Как пальцы в воде. Часть 2 Горлова Виолетта
– Ну я-то кто? Какой с меня спрос?
– Ну и ну… – только и смог я выдавить из себя неопределенное междометие.
– А секс? – вновь возбужденно воскликнул Фрэнк. – Иногда я ловлю себя на мысли, что обходиться без женщин намного проще, во всяком случае, удобнее и быстрее, и уж точно… без всяких ухищрений, – цинично осклабился мой друг.
– Да, извращенную какую-то картинку ты мне изобразил.
– А я в этом случае и не претендую на славу. О том, что картина соития вызывает отвращение, сказал не я, а Леонардо да Винчи. Я не извращаю действительность. И мое мастерство ее словесного изображения не играет в этом случае никакой роли. – Он развел руками. – В мире постоянно происходит товарообмен. Красивые женщины вступают в любовные, скорее, в сексуальные отношения с богатыми мужчинами. Успешные дамы покупают любовь, а точнее, секс различного рода самцов, причем не всегда привлекательных. Думаю, что среди жиголо и альфонсов, конечно же, достаточно много неглупых мужчин, но… Все продают то, что могут, а покупают то, чего не хватает. – Фрэнк фальшиво огорчился и замолчал, по-видимому, о чем-то задумавшись, а затем хитро поинтересовался: – Вот ответь мне честно. Ты бы хотел жениться? Не сейчас, конечно, года через два-три?
– Вообще-то, предметно я еще не думал об этом… – озадаченно ответил я. – Просто для этого не было каких-то серьезных оснований. Что же касается будущего – то, скорее… нет, чем да.
– А почему? – не успокаивался Фрэнк.
– Просто сомневаюсь, что у меня появится такое желание.
– Тогда напрашивается следующий вопрос: зачем размышлять о возможности серьезного романа, если нет желания его логического завершения? – Фрэнк самодовольно улыбнулся. – А скажи, кто тебе нравится из присутствующих здесь женщин?
– Многие, – хмыкнул я, думая о еде, а не о дамах.
– Но какой-то особой симпатии ты разве ни к кому не испытываешь?
Этот прямой вопрос заставил меня почувствовать некоторую неловкость. К одной девушке я все же испытывал не совсем обычный интерес, но озвучивать его вслух не собирался, поэтому ответил кратко:
– Да, – и в отместку за эту неловкость спросил:
– Кстати, мы с тобой не успели посплетничать об Элизабет. – Какое все-таки впечатление она на тебя производит? – задавая такой вопрос, я не провоцировал Фрэнка, заведомо зная, что ему нравится Минерва (насколько это вообще для него возможно), поэтому был уверен, что его комплименты придутся ей по душе. Лучше бы мне так не думать: впоследствии оказалось, что я недостаточно хорошо изучил своего делового партнера… к сожалению.
– О! Миссис Старлингтон – это потрясающе эксклюзивный экземпляр среди женщин нашей планеты, – хитро прищурившись, запел он мадригал. Хотя начало оды заставило меня задуматься: несколько сомнительным комплиментом прозвучало слово «экземпляр», будто я спрашивал о редкой особи какого-то животного или насекомого.
– Хотя иногда, – продолжал Фрэнк свою комплиментарную речь, – в те редкие минуты, когда я имел счастье наблюдать издалека эту изумительную женщину (от такого «сиропа «меня чуть не стошнило), у меня возникали странные мысли. – Он замолчал, прикрыв глаза рукой, а я уже стал бояться дальнейшего – и как показало будущее-не напрасно. Но Фрэнк стойко держал драматическую паузу, а потом брякнул:
– А трахалась ли она когда-нибудь?
Я замер, как сторож-скунс на своем посту, не зная, как выкрутиться из этой убийственной ситуации. Но Тодесикни не собирался останавливаться на достигнутом эффекте погружения своих слушателей в коматозное состояние.
– Может, она вообще не относится к человеческим особям?
– А к кому? – выдавил я.
– Ну, не знаю. Мало ли среди нас инопланетян, да и земных, правда, не очень понятных существ предостаточно.
– Фрэнк, откуда у тебя взялись такие странные мысли?
Тодескини неторопливо глотнул коктейль и довольно улыбнулся.
– Не знаю, с ноосферы, наверно. Что ты привязался с этой темой?
– Я привязался?
– Ну, не я же… И вообще, не уводи разговор в сторону…
– Не буду и хочу тебе сообщить, что очень голоден. А ты?
Тодескини откинул голову на подголовник кресла и закрыл глаза, лицо его расслабилось, уголки рта безвольно опустились. Выждав пару минут, я спросил:
– Ты заснул?
– Нет, просто прислушиваюсь к своему организму.
– Организм тебе сообщает, хочет ли он есть?
– Обычно да. Но сегодня он нем. Хотя я составлю тебе компанию в раннем ужине. Если организм не хочет, а как ты знаешь, это бывает редко, – придется его заставить. И под занавес нашего разговора резюмирую: так вот, по моим представлениям, заниматься сексом с очаровательной Элизабет – все равно, что совокупляться с роботом, несмотря на всю харизматичность и уникальность этой дамы. Извини, если я оскорбил твои чувства, – смеясь, закончил он. Мне же было не до смеха: даже, если Минерва и не была нашим врагом, то после этого разговора – точно им стала.
Пора было собираться к вечеру, дабы «хлеб и зрелища «не обошли нас стороной. Линда Доэрти не приглашала нас на свой праздник, поскольку мы с Фрэнком не входили в число ее приятелей или коллег; так что мы собирались занять столик неподалеку от места торжества сегодняшней именинницы, чтобы поужинать вдвоем и понаблюдать за мисс Доэрти и ее гостями.
До вечеринки, устроенного Линдой в честь самой себя, оставалось еще достаточно времени, и можно было заняться своим внешним видом. Интересно, подумал я, как же сегодня будут выглядеть наши дамы? Вчерашний туалет мисс Доэрти у многих мужчин, подозреваю, вызвал повышенное слюноотделение, фигурально, конечно. Что же будет сегодня? Боюсь, моя фантазия обладает недостаточно сочной и богатой палитрой форм и красок, чтобы представить достойную картину.
Хотя впоследствии оказалось, что виновница торжества несколько нас разочарует. Я еще вчера заметил, что девушка, несмотря на сексапильность своих форм, выглядела как-то тяжеловесно, не то, чтобы она поправилась, но куда-то испарилась ее девичья хрупкость. Она стала походить на молодую женщину, родившую пару-тройку детей. Может, это и неплохо, возможно, даже сексуально, однако это уже дело вкуса. Фрэнк, кстати, согласился со мной.
Переодевшись в серо-голубой костюм свободного кроя, я вышел на палубу, чтобы в ожидании Тодескини подышать морским воздухом. Тот появился в новом наряде, который, как мне впоследствии объяснил Фрэнк, сочетал вневременной casual с модным стилем преппи. Основные черты этого стиля-удобство, шик и опрятность. Честно говоря, не знаю, как можно сочетать заведомо не сочетаемое? Но все же пришлось признать, что брендовый голубой с рыжими узорами джемпер, подчеркивающий спортивный рельеф фигуры Фрэнка, гармонировал с широкими синими брюками дизайнерского кроя и кожаными кедами.
– Мне кажется, что наш спектакль произвел на чужие «уши» нужное нам впечатление, – довольно ухмыльнулся он.
– Надеюсь, – несколько неуверенно ответил я.
В зале ресторана было пока не многолюдно, но гости мисс Доэрти уже, видимо, произносили тосты в ее честь. Мы заняли свободный столик неподалеку от их компании и сделали заказ. Выбранное нами место было удобно расположено, и за едой мы могли ненароком наблюдать за отдыхающими, среди которых, грубо говоря, был наш «агент». Макс Адлер пообещал рассказать нам о том, как пройдет это торжество, если, конечно, будет что-то важное или интересное для нас.
Сама именинница откровенно разочаровала меня этим вечером. Праздничный туалет девушки был «приторным», как мороженое с джемом и карамельным топпингом. Платье медового цвета с вышивкой из стекляруса и бисера слишком облегало аппетитные формы мисс Доэрти. Откровенное декольте, открытые плечи, руки, смелое мини… У меня возникло впечатление, что платье село после стирки… короче, Линда не оставила никакого простора для нашего воображения. Волосы девушки были уложены в каскад струящихся мелких, крупных завитков и спиралей, собранных на макушке, казалось, будто десятки змей сплелись в едином сладострастном порыве. Может, мисс Доэрти хотела примерить образ Медузы Горгоны? В целом, образ именинницы напоминал мне стиль вульгарной и сексуально разнузданной женщины. Возможно, слава Линдсней Лохан не давала ей покоя? Хотя многие мужчины обожают таких дам, правда, я не отношусь к когорте таких обожателей, может, поэтому так критичен…
Наряд Эммы Старлингтон, судя по всему, тоже можно было расценить как некое заявление о том, что «все возможно». Но откровенность ее одеяния была другого порядка: складывалось впечатление, что девушка плохо знает свою фигуру. Темно-бордового платье еще больше полнило ее, создавалось впечатление, что талия у Эммы вообще отсутствует, а большой бюст распластался по широкой, как у профессиональной пловчихи, грудной клетке; ее массивные бедра, плотно обтянутые тканью, так выразительно двигались, что при любом, даже мало-мальском движении Эммы, они будто бы красноречиво приглашали к флирту, «отягощенному» нелегкими последствиями. Девушка излучала такой sex appeal (зов пола), что позже мне даже посчастливилось наблюдать, как один гость, увлекшись телесной «арией «Эммы, чуть было не посчитал своей физиономией ступеньки межпалубной лестницы.
Все остальные дамы были одеты отлично, во всяком случае, мне так показалось. Глядя на этих красоток, я уловил себе на мысли, что не отказался бы стать для них объектом как романтических грез, так и сексуального вожделения. Может, Теда Крайтона в скором времени ждет обструкция со стороны наших женщин, и у меня появится шанс? Но будущее показало тщетность моих надежд… Печальное обстоятельство состояло в том, что самые привлекательные девушки не обращали на меня никакого внимания. А самыми красивыми и элегантными, безусловно, были Энн Старлингтон и Кейт Стюарт. Энн – из-за своего яркого минимализма: аккуратное, длинное «каре» пепельных волос (хотя вчера она была золотистой блондинкой), трикотажное короткое платье аметистового цвета, длинные ноги, узкие щиколотки… А какая кожа! Мед со сливками!
Кейт тоже была безупречна в своем лаконизме: иссине-черные волосы спадали на хрупкие, чуть приоткрытые плечи, коктейльное белое платье, алло-красные туфли и такая же губная помада – ничего лишнего.
В ресторане мы с Фрэнком пробыли недолго, чуть больше двух часов, впрочем ничего настораживающего или странного не заметили. Честно говоря, я хотел уйти раньше, вдруг ощутив усталость и даже сонливость, по-видимому, мне уже стали скучны такого рода ночные развлечения. Может, ранняя старость или мужской климакс? Глядя на Фрэнка протрезвевшим взглядом, я заметил, что и он выглядел отнюдь не блестящим мачо, а офисным клерком, устало отмечающим конец рабочей недели (хотя ранее претендовал на звание метросексуала): потухший взгляд, вялая, замедленная речь, ленивые жесты, и это с учетом того, что спиртное мы с ним перестали употреблять более двух часов назад. Следовало бы отправляться спать, о чем я и сказал Тодескини. На что он мне ответил в излюбленном философском стиле:
– Грустно, мой друг, ничего уж не хотеть. Не правда ли?
– Почему это «не хотеть»? Я очень даже хочу.
– Но ты же хочешь спать, причем без всяких предварительных прелюдий с какой-нибудь приятной женщиной, – алчущим взглядом Фрэнк посмотрел на танцующих, среди которых просто не было обычных дам. Но затем блеск его глаз внезапно померк, и у меня появилось подозрение, что он выискивал какую-то конкретную женщину, но ее здесь, судя по всему, уже не было. А поведение Тодескини мне подсказывало, что объект его интереса недавно здесь веселился. Мне недолго пришлось вспоминать, кем была заинтересовавшая Фрэнка дама. Минут десять назад боковым зрением я наблюдал, как танцпол покинули несколько знакомых нам девушек: Линда, Энн и Полин, причем выходили они из зала в каком-то взвинченном состоянии. А вскоре за ними последовали Эдвард, Кейт и Джулия, тоже весьма возбужденные. Из-за чего такое волнение? Я вновь порадовался, что не отношусь к приятелям Линды и благополучно избежал приглашения на ее торжество. Во-первых, я действительно устал от такого рода отдыха, во-вторых, мне категорически не нравилась мисс Доэтри, несмотря на ее внешность, ум и сексапильность, а в – третьих, я надеялся, что хотя бы этой ночью смогу хорошенько выспаться (из-за этого расследования – вследствие взвинченности моего мозга и нервного напряжения – в последнее время мне не очень-то удавалось провалиться в глубокий сон), и, в-четвертых, я очень надеялся, что уж эта ночь пройдет без всяких происшествий… Блажен, кто верует!
– Ну что, пойдем? Отдадимся старине Морфею? – Голос Фрэнка был непривычно грустный и вялым.
– Придется, очевидно, отдастся этому доброму дяденьке, если больше некому, – так же устало согласился я.
– Пойдем попрощаемся с некоторыми гостями.
– Может, не стоит? – умоляюще спросил я. – Никто и не заметит… все заняты очень активным, хотя и не совсем полезным отдыхом.
– Ты даже с некоторыми девушками не хочешь попрощаться?
Я немного помолчал, вздохнул, допил капучино и, поднимаясь, сказал:
– Ладно, уговорил. А ты знаешь, где они могут быть?
– Предполагаю.
– Что-то ты не договариваешь, Фрэнк… Может, раскроешь тайну предстоящих поисков?
– Пока еще сам толком не знаю. Но хотелось бы взглянуть на компанию ушедших дам поближе… что-то они были взволнованные, даже излишне возбужденные. Похоже, поссорились.
– И ты думаешь, что они ждут не дождутся психологической разрядки вследствие доверительной беседы? – скептически спросил я.
– Нет, конечно. Однако взглянуть не помешает.
Одну из ушедших девушек мы нашли сразу же: Энн сидела в одиночестве за крайним столиком в уютном ресторане, который находился в дальнем конце палубы. Она медленно потягивала какой-то коктейль и выглядела вполне спокойно. С минуту мы понаблюдали за девушкой, оставаясь в тени у стены помещения. Мисс Старлингтон органично вписывалась в шикарную обстановку бара-ресторана, интерьер которого был стилизованный под средиземноморский берег: пушистый желтый ковер на полу, похожий на песок, широкие кресла в форме усеченного шезлонга, пальмы, цветы, фонтаны. Недалеко от места, где устроилась Энн, отсвечивая антрацитовым блеском, стоял рояль. Молодой, приятный мужчина тихо наигрывал одну известную композицию Леонарда Коэна.
В какой-то момент Энн увидела нас, приветливо кивнув. Улыбаясь, мы подошли к ней. Девушка пригласила нас присесть, и нам стало заметно, что ей действительно приятна наша компания. Незаметно у нашего столика возник официант, и мы заказали две порции неизменного виски с содовой. Взглянув на почти пустой бокал Энн, я вопросительно приподнял правую бровь, и девушка тихо произнесла своим бархатным голосом:
– Дайкири, пожалуйста.
После ухода официанта я осмелился спросить:
– Энн, а ваша компания случайно не рассорилась?
– А если и так, вы хотите нас помирить, Марк? – В ее глазах блеснули искорки смеха, и я подумал, уж не играет ли она с нами. – Мы по-женски…мм…немного комплиментарно друг друга оскорбили.
– Это как? – озадаченно спросил Фрэнк.
– Это когда комплименты имеют весьма сомнительный характер, поэтому они воспринимаются обидно.
– Но я вижу, что ты пребываешь в прекрасном настроении, – констатировал Тодескини, довольно улыбаясь.
– Так меня и не успели обидеть, хотя вряд ли у кого-либо могло получиться такого рода действо, – усмехнулась она.
– Почему? – удивился я.
– А от меня отскакивают все обиды, как теннисные мячики от стенки, – смеясь, ответила Энн, потягивая маленькими глотками принесенный дайкири.
– А кого же обидели? – не унимался я, тоже принявшись за выпивку (бедный мой организм напрасно надеялся на более длительный отдых от алкоголя).
– Да никого, Марк, – девушка недовольно передернула плечами. – Это была всего лишь галлюцинация.
– У кого? – одновременно с Фрэнком спросил я.
– У Линды. Ей показалось, что слова восхищения, которыми ее буквально усыпали гости были несколько грубоваты для такой утонченной девушки, как она. А я ей просто сказала, чтобы она не выпендривалась: несмотря на ее симпатичное лицо, кузине все же далеко до аристократки; в ее хорошенькой мордашке нет той специфической тонкости черт, которая присуща представителям голубых кровей.
– Ну а что тут обижаться? – недоуменно ухмыльнулся Тодескини, – так оно и есть. – При этих словах в глазах моего друга появился странный блеск. Он окинул пристальным и уж слишком откровенным взглядом улыбающуюся девушку. Не знаю, какой вид был у меня со стороны, но я вполне разделял его восхищение внешностью мисс Старлингтон. Сегодня она была очень эффектна, хотя, думается, ослепительность ее внешнего вида была тщательно продумана, но так, чтобы произвести видимость некой скромности. Энн будто старалась приглушить свою яркость, однако ее старания, скорее всего, были направлены на усиление своей красоты. Высокие скулы, тонкий нос и огромные глаза темной синевы создавали впечатление некоторой неприступности, а полные, чувственные губы, то и дело обнажающие идеальные зубы, свидетельствовали об обратном и вызывали в моем сознании картины вполне разрушительного свойства. И не уверен, что такие фантазии не окажут отрицательного влияния на мое мужское здоровье. Надо признать, мне хотелось бы увидеть Энн без этого шикарного платья, да и без всего остального – тоже. Можно хотя бы иногда быть честным с самим собою?
Энн, без всякого сомнения, догадалась о моих мыслях. И это было меньшее зло, потому что если бы она могла прочитать мысли Фрэнка, то не стала бы вести себя так непринужденно всякий раз, обращаясь к нему. Хотя, кто знает?…
Мисс Старлингтон беззаботно веселилась; в ее смехе прозвучали победные нотки торжества и даже самодовольства. От той девушки, которую я знал когда-то, по-видимому, осталось совсем немного. Очень жаль. Приходиться окончательно признать итог своего давнего внутреннего спора: внешняя красота развращает всех без исключения, а в сочетании с финансовыми возможностями представляет собой мощный фактор воздействия на окружающих.
Тем временем Энн продолжала вести с нами извечную игру обольщения: она поигрывала бокалом, поглаживая его по ободку тонкими пальцами с приятным, слегка розоватым, маникюром; тихонько напевала под звуки рояля, стреляла глазами, моргая длинными ресницами; облизывала сочные губы в откровенном призыве, оставляя на них притягательный блеск. В общем, продемонстрировала достойный арсенал опытной соблазнительницы. Очень скоро я понял, что мне пора уходить, здоровья ради. Фрэнк об этом сообразил несколько позже меня. Не сговариваясь, мы почти одновременно встали из-за стола, оставив деньги за выпивку и пожелав девушке хорошо повеселиться, удалились. Прохладный морской бриз помог нашим чувствам и организмам прийти в более-менее нормальное состояние; как бы то ни было, но мы предпочли крепкий сон в тоскливом одиночестве.
Глава 10
…Тем временем вечер продолжался, и торжество шло своим чередом: толпа, человек тридцать, вкушала деликатесы, запивая их отличной выпивкой, танцевала и шумела, в общем, веселилась от души. Только имениннице было невесело. Нет, все ее поздравляли и говорили комплименты, и Эдвард был очень галантен, но, к сожалению, не только с ней, хотя, к счастью, откровенно он ни с кем не флиртовал. В какой-то момент Линда увидела, что Крайтон подошел к Энн и присел рядом. Он что-то стал рассказывать кузине, которая слушала его поначалу отстранено и не очень внимательно, впрочем, не исключено, что это было игрой с ее стороны. Затем все изменилось: Энн стала лучезарно улыбаться и даже смеяться. Эдвард не преминул подхватить девушку за оголенный локоток и повел ее к выходу из зала ресторана. Ревность ядовитой волной затопило сознание Линды, и алкоголь придал этому чувству дополнительную, разрушительную силу. Только одна миссис Старлингтон придала значение этой сцене, всем остальным было недосуг. Элизабет надеялась, что племянница сможет взять себя в руки. Но шло время, а выражение лица девушки не утратило своей злобной усмешки. Необходимо было что-то срочно предпринимать. Линда, судя по всему, могла сорваться и устроить скандал: сегодня она явно выпила лишнего. Хорошо, что служба безопасности бдительно следила за тем, чтобы на яхту не проникли папарацци и журналисты, однако ведь за всеми не уследишь. Кто угодно из гостей может заснять скандальную сцену, а затем продать ее той же желтой прессе.
Миссис Старлингтон подошла к племяннице и присела рядом. Женщина знала, как можно отрезвить Линду.
– Если ты сейчас не возьмешь себя в руки, – без всяких предисловий холодно произнесла она, – я тебе устрою такое будущее, что ты навсегда забудешь о своих мечтах, – добавила она спокойно, ни на йоту не повышая тембр своего голоса, но странные флюиды злой силы, исходившие от нее, действительно мгновенно подействовали на девушку. – У тебя для этого десять секунд. И радуйся, что никто, кроме меня, надеюсь, не заметил твоей змеиной улыбки и ненависти, брызжущей через край на всех присутствующих здесь дам.
Застывшая гримаса ярости на лице Линды вдруг как-то резко сморщилась и смялась, как резиновая маска. Казалось, она очнулась и вполне трезвым взглядом посмотрела на свою могущественную родственницу. Лицо девушки еще больше покраснело, на лбу выступила испарина, тонкие пальцы сплелись так, что побелели суставы рук. Тихо и даже как-то испуганно она прошептала:
– Я уже спокойна, почти.
– И я могу идти к себе, ни о чем не тревожась?
– Да. Даю слово, – твердо ответила именинница.
– Хорошо. Тогда желаю закончить торжество без всяких эксцессов. Ты ведь именинница, будь внимательна ко всем гостям без исключения, – голос женщины абсолютно не изменился, и было совершенно непонятно, что она подумала, услышав обещание Линды, но то, что миссис Старлингтон ей поверила, было очевидно.
Девушка действительно успокоилась, но отнюдь не из-за теткиного гнева и его возможных последствий. Линда и вправду опомнилась. Никто не должен видеть ее в таком состоянии, и уж тем более не пристало ей дойти до публичного скандала или ссоры. Такого унижения она себе не простит! Она немного подождет, а затем уж отыграется по полной! Тем более что и серьезных оснований для какой-то ревности пока нет. Мало ли с кем Эдвард флиртовал… Да и впредь будет это делать, и женитьба его не исправит. Ей нужно научиться привыкать к этому. А как другие женщины мирятся с тем, что их мужья, например, актеры, изменяют своим женам с актрисами или с поклонницами? Секс, в конце концов, Эдварда не очень-то и волнует, было бы хуже, если бы волновал…
Потягивая вино, девушка наблюдала за веселящейся толпой, но ей было скучно, и никто не спешил ее развлекать. Тут ее взгляд встретился с глазами Макса, танцевавшего с Джулией. Молодой человек ободряюще улыбнулся имениннице. Мисс Парк, увидев направление взгляда своего партнера, тоже посмотрела в сторону Линды, соорудив на своем надменном лице подобие улыбки. Джулия знала, что когда-то у Макса с Линдой был мимолетный роман, впрочем они, к счастью, быстро разочаровались друг в друге, поэтому Адлер во всех отношениях был приятным кавалером, во всяком случае до тех пор, пока не появится Стюарт, который отлучился по каким-то своим делам… «Интересно, какие могут быть срочные дела в субботу вечером? – подумала Джулия. – Хотя у нашего мага все может быть. Ладно, подожду…»
Вскоре возвратились Энн с Эдвардом. «Быстро же они», – ехидно, почти без всякой ревности подумала Линда. К ее удивлению парочка направилась к ней. Наклонившись в шутливом реверансе, Крайтон извинился перед Энн и пригласил именинницу на медленный танец. Вполне удовлетворенная таким поворотом событий, девушка подала руку мужчине и, вполне искренне улыбнувшись кузине, повернулась к Эдварду, слегка прижавшись к нему высокой грудью, чудом удерживающейся в достаточно откровенном декольте.
Около полуночи некоторые гости стали прощаться и расходиться. Остались Линда, Эдвард, Энн, Джулия, Эмма, Ларс (Анна, пожаловавшись на усталость, ушла раньше) Кейт и Кристиан Стюарты, Полин, Дэвид, Джеймс и Макс. Ресторан уже закрывался, поэтому именинница пригласила всех к себе в номер, предупредив, что продолжение танцевальной программы вполне возможно и у нее в апартаментах, как, впрочем, и другие развлечения, в том числе и карточные игры. (Линда заранее подготовилась к такому развитию событий.)
Почти все приняли такое приглашение с восторгом и по вполне понятным причинам. Линде и Эмме необходимо было продолжение будто бы скрытой, негласной, борьбы за внимание Эдварда, но эта тайна перестала уже ею быть, получив статус секрета Полишинеля, поэтому всех интересовал конечный итог этого поединка, в том числе и самих участвующих в нем. Отказалась от приглашения только Полин, сославшись на усталость.
Все плавно переместились в роскошный номер мисс Доэрти и вольготно расположились в гостиной, благо ее размеры позволяли это сделать.
Интерьер комнаты был выдержан в серебристо-кобальтовых тонах с большим количеством металлического декора. На стенах висели большие картины, в основном черно-белые с абстрактными рисунками геометрических форм, хотя среди них было два полотна, на одном из которых была изображена яркая красно-фиолетовая спираль, а на другой – неоновая желто-зеленая. Кроме того, эту радикальную гамму оживляли красивые экибаны и множество ваз с цветами. Жалюзи, цвета темного металлика, закрывали большие овальные окна-иллюминаторы. Не яхта, а просто-таки космический корабль, и закругленные, сглаженные углы большой комнаты усиливали это впечатление. В принципе, футуристический дизайн гостиной с некоторыми элементами неоромантизма вполне соответствовал противоречивому характеру мисс Доэрти.
Пригласив гостей свободно располагаться на немалом количестве полу-горизонтальных плоскостей – удобных креслах и диванах, – сама именинница, взяв в руку реостатный выключатель, выполненный в виде пульта, выбрала под одобрение гостей уютный, мозаичный полумрак.
Майкл и Кристофер, неутомимые служители сервиса, постоянно работающие в Старлингтон-Холле, застыли у барной стойки, по своему сложному архитектурному устройству напоминающую гибрид дисколета с луноходом. Судя по застывшим лицам официантов, «полетной» обстановке гостиной они все же предпочитали привычную земную гравитацию особняка миссис Старлингтон.
Легкие закуски уже были расставлены на кобальтовой столешнице большого, овального, но невысокого столика, вокруг которого на белых мягких диванах и расположилась основная часть гостей. Эдвард сидел между кузинами, напротив устроился Ларс, по одну сторону от которого восседала Эмма, по другую – Кейт и Кристиан, рядом с ними уселись Макс с Джулией. Джеймс и Дэвид расположились в широких креслах.
Гости мисс Доэрти не стали медлить с озвучиванием своих желаний, и ловкие руки официантов-барменов замелькали в таинственном тансёгрити барного искусства, а вскоре все присутствующие неспешно наслаждались результатами этого колдовства. Никто не спешил продолжать дискотеку, хотя звучал медленный, приятный джаз. Всех потянуло на разговор, который вылился в активное обсуждение последних праздничных мероприятий, по сути являя собой обычные сплетни коллег после бурного веселья, изрядно приправленного алкоголем.
И как бывает нередко поначалу обычный разговор приобрел характер жаркой дискуссии, может быть потому, что обсуждаемая тема волновала всех без исключения.
Кейт давно ждала такого момента: все уже были в «хорошей», нужной для нее, форме. Можно было рискнуть – все равно после такой попойки, наутро никто толком ничего вспомнить не сможет. Поднявшись, она подошла к барной стойке и попросила Майкла сделать ей безалкогольный «Мохито».
Возвратившись на свое место и нарочито сделав большой глоток якобы алкогольного напитка, Кейт надменно и несколько развязно сказала, что Минерва в последнее время, похоже, стала сдавать свои позиции. После ее слов воцарилось минутное молчание: никто и никогда еще, в присутствии немалого количества сотрудников компании, не брал на себя смелость высказывать такие рискованные замечания. Но Кейт было плевать на все условности и возможные последствия: она не являлась служащей холдинга, поэтому могла позволить себе такую роскошь. Девушка понимала, что такая возможность вряд ли предоставится ей в скором будущем, а в этот вечер, плавно перетекший в ночь, воздействие алкоголя на мозги и языки присутствующих в полной мере могло поспособствовать их откровениям. У Кейт на этой вечеринке была небольшая задача: посеять сомнения в головах близкого окружения миссис Старлингтон в том, что ее дальнейшее управление компанией будет так же успешно и эффективно. Кто не замечал отдельных ошибок руководства-задумается, а кто задумывался – тот уже не будет в этом сомневаться. За долгое время общения с этими людьми Кейт, конечно, случалось совместно отдыхать с ними, но никто обычно не злоупотреблял алкоголем так, как этим вечером – во всяком случае, в ее присутствии – поэтому грех было не воспользоваться сложившейся ситуацией. У мисс Стюарт никогда не возникало сомнений, что на самом деле испытывают практически все эти люди к своей благодетельнице: не любят – в лучшем случае, а в худшем – ненавидят (даже те, кто ей многим обязан, та же Линда к примеру). Все они: родственники, коллеги, друзья, приятели – в своих мечтах хотели бы ее устранить, не физически, конечно. Получившие благодать не всегда желают воздать должное своему благодетелю. Так уж устроена человеческая психика, и девушка была в этом была уверена. И еще существовал один важный момент, по ее мнению: все сотрудники компании, занимающие более или менее важное место в структуре холдинга, несомненно, стремились к карьерному росту. Некоторые лелеяли мечту возглавить отдел либо филиал, либо даже всю компанию, считая, что именно их работа на том или ином посту будет эффективнее, чем у нынешних руководителей. Успех, статус, деньги… Только далеко не все были готовы взвалить на себя огромную ответственность, «прилагающуюся» к высокой должности. Парадокс, но власть лишает человека свободы выбора, съедая его время, здоровье, досуг и другие радости жизни. Люди, ищущие власть любого рода, должны обладать очень сложным набором качеств, кроме амбициозности, честолюбия и упорства, а таких людей мало, и во всем окружении Минервы, по мнению мисс Стюарт, не было такого человека. Хотя Эдвард Крайтон ей казался наиболее приемлемым вариантом, уж получше, чем Анна Теллер, которую столько лет держали на вторых ролях. У этой дамы не получится даже плохая пародия на руководящий стиль Элизабет. И совсем не потому, что Анна одержима устройством своей личной жизни, просто нет у миссис Теллер «нужного набора» качеств. Да, думала Кейт, у Минервы, похоже, сложный выбор. И Кристиан, брат мисс Стюарт, был согласен с девушкой.
Тем временем высказываться, вопреки ожиданиям Кейт, никто не спешил. Хотя пессимистический прогноз мисс Стюарт не мог не породить определенных вопросов, тем более что брат и сестра являлись своего рода местными экстрасенсами, а значит, по обывательским представлениям, могли предвидеть будущее, а раз так… стоило крепко задуматься. И спустя пять минут досужие разговоры быстро превратились в тематическую дискуссию, подразумевающую обсуждение многих аспектов человеческой жизни и порождающую многие вопросы: «Какие существуют основания для такого предположения?», «Что нас ждет в ближайшем будущем?», «Кого готовит в свои приемники Минерва?», «Есть ли жизнь после смерти?», и вообще… «Есть ли жизнь после смерти?». Кристиан и Кейт по очереди отвечали на немалую лавину вопросов, высказывая доводы, в основе своей надуманные и несколько искаженные, но подаваемые под таким «соусом», что звучали они вполне убедительно. Мисс Стюарт всегда и ко всему готовилась основательно, но, к сожалению, не все смогла учесть. Ее, как и многих других, слишком самоуверенных дам, подвела безусловная убежденность в том, что она самая умная и предусмотрительная, и никто с ней не может сравниться в таких категориях, как коварство и хитрость. На самом деле не все были пьяны в той степени, которую можно было бы предположить судя по внешнему виду собравшихся. И актерские способности отнюдь не являлись таким редкими даром среди присутствующих на этой вечеринке людей. Линда, Кристиан, Эдвард и Макс неплохо изображали среднюю степень опьянения. Но это притворство каждому из них было необходимо по разным, сугубо личным, причинам.
Линда надеялась на обстоятельный разговор с Эдвардом и Энн, во-первых, а во-вторых, она плохо себя чувствовала после определенной дозы алкоголя, поэтому останавливала себя в употреблении спиртного. И притворялась Линда просто потому, что ей хотелось вести себя более развязно и, как думалось девушке, сексуально. В-третьих, в своем смартфоне она незаметно включила диктофон так, на всякий случай. Из-за шума запись могла получиться не очень ясной, однако способный компьютерщик сможет ее восстановить. Не всегда можно угадать, что в этой жизни может пригодиться.
Макс вообще не очень-то «дружил» с алкоголем, но хотел казаться чуть пьянее, потому что так ему было легче наблюдать за всеми остальными. Его не очень-то удивила просьба Марка, и если кто-то из присутствующих предполагал совершить что-либо предосудительное, то в компании, где все уже достаточно приняли на грудь, этот некто не будет слишком осторожничать. Хотя Макс и был уверен, что подозрения Марка не подтвердятся, все же пообещал коллеге понаблюдать за веселенькой компанией.
Кристиан знал о плане Кейт и просто ей подыгрывал. А Эдвард никогда не терял бдительности, к тому же он презирал хорошо поддатых людей и не собирался такое чувство испытывать по отношению к самому себе.
Постепенно остальные – «не притворяющиеся», а действительно хорошо заложившие за воротник, стали весьма откровенны в своих высказываниях. В основном говорили Джулия, Джеймс, Дэвид, Эмма и Ларс. Ничего крамольного сказано не было, но общая тенденция была вполне обещающей для планов Кейт и Кристиана. Так что свое ночное время гадалка потратила с толком. А в дальнейшем они с братом собирались предпринять другие, более существенные, шаги.
Гости весело посплетничали, немного потанцевали и поиграли в смешной покер. Вскоре многие приглашенные, почувствовав усталость, стали постепенно расходиться.
Уже под самое утро за столом остались только Эдвард, Энн и сама хозяйка апартаментов. Но беседа этой троицы протекала скучно и вяло, так что спустя какое-то время гости, поблагодарив именинницу и попрощавшись с ней, ушли.
Линда тоже чувствовала себя разбитой и уставшей: она не привыкла веселиться до раннего утра, поэтому была бесконечно рада, что вечеринка наконец-то закончилась.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Глава 11
Несмотря на усталость, заснул я не сразу, поначалу погрузившись в сладкую дремоту, но эйфорический транс, как мне показалось, длился всего несколько мгновений. Из этого блаженства меня вырвал звонок смартфона. На часах было половина седьмого утра, а на дисплее аппарата высветилось: «Элизабет». Такой ранний звонок мог быть только по одной причине: что-то случилось, причем не самое приятное для воскресного утра. Минерва лаконично принесла извинения за такое беспокойство и попросила, хотя тон этой просьбы был весьма категоричен, чтобы как можно скорее я зашел в апартаменты мисс Доэрти, захватив с собой свой рабочий кейс.
Накануне вечером у меня с миссис Старлингтон состоялся весьма странный телефонный разговор. Она позвонила около десяти вечера и спросила меня о нашем расследовании. Удивительно, но по ее вопросам я сделал вывод, что женщину не очень-то интересует имя убийцы мисс Кэмпион. Она просто задала вопрос: «Вы закончили свое расследование, Марк?» Вопрос был задан таким тоном, что я ответил положительно, хотя такой ответ не совсем отвечал истине. Я хотел было пуститься в дополнительные пояснения, однако услышал: «Все – завтра, Марк. Сегодня мне важно было узнать, что вы закончили это дело». Странный разговор, – подумал я, выключая мобильник.
И вот такой неожиданный подъем…
Давно я не собирался куда-либо с такой скоростью. Спустя десять минут запыхавшийся и немного взволнованный я был в номере Линды. Для такого раннего утра в гостиной одинокой девушки было достаточно многолюдно, разве что сама хозяйка апартаментов отсутствовала. Кроме миссис Старлингтон и ее верного Фреда, здесь были инспектор Алекс Теллер, сержант Джек Ричардсон, доктор Келвин Бэнкс и официант Кристофер. Почти сразу я учуял неприятный запах рвоты, а на то, чтобы ее увидеть мне потребовалось доли секунды: отвратительной желтоватой массой она выделялась на сером полу у дивана. Рассказ о происшедшем занял несколько минут: ранним утром мисс Доэрти почувствовала себя плохо, к счастью, организм Линды отреагировал правильно, исторгнув из себя содержимое желудка, но именинница почему-то решила, что кто-то пытался ее отравить. Как рассказали официанты, после торжества в ресторане гости мисс Доэрти отправились в ее номер с целью продолжить тусовку. Под утро все разошлись, а Линда, по ее рассказу, почувствовав внезапную сонливость (еще бы, в пять утра – немудрено!) легла на диван, и вскоре ее скрутил приступ тошноты. После рвоты девушка сразу же позвонила Элизабет, а та прислала доктора Бэнкса. Девушку отправили в больничную палату, находящуюся на яхте; пострадавшей промыли желудок, и сейчас она вне опасности. На мой вопрос: почему мисс Доэрти решила, что кто-то пытался ее отравить, ответил инспектор Теллер. Он сообщил, что накануне девушка получила письмо с угрозой, поэтому сразу подумала об отравлении.
– Мистер Лоутон, я, конечно же, не хочу, чтобы возникли какие-то слухи, возможно, мисс Доэрти съела что-то не то или выпила лишнего, но а… если вдруг действительно имел место преступный замысел? – Миссис Старлингтон, не срывая своей взволнованности, лихорадочно сцепила тонкие пальцы в кулак. – Я хотела бы, чтобы вы, мистер Лоутон, параллельно с полицией, провели свое расследование, все же в вашей лаборатории смогут, надеюсь, быстрее провести анализы. – Женщина замолчала, очевидно что-то обдумывая, затем взглянув на окружающую обстановку (для отдыха небольшой и подвыпившей компании здесь было относительно чисто), добавила: – Как видите, здесь достаточно еды и напитков, чтобы взять пробы, – задумчиво проговорила она, указав рукой на стол. – И если обнаружится что-то подозрительное… но не будем раньше времени об этом говорить.
– На яхте нет специализированной химико-токсилогической лаборатории, – мягким голосом произнес доктор Бэнкс. Удивительно, что у такого громоздкого и внешне сильного мужчины был такой приятный тембр голоса. Келвину Бэнксу было около пятидесяти. Ощущение скрытой мощи исходило от всей его фигуры. У доктора были черные, как смоль волосы, чуть припорошенные сединой на висках; угольные небольшие глаза обладали гипнотизирующим эффектом, может быть потому, что зрачки сливались с радужкой глазных яблок. У доктора был пронизывающий взгляд – нелегкое испытание для его собеседников. – Мисс Доэрти нашла в себе силы мне сообщить, что ела она совсем немного, – тем временем рассказывал мистер Бэнкс, – не позже десяти вечера вчерашнего дня, а пила только свое любимое розовое вино и только под утро к алкоголю добавила несколько глотков кофе, но его вкус ей почему-то не понравился, и девушка не стала его пить.
– Через пятнадцать минут мы будем в Брайтоне, оттуда за пятнадцать минут вы доберетесь до Тауэринг-Хилла, – внес свою лепту в разговор инспектор Теллер. – А мы с сержантом останемся здесь. Когда мисс Доэрти проснется, я поговорю с ней более обстоятельно о предыдущей ночи.
– Мисс Доэрти написала заявление в полицию? – хмуро спросил я.
– Нет, – ответила миссис Старлингтон. – Пока мы с ней решили, что сможем обойтись без официального расследования, поэтому я вам и позвонила.
– Понятно, – почти механически сказал я, думая уже совершенно о другом. – Но ведь инспектор уже начал свое неофициальное расследование?…
– Понимаю ваше недоумение, Марк, – перебила меня Минерва. – Просто я подумала, что на яхте много гостей и, чтобы ускорить расследование этого неприятного инцидента – лучше, если этим делом займутся две… скажем, команды.
– Ну хорошо, – не очень радостным голосом согласился я. В ее решении было, конечно же, рациональное зерно, но мне почему-то это не очень нравилось. – А что с остальными гостями?
– Пока тихо. Очень надеюсь, что они проснутся в добром здравии, – ответил Теллер.
– А что с анонимкой? Удалось что-нибудь выяснить? – Несмотря на то что у меня немного болела голова, проснувшийся азарт стал своего рода обезболивающим.
– Да, представьте себе, удалось снять отпечатки пальцев. Но пока их не с чем сравнивать, – Алекс замолчал, нахмурившись. – По полицейской базе они не проходят.
– По-моему, в этом нет ничего удивительного. Было бы, наоборот, странно, если бы они там были, – заметил я. – А что вас смущает?
– Да, странно как-то, – задумчиво проговорил инспектор, – отпечатки, кроме оттисков пальцев мисс Доэрти, обнаружились только с одной стороны у самой кромки листа. И, честно говоря, я не могу пока понять, чтобы это значило, – признался Теллер, к моему огромному удивлению. – Подумайте об этом, мистер Лоутон. – Мужчина внимательно посмотрел на меня и, открыв свой кейс, аккуратно вынул оттуда прозрачный пакет для улик, в котором находился светлый конверт, и передал его мне. Взяв пакет с анонимным письмом, я положил его в свой кейс (этим я займусь чуть позже).
– А отпечатки каких пальцев? – продолжал я допрос инспектора, поменявшись с ним ролями.
– Два отпечатка женских пальцев: большого левого и большого правого.
– Действительно, странно, – озадачился я. – Подумаю… А когда мисс Доэрти получила анонимку?
– Вчера вечером. Но о точном времени можно только догадываться. Линда отлучалась из каюты, а когда возвратилась к себе – конверт лежал под дверью, – ответила Элизабет. Тогда же она сообщила, что несколько дней назад уже получала письмо с оскорблениями и угрозами в ее адрес в похожем светлом конверте.
– А где оно? – спросил я.
– Девушка его выбросила, посчитав его чьей-то злой выходкой, – ответила миссис Старлингтон. – Поэтому увидев у себя под дверью похожий конверт, Линда была с ним предельно аккуратна и пришла ко мне, надеясь на помощь. И уже сегодня мы собирались обратиться с этой анонимкой к вам, мистер Лоутон. Поэтому я вам вчера и звонила, чтобы узнать: закончили ли вы свое предыдущее расследование. – Женщина сосредоточенно замолчала, нахмурив тонкие брови, а затем добавила: – Вот почему меня обеспокоило сегодняшнее происшествие. Если что-то криминальное все же обнаружится в результатах анализов, то я очень надеюсь, что об этом вы пока не будете распространяться. – Ровный и решительный голос, с металлическим оттенком, дал нам понять, что к миссис Старлингтон возвратилось ее обычное хладнокровие, и она вновь владеет ситуацией, несмотря на неординарность случившегося. – Не хватало еще, чтобы журналисты раздули эту историю, испортив нам праздник. Рассчитываю на серьезное отношение с вашей стороны к моей просьбе, – добавила она категоричным тоном, затем, несколько смягчившись, заметила: – Кристофер подождет, пока вы все это упакуете, – рукой она показала на стол, чуть поморщившись. – Молодые люди, Майкл и Кристофер, подробно вам расскажут, как прошла здесь ночь. Нам пришлось разбудить официантов, чтобы по их объяснениям попытаться определить – не понадобится ли еще кому-нибудь медицинская помощь.
– Я так понял, что всех остальных такое раннее пробуждение не коснулось? – задал я вопрос, позволив себе некоторую ироничность в голосе, но увидев мрачный взгляд Минервы, решил быть максимально серьезным. Вероятно, миссис Старлингтон не собиралась каким-то образом разрядить напряженную ситуацию.
Аккуратно положив свой кейс на стол, я вынул из него пакеты и емкости, чтобы упаковать в них початую бутылку вина и недопитый кофе в чашке Линды (о том, что из этой чашки пила мисс Доэрти и что она сидела за столом на этом месте, мне сообщил Кристофер, подошедший к столу, во всяком случае, так было на время его присутствия в гостиной). Соскребая с серебристо-серого полового покрытия рвотную массу, краем глаза я видел, что миссис Старлингтон остановилась неподалеку, очевидно, наблюдая за моими действиями.
Подождав, пока я закончу, она обеспокоенно спросила:
– Марк, когда примерно будут готовы результаты?
– Как только доберусь до места, а потом все будет зависеть от того, какое вещество было использовано… если, конечно, попытка отравления имела место. Исходя из того, что сейчас, – я взглянул на свои часы, – уже начало восьмого, думаю, к обеду смогу что-то вытащить… и если, никаких вредных примесей нет – ответ будет быстрым. – Поднявшись во весь рост, я извинительным тоном добавил: – Да, что я рассказываю, вы не хуже меня знаете…
– Мистер Лоутон, все же я в большей степени администратор, нежели химик, поэтому с удовольствием выслушаю ваши объяснения.
– Как бы то ни было, об этом говорить пока рано. – Я осторожно запаковал бутылку вина (Алекс сообщил, что на бутылке отпечатков не обнаружили, и как в этом случае наливали вино Линде? Налили, а затем вытерли или в перчатках наливали? В таком случае я что-нибудь обнаружу: нитки или ворсинки). Но, как я знал, Майкл и Кристофер работали в перчатках, и у меня не возникло бы вопросов из-за этого, если бы Кристофер мне не сказал, что мисс Доэрти отпустила их около четырех утра, а перед своим уходом он подошел к столику и налил совсем немного вина в бокал именинницы, и бутылка оставалась почти полной. Я же упаковал бутылку, в которой было чуть больше половины напитка. Значит, кто-то еще разливал вино? Возможно, были еще бокалы с какими-нибудь напитками, но потом их убрали? Вопросы стали возникать лавинообразно… а вот ответить на них в данный момент мне не представлялось возможным.
Возвратился доктор Бэнкс, принеся мне пробирки с образцами крови и мочи несчастной девушки.
Укладывая все в свой рабочий чемодан, я слышал краем уха разговор мужчин с Элизабет. Казалось, они не придавали серьезное значение происшедшему, считая, что Линда, очевидно, перебрала с выпивкой, а что касается анонимной угрозы… так у родной племянницы президента компании, являющейся к тому же одной из возможных преемниц семейной династии, несомненно, достаточно, если уж и не явных врагов, то уж недругов – точно. Возможно, я бы тоже так думал, но бутылка вина без отпечатков пальцев… и довольно-таки странные отпечатки на анонимном письме, вернее, не они сами, а место их обнаружения… заставляет несколько по-другому относится к случившемуся.
Больше на столе ничего не было, с чем можно было бы принять яд, хотя его можно было получить намного раньше: вариантов было масса.
Официант Кристофер терпеливо ждал подле стола. Его лицо было абсолютно бесстрастным. Если можно было бы сканировать его мысли, то в результате получилась бы, похоже, интересная картинка, состоящая из острых пиков (официант оставлял впечатление далеко не глупого парня), но на выходе эти кривые, бесспорно, волевым усилием молодого человека «причесывались» в ровную линию. Школа Минервы… Больше добавить нечего. Кстати, а где же Майкл, второй официант?
Я предложил Кристоферу пройти к барной стойке и уделить мне немного времени. Кроме того, я попросил его сделать мне эспрессо.
Присев на барный стул в ожидании горячего напитка, я наблюдал за быстрыми и ловкими движениями молодого человека.
Через пару минут я уже потягивал ароматный кофе, не забыв предварительно включить диктофон, и внимательно слушал рассказ Кристофера Флинна. Но повествование официанта было таким многословным, что мне приходилось прерывать его и направлять беседу в нужное русло. Самый важный итог этого разговора состоял в следующем: около половины четвертого ночи в апартаментах мисс Доэрти оставались она сама, Эдвард и Энн. После этого ни Эдвард, ни Энн ничего не пили и не ели (все уже было съедено около двух часов ночи) и больше из еды никто ничего не заказывал. Они с Майклом убрали все со стола тоже около трех ночи. После уборки Майкл сразу ушел отдыхать (так с ним было оговорено раннее). В половине третьего мисс Доэрти попросила Кристофера сделать ей кофе и открыть бутылку ее любимого вина. Эдвард и Энн ничего не захотели, отказавшись и от вина, и от кофе. До этого Крайтон пил только коньяк, Энн – дайкири, Дэвид и Джеймс – виски со льдом и содовой (Дэвид – скотч, а Джеймс – бурбон), Джулия и Кейт – мартини, Эмма, Макс – джин с тоником, Ларс и Стюарт – коньяк.
Еще накануне мисс Доэрти предупредила официантов о небольшой тусовке в ее номере, которая должна будет состояться после основного торжества в ресторане. Вся компания гостей пришла около полуночи. Время они с Майклом заметили (от этого зависела их зарплата). А мисс Доэрти позвонила Кристоферу за полчаса до прихода гостей, чтобы официанты выставили закуски на стол. Все расселись. Флинн рассказал мне, кто где сидел. В начале гости активно выпивали и закусывали, что-то бурно обсуждая (Кристоферу не было слышно из-за звучавшей музыки). Затем немного потанцевали, играли в карты. Никаких ссор или скандалов не происходило, во всяком случае, в присутствии официантов. Время от времени гости отлучались в туалет, но Кристофер не вел дневник наблюдений за этими отлучками.
Перед своим уходом Флинн принес мисс Доэрти эспрессо и налил полбокала вина, после чего девушка попросила оставить бутылку с вином на столе, а Кристоферу позволила уйти. Эдвард, Линда и Энн мирно беседовали. Это было все, что смог сообщить мне Кристофер. Немного, конечно, однако могло быть и хуже. У меня теплилась слабая надежда, что Макс Адлер расскажет мне больше о ночных событиях, но в самый важный, судя по всему, отрезок времени его в номере Линды уже не было. (Хотя именинницу могли отравить намного раньше.) С другим официантом Майклом Хоппером, я собирался поговорить позже.
Выйдя из апартаментов, я увидел стоящую на палубе Элизабет, поджидавшую, по-видимому, меня. Она выглядела изможденной и даже больной, но стоило мне показаться, как женщина приподняла подбородок и распрямилась. Похоже, показать даже на миг свою слабость постороннему – самое большое унижение для нее. Миссис Старлингтон попыталась улыбнуться, впрочем улыбка получилась слабой и жалкой, о чем, вероятно, она сама догадывалась. Тем не менее Минерва пожелала мне успешной работы, выразив надежду, что все случившееся – ложная тревога. При последней фразе ее взгляд потемнел, черты лица еще больше заострились; и как мне показалось, что для этой финальной точки женщина собрала все свои силы, еще немного и она упадет. Но тут появился Фред, и Элизабет, приободрившись, произнеся бесстрастным и тихим голосом:
– Если все же что-то удастся обнаружить, мистер Лоутон, – я никого не пощажу, невзирая ни на родственные отношения, ни на заслуги перед компанией. И мне не потребуются лайковые перчатки для этого. – Она холодно улыбнулась.
А я пытался припомнить хотя бы один случай, когда этой женщине требовались перчатки для каких-либо иных целей, кроме их прямого предназначения – защиты от непогоды. Хотя, возможно, она имела в виду бархатные перчатки… чтобы не афишировать свои «железные «руки?
По пути к себе в каюту я не мог решить дилемму: будить Фрэнка или пощадить? Ночное событие пока не относилось к разряду криминальных происшествий; вспоминая и анализируя вчерашнее торжество – а мне удалось увидеть немало – я заметил, что Линда быстро захмелела, так что такой «приятный» финал активного наполнения себя алкоголем совсем не удивителен. Стоит ли раньше времени всех поднимать на ноги? Решив, что пока не стоит беспокоить товарища, и быстро собрав все необходимое, я вышел на палубу.
Утро было достаточно прохладное, влажный ветер пробирал до костей, несмотря на тот факт что я основательно подготовился к встрече с ним, надев на себя теплый свитер и куртку, но, как оказалось, погода подготовилась намного лучше: недавний бриз, похоже, решил уступить свое место порывистому ветру. Потемневшее небо затянулось тучами; не обязательно быть синоптиком, чтобы спрогнозировать шторм. Через пару минут я уже продрог, но яхта уже причаливала к берегу.
Миссис Старлингтон позаботилась обо мне: такси уже подъезжало к причалу.
Я сел на заднее сидение, чтобы не сразу шокировать водителя такси своими действиями. Достав пакет с анонимкой и надев латексные перчатки, я аккуратно вынул письмо и прочитал короткое сообщение: «Линда, не стоит пытаться занять чужое место. Довольствуйся тем, что у тебя есть. И лучше не помышляй о чем-то большем в своей карьере. Но самое главное – оставь Эдварда в покое! Если тебе дорого твое здоровье!»
Лаконично и, казалось бы, недвусмысленно, и на первый взгляд автор очевиден: соперница мисс Доэрти в борьбе за Крайтона. Однако не слишком ли просто?… А что я хочу найти в конце концов? Заговор масонов? Или план покушения на герцогиню Кембриджскую? Может, мне давно пора спуститься на землю и не пытаться увидеть сложности там, где их нет! После мысленной дискуссии я чуть успокоился и решил не усложнять себе – да и другим! – жизнь.
Дорога до лаборатории заняла чуть меньше двадцати минут. Пройдя несколько уровней сканирующих устройств, я поднялся на тринадцатый этаж и, подойдя к двери своего офиса, приложил ладонь правой руки к сканирующему устройству – входная дверь открылась почти неслышно.
Я зашел в приемную, снял куртку и включил кофеварку, соображая о какой-нибудь закуске. Открыв холодильник, я (в который раз!) воздал должное Шарлотте. Два бутерброда и две чашки кофе помогли мне немного расслабиться. Честно сказать, всю дорогу меня беспокоило непонятное и неприятное ощущение: что-то мне показалось странным в ночной истории с Линдой, но суть этой странности тщательно маскировалась за видимой простотой случившегося. Казалось бы, ну перепила дамочка на собственном дне рождения… с кем не бывает?… Анонимки могут не иметь никакого отношения… скажем, к плохому самочувствию мисс Доэрти. Мне остается всего лишь навсего в этом убедиться. Однако почему я ощущаю какие-то шероховатости в этой, на первый взгляд тривиальной, истории?
Захватив кейс, из приемной я прошел в тамбур перед стерильной зоной, где облачился в одноразовый светло-голубой комбинезон, на обувь надел бахилы. Затем через шлюз прошел в лабораторию и принялся за работу.
Вообще-то, надо сказать, наличие яда в напитках далеко не всегда можно обнаружить легко и быстро: например, яды растительного происхождения быстро распадаются в организме, а тот же атропин, выделенный из белладонны, также быстро разлагается в вине.
Отравление у Линды безусловно было, но скорее всего, девушка сама в этом виновата, перебрав с алкоголем, в основе которого – этанол, являющимся мембранным ядом. Он разрушает мембраны клеток, и при этом в первую очередь погибают метахондрии. Энергия не образуется, метаболизм, в том числе тканевое дыхание, прекращается, что в конечном итоге может привести к остановке сердце. Поэтому, если кто-то и хотел отравить девушку, то это действие можно было бы легко замаскировать под отравление алкоголем, если при этом, конечно, применить яд, который быстро распадется. Но если содержание этанола в крови недостаточно, то этот номер не удастся. Вернее, убить-то получится, а вот замаскировать под смерть вследствие злоупотреблением алкоголем – нет.
В каюте мисс Доэрти ничего подозрительного не нашли, в аптечке, кроме запечатанного пузырька со снотворным, тоже ничего криминального не было.
Для доказательства отравления часто приходится применять целый ряд анализов: гистологические, гисто-химические, фармакологические. Используются и физические методы: спектрография, хроматография, рентгеносруктурный анализ, атомный и радиологический.
Но в случае с мисс Доэрти все оказалось проще и быстрее, чем я ожидал. Спустя час можно было возвращаться на судно, но вариант добраться до яхты вплавь я все же оставил на случай летнего отдыха, поэтому нужно было дождаться, пока «Звездная» причалит к какому-нибудь порту.
Я позвонил миссис Старлингтон, и та сообщила, что яхта будет через полчаса в Истборне, стоять в гавани она будет не менее двух часов. Многие гости хотят прогуляться по городу, так что времени у меня достаточно. Кроме того, женщина мне рассказала, что на «Звездной» все пока обстоит спокойно, хотя еще не все гости проснулись, и Линда – в том числе. Рассчитав примерно время дороги, я вызвал такси и спустя пятьдесят минут был у себя в каюте.
Сидя в кресле, я размышлял над тем, что мне удалось обнаружить. В конце концов пришлось признать: надо будить Фрэнка, но он опередил меня, постучав в дверь моего номера, хотя его быстрые и вкрадчивые скребки пальцами по дереву, больше напоминающее кошачью заточку когтей, трудно назвать стуком.
Выглядел он бодрым и отдохнувшим, впрочем я не почувствовал в себе зависти. В это утро, показавшимся мне как никогда долгим, я ощущал себя весьма полезным обществу. Попытка отравления, можно сказать, мною была почти доказана, несмотря на то что этот факт только добавил странностей и проблем ко всем нашим вопросам. И сие обстоятельство, надо признать, выбило меня из состояния определенной гармонии с человечеством вообще и с самим собой в частности. А первый шаг к восстановлению равновесия – понять, что оно потеряно. Так что можно было констатировать: первый ход мною сделан.
– Что-то ты не выглядишь выспавшимся, Марк. Все мечтаешь? – спросил Тодескини, зевая.
– О ком, Фрэнк? – бесстрастным голосом ответил я вопросом.
– О девушках, конечно же. О ком еще? – Он подошел ко мне ближе и уселся в кресло напротив.
– Знаешь, не буду скрывать… Впрочем человеку, обладающего больной фантазией, назвать мои ночные занятия погружением в грезы, вероятно, можно.
– Ты хочешь меня обидеть?
Я невольно рассмеялся.
– Что ты, Фрэнк. Честно говоря, я бы действительно не отказался провести так ночь так беззаботно… не над чем не ломая голову, а просто мечтая, – мрачно закончил я, почувствовав, как мое сознание постепенно затягивается тяжелой пеленой сна.
– Что-то случилось? – обеспокоенно спросил Тодескини.
– Да, – буркнул я. – Но давай выйдем на свежий воздух, иначе ты рискуешь не услышать моего рассказа о ночной истории и моей роли в ней.
С трудом оторвавшись от удобного кресла, я окинул гостиную в поиске своей куртки. Это действие не укрылось от внимания Фрэнка.
– Что такое, Марк?
– Ничего, просто ищу… – А что, собственно говоря, ты ищешь? – спросил меня какой-то из моих внутренних голосов. Зависнув на некоторое время в прострации, я, по-видимому, выглядел странно, потому что Тодескини тревожно спросил:
– Марк, ответь мне только честно, наркотиков хотя бы не было?
– Ты что, Фрэнк! Совсем… – С тихим ужасом я вдруг осознал, что не могу подобрать нужное слово. Пожалуй, только этот испуг, по сути оказавшийся шоком, привел меня в чувство. Вероятно, этот приятный факт отразился и на моем лице, потому что Тодескини радостно заметил:
– Ну слава богу! Ты меня испугал.
– Я и сам испугался!
– У тебя были глаза то ли вампира, то ли ожившего мертвеца.
– Вообще-то, мне бы не хотелось выбирать между этими двумя персонажами.
– Но рискуешь оказаться в подобной ситуации. Ты сейчас хотя бы знаешь, что с тобой произошло?
– Рискну предположить, – растерянно ответил я. – Похоже, у меня закипели мозги, и мне действительно надо нормально выспаться.
– А что ты искал? Смог вспомнить?
– Свою куртку. Мы же собирались выйти на свежий воздух, а там прохладно.
– Так ты же в куртке! – изумился Тодескини.
– Это я уже заметил.
– Ну и ну… – промычал Фрэнк.
– Все объяснимо. Это частичная амнезия или состояние спутанного сознания – итог моих бессонных ночей. Это, конечно, исправимо, но заставляет задуматься.
Тодескини посмотрел на меня внимательнее.
– Знаешь, у меня такое было. И нельзя сказать, что это состояние легко исправляется… В свое время я чуть не подсел на снотворное, – хмуро улыбнувшись, сообщил приятель.
– У меня тоже такое было… после смерти отца… Поэтому я не очень-то испугался. Ладно. – Я закрыл входную дверь каюты. – Надеюсь, осталось не так много работы.
Прохладный аромат моря помог мне освежить мозги и немного снять сонливость, поэтому я смог более или менее связно рассказать обо всем Тодескини.
Читать бесплатно другие книги:
