Смуглая ведьма Робертс Нора

Глава 2

Неделю, а потом и другую она была здорова, и сила не уходила. Кэвон бился, шел напролом, подползал тайком, но она давала ему отпор.

Цвел терн, за ним распустились подснежники, и прибавляющийся день ото дня свет все больше говорил в пользу весны. Зима отступала.

Каждый вечер Сорка искала в огне своего Дайти. Когда получалось, говорила с ним, с риском для себя посылала к нему свою душу, чтобы та вернулась назад и принесла с собой его запах, голос, прикосновение — перед этим точно таким же образом напомнив ему о себе.

И тем самым укрепляя силы обоих.

О Кэвоне она ему ничего не рассказывала. Магия — это ее епархия. Против такого, как Кэвон, меч, кулак и даже воинская доблесть бессильны. Дом — до того, как она взяла в мужья Дайти, — принадлежал ей — значит, ей его и защищать. Как и детей, которых они вместе произвели на свет.

И все же она продолжала считать дни до Билтейна — дня, когда он вернется домой.

Дети росли и постигали новое. Какой-то голос у нее в голове неустанно твердил, что она должна обучить их всему, что умеет сама, причем как можно быстрее. Сорка не подвергала это сомнению.

Ночью, при свете очага и сальной свечи, она долгими часами записывала свои заговоры и заклинания, рецепты зелий и даже мысли, не обращая внимания ни на вой волков, ни на шум ветра.

Дважды ее призывали в замок к больному, и тогда Сорка брала с собой детей, чтобы те смогли поиграть с одногодками, чтобы оставались у нее на глазах, а заодно видели, каким уважением пользуется Смуглая Ведьма.

Потому что и имя ее, и все, что оно олицетворяет, потом перейдет к ним.

Но всякий раз по пути домой ей требовалось снадобье для восстановления сил, которые отнимало у нее врачевание.

Несмотря на тоску по любимому и на пошатнувшееся здоровье — а она понимала, что оно уже никогда не восстановится, — Сорка изо дня в день обучала детей ремеслу. Когда Эймон подзывал Ройбирда — теперь принадлежащего скорее ему, чей ей, — она отходила в сторону. И с гордостью смотрела, как ее малышка едет верхом на Аластаре, бесстрашная, как настоящая воительница.

И гордилась но и грустила одновременно, понимая, как часто Брэнног обходит лес вместе с верным Катлом.

Они унаследовали ее дар, но оставались детьми. Она заботилась о том, чтобы они слушали музыку, играли в игры и, насколько это возможно, сохраняли невинность.

У них бывали посетители — кому-то требовалось заклинание, кому-то — лечебная мазь, кто-то искал ответы на вопросы, кто-то заказывал приворот на любовь или богатство. Кому могла, она помогала и принимала приношения. И еще смотрела на дорогу — не спускала с нее глаз, хотя и знала, что любимый вернется не раньше, чем через несколько месяцев.

Как-то раз, когда ветер был несильный, а сквозь облака проглядывало голубое небо, Сорка с детьми отправилась на реку прокатиться в лодке, которую построил их отец.

— А говорят, колдуньи не могут передвигаться по воде, — заметил Эймон.

— Да что ты? Прямо так и говорят? — рассмеялась Сорка и подставила лицо ветру. — А мы вот плывем себе, как ни в чем не бывало.

— Так Донал говорит — ну, из замка.

— Если кто-то что-то говорит и даже в этом убежден, это еще не значит, что это правда.

— Эймон показал Донал летающую лягушку. Похвастаться хотел.

Эймон мрачно покосился на младшую сестру и, если бы не присутствие матери, наверняка присовокупил бы тычок или ущипнул.

— Летающие лягушки — штука забавная, но не стоит расходовать колдовство на развлечения.

— Я практиковался.

— Можешь попрактиковаться в ловле рыбы нам на ужин. Не так! — остановила Сорка, когда мальчик поднял ладони над водой. — Нельзя любую задачу решать с помощью колдовства. Тело должно уметь позаботиться о себе и без всякой магии. Никогда не следует расходовать свое умение на то, что ты можешь сделать, если напряжешь мозги, руки или спину.

— Я люблю рыбачить.

— А я — нет! — возразила Брэнног. — Сидишь, сидишь, ждешь, ждешь… Мне больше нравится охота. Я люблю лес, да и зайца на ужин можно добыть.

— Этим ты вполне можешь заняться завтра. Посмотрим, удачливый ли и умелый рыбак твой брат, — может, и рыбки сегодня поедим. С картофельной запеканкой, а?

Брэнног надоело рыбачить, и она протянула удочку сестренке, а сама стала смотреть на виднеющийся вдали замок и его могучие каменные стены.

— Мам, а тебе никогда не хотелось там жить? Я слышала, как там женщины говорили. Нас там всех рады приютить.

— У нас есть свой дом. И пусть поначалу это была всего лишь хижина, зато ей больше лет, чем этим стенам. Она стояла, еще когда правили О'Конноры, задолго до династии Бэрков. Короли и принцы приходят и уходят, девочка, а дом — это навсегда.

— Мне нравится, как выглядит замок — такой величественный, высокий, но наш лес я люблю больше. — Она прильнула к матери. — А Бэрки не могут отнять у нас дом?

— Они, конечно, могли бы попытаться, но у них хватает мудрости уважать колдовство. Мы с ними не воюем, да и они с нами тоже.

— Пусть только попробуют — папа им вмиг даст отпор. Да и я тоже! — Она подняла глаза на мать. — А Девла из замка мне сказала, Кэвон был изгнан.

— Это не новость.

— Да, но она говорит, он возвращается и спит с женщинами. Он нашептывает им на ухо, и они думают, это их законный муж. А утром узнают правду. И плачут. Она сказала, ты научила женщин заклинанию против него, но… он заманил одну из служанок с кухни и увел ее на болото. Теперь ее найти не могут.

Сорке это было известно. Как и то, что служанку эту уже никогда не найдут.

— Они для него игрушка, он поддерживает свои силы за счет слабых. Его сила черная и холодная. Свет и огонь его всегда победят.

— Но он возвращается снова и снова. Скребется в окна и двери.

— Войти все равно не сможет. — Однако по ее жилам пробежал холодок. В этот момент Эймон издал торжествующий возглас и выдернул из воды удочку. На солнце рыба переливалась серебром.

— Вот вам и удача, и умение, — засмеялась Сорка, берясь за сеть.

— Хочу поймать рыбку! — Тейган возбужденно склонилась над водой, словно выискивая подходящую добычу.

— И прекрасно. Одной нам все равно не хватит, даже такой крупной. Молодец, Эймон!

Были пойманы еще три рыбы, и если Сорка и помогала малышке, то это было колдовство во имя любви.

Она взялась за весла и повела лодку назад, солнце сверкало, ветер плясал, и воздух полнился голосами ее детей.

Хороший, удачный день, подумала она, а весна так близко, что уже почти ощутима на вкус.

— Беги домой, Эймон, и принимайся за чистку рыбы. Ты, Брэнног, займись картошкой, а я пока привяжу лодку.

— Я с тобой! — Тейган сунула руку в ладонь матери. — Я буду помогать.

— Отлично, нам как раз надо будет захватить воды из ручья.

— А рыбе нравится, когда мы ее ловим и едим?

— Не скажу, что нравится, но таково ее предназначение.

— Почему?

Почему. Это было первое слово, произнесенное Тейган, вспомнилось Сорке.

— А разве высшие силы не поселили рыбу в воду, а нас не научили делать сети и удочки?

— Но плавать им, наверное, больше нравится, чем жариться на огне.

— Надо думать… Поэтому мы должны быть благодарны, когда едим.

— А если мы не стали бы их ловить и есть?

— Мы бы чаще всего сидели голодными.

— А они разговаривают под водой?

— Ну, знаешь, ни разу не беседовала с рыбой в реке. Иди-ка. — Сорка потуже запахнула на малышке плащ. — Холодает. — Она подняла голову и увидела, что солнце почти скрылось в тучах. — Похоже, надвигается гроза. Надо поторапливаться.

Она выпрямилась, и в этот момент их окутал туман. Серый и грязный, он стелился по земле подобно змею и будто гасил яркий свет этого дня.

Нет, это не гроза, поняла Сорка. И опасность вот она, совсем близко.

Она прижала Тейган к себе, и тут из тумана возник Кэвон.

Весь в черном, шитым серебром, наподобие звезд на ночном небе. Его волосы волнами лежали на плечах — эбонитовое обрамление сурового и красивого лица. В его темных, как сердце цыгана, глазах, ощупывающих Сорку, читались сила и удовольствие.

Она чувствовала его липкий взгляд, как если бы он ощупывал ее руками.

На шее у него, будто солнце, сверкал большой серебряный кулон с крупным камнем по центру — словно мерцающий красный глаз. Это что-то новое, поняла она, ощутив исходящую от него черную силу.

— Прекрасные девушки, — произнес он с поклоном.

— Тебя сюда не приглашали.

— Куда хочу — туда хожу. И что я вижу? Женщину с малюткой, одних. Легкая добыча для разбойников и волков. И некому о тебе позаботиться, Смуглая Сорка. Я вас провожу.

— Я сама себя провожу. Исчезни, Кэвон! Понапрасну теряешь время и силы. Я никогда не покорюсь такому, как ты!

— Еще как покоришься! Быть со мной тебе предначертано судьбой. Я это видел в магическом кристалле.

— То, что ты в нем видишь, — сплошная ложь. Ты выдаешь желаемое за действительное. Никаким предназначением тут и не пахнет.

Он лишь улыбнулся, и улыбка его, как и голос, была исполнена обольщения.

— Вместе мы станем править этой землей — и всеми прочими, стоит лишь захотеть. Ты будешь носить тонкие яркие ткани и украшать себя драгоценными камнями.

Он сделал круговой взмах руками. Тейган так и ахнула: на маме оказался богатый, из роскошной красной ткани, наряд — такой впору королеве носить. Россыпь бриллиантов и золотая корона, тоже вся усыпанная камнями.

Сорка, так же быстро, щелкнула пальцами и вновь оказалась в своем простом плаще из черной шерсти.

— У меня нет ни нужды, ни желания носить твои яркие одежды и блистать. Оставь меня и мою семью, иначе познаешь на себе мой гнев.

Но он рассмеялся, смех его звучал дружелюбно и радостно.

— Не странно ли, душа моя, что мне нужна только ты и никто иной? Ты со своим огнем, красотой, могуществом. И все это предназначено мне.

— Я женщина Дайти и всегда ею останусь.

С негодованием Кэвон щелкнул пальцами.

— Дайти больше интересуют его набеги и турниры, его ничтожные войны, чем ты или детеныши, которых ты ему принесла. Сколько минуло лун с тех пор, как он в последний раз делил с тобой ложе? По ночам ты мерзнешь, Сорка, я это чувствую. Со мной ты познаешь наслаждения, о которых и не слыхала. И я сделаю из тебя нечто большее, чем ты есть. Я сделаю из тебя богиню.

Подобно стелющемуся по земле туману ей в душу закрался страх.

— Да я скорее сама на себя руки наложу, чем лягу с тобой в постель! Ты просто жаждешь большего могущества.

— А ты — нет? Глупо. Вместе мы сокрушим любого, кто станет на нашем пути, заживем как боги, станем равными богам. И ради этого я дам тебе то, чего больше всего жаждет твоя душа.

— Моя душа для тебя потемки.

— Ты понесешь ребенка взамен утраченного. Моего сына, которого ты родишь. И он будет наделен таким могуществом, какого не ведал никто в прошлом и не узнает никто после него.

На Сорку нахлынуло горе утраты, а еще — страх, жуткий страх оттого, что он посеял в ней крохотное семя желания. Желания ощутить в себе росток жизни, сильный и настоящий.

Кэвон почуял этот страх и шагнул ближе.

— Сына, — прошептал он. — У тебя в утробе. Откуда он выйдет сильным и славным — с ним никто не сможет сравниться. Протяни же руку, Смуглая Сорка, и я дам тебе то, чего ты так желаешь.

На миг она дрогнула, только на мгновение — боги, как она жаждала этой новой жизни!

И в эту секунду из-за ее спины выскочила Тейган. Она швырнула в Кэвона камнем и угодила прямо в висок. По его бледной щеке потекла тонкая струйка темной, почти черной крови.

В глазах сверкнуло бешенство, он мгновенно отпрянул, принимая позу нападения. Но Сорка опередила его и отбросила назад одним волевым усилием.

Она подняла дочку на руки.

Теперь вокруг нее кружился ветер — ветер, рожденный ее яростью.

— Я убью тебя тысячу раз, заставлю корчиться в муках десять тысяч лет — только тронь мое дитя! Клянусь всем, что у меня есть.

— Ты мне угрожаешь? Ты и твоя малявка? — Он перевел взор на Тейган и расплылся в улыбке, напоминающей смерть. — Хорошенькая крошка. Блестит, как рыбка в ручье. Может, поймать да и съесть тебя?

Тейган прижималась к матери и дрожала, но не струсила.

— Уходи!

Злость и страх выпустили наружу ее юную, еще не опробованную энергию, которая поразила колдуна не хуже камня. Теперь кровь потекла у Кэвона изо рта, и улыбка его превратилась в оскал.

— Сначала тебя, потом братца. Сестру… Эта пусть сперва немного созреет и тогда принесет мне сыновей. — Кончиком пальца он размазал кровь по лицу и в форме креста нанес на свой амулет. — Я бы смог оставить их тебе, Сорка, — сказал он. — Но раз так — ты увидишь их смерть.

Сорка прижалась губами к ушку Тейган.

— Он ничего не может тебе сделать, — зашептала она и в ужасе увидела, как начал меняться Кэвон.

Его тело стало колыхаться и виться подобно туману. Амулет сверкал, камень в нем вращался, и глаза колдуна сделались такими же красными, как камень.

Все тело покрылось черной шерстью. Из пальцев выросли когти. Он будто распростерся над землей, запрокинул голову и завыл.

Медленно и аккуратно Сорка поставила девочку на землю, вновь закрыв дочку собою.

— Он ничего не сможет тебе сделать. — Она молилась, чтобы это было так, чтобы магическая сила, которую она заключила в медный амулет, устояла и сейчас.

Потому что теперь было ясно, что Кэвон продал душу силам зла.

Волк оскалил пасть и прыгнул.

Она резко подалась вперед, выставив руки, собрав всю свою энергию, так что ладони вспыхнули ярким белым огнем. Когда вспышка достигла волка, он завопил почти человечьим голосом. Но не отступил, а продолжал кидаться и лаять, а глаза его горели диким огнем, и выражение их было зловеще человеческим.

Зверь выбросил вперед лапы, схватил Сорку за юбки и рванул на себя. Тогда воздух прорезал крик Тейган.

— Уходи! Уходи! — Она кидала в волка камнями, и при ударе камни превращались в огненные шары, так что туман наполнился запахом горящей плоти и шерсти.

Волк снова кинулся с протяжным воем. Тейган попятилась, а Сорка хлестнула зверя что было сил. Плащ на девочке распахнулся. Из медного амулета на ее шейке вырвался прямой и острый, как стрела, язык синего пламени. Он ударил волка в бок, выжигая на шкуре знак в форме пентаграммы.

Волк с отчаянным воплем бросился прочь. Сорка собрала всю свою силу, свет и надежду и мощным пучком запустила ему вдогонку.

Все вокруг побелело, ослепив ее. В отчаянии она нащупала ручонку Тейган и упала на колени.

Туман рассеялся. От зверя остался только опаленный клочок земли, формой повторяющий его очертания.

Тейган, в слезах, держалась за мать, прижималась к ней — сейчас это была просто маленькая девочка, до смерти напуганная злым чудовищем.

— Ну-ну, все позади. Ты в безопасности. Надо идти домой. Нам нужно домой, малышка.

Но Сорка не держалась на ногах. Впору было самой плакать от бессилия. Было время, когда у нее хватило бы сил пролететь через лес с ребенком на руках. Сейчас ноги подкашивались, в горле жгло, а сердце билось так стремительно и так сильно, что его удары гулко отдавались в висках.

Если Кэвон придет в себя и вернется…

— Беги домой. Дорогу ты знаешь. Беги домой! Я следом.

— Я останусь с тобой.

— Тейган, делай, как говорю.

— Нет. Нет! — Тейган терла глаза кулачками и упрямо качала головой. — Идем вместе!

Сорка стиснула зубы и сумела все же встать на ноги. Но, не пройдя и двух шагов, опять опустилась на колени.

— Я не могу, девочка. Меня ноги не несут.

— Тогда Аластар поможет. Я позову, и он отвезет нас домой.

— И ты сможешь до него докричаться из такой дали?

— Он очень быстро будет тут.

Тейган встала на ножки, подняла ручки.

— Мой Аластар, свободный и бесстрашный, услышь мой зов, явись сейчас ко мне! Лети скорей, мой верный конь прекрасный, скачи туда, где помощь жду твою.

Тейган прикусила губу и повернулась к маме.

— Это Брэнног мне слова придумала. Хорошие?

— Очень хорошие! — Дети, подумала Сорка. Простые и чистые. — Повтори еще дважды. Три — сильное магическое число.

Тейган так и сделала, после чего подошла и погладила маму по волосам.

— Дома ты поправишься. Брэнног заварит тебе чай.

— Конечно. Обязательно! Дома я поправлюсь. — Впервые она лжет своему ребенку, подумала Сорка. — Найди мне хорошую, крепкую палку. Думаю, с опорой я сумею дойти.

— Аластар за нами приедет.

Сорка, хоть и не верила, кивнула.

— Мы пойдем ему навстречу. Найди мне крепкую палку, Тейган. Мы должны быть дома засветло.

Тейган еще не успела подняться, как донесся стук копыт.

— Он идет! Аластар! Мы здесь, мы здесь!

Получилось, с гордостью подумала Сорка, и усталости сразу поубавилось. Тейган побежала навстречу коню, а Сорка опять собралась и, превозмогая боль, встала на ноги.

— А вот и ты, благородный конь. — Она с благодарностью прижалась к голове скакуна, а тот тыкался в нее носом. — Ты мне поможешь сесть? — повернулась она к дочке.

— Аластар поможет. Я его одной штуке научила. Я хотела показать, когда папа вернется. Аластар, встань на коленки! На коленки! — Тейган, смеясь, показала ручкой, как надо опуститься.

Конь наклонил голову, потом согнул ноги и опустился на колени.

— Ах ты, моя умница!

— Хороший фокус?

— Замечательный! Правда, замечательный. — Ухватившись за гриву, Сорка взобралась на коня. Проворная, как сверчок, Тейган мигом уселась перед ней.

— Мам, держись за меня! Мы с Аластаром дорогу найдем.

Сорка обняла девочку за пояс и доверилась ребенку и коню. Каждый шаг коня причинял ей боль, но и приближал к дому.

Доехав до поляны перед хижиной, она увидела старших детей. Брэнног волоком тащила дедушкину саблю, а Эймон сжимал кинжал. Дети кинулись им навстречу.

Какие смелые! Слишком смелые.

— Назад в дом! Бегом!

— Приходил плохой! — прокричала Тейган. — И он превратился в волка. Эймон, я в него камнями кидалась. Как ты!

Голоса детей, расспросы, возбуждение, страх эхом отдавались в голове у Сорки. Она вся взмокла от пота. Опять ухватилась за гриву Аластара и сошла на землю. Все вокруг посерело, и она покачнулась.

— Маме плохо. Ей нужен чай!

— В дом! — с трудом скомандовала Сорка. — И заприте двери.

До ее слуха доносилось, как Брэнног четким командным голосом отдает указания: «принеси воды», «повороши дрова», — сама же она не помнила, как вошла в дом, опустилась в кресло и сразу обмякла.

На голове очутилась холодная полоска ткани. В горло потекло горячее сильнодействующее снадобье. Боль стала утихать, сознание — проясняться.

— Теперь отдыхай. — Брэнног погладила ее по голове.

— Мне лучше. У тебя большие способности к целительству.

— Тейган сказала, волк сгорел?

— Нет. Мы его обожгли, это так, поранили, но он жив.

— Мы его убьем. Поставим капкан и убьем.

— Это будет возможно, только когда я окрепну. У него в арсенале прибавились новые средства, он стал менять облик. Не знаю, какую цену он заплатил за эти способности, но наверняка очень высокую. Ваша сестренка оставила на нем отметину. Вот здесь. — Сорка показала на левое плечо. — В форме пентаграммы. Не забывайте об этом, остерегайтесь любого, на ком увидите такой знак.

— Даем слово. А ты сейчас успокойся и отдыхай. Мы приготовим ужин, ты поешь, отдохнешь — и силы вернутся.

— Ты изготовишь мне амулет. В точности, как я скажу. Сделаешь и принесешь сюда. Ужин подождет.

— А это поможет тебе окрепнуть?

— Да.

Брэнног сделала амулет, и Сорка тут же повесила его на шею, ближе к сердцу. Она выпила еще зелья и, несмотря на отсутствие аппетита, заставила себя поесть.