Душитель из Пентекост-элли Перри Энн

– Суперинтендант!.. – прозвучал в темноте улицы отчаянный женский крик, полный укора.

Мисс Фитцджеймс вышла вперед и встала рядом с Яго, впившись взглядом в Питта.

– Не говорите больше ни слова, – потребовала она. – Мы знаем, что случилось с девушками в Уайтчепеле, и можем представить, что было с Мэри Смит. Это чудовищно! Никто не вправе подвергать таким страшным страданиям ни одно живое существо! Вы обязаны найти его и покарать…

– Таллула! – Джонс постарался отодвинуть ее. От невыносимых страданий лицо его покрыла испарина. – Вы не можете… – Священник остановился, не в силах продолжать дальше. – Вы… – Он наконец сделал долгий прерывистый вдох и повернулся к Томасу: – Суперинтендант, я все понимаю и сознаю в еще большей мере, чем вы, насколько это… чудовищно! Я признаюсь в своем участии. Я был там и помогал скрыть это преступление. За все это я несу ответственность, в этом моя чудовищная вина… Но больше я не скажу вам ничего.

Он на некоторое время замолчал, но потом вдруг заговорил снова:

– Все эти годы я пытался стать человеком, достойным прощения. Вначале это было раскаяние; теперь же всем, что я делаю, руководит любовь. Кто-то должен помогать этим людям, и для меня это лучшая награда. Но я не могу забыть того, что стал соучастником, и того, что последовало за убийством. Я скрывал правду. Но за все надо платить. Разрешите мне отвезти тележку в церковь, а после этого я в вашем распоряжении. Тележка понадобится тому, кто заменит меня завтра.

– Я тебя заменю, – быстро сказала Таллула. – Мне поможет Билли Шоу, если я его попрошу об этом, и миссис Мосс.

– Спасибо, – машинально поблагодарил девушку Яго, даже не взглянув в ее сторону.

– Я не собираюсь вести вас в участок, преподобный отец, – медленно произнес Питт. – Я не верю в то, что вы могли убить Мэри Смит, и знаю, что вы также не убивали этих двух несчастных женщин в Уайтчепеле.

Джонс, совсем растерявшись, молчал. Он все еще не решался посмотреть на свою помощницу и даже отвернулся, страшась того, что может увидеть в ее глазах.

Томас молча ждал.

– Яго, – тихо промолвила Таллула, беря его за руку. – Ты не можешь больше покрывать его. Это был Финли, ведь так? А отцу каким-то образом удалось замять это дело и прекратить расследование? Видимо, он подкупил кого-то из полиции…

Суперинтенданта бросило в жар от ужасной догадки. Он вспомнил отцовскую гордость Юарта за сына, поступающего в университет благодаря его заботам и наставлениям, а также удачное замужество его дочери. Поистине завидное везение! А его цена?..

Вспомнились Питту и постоянные попытки напарника отвести подозрение от Финли, его менявшееся лицо, когда упоминалось имя Огастеса Фитцджеймса, и не покидавшее его состояние страха и скрытой ненависти к кому-то. Теперь понятно, почему он поспешил объявить дело нераскрытым, сдать его в архив, а затем уничтожить протоколы показаний свидетелей по убийству на Глоуб-роуд!

Только этим можно объяснить тот факт, что инспектор ни словом не обмолвился Томасу о схожем деле шестилетней давности. Какие же кошмары должны были мучить этого человека, когда он думал, что Финли снова совершил два убийства и что ему придется покрывать их? Но теперь следствие не в его руках, оно ведется высшим полицейским чином, и все будет решаться помимо воли Юарта. Нет ничего удивительного в том, что он потерял сон и аппетит и приходил по утрам на службу в таком виде, будто побывал в преисподней.

А затем Питт арестовал Альберта Костигана. Виновность того оказалась бесспорной, Костиган сам ее не отрицал. Юарт наконец почувствовал облегчение и немного успокоился.

Но произошло убийство на Мирдл-стрит. Кошмары возобновились… Инспектору предстояло снова доказывать непричастность Финли к убийству. Шаг за шагом он подводил суперинтенданта к этой мысли, по сути уводя его в сторону. Совсем в другую сторону!

Но Томасу удалось отыскать Эллу Бейкер. И она призналась в совершенном убийстве…

Таллула стояла, тесно прижавшись к Яго, обняв его за плечи, и словно поддерживала его. Лицо ее было влажным от вечернего тумана, под глазами темнели круги усталости и тревоги. Шок и отчаяние изменили эту девушку. Но была в мисс Фитцджеймс какая-то сила, которую она никогда еще не выказывала, какое-то просветление, словно она почувствовала в себе нечто бесценное и нерушимое и вместе с тем прекрасное, чего жизнь на Девоншир-стрит не может ей дать – да и отнять теперь тоже не может.

– Ты не можешь спасти его, – повторил Таллула, встревоженно вглядываясь в лицо Джонса.

– Я не могу предать его, – прошептал ее друг и невольно оперся о ее плечо, но так, словно делал это против своей воли. Иначе он не мог. – Я дал слово. Я тоже виноват. Ведь я был с ними. Я знал, что с ним творилось, знал его озлобленность, жажду власти – и все же пошел.

– Вы о Финли Фитцджеймсе? – уточнил Питт.

Священник словно не слышал его. Суперинтендант понял, что оказывать давление на этого человека бесполезно. У полиции не будет оснований для ареста Финли за убийство Мэри Смит, если Яго будет молчать. Марджери, может, и опознает всех четверых посетителей ее дома, но с тех пор прошло уже шесть лет. А что значат слова такой женщины, как миссис Уильямс, против слов Финли Фитцджеймса и власти его отца?

Предупредит ли Таллула брата, когда вернется домой? Возможно, наведавшись к ним, Томас узнает, что Финли уже уехал куда-нибудь в Европу или еще дальше, в Америку?

Они стояли на Кок-стрит, под тускло горевшим фонарем, не двигаясь с места – Джонс и его помощница рядом, а Питт – чуть поодаль. Рука Таллулы все еще обнимала Яго за плечи. Все порядком замерзли. Опустившийся туман был холодным и липким. С реки доносился печальный тонкий вой сигнальной сирены, оповещавший суда об опасности, и его эхо долго плыло над водой.

– Кто подложил значок и запонку Финли в комнату Ады Маккинли? – уже почти из любопытства спросил полицейский. – Вы? Или кто-то из тех двоих ваших бывших приятелей?

– Только не я! – удивившись вопросу, быстро ответил священник. – Готов поспорить на все, что у меня есть, что никто из нас этого не делал. Хеллиуэлл до смерти боится замарать свою репутацию, чтобы решиться на такое, тем более когда это связано с убийством. А Тирлстоун рад бы все забыть. Клуб давно распался, и мы все поклялись никогда более не встречаться.

Мисс Фитцджеймс, нахмурив брови, смотрела то на одного из мужчин, то на другого.

– Какой смысл во всем этом, суперинтендант? Те, кто, по-вашему, убил этих женщин, живут в Уайтчепеле. Если они слыхом не слыхивали о Финли, как могли к ним попасть его вещи? Что касается Мортимера и Норберта, то зачем им это делать? – Таллула была очень бледна, и глаза ее совсем провалились. – Единственный, кто мог это сделать, – сам Финли. – Голос девушки вдруг упал до шепота. – Он был виновен в первом убийстве, однако не совершал второго. Я готова поклясться, мистер Питт, что это так. Я правда видела его на этой вечеринке!

– Я верю вам, мисс Фитцджеймс, – отозвался Томас. – Но этого не мог сделать и Юарт. Он из кожи лез, чтобы защитить Финли от подозрения и тем более от прямого обвинения. Он мог ненавидеть ваших отца и брата, но слишком многим рисковал, если бы была доказана виновность Финли. Он потерял бы все – свое благополучие, семью, даже свободу. У меня такое чувство, что если бы это произошло, ваш отец не только не защитил бы инспектора, а просто уничтожил бы его за неудачу.

Таллула молчала. Опровергнуть эти слова она не отважилась бы, но услышать такое об отце было мучительно горько. Еще немного, и девушка не выдержала бы и расплакалась.

Рука Яго крепче обняла ее.

– Есть во всем этом что-то главное, что все еще остается загадкой, – сказал священник не только Питту, но, казалось, и самому себе. – Что-то, вокруг чего все и вертится…

– Что же это? – в один голос спросили его собеседники.

– Боюсь сказать, – признался Джонс. – Знаю лишь, что это существует и имеет огромное значение.

И вдруг Питт вспомнил о той загадке, которая давно тревожила его, упрятанная в какой-то дальний уголок его памяти.

– Мэри Смит, – непроизвольно громко произнес он. – Какое простое, расхожее имя. Кто она? Кем в действительности она была?

Яго, словно от боли, закрыл глаза.

– Не знаю, – вздохнул он. – Она была юной, очень красивой и очень несчастной. Да простит нас Бог…

– И все же это так непонятно, – не выдержала мисс Фитцджеймс, повернувшись к полицейскому. – Вы нашли в комнатах убитых вещи моего брата. Кто, кроме убийцы, мог подложить их? Мэри Смит как-то связана с Костиганом и Эллой Бейкер? – Пытаясь хоть что-то понять, девушка наморщила лоб. – Я не верю, что кто-то убил двух женщин только для того, чтобы навредить Финли. Это безумие!

Пока Томас стоял, чувствуя, как становится все холоднее, и наблюдая, как туман окружает белым нимбом шары фонарей, в голове его вдруг родился до обидного простой, но трагичный ответ. Если он верен, то объяснит им все.

– Я должен вернуться в участок, – сказал суперинтендант таким же ровным голосом, каким говорил минуту назад, хотя ощущал он себя теперь совсем иным Томасом Питтом. Ответ был ему не по душе, но он вторгся в его мысли незваным гостем и все назойливее давал о себе знать, пока полицейский стоял и мерз под фонарем.

– Я отведу Таллулу… то есть мисс Фитцджеймс, в церковь, – сказал Яго, совладав с собой и распрямив плечи.

– Прекрасная мысль, преподобный, – согласился Томас. – Сейчас это для нее самое лучшее место. Могу я попросить вас, если это возможно, чтобы она осталась с вами как можно дольше?

– Но… – попробовал было возразить Джонс, однако Питт остановил его:

– Я знаю, где вас найти, если вы мне понадобитесь. Но я едва ли стану вас искать. Вы не будете свидетельствовать против Финли, это мне уже известно, а таких, кто дал бы показания против вас, пока нет. Поэтому продолжайте делать Божье дело, отец. Это очень важно. Доброй вам ночи…

Полицейский повернулся и зашагал к перекрестку. Лишь однажды он обернулся, чтобы посмотреть на оставшуюся у него за спиной пару.

Они все еще стояли под фонарем, тесно обнявшись, – мужчина и женщина, вдруг дождавшиеся того момента, о котором, возможно, так долго мечтали и который неожиданно подарила им непредсказуемая реальность.

Увидев Томаса, Юарт удивился. Он поднял голову от стола, но лицо его казалось спокойным – на нем не было ни тени подозрения или страха.

– Доктор Леннокс здесь? – едва войдя, спросил Питт. – Если нет, то пошлите за ним.

– Вам нездоровится? – Задав этот вопрос, инспектор вдруг неожиданно сник. Он прекрасно видел, что его коллега здоров, но находится в дурном расположении духа и как будто сильно расстроен.

– Найдите мне доктора Леннокса, – повторил суперинтендант. – Вы хорошо его знаете?

– Э-э-э… как сказать, средне. – Теперь Юарт уже встревожился, и кровь медленно отлила от его лица. – Почему вы спрашиваете?

– Чем занимается его отец? – спросил Томас.

– Что вы сказали?

– Чем зарабатывает на жизнь его отец?

– Я… я думаю… Понятия не имею. Зачем вам это? – Его собеседник был совсем озадачен. – Он что-то натворил? В чем дело, Питт? У вас ужасный вид! Вы бы сели… Я налью вам бренди.

– Мне не нужен бренди. – Суперинтендант действительно терпеть не мог этот напиток.

Юарт был внимателен, несмотря на страх, который уже охватил его по-настоящему. Инспектор знал, как презирал Томас продажных полицейских, а он укрыл от правосудия одного из самых жестоких убийц. Один Бог знает, сколько других преступлений Юарт мог совершить по приказу Огастеса Фитцджеймса! Один случай принуждения, запугивания, шантажа неизменно ведет к другому. Одно падение – и нет уже дороги назад. Впереди – признание и расплата. Полиция не прощает продажность в своих рядах. А Мэри Смит, или кто бы она ни была, не заслужила такой жестокой смерти.

– Найдите мне Леннокса! – стиснув зубы, снова грозно приказал Питт.

Юарт попятился к двери и исчез. Через несколько минут он снова был в кабинете.

– Доктор будет здесь через пятнадцать минут, – доложил инспектор. Не решаясь сесть, он с испугом смотрел на своего разъяренного коллегу.

– Я только что имел беседу с отцом Яго Джонсом, – медленно начал Томас.

– Да? – растерянно произнес Юарт, не зная, проявить ли к этому интерес или не стоит.

– Об убийстве Мэри Смит, – неумолимо продолжил суперинтендант. – На Глоуб-роуд, шесть лет назад.

Инспектор побледнел. Он с трудом втянул в себя воздух и, медленно нащупав дрожащими руками кресло за своей спиной, опустился в него.

– Зачем вы уничтожили протоколы показаний? – спросил Питт. – Я знаю ответ, но даю вам шанс самому все рассказать, если в вас сохранилась хотя бы капля чести.

Юарт молчал. В этот момент лицо этого человека выдавало все одолевавшие его чувства: откровенную ненависть, сознание поражения, отчаянный страх, что ничто и никто ему уже не поможет, и еще – жгучее презрение к себе.

– Огастес предложил мне деньги, – наконец еле слышно прошептал он. – Помощь моей семье. Благополучие моего сына за жизнь его сына. Он утверждал, что это несчастный случай. Финли не хотел убивать девушку. Когда он понял, что наделал, то пытался помочь ей. Вот почему ее облили водой. Но он зашел слишком далеко, она умерла… Игра вышла из-под контроля, он задушил ее. Он, очевидно, задушил ее до того, как она смогла закричать. На ее лице были следы его пальцев.

Инспектор опустил голову и закрыл лицо руками.

– Он не имеет отношения к другим убийствам. – Голос его теперь звучал глухо. – Вы нашли убийцу. Костиган виновен, я готов поклясться в этом. И Элла Бейкер виновна! Никто не знает, как вещи Финли оказались на месте преступления. Когда я увидел их, я пережил самые страшные минуты своей жизни. Словно преисподняя разверзлась под ногами.

Питт молчал. Он достаточно хорошо представлял себе состояние Юарта: ужас, страх, отчаянные попытки избежать разоблачения и холодящая кровь, почти мистическая похожесть всех трех убийств.

В коридоре стояла тишина – лишь с улицы доносились приглушенные звуки города.

Прошло пятнадцать минут тягостного молчания, пока наконец дверь не отворилась и на пороге не появился Леннокс. Как всегда, он выглядел усталым. Сначала доктор увидел Юарта, обессиленно склонившегося над столом, а потом сидящего на стуле напротив Томаса.

– Что это значит? – спросил он. – Инспектор Юарт болен?

– Возможно, – ответил суперинтендант. – Входите и закройте дверь.

Леннокс подчинился, все еще ничего не понимая.

Питт продолжал сидеть неподвижно.

– Вы были первым после констебля Бинса, кто увидел мертвую Аду Маккинли, не так ли, доктор? – поинтересовался он.

– Да. А что? – Врач был спокоен и лишь немного удивлен.

– И также первым вы увидели Нору Гаф?

– Да. Вы это сами знаете.

– Вы первым осматривали тела убитых?

Леннокс с удивлением смотрел на Томаса, но в его усталых карих глазах уже появилось настороженное понимание.

– Вы это знаете, – подтвердил он.

– Затем вы ушли, чтобы успокоить свидетельниц, перед тем как я стану их допрашивать? – продолжал суперинтендант.

– Да. Они были… расстроены, и это естественно.

– А убитую Мэри Смит вы тоже осмотрели первым?

Медик побледнел, но сохранил спокойствие.

– Мэри Смит? – переспросил он, нахмурившись, словно припоминая.

– Это было на Глоуд-роуд шесть лет назад, – напомнил ему Питт. – Молодая девушка, только что начавшая жизнь проститутки. Ей было лет пятнадцать или шестнадцать. И она была убита точно так же, как две последние жертвы. Не так ли, доктор Леннокс?

Несколько мгновений в комнате стояла гробовая тишина. Никто не шелохнулся, не слышно было даже их дыхания. Затем Юарт поднял глаза на врача. Лицо его осунулось. Но страдание в глазах инспектора было лишь слабой тенью того, что выражало лицо доктора.

– Моя сестра, – еле слышно прошептал он. – Мэри Леннокс. Ей было шестнадцать, когда этот зверь надругался над ней! – Его глаза встретились с глазами Юарта. – У вас были все доказательства, но вы отпустили его! Сколько он заплатил вам? Какова цена этого страшного злодейства?!

Инспектор убито молчал. Отчаяние подкосило его, а ненависть к самому себе сделала полицейского равнодушным к чужим упрекам.

– Итак, обнаружив, что Ада Маккинли задушена, а не зарезана, – продолжал Питт, глядя на Леннокса, – и будучи первым, кто констатировал смерть, вы при осмотре трупа подложили вещи, принадлежавшие Финли Фитцджеймсу, под тело убитой, сами сломали ей ногти на руках и ногах, вывихнули пальцы, как это было сделано с Мэри Смит, надели ей на руку подвязку для чулок, связали ботинки и облили труп водой. Затем вы предоставили нам заниматься всем остальным на основании найденных улик. Расчет был таков: подозрение в убийстве должно пасть на Финли Фитцджеймса, – заключил Томас.

– Да, – не стал отпираться медик.

– Как вы достали клубную эмблему Фитцджеймса и его запонку?

– Я украл их у Юарта. Он утаил эти улики, – ответил Леннокс.

– А когда с Финли было снято подозрение и мы повесили Костигана, вы снова были первым на месте убийства Норы Гаф и снова проделали то же самое, – неумолимо продолжал Питт. – Вы научили свидетельниц, что им говорить полиции? Внушили им, что они видели мужчину, похожего на Финли?

– Да.

Юарт внезапно поднялся. Он чуть пошатнулся, однако затем снова овладел собой. Никто не попытался помочь ему.

– Мне надо выйти, – хрипло произнес инспектор. – Мне плохо.

Леннокс отступил в сторону, давая ему пройти. Юарт неловко нащупал ручку двери, с силой распахнул ее и вышел, оставив дверь качаться на петлях.

Врач не спускал глаз с лица суперинтенданта.

– Финли заслужил виселицу за то, что он сделал с Мэри, – низким хриплым голосом произнес он. – Хотя бы теперь вы предъявите ему обвинение или он снова уйдет от наказания? – Каждое слово, казалось, причиняло ему боль.

– У меня нет доказательств, чтобы уличить его, – с горечью развел руками Питт. – Если, конечно, Юарт не признается во всем сам. Он может это сделать, но может, придя в себя и все взвесив, понять, что у меня нет доказательств.

– Но… – в отчаянии попытался возразить Леннокс.

– Я попробую поговорить с Марджери Уильямс – возможно, она опознает Финли, – немного подумав, сказал Томас. – Думаю, она сделает это. Есть еще двое свидетелей, которые видели его. Испугавшись обвинения в соучастии, Тирлстоун и Хеллиуэлл могут согласиться подтвердить это, особенно если свидетели опознают и их тоже.

– Вы должны это сделать! – Врач схватил полицейского за руку и сжал ее так сильно, что тот скривился от боли. – Вы должны…

Он не успел договорить – дверь отворилась, и в нее просунулась голова чем-то обеспокоенного констебля Бинса.

– Сэр… мистер Юарт выбежал из участка так, будто за ним гнался сам дьявол… – забормотал он. – И он прихватил с собой две шашки динамита, которые мы…

Питт уже не слушал дальше. Вскочив и чуть не сбив с ног Леннокса, оттолкнув опешившего Бинса, он бросился к двери и помчался по коридору. Убедившись, что доктор и констебль следуют за ним, Томас на бегу крикнул Бинсу, чтобы тот немедленно нашел кеб.

– Примените власть и даже силу, если понадобится! Действуйте! – добавил он, не оглядываясь.

Констебль опередил суперинтенданта, и его ноги дробно застучали по ведущей вниз лестнице.

Томас, замедлив шаг, бросил взгляд на поравнявшегося с ним Леннокса:

– А вы подайте дежурному офицеру рапорт об увольнении, и немедленно. Когда я вернусь, чтобы духу вашего здесь не было! И не оставляйте мне ваш адрес, я все равно не стану вас искать.

Медик застыл неподвижно, и волна благодарности залила и растопила его надолго застывшее измученное лицо. В глазах у него появились слезы.

Времени на разговоры не было. Питт поспешил вслед за констеблем и, выбежав на улицу, увидел, что тот, вместе с рассерженным кебменом, ждет его у открытой дверцы экипажа.

– Девоншир-стрит, номер тридцать восемь! – крикнул Томас и прыгнул в кеб. За ним последовал и Бинс. – Гоните, нам нужно добраться туда как можно скорее! От этого зависят человеческие жизни!

Возница сразу понял срочность и неотложность дела и, щелкнув хлыстом, пустил лошадь рысью, немного рискуя на заполненных транспортом улицах.

Полицейские молчали: обоим было не до разговоров. Их трясло и подбрасывало, они то и дело за что-то хватались, чтобы удержаться и не получить травмы от толчков. Кругом стоял уличный шум и гам, стучали копыта, гремели по булыжнику колеса, и вдогонку им неслись громкие проклятия возниц обгоняемых ими повозок.

На Девоншир-стрит кебмен попридержал лошадь, и экипаж наконец остановился. Питт выпрыгнул наружу и бросился к крыльцу. За ним, не отставая, следовал Бинс.

Томас рванул ручку звонка, чуть не сорвав его, а затем стал колотить в дверь кулаками.

Констебль что-то кричал ему, но суперинтендант ничего не слышал.

Дверь наконец отворил встревоженный дворецкий с неизменно приветливым лицом.

– Юарт здесь? – крикнул Питт. – Полицейский инспектор Юарт? Темноволосый, с пролысинами, в руках у него, должно быть, сумка!

– Да, сэр. Он приехал к мистеру Фитцджеймсу несколько минут назад.

– Где они?!

Дворецкий побледнел:

– В библиотеке, сэр.

– Там горит камин? – Голос Томаса стал хриплым от волнения.

– Да, сэр. А что такое? Могу я…

Дворецкий так и не закончил фразу. Оглушительный взрыв разрушил камин и внешнюю стену библиотеки. Дверь комнаты сорвалась с петель и вылетела в холл. Взрывная волна сбила всех троих с ног, и в лицо им пахнуло жаром. Питта отбросило к стене, и он сильно ударился боком о стол, Бинс упал на колени. Выброшенные взрывом книги и бумаги оседали на пол вместе с серой золой.

На какое-то мгновение наступила тишина. Слышно было только, как падали отдельные кирпичи и сыпалась штукатурка. А затем раздался первый крик.

Томас поднялся, все еще оглушенный, чувствуя дурноту и сильную боль в теле. Он не замечал, что его руки кровоточат, что все лицо в порезах, из которых тоже сочится кровь. Неверным шагом он добрался до пролома в стене и заглянул в библиотеку. Груды книг почти полностью заполнили ее, кроме небольшого места в центре, где от горящих углей тлел ковер. Скрюченное тело Юарта лежало в луже крови, а в ярде от него было то, что осталось от Огастеса Фитцджеймса. Из его груди торчал острый деревянный обломок, пронзивший его, как меч, но Огастесу было уже все равно.

Повернувшись, Питт увидел, как медленно поднимается на колени дворецкий с серым, как у мертвеца, лицом. Бинс попытался помочь ему.

Где-то на лестничной площадке кричала горничная.

Внизу, на последних ступенях лестницы, суперинтендант увидел Элоизию Фитцджеймс, и тут же из гостиной вышел Финли. Он, казалось, еще не понял, что произошло, и не верил своим глазам.

– Черт возьми, что вы здесь натворили? – гневно уставился он на Питта. – Где… где мой отец?

– Он умер, – тихо промолвил Томас, чувствуя, как от едкого дыма перехватывает горло. – И… и инспектор Юарт тоже. Но его признание осталось. Финли Фитцджеймс, вы арестованы за издевательства, пытки и убийство Мэри Леннокс, совершенные вами двенадцатого сентября одна тысяча восемьсот восемьдесят четвертого года.

Взгляд молодого человека, полный отчаяния, инстинктивно метнулся к развалинам библиотеки.

– На сей раз отец вам не поможет, – сказал Питт. – Да и Юарт тоже. Сколько ни откладывай, а день расплаты неизбежен, мистер Фитцджеймс. Будьте мужественным, хотя бы на этот раз. Это никогда не поздно сделать, хотя бы для сохранения собственного достоинства.

Финли как-то дико посмотрел на него, глаза его вдруг забегали в поисках спасения, помощи теперь уже от кого угодно, но только не от стоящего перед ним полицейского.

– Я не могу! Я не буду!.. – вдруг визгливо выкрикнул он. – У вас нет доказательств!..

– Перед смертью Юарт во всем признался, – объявил Томас.

Элоизия наконец сошла с последней ступеньки лестницы и, медленно подойдя к сыну, встала рядом с ним. Она, однако, даже не прикоснулась к нему. Взгляд пожилой леди был устремлен на Питта.

– Он сделает это с достоинством, суперинтендант, – тихо, но твердо сказала она. – В считаные минуты я лишилась всего, ради чего жила, во что верила и что считала своим миром. Однако я не выйду из этого дома в слезах. И что бы я ни чувствовала, об этом никто не узнает.

Ошеломленный Финли уставился на мать, но вскоре его недоумение перешло в гнев.

– Ты не можешь позволить ему!.. – выкрикнул он. – Сделай что-нибудь!!! – В его голосе были ужас и упрек. Он попытался сопротивляться, но Бинс с силой удержал его за руку и вывернул бы ее, если бы Фитцджеймс хотя бы дернулся. – Мама! Ты…

Элоизия словно не слышала сына. Медленным шагом она направилась к двери и так же медленно стала спускаться по ступеням крыльца. Констебль и Финли следовали за ней. Лицо арестованного перекосила гримаса злобы.

Дворецкий с испачканным сажей, но по-прежнему приятным лицом, слегка прихрамывая, закрыл за ними дверь.