Такой долгий и откровенный день (сборник) Ронина Елена
– Только если коротко, убегаю в магазин, хватилась, хлеба нет к ужину. Ты же знаешь, Гриша без хлеба у нас не ест. Дитя войны.
– Вот и я тебе про дитя. Наше объявилось.
– Да ты что, Настя, что ли? Про Петра что-то узнала? Опять?
– Нет, все по-другому. Позвонила ее сестра, просит встретиться.
– Пойдешь?
– Вот прямо сейчас и иду. Говорит, что очень срочно.
– Ядька, хорошо, что позвонила. Иди и, главное, не волнуйся, держи себя в руках. Просто слушай.
– Как-то мне неспокойно, Оль.
– Не нервничай, ничего уже хуже того, что ты пережила, быть не может. Ну правда ведь?
– Да куда уж хуже!
– Ну вот видишь. Ты, главное, молчи, паузу держи. Пусть она сама говорит, а мы потом с тобой все обсудим.
– Хорошо, все, мне уже собираться пора.
– Позвони сразу, как придешь! – успела Ольга крикнуть в трубку.
14.
20–30. Взвешенное решение
МЕДЛЕННО садилось южное солнце, было уже не так жарко, с моря дул легкий ветерок. Подруги расположились на лавочке, и жизнь обеих словно проходила перед ними в ярких картинках. На соседней скамейке сидела влюбленная пара. Молодые люди молча смотрели в сторону моря. Со стороны было видно: им хорошо, им не надо признаний, и так все понятно, они вместе, и это главное. Не надо игры, не надо театра, не надо лишних слов. Чувства должны быть внутри.
– Нужно идти, Оль, а то Миша с Юлей приедут, а нас нет. Волноваться будут.
– А ты, ты за нее волнуешься?
– Конечно. Это сложное ощущение – воспитывать чужого ребенка. Даже не просто чужого. Ты же помнишь, были у меня мысли – девочку из детдома взять, когда окончательно стало ясно, что своих не будет. Но здесь-то совсем другое дело. Это же ЕЕ дочь. И то, что я столько лет гнала от себя, мысли всякие, теперь вот ежедневно передо мной живым напоминанием. Знаешь, как она меня стала мамой называть? Она сказала: «Тетя, я тебя буду называть мамой. Потому что у каждой девочки должна быть мама. Хоть какая-нибудь. Жалко, конечно, что мой папа на бабушке женился. Но это он от горя, когда узнал, что моя мама умерла. Он потом опомнится и опять женится на такой же красивой, как мама, и я ее буду мамой называть. Ну, а пока уж тебя буду. Ладно, тетя, ты не против?»
– Свят-свят! Но она же маленькая была?
– Да ей три года тогда было. Лелька моя, что мне пришлось пережить, никому не пожелаю! Да нет, прикипела я душой уже. Мысли дурацкие из головы гоню, главное, теперь у Бога жизни прошу. Ее же поднять надо. Юле семь, а мне – семьдесят! Вот где самая трудная задача. Я и сестре тогда про это говорила, а только выбора ни у кого в той ситуации не было.
Ядвига обвела глазами кафе. Из-за приглушенного света разглядеть что-то можно было с трудом. Приглядевшись внимательнее, стала различать небольшие компании и молодые парочки. Все были заняты собой, и никто не обращал внимания на вошедшую даму. В самом углу сидела молодая девушка, она единственная была одна за столиком и выжидательно смотрела на дверь. «Она», – подумала Ядвига и решительно направилась к столику.
При виде ее девушка встала.
– Спасибо, что пришли, я Женя. Садитесь, пожалуйста. Я заказала себе чай, а вы что будете?
– Пожалуй, то же.
Ядвига молчала, по совету подруги она выдерживала паузу. И потом, действительно, не она же пригласила Женю сюда. Она разглядывала девушку, а та все не решалась начать разговор. Молодая, лет двадцати пяти, видимо, Настина младшая сестра. Симпатичная? Можно так сказать. Только явно не в лучшем состоянии сейчас. Ядвига же была актрисой, хотя и балетной. Она всегда умела делать лицо и держать спину. Этого у нее было не отнять. Профессия обязывала. И она всегда удивлялась женщинам, которые так легко раскисали. По которым сразу можно было сказать – вот у этой что-то стряслось. Например, болезнь или просто плохое настроение, или что-то не ладится с мужем.
Последних Ядвига видела за версту, ей не нужно было даже ничего рассказывать. Сначала обращал на себя внимание потухший затравленный взгляд. А если муж был рядом, то и подавно, – все сразу становилось ясно. Достаточно взглянуть, как женщина провожает взглядом любой поворот головы мужа, как шарахается от любого телефонного звонка. Бедные вы, бедные, все-то я про вас знаю, сама проходила. Но только зачем это показывать всем? Зачем нужно, чтобы все знали?
Обычно, видя подобную ситуацию, Ядвига сразу подходила к женщине, даже если они были мало знакомы, и начинала ее отвлекать каким-нибудь пустячным разговором, рассказывать что-то смешное или, наоборот, помогала развернуть мысли к себе самой. Ну, например, спросив, где она купила вот эту заколку Не платье, а именно заколку. Потому что про платье легко можно вспомнить. И на это не переключишься. А вот о заколке нужно задуматься. И женщина начинала вспоминать. И на какое-то время забывала о своем горе, о том, что нужно быть в постоянном напряжении и пасти вот это свое сокровище. Главное, зачем, ради чего? Хотя… Это потом становишься умной. А на пике той самой ситуации…
Ядвига не знала, как она выглядела в свое время со стороны. На определенном жизненном этапе, наверняка, ее тоже было жалко. Но она очень старалась не раскисать. Держать себя в руках, вести себя ровно, приветливо, не уйти в махровую злобу. Ох, как это просто было сделать. Легче всего. А вот остаться с гордо поднятой головой и быть доброжелательной со всеми, – вот это тяжело. Почти невозможно. Но она пыталась.
Глядя на Женю, Ядвига поняла, что тут имеет место какая-то другая растерянность. Дело связано не с мужчиной. А то уж были мысли, может, эта разлучница у родной сестры мужика увела, и та пришла перенимать опыт? Вот они, плоды злости на людей, копившейся годами. А куда этой злости было деваться. Пережить такое! Не каждая может справиться.
– Настя очень больна. Диагноз страшный. По прогнозам врачей, ей остался месяц. Но это как максимум. В принципе, мы готовы к худшему каждую минуту.
Ядвига совсем не ожидала такого поворота, такого развития событий. Она сидела, оглушенная услышанным. Что же это творится такое? Она же молодая совсем. Ядвига не знала, как реагировать. Пока в голове билось только, что умирает молодой цветущий человек. И это страшно само по себе. Неправильно. Так не может быть.
– Мы делаем все возможное. Ну, скорее, делали, – Женя запнулась. – Теперь надежды уже нет. Никакой, – девушка опустила голову на стол и разрыдалась. – Вы простите меня. Все время приходится держать себя в руках. Я или с Юлей, или за сестрой нужно ухаживать. Помогать мне некому. Просто как в фильме каком-то. Но это все неважно. Важно сейчас уже одно – Юля. С вами встретиться меня попросила сестра, – Женя немного успокоилась, она вытерла слезы, голос зазвучал тверже. – Все, что случилось с Настей, она восприняла как кару. Хотя какая кара, я же при всем этом развитии событий присутствовала. Она поначалу и не предполагала, что Петр женат, он же уверял Настю, что давно с вами в разводе, просто живете под одной крышей, никак разъехаться не можете, – Женя вдруг поняла, что говорит что-то не то. – Ой, вы простите меня, я тут, наверное, сейчас не о том.
– Да нет, все то. – Конечно, фраза эта Ядвигу резанула, но известие о болезни Насти не дало на ней зациклиться. – Сама знаю, что заврался и запутался в то время мой муж окончательно. Да я, собственно, сама ему право выбора тогда дала. Потом пожалела. Не думала, правда, что он вот так меня обсуждать мог. Ну да ладно, я живу по принципу: старое не ворошить, виноватых не искать, пытаться всех прощать. Ведь все равно же Бог простит. А ему уж точно виднее.
– Спасибо, Ядвига Яновна, что понимаете меня. У меня, знаете, голова в последнее время совсем плохо работает, сплю по три часа в сутки. Хорошо вот няню нашла. Но по деньгам не очень все это тяну. Собственно, что я сказать хотела, – Женя потерла руками виски. – Да, Настя. Потом, конечно, все ей стало уже ясно. И что семья у вас, и говорил он только о вас. Она же у Петра фотографию вашу в книжке, которую он читал, нашла. То есть вроде как книжку читал, а на самом деле о вас думал. И вообще, все у них наперекосяк пошло, ну, а уж когда он про ребенка узнал, Настя решила, что лучше ей воспитывать девочку самой. Ни к чему были эти истерики ни ей, ни ребенку.
Официант давно уже принес чай, но к нему не притронулись ни та, ни другая. Женя мешала ложкой несуществующий сахар, Ядвига, не мигая, смотрела на Женю. Что же творится в этом мире, как жить, верить кому?
Она слушала и не знала, о чем сейчас думать, на чем концентрироваться: на фотографиях в книжке или на истерике. Руки у нее затряслись, комок подступил к горлу.
– Ядвига Яновна, Настя знает, что, вольно или невольно, она перед вами виновата. Петр ей рассказал, что и отпустили вы его, и никаких разборок никогда не устраивали. Я говорю путано, наверное, но поймите меня правильно. Настя знает, что осталось ей совсем немного. Она хотела сама сначала с вами встретиться, – Женя опять замолчала, голос прервался, – но она не может уже физически. Поэтому она попросила меня. Настя хочет, чтобы Юлю воспитывали вы. Она хочет, чтобы ее дочь выросла такой же сильной, принципиальной, чтобы была хорошим человеком.
Женя замолчала, молчала и Ядвига. Обе смотрели перед собой, и каждая думала о своем.
Женя – о том, что вот она и исполнила волю сестры, все сказала. И сейчас будет решаться их судьба. Конечно, она удочерит Юльку, если не будет выбора. Наверное, это не то, о чем мечталось, но делать нечего, родственников у них нет, и в память о Насте она это сделает. Только что она сможет ребенку дать? Сама из Калуги, работает учительницей, заработки не ахти какие. И не очень она готова стать мамой.
А готова ли Ядвига, совсем уже немолодая женщина, у которой никогда не было детей, воспитывать дочь девушки, которая когда-то увела у нее мужа? Готова ли простить, принять? Так хотела Настя. Их рассудит судьба.
Мысли Ядвиги не очень отличались от Жениных. Возраст, и потом, это же дочь той самой Насти. Справится ли, сумеет ли забыть, чей это ребенок? Но к этим раздумьям добавлялись еще и мысли о возможности, наконец, жить ради маленького человека, любить его, воспитывать.
Какую боль всегда причиняла ей мысль, что детей никогда не будет. Каждая беременная женщина на улице – как немой укор. Вечно чувствовать себя неполноценной и постоянно задавать себе вопрос: «Ну почему? За что?» И вот судьба дарит такой шанс. Правда, шанс-испытание. Как вынести это? Что делать?
Наконец, Ядвига прервала молчание:
– Вы знаете, сколько мне лет? Только не говорите, что я прекрасно выгляжу. Мне шестьдесят три года. Это не просто много. Это много даже для появления внучки. Я сейчас говорю не о себе, я говорю о девочке. Если что-то со мной случится, как ей пережить боль еще одной потери? Имеем ли мы право подвергать ее такому риску? Вы знаете, даже не хочу сейчас говорить банальное: «Мне надо подумать» или «Мне нужно посоветоваться с мужем». Ни с кем в этой жизни я уже давно не советуюсь. Все свои решения я принимаю сама. И твердо убеждена: то, что сердце почувствовало в самый первый момент, это и есть единственно правильное решение. Может, у других не так, а меня интуиция никогда не подводила. Иногда начинаешь решать, взвешивать, обдумывать. Нет, все не то. Если бы мне было на десять лет меньше, однозначно бы сказала «да». Хотя что я говорю?! Всей этой истории как раз почти десять лет и есть. Нет, не то, мудрость приходит с годами. Так что тут возраст мне в плюс, и база есть материальная, мне есть, чем поделиться в этой жизни. И еще – мне очень хочется это сделать. Я не даю вам ответа. Я прошу вас позвонить мне, когда… – Ядвига не могла найти правильного слова, – когда это случится.
Она поднялась и, не попрощавшись, быстро пошла к выходу. На столе осталась нетронутая чашка чая.
Женя позвонила через неделю. Ядвига выслушала ее молча. Соболезнований не высказывала, а просто спросила:
– Когда вы привезете девочку? И запишите, пожалуйста, документы, которые мне необходимы. Я уточнила, в свидетельстве о рождении мой муж записан как отец ребенка, так что особых проблем у нас не будет.
15.
21–00. Хорватский Довиль
ПОДРУГИ неторопливо дошли до отеля. Отель «Александр» был одним из лучших в Ровене. Большие номера, кондиционеры, разнообразные завтраки. Красивая зеленая территория с двумя бассейнами и теннисным кортом, крытая эстрадная площадка. Музыканты как раз разворачивали аппаратуру для вечернего концерта. Отдыхающие сменили шорты на открытые вечерние сарафаны и легкие брюки.
– За отель, Лелька, спасибо, шикарный. Даже не ожидала, что в Хорватии такой может быть.
– Ну, не Довиль, конечно, прости, но надеюсь, отдохнуть тебе все-таки удастся.
– Запомнила все-таки, – Ядвига шутливо хлопнула Ольгу по руке.
– А у меня учитель хороший! – Ольга с любовью смотрела на подругу.
Всего-то и были полдня вместе, а вся жизнь с самыми ее яркими моментами прошла перед ними. А сколько еще их ждет впереди? И вместе, и каждую в отдельности.
Навстречу им, задыхаясь от восторга, бежала Юля.
– Мама, мама, ты не представляешь, где мы были! Миша катал меня на корабле. На настоящем, с парусами. Он сказал, что будет брать меня на этот корабль часто. И Машу тоже. Мама, мы были на самом настоящем острове. Там песочек у моря белый-белый. А море прозрачное-прозрачное. А еще мы ели в кафе мороженое! Мамочка, ты же поедешь с нами, и тетя Оля? Тетя Оля, вы ведь поедете?
Подруги попытались что-то ответить, но Юля не давала им открыть рта.
– А еще звонил папа! Мама, ну куда ты дела свой телефон? Он испереживался. Хорошо, что ты дала ему телефон и тети Оли, и Миши. И никого он не мог найти. Ну что же вы за Маши-растеряши! Вот только Миша, он ничего никогда не теряет, потому что он настоящий капитан.
– Подожди-подожди, звонил папа. Действительно, а где мой телефон? Неужели в гостинице остался? – Ядвига пыталась найти что-то в своей стильной, но большой и потому неудобной сумке. – Но собственно, не суть. Миш, что сказал Петр?
– Сказал, что потерял вас. Звонил уже по аэропортам, потом вспомнил, что у него есть мой телефон. Пришлось ему объяснить, что: а) встретились две подруги; б) что обе они натуры артистические, и что-либо помнить им не пристало, за них это должны делать другие люди. Ну, например, мы с Юлей. Да, Чебурашка? Я надеюсь, ты хоть не будешь балериной?
– Я еще не решила, – Юля задумалась. – С одной стороны, конечно, хочется иметь такую красивую фигуру, как у мамы. Но с другой стороны, у тети Оли она совсем не красивая, зачем тогда так мучиться?
Миша и Ольга рассмеялись. Ольга совсем не обижалась на девчушку, до того та была забавная. Ядвига же вся пошла красными пятнами.
– Юля, ну я же говорила сколько раз. Не обязательно вываливать все, что приходит тебе в голову. Отсеивай, ты же уже большая девочка.
– Ядька! Перестань, я не обижаюсь, и потом Юля права, наши с тобой фигуры сравнивать уже невозможно. Но быть балериной – это прекрасно, Юлечка. Когда у тебя есть возможность танцевать столько, сколько ты хочешь, под чудесную музыку, с большим оркестром, на самых лучших сценах мира. И тебе будут дарить цветы, аплодисменты. Путь этот очень нелегкий, правда, к аплодисментам-то. Так что нужно серьезно подумать. Это ты права.
– Что Петр, Миша, я не поняла? – Ядвига не знала, по какому поводу больше нервничать.
– Петр сказал, что договорился на работе, разгреб дела, дал все указания и завтра прилетает. А то, говорит, это не дело, вы, понимаешь ли, тут на отдыхе, купаетесь, загораете, а он чувствует себя страшно одиноким. Никто за ним не ухаживает, даже повоспитывать некого.
Ольга краем глаза наблюдала за Ядвигой. Ее лицо оставалось непроницаемым. Но Ольга знала подругу – та оставалась спокойной в любой ситуации. Но по глубокому вздоху она поняла: Ядвига ждала мужа, надеялась, что он приедет, и сейчас она рада этому известию.
Почему так? Как непросто складывалась жизнь у Ядвиги с Петром, сколько пережила она из-за него и вроде бы все про него знала, и обида давнишняя не давала ей жить с ним мирно. А вот поди ж ты. Что это, любовь? Или уже ответственность, как за неблагополучного ребенка? Которого все равно не бросишь, и за него еще больнее, еще обиднее, и его жальче всех.
– Ну ладно, мы пойдем. Спасибо тебе, Миш, огромное спасибо. Смотри, наша Юля просто захлебывается от восторга. Созвонимся завтра. Устали и вы, и мы. Доброй вам ночи.
Друзья расцеловались, и Ядвига с Юлей направились в свой номер.
– Хорошо, что провели этот сегодняшний день вместе, завтра приедет Петр, и такого общения уже не получится.
Миша взял Ольгу под руку.
– Мама, а ведь ты его не любишь.
– Я про него просто много знаю, а зачем мне его любить? Пусть его Юлька любит, он ей все равно отец. А Ядвиге он муж. Поэтому я должна его уважать. Любить не должна, – Ольга замолчала.
– Устала?
– Есть немного, – она с улыбкой посмотрела на сына. Он понимал ее с полуслова. – Столько всего навалилось сегодня из моей прошлой жизни. Все нахлынуло, переплелось. Мне сегодня не уснуть.
– А давай-ка посидим в ресторанчике. Хочешь, я возьму тебе коньячку?! Такой дивный вечер. Тихий, уже прохладный. Море плещется. Луна. Посмотри, как хорошо. И ты немного успокоишься.
Все действительно было так. Оркестр начал играть тихую bossa nova. Как всегда очень быстро упала темная южная ночь. От этого луна казалась особенно яркой, светящейся. И вмиг стало свежо, даже прохладно.
Ядвига уложила спать Юлю и вышла на балкон.
Внизу, в ресторане, она увидела сидящих Ольгу и Михаила. Оба курили, разговаривали. На столике стояли два красивых бокала. Ольга с улыбкой смотрела на сына. Это была счастливая пара. Мать и сын, которым было на сегодняшний день очень хорошо.
Завтра начнется ее повседневная жизнь. С мужем, без которого она не могла, с дочерью, которая не могла без них. И все это надо соединять, направлять. А на это нужно много сил, нельзя раскисать, нельзя часто давать себе возможность окунаться в неприятные воспоминания, копаться в прошлом.
Сколько вспомнилось за сегодняшний день – целая жизнь. Сколько всего было – плохого и хорошего, сколько лет было вместе пройдено. И хорошо, что этот день вышел таким долгим и откровенным. Когда еще подобный случится? Наверное, уже никогда.
30.08.2008
Шаг навстречу
Цикл рассказов
Шаг навстречу
АЛЯ зажгла свечу и красиво разложила салфетки. Что еще? Вино в холодильнике, дыня нарезана. Немного сыра, и стол готов. В это время года в Испании особенно жарко, есть все равно не хочется. Как хорошо, что в номере есть большой балкон. Можно как бы находиться на море, не выходя из здания. Сказка да и только! Это будет настоящий романтический вечер. Вечер только для двоих. Для нее и Кости. Вовка спит без задних ног. Можно чувствовать себя совершенно свободно.
Две недели в Испании пролетели быстро. Время подвести итоги.
Сколько лет они уже женаты? Почти двенадцать. Люди, как правило, за столько лет сближаются, некоторые и вообще становятся одним целым. Как часто можно услышать, что муж и жена похожи друг на друга. У них же все наоборот. Как два полюса. «Он вон где, а я вон где», – подумала Аля.
Ее первая школьная любовь. Безответная. Она даже за него не боролась, понимала, не про нее. Самый красивый парень в классе. Высокий, разряд по плаванию. Да, звезд с неба не хватал, но ему и не надо было. Все девчонки его! Учителя, и те не могли устоять перед шармом и улыбкой Костика.
Алька, напротив, никогда не была красавицей. Худая, сутулая, да еще и в очках. Не хуже и не лучше других. Обычная. Костик, естественно, не обращал на нее внимания. В классе лидировала Люся, или Люси, как называли ее одноклассники на французский манер. Люси была недосягаемой. Одежда из «Березки», туфли на каблуках. Полная противоположность очень просто одетой Але. Альку мать воспитывала одна, не до нарядов. «Порядочной девушке это не нужно. Ты учись хорошо, остальное само приложится», – любила повторять мать.
Алька училась хорошо. Наверное, от злости. Понимая, что это вместо нарядов, или действительно вникала в то, что говорит мать. Остальное не прилагалось. Но с Алькой одноклассники дружили.
Контрольную решить – запросто. Подсказать у доски – пожалуйста. Из-за плохого зрения Аля всегда сидела на первой парте. И все уже привыкли. Вызывают к доске – смотрим на Алю. Она обладала гениальной артикуляцией. Все понятно по губам. Не одного Костика Аля выручала в сложных ситуациях. И за это в классе ее уважали. И Костя тоже.
– Может, тебе в чревовещатели после школы податься? Такой талант пропадает!
– Еще одно слово, и в следующий раз смотри на Люську. И отвечай по ее улыбкам. Глядишь, на трояк наотвечаешь.
– Алька, не обижайся. Разве чревовещатель слово обидное? Куклу тебе сделаем…Ладно, ладно. Проехали. На Люську смотреть, последние знания из головы выветрятся.
Костик Альку, конечно, уважал, но дружить не предлагал. То есть он считал, что дружба – вот она и есть. А Алька ждала совсем других отношений.
После школы пути ребят разошлись. Алька поступила в Политехнический. Люси выскочила замуж за соседа-бизнесмена. Уж за бизнесмена или за его белый «Мерседес», точно не понятно. Или бизнесмен женился на связях Люськиного папы? Но только через год после свадьбы бизнес молодых пошел в гору еще быстрее.
Костик же загремел в армию. В институт поступать не стал.
– А зачем? Все равно в водители пойду. Как батя. Нравится мне баранку крутить. Это мое. Не место украшает человека, а человек место.
– Кость, все-таки образование получить нужно.
– А есть у меня образование. Наша советская школа учит гармонично и капитально. Или ты, Алька, газеты не читаешь? Ну посмотри на наших предков. Закончили они техникумы и институты. И что? В нашем городе одна фабрика. Вот и корячатся с утра до ночи за копейки. Смотреть тошно. И тебе на что этот институт? Кем ты там будешь после своего Политехнического? Инженером или бухгалтером? Маму на пенсии сменишь?
– Я в Москве устроюсь, – упрямо стояла на своем Алька.
– Да кому ты там нужна! Разве что замуж выйдешь. Да только с твоим-то рвением к учебе. С утра институт, вечером курсы английского. Спишь-то когда? В электричке, что ли?
– Не твое дело! – с вызовом отвечала Аля. – Главное, видеть свою цель. Я в жизни всего добьюсь. Я это знаю.
Алька действительно добилась всего. Сегодня она работала в Москве, руководила отделом в крупной иностранной консалтинговой компании, в подчинении у нее трудились пятнадцать человек. Ее уважал президент компании, считался с ее мнением, частенько вызывал в свой кабинет посоветоваться, брал с собой на важные переговоры. Аля была потрясающе работоспособна и организованна. Уникальная память, натренированная за долгие годы учебы, служила ей верой и правдой. Вовремя напомнить, постоянно быть в курсе, подсказать неслышно.
Начинала обычным администратором. Ничего не требовала, просто работала. Много и плодотворно. Нужно остаться после работы? Нет вопроса. Помочь сделать проект соседнего отдела? А почему бы и нет?
И через какое-то время Алю заметили и начали выдвигать. Всегда собранная, стильно и аккуратно одетая, с приятной и деловой внешностью, Аля методично строила свою карьеру.
Ее начальники не задумывались, что каждый день она тяжело добирается на работу из близлежащего подмосковного городка. Сначала на автобусе до станции, потом на электричке. Полчаса на метро, пешком 15 минут. И всегда на работе самая первая, с разложенными по порядку документами и с хорошим настроением. Автомобиль купила через два года вот такой изматывающей гонки. Стало легче…
А в этом году, наконец, сбылась ее мечта. Аля заработала на квартиру в Москве. Да, не такую большую, о которой мечтала, зато район, который всегда нравился, – Измайлово. Дом сталинской постройки, рядом парк. Зелено, уютно, все, как она хотела. Пришлось взять кредит, влезть в долги. Но все это стоило того.
Аля шла по жизни уверенно вперед, в соответствии со своей программой. Уставая, недосыпая. Никто не знал, чего ей стоит каждодневная улыбка шефу в восемь утра у него в кабинете; с папкой, полной дельных предложений на ближайший период. Но цели поставлены, и они выполнялись.
Был ли Костя когда-нибудь целью? Нет. Он был просто мечтой. И недосягаемой. Ну, например, как слетать на Луну. Она понимала, что он никогда не станет ее. Хотя и в армию ему писала, и встречи ждала. Но сильно в эту мечту не верила, поэтому и не программировала. Как, например, обязательный иностранный язык, второе специальное образование и престижную работу. А получила в итоге и Костю.
После армии Костя сначала работал в такси, потом его пригласили пройти определенные курсы (парень он был видный, здоровый), и очень скоро он стал личным водителем.
У Али не было времени на новые знакомства, в этом Костя оказался прав. Даже полтора часа в электричке использовались по назначению. Или изучались рабочие документы, или просматривались модные журналы, чтобы идти в ногу со временем.
Костя занят был не меньше Альки. Что значит личный водитель? Работа не просто от зари и до зари. В любую минуту можешь быть вызван. Встретить в аэропорту, отвезти с банкета, да и просто помочь в домашних делах. Вечный генеральский ординарец. И при этом всегда начеку, внимательно смотреть по сторонам. Все ли у шефа в порядке? Ничего не угрожает со стороны?
С Алькой по старой дружбе пересекались по выходным. Сходить в киношку, просто посидеть в излюбленной еще со школьных лет «Блинной».
– Если ты сейчас не женишься на Але, ты, во-первых, не женишься никогда, а во-вторых, упустишь хорошую девчонку!
Костя отцу доверял и к советам его прислушивался. Городок небольшой, все и все друг про друга знают. И про Альку действительно ничего плохого не скажешь. Да и, честно говоря, московская учеба однокласснице пошла на пользу. Стройная, куда-то делась вечная сутулость, одета всегда со вкусом, прическа модная. Да и знает ее Костя сто лет. Друг верный, проверенный. Только рано. Зачем ему это все сейчас? Обуза, ответственность. Хотя умом уже понимал, такую, как Алька, не найти. И тянуло к ней. Выходных ждал целую неделю. С ней было интересно. Улыбчивая, легкая в общении. Настоящий друг. Или все же уже нечто больше?
Отец не отступал:
– Жена – это не на год, это на всю жизнь. Или, может, тебе нужна вертихвостка типа Люськи? Вон приехала уже из-за своих заграниц. А муж ее где? Что-то не видать. А Алька и не шляется нигде, и приветливая какая, и ладненькая. Смотри, локти кусать будешь, если упустишь.
Костя приглядывался. А собственно, почему и нет? И льстил Косте тот самый обожающий Алин взгляд, который не могли скрыть никакие очки. Да и со стороны на них посматривали. Пара была просто загляденье!
А Аля после школы действительно сильно изменилась. Само собой ничего не приходит, всего нужно добиваться. Девушка работала над своей внешностью кропотливо, искала свой стиль, долго примеряла мысленно, что ей пойдет, что нет. Хорошо изучила свои недостатки, определила оптимальную длину юбки. Поняла, что брюки ей можно носить только определенных моделей. Покрасила волосы, сделала модную стрижку с большой челкой, чтобы отвлечь взгляд от очков. Да и на очки от дизайнера разорилась. Мать долго ахала и охала, узнав цену. Но в этом вопросе всегда очень скромная в покупках Аля стояла насмерть. Очки – это лицо. На этом мы экономить не будем.
Ребята поженились, когда обоим исполнилось по двадцать пять. Аля к тому времени закончила институт. Сразу получила два диплома и третий как переводчик с английского языка. Костя уже работал водителям у Ковалева.
Аля была счастлива. Первая ступенька преодолена. Да даже еще с большим успехом, чем она ожидала. Есть профессия, есть еще и знания консалтинга. А за этим будущее, она это точно знала. И она сильно повысила свое знание английского. Перед ней открывались хорошие перспективы. И ничего, что нет блата. Она знала точно, в какой компании хотела работать. И она убедит руководство фирмы, что ее обязательно нужно взять на работу. На сегодняшний день она согласна на любую должность, на любую зарплату. Аля сумеет доказать свою необходимость, свою незаменимость.
Но главное все-таки Костик. То, о чем даже не мечтала, но втайне надеялась. И вот тебе, пожалуйста. Рядом человек, которого она любит, именно с ним хотелось связать жизнь. А это значит – путь выбран верный. И не страшно, что на дорогу до работы тратит больше двух часов в один конец, и недосыпает, и времени нет ни на что. У нее теперь есть опора. Она видела, с каким уважением стал относиться к ней Костик после возвращения из армии. Любовь? Ну конечно, любовь тоже. Но это его восхищенное: «Ты вооще!!!» – тоже важно и тоже придавало ей дополнительных сил.
И вот уже вместе двенадцать лет. Вовке восемь. Что изменилось за эти годы? Аля стала настоящей бизнес-леди, как сейчас принято говорить. Собственные проекты, командировки, руководство отделом. Все это ее изменило.
Наконец-то выплатила кредит за автомобиль, получила ипотеку на квартиру. И вот уже полгода, как ей не надо вставать в пять утра, она перебралась в свое любимое Измайлово, о котором так мечтала. Перебралась, правда, с Вовкой и с мамой. Костя остался работать в родном городке. И соответственно, там жить. Муж приезжал только по выходным. Ждала ли его Алька? Очень. Вот только разговоров не получалось. Как правило, сценарий оставался без изменений.
– А ты и Ковалеву квартиру в Измайлово купи, раз все вопросы решить можешь! Умная, да?! – Костя говорил с вызовом. – Или, может, мне вообще работу бросить? А что, ты же у нас теперь семью содержишь! Это кому ты вчера по телефону пела? Татьяне?
– Костя, ну зачем ты так, – Аля заливалась краской. – Но я действительно получаю больше тебя.
– Не настолько, чтобы кричать об этом на каждом углу, – отрезал муж.
Аля пыталась взять себя в руки, разговор заворачивал не в ту сторону.
– Эту тему мы обсуждали сто раз, учиться ты не хочешь. Тебе это неинтересно.
– Представь себе. Люди работают не только механическими игрушками в виде человечков в розовых рубашечках и сереньких костюмчиках. Вся жизнь – протокол. В руках папочка, на лице улыбочка, машинка «Рено» от компании, пока работает. Не хочу! – Костя разводил руками. – Я занимаюсь делом, которое люблю. И сам себя за это уважаю! И хочу, чтобы сын мой не стал этим роботом, а тоже выбрал себе дело по душе.
– Как ты? – уточняла Аля.
– Я не вижу ничего дурного в профессии водителя. Если хочешь, то и как я! – с вызовом отвечал Костя.
– Наверное, именно эта перспектива нам и грозит. Во всяком случае, учиться он уже не хочет, как его отец! – Аля не могла сдержаться.
В последнее время такие разговоры происходили между ними все чаще. Мама, прошмыгнув в кухню, плотно прикрывала за собой дверь. Вовка с шумом возил по полу машинки, громко бибикая. Родные переживали, видели, что не клеится. А Костя с Алей все спорили, все доказывали что-то друг другу, все так же находясь на противоположных полюсах и поэтому ничего не слыша и не понимая друг друга.
– Аля, так нельзя, – пыталась потихоньку увещевать мама.
– Мама, не начинай, думаешь, мне легко?!
– Ничего я не думаю. Но он твой муж. И у вас сын.
– Это банальные истины!
– А то, что он каждую пятницу с букетом приезжает, тоже банальные истины? Добросаешься! Ты ж сколько слез из-за него в школе пролила? Забыла? Лучше него не было! А сейчас чего? Хороший ведь парень.
Аля начинала что-нибудь громко передвигать в комнате, мама со вздохом опять закрывалась на кухне.
Сильный порыв ветра задул свечу. Аля чиркнула спичкой.
– Костя, я жду тебя! – крикнула она в раскрытую балконную дверь. – Где ты?
– Уже иду!
«Взял электронную игрушку сына и проходит очередной этап гонок. Мог бы и книгу прочитать», – Аля попыталась подумать об этом без привычного раздражения.
В Толо они приехали вместе впервые за долгие годы. Давно уже вошло в привычку – Алька ездит отдыхать на море с Вовкой, а Костя берет недельку на работе порыбачить с отцом. А собственно, почему? Почему всегда отдельно? И в жизни отдельно, и в отпуске. И Вовка стал задавать вопросы:
– Не поеду на море! С папой хочу, с дедом. Они вон каких рыбин в прошлый раз наловили. А мы с тобой – ничего! Дед говорит: «Зазря ездили. Холостая ходка!» Обещаешь, что поймаем акулу, поеду с тобой на море!
Нет, нужно что-то менять. Мама права. Или хотя бы попытаться.
Как давно Аля стала думать о муже с неприкрытым раздражением? Все Костя делал не так. Раздражало в нем буквально все. И то, как говорит, и как ходит, и как громко смеется, и как ест. Раньше же ей все в Косте нравилось. Что изменилось? Он что, раньше ел по-другому? Да нет, так же.
Только вот она стала другой. Аля так тянулась, чтобы вырваться из маленького городка, из этой провинциальной жизни. Ей так хотелось занять в этой жизни достойное место. И вот Аля практически всего достигла. Только вот семья-то осталась там, в ее прошлой жизни.
Она уже здесь, в своем будущем, которое сама себе когда-то нарисовала и наконец построила. А семья, так получается, сильно от нее отстала.
Как она не заметила, что росла одна? И вот выросла. А рост мужа остановился еще тогда, в их далекой юности. Она была так занята, и столько нужно было всего выучить, освоить, что не заметила, что все это интересно только ей одной.
Но она же любит мужа! Или все-таки уже «любила»? Нет, мама права, нельзя вычеркивать из жизни тех, кто нам дорог. Это нечестно.
Греческий курорт она выбирала особенно тщательно. Але нужно было разобраться в себе, в Косте, в их отношениях. Можно ли что-то спасти? И нужно ли? Или они уже разошлись настолько далеко, что это невозможно?
Аля попытается вернуть то, что растеряла по дороге к своей мечте. Даже в далекой юности, когда она радовалась первым своим победам, Костя стал самой желанной победой, самой главной. Нельзя сейчас все разрушить.
Да, она не может его до себя дотянуть. Он сопротивляется, не хочет. Мужской эгоизм, привычка или просто упорное нежелание.
Значит, нужно самой спуститься немножко вниз. Не для того, чтобы там остаться, а чтобы взяться за руки и пойти по лестнице наверх вместе.
Убрать глухое раздражение, не видеть этих дурацких игрушек. Съездили же они вместе в Мистрас. Костя вел автомобиль уверенно, по интуиции выезжая на нужные им улицы.
– Пап, ты даже в карту не смотришь! – восхищался Вовка.
– А вчера вечером зачем мы с тобой маршрут разрабатывали? – снисходительно улыбался Костя, не отрывая взгляда от дороги.
– И ты все-все запомнил? Ну, ты даешь, – Вовка со вздохом качал головой.
Аля как можно доходчивее рассказывала и про Спарту, и про царя Константина.
– Мам, ну откуда ты все знаешь? Или приврала?
Всем было весело и хорошо вместе.
Что делать, когда уходит любовь? Воспользоваться советами Салмана Рушди? И попытаться полюбить человека по частям, как делала героиня его книги «Дети полуночи»?
– Сегодня я должна полюбить мочку его левого уха. Потрачу на это целый день. Завтра ноздри носа. И так в течение года… Ерунда, полная ерунда.
Аля любила мужа за рулем машины. Уверенный, все такой же красивый. Да, здесь он на своем месте. Она смотрела на него сбоку и любовалась, и вновь влюблялась в него.
Да, играет в компьютерные игры, да, не смотрит финансовые новости и не читает журналы по бизнесу. Но смогла бы она продвинуться по службе, если бы не он? Кто сидел с Вовкой, когда тот болел? Кто поджидал ее с готовым ужином и закупал на рынке все продукты?
Давно уже Алька избавлена от этих забот. Даже сейчас, когда они живут отдельно и Костя приезжает на выходные, он привозит полные сумки, забивает холодильник, не забывает и про горький шоколад, который так любит Алька. И, права мама, никогда не приезжает без цветов для нее, Альки.
А вот разговоров в эти их редкие встречи не получалось. Таких, какие придумывала себе Алька. Костя сразу утыкался в телевизор, она начинала раздражаться.
– И так видимся два дня в неделю, может, все-таки пообщаемся?
– Так мы общаемся. Только что с Вовкой обсудили, что в школе произошло. И я тебе рассказал, как жена Ковалева напилась, я ее с трудом до квартиры довел.
Да, действительно, вроде рассказал. Только все не то. Да, про жену Ковалева. А про что она хотела услышать? Как он в Третьяковскую галерею сходил, с коротким отчетом по Врубелю? Да нет, не пойдет Костя в Третьяковку! Как-то предлагала.
– Так я там был! Что ботинки зря бить?
– Когда? – раздражалась Аля.
– Когда, когда? Ну ты, мать, даешь! С тобой же и был!
– Это в пятом классе, что ли?
– А искусство, Алечка, оно не преходящее. Можно и в десять лет посмотреть, можно и в тридцать. А из детства оно как-то лучше запоминается. Слышала, когда человек на смертном одре лежит? Он не вспомнит, что случилось вчера. Он вспомнит картинки из детства. Так что все, что мы делаем сейчас, уже, наверное, и зря. Одно только напряжение, – и Костя с чувством выполненного долга ложился с пультом на диван.
Нет. Алька не хотела обратно, не хотела в пятый класс. Но сейчас, когда провели неделю вместе, когда она посидела на пассажирском сидении рядом с мужем, ей пришла в голову мысль: «А кто сказал, что она со своим карьерным ростом стала лучше, а Костя хуже?» Вон, такой же добряк, и с чувством юмора все в порядке. Вовку любит до безумия. Да, книжки с ним не читает, по музеям не ходит. Зато в футбол гоняет, на турнике подтягивается.
Где та самая шкала ценностей? Вот эти люди хорошие, потому что на престижной работе служат. А эти не очень.
Аля присматривалась к мужчинам в своей фирме. Был момент, когда даже подумывала о замене. И коллеги пытались приударить за ней на нечастых вечеринках.
Костя на «корпоративы» с ней не ходил.
– Не, кто я там среди твоих? И галстук ни за что не надену, хоть стреляй, – постоянно отшучивался Костя. Не ревновал ее, был в жене уверен.
– Кость, ну при чем тут галстук? Должен же меня кто-нибудь сопровождать?!
– Я тебя посопровождаю! Привезу, отвезу. Хочешь, в машине посижу, подожду. Всего-то пару часов. Не, давай сама.
И Алька давала «сама». Но во время всех этих напыщенных праздников ей было неуютно и хотелось скорей в машину, к Косте. А увидев Костю, опять начинала нервничать и искать повод, чтобы к нему придраться.
В этот отпуск Аля хотела посмотреть на мужа со стороны. Побыть втроем. И решить, наконец, что ей самой нужно. Что важно? Галстук или муж. Вот такой, какой он есть. Немножко расхлябанный, не очень образованный. Но добрый, любящий, настоящий. Ее муж.
Она сидела на плетеном стуле и задумчиво вглядывалась в лунную дорожку на черном море. Внизу шумел прибой, издалека доносились протяжные звуки сиртаки.
Кто-то должен сделать шаг навстречу. И его сделает она, Аля. Она это поняла здесь, на полуострове Пелопоннес. И пусть для этого придется немножечко спуститься по лестнице. На одну маленькую ступенечку. А может, на ней и остаться. Но она сохранит свою семью. Она попробует.
23 июля 2009
Все дело в имени
– НЕТ, НУ ПОЧЕМУ у меня такое некрасивое имя – Лена? Наташ, вот ты меня так зачем назвала? – я долгое время мучила свою старшую сестру этим вопросом. Из семейных хроник было известно, что решение назвать меня именем Лена родилось именно в ее голове.
– И как же тебя надо было назвать?
– Ну, хотя бы Катарина. Нет, ты только представь – Катарина Царская. Звучит?
– Нет.
– А по мне, так очень даже звучит!
Любовь к звучным именам я пронесла через всю жизнь. И каждый раз с особым вниманием всматривалась в женщин с подобными именами. Всегда мне казалось, что за именем скрывается история какой-то более совершенной, удачливой жизни.
Какие они, эти женщины, которым судьба преподнесла подарок в виде необычного имени?
Читать бесплатно другие книги:
