Душитель из Пентекост-элли Перри Энн

Эдди кивнула:

– Ей пришлось сколоть ее булавками, ведь я вдвое толще ее, но она все равно взяла юбку. – Она всхлипнула, но удержалась от слез.

Леннокс повернулся к еще одной девушке, темноволосой, с узкими глазами и красивым ртом. Она была смертельно-бледной, и пятна румян неестественно горели на ее бескровных щеках, а прическа была в беспорядке, словно она хваталась за голову руками. Шпильки из ее волос выпали.

– Мэйбл вам все расскажет, – сказал медик.

– Мой первый клиент только что ушел, – начала Мэйбл почти шепотом. – Проходя мимо комнаты Норы, я заглянула в нее. Не знаю почему, но мне показалось, что она одна. – Свидетельница нахмурилась, словно до сих пор недоумевая, как могло случиться это ужасное преступление. – Я увидела, что она лежит, а ее рука привязана к столбику кровати. Мне подумалось, что, видно, ее клиенту так нравится, вот он и оставил ее лежать привязанной. Я даже что-то сказала ей… – Девушка всхлипнула и с трудом сглотнула слюну, словно ей перехватило горло. Она дрожала так сильно, что даже ее пальцы дробно стучали по столу.

Леннокс, подойдя к свидетельнице, встал за ее стулом и, положив руки ей на плечи, слегка привлек девушку к себе, словно хотел передать ей свою силу и выдержку. Это был великодушный жест, полный сострадания, словно она была ему давним другом, а не уличной девкой, которую он видит впервые в жизни.

Это успокоило Мэйбл, как нечто разумное и понятное в этой страшной неразберихе ее жизни.

– А потом я увидела ее лицо, – тихо продолжила она. – И поняла, что с ней случилось то же самое, что и с Адой Маккинли. Наверное, я закричала, потому что все сбежались, кричали и кого-то звали.

– Понимаю. Благодарю вас, – сказал Питт и повернулся к Юарту: – Разузнайте, кто входил в этот дом и кто покидал его между четырьмя и пятью пополудни. Добудьте описание каждого и получите подтверждение от всех женщин и их клиентов. Сверьте точное время прихода и ухода. Любого, кто мог здесь побывать в это время. Мне все равно, кто это будет – жильцы этого дома, проститутки или фонарщик с улицы. Проверьте всех! И тех, кто был в любое другое время, тоже, да? – переспросил суперинтендант у врача.

– Да, сэр.

Юарт ушел, а Томас сосредоточил все свое внимание на опросе четырех свидетельниц. Последняя из них, Кейт, не переставая рыдала, запихнув в рот носовой платок и почти задыхаясь от этого. Доктор Леннокс, отойдя к плите, приготовил еще одну кружку с чаем и почти насильно сунул ее в судорожно сжатые пальцы Кейт. Питт в это время уже беседовал с Перл, подсев к столу на шаткий стул.

– Расскажите все, что было до того, как вы увидели в коридоре Нору, – попросил он девушку.

Перл, посмотрев на него, послушно начала:

– Я слышала, как Нора вошла в свою комнату и как она потом попросила Эдди одолжить ей свою нижнюю юбку. Я причесывалась и готовилась к вечеру. Закончив, я вышла из дома. Клиент попался мне сразу, один из моих обычных…

– Кто он?

– Что?

– Кто он, ваш клиент? Как он выглядит?

Девушка на мгновение растерялась и посмотрела на Эдди и Мэйбл.

– Джимми Кейл, – ответила она. – Он обычно приходит по воскресеньям. Не всегда ко мне, иногда он навещает других девушек.

– Опишите его.

– Высокий, худой, с длинным носом. Все время шмыгает.

– Он приходил к Норе тоже? – уточнил Томас.

– Да, кажется, приходил. Но он бы не обидел ее! Зачем ему? Он не так хорошо знает ее… – Перл умолкла.

– Продолжайте. Сколько времени пробыл у вас Джимми Кейл?

– Полчаса.

– А потом?

– Я выпила чашечку чаю с Мардж, она живет через дорогу и иногда заходит к нам. Ее муж сильно бьет ее.

– Эта Мардж была здесь между четырьмя и пятью? Она вошла с улицы и проходила мимо комнаты Норы?

Перл отрицательно замотала головой:

– Нет, она перелезла через забор и вошла так, чтобы муж не заметил, да и чтобы никто другой не подумал, что она одна из нас. – Перл хихикнула. – Бедняжка! Будь она с нами, ей жилось бы куда лучше. Если бы кто-нибудь бил меня так, как ее, я бы всадила ему нож в живот.

– Когда она ушла? – Суперинтендант сделал вид, будто не услышал реплику о ноже.

– Когда закричала Мэйбл. К крикам у нас она привыкла, но тут сразу почувствовала неладное. Да и мы все тоже…

Девушка судорожно сглотнула, словно у нее перехватило горло, и внезапно закашлялась. Леннокс, подойдя к ней, взял ее за руку, а другой рукой похлопал по спине. Человеческое участие, видимо, успокоило Перл, тем более что за это от нее ничего не требовали. Поежившись, она вздохнула. Какие-то секунды казалось, что она снова находится на грани слез, что ей хочется вдоволь поплакать и, прислонившись к кому-то, услышать слова утешения.

Но врач уже убрал руку и протянул ей кружку с горячим чаем.

Перл вскинула голову и выпрямилась.

– Мы все поняли, что случилось что-то ужасное, – ровным голосом возобновила она свой рассказ. – Появилась из своей комнаты Кейт с Сидом Аллардайсом. Он кое-как натянул штаны, но они безобразно сваливались на его голые ступни. Он походил на чучело. Жирный боров с красной рожей. – На лице девушки появилась гримаса отвращения. Она не забыла снисходительного сострадания доктора и не простила его. – Прибежала Энджи с ведром воды – от страха она уронила его, и вода пролилась. Кто-то, должно быть, убрал все это, я, право, не знаю. Кейт вышла, кутаясь в шаль, а ее клиент, наверное, остался в комнате. В комнату Норы зашла Эдди и увидела ее мертвую на кровати. Мэйбл продолжала кричать. Эдди дала ей пощечину, чтобы замолчала, и послала Кейт за полицией.

– Вы видели клиента Норы?

– Нет. Я была занята.

– Где ваша комната? Далеко она от комнаты Норы?

– Рядом.

– Что вы слышали?

– Слышала? Да всё! Как пыхтел Сид, словно взбирался в гору. Слышала, как дрались кошки.

– Кошки или женщины? – прервал Питт свидетельницу.

Она рассерженно посмотрела на него:

– Кошки! Те, что ловят крыс и воют всю ночь, как бесы. Господи! Там у вас, в западном Лондоне, нет кошек, что ли? Как же вы ловите мышей? Или, может, у вас и мышей нет?

– Есть и то и другое. У меня у самого двое котят, если хотите знать. – Томас с неожиданным удовольствием представил себе Энгуса и Арчи сладко спящими в корзинке у кухонной плиты. Им еще не приходилось драться за свою порцию еды или молока. – Что еще вы слышали? – продолжил он свой опрос.

– Слышала, как на крыльце на кого-то кричала Ширли. Визжала почище свиньи недорезанной или тех же кошек. Кто-то, должно быть, не уплатил ей. С верхнего этажа кто-то уронил жестяной поднос. Столько грохоту было, когда тот скатился по лестнице вниз! В своей комнате Мэйбл с клиентом хохотали до упаду. Он, видимо, здорово напился. Надеюсь, он тебе хорошо заплатил, Мэйбл? – повернулась Перл к своей соседке.

– Конечно, – уверенно ответила та.

На мгновение в голове Питта мелькнула мысль, что Мэйбл, наверное, умеет брать от мужчины то, что хочет, а мужчина, видимо, знает, на что идет. Он представил себе, какая какофония звуков была в этот вечер в борделе. Нора Гаф могла бы кричать сколько угодно, никто бы все равно ее не услышал.

Однако крик ужаса, который издала Эдди, был услышан всеми сразу.

Суперинтендант вопросительно посмотрел на Леннокса:

– Похоже, Нора не звала на помощь…

Врач сжал губы и еле заметно покачал головой.

– Трудно сказать, – тихо ответил он. – Убитая могла знать клиента, а когда догадалась о его намерениях, было уже поздно.

Питт промолчал. Пришло время услышать, что скажут другие свидетельницы.

– Назовите мне имена ваших клиентов, – обратился он к Кейт.

– После пяти зашел Берт Мосс, – стала рассказывать та. – Рановато для него, но по воскресеньям такое бывает. Ему надо было пораньше явиться домой. Потом был Джо Эджес. Он был здесь, когда закричала Мэйбл.

– В то время он был с вами?

– Да. Послушайте, он не делал этого! Я привела его. Он сам никогда сюда не приходит.

Томас кивнул и снова вернулся к Мэйбл:

– Как звали вашего посетителя?

– Не знаю. Никогда не спрашивала. – Она пожала плечами. – Какое мне дело?

– Он раньше бывал здесь?

– Нет. Я никогда его не видела.

– Когда он пришел и когда ушел?

– Он пришел в четверть пятого или около этого, а ушел сразу после пяти. Я как раз его провожала и сама уходила на улицу, тут-то я и увидела, как от Норы уходил клиент… – Девушка побледнела. – Боже милосердный! Вы думаете, это… – Мэйбл внезапно обмякла и наклонилась вперед. Питт испугался, решив, что ее тошнит. Она не могла глотнуть воздуха, и грудь ее судорожно вздымалась.

– Перестань! – резко приказал ей Леннокс. – На, возьми. – Он вырвал из рук Перл кружку с чаем и сунул ее в руки Мэйбл. – Пей медленными глотками, а не залпом.

Девушка попыталась выполнить его указания, но у нее ничего не получилось. Ее била дрожь, а руки онемели и не могли удержать кружку.

Врач помог ей, прижав своей рукой ее пальцы к кружке и стараясь не дать ей пролить чай.

– Пей, – снова велел он ей. – Пей и думай только об этом, иначе прольешь чай. Держи кружку крепко.

Мэйбл послушно, не сопротивляясь, стала пить, глядя на кружку. Постепенно ее дыхание восстановилось и стало ровным. Через несколько минут она выпрямилась и поставила пустую кружку на стол.

– Какой он был, опишите, – мягко сказал ей Питт.

– Какой? – Свидетельница посмотрела на него через стол. – Не знаю. Обыкновенный. Светлые волосы… кажется, волнистые.

– Как он был одет? – Томас почувствовал холодок тревоги. – Вы помните его одежду, Мэйбл?

– Я не очень-то разглядывала его. – Девушка с ужасом посмотрела на полицейского, и он понял: она представила себя на месте Норы.

– Одежда на нем была дорогая? – неожиданно спросил Леннокс, нарушив вдруг воцарившееся молчание.

Суперинтендант с любопытством посмотрел на доктора: он сам хотел задать этот вопрос. Видимо, это беспокоило не только его одного.

– Да, – заверила их Мэйбл. – Куда там нашим клиентам! Те так не одеваются.

– Вы бы узнали его, если бы снова увидели? – Питт вспомнил Розу Берк и ее лицо, когда она смотрела на Финли Фитцджеймса, выходившего из своего дома на Девоншир-стрит.

– Не знаю, – испуганно ответила Мэйбл. Страх явно пронзил ее всю. – Я столько перевидала этих джентльменов! Меня не интересует их вид, лишь бы деньги платили. Только это мне и нужно, в конце концов. Чтобы было на что купить еду и платить за крышу над головой.

– Спасибо, – поблагодарил ее Томас, поднимаясь. Сделав три шага по комнате, он вдруг повернулся, снова подошел к столу и обратился ко всем свидетельницам сразу: – Вы знаете еще что-нибудь о тех клиентах, которые побывали у вас в тот вечер? Например, где они живут, чем занимаются? Как мне их найти?

– Зачем они вам? – пристально посмотрела на него Кейт.

– Может, они видели, как убили Нору, глупая ты баба! – рассердилась Эдди. – А ты что подумала? – Она повернулась к Питту: – Это ваша работа, не так ли? Поймать этого ублюдка, который так расправляется здесь с девчонками. Пожалуйста, мистер! Сначала он прикончил бедняжку Аду в Пентекост-элли, а теперь и Нору… Кто будет следующей? А потом еще и еще?!

Перл снова заплакала, но теперь уже тихо и жалобно, как потерявшийся ребенок.

– Господи, Эдди! – не выдержала Мэйбл. – Что ты такое говоришь?

Эдди резко повернулась к ней:

– Выходит, что виноват на сей раз не эта ничтожная гнида Костиган, не так ли? Его уже вздернули и зарыли в положенные ему шесть футов земли. – Она ткнула пальцем куда-то в вечернюю темноту за стеной. – А Нора – это дело рук другого ублюдка, который гуляет на воле? Он может как-нибудь войти сюда и стать нашим клиентом, я не ошибаюсь, а? Бедняжка Нора! От кого же нам ждать помощи, кроме как от полиции? Я вот не знаю, кто он. А вы знаете?

– Кто-нибудь еще был здесь в тот день? – снова спросил суперинтендант. – Кто может сказать?

Питт записал все, что говорили местные обитательницы, но это уже ничего не добавило к рассказанному ранее. В полночь он оставил Юарта и констебля Бинса искать названных клиентов и узнавать, что те видели и слышали. Этим должна была заняться также местная полиция.

Леннокс сопровождал тело Норы Гаф в морг; назавтра он должен был произвести вскрытие. Суперинтендант не ждал от этого каких-либо новых сведений, кроме того, что уже было ему известно.

В без пяти час ночи он наконец вернулся домой. Его встретила Шарлотта. Она вышла к мужу в холл, оставив открытой дверь в гостиную. Лицо ее было бледным, а в широко открытых глазах застыл безмолвный вопрос.

Томас запер за собой входную дверь. Он совсем забыл, что на нем был его праздничный костюм и что он ушел из дома без пальто, так как надеялся вернуться домой рано. К тому же он с утра ничего не ел.

– Все так, как в тот раз? – спросила Шарлотта приглушенным голосом.

Питт кивнул:

– Все в точности как тогда.

Он прошел мимо жены в гостиную и сел в свое кресло, но не откинулся с облегчением на его спинку, как обычно, а, нагнувшись вперед, опустил руки на колени. Напряжение не оставляло его.

Миссис Питт, закрыв дверь гостиной, подошла к супругу и тоже села.

– Ты никогда мне не рассказывал, как это было, – тихо промолвила она. – Возможно, тебе следовало бы сделать это, Томас.

Он знал, что Шарлотта не собирается упрекать его в том, что если бы он рассказал ей о расследовании раньше, она подсказала бы ему что-нибудь. Нет, просто у нее было такое убеждение, что если муж начнет говорить, то сможет сам многое расставить по своим местам. Так бывало уже не раз. Чтобы досконально объяснить все самому себе, во многих случаях нет лучшего способа, как попытаться объяснить это тому, кто честно признался, что ничего не понял.

Подробно, сам содрогаясь от каждой детали, Питт рассказал жене, в каком состоянии была найдена убитая Ада Маккинли. Он не сводил глаз с лица Шарлотты и видел, как она переживала. Однако, слушая его, молодая женщина ни разу не отвела взгляда.

– А в этот раз? – наконец спросила она. – Как звали убитую девушку?

– Нора Гаф.

– Все было точно так же?

– Да. Сломанные ногти на руках и ногах. Облита водой, на руке подвязка с голубой лентой. Ботинки пристегнуты один к другому.

– Это не случайность, – тихо промолвила Шарлотта. – Кому были известны все эти подробности, кроме того, кто сам это сделал?

– Юарту и Ленноксу, это полицейский врач. Еще Корнуоллису и констеблю, которого позвали, когда обнаружили тело. И еще Телману, – ответил суперинтендант. – Больше никому.

– А газетам?

– Нет.

– Соседки Ады могли проболтаться, – напомнила ему супруга. – Люди всегда много болтают, особенно когда сильно напуганы. Страх не так пугает, если разделить его с кем-то.

– Они не знали всех подробностей, – ответил Питт, вспоминая, что могла видеть Роза Берк. – Во всяком случае, они не знали о сломанных ногтях. Кстати, об этом не знали и Бинс с Телманом.

Шарлотта сидела так близко к мужу, что их колени почти соприкасались. Если бы хотела, она могла бы дотронуться до него.

– Значит, это все совершил один и тот же человек, – тихо сказала она. Миссис Питт не собиралась судить мужа, и в глазах ее не было страха – была одна лишь печаль.

– Да, – согласился Томас, прикусив губу. – Должно быть, один и тот же. – Никто из них не упомянул о Костигане, но память о нем давала о себе знать горьким сожалением и чувством вины.

Шарлотта положила свои ладони на руки супруга и крепко сжала их.

– Это Финли Фитцджеймс? – наконец спросила она, посмотрев ему в глаза.

– Не знаю, – чистосердечно признался Питт. – Я нашел под подушкой убитой Норы Гаф носовой платок с монограммой «Ф.Ф.». Это не просто чей-то случайно забытый носовой платок. И все же он еще не доказывает того, что Финли Фитцджеймс был там в этот вечер. – Полицейский глубоко и горестно вздохнул. – Единственного клиента Норы в этот вечер, однако, видели. По описанию, он светловолос и хорошо одет. Иными словами, это был джентльмен.

– А у Финли светлые волосы?

– Да, красивые светлые волосы, густые и вьющиеся. На это особо указывали все, кто его видел.

– Томас!..

Голос Шарлотты дрогнул. Суперинтендант испугался, что сейчас она скажет ему что-то такое, чего он совсем не хотел бы услышать и на что еще меньше хотел бы отвечать.

– Что? – покорно спросил он.

– Эмили полностью уверена, что Финли невиновен. Она знает его сестру… – ответила миссис Питт.

Ее муж молча ждал, что она скажет дальше.

– Она видела его в вечер убийства Ады. Тебе это известно? – Шарлотта, сдвинув брови, тревожно поглядывала на супруга темными, широко открытыми глазами.

– Эмили видела Финли? – недоумевающе переспросил Томас. – Почему же, черт побери, она не сказала мне об этом?!

– Не Эмили… нет. Таллула, сестра Финли, видела его, – быстро поправилась молодая женщина. – Она не могла сказать этого полиции, потому что солгала отцу, где была в тот вечер. – Шарлотта говорила все быстрее. – Это была весьма шумная вечеринка, там много пили и принимали опиум, и все такое прочее. Это было в Челси, на Бофорт-стрит. Таллуле не следовало появляться там. Ее отца хватил бы удар, если бы он узнал об этом.

– Охотно верю, – согласился Питт. – Значит, Таллула видела там брата? Ты уверена в этом?

– Во всяком случае, в этом уверена Эмили. Но Таллула боялась, что ей в полиции не поверят, поскольку она сестра Финли, и, кроме того, она всем уже сказала, что была на вечеринке у леди Шаффэм.

– Но кто-то другой, кроме его сестры, должен был бы видеть там Финли! – воскликнул Томас почти с радостью в голосе. Во всяком случае, он не ошибся в Фитцджеймсе-младшем! – Кто еще там был?

– Вот в том-то и дело. Таллула не знала никого из гостей и даже того, с кем она пришла, тоже едва знала. К тому же Финли был пьян, плохо соображал и даже сам не помнит, что там был.

– Но гости должны были видеть Таллулу! – с нетерпением настаивал Питт. Он даже не заметил, что держит жену за руку.

– Она не знает, кого из них может спросить об этом. Такие вечеринки, как эта, устраиваются в частных домах. Обычно гости расходятся по разным комнатам. Есть ширмы, укромные уголки, густые пальмы в кадках, и все присутствующие немного пьяны… Можно приходить и уходить незамеченным, никому до этого нет дела. Даже хозяин не всегда знает, кто был у него в гостях.

– А откуда ты все это знаешь? – удивился Томас, пытаясь представить себе подобную вечеринку. – Тебе рассказала Эмили? А ей, должно быть, Таллула Фитцджеймс, не так ли?

У Шарлотты вытянулось лицо от разочарования:

– Ты этому веришь, не так ли?

Ее муж покачал головой:

– Не верю. Думаю, все было не так. Я допускаю, что Таллула бывает на подобных вечеринках, да и Финли тоже. Но я не верю, что она видела его на вечеринке в тот вечер, когда была убита Ада Маккинли. Как доказательство его невиновности, это утверждение ничего не стоит.

– Так же подумала и Таллула, однако Эмили удостоверилась в том, что Финли был на вечеринке.

Суперинтенданта все больше одолевало подозрение:

– Зачем ты говоришь мне все это сейчас, Шарлотта? Ты хочешь сказать, что Финли при любых обстоятельствах не может быть виновным? Ты сказала, что Эмили убедилась, что это так? Эмили, но не ты, дорогая?

– Не знаю, – честно призналась миссис Питт и посмотрела на мужа. Она была бледна и выглядела очень несчастной. – Томас… Это Эмили сделала копию значка «Клуба Адского Пламени», а Таллула положила ее в вещи брата, чтобы ты нашел ее там при обыске.

– Прости, что она сделала?! – Суперинтендант повысил голос до крика. – Что ты сказала?!

Лицо его супруги побледнело еще больше, но взгляд ее был твердым. Она почти шептала:

– Эмили заказала копию эмблемы для того, чтобы Таллула подбросила ее в шкаф с вещами Финли.

– Боже милосердный! – не выдержал Питт. – И ты помогла ей в этом? А затем надоумила меня провести еще один обыск в доме Фитцджеймсов? Как могла ты так коварно обмануть мое доверие?! – Больше, чем фальсификация улик и увод следствия в другую сторону, Томаса потрясло то, что жена ему солгала. Она никогда еще не наносила ему столь болезненного удара. Меньше всего он ждал предательства с этой стороны!

Глаза Шарлотты округлились от ужаса, словно он дал ей пощечину.

– Я не знала, что она это сделает, – защищалась она.

Питт слишком устал, чтобы по-настоящему дать выход праведному гневу, а кроме того, его самого мучило чувство вины за невинную смерть Костигана. Да он и не помышлял сейчас о крупной ссоре с супругой. Именно теперь ему, как никогда, нужна была ее преданность, забота, да и просто ее живое присутствие рядом.

Шарлотта настороженно ждала, не сводя глаз с мужа. В ее глазах были боль и тревога. Молодая женщина понимала, как ему трудно. Ее теплые ласковые пальцы еще сильнее обхватили его руку.

Томас печально вздохнул.

– Даже если бы я все это знал, то не смог бы изменить показания против Костигана, – сказал он наконец. – Огастес Фитцджеймс заявил, что это он сделал копию. Не знаю, зачем он это мне сказал.

– Чтобы ты прекратил расследование, – ответила миссис Питт и выпрямилась на стуле.

– Зачем? – удивился суперинтендант. Для него это было лишено всякого смысла.

– Скандал, – покачала головой Шарлотта. – Скандальным событием считается всякое появление полиции в доме, зачем бы она туда ни пришла. Думаю, что завтра тебе снова придется появиться там.

– Да. – Питт не хотел и думать об этом.

Его супруга встала:

– В таком случае нам пора спать, пока ночь не прошла. Пойдем!..

Томас встал, погасил газовые светильники, затем обнял жену, и они вместе поднялись в спальню. По крайней мере, несколько часов он сможет ни о чем не думать.

Утром, проснувшись рано, Питт спустился в кухню. Шарлотта, разбудив детей, занималась своими делами. Грейси была в кухне и готовила завтрак. Она то и дело искоса поглядывала на хозяина, лицо ее было озабоченным. Горничная уже успела заглянуть в утренние газеты, да и знала из разговоров в городе, что в Уайтчепеле произошло новое убийство. Хозяйка совсем недавно научила служанку читать, так что та теперь разбиралась в том, что пишут газеты. Но она не собиралась давать в обиду своего хозяина.

В полдень известия, видимо, будут еще хуже: больше подробностей и дополнений, а также намеков на то, где теперь искать убийцу.

Грейси шумно орудовала на кухне. Она со звоном положила вилки и ложки на стол и дольше обычного не снимала с плиты свистевший чайник, потому что была в гневе на тех, кто посмел винить Питта, была напугана угрозами в его адрес и в отчаянии от того, что не знала, как ему помочь. Девушка еще не решила, высказать ли ему все, что она думает, или лучше промолчать.

– Грейси, ты разобьешь чайник, – осторожно заметил Томас.

– Простите, сэр, – сказала горничная и с грохотом поставила чайник на стол. – Я просто бесюсь, сэр. Чё они такое пишут?! Это ж нечестно! А чё они сами исделали? Ничё! Даже не знают, с чего начать. Дурацкая статья, кто ее только писал?! Без всякой совести. – Теперь Грейси не опасалась употреблять новые и трудные слова. Грамота солидно пополнила ее словарный запас.

Несмотря на дурное настроение, хозяин дома улыбнулся. Преданность горничной его тронула. Он надеялся, что не уронит себя в ее глазах. Но чем больше полицейский думал о случившемся, тем сильнее его охватывало беспокойство. Он допустил непоправимую ошибку с Костиганом, просмотрел что-то очень важное, то, что обязан был увидеть и понять, – но не сумел и в результате послал невинного человека на виселицу.

Томас доел свой завтрак, даже не замечая этого, и собрался уже уходить, когда в кухню вошла Шарлотта с детьми. Грейси на всякий случай спрятала газеты. Однако даже Джемайма почувствовала что-то неладное. Девочка встревоженно посмотрела сначала на отца, потом на мать и только после этого села за стол.

– Я не хочу завтракать, – тут же заявила она.

Дэниел заерзал на стуле и потянулся за стаканом молока. Выпив половину, вытер рот рукой и тоже заявил, что не хочет больше есть.

– Нет, хочешь, – решительно сказала ему мать.

– В дом постучался человек с улицы, – вдруг промолвила Джемайма, глядя на отца. – Он постучался в дверь, и мама открыла ему, но тут же велела уйти. Она была очень груба. Ты мне говорил, что никогда не надо грубить незнакомым людям. Но мама ни разу не сказала слова «пожалуйста»… или «спасибо».

Питт вопросительно посмотрел на жену.

– Это был один из газетных репортеров, – с трудом изобразила улыбку Шарлотта. – Он был нахален. Я попросила его уйти и больше не стучать в дверь, или я спущу на него собаку.

– Она еще и соврала, – добавила безжалостная Джемайма. – У нас ведь нет собаки.

Дэниел, услышав это, перепугался.

– Ты не собираешься отдать ему Арчи или Энгуса? – взволнованно спросил он у матери.

– Нет, конечно, нет, – успокоила его миссис Питт. Но, заметив, что сын по-прежнему нервничает, пояснила: – Я не отдала бы ему даже собаку, если бы она у нас была, милый. Я хотела лишь напугать его, сказав, что собака может его укусить.

Наконец Дэниел успокоился и снова взял стакан с молоком.

– О, это было бы здорово! Арчи тоже мог бы поцарапать его, – сказал мальчик, с надеждой глядя на мать.

Шарлотта взяла у него стакан:

– Не пей так много молока, родной, после него ты не съешь свою овсянку.

Мальчик совсем забыл о том, что не хотел завтракать, и когда Грейси поставила перед ним овсяную кашу, с удовольствием принялся за нее.

Джемайма была более озабоченной. Почуяв в воздухе тревогу, она ела неохотно, подолгу ковыряясь ложкой в тарелке, и удивлялась, что никто не делает ей замечаний.

Неожиданно снова позвонили в дверь и, не дожидаясь, тут же громко стали стучать. Горничная, брякнув чайником об стол, решительно двинулась к двери. Шарлотта посмотрела на мужа с явным желанием тоже пойти за служанкой. Однако Питт поднялся сам.

– Придется встретиться с ними, – сказал он, хотя в душе желал, чтобы встреча с прессой произошла не сейчас, а позже, когда у него будет что сказать журналистам. Его извинения они не примут, а это все, на что он сейчас способен.

Шарлотта попыталась было что-то сказать, но удержалась.

– Что это? – спросила Джемайма, вновь посмотрев на мать, а потом на отца. – Что случилось? Что-то плохое?

Миссис Питт успокаивающе положила ей руку на плечо.

– Не надо беспокоиться, – быстро пробормотала она. – Заканчивай свой завтрак, детка!

Слышно было, как служанка открыла дверь, мужской голос что-то спросил, и горничная ответила сердито и громко. Потом дверь захлопнулась, и послышались шаги по коридору. Грейси, несмотря на то что была очень маленькой особой, когда сердилась, могла наделать невероятно много шума.

– Наглёж какой! – заявила она, входя в кухню, заметно побледневшая и со сверкающими праведным гневом глазами. – Кем они себя считают? Напишут пять строк в газете и воображают, что они самые умные в Лондоне! – От волнения просторечный акцент девушки стал еще сильнее. – А ума всего-ничего, на два пенса, не больше. Задаваки! – Она с силой отвернула кран, и сильная струя воды, ударив о лежавшую в раковине ложку, обдала ее платье. Охнув, Грейси хотела было выругаться, но, вспомнив о присутствии в кухне хозяина, хоть и с трудом, но удержалась.

Шарлотту душил смех.

– Я догадываюсь, что это был репортер из газеты, не так ли, Грейси? – уточнила она.

– Да, – ответила горничная, вытирая платье чайным полотенцем и даже не пытаясь загладить неловкость, в которой по собственной вине оказалась. – Жалкий писака!

– Грейси, тебе лучше переменить платье, дорогая, – посоветовала ей хозяйка.

– Неважно, – отмахнулась горничная, кладя полотенце на место. – Здесь тепло, все просохнет.

И она тут же принялась шумно искать в банках все, что нужно для торта, который собиралась испечь позже, не раньше полудня, но теперь передумала. Сейчас девушке нужна была любая физическая работа, чтобы снять напряжение. Она обязательно положит в торт дрожжей столько, сколько кладут для хлеба, или ее тесто вовсе не подойдет.

Питт, чуть улыбнувшись, поцеловал на прощание Шарлотту, погладил по голове дочь и, похлопав по плечу сына, ушел, чтобы начать новое расследование.

Джемайма перевела на мать широко открытые вопрошающие глаза:

– Что случилось, мама? Почему рассердилась Грейси?

– В газетах часто пишут о том, чего по-настоящему не знают, – ответила миссис Питт. – Иногда это пугающие и неприятные истории, которые печатают, чтобы газеты получше распродавались, несмотря на то что они причиняют людям много неприятностей.

– Какие истории? – допытывалась девочка.