Хроники железных драконов (сборник) Суэнвик Майкл

Послышался шум, похожий на вздох, затем еще и еще – звуки выделялись на фоне общего гвалта тихой нерешительностью. По булыжникам мостовой застучали газовые баллоны. Они взрывались, выпуская облака отравляющего газа.

Те, кто его вдыхал, падали, извергая рвоту. Мятежники боролись и царапали друг друга, пытаясь убраться оттуда. Но прежде чем воины сумели воспользоваться их замешательством, ушлые ребята, замотав мокрыми платками рты и носы, бросились вперед, схватили баллоны и швырнули их обратно в войска.

Дуновение ветра нежно перенесло одно облако в часть толпы, где стояла Джейн.

Она не могла дышать! Она ослепла! Кожа у нее горела! Она кашляла, икала и плакала. Из носа ее текло. По половине лица словно крапивой прошлись. Спотыкаясь, согнувшись пополам, она ощупью нашаривала выход.

И тут чудесным образом ее взяли за руку и увели прочь. Она почувствовала прохладный воздух у себя на лице. Ее моргающие глаза уловили размытое видение открытой дороги.

– Давай, – проворчал ее благодетель. – Скоро газу прибавится.

Когда они уже покинули площадь, Джейн чуть-чуть задержалась. Она уперлась и выдернула руку. Затем вытерла одним рукавом глаза, а другим – нос. Сквозь слезы она оглянулась на толпу.

Дым от сотен пожаров превратил небо в холст, а потом замазал его грязно-красным. Под этим мрачным пологом над телами павших сидели на корточках темные фигуры. Кто-то тырил бумажники. Кто-то нет. В некоторых она узнала заключенных, которых помогла освободить.

– Нам некогда любоваться видами, – настаивал ее спутник. – На подходе «зеленые плащи».

И правда, она расслышала мерную поступь свежих эльфийских сил. Провожатый подтолкнул ее, и они побежали прочь. Только тогда она смогла взглянуть на своего спасителя.

Это был Костяная Голова.

Когда они убедились, что нет погони, Джейн сбавила шаг и остановилась. Ей надо было как следует проблеваться. Костяная Голова поддерживал ее за плечи, пока Джейн извергала из себя пепел, скверну и гибельное безумие. Выпрямившись, она ощутила удивительную ясность в мозгах.

– Ну и драка, а? – сказал Костяная Голова.

Она взглянула на него.

– Я откусил одному из этих ублюдков палец. На нем было такое большое старое золотое кольцо, все покрытое крошечными изумрудами и рубинами и прочим дерьмом. Оно у меня здесь. – Он хвастливо похлопал по окровавленному карману рубашки. – Так что я извлек из сегодняшней заварушки кое-какую выгоду.

Костяная Голова оставался таким же пугающе уродливым, как и был. Но глаза изменились. Теперь они были зеленые с золотыми крапинками, как листья в начале лета. В них светился живой юмор, словно кто-то напялил маску Костяной Головы и выглядывал сквозь глазницы черепа.

– У тебя что-то к серьге пристало, – сказала Джейн.

– А?

Костяная Голова обернулся, всплеснув руками, когда Джейн схватила его за ухо. Слишком поздно. Ее пальцы сомкнулись на талисмане, свисавшем с мочки.

– Эй, поаккуратнее!

Она сорвала с него талисман. Тревожно вскрикнув, Костяная Голова задрожал и съежился. Форма и черты лица изменились полностью. Татуировки пропали, а с ними и выражение угрюмой тупости. Он перестал быть Костяной Головой.

И стал Паком Алеширом.

Джейн взглянула на талисман – янтарь, кость, сверхпроводящий диск, два перышка голубой сойки – и выбросила его прочь. Ерунда: она сама могла в любой момент сделать такой же, если бы захотела.

– Какого ляда ты здесь делаешь?

– Я искал тебя, ничего? Святая свинья, щиплется. – Пак поморщился. На нем болталось поношенное суконное пальто, которое ему было совсем не впору. – Слушай, я знаю, ты не просила меня ходить за тобой. Но раз все равно я здесь, может, уберешь это обалделое выражение и порадуешься. Нам надо отсюда сматываться. Они уже взялись за ножи и не собираются убирать их, когда вырвутся из лап эльфов.

Он схватил ее за руку и потащил прочь.

Поспешая следом, Джейн была вынуждена признать, что выглядит Пак героически. Глаза его пылали, подбородок был решительно выпячен. Ее сердце быстро смягчилось. Затем она опустила глаза. Что-то свисало у него из кармана, куда было торопливо и кое-как засунуто. Лоскут черной ткани. Трусики. Вид и фактура их казались знакомыми.

– Что это?

Она выхватила находку. Они оказались ношеные и нестираные. Она поднесла их к носу, понюхала.

Ее.

– Где ты это взял?

Пак смущенно потупился, но шага не сбавил.

– Я, гм, слил за них кое-что Билли Буке. Он говорил, ты как-то провела у него ночь и забыла их, когда одевалась утром.

– Ах этот Билли! – разъяренно прошипела Джейн. – Я его удавлю!

– Мы думали, ты не станешь особенно возражать.

– Ну, так я возражаю. Очень даже возражаю.

– Кстати, без них я бы тебя не нашел. Подобное стремится к подобному, верно? Таков закон морального разложения.

– Морального разложения?!

– Да ничего страшного. Билли понадобилась моя кожаная куртка, и он спросил, что может предложить мне взамен.

Он искоса взглянул на нее и впервые заметил жалкие отрепья, в которые она превратила его куртку.

– Эй! Как она к тебе попала?

Джейн покраснела.

Некоторое время они шли молча. Затем Пак произнес:

– Полагаю, мы оба совершили поступки, которыми не особенно гордимся. Теперь это неважно. Нам действительно надо убраться отсюда, прежде чем дело примет скверный оборот.

На дороге лежали тела.

Пак и Джейн двигались в кильватере одного из потоков толпы. Периодически они слышали ее рев впереди. Этот рев наводил страх, потому что на несколько кварталов вокруг им не встретилось никого живого. Только мертвые.

Трупы были в основном маленькие – беглецы находились в районе многоквартирных домов, и различные группки мятежников завернули сюда, чтобы немножко погромить гномов. Но попадались и лютины, и нискены, и козлоногие, хотя и в меньших количествах. Один труп просто загипнотизировал Джейн – фавн с ободранным наполовину лицом. Охотник за трофеями содрал плоть с нижней челюсти, оставив жуткую перевернутую ухмылку, пока что-то не отвлекло его от этой затеи. Единственный целый глаз фавна был широко открыт и приобрел снежно-белый с голубым отливом оттенок. В целом выражение получилось властное, устрашающее и понимающее одновременно. Вглядываясь в фавна, Джейн обнаружила, что близка к постижению чего-то важного. «Ох, во что ты ввязалась! – говорило это лицо. – Если б ты только знала».

– Не стой, – сказал Пак. – Спятила?

Он потянул ее прочь.

Улицы изгибались и катились у них под ногами. Джейн пришлось схватить своего спутника за руку, чтобы не упасть.

– Куда мы? – спросила она.

– Ну, я припас местечко за помойкой на задворках Бельгарда. Но на поиски тебя ушла куча времени. Теперь туда не добраться. Старый Плесень принял бы нас, но его логово на той стороне реки. Я знаю гнездышко мимсей, которые дали бы мне убежище, но я-то мужчина, а тебя они не примут. Выбор у нас невелик. – Он не столько перебирал варианты, сколько оправдывал плохое решение.

– Куда? – настаивала она.

– Туда.

Повернув за угол, они оказались на улице, вроде бы не замеченные толпой. Впереди, под опорами цепного моста, виднелась кучка трущоб. Явно недалеко до верфей; Джейн чуяла запах реки. Все строения заброшены, а окна в них заколочены. Единственный уцелевший уличный фонарь давал ровно столько света, чтобы прочесть вывеску над тем, что некогда было рестораном:

«КУХНЯ СЕСТРИЧКИ МИННИ»

– Это салон иглоукалывания, – пояснил Пак. – Его держит Злобный Том. Но сегодня здесь не менее безопасно, чем в любом другом месте. Внутри одни обдолбанные торчки. Красть нечего. Жечь нечего. Пока Том отсутствует, с нами будет все в порядке. А его на месте нет. Он отправился искать меня. – Пак прищелкнул языком. – Последнее место, где он станет искать.

– Ты уверен?

– Я не собирался и близко сюда подходить. Он знает меня достаточно хорошо, чтобы понять это.

Небо разорвал вопль. На кратчайший миг черный вихрь крыльев обдал их ужасом и пропал, когда монстр поднялся вверх и уселся на мосту. С растяжек с криками посыпались темные фигуры. Словно чайки из ночного кошмара, они дрались с первым за нечто, что он держал в клюве.

Двое летунов столкнулись, и добыча кувырком полетела вниз. Звук падения был тошнотворный – чавкающий, мясной. Джейн вскрикнула.

– Не смотри, – скомандовал Пак.

Но разумеется, она посмотрела. Это было безногое и безрукое тело гнома. Вещь далеко не самая страшная, увиденная ею за эту ночь, но почему-то она подействовала сильнее всего. Джейн словно влепили пощечину.

– Уведи меня внутрь! – взмолилась она.

Они поднялись на единственную осыпающуюся бетонную ступеньку. Пак открыл щелястую дверь, просунув проволочную петлю в дыру от несуществующей дверной ручки.

Дверь впустила их в царство роскоши.

Интерьер был изящен, как реклама парфюма. Полы представляли собой шахматную доску из сияющего мрамора. Стройные колонны из полудрагоценных камней поддерживали потолок такой высокий, что он терялся из виду. В воздухе порхали белоснежные совы, беспорядочно появляясь и исчезая. На стенах колыхались шелковые драпировки. Под ними возлежали на огромных подушках богоподобные юноши. Фоном мурлыкала электронная музыка.

На Джейн нахлынула волна головокружения. Она оперлась о порфировую колонну, чтобы не потерять равновесия. Кусочки высохшей краски затрещали под пальцами. Мраморный пол подавался под ногами и казался слегка губчатым.

– Это все мишура. – Пак позволил двери захлопнуться за их спинами. – Мы ловим центровые.

Один из золотых мечтателей томно подплыл к ним. Пак протянул монету, но мечтатель жестом отмел ее, улыбаясь всеми зубами сразу.

– Сегодня бесплатно. – Он обвел рукой ряд белых тарелок, в центре каждой из них красовалась то пирамидка порошка, то стопочка смоляных пластинок. – Берите, сколько хотите. Здесь хватит на всех, и только самое лучшее.

Джейн мимолетно ощутила зловонный дух разложения.

– За счет хозяина.

– Стало быть, Том ищет дешевые пути заплатить Десятину.

– Он сама щедрость, – согласился юноша.

– Вонючий сукин сын, вот он кто.

Пожав плечами с намеком на почтительный поклон, мечтатель вернулся к оставленному кальяну. Высоко над его головой забранное решеткой арочное окно позволяло увидеть июльский полдень, увитый цветущими лозами и наполненный пением птиц. Дуновение ветерка донесло его запах до Джейн, и у нее захватило дух. Это же сад ее матери! Она бы узнала этот запах среди миллиона других.

Пак взял лицо Джейн в свои ладони и силой заставил ее отвернуться.

– Ты же не хочешь подсесть, – сказал он. – Я знал одну девушку, которая зациклилась на этом саду. Она постоянно возвращалась, пытаясь найти туда дорогу. Она была как помешанная. Она просто не могла остановиться. Она была уверена, что где-то здесь должна прятаться дверь.

– И что с ней случилось?

– Ничего с ней не случилось. – Лицо у Пака было как камень. – Она где-то здесь.

Джейн передернуло.

– Я раньше правда никогда не видела ни одного наркомана. Это не так, как я себе представляла.

– Это дерьмо? Это не зелье. Просто повседневная пища для вен. Рекламное барахло. Здесь ничего не происходит, кроме снов и красивых картинок.

– А, – отозвалась Джейн, – ты, похоже, неплохо разбираешься в этом деле.

– Да, в юности совершал ошибки. – Пак натянуто оглянулся. – Интересно, есть ли здесь нормальное место, где мы могли бы присесть.

В дальнем конце помещения отдернулась занавеска на мавританской арке. Из нее шагнула фигура, закутанная в солнечный свет.

– Зубрилка! – Том исступленно улыбался. – Я ждал тебя.

Тут Джейн поняла, каково попасть в чужую историю посреди сюжета. Происходящее не имело для нее ни малейшего смысла. Задавать вопросы не представлялось возможным. Она понимала, что на ответ могут уйти годы. А она все равно не в том виде, чтобы воспринимать объяснения. Все казалось безнадежно несправедливым.

– Ты знаешь, где мой кабинет, – сказал Том. – У меня все готово и ждет тебя.

– Что такое? Что происходит?

– Я в свое время сделал несколько ошибок, – повторил Пак.

– Ой, не будь так строг к себе. – Злобный Том ухмыльнулся. – Все делают ошибки. Как иначе учиться?

– Но мне все-таки хотелось бы знать… – начала Джейн.

Пак развернулся к Тому и сгреб его за ворот рубашки.

– С ней ничего не должно случиться! Усек? – яростно прошипел он. – Вне зависимости от исхода она уйдет свободно!

– Она ничего мне не сделала. Почему я должен сделать что-то ей? И ты тут совершенно ни при чем.

Из Пака будто выпустили всю жизнь.

– Ага, ага.

Он отпустил рубашку Злобного Тома. Они миновали мавританскую арку.

С обратной стороны шелковая занавесь оказалась рваной вонючей тряпкой. Серый линолеум бугрился под ногами. Слабо освещенный коридор вел мимо комнат, которые и убогими-то назвать было стыдно. Двери отсутствовали, и Джейн различала тощих торчков, дремлющих на пропитанных мочой матрасах. На одной стене виднелась надпись от руки: «Позвольте почистить для вас ваши иглы».

Том проницательно глянул на Джейн.

– Вот это – зелье. Не то что дерьмо на витрине. Никаких иллюзий. Никаких мечтаний. Никакой лжи. Ничего, кроме голой истины.

Последнее замечание ненадолго вывело Пака из ступора.

– Что есть истина? – мрачно спросил он.

– Это-то мы и собираемся выяснить, не так ли?

В конце коридора оказалась настоящая дверь. Том открыл ее, за ней была комната, освещенная экранами пяти телевизоров, в беспорядке расставленных на полу, и еще одним на металлической картотечной тумбе. Ящики громко шипели и плевались. Экраны рябили сплошными помехам. Они всегда настроены на пустые каналы или просто сегодня не идет никаких передач?

Посредине стояли карточный стол и пара скрипучих стульев. На столе лежали два кожаных ремешка и наполненные шприцы. Пак сел на один из стульев. Глаза его были пусты.

Телевизоры хрустели и плевались.

Как отговорить кого-то от того, чего не понимаешь? Джейн стиснула Паку плечо и шепнула:

– Пожалуйста, не делай этого.

– У него нет выбора, барышня, – почти сочувственно сказал Том. – Все это было установлено задолго до вашего появления в кадре. – Он уселся напротив Пака. – Дуэль на баянах тебя устраивает?

Пак кивнул.

Они захлестнули ремни вокруг предплечий. Затем затянули их и начали сжимать и разжимать кулаки, чтобы накачать вены. Том предложил Паку выбрать шприц. Сам взял второй и разглядывал молочно-серую жидкость внутри.

– Ты смотришь на основу всей нашей цивилизации.

– Что? – переспросила Джейн.

– Поршень. – Он помахал шприцем в воздухе, как сигаретой. – Вот простейшая форма четырехтактного двигателя. Впуск. Сжатие. Запал. Выхлоп. Красиво.

– Хоть на этот раз… – угрюмо пробормотал Пак. – Хоть на этот гребаный распоследний раз я мог бы обойтись без твоей базарной философии?

Он со стуком поставил локоть на стол. Том хохотнул и сделал то же самое. Они сцепили большие пальцы.

– Готов?

– Давай покончим с этим.

Они подняли свободными руками шприцы и аккуратно приставили их к рукам друг друга. Иглы нацелились, замерли, надавили и наконец провалились внутрь.

– Пак…

– Нет, – сказал он. – Не говори ничего.

– Но я…

– Я не хочу этого слышать!!! Ладно? Я знаю, во что я хочу верить, и, ставлю сто к одному, это не то, что ты собираешься сказать.

Тому он бросил:

– Первый удар.

Плунжеры слегка оттянулись назад. В каждом стеклянном цилиндре развернулась и принялась извиваться кровавая змейка. Шум телевизоров стал оглушительным. Синюшный свет отбрасывал розовые тени на лица дуэлянтов, демонические брови над глазами, жесткие полумесяцы над подбородками. Их взгляды скрестились. Джейн стояла за пределом их замкнутого контура ненависти и желания, непричастная к этому.

Перед глазами у нее проскользнула тень.

Ласковая рука тронула ее за плечо.

– Пойдем, – сказал мальчик-тень. – Ты ничего не можешь для него сделать и знаешь это.

Мальчик-тень увел Джейн от застывшего стола. Они беспрепятственно прошли через фальшивую восточную роскошь к наружной двери и вышли на улицу.

Они двигались сквозь Город как зачарованные. Дважды они натыкались на осколки толпы, безумные и окровавленные, с трофеями, на которые Джейн старалась не смотреть. И оба раза мальчик-тень уводил ее невредимой. Казалось, пока он держит Джейн за руку, она такая же невидимка, как он.

Боковая дверь в Бельгард открылась от прикосновения маленькой руки. Они вызвали лифт, достаточно большой, чтобы вместить сотню пассажиров, и проехали на нем вдвоем до самого верха. Провожатый хотел отвести Джейн к ней в комнату, но она упросила его отправиться вместо этого в студенческую гостиную.

– Все будет в порядке, – уговаривал он ее. – Администрация уже убрала тела. Они в этом деле опытные.

– Нет.

Гостиная пустовала. Джейн повернулась спиной к окнам и оглядела диваны. Любой из них сгодится вместо кровати. Или она всегда может поспать на полу.

– Теперь мне пора. Если я не вернусь вовремя на завод, ну, ты понимаешь… – Мальчик-тень печально пожал плечами.

– Ага, точно, завод.

Джейн не отпустила его руку.

– Мне надо идти, – повторил он.

– Кто ты?

Мальчик-тень отвел глаза.

– Ты меня знаешь, – промямлил он.

– Что ты такое?

Он не ответил.

– Тогда, думаю, я тебе скажу.

– Нет, – шепнул он, – не надо.

Джейн собиралась сделать ужасную вещь. Но она была пьяна и на взводе, у нее все болело, ее ломало, и уже было на все плевать. Она обвила руками его тонкое несопротивляющееся тельце. Он был такой холодный и маленький. Она была потрясена открытием, насколько она выросла с тех пор, как покинула драконосборочный завод. Он потрясенно поднял взгляд, заглянул ей в глаза и задрожал. Джейн наклонила голову и шепнула ему на ухо собственное имя.

– Я делал все, что мог, – всхлипнул он.

– И я тоже. Этого было недостаточно, так ведь?

Его уже била судорога. Он не ответил.

– Если хочешь держать в плену гиппогрифа, подрежь ему маховые перья. Фавну надо подрезать сухожилие на одной ноге. А как покалечить смертного, не уменьшив его ценности как работника?

– Пожалуйста… не надо. – Мальчик-тень слабо заерзал в ее объятиях.

– Тсс.

Джейн приблизила свой рот к его рту. Протолкнула свой язык сквозь его податливые губы, чтобы они открылись. Затем всосала его язык к себе в рот. Она втягивала его в себя еще и еще. И продолжала сосать, пока от языка ничего не осталось.

Когда она подняла глаза, в комнату проник слабый свет. Всходило солнце.

Десятина кончилась.