хлюпает вода, по стене скачут отблески — кто-то бежит, в его руке фонарь… Тени мчатся по стенам, подпрыгивают и корчатся. Следом — еще шаги, тяжелые. Хриплое дыхание. Тот, что с фонарем, сворачивает влево, преследователи — за ним.

Ридрих встал, вытащил меч и осторожно направился к развилке. Подкрался и выглянул из-за поворота. Двое догнали беглеца, тот выронил фонарь; пламя, вспыхнув напоследок, с шипением умерло в черной воде на полу. В темноте метались тени, стальные лезвия высекали искры. Ридрих едва различал силуэты, а дерущимся и того хуже — ослепнув, когда погас огонь, они рубили наугад. Беглецу не повезло — выбранный им левый коридор заканчивается тупиком, непонятно, зачем вообще был проложен ход… Ридрих, стараясь ступать тише, двинулся к дерущимся. Одиночка, прижатый преследователями к стене, отбивался с трудом. Новый удар отшвырнул его, от толчка вывалился кусок кладки, с грохотом осыпались камни, и человек провалился в образовавшуюся дыру. Мечи нападавших с шорохом рассекли пустоту.

Ридрих бросился на них, рубанул того, что ближе. Пораженный им человек заорал, рыцарь ощутил теплую струю, хлынувшую на руку. Он поспешно выдернул меч и едва успел отбить удар второго противника — клинок с хрустом сломался в руке. Ридрих ударил врага рукоятью в челюсть, тот завизжал, отшатнулся. Эрлайл прыгнул следом, оба упали в грязь. Прижимая правую руку противника коленом, рыцарь нащупал горло, сжал, наваливаясь всем телом, вминая врага в хлюпающую, чавкающую грязь. Пальцы лигиста заскребли по рукаву — слабее и слабее… В проломе показался спасенный Ридрихом беглец, но помощи не требовалось — по телу врага пробежали последние конвульсии, он умирал.

— Я… сейчас зажгу…

По тонкому голосу Ридрих узнал кузена.

— Фонарь? Не получится, намок.

— Нет, я и свечей захватил… Сейчас.

Вспыхнул огонек, свеча разгорелась, выхватывая из тьмы исцарапанное грязное лицо баронета. Тут же серебристые очертания, обрисованные фосфоресцирующей плесенью, исчезли, растаяли, их стало не различить в оранжевом свете живого пламени. По разрушенной кладке поползли странные тени.

— Ну и зачем ты сюда бежал? — спросил Ридрих.

— Здесь подземный ход, можно уйти из замка. Я в книге вычитал. Это очень важная книга, понимаешь… Жаль, я потерял ее, когда убегал от этих…

Ридрих поднял руку — ему послышались голоса в галерее. Может, еще лигисты? Схватив Отфрида за рукав, он увлек парня в пролом, потом торопливо втащил покойников — сперва одного, потом другого — и обрушил камни потревоженной кладки. Вышло удачно, дыра, через которую родичи вошли в новую галерею, завалена, а следов в луже не осталось. Эрлайл огляделся — тесная галерея, черный проход уводит наклонно вниз. Тени колеблются, вздрагивают, льнут к беглецам, пляшут под сводами в такт движениям Отфрида, сжимающего свечу.

— Идем!

Чуть позже Ридрих вспомнил, что у него нет оружия, и отобрал у кузена кинжал. Тот не стал спорить — похоже, баронету даже пришлось по душе, что есть некто, принимающий решения за него. Свеча догорела, освещенное пространство съежилось вокруг огарка. Отфрид поджег от мигающего огонька новую свечу. Тени попятились.

Коридор все тянулся и тянулся, плавно закручиваясь, но не делая резких поворотов. Потолок был довольно низким, но стены, выложенные камнем, выглядели надежно. Ридрих предположил, что они движутся по спирали к основанию Игморского холма. Стало холоднее… Справа показался темный прямоугольник, дыра в стене — развилка? Отфрид посветил — оказалось, что это не коридор, а крошечное помещение.

— Склеп, что ли? — задумчиво произнес Ридрих.

Тени вздрогнули. Отфрид просунул руку со свечой внутрь, кузены прильнули к щели. На полу два скелета — абсолютно голые, ни клочка плоти, ни пряди волос, ни остатка одежды. Только на одном тускло поблескивал медальон, привешенный к цепочке, обвивающей позвонки у самого черепа, а другой сжимал рукоять меча. Лезвие скрывалось между ребрами того, что с медальоном. Покойники лежали, обхватив друг друга руками, сплетясь в ком. Чеканный медальон темного металла, украшенный камешками; огонь свечи отразился в полированных гранях крошечными искорками.

Беглецы протиснулись внутрь, Отфрид быстро схватил цепочку (затрещал хребет, череп откатился в сторону) и меч. Конец клинка был обломан, сколот.

— Ты знаешь, кто это? — спросил Эрлайл.

— Предки, — пробормотал Игмор, избегая Ридрихова взгляда.

— Vestigia semper adora…[39] Ну, идем? Холодно здесь…

Отфрид, прикрывая свечу ладонью, протиснулся из склепа наружу, Ридрих наугад сунул руку в нагромождение костей, пальцы встретили что-то твердое и гладкое.

Пропустив кузена со свечой вперед, Ридрих зашагал следом. Украдкой он разглядел находку — ничего интересного, отломанный кусок клинка с острием, ерунда. Сам не понимая зачем, юноша сунул его в карман… и уперся в спину Отфрида.

— Эй, что там, почему встал?

— Свеча гаснет. Ридрих, смотри — пламя отклоняется. Здесь сквозняк?

Эрлайл поглядел через плечо кузена на рваный лоскут пламени. Тени метались и плясали на древних стенах. Тени знали больше, чем Ридрих.

— Да, родич, похоже, мы почти выбрались… знать бы еще, куда…

* * *

Подземный ход оканчивался у подножия холма. Двери не было, коридор попросту выходил из чрева горы наружу, в буйные заросли. Ветви кустов и ползучие побеги опутали проем и скрывали его от взглядов лучше любых искусственных ухищрений. Ридриху пришлось поработать кинжалом, чтобы прорубить лаз в сплетении ветвей. Родственники выбрались наружу и несколько минут моргали и щурились, привыкая к дневному свету. Перед ними за узенькой площадкой, сплошь поросшей зеленью, начинался широкий овраг, промытый стекающими со склонов потоками дождевой воды, позади высилась громада Игморского холма, увенчанная серыми стенами. Отсюда, снизу, укрепления едва виднелись — разглядеть можно было только зубчатый бруствер и башни, стена оставалась скрыта зарослями.

Постояв несколько минут, юноши двинулись вниз — в овраг, на дне которого звенел ручеек. Следовало умыться и хоть немного привести себя в порядок, из-под земли они выбрались перепачканными с ног до головы, будто бесы из преисподней — облепленные паутиной, красноватой глиняной пылью и той склизкой дрянью, которая светилась в подвалах Игмора. Ридрих шел первым, придерживаясь за кусты, чтобы не потерять равновесия на крутом склоне, позади пыхтел Отфрид. На иссушенном солнцем скате было жарко, душно, при каждом движении клубами поднималась пыль.

Спустившись к ручью, беглецы замерли — среди камней лежала голова Астона. Струйки воды мягко шевелили волосы и уже нанесли пожухлых листьев в перекошенный рот. Обезглавленное тело солдата висело на искривленной акации в десятке шагов ниже по течению. Сбросили со стены. Правая рука трупа была отрублена по локоть. Ридрих отвернулся и побрел вверх по течению — к выходу из оврага. Оставаться рядом с мертвецом не хотелось. Отфрид догнал родича и зашагал рядом. Несколько минут шли молча, потом баронет заговорил:

— Ридрих, я знаю, почему они руку отрубили, Астон был хорошим стрелком, все знали. Слышишь? Это точно кто-то из наших, местных, кто-то, кто Астона помнил.

— Может, и так, — буркнул Ридрих. Ему не хотелось обсуждать смерть солдата. — Я думаю, нам лучше податься из этих мест куда-нибудь. Citissime.[40] Здесь и нас кто-нибудь может узнать.

— Это верно, — вздохнул Отфрид. — А куда мы пойдем?

— Не знаю. К северу отсюда, должно быть, война. Туда нам и нужно — отыскать короля… если он еще держится.

— А что, если пойти в Трибур? Это наше владение и…

Страницы: «« 12345678 »»

Читать бесплатно другие книги:

Учебник содержит системное изложение базового курса «Психология развития», в котором представлены по...
Научный сборник кафедры общей и экспериментальной психологии (вып. 2) посвящен философско-методологи...
В данной книге представлена подробная информация для будущих мам. Доступным языком изложены вопросы,...
Основанная на четырех реальных уголовных делах, эта пьеса представляет нам взгляд на контекст престу...
Данная книга предлагает ознакомиться с особенностями построения и ведения бухгалтерского и налоговог...
Пьеса о том, что такое «свой» и «чужой», о доме и бездомности, о национальном вопросе и принадлежнос...