Рождество Эркюля Пуаро Кристи Агата

– Только он, конечно, не был таким высоким, как вы, – деловито добавила Пилар.

Эркюль Пуаро тихо вздохнул.

Значит, вы любите высоких мужчин, сеньорита?

О да! – воодушевленно воскликнула Пилар – Мужчина должен быть высоким широкоплечим и очень-очень сильным.

Вы часто бывали у дедушки? Когда приехали сюда? – Джонсон перевел разговор в официальное русло.

Да, я часто сидела с ним. Он кое-что рассказывал мне – каким плохим он был и как все делал в Южной Африке.

– Он когда-нибудь говорил об алмазах, которые держал в своем сейфе?

Он мне даже показывал их, но они были вовсе не похожи на алмазы Они были похожи на обыкновенную гальку на некрасивые простые камни.

– Он даже показывал их вам? – резко спросил Сагден. – Может, он подарил вам один из них?

Пилар покачала головой.

– Нет, но думаю, что он мог бы когда-нибудь подарить их мне, если бы я с ним часто сидела. Старые господа ведь очень любят молодых девушек.

– А вы знаете, что эти алмазы были украдены? Пилар уставилась на Джонсона.

– Украдены?

– Да. Вы догадываетесь, кто мог их взять? Разумеется, – сказала Пилар, кивая головой. – Наверняка Хорбюри.

– Как вы пришли к этому выводу?

– Потому что у него воровская физиономия. Он все время искоса наблюдает. Везде тихо крадется и подслушивает под дверью. Он мне напоминает кошку, а все кошки воруют.

– Хм... – откашлялся Джонсон. – Пока оставим это. Нам сказали, что вся семья после обеда собиралась у вашего дедушки, и что при этом... прозвучало немало раздраженных слов.

Пилар улыбнулась.

– Это правда, и все это было так весело! Дедушка так разъярил их всех.

И вам это понравилось?

– Да. Я очень люблю, когда люди сердятся. Но здесь, в Англии, все совсем иначе, чем в Испании. В Испании люди в таких случаях выхватывают ножи и, выкрикивают проклятия, а здесь они только краснеют да поджимают губы.

– Вы можете вспомнить, что сказал ваш дедушка? Пилар, кажется, засомневалась в своей памяти.

– Я точно не помню. Дедушка кричал, что у него нет детей, что он больше любит меня, чем всех остальных. Он очень полюбил меня.

– Он говорил о завещании?

– О завещании? Нет, мне кажется, не говорил.

– А что произошло потом?

– Потом все вышли из комнаты, кроме Хильды, этой толстой жены Дейвида, она осталась. Дейвид выглядел очень странно. Он дрожал и стал таким белым, что я подумала, его вырвет.

– А потом?

– Потом я встретила Стивена и танцевала с ним.

– Стивена Фарра?

– Да. Он приехал из Южной Африки. Он сын дедушкиного друга. Стивен тоже очень симпатичный. Высокий шатен. И у него очень милые глаза.

– Где вы находились, когда произошло убийство?

– Где я находилась?.. Я пошла с Лидией в гостиную. Потом пошла в свою комнату, чтобы напудриться. А потом собиралась опять потанцевать со Стивеном. Но тут я услышала крик издалека. Все побежали туда, и я побежала за ними. Попытались сломать дверь в комнату дедушки. Гарри со Стивеном ломали ее. Они оба высокие сильные мужчины... И потом – бац! – дверь сломалась, и мы вошли в комнату. Ну и вид! Все разбросано и свалено в кучу. А дедушка – в луже крови. Его горло было перерезано, вот так. – Она изобразила драматическим жестом на своей шее то, что увидела. – Прямо почти до уха.

Она смолкла, и было явно заметно, что ей самой понравилось это ее описание. Джонсон спросил:

– Вам, наверное, стало плохо при виде крови?

– Нет. Почему же? Ведь обычно течет кровь, когда кого-нибудь убьют. Там было действительно много крови – повсюду!

– Кто-нибудь что-либо сказал в этот момент? – спросил Пуаро.

– Дейвид сказал что-то странное, вот только не помню, что. Ах да. Мельницы господни... Не пойму, как это вообще? Ведь на мельницах мелют муку, или нет?

– Вы теперь можете идти, мисс Эстравадос, – прекратил дальнейшие расспросы полковник Джонсон.

Пилар тотчас же поднялась. Она одарила каждого из троих мужчин своей очаровательной улыбкой.

– Хорошо. Тогда я пойду, – сказала она покорно и удалилась.

– Мельницы господни мелют медленно, но очень тонко, – пробормотал Джонсон. – И это сказал Дейвид Ли!

***

Полковник Джонсон едва посмотрел на дверь – она снова открылась. В первый момент ему показалось, что вернулся Гарри Ли. И только когда Стивен Фарр подошел ближе, он заметил свою ошибку. Стивен Фарр сел, его холодный умный взгляд переходил с одного на другого. Потом он сказал:

– К сожалению, я не много ценных сведений смогу сообщить вам, но, пожалуйста, спрашивайте меня, о чем хотите. Вероятно, вначале мне следует объяснить, кто я такой. Мой отец, Эйбенайзер Фарр, был деловым партнером Симеона Ли в Южной Африке, однако это сотрудничество было уже сорок лет назад. Отец много рассказывал мне о Симеоне Ли – какой великой личностью он был и что они вместе делали, что пережили. Мой отец велел мне обязательно посетить старого мистера Ли, если я однажды окажусь в этой стране. Отец всегда говорил: «Если двое мужчин столько пережили вместе, как Симеон Ли и я, то они и спустя много лет никогда не потеряют друг друга из виду». Он умер два года назад, и сейчас, когда я впервые приехал в Англию, я захотел последовать совету отца и разыскать мистера Ли.

Он улыбнулся и продолжил свой рассказ:

– Я сильно волновался, приехав сюда, но все мои переживания были излишни. Мистер Ли очень сердечно принял меня и настоял на том, чтобы я провел Рождество в его семье. Мои опасения в том, что я окажусь незваным гостем в этом доме в самое неподходящее время он развеял одним движением руки.

Необычайно скромно он еще добавил:

– И вообще все были очень милы со мной. Мистер Альфред и миссис Лидия не могли бы проявить большей предупредительности. Я бесконечно сожалею, что все это произошло у них.

– Как давно вы находитесь здесь, мистер Фарр?

– Со вчерашнего дня.

– Вы сегодня видели старого мистера Ли?

– Да, сегодня утром мы побеседовали о том, о сем. Он был в хорошем настроении и хотел знать тысячу всяких подробностей о самых разных людях и делах.

– И с тех пор вы его больше не видели?

– Нет.

– Он не упоминал о нешлифованных алмазах, которые хранил в своем сейфе?

– Нет.

И прежде чем кто-либо успел спросить его о чем-то, он продолжил:

– Вы хотите этим сказать, что это – убийство с целью ограбления?

– Этого мы еще не знаем, – сдержанно сказал Джонсон – Если вернуться к событиям сегодняшнего вечера, расскажите нам, пожалуйста, точно, что вы делали и где находились?

– Охотно После того, как дамы покинули столовую, я еще выпил бокал портвейна. Но я почувствовал, что сейчас речь зайдет о семейных делах, и чтобы не мешать, извинился и ушел.

Стивен Фарр откинулся на спинку стула. Машинально, не сознавая того, провел указательным пальцем по щеке Немного запинаясь и теряясь, он продолжил:

– Потом. Я вошел в какую-то большую комнату с паркетным полом... наверное, своего рода зал для танцев Во всяком случае, там стоял граммофон и рядом с ним – пластинки Я поставил одну из них.

– Ведь не исключено было, что может прийти еще кто-нибудь, – вставил Пуаро.

Легкая улыбка пробежала по губам Стивена Фарра.

– Да. Это было вовсе не исключено. Всегда ведь надеешься на лучшее.

И тут он засмеялся.

– Сеньорита Эстравадос прекрасна, – сказал Пуаро.

– Она – самая красивая и замечательная из всех, виденных мною в Англии девушек, – откровенно и невозмутимо признался Стивен.

– И мисс Эстравадос пришла в этот зал для танцев? – спросил полковник Джонсон.

Стивен кивнул головой.

– Я был еще там, когда услышал грохот, выскочил в холл и вместе с другими побежал вверх по лестнице. Затем я помогал Гарри Ли взламывать дверь.

– Больше вам нечего добавить?

– К сожалению, нечего.

Эркюль Пуаро, слегка наклонившись вперед, тихо сказал:

– Я полагаю, мистер Фарр, что вы могли бы прояснить нам многие обстоятельства, если бы захотели.

Фарр резко обернулся к нему:

– Это каким же образом?

– Вы могли бы, что очень важно для расследования дела, описать нам, к примеру, характер мистера Ли. Вы говорили, что ваш отец часто рассказывал о нем. Каким он представлял вам своего старого друга?

– Понимаю, чего вы хотите, – медленно проговорил Фарр. – Вы хотите узнать, каким человеком Симеон Ли был в молодости, не так ли? И что же – говорить начистоту?

– Я прошу вас об этом.

– Итак, во-первых, я не считаю, что Симеон Ли был высокоморальным членом человеческого общества. Я не хочу тем самым сказать, что он был мошенником или вором, но его образ жизни все-таки иногда сильно приближался к той черте, за которой совершается преступление. С другой стороны, он был человеком щедрым и с большим шармом. Он помогал любому, кто обращался к нему в минуту нужды. Он пил, хоть и не чересчур много, имел успех у женщин и отличался изрядным чувством юмора. Но вместе с тем был необычайно мстительным. Говорят, что слон не забывает ничего, и точно таким же, кажется, был Симеон Ли. Отец рассказывал мне, что в некоторых случаях он годами ждал момента, когда ему удастся схватить и уничтожить врага.

Инспектор Сагден спросил осторожно:

– А вы не знаете, мистер Фарр, не живет ли в Южной Африке кто-нибудь, кому он причинил зло? Не может ли оказаться так, что какой-то конфликт в прошлом связан с этим убийством?

Стивен Фарр покачал головой:

– У него были враги, это ясно. Но я не могу назвать ни одного конкретного случая. И, кроме того... – Его глаза вдруг сузились. – И, кроме того, Трессильян мне сказал, что сегодня вечером в доме не было никого из чужих, и никто из чужих даже не подходил близко к нему.

– За исключением вас, мистер Фарр, – сказал Эркюль Пуаро.

Стивен повернулся и уставился на него.

– Ах, вот оно что? Подозрительный незнакомец проник в дом! Ну, вы недалеко уйдете с этой вашей теорией! Нет никакой давно забытой истории с конфликтом между Симеоном Ли и Эйбенайзером Фарром, за которого захотел бы отомстить его сын. Я приехал, как уже сказал вам, из чистого любопытства. А граммофон, наверное, может быть таким же хорошим свидетелем, как и любой другой. Я проиграл много пластинок, музыку мог слышать кто-нибудь. Согласитесь, что за то короткое время, пока крутится диск, просто невозможно успеть взбежать по лестнице, проскочить по бесконечно длинному коридору, перерезать старику глотку, отмыться от крови и вернуться в танцевальную комнату, прежде чем остальные побегут наверх. Это подозрение чересчур абсурдно!

– Никто не подозревает вас, мистер Фарр! – заверил его Джонсон.

– Вот как? Тем не менее, мне не нравится тон мистера Эркюля Пуаро.

– Бесконечно сожалею об этом, – сказал Пуаро и примирительно улыбнулся Фарру.

– Спасибо, мистер Фарр, на данный момент это все, – полковник Джонсон пресек возможный конфликт. – Прошу вас пока не покидать этот дом.

Стивен Фарр кивнул. Он встал и широкими шагами вышел из комнаты.

Как только дверь за ним закрылась, Джонсон сказал:

– Вот вам и мистер Икс, великий незнакомец. Его объяснения звучат, правда, вполне правдоподобно, но все же он – темная лошадка. Он мог украсть алмазы, он мог появиться здесь, придумав какую-нибудь историю, чтобы получить доступ в дом. Возьмите у него отпечатки пальцев, Сагден, и проверьте, нет ли их в картотеке.

– У меня уже есть отпечатки пальцев Стивена Фарра, – сказал инспектор.

– Вот и отлично! Вы и в самом деле ничего не упускаете из виду. Вам можно доверить самые ответственные моменты расследования.

Сагден пересчитал по пальцам:

– Установить, велись ли на самом деле телефонные разговоры, о которых здесь упоминалось, и их точное время. Проверить, во сколько Хорбюри вышел из дома и кто видел, как он уходил. Установить точно, кто сюда входил и выходил Допросить прислугу. Справиться о финансовом положении каждого члена семьи. Найти адвоката и узнать относительно завещания. Обыскать дом, чтобы найти орудие убийства, одежду со следами крови и, конечно, если удастся, алмазы – Сагден вдруг нахмурился. – Впрочем, этот дом не так легко обыскать, сэр. Я еще никогда не видел столько украшений, столько хлама и старья, собранного в одном месте.

– Да, спрятать здесь, наверняка, есть где, – согласился с ним Пуаро.

– А вы, значит, так и не дадите нам никаких намеков, Пуаро? – разочарованно спросил Джонсон. Он выглядел как человек, собака которого отказалась показать фокус, который знала.

– Если вы разрешите, я хотел бы двигаться собственным путем.

– Ну, конечно! – сказал Джонсон И почти одновременно с ним Сагден спросил немного недоверчиво:

– А что это за путь, мистер Пуаро?

– Я хотел бы, чтобы мне предоставили возможность беседовать с членами семьи Ли в любое время.

– Снова основательно допрашивать их? – спросил Джонсон.

– Нет, нет, не допрашивать, просто беседовать о том, о сем.

– Для чего?

Сагден, кажется, не понял.

Эркюль Пуаро сделал элегантный, выразительный жест рукой.

– В благодушных разговорах о том, о сем можно узнать очень многое! Когда человек говорит свободно, он не может скрыть истину.

– Неужели вы думаете, что кто-то из них лжет? Пуаро вздохнул:

– Mon cher, лжет каждый. Весь фокус в том, чтобы отделить безобидную ложь от важной.

Полковник Джонсон вдруг заговорил резко:

– Это просто невероятно! Произошло особо жестокое убийство – и кого же нам подозревать как убийцу? Альфред Ли и его жена – оба симпатичные, хорошо воспитанные, спокойные люди. Джордж Ли – член парламента и образец честности. Его жена? Незначительная современная красотка. Дейвид Ли, кажется, мягкосердечный человек, по словам его брата Гарри, не переносит вида крови. Его жена – неброская, не особо привлекательная, но милая и разумная женщина. Остаются испанская племянница и человек из Южной Африки. Испанские женщины, конечно, отличаются необузданным темпераментом, но я не могу себе представить, что это очаровательное создание способно хладнокровно перерезать глотку старому человеку. Тем более, что весь ее интерес в том, чтобы он жил, по крайней мере, до составления нового завещания. Стивен Фарр – и это допустимо – может оказаться мошенником. Возможно, старик обнаружил пропажу камней, и Фарр перерезал ему глотку, чтобы заставить молчать. Это вовсе не исключено, потому что граммофон не может служить убедительным алиби.

Пуаро покачал головой:

– Mon cher, сравним физические данные мсье Фарра и Симеона Ли. Если бы Фарр решил убить старика, он смог бы это сделать всего лишь за минуту, и у мистера Ли не было бы никаких возможностей всерьез защищаться. Кто поверит, что худенький старик и этот великолепный экземпляр физически сильного человека боролись между собой, переворачивая стулья и кресла, роняя столы и разбивая фарфор? Это предположение просто фантастично!

Полковник Джонсон слушал его очень внимательно и крайне напряженно.

– Значит, вы полагаете, что старого Симеона Ли убил мужчина более слабый?

– Или женщина, – сказал инспектор Сагден.

***

Полковник Джонсон посмотрел на часы.

– Ну все, я, пожалуй, закончу свои дела здесь, – произнес он устало. – А вы возьмете все дальнейшее в свои руки. Ах, нет, нет, еще одно! Я хочу поговорить с этим дворецким. Я знаю, что вы уже допрашивали его, но важно все-таки уточнить, кто где находился во время убийства.

Трессильян медленно вошел в комнату. Джонсон предложил ему стул.

– Спасибо, сэр, я с удовольствием сяду, – проговорил старый слуга. – Я чувствую себя не очень хорошо, даже очень неважно... Мои ноги, сэр, и моя голова...

– Нет ничего удивительного после всех тех ужасов, которые вам пришлось пережить, – сказал Пуаро дружелюбно.

Дворецкий содрогнулся:

–...такое...ужасное преступление, и в этом доме! Где все обычно текло так спокойно!

– Значит, это дом с хорошо отлаженным распорядком жизни, не правда ли? – спросил Пуаро. – Но жизнь эта была не очень-то счастливой?

– Я бы так не сказал, сэр.

– Раньше, когда вся семья жила вместе, жизнь здесь была более счастливой?

Трессильян помедлил с ответом.

– Она была, возможно, не очень гармоничной...

– Покойная миссис Ли была прикована к постели, не так ли?

– Да, сэр, она вызывала сожаление.

– Дети сильно любили ее?

– Мистер Дейвид был очень предан своей матери, скорее почти как дочь, чем как сын. После смерти миссис Ли он больше не выдержал жизни здесь и уехал.

– А мистер Гарри? – спросил Пуаро. – Как мистер Гарри?

– Он всегда был немножко диковат и вел себя неприлично, но был добросердечным. Боже ты мой, я ведь так испугался, когда кто-то нетерпеливо зазвонил колокольчиком у входной двери. Я открыл – перед дверью оказался чужой мужчина, который голосом мистера Гарри сказал: «Привет, Трессильян! Ты все еще здесь?» Совершенно не изменился.

Пуаро почти любовно смотрел на старого слугу.

– Да, вы, наверное, испытали странное чувство. Щеки Трессильяна покрылись румянцем.

– Иногда мне кажется, сэр, что прошлое вовсе и не прошло. На эту тему однажды в лондонском театре была пьеса, и в этом есть доля правды, действительно, сэр. У тебя вдруг возникает чувство, что когда-то ты это уже делал или переживал. Я открываю дверь, потому что звонили, и там стоит мистер Гарри или мистер Фарр, или еще кто-то. Я думаю: «Но ведь такое я уже переживал однажды...»

– Это очень даже интересно, – пробормотал Пуаро.

Трессильян посмотрел на него с благодарностью. Джонсон, теряя терпение, кашлянул и перехватил инициативу в разговоре.

– Я хотел бы уточнить время, в которое произошли некоторые события, – сказал он. – Если я правильно информирован, в столовой находились только мистер Альфред и мистер Гарри, когда раздался шум наверху. Это верно?

– Этого я действительно не знаю, сэр. Когда я сервировал кофе, все господа еще были в столовой, но это было, должно быть, на четверть часа раньше.

– Мистер Джордж Ли звонил по телефону. Вы можете это подтвердить?

– Кто-то звонил, сэр Когда снимают трубку, у меня в комнатке возле кухни совсем тихонько звякает звоночек. Я помню, что он звякнул, но потом я не обращал на это внимания.

– Вы не помните, во сколько это было точно?

– Нет, сэр. Вскоре после того, как я подал господам кофе, точнее сказать не могу.

– Не знаете, где находились дамы? Я имею в виду – в этот момент.

– Миссис Лидия была в гостиной, когда я хотел убрать посуду из-под кофе. Это было за минуту или за две до того, как я услыхал крик. Она стояла у окна, чуть-чуть отодвинула портьеру и смотрела на улицу.

– А других дам не было в комнате?

– Нет, сэр, я не могу сказать, где все они были.

– Не знаете, где были остальные господа?

– Мистер Дейвид, кажется, был в музыкальной комнате и играл на пианино.

– Вы слышали, как он играл?

– Да, сэр. – Старый слуга содрогнулся. – Позже я подумал, что это было предзнаменование. Он играл похоронный марш. Я до сих помню, как похолодело у меня все внутри.

– Это, конечно, странно, – заметил Пуаро.

– Ну, а теперь перейдем к камердинеру, к этому Хорбюри, – продолжил Джонсон невозмутимо. – Вы можете присягнуть, что он покинул дом в восемь вечера?

– Разумеется, сэр. Он ушел вскоре после того, как пришел мистер Сагден. Я это точно помню, потому что он разбил кофейную чашечку... одну из уорчестерских. Одиннадцать лет я подавал их и мыл, и вплоть до сегодняшнего вечера ни одна из них не разбилась.

– А что Хорбюри делал с кофейными чашками? – спросил Пуаро.

– Да в том-то и дело, что ему нечего было с ними делать, сэр. Он только взял одну, чтобы посмотреть, а когда я сказал, что пришел мистер Сагден, он уронил ее.

– Вы сказали именно «мистер Сагден» или сказали «полиция»?

Трессильян удивленно посмотрел на него:

– Да, теперь я вспоминаю... сказал, кажется, что сейчас в дверь звонил полицейский инспектор.

– ...и Хорбюри сразу же уронил чашку, – закончил предложение Пуаро.

– Это очень интересно, – заметил Джонсон, навостривший уши. – Хорбюри спрашивал еще что-нибудь относительно визита инспектора?

– Да, сэр. Он спросил, что тому нужно здесь? Я ответил правду – что он собирает средства на полицейский дом для сирот, и пошел наверх к старому господину.

– Как вам показалось, – это объяснение успокоило Хорбюри?

– Да, если я правильно припоминаю... Да, он сразу же стал таким, как прежде. Сказал, что мистер Ли – славный старик и очень щедр; так он почтительно выразился, а затем ушел.

– Через какую дверь он покинул дом?

– Через ту, которая ведет в комнату для прислуги.

– Это соответствует истине, сэр, – вставил Сагден. – Он прошел через кухню, что подтверждают повариха и посудомойка, и вышел через заднюю дверь.

– Ну, Трессильян, а теперь скажите нам, пожалуйста, мог ли Хорбюри вернуться в дом незамеченным?

Старый слуга покачал головой:

– Я не представляю, как он смог бы это сделать. Все двери запираются изнутри.

– А если у него был ключ?

– Двери запираются не только на замок, но и на задвижку.

– Как же тогда он войдет, когда вернется?

– У него есть ключ от задней двери, сэр, как и у всех слуг.

– Значит, он мог вернуться этим путем?

– Для этого ему пришлось бы пройти через кухню, сэр. А на кухне всегда кто-нибудь есть примерно до десяти часов.

Полковник Джонсон встал.

– Ну, это все проясняет. Спасибо, Трессильян. Старый камердинер поднялся, слегка поклонился и удалился из комнаты. Но не прошло и двух минут, как он вернулся.

– Хорбюри только что пришел домой, сэр. Вы не хотите с ним поговорить?

– Да, охотно. Сейчас же пришлите его сюда.

Вошедший в комнату Сидней Хорбюри не вызывал симпатии. Он стоял в дверях, нервно потирая руки. Взгляд его был скромным и в то же время заискивающим.

– Вы – камердинер покойного мистера Ли? – спросил Джонсон.

– Да, сэр... Разве это не ужасно? Меня как громом поразило, когда Глэдис рассказала обо всем. Бедный старый хозяин...

– Пожалуйста, отвечайте только на мои вопросы. Джонсон не был склонен затягивать заседание.

– Во сколько сегодня вечером вы ушли из дома и где вы были?

– Я покинул дом незадолго до восьми, сэр, и я был в кинотеатре «Суперб», в пяти минутах ходьбы отсюда. «Любовь в Севилье» – так называется фильм, который я смотрел.

– Кто-нибудь видел вас там?

– Девушка в кассе, сэр, она меня знает. И контролерша меня знает тоже. И кроме того... хм... я был в кино с юной дамой. Мы предварительно договаривались с ней.

– Ах, вот оно как! И как ее зовут, эту юную даму?

– Дорис Бакл, сэр. Она работает на Объединенных молочных предприятиях, Маркхэм Роуд, 23.

– Хорошо, мы проверим это. Вы сразу же вернулись?

– Я вначале проводил свою спутницу. А потом сразу пошел домой. Вы можете проверить и убедиться, что все это правда, сэр, и что я не имею никакого отношения к тому, что здесь произошло. Я был...