Второй курс, или Не ходите, дети, в Африку гулять! Кащеев Денис

2

Выйдя на крыльцо главного модуля базы, Иван бросил короткий взгляд на небо – ярко-голубое, без единого намека на облака. Голицын недовольно нахмурился. Горячее африканское солнце палило немилосердно, а подходящего по погоде головного убора дизайнеры формы военно-космических сил Альгера почему-то не предусмотрели. Нет, можно было, конечно, нахлобучить на голову громоздкий стандартный шлем, одинаково надежно защищающий как от жары, так и от холода, но в обычные дни курсанты предпочитали ему смоченный в воде самодельный платок-бандану – настолько удобный, что даже од-сун Свар смотрел на такие вопиющие нарушения формы сквозь пальцы. Но то в обычные дни. Сегодня Ивану предстоял визит в расположение Ранолы, а значит, партизанская экипировка отпадала.

– И это у них называется сезоном дождей! – бросил Голицын. – Представляю, что тут творится в засуху.

– В сухой сезон – примерно то же самое, – из-за распахнувшихся дверей на крыльцо вышел Хохлов – напарник Ивана в сегодняшней инспекции. – А настоящих засух здесь, говорят, вообще не бывает.

– А в чем же тогда смысл этого деления на сухой сезон и сезон дождей? – буркнул Иван таким тоном, словно только что раскрыл специально под него состряпанный обман.

– Ну, надо же им как-то отслеживать смену времен года… Весна-лето-осень-зима для местных – еще большая абстракция.

– Угу, особенно, наверное, зима, – кивнул Голицын. – Их бы к нам в Подмосковье…

– Тогда уж сразу в Сибирь – чего там мелочиться!

– Нет, это было бы уж слишком жестоко, еще в геноциде обвинят…

– Не очень хорошая шутка, – заметил, резко посерьезнев, Пашка. – Насчет геноцида…

– Согласен, – Иван тряхнул головой, словно отгоняя прочь сомнительные мыслишки. – Просто что-то настроение с утра паршивое…

– Свар? – понимающе спросил Хохлов.

– Ну а кто же еще?!

– Что он опять отколол?

– Да ему уже и откалывать ничего не надо. Достаточно на глаза попасться – и все: заряд бодрости на целый день…

Признаться, здесь Иван немного лукавил. Свара он и правда терпеть не мог, но сегодня случай был особый: собираясь на инспекцию и идя на склад за сканером, он встретил в коридоре од-суна в сопровождении Эммы. Сопролец что-то негромко говорил девушке, склонившись почти к самому ее уху, Маклеуд же самым беспардонным образом улыбалась. Голицын поспешил свернуть в боковой проход и, похоже, остался незамеченным, но мысли в его голове закопошились одна неприятнее другой.

– Ладно, хватит болтать! – вновь тряхнул головой Иван. – Пошли к ангару.

Главный модуль, как и большинство строений базы, располагался на вершине невысокого зеленого холма, ангар же, в недрах которого хранились пара «Эсмеральд», стоял у самого его подножия. Дорога, а вернее сказать – широкая тропинка, ведущая к нему, петляла среди, по представлениям Голицина, совсем не африканского вида кустарников и деревцев, самым экзотическим из которых были увешанные тяжелыми зелеными гроздьями бананы. Иван шел впереди, Пашка, приотстав на пару шагов, – за ним.

– Выяснил тут случайно одну интересную вещь, – проговорил Хохлов, догоняя товарища. – Только вот все не с кем было поделиться… Помнишь, Швур приводил на занятие некого господина Рафа?

– Добровольца для психотехнических опытов? – воспоминание о том уроке заставило Голицына поежиться.

– Ну да. Так называемую «куклу». «Раф» ведь на языке Альгера означает «кукла»!

– Да, я знаю, – кивнул Иван.

– Никогда не задумывался, каким надо быть идиотом, чтобы добровольно стать такой вот «куклой»? – спросил Хохлов.

– Законченным идиотом, – буркнул Голицын.

– Ну да. Или при отсутствии «доброй воли» тебе должно грозить что-то еще более страшное.

– Что может быть страшнее, чем риск потерять самого себя? – Иван даже обернулся к Пашке. – Психотехника – дело такое… Да еще в руках недоучек вроде нас…

– Совершенно с тобой согласен! Только вот некоторые, похоже, считают по-другому. Короче, я узнал: в «куклы» набирают из осужденных преступников. Из расчета замены семи лет каторги на год «куклой». Вполне официальная программа, нисколько даже не секретная… Правда, и не афишируемая особо. Но информация о ней доступна – было бы желание искать.

– А у тебя – было.

– Ну. Интересно же знать…

– Меньше таких знаний – крепче сон, – проворчал Иван. Перед глазами у него стоял образ «господина Рафа». «Кукла» загадочно улыбалась, и от этой улыбки по спине Голицына забегали мурашки. – Ладно, пришли, – обогнув напоминающее акацию разросшееся дерево, сплошь усыпанное великолепными желтыми цветами (кажется, кто-то недавно говорил, что они крайне ядовиты), Иван протянул руку к панели у входа в ангар. – Кто пойдет первым пилотом?

– Ты, конечно, – развел руками Хохлов. – Ты же у нас ас!

– У всех свои недостатки…

Иван опустил «Эсмеральду» в самом центре посадочного круга, аккурат кормой к паре фигур в темно-серых полевых комбинезонах Ранолы – так, чтобы встречающие были вынуждены обойти катер кругом.

– Не слишком вежливо, – заметил, усмехнувшись Пашка.

– Ничего, – протянул Голицын. – Пусть побегают. Бери сканер, выходим.

Ранольцев посадочный маневр «Эсмеральды», похоже, нисколько не смутил – когда голова Ивана показалась из люка, оба уже спокойно стояли с нужной стороны. Встречающие четко отсалютовали. Голицын и Хохлов, помедлив, ответили на приветствие.

Возраст инопланетян не всегда легко определить на глаз, но внешне хозяева выглядели лет на восемнадцать-двадцать – земных лет, разумеется.

«Ну да, они же тут тоже типа второкурсники! – вспомнил Иван. – Держатся уверенно – как у себя дома». Самому ему, уроженцу Земли, было сейчас несколько не по себе.

– Курсант Гнис, – представился первый ранолец. Чистоте языка Альгера, на котором прозвучали эти слова, позавидовал бы, наверное, и сам нард Ктур.

– Курсант Замг, – назвался второй. – Нам поручено сопровождать вас в ходе инспекции.

– Курсант Голицын, – чуть заметно склонил голову Иван.

– Курсант Хохлов.

– Как долетели? – поинтересовался Гнис.

– Да что там лететь-то… – сухо бросил Иван. Непринужденность беседы с потенциальным врагом давалась ему с большим трудом.

– Ну да, – кивнул Замг. – Мы же с вами практически соседи… Добро пожаловать в расположение нашей базы! Что желаете осмотреть в первую очередь?

– По обычной программе, – поспешил ответить Пашка. В отличие от Голицына, ему уже однажды довелось бывать здесь с аналогичной инспекцией – в самый первый раз его взял с собой Свар. – Оборудование, системы связи, операционный центр…

– Разумеется, – тут же согласился Замг. – Прошу за мной, господа.

Ранольская база по размеру оказалась раза в три больше альгерской, однако вся инспекция заняла у землян не более часа. Хохлов при помощи сканера проверял сохранность электронных пломб, Голицын следил за тем, чтобы воздействию не подверглись сами проверяющие. И здесь, и там все было чисто.

Наконец, в программе проверки остался последний пункт – операционный центр.

Поднявшись вслед за Замгом по крутой лестнице (Гнис замыкал шествие), земляне оказались едва ли не в точной копии своего родного контрольного поста – просторном зале, сплошь заставленном разного размера экранами, перед которыми во вращающихся креслах располагались двое дежурных ранольцев. На появление инспекции они никак не отреагировали, всем своим видом демонстрируя, что у них имеются дела поважнее.

Хохлов и Замг направились к терминалу для проверки настроек каналов, Иван же, которому, по большому счету, делать здесь было нечего, повернулся к экранам.

Большинство картинок было ему знакомо по собственному дежурству, правда, располагались они в непривычном порядке и перемежались какими-то специфическими таблицами и диаграммами.

– Как обстановка? – неожиданно для самого себя задал Голицын вопрос ближайшему оператору.

Тот вздрогнул, поднял глаза на Ивана и тут же стрельнул ими в сторону стоящего чуть левее Гниса. Сопровождающий Голицына ранолец чуть заметно кивнул, и только после этого оператор ответил:

– Обстановка спокойная. Уровень напряжения – три. Прогноз стабильный.

– Напряжение три по нашей стандартной двенадцатибальной шкале означает, что никакого вмешательства с нашей стороны не требуется, – пояснил Гнис.

Это Иван и сам отлично видел – на экранах.

– Спасибо, – буркнул он.

– Все в ажуре, – зачехляя сканер, к Голицину приблизился Пашка. – Можем возвращаться.

– Отлично, – кивнул Иван. – По…

Договорить он не успел: со стороны лестницы внезапно послышался какой-то шум. Замг и Гнис, резко подобравшись, шагнули к двери, но не успели: в зал, не умолкая, тараторя на каком-то неизвестном Голицыну языке, ворвалась белокурая девушка в зеленых камуфлированных штанах и такой же куртке. На шее у нее висел фотоаппарат с огромным объективом, еще одну камеру девушка держала в руках.

– Кто это? – подозрительно спросил ранольцев Голицын. В штате поднадзорной базы, насколько он знал, женщин не значилось. Уж не вскрыли ли они случайно нарушение договоренностей?

– Какая-то француженка, – опередил хозяев с ответом Хохлов. – По крайней мере говорит она по-французски… Кажется.

– Что она здесь делает? – задал новый вопрос Иван, обращаясь опять же к ранольцам.

– Это местная журналистка, – поспешил пояснить Замг. Его лицо вновь приняло прежнее любезное выражение.

– Ничего себе местная, – хмыкнул Голицын, живо представив себе знакомую картинку из учебного фильма: высокий темнокожий тутси, коренастый еще более темнокожий хуту и малыш пигмей-тва.

– Для них все земляне – местные, – заметил Хохлов.

Между тем, замерев в дверях, блондинка обвела ошалелыми глазами зал и что-то жалостливо пролепетала. Она явно попала совсем не туда, куда стремилась.

– Что она говорит? – спросил Иван Пашку.

– А я-то откуда знаю? – пожал плечами тот.

– Так ты ж вроде сказал, что она по-французски…

– По-французски, – кивнул Хохлов. – Теперь я точно уверен. Я год пытался его учить.

– Ну и?

– Что «ну»? Забросил, так почти ничего и не выучив.

– Ну, скажи хоть что-нибудь! – потребовал Голицын.

– Э… Бонжур… Мадам… – выдавил из себя, наморщив лоб, Пашка.

Лицо журналистки мгновенно просветлело. Повернувшись к Хохлову она быстро-быстро заговорила на своем птичьем языке.

– Ну что? – поинтересовался Иван, когда девушка, наконец, умолкла.

– Да не понимаю я! – развел руками Пашка.

– На базе ее с коллегой сопровождал курсант, владеющий местным диалектом, – пояснил Замг. – Ума не приложу, как она могла потеряться.

– Сейчас все исправим, – Гнис направился к выходу.

– Погодите, – остановил его Иван. – Вы говорите по-английски, мадмуазель? – спросил он, повернувшись к девушке.

Ее лицо вновь просияло.

– Да, конечно! – охотно перешла она на язык Шекспира, Байрона и Джоан Роулинг.

– Кто вы и что здесь делаете? – спросил Голицын.

– Странный вопрос! Я – Николь Декуар, фотокорреспондент, – она подалась вперед левым плечом, и Иван только сейчас заметил на ее руке белую повязку с надписью «Пресса». – Мы с Оливье Дезайи находимся здесь по вашему приглашению.

– По нашему приглашению? – переспросил Голицын.

– Она принимает нас за ранольцев! – догадался Пашка. – Мадмуазель, уточните, пожалуйста, по чьему приглашению вы здесь находитесь? – перешел и он на английский.

– Вашего руководства… Командования… – слегка растерялась девушка. – Я не в курсе, кого конкретно. Оливье должен знать.

– И где же этот всезнающий Оливье? – продолжил допрос Иван.

– В том-то и дело, что он и сопровождающий нас молодой человек – между нами говоря, его французский просто ужасен – куда-то запропастились! Я буквально на секунду отвлеклась – и их нет.

– Могу я поинтересоваться, что она говорит? – вежливо осведомился Замг.

– Говорит, что находится здесь по приглашению вашего командования…

– Это чистая правда! – горячо заверил ранолец.

– И что ее коллега и местный сопровождающий куда-то потерялись, – закончил Голицын.

– Сию минуту их найду! – третья попытка Гниса покинуть зал оказалась, наконец, успешной.

– Насколько я знаю, условия соглашения не запрещают нам приглашать на базу местных журналистов, – вкрадчиво проговорил Замг.

– Полагаю, что так, – кивнул Иван.

– В таком случае инцидент можно считать исчерпанным? – уточнил ранолец.

– А был какой-то инцидент? – «включил дурачка» Голицын.

– Вы снова правы! – улыбнулся курсант в темно-серой форме.

– Ваш сопровождающий сейчас будет найден, – вновь повернулся к девушке Иван. – У вас есть с собой какие-нибудь документы?

– Разумеется, – принялась судорожно рыться в карманах куртки Николь. – Вот, удостоверение журналиста, – она извлекла на свет и протянула Голицыну ламинированную карточку. – А в чем дело?

– Обычная формальность, – Иван поднес к глазам удостоверение. Оно было на французском языке, но фотография явно принадлежала его собеседнице. Проведя документ над верхней пластиной браслета, Голицын незаметно сфотографировал его для дальнейшего изучения. – Благодарю вас, – он вернул карточку девушке. – Какое издание вы представляете?

– Там же все написано, – заметила та. – «Нэшнл Джиографик». Проверяете? – хмыкнула она.

– Уточняю, – буркнул Иван.

В этот момент в зал вернулся Гнис – в сопровождении еще одного ранольца и высокого широкоплечего мужчины в таких же, как у Николь, широких камуфлированных штанах и защитного цвета майке с черной надписью «Пресса» на груди. Пока ранолец многословно извинялся перед девушкой за свою невнимательность – понять его легко было безо всякого перевода, Оливье Дезайи, а это мог быть только он, с любопытством оглядывал операционный центр.

Внезапно француз протянул руку вперед и что-то громко спросил у своего провожатого. Оглянувшись в указанном Оливье направлении, Иван увидел, как диаграммы на самом большом из экранов принялись резко менять цвет – с зеленого на кроваво-красный.

– Что это? – спросил в свою очередь Голицын.

Ответа не последовало.

– Что это? – повторил Иван, в упор приблизившись к Замгу.

– Сигнал тревоги, – неохотно процедил ранолец. – Уровень напряжения – десять. Прогноз негативный.

– То есть? – не отставал Голицын.

– То есть готовим к вылету катер, – взял уже себя в руки его собеседник. – Есть работа для мобильной группы.

3

– Не беспокойтесь, ситуация штатная, – заявил Замг. – Однако я вынужден вас покинуть: мне предстоит рабочий вылет. Курсант Гнис проводит вас до вашего «Эльметаша». Инспекция же, как я понимаю, закончена?

Пашка собирался было согласиться, однако Иван его опередил.

– Нет, не совсем… – проговорил он.

– Вот как? – удивленно поднял брови ранолец. – Что же еще осталось проверить?

– Ваши действия по нейтрализации десятого уровня напряженности! – решительно выпалил Иван. – Мы летим с вами!

– Сожалею, но это невозможно, – недовольно покачал головой Замг. – Нахождение в зоне операции постороннего катера нарушит всю отработанную схему, последствия чего могут быть непредсказуемыми!

– Мы воспользуемся вашим транспортом, – настаивал Голицын.

– И бросим здесь «Эсмеральду»?! – потянул его за рукав Хохлов. – По инструкции – не имеем права!

– В таком случае ты с катером возвращаешься на базу! – принял решение Иван. – Одно пассажирское место у вас, я надеюсь, найдется? – вновь повернулся он к Замгу.

– Найдется, – неохотно признал ранолец. – Наши планетарные катера куда вместительнее ваших! – не упустил случая добавить он.

– Отлично!.. – не ожидавшей столь легкой победы Голицын даже немного растерялся. – Я готов!

– Что тут вообще происходит? – блондинка-фоторепортер, похоже, уже какое-то время пыталась привлечь к себе внимание Ивана, но до сих пор тому было как-то не до нее.

– Э… Штатная ситуация, мадмуазель, – повторил курсант слова ранольца, но, видя, что Николь это ничего не говорит, пояснил: – Где-то на контролируемой территории возникло напряжение, и сейчас оперативная группа вылетит на его устранение.

– Как интересно! – воскликнула девушка. – Мы просто обязаны при этом присутствовать! Не правда ли, Оливье? – обернулась она к своему коллеге.

Месье Дезайи пробурчал что-то по-французски – Иван не мог бы поручиться, что это звучало как бурное согласие.

– Мы должны! – настаивала Николь. – Возьмите нас с собой! – потребовала она у Ивана.

– Вообще-то, я здесь не распоряжаюсь, – пробормотал тот. – Договаривайтесь вон с вашими друзьями…

Девушка дернулась к своему темно-серому сопровождающему, но того рядом уже не было.

– Все время он куда-то пропадает! – в отчаянии всплеснула руками она. – Ну, скажите же им, что мы должны лететь! – мертвой хваткой вцепилась журналистка в Голицына.

– Тут это… Журналисты ваши… Тоже просятся на операцию, – «обрадовал» Иван Замга.

– Только этого не хватало! – совершенно искренне вздохнул ранолец. – Ну, куда я дену еще двоих пассажиров?!

– Вы меня спрашиваете? – хмыкнул Голицын. – Лично я не знаю. Но у вас же вроде зело вместительные планетарные катера?

– В разумных пределах, – буркнул ранолец. – Ладно, придумаем что-нибудь…

Катера Ранолы при внешних габаритах даже несколько меньших, чем у «Эсмеральды», действительно имели в кабине третье – пассажирское кресло. Правда, всего одно. Таким образом, даже с учетом того, что в операции участвовали обе имеющиеся в распоряжение ранольцев воздушные машины, одному из журналистов пришлось остаться на безе – одно место твердо зарезервировал себе Иван. После короткого, но бурного совещания лишней оказалась Николь – ее спутник был неумолим, несмотря на весь задействованный француженкой арсенал – от яростных криков до жалобного скулежа и вполне натуральных слез. В общем, было ясно, кто в их паре принимает решения, а кто так, пребывает на подхвате.

Катера шли на бреющем полете, едва не цепляя днищами верхушки акаций. Машину, приютившую Ивана, вел Замг, вторым пилотом был сопровождавший на базе репортеров франкоговорящий ранолец, назвавшийся Голицыну Цурром. По всему выходило, что бедный Оливье Дезайи оказался во втором катере в совершенно чуждой ему языковой среде.

– Вы вооружены? – в тоне Цурра почти полностью отсутствовала вопросительная интонация.

Иван продемонстрировал ему «Шилк».

– Ни в коем случае не применяйте оружие, – потребовал ранолец. – Как бы ни складывалась обстановка – помните: вы под надежной защитой. Самым правильным было бы, конечно, попросить вас вовсе его сдать – но ведь вы же, разумеется, откажетесь?

– Разумеется, – сухо ответил Голицын.

– В таком случае еще раз повторяю свою просьбу: ни при каких – подчеркиваю: ни при каких! – обстоятельствах не открывать стрельбу.

– Да понял я, понял, – бросил Иван.

– Вы же у нас наблюдатель – вот и наблюдайте себе, – добавил, не отрываясь от управления катером, Замг.

Голицын промолчал.

– Какова ситуация в моменте? – спросил он через полминуты.

– Зафиксированы три очага активизации боевиков хуту, – тут же откликнулся Цурр. – Иными словами, собрались три агрессивно настроенные толпы. Места их сосредоточения находятся на периферии действия стационарных психогенераторов – изучили, канальи, за последние дни. Надо будет подкорректировать… В зоне угрозы оказываются три поселения тутси и одно – так называемых умеренных хуту, не поддерживающих соплеменников-радикалов. Их и необходимо на всякий случай прикрыть дополнительно – на случай, если угроза не рассосется сама собой. Последнее, кстати, – наиболее вероятный вариант.

– Катеров у нас, как вы знаете, всего два, поэтому Цурра с ручным излучателем я высажу по дороге, у первого из поселений, – вступил в разговор Замг, – а сам отправлюсь ко второму. Вы можете полететь со мной, можете остаться с Цурром – как вам будет угодно.

– Я, пожалуй, сойду, – небрежно проговорил Иван, рассудив, что желание остаться в катере может быть расценено ранольцами как проявление трусости.

– Как вам будет угодно, – равнодушно повторил Замг.

Поселение тутси по местной традиции располагалось на вершине холма. За деревянной оградой сгрудилось с полдюжины крытых соломой ульевидных хижин довольно оригинальной конструкции – на каркасе из жердей, с навесом в форме полумесяца над входом. Все население поселка – не менее двух десятков человек – собралось у ворот. Мужчины – их было пятеро – были вооружены устрашающего вида мачете, кроме того, один из них держал в руках допотопного вида ружье, отобранное, похоже, его предком еще у одного из первых немецких колонизаторов. Шестеро женщин старались, как могли, успокоить целую ораву полуголых детишек.

Выступив вперед, Цурр заговорил с туземцами на каком-то незнакомом Ивану языке. В ответ те наперебой заголосили, указывая в сторону близлежащей банановой рощицы.

– Они уже в курсе, что хуту идут к ним, – произнес ранолец, обращаясь к Ивану. – Интересно, как они это делают? Мы сами еще окончательно не определили, куда именно движется толпа – а эти – пожалуйста, уже все знают.

– Так, может, они еще ошибаются, – заметил Голицын.

– Нет, – покачал головой Цурр. – Еще не было случая, чтобы они оказались не правы в таком вопросе.

– О`кей, – не стал спорить Иван. – Каков план действий?

– Как обычно, – пожал плечами ранолец. – Запускаем излучатель, – он опустил на землю блестящий серебристо-черный агрегат, который до этого момента бережно держал в руках, – и ждем. Если кто-то все же просочится – подчищаем парализующими зарядами из бластера. То есть я подчищаю, вы, как мы и договаривались, оружие не применяете.

– Излучение распространяется во все стороны? – уточнил Иван, нагибаясь, чтобы получше рассмотреть инопланетный прибор.

– На триста шестьдесят градусов, – подтвердил его собеседник.

– А как же все эти люди? – Голицын кивнул в сторону тутси. – Да и мы с вами…

– Ни им, ни нам ничего не грозит, – улыбнулся ранолец. – Зона частичного поражения начинается в радиусе примерно пятидесяти метров от излучателя. Зона максимального воздействия – в семидесяти пяти метрах. Дальше интенсивность постепенно спадает, пока приблизительно метрах в ста не сходит полностью на нет. Впрочем, будь это не так, ничего страшного с нами бы не произошло. Ну, разве что воспылали бы вдруг в приступе безудержного человеколюбия – и то ненадолго. Кое-кому не повредило бы, кстати…

– На что это вы намекаете? – нахмурился Голицын.

– Я? Намекаю? – лицо Цурра буквально светилось простодушием. – Да вы что – я это так, абстрактно…

– Ну, если абстрактно – тогда ладно, – согласился замять тему Иван. – Ну, так что, включаете свою адскую машину?

– Уже включил. Пойду поговорю с местными, чтобы никто, паче чаяния, не вздумал строить из себя героя или, того хуже, мстителя. А то были уже прецеденты, когда подзащитные доставляли больше проблем, чем нападавшие.

Цурр отошел к толпе тутси, а Иван, предоставленный самому себе, приблизился к забору – тот едва доходил ему до плеч – и огляделся. Внизу, у подножия холма, зеленели молодыми побегами кукурузные поля. Дальше шли заросли гигантских алоэ, рядом – та самая банановая роща – пока что совершенно мирная.

– Тутси будут в своих домах, – подошел сзади завершивший переговоры с туземцами ранолец. – Советую вам тоже проявить осторожность. Вообще-то местные боевики редко открывают стрельбу издали, больше полагаясь на дубинки и мачете, но всего предусмотреть невозможно, а вы, я смотрю, без шлема.

– Вы тоже без шлема, – парировал Голицын.

– Я-то к этим делам привычен, – пожал плечами Цурр.