Птица в пролете Александрова Наталья

– На искусственные у меня тоже аллергия, – довольно отчетливо произнесла Надежда, отличавшаяся очень хорошим слухом.

Мужчина взглянул на Лизу нахмурившись, и она вылетела в коридор, обнимая злополучный горшок с цветами.

Надежда Николаевна немедленно приподнялась, лицо у нее приобрело вполне нормальное выражение, и она заявила:

– Сейчас, конечно, я не смогу продолжить переговоры, но в целом ваша фирма произвела на меня благоприятное впечатление. Я вернусь к вам при первой возможности.

Рифат Махмудович улыбнулся ей примерно так, как улыбнулся Серый Волк, когда Красная Шапочка пообещала передать бабушке его пламенный привет, и проводил посетительниц до самого выхода из фирмы. Как только за ними закрылась входная дверь, он снял трубку внутреннего телефона и вполголоса отдал какое-то распоряжение. Второе распоряжение он отдал достаточно громко. Когда перед ним появилась запыхавшаяся Лиза Лютикова, Рифат Махмудович окинул ее с ног до головы весьма неодобрительным взглядом и приказал немедленно проверить по базе данных всех Потаповых с подходящими инициалами, которые по своему социальному статусу могли бы проявить интерес к выборам в городское Законодательное собрание.

Оказавшись на улице, Надежда Николаевна опасливо оглянулась и вполголоса сказала Лене:

– Готова поспорить на самое дорогое, что у меня есть, – на немецкую автоматическую стиральную машину фирмы «Сименс», что за нами сейчас отправят «хвост».

Лена с ней спорить не собиралась, поскольку после ее первого визита в «Вариант» за ней действительно установили слежку, более того – чуть не сбили ее машиной.

Свернув на улицу Некрасова, Надежда остановилась перед витриной, делая вид, что рассматривает выставленную в ней обувь, а на самом деле рассматривая в зеркальном стекле улицу у себя за спиной. Этот прием она вычитала в каком-то детективе и пользовалась им при каждом удобном случае, очень уважая себя за предусмотрительность.

Впрочем, на этот раз она действительно увидела невзрачного человека в легкой бежевой куртке, который неторопливо шел по улице, делая вид, что его очень интересуют архитектурные особенности окружающих зданий. Поскольку эти здания не отличались особенной красотой, его интерес выглядел достаточно подозрительно.

– Ну что ж, – так же тихо, как прежде, проговорила Надежда Николаевна, – действуем по заранее утвержденному плану.

Женщины прибавили шагу и через несколько минут оказались возле парикмахерской с поэтичным названием «Златовласка».

В этом салоне работала старинная знакомая Надежды Нина Ивановна Стойкая.

Характер Нины Ивановны замечательно соответствовал ее фамилии. Она была из тех самых женщин, которые «коня на скаку остановят», причем не налегке, а с пудовой сумкой в одной руке и с ребенком в другой.

Когда-то Нина Ивановна работала в одном с Надеждой научно-исследовательском институте, но, когда жизнь в стране изменилась и стала куда сложнее, Нине пришлось срочно переквалифицироваться. Дело в том, что, если Надежда в то время была женщиной в общем-то свободной, поскольку дочка ее уже была не только взрослая, но и замужем, то есть Надежда несла ответственность только за саму себя, то у Нины был на руках тяжелобольной сын. В результате родовой травмы мальчик был частично парализован. Ему требовался постоянный уход, фрукты, лекарства, а на все это нужны были деньги, и деньги немалые.

Муж у Нины когда-то был, но он не выдержал житейских трудностей и за несколько лет до начала перестройки незаметно исчез из семьи, что скорее облегчило Нинино существование, потому что проку от супруга в семейной жизни было немного.

Итак, оказавшись в новых экономических условиях, Нина Стойкая не сломалась, не сложила руки, а вытащила из русско-английского словаря последнюю заначку и пошла на курсы парикмахеров.

У нее обнаружился несомненный талант, и вскоре попасть к ней без предварительной записи стало решительно невозможно. Она стала хорошо зарабатывать и сделалась весьма уважаемым человеком. Если в НИИ, перевалив за сорокалетнюю отметку, она все еще была Ниной, и ее отчество знали только в месткоме и в бухгалтерии, то в парикмахерской она тут же стала Ниной Ивановной. За весьма короткое время она быстро обросла в салоне нужными связями, заработала денег и смогла послать своего мальчика на лечение в Германию.

Для Надежды, как хорошей знакомой, Нина Ивановна всегда делала исключение и стригла ее без очереди, заодно перемывая косточки всем прежним институтским знакомым.

Вот к ней в парикмахерский салон и вошли Надежда Николаевна с Леной, обнаружив за собой слежку.

Когда женщины вошли в двери «Златовласки», по противоположной стороне улицы проезжала темно-синяя «Мазда». Мужчина, который сидел за рулем, очень светловолосый и до того худой, что светлый льняной костюм висел на нем, как на вешалке, бросил взгляд на полноватую блондинку, задержавшуюся перед дверью парикмахерской, и невольно вздрогнул.

«Не может быть, – подумал он, – что это со мной? Конечно, это не она… да вовсе и не похожа… с чего я взял, что это она? Совсем другая фигура, и цвет волос… Разве что жест, которым эта блондинка поправила волосы, немного напоминает… нет, конечно, это не она!»

Он поехал дальше, огорченный и озабоченный.

Ему казалось, что все давно забыто, что раны зарубцевались и можно начать жизнь сначала, с чистого листа, оставив в прошлом обиду и разочарование, и вот, из-за случайного сходства, из-за одного жеста, в нем снова ожила старая боль…

Прошло уже шесть лет, а он все не может успокоиться, все ищет объяснения – почему она уехала, ничего не объяснив, почему сбежала от него тем летом, как от зачумленного… ведь то, что было между ними, не было коротким летним романом, не было дешевой интрижкой, они оба понимали это, почему же она исчезла, не сказав ему ни слова?

Прошло шесть лет, а он все ищет в своих случайных подругах ее черты, ее привычки и называет их, забываясь, ее именем…

Руки так дрожали, что мужчина припарковал машину у тротуара и откинулся на спинку сиденья, прикрыв глаза.

От этого стало только хуже: перед его внутренним взором предстала старая комаровская дача, давно не крашенная веранда, посеревшая от дождя, цветные стекла, бросающие на стол и на стены яркие пятна…

«Чай надо пить обязательно из старинного фарфора, – говорила тетя Матильда Васильевна, осторожно передавая чашку, – тогда у него совсем другой вкус!»

На клумбе перед домом пышно цвели тигровые лилии, и жизнь казалась тем летом прекрасной и бесконечной.

Незачем вспоминать об этом, незачем, все кончено, нужно забыть и начать жить заново!

Однако против воли на него нахлынули воспоминания, запретные воспоминания, убранные на самую дальнюю полку.

Шум дождя за окном, негромкий, монотонный, словно рассказывающий тихим голосом какую-то сказку, смутно белеющее в темноте девичье лицо с полузакрытыми глазами… пробегающие по стене пятна мягкого, невнятного света – отсветы далекой ночной электрички… стекающее со стула светлое платье, и нежный запах кожи, удивительно доверчивый, детский, яблочный, и бисеринки пота, которые он слизывал с этой кожи…

У него резко заломило виски и забилась в горле какая-то ненужная, неуместная жилка.

Как он мог столько времени обходиться без этого?

Он вспомнил ее взгляд, ее прощальный взгляд.

Почему она смотрела на него с таким презрением, с такой гадливой жалостью?

Черт возьми, нужно выбросить прошлое из головы, перестать копаться в нем, перестать доискиваться причин и объяснений, иначе он превратится в обычного неудачника!

Надежда подошла к высокой, представительной женщине в белом халате, которая колдовала над волосами бледной, тщедушной девчушки. Рядом с ней жалостно переступал с ноги на ногу щуплый кривоногий мужичонка без переднего зуба.

– Ну Нинуля, – гнусавым голосом тянул мужичок, – ведь у нас с тобой было прошлое!

– А вот будущего нет! – отмахнулась Нина. – Сколько раз тебе повторять – вали отсюда!

– Ну Нинуля, – продолжал беззубый, – ведь у нас была любовь!

– Это ты называешь любовью? – Женщина смерила его взглядом и презрительно хмыкнула. – Сказано тебе – незамедлительно уйди из моей жизни!

– Ну Нинуля, ведь нашему сыну нужен отец!

– Вспомнил? – рявкнула Нина, повернувшись к мужичку. – А где ты раньше был, когда мне не на что было ему лекарства покупать? Где ты был, когда у нас на хлеб денег не было? Отец! Да чем такой отец, как ты, лучше пустое место, прочерк в анкете! А ну, проваливай отсюда, а то я охранника позову, он тебя в мусорный контейнер выкинет!

– Ну Нинуля, зачем ты так! – Мужичок испуганно попятился. – Ну хоть четырнадцать рублей на дорогу дай, а то мне до дому не на что доехать! – И он подпустил в голос фальшивую слезу.

Нина бросила ему две десятки, бумажки спланировали на кафельный пол, и мужичонка бросился их подбирать.

– И чтоб больше здесь не показывался, а то охранник тебе все кости переломает! – напутствовала она кривоногого попрошайку.

– Представляешь, Надюша, – Нина повернулась к старой приятельнице, – вот за этой ветошью я когда-то была замужем! Тьфу!

Она выразительно сплюнула и сказала совсем другим тоном:

– Вот твой пакет, держи, девчонки тебя прикроют. А вы, девушка, постричься не хотите заодно? – обратилась она к Лене, сдернувшей парик, потому что в салоне было душно. – Я сейчас здесь скоренько закончу и могу вами заняться!

– Некогда! – Надежда подхватила объемистый полиэтиленовый пакет и плюхнулась в свободное кресло, сделав знак Лене устраиваться рядом.

К женщинам тут же подошли свободные парикмахеры, накрыли их простынями и сделали вид, что собираются стричь.

Тут же уборщица подошла к окну и принялась протирать стекло пластиковой шваброй с поролоновой насадкой. При этом она заслонила кресла, в которых сидели Надежда Николаевна и Лена.

Воспользовавшись этим, Надежда выскользнула из-под простыни и бросилась в подсобку, Лена побежала за ней. В освободившиеся кресла устроились, накрывшись простынями, две девушки-практикантки, так что, когда уборщица отошла от окна, казалось, что в парикмахерской все осталось по-прежнему.

Тем временем в подсобке Надежда Николаевна и Лена достали из пакета, который перед посещением «Варианта» они занесли в парикмахерскую, свою одежду, и второй раз за сегодняшний день изменили внешность. Лена с видимым облегчением избавилась от намотанного вокруг талии полотенца, влезла в собственные джинсы и снова почувствовала себя молодой и стройной. Надежда тоже с удовольствием вылезла из делового костюма, который почти никогда не носила, потому что казалась в нем самой себе завучем средней школы, и надела привычные и удобные черные брюки и любимый голубой пуловер.

Переодевшись и наскоро сменив макияж, женщины вышли из парикмахерской через служебный выход. Они оказались на другой улице и поскорее убрались из опасного района, сначала в целях конспирации проехав несколько остановок на первом попавшемся троллейбусе и только потом поймав машину, которая довезла их до дома.

Дружные сотрудницы парикмахерской занимались своими обычными делами, нет-нет да и посматривая в окно.

За окном с самым независимым видом прохаживался унылый мужчина самой невзрачной наружности. Он то разглядывал витрины окрестных магазинов, то вдруг принимался завязывать шнурки, то причесывал свои жиденькие волосенки, и при этом нет-нет да и косился на окно парикмахерской, где по-прежнему виднелись две женские фигуры, до самых глаз накрытые простынями.

Наконец мужчина начал проявлять явные признаки беспокойства.

В то же время одна из практиканток, скучавших под простыней, зашевелилась и жалобно проговорила:

– Ну, может, хватит уже? Мы долго уже тут сидим, надоело! И в туалет очень хочется!

– Сиди! – прикрикнула на девчонку старший мастер Леонида Макаровна. – А то отзыв о практике плохой напишу!

– Да ладно, не мучай девочек, – сказала покладистая Нина Ивановна, – Надя уже давно уехала…

Довольные практикантки сбросили свою «маскировку» и выбрались из кресел.

Прижавшийся лицом к стеклу соглядатай широко раскрыл глаза, испустил целую драматическую тираду, не слышную из-за толстого стекла, и вбежал в парикмахерскую.

– Эй, гражданин, – недовольно окликнула его Нина Ивановна, – вы это куда? Написано же ясно, у нас здесь только женский зал! Ближайшая мужская парикмахерская – на улице Марата!

Поскольку мужчина ничего не отвечал, только разевал рот и оглядывался по сторонам, Нина продолжила:

– Или жену потеряли? Такое тоже бывает! Значит, плохо обращались с женщиной!

– А вы в бюро находок обратитесь, – подала голос Леонида Макаровна, – вдруг найдут… или в крайнем случае подберут что-нибудь из невостребованного…

Дружный коллектив парикмахерского салона «Златовласка» радостно захохотал.

Лена вставила дискету в дисковод компьютера.

На экране появилась уже знакомая цветная заставка и крупная надпись:

«Вариант-Х»

– Прямо секретные материалы! – проговорила Надежда Николаевна, глядя через Ленино плечо.

Ей тут же пришлось пожалеть о своих словах.

Файл действительно оказался секретным, и на попытку открыть его выдал сакраментальную фразу: «Введите пароль».

Лена и Надежда переглянулись. Получалось, что их сегодняшний поход в «Вариант», все связанные с ним хлопоты и риск оказались напрасными. Что называется, близок локоть, да не укусишь.

Гадать вслепую, перебирать бессмысленные сочетания букв и цифр, имена знаменитых футболистов и рок-звезд можно сколько угодно, хоть до второго Всемирного потопа, смысла в этом занятии нет ни на грош.

Лена откинулась на спинку вращающегося кресла и тяжело вздохнула:

– Все зря!

– Не торопись опускать руки! – воскликнула Надежда и стремглав вылетела из квартиры.

Она немного нервничала, поскольку время неумолимо бежало к тому часу, когда муж ее возвращался с работы. Дома был форменный бедлам, кот и собака сидели голодные, да неизвестно еще, живы ли они? Надежда сильно опасалась за здоровье сенбернара Арчибальда.

Ниже этажом, в тридцать четвертой квартире, жил замечательный подросток по имени Леха Одуванчиков. Замечателен он был тем, что великолепно разбирался в компьютерных программах. Впрочем, многие современные подростки свободно чувствуют себя в виртуальном пространстве и иногда кажутся просто говорящей приставкой к своему компьютеру, но к Лехе с уважением относился даже муж Надежды Сан Саныч и неоднократно обращался к тринадцатилетнему специалисту за консультацией.

Вот к этому-то Лехе Одуванчикову и направилась сейчас Надежда Николаевна.

Позвонив в дверь тридцать четвертой квартиры, она не дождалась никакого ответа. Однако не сдалась и не отступила, поскольку хорошо знала, что Леха Одуванчиков практически всегда дома, возле своего обожаемого «пентиума», от которого отходит только для того, чтобы поесть.

Действительно, хорошенько прислушавшись, она расслышала за дверью звуки отдаленной канонады. Видимо, Леха осваивал какую-нибудь новую компьютерную «стрелялку».

Надежда Николаевна прижала палец к звонку и давила на него, не переставая, несколько минут. Наконец из-за двери послышался недовольный голос:

– Ну иду, иду! Сейчас, только тапки надену!

Замки загремели, дверь распахнулась, и на пороге появился веснушчатый мальчишка с растрепанными рыжими волосами, в длинной футболке с надписью: «Я ненавижу Билла Гейтса» и в тапках на босу ногу.

– Кого черт принес, на самом интересном месте оторвали… – проговорил он недовольно и только тогда разглядел, кто стоит перед ним.

– Ой, теть Надь… – растерянно протянул он, – а я думал, это Вовчик за диском притащился…

– Алексей, – строго и солидно проговорила Надежда Николаевна, – мне нужна твоя помощь!

– Да? – На лице подростка нарисовалась глубокая тоска. – А я только-только на шестой уровень перешел… теть Надя, может быть, завтра?

– Ну, вообще-то задача, наверное, тебе не по зубам, – задумчиво протянула Надежда, с сомнением окинув тщедушную фигурку Одуванчикова, – поищу кого-нибудь постарше…

– А что за задача-то? – переспросил Леха, и глаза его загорелись.

– Да вот принесла одну дискету с интересным файлом, – продолжила Надежда Николаевна, чувствуя, что рыба вот-вот заглотит приманку, – а она закрыта паролем, ну я думала, что ты сможешь открыть… но если для тебя это слишком сложно, поищу кого-нибудь еще…

– Почему это слишком сложно? – возмутился юный гений. – Зачем кого-то искать? Пойдемте посмотрим, что за файл такой… только диск возьму с программой для взлома…

– Для чего? – испуганно спросила Надежда.

– Для взлома, – спокойно повторил Леха, – вы ведь хотите защиту файла взломать, значит, программа нужна…

Он ненадолго исчез в глубине квартиры и через минуту появился вооруженный компьютерным диском.

Войдя в квартиру Лебедевых и даже не заметив Лену, подросток устремился к компьютеру и несколько минут в упоении его изучал. Наконец он обернулся и разочарованно проговорил:

– Ну, не больно-то крутой комп у дяди Саши! Я думал, уж у него покруче!

Надежда Николаевна немножко обиделась за своего мужа, но не подала виду и напомнила юному дарованию, зачем его пригласили.

Леха вызвал на экран файл «Вариант-Х», вставил в компьютер свой диск и запустил программу.

На экране замелькали длинные ряды цифр.

Надежда и Лена взволнованно следили за ними и все равно прозевали знаменательный момент.

– Ну и чего вы говорили, что задача крутая? – разочарованно протянул Леха. – Проще тетриса! Вот ваш файл, любуйтесь! Только ничего в нем нет интересного, одни списки да цифры… я думал, может, игра какая-то…

– Спасибо тебе, Лешенька! – обрадовалась Надежда. – Хочешь печенья с корицей? Домашнее!

– Неа! От него кариес! – Юный программист схватил с тарелки яблоко, захрустел и побежал доигрывать в свою стрелялку.

– Хороший мальчик, только мало на воздухе бывает, – проговорила Надежда, подходя к компьютеру.

Лена сидела за столом, уставившись в экран.

– Ну что тут у нас?

– Вот, смотрите, – девушка посторонилась и показала на монитор, – хоть и открыли файл, все равно ничего не понятно!

По экрану тянулись ровные ряды цифр. В самой левой колонке одно под другим стояли какие-то странные слова.

– Крокодил, Альбинос, Перископ, Бридж, Тетерев… – читала Лена, – что за ерунда? То ли зоопарк, то ли склад каких-то непонятных инструментов… ничего не понимаю!

– Подожди-ка, – Надежда вглядывалась в текст на экране, – что-то мне это напоминает… что-то из советских времен…

Лена уставилась на нее с удивлением.

– Не думай, я не свихнулась, – проговорила наконец Надежда Николаевна, – эта таблица здорово похожа на ведомость, по которой выплачивали зарплату. Слева – фамилии, справа – суммы…

– Только фамилии какие-то странные, – засомневалась Лена, – и справа против каждой фамилии не одна сумма, а целая строчка каких-то цифр…

– С цифрами как раз все ясно. Видишь, правая часть таблицы разбита на двенадцать колонок, то есть эта ведомость – не на месяц, а на целый год. Выплаты не каждый месяц, и сопровождаются датами… интересно! А то, что фамилии такие странные, – не удивительно: это не фамилии, а клички, или, если хочешь, псевдонимы… ведь выплаты наверняка неофициальные, «черным налом», так что и тот, кто платит, и тот, кто получает, заинтересованы в сохранении тайны…

– А вот тут одна настоящая фамилия, – проговорила Лена, – Видоплясов…

– Думаю, что это тоже кличка, – охладила ее Надежда.

– Ну да, группа такая есть…

– А сначала – литературный персонаж, у Достоевского, – добавила начитанная Надежда.

– Вот интересно, – протянула Лена, – этот Видоплясов самую большую сумму получил в тот самый день, когда закончилась парламентская конференция в Зауральске…

– Что? – вскрикнула Надежда и чуть не своротила компьютер. – То есть в тот день, когда убили Виктора Черепахина!

– Что с вами? – Лена испуганно взглянула на Надежду и на всякий случай отодвинулась.

– Что со мной? – переспросила Надежда. – Ты лучше скажи, что с тобой! Неужели ты не понимаешь, что это значит?

Лена широко раскрыла глаза. В них засветилось понимание.

– Дошло? – обрадовалась Надежда Николаевна. – Лучше поздно, чем никогда!

– Большая сумма выплачена в день убийства крупного политика, – вполголоса проговорила Лена, – значит, это плата за его смерть!

– А наш Видоплясов – штатный киллер!

– Не может быть! – Лена замотала головой. – Что же они – прямо в день убийства заплатили ему деньги?

– Вполне возможно, – Надежда пожала плечами, – киллеры – люди опасные, им задерживать зарплату не рекомендуется, не то что скромным бюджетникам… а может быть, в этой ведомости указывают не дату выплаты, а дату того события, за которое причитаются деньги…

– Давайте посмотрим, есть ли в этой ведомости еще такие крупные суммы, – Лена уткнулась в экран, – вот, посмотрите, у этого Видоплясова такая же выплата в феврале, пятнадцатого числа!

– Ой, – Надежда испуганно посмотрела на экран, – ведь примерно тогда убили председателя парламентской комиссии…

– Примерно? – переспросила Лена. – Давайте уточним. У вас есть старые газеты?

– Чего-чего, а этого барахла у нас хватает, – недовольно проворчала Надежда Николаевна.

Сан Саныч, мужчина вообще-то очень аккуратный, не позволял ей выбрасывать старые газеты. Единственное, на чем Надежда смогла настоять, – он убирал их на антресоли.

Пододвинув к антресолям самый устойчивый стул, Надежда Николаевна взобралась на него. Лена попыталась перехватить инициативу:

– Давайте я достану!

Надежда обернулась на нее очень сердито:

– Это что, намек на мой преклонный возраст? Нет уж, дорогая, я никому не позволю рыться в моем старье!

Действительно, открыв дверцу антресолей, она тут же оглушительно зачихала от облака густой пыли. Прочихавшись и разделавшись с пылью, она слезла со стула с огромной пачкой газет.

– Ну вот, давай разбираться…

Газеты разложили на полу и принялись сортировать их по датам.

– Вот февральские номера, – Надежда отделила часть пачки, – пятнадцатого, говоришь?

Как назло, номера за пятнадцатое февраля не было.

Лена перерыла всю февральскую пачку, затем просмотрела газеты за остальные месяцы – нужный номер как корова языком слизнула.

Еще раз перетряхивая газеты, Лена подняла глаза на Надежду Николаевну и удивленно спросила:

– А что это у вас такой задумчивый вид?

– Кажется, я знаю, куда подевалась эта газета, – смущенно проговорила Надежда, – я, наверное, тогда купила селедку!

– При чем тут селедка? – удивилась Лена. – Какая-то у вас странная логика!

– Обыкновенная логика, женская, – отмахнулась Надежда, – а вот ты, сразу видно, хозяйство не ведешь! Селедку чистить надо? Надо! А на чем ее удобнее всего чистить? Правильно, на газете! Почистил – и все отходы вместе с газетой в мусоропровод!

– Ну вот… – разочарованно протянула Лена, – значит, мы не сможем проверить версию насчет платы за убийство?

– Отчего же, – пробормотала Надежда, уткнувшись в газетный лист, – вовсе не обязательно искать номер именно за пятнадцатое число… вот, смотри… точнее, слушай, что здесь напечатано:

«По распоряжению Президента создана специальная комиссия по расследованию обстоятельств убийства председателя Парламентской комиссии Охлопкова, случившегося неделю назад. Во главе комиссии поставлен…»

– Ну, дальше уже неинтересно! – Надежда аккуратно сложила газету и взглянула на первый лист. – Этот номер – за двадцать второе февраля, и написано, что убийство случилось неделю назад, так что все сходится – пятнадцатого, как мы и думали.

– Но все-таки я думаю, что это ничего не доказывает, – проговорила Лена после короткой паузы, – ну, совпала дата убийства с числом в этой таблице… в конце концов, это может быть просто случайностью! И потом – какой смысл «Варианту» оплачивать смерть парламентского деятеля? Что же вы хотите сказать – что под крышей этого «социологического центра» скрывается вульгарное бюро заказных убийств?

– Во-первых, совпала не одна дата убийства, – начала Надежда по очереди отвечать на вопросы, – не одна, а две. Ведь мы начали с того, что наткнулись на совпадение даты выплаты Видоплясову с днем убийства Виктора Черепахина. Во-вторых…

– Вообще-то, с Черепахиным ничего не ясно, – прервала Надежду девушка, – официально он погиб в автокатастрофе.

– А в-третьих, – Надежда недовольно повысила голос, – что это вдруг на тебя напали сомнения? Только что ты с огромным энтузиазмом ухватилась за идею заказных убийств!

– А во-вторых-то что? – Лена усмехнулась.

– Что? – переспросила сбитая с мысли Надежда.

– Ну, вы сказали только – «во-первых», а потом сразу – «в-третьих». Должно же быть еще какое-то «во-вторых»!

– Будет тебе сейчас и во-вторых, и в-десятых, – отмахнулась Надежда Николаевна, – и, если очень хочешь, даже в-сороковых! – Она придвинула к себе стопку газет и зарылась в них, как крот в морковную грядку.

– Что это вы там ищете? – полюбопытствовала Лена, заглядывая через плечо. – Еще одно убийство?

– Хуже! – Надежда одну за другой отбрасывала газеты, предварительно проглядев заголовки.

– Хуже? Что может быть хуже убийства?

– Выборы!

– Шутите? – Лена недовольно скривилась. – А все-таки что вы на самом деле ищете?

– Я же сказала – выборы! – с этими словами Надежда Николаевна развернула очередной газетный лист и издала торжествующий вопль, от которого с потолка посыпалась побелка, а фужеры в подвесном шкафчике тревожно зазвенели.

Когда Лена уже окончательно уверилась, что с Надеждой Николаевной что-то не в порядке, та вдруг подняла на нее горящий взор и произнесла с нескрываемой гордостью:

– Когда Дмитрий Иванович Менделеев окончательно убедился, что его Периодическая система верна?

– Понятия не имею, – осторожно ответила Лена, которая окончательно убедилась, что Надежда Николаевна Лебедева помешалась.

– Когда было открыто новое вещество с предсказанными им свойствами! Я, правда, не помню какое, но это не так уж важно.

– При чем здесь Менделеев и его система? – еще более осторожно спросила Лена, на всякий случай отодвинувшись подальше и спрятав в ящик стола хлебный нож.

– При том, что я тоже сначала придумала гипотезу, а потом нашла ее подтверждение!

– Где? – Лена немного успокоилась.

– Вот в этой газете! Видишь – самое начало февраля, и здесь написано, что Центральная избирательная комиссия утвердила список кандидатов на пост губернатора Нарымской области.

– И что в этом такого? – в голосе Лены прозвучал невольный интерес.

– А то, что среди этих кандидатов есть наш знакомый!

– Какой еще знакомый? У вас есть знакомые среди политиков такого масштаба?

– Да перестань ты придираться к словам! – Надежда показала на газетный лист. – Ты видишь, кто тут у нас третьим в списке?

– Николай Сергеевич Охлопков, – прочитала Лена, – ой!

– Вот именно – ой! Охлопков выставляет свою кандидатуру на пост губернатора – и буквально сразу его убивают, Виктор Черепахин делает то же самое – и где он теперь?

– В могиле, – мрачно отозвалась Лена.

– Вот видишь! – Голос Надежды Николаевны был печален, но полностью скрыть самодовольство она не смогла. – Мне кажется, если провести исследовательскую работу, можно будет установить, что кто-то из конкурентов Охлопкова был клиентом центра «Вариант»… так же как и кто-то из конкурентов Черепахина…

– Они посчитали стоимость «черного пиара» и решили, что дешевле просто «заказать» самого опасного конкурента, – мрачно закончила Лена.

– Или разрыв рейтингов был такой большой, что никаким «пиаром» его не удавалось сократить.

– И что же нам теперь делать? – растерянно проговорила Лена. – В милицию с нашими догадками не пойдешь…

– Вот именно, – подтвердила Надежда, – в милиции нас и слушать не станут… им только не хватало взвалить на себя такую головную боль!

– Тогда получается, что все, что мы делали, – совершенно зря! Никакой пользы от нашего расследования! Только разворошили это осиное гнездо и чудом удрали от слежки. И, кстати, еще неизвестно, удрали или нет.

– Вовсе нет, – негромко проговорила Надежда, снова перелистывая газеты, – ничего не зря! В милиции, конечно, нас слушать не станут, им это неинтересно, но на милиции свет клином не сошелся. Надо найти того, кто будет заинтересован в этих сведениях.

– Кого же это?

– Тех, кто так же, как Охлопков и Черепахин, проиграли в конкурентной борьбе, но только остались живы.

Надежда развернула очередную газету и прочитала заголовок: «Сиятельный Казанова».

– Это тут при чем? – удивленно спросила Лена.

– А вот послушай.