Драконы никогда не спят (сборник) Дяченко Марина и Сергей

Время = деньги.

А если иначе?

Любители маджонга оккупировали длинные столы, расставленные вдоль стен. А чего и не сыграть после трудового дня? Да под холодное пивко «Asahi» вприкуску с соленым арахисом?!

Отрешенные лица в красных прожилках. Каждый платит по-своему.

В подворотнях штиль, смог оседает и скапливается. Датчики отреагировали на попытку проникновения в личное пространство, сверкнула молния, запахло паленым мясом. Кустарная работа. А ведь когда-то Цуба-Сити славился виртуозами воровского искусства.

Ну и квартал. Здесь начинают курить опиум раньше, чем познают вкус материнской груди. Да и как иначе, если роженицы берегут перси для клиентов, младенец не должен испортить идеальные формы. Грубо отказав торговцу сакэ, сующему тебе под нос бутылочки-токкури, топаешь к вылинявшей на солнце палатке, когда-то оранжевой.

– Почем шаурма?

– Два ре, – не оборачиваясь, бросает из-за спины умелец, очень брюнет; он ножом обтесывает цилиндр мяса. – Стандартная два ре, очень вкусная, специи, все дела, вкусная очень, да.

– Тогда мне одну стандартную. И всего побольше.

– Да, конечно, да.

Уличный повар споро расстилает лаваш, бросает капусту, нарезку моркови, помидоров и соленых огурцов, засыпая сверху мелко нарубленной жареной курятиной. Подогреть, соус, салфетка.

Заранее вылепив из обрюзгшего лица улыбку, поворачивается к дорогому клиенту и застывает. Рот на ширину плеч. Шаурма в руке.

Ты протягиваешь деньги. Брюнет дергается назад, уткнувшись спиной в тележку-стол. В карих глазах помесь страха и уважения. Чего больше, а?

Наконец повар приходит в себя, сует тебе горячий бутерброд, от купюры отказывается:

– Не надо, что вы, нет, это честь для меня, что вы, нет, не возьму…

Ты обрываешь его, ты цедишь сквозь стиснутые зубы:

– Мы обговорили цену. Ты сам сказал. Бери!..

Он берет, его руки дрожат. Предложи ему взамен уронить ладошку на противень – с радостью согласится.

Вкусная шаурма, не обманул, общепит, и начинки предостаточно.

Ты пристегиваешься к креслу-катапульте, рыкает движок. Хорошо, в это время на моноциклетных желобах не бывает заторов – без тормозов проскочив три развязки, успеваешь вовремя. Как и договаривались. Ну, плюс-минус минута погрешности. Припарковав «мегус», матово-черный с хромированными патрубками, торчащими из-под обтекателя, заходишь в кафе и сразу замечаешь кореша. Кафе – это громко сказано. Скорее разливайка, правда, из приличных. Джанки здесь не отовариваются, здесь стограммами промывают организмы «белые воротнички», у которых тоже жизнь не клубника в сгущенном молоке – если вкалываешь на благо дзайбацу по четырнадцать часов в сутки, расслабиться получается только в баре или патинко.

– Здар-рова, Санек. – Петюня заказывает стакан рашен водки, жареного осьминога в кляре и сурими под майонезом.

Немного подумав, уточняет: – Два стакана. Нет, три.

Он знает: ты не пьешь.

На стене висит портрет основателя Секты Лотосовой Сутры. Ну и образина. Это тело при жизни предлагало держать народ в страхе, всячески унижать буси и при первой же возможности свергнуть Императора… Но кто сейчас помнит такие мелочи? Особенно по части Императора и гражданского населения?

– Наши все на выезде, а мы, понимаешь, с тобой тут дурака валяем…

– У меня выходной. У тебя тоже. Или сдрейфил?

У стойки бара сидит модиф-дракон, попивает коктейль безумной расцветки и покуривает сигарету с марихуаной. Ты сразу вспоминаешь…

…парадные кимоно с вышивкой: на правом плече дракон, на левом тигр.

– Слава защитникам Цуба-Сити! – брызгает слюной полковник.

– Слава! Слава! Слава! – рычишь ты, и сотня глоток напрягается одновременно с тобой.

Полковник низенький, плюгавенький и очень похож на краба.

– Это наше начальство, – шепчет Петюня. – Говорят, на таможне работал. Повысили типа. Вишь, ракообразный какой, нам так не жить.

– А-а… – говоришь ты в ответ, не зная, как реагировать на эту ценную инфу. – А-а…

Полковник, конечно, перестарался с модификациями. Понятно, когда-то такая внешность была последним писком моды, все якудза щеголяли клешнями и гавайскими рубахами, распахнутыми на челюстегруди. Но те времена давно миновали. Если предположить, что полковник специально влился в ряды организованной преступности, то… он либо идиот, либо неспроста оттрубил на таможне, а затем перевелся в РОМВД.

– Говорят, он регулярно брал взятки ресурсом. На таможне.

А когда его хлопнули с поличным, оформил кому надо трансферт, слив половину. У него еще лет триста на черный день заначено. Эт-то тельце нам еще даст просраться, вот увидишь… Его пацаны, знаешь, как называют?

– Как?

– Планктон!..

…кольца дыма, будто пыхтит по морю-океану старинный пароход. Слоистый коктейль. С чем сравнить? С разводами бензина на воде? Колокольчик над дверью звякает, предупреждая о визите компании молодых людей в галстуках, – это господа операционисты из здания напротив, из небоскреба Цуба-Сити-банка.

– Дракон вычислен, верняк, – крякает Петюня, приспустив с лица платок и опрокинув в себя стакан. – Зверушка нас пасет.

Интересно, чья инициатива.

А тебе без разницы, ты и так знаешь. Петюня, впрочем, тоже догадывается. И дракон почувствовал, что раскрыт: засуетился, дернулся, чтоб уйти. Но не ушел. Передумал. Заказал порцию якисоба [2]. Напрасно он так, ой напрасно.

Операционисты шумно изучают иероглифы меню, вспыхнувшие над столешницей, стоило только придавить ягодицами стулья. Чертовы голограммы слишком навязчивы, надо скорей сделать заказ, чтоб избавиться от рези в глазах. Похоже, парни знают толк в злачных заведениях, ибо официант уже выставляет на столик кружки с пивом и тарелки с нарезанной ломтиками чехонью.

Петюне неудобно пить в перчатках. Он борется с собой и таки обнажает кисть. Кожа у него белая-белая, выхолощенная гелем управления. Как и у тебя. В РОМВД даже негры через полгода становятся альбиносами.

Операционисты с недоумением поглядывают на вас, гордость и опору, защиту и… неприкасаемых. Те, кто добровольно променял статус гражданина на техпаспорт, не имеют прав. Но и обязанностей у них не так уж много.

– Который?

В кафе тепло, по спине под тысячей одежек стекает пот. Сколько ни цепляй на себя ткани, броней она не обратится.

– К нам боком, тот, что в малиновом кимоно. Типа самый тихий.

Петюня умеет давать людям характеристики. Небось именно он придумал прозвище Планктону. Клерк в малиновом кимоно действительно ведет себя менее эмоционально, чем его коллеги. Сразу видно: он босс. Держит марку. Ему нельзя опускаться до уровня подчиненных. Но выпить-то хочется. Опять же надо поддерживать во вверенном подразделении корпоративный дух. Пение гимна – это, конечно, круто. Заказать школьницу с бантиками, гольфиками и клетчатой юбкой да отыметь всем офисом – тоже. Но все это не заменит одной пьянки в мужском коллективе, в непринужденной обстановке.

– Без оружия человек быстро превращается в животное, на котором пашут и таскают грузы, – хихикая, говорит Петюня и обнажает меч. Два из трех стаканов пусты. Меч у Петюни – точная копия Когарасу-мару[3]. Возможно, слишком точная.

– Спрячь игрушку, – морщишься ты. – Не дай Аматэрасу налажать, второго шанса не будет.

– Сань, ну чо ты, я ж просто так, – примирительно скалится Петюня. Но меч не прячет. Решил чуток изменить план? Ну-ну.

Петюню чуточку пошатывает. Он в образе эдакого гуляки-буси, после боевого дежурства балдеющего за рюмкой отнюдь не чая.

– Меха! Меха – это круто, да! Я в детстве мечтал, да! – слышишь ты, как «воротнички» привечают Петюню, который просит разрешения представиться и минут пятнадцать цитирует выжимки из биографии, особо напирая на последние годы жизни и службу в РОМВД. Похоже, конфликта удастся избежать.

Все будет тихо, мирно и скучно. А душа жаждет праздника…

Петюня присаживается за столик, для него специально принесли стул. Звучит короткий – разве буси говорят длинно? – тост, звякает стекло. Петюня кивает в мою сторону и что-то шепчет. Ты видишь, как у молодых людей открываются рты. Клерки кланяются в твою сторону, ты слегка киваешь в ответ. Ох и горазд Петюня врать! Интересно, что он про тебя поведал? В прошлый раз он сочинил красочное описание битвы с древней автоматической подземкой длиной в полтораста метров, внезапно вынырнувшей из Топи у блокпоста и… короче, вы тогда были на высоте, небольшой бой, длившийся сутки-трое, легкие ранения, несовместимые с жизнью… Представьте, уважаемые, квазиживое существо из кевлара из биоэлектроники, уверенное, что Цуба-Сити надо уничтожить, и при этом способное сделать такое. Нет, даже ТАКОЕ… А вот еще история: фантомы атаковали внезапно, просочившись сквозь ядро планеты, да-да, из необитаемых секторов, зачищенных термоядом много лет назад… А ведь, подумайте только, у нас защита самая надежная: Топь пальпируется радарами и пронизана силовыми полями с останавливающим эффектом. Так вот, мы этих фантомов – в пыль радиоактивную, кинетическую энергию их преобразовали в потенциальную, даже не поморщились…

Так любит соврать Петюня.

И народу это нравится.

Народ хлопает в ладоши и заказывает Петюне выпивку.

Ты берешь третий, еще полный стакан и направляешься к компании «воротничков». Все ж таки не с пустыми руками. Едва заметное движение мышц на лице босса – и молодой парнишка в темно-синем строгом пиджаке вскакивает, предлагая тебе стул. Ты снисходительно принимаешь знак уважения. Иначе и быть не может. Ты же все-таки о-го-го… а они? Так, мелкая рыбешка в океане деловых страстей.

Кстати, насчет подземки и атаки фантомов – все чистая правда.

Звякает стекло.

Звякает…

– Дайте иллюминатор с видом на Топь, и я настрою вам зрачки так, что без проблем увидите сокрытое смогом, этой оранжевой дрянью. Я открою секрет: всех делов-то – ткни пальцем в бамбук жалюзи да глазей, сколько влезет. Я, между прочим, еще и… А?

– Ты пьян, – грубо обрываешь Петюню. – Нам пора.

И оглаживаешь усы. Имплантированы недавно, непривычно еще. Самураю никак без усов, это все знают. А свои, какая жалость, расти не спешат, вот и пришлось потратиться. Зато солидно. Петюню никто всерьез не воспринимает, а с тобой начальство будет здороваться за руку, обязательно – потому и зазывает сегодня встретиться тет-а-тет.

– Нет, что вы, нет! Это же интересно! Ну пожалуйста! – перебивая друг друга, клерки просят вас остаться.

Ты разводишь руками: если народ требует, как же ты, дав присягу этим людям, вот так вот запросто откажешь?

Официантка, крохотная девица, все лицо покрыто угрями, возникает подле Петюни. Каждый гнойник выражает почтение и готовность исполнить любую прихоть. Лю-у-уб-бую. У потолка медленно вращает лопасти вентилятор. Кажется, в бетон вмурован боевой геликоптер. Вот-вот винт раскрутится в полную силу, потолок треснет, и машина, сметая посетителей и мусор со столов, вырвется на свободу, расшвыривая по сторонам тепловые ракеты…

Петюня наконец замечает официантку:

– Да, уважаемая?

– Я… – Девушка смущена, она заламывает руки, мнет фартук. – Я бы и сама… мне не жалко… но мой сын…

– У вас есть сын? – Петюня подчеркнуто вежлив. – Вы такая молодая…

– У меня есть сын, да. Я бы и сама оплатила, из уважения, но…

– Ваш сын мечтает стать вспомогателем?

– Да, господин, он…

– С детства смотрит по тиви программы о жизни вспомогателей, о тренировках и подвигах симбионтов. И поэтому вы никак не можете пойти на преступление и принять от меня деньги в качестве оплаты за водку и закуску. Вам нужен мой ресурс. Я верно излагаю? Тем более что сын уже подал документы на вступление в академию? Чем меньше у меня ресурса, тем больше в этом году набор, тем больше шансов у вашего сына?

– Все верно, господин, все очень верно. Меньше, больше, да.

Петюня, хохотнув, допивает из третьего стакана. Операционисты с интересом наблюдают за стандартной процедурой коннекта посредством служебного мобильника. Общение с дежурным дайдзином Министерства: да, говорит Петюня в визор камеры, да, это есть добровольная передача прав на сокращение-продление максимального срока эксплуатации. Дайдзин орет в ответ, чтоб по мелочам его больше не беспокоили, – ну что это такое, а? При пересчете получается эквивалент пяти минут. Неужели нельзя завести кредит, а потом, раз в месяц… Петюня хохочет. Дайдзин, скрепив файл тремя электронными ключами, отрубается…

А ты вспоминаешь, как…

…мачты затонувшего танкера видны издалека.

Торчат из сфагнов, будто деревья мифического леса.

«Чинук» завис аккурат над помеченным пятаком твердой поверхности. Капитан Танака, самый злобный из инструкторов, отрывисто лает:

– Пошли, на! Чтоб вы сдохли, на!

Ребятки, отталкиваясь от края люка, ныряют в пустоту. Твоя очередь. Пинок под зад и напутствие:

– Сдох…

Воздух лупит по ушам, ты падаешь, ты… Главное, правильно развернуться, сгруппироваться. Ты знаешь, первый отсев начнется именно с десантирования, когда треть из вас реально гробанется, позабыв об изматывающих тренировках. Если кому и охота размазаться по очесу дерьмом и ливером, это его личная половая драма, ты поступаешь иначе, ты делаешь все верно: антигравы врубаются вовремя. Не выше, не ниже, а вовремя. И стопами к горизонтали. Торможение. Мягкая посадка. Отстегнуть бесполезные нынче леталки, в баках все равно пусто. К меху ведут несколько троп. Их надо почувствовать. Именно: почувствовать. Вас учили. Ты закрываешь глаза и слышишь, как рядом кто-то шагнул в трясину и взывает о помощи, обещая помнить доброту до конца дней. Кому нужна доброта на пару минут?

…ты безошибочно определяешь тропу. Эйфория – штука коварная. Ты едва не пропускаешь растяжку: зацепив стопой, успеваешь прыгнуть вперед, откатиться и вжаться в траву. Громыхает, свистит. Затылок мокрый. Ерунда, слегка зацепило, расцарапало кожу. Первое боевое ранение, хо-хо.

Дальше – круговерть.

Единоборство? Инструкторы академии, конечно, сволочи, но не до такой же степени. Меха пуст, как портмоне бомжа. В смысле, ни ракет, ни гранат, ни цистерн с психотропным газом. Конкретно этого «комбата» атакует ровно четверть выпуска: без малого полста человек. То есть десантировалось-то пять десятков, а сколько ныне эффективно себя ощущают – загадка. Вокруг тебя, за тобой и впереди люди в камуфляже и бронежилетах бегут к боевому роботу, застывшему на фоне мачт потопленного нефтевоза. Людишки небось кажутся андроиду такими ничтожными, такими незначительными.

Ты направляешься к громадине, прекрасная понимая, что вскакивать и валиться за кустик брусники, топать метров несколько и падать за карликовую березку совершенно нет смысла. Ибо робот следит за окружающей обстановкой двумя десятками ультразвуковых и инфракрасных сенсоров.

Прячься не прячься, все равно на виду.

Кто-то скажет, что это игра в одни ворота, что у нападающих нет шансов, что меха в сотню раз сильнее каждого из курсантов. Так и есть. Но – вас много, а меха один. Вы вооружены, а он может надеяться только на собственное «тело».

Ты удивляешься, почему никто не стреляет. И тут же десяток базук плюют кумулятивными зарядами.

Как бы нехотя «комбат» подпрыгивает. Он вертится в воздухе юлой, нападающих накрывает холодным дождем – это слетают с брони капли росы. Тебя пробивает на чувство восхищения: какая грация, красота неописуемая!

Ты знаешь, что тело андроида – это сотни тысяч композитных камер, пронизанных нитиноловыми нервами. Нитинол, сплав титана и никеля, обладает эффектом памяти и потому служит мускулами: нагреваясь электротоком, расширяется, остывая – сокращается. Что позволяет роботу чуть ли не танцевать над зыбким очесом и бегать по пересеченке. Нитинол и антигравы, в которых топлива под завязку, сколько хочешь топлива. Флай-режим: врубаются ракетные движки, огненные струи толкают меха в спину, он летит на тебя, он …резко уходит влево и приземляется на тройку с базуками. Ни один заряд не попал в андроида, всем ушли мимо, самоликвидаторы сработали высоко в облаках: яркие вспышки. Стопы меха сравняли стрелков с уровнем Топи. Кто были эти ребята, кто?! А если один из них – Петюня?!..

Не помня себя от ненависти к огромному стальному существу, ты вскакиваешь в полный рост и, не разбирая дороги, мчишь к «комбату».

Ты стреляешь, стреляешь, стреляешь…

А потом меха валится на спину…

Пытается встать…

Заряд почти отрывает бронированную кисть от предплечья…

Ты стреляешь, стреляешь, стреляешь…

Ты – на груди боевого робота. Ты метишь прямо в глаз-прожектор. И кажется, что… К черту! Ты жмешь на спуск…

– А это ваш любовник, да? – Девушка все еще здесь, не так уж часто ей доводится общаться с крутыми парнями, и она, превозмогая страх и природную скромность, кивает на тебя. Ага, это типа ты любовник. Ну-ну.

Почему-то все сплошь и рядом считают, что вспомогатели – «обрезанные рукава». Надо же, это определение из сленга симбионтов давно уже стало общенародным. Принято считать, что вспомогатели не только гомосексуальны, но и регулярно «ласкают рукава». Что тут объяснять, вы и так в курсе этих заблуждений. Вы сами верите в эту чушь. Хотя причина тебе вполне понятна: старинный самурайский принцип гласит, что любви достоин лишь товарищ по оружию…

– О да, конечно. – Ты целуешь Петюню в щеку, затем нежно кусаешь за мочку уха.

Девушка довольна: она знала, уверена была, а вот подтверждение ее догадок. У официантки сегодня счастливый день, она будет помнить эту встречу много-много лет.

– А правда, что вы комаров едите? – не унимается прыщавая девица.

Петюня корчит страшное лицо:

– А ну брысь!

Юная мамашка, смешно виляя бедрами, скрывается в подсобке. Операционисты смеются.

Как-то само собой проскальзывает намерение покинуть забегаловку и размять кости. «Воротнички» рады и счастливы. Движение в сторону двери с колокольчиком.

– Да вы знаете, что это за меч?!.. – ни с того ни с сего вопрошает Петюня. Операционисты не знают, а Петюне не так чтобы уж очень хочется рассказывать. Он жалеет, что спросил.

Это случилось на экзамене…

… битва закончилось, меха мертв. Точнее, вспомогатель-симбионт мертв. Валяется обнаженное тельце, не шевелится, не дышит. Капитан Танака бредет вдоль строя. Мало вас осталось, шибко не разгуляешься. Танака злобно шипит, что вы – стадо клонированных баранов и годитесь только на силос для гидропонок. Впрочем, на его обычные присказки давно уже никто не обращает внимания. Капитан тормозит рядом, и твое сердце забывает, как это – стучать. Но – пронесло. Танака бьет Петюню кулаком в грудь:

– Молодца, герой, шаг вперед!

Молодца выдвигается, герой жадно есть начальство глазами. Ты вздыхаешь. Конечно, ТАКОЕ тебе доверить никак не могли. Ну никак.

Танака протягивает Петюне меч:

– Мальчик мой, это серьезное оружие. Это честь. Это твоя честь.

Петюня гаркает:

– Рад стараться!

Танака серьезен, морщины эллипсоидами расчерчивают лоб.

– Ты знаешь, что делать.

Петюня знает. Петюня наклоняется к трупу симбионта и вопросительно смотрит на капитана. Тот указывает на грудную клетку:

– Его сердце – пламенный мотор.

Кончик меча аккуратно врезается в плоть. Глубже. Резче. Хруст ребер. Петюня, замаравшись кровью, извлекает… не сердце, нет – наноконтейнер. То, что на самом деле является меха.

Интересно, как этот парнишка себя активировал? Заставлял пульс учащаться?..

Движение к двери. Дракон неспешно опорожняет очередной стакан. На сей раз жидкость черная. Хороший цвет, в тему. Ты просишь у Пенюни меч. Петюня удивлен, но дает.

Дракон поднимает стакан, но поднести ко рту не успевает.

Лезвие аккуратно – похвалить себя, а? – мастерски отсекает модифу голову. Брызжет кровь. Осколки стекла. Официантка выглянула из подсобки, открыла рот и тихонько подвывает. Операционисты застыли восковыми фигурами.

– Пускают кого попало… Модифы… совсем нюх потеряли… – Ты накалываешь голову на кончик меча.

Операционисты хохочут.

Петюня улыбается: мол, это верно задумано, нам лишние глаза ни к чему.

Улица встречает темнотой, подсвеченной рекламой. Купите, мы лучше, наше вкусней, долой кариес… Знаем, видали.

Петюня с восторгом смотрит на небоскреб Цуба-Сити-банка. Клерк в малиновом кимоно правильно понимает интерес. Клерк выпил слишком много и уверен, что задницей накроет Фудзи, стоит ему только захотеть. Но сейчас задача проще, сейчас он желает показать великим людям свои владения. Он приглашает вспомогателей на экскурсию.

Секьюрити в вестибюле ведут себя достойно. Кланяются.

А вот на сорок пятом этаже начинаются проблемы.

Почему в охрану особо важных объектов набирают исключительно уродов? Это закон природы вроде силы тяжести и облома в первой любви. И ведь каждый из этих умственно отсталых типов всерьез считает себя самураем: тщательно, со значением умывается по утрам, стрижет ногти, бреет лоб, смазывает волосы. Кое-кто даже умеет стрелять из лука с лазерным прицелом и швырять самонаводящиеся сюрикены. Этим парням предписано одеваться в форменную одежду, и они с удовольствием это делают. Если б им разрешили ходить на работу в домашних тапках и майках, охрана все равно одевалась бы в строгие черные кимоно из шелка, цепляя поверх поясные кобуры с допотопными кольтами.

Такой вот кольт нынче подрагивает в хилой лапке. Ствол то направлен тебе в лоб, то Петюне в пах. «Воротнички» в шоке, алкоголь мгновенно выветрился. Босс в малиновом кимоно пытается сгладить острые углы: мол, наши гости, герои города, небольшая экскурсия… Охранник орет, что продырявит голову первому, кто сделает хоть шаг вперед. Интересно, как можно продырявить голову, если целишься в пах?

Петюня таких вопросов не задает. Правая рука у него ударная. Особенно ею удобно бить, если коэффициент расширения выставить примерно… пять-шесть. Конечность длиной в несколько метров касается охранника, швыряя к стене, мозги наружу.

«Воротнички» суетятся. И пусть. Они вам больше не нужны. Ты снимаешь с меча голову дракона, тебе нравится смотреть в застывшие глаза рептилии. Что-то в этом есть… символичное? Ты порхаешь среди испуганных тел, Когарасу-мару поет песнь смерти.

Клерк в малиновом кимоно наконец прозревает; он вопит, что не надо, что глупо, он все равно не знает кодов, он не может, у него семья.

Петюня улыбается клерку:

– Покажи. Просто покажи, где камеры хранения. И я тебя отпущу.

Петюня, конечно, обожает соврать, но не в этот раз. Правда, он ничего не сказал насчет того, отпустишь ли клерка ты…

Остальное просто и даже проще. Никто никогда всерьез не задумывался над возможностью ограбления банка с помощью меха. Если хорошенько вдарить, можно проломить толстенную бронированную дверь.

На выходе охрана кланяется. Тишь да гладь. Какая еще тревога? Взгляд упирается в портрет на стене. То же мерзкое лицо, что и в кафе. Что и в миллионах офисов и квартир. Марат Судзуки. Отец-основатель Секты Лотосовой Сутры. Именно этому неряшливому и откровенно странному человеку вспомогатели обязаны тем, чем они есть. Именно он продвинул закон о лишении буси-симбионтов гражданства. Мол, запчасти не могут быть людьми. Запчасти не имеют права расплачиваться деньгами. У запчастей есть лишь определенный ресурс, который может расходоваться сверх норматива в зависимости от неноминальных условий. А перечислять жалование запчастям – это вообще смешно.

Три года в РОМВД. За номер-соту платишь сроком эксплуатации. За обед, ужин и новые носки – собственной жизнью. У тебя по определению не может быть денег. Ты же запчасть. Да, гордость нации, честь тебе и хвала. Но – запчасть.

Ты проводишь в образе меха почти все время. И свободное тоже. Меха не тратит минуты на проезд в метро, не покупает бензин для моноцикла. А потом… как бы вдруг… ты понимаешь, что без брони некомфортно. Холодно, что ли. Ты – обнаженная плоть. Надо прикрыть себя. И ты прикрываешь: тратишься на шмотки, на тряпье, давно вышедшее из моды и потому дешевое. Закутываешься по самые уши. И мечтаешь вернуться на дежурство, уйти в Топь, отражать атаки врага, нависнув нитиноловой мощью над сфагновыми мхами. Но однажды начальство, этот мерзкий, отвратительный краб по прозвищу Планктон, говорит тебе:

– Вы позорите наши ряды, вы – как прыщ. Я гарантирую, что избавлюсь от вас. И усы вам не помогут. Не помогут вам усы. Подумаешь, усы. Угадайте, кто в этом году будет принимать экзамен у курсантов?

А что тут гадать. Ясно: ты будешь. А после экзамена тебя не будет. Вообще. Так уж устроен мир. Меха, принимающий экзамен у выпускников, обречен. Меха ВСЕГДА погибает. Да, он утаскивает в могилу не менее половины желторотиков, но… О великая мать Аматэрасу, как же это мерзко, когда нет шансов! Там, в Топи, когда подземки прут, будто черви после дождя, шанс есть. Есть шанс погибнуть с честью. Но быть мишенью для юнцов…

– И еще… поступают сообщения, что вы завели себе привычку расплачиваться деньгами. Прямых доказательств у меня нет. Но я их добуду. Правда, мы можем решить проблему полюбовно…

Надо понимать, босс устроил за тобой слежку. Но посылать модифа-дракона?! Это уже откровенное неуважение!

Лет пять было, не больше, когда тебе впервые повстречался настоящий «комбат». Не на экране тиви, не на страницах комикса, а вживую, на стрите. Это была… нет, не любовь, иное что-то, но вроде того. Твой возраст не позволял произнести клятву, ты прекрасно понимаешь это, но почему тогда память с пугающим постоянством выдает один и тот же текст:

– Достигнув совершеннолетия, я приросту костями к экзоскелету! Я пропитаюсь гелем управления! Я стану настоящим буси! Клянусь! Клянусь! Клянусь!

Бред. Не мог ребенок такого сказать, не мог. Откуда этот пафос?.. Но память…

Присяга – сродни программированию спинного мозга.

И вот ты – в РОМВД, районном отделе меха вспомогательного действия. Проще говоря, ты – вспомогатель. Или «комбат». Или вонючка. Да-да, вас, героев, лучших из лучших, частенько называют вонючками. И есть за что.

Мечты мечтами. Но далеко не всем желающим доверяют управление меха. Мечтают-то многие, да почти все мальчишки. И даже девчонки. И если вторым надеяться почти не на что – разве только мадам росту два метра и в плечах себя шире, то у первых есть вполне реальный шанс. Надо… много чего надо. Но и престижней профессии в Цуба-Сити нет. Даже Император на втором месте, а премьер-министр – на третьем. На первом вчера, сегодня и послезавтра были и будете вы, симбионты боевых роботов.

Не зря же вы приноравливались к бесшумно-плавной поступи Sony Combat 300IQ. Не зря подписали отказ от гражданства и позволили хай-тек-хирургам (механикам-наноэлектронщикам?) надругаться над вашими юными телами.

Как это? Что это? Хороший вопрос. Ты просто чувствуешь собственные приводы, пневматика отрегулирована великолепно. У тебя-человека могут быть сломаны руки и ноги, но ты-меха все равно на ходу и выполняешь поставленную задачу. Это есть первый принцип вспомогательности: робот первичен, человек лишь дополнение, которое можно заменить.

Режь людскую плоть, извлекай наноконтейнер.

И все.

Кстати, в Цуба-Сити не принято грабить банки безнаказанно. Так уж повелось.

Копы не смогут причинить вред только… кому? Правильно – меха. Значит, надо развернуться на полную катушку, чтоб рога шлема вперед, руки к животу, прыжок. Энергозащита, следуя вектору потенциальной опасности… Мечты. Рано. Да и не получится при всем желании. На плечах отличные спортивные сумки, вместительные крепкие. Три блокпоста – и ни единой проверки. Тишь да гладь. Да и кто вас, героев, остановит? Особенно на моноциклетных желобах, где с «мегусом» тягаться бесполезно.

– Мне надо домой.

– Куда?! – не верит ушам Петюня. – Санька, ты чего, ты в своем вообще?..

– В своем. Надо. Встретимся через полчаса. Ты знаешь где.

Капсула скоростного лифта уносит тебя вверх.

Туда, где ждет бамбук жалюзи, босс по прозвищу Планктон и… крабовидное тело в гавайской рубахе, вышибив ударопрочное стекло, падает вниз. Ты пожимаешь плечами. Больше дома делать нечего.

Надо отдать должное водиле маршрутного пневмо: он успел отреагировать, он даже дернул рычаги в правильную сторону, и кар с визгом развернулся, стирая покрышки о бетон. Водила был настолько хорош, что выпустил тормозные парашюты и активировал криогенную систему спасения пассажиров. Салон мгновенно заполнился льдом.

К сожалению, единственно верное решение никого не спасло. Простите, граждане, но вы оказались не в том месте не в то время. Твоя огромная титановая пятка раздавила пневмо в блин из пластика и замороженного людского фарша. Считайте, что у меха это излюбленный способ уничтожения живой силы противника.

Случайно получилось, честно. РОМВД выплатит компенсации семьям погибших. Их имена высекут в камне на Алее Героев. И ты – лично ты! – склонишь голову у братской могилы…

Естественно, сразу нарисовалась пробка. От края до края в пределах видимости. Народ, привычный к таким постановам, выбрался наружу. Рикши плюхнулись ягодицами на проезжую часть – ножкам отдых нужен, любую возможность используй по максимуму. Прочие особо спешащие на деловые встречи уткнулись в ноутбуки, прилепив к ушам мобильники. Кое-кто достал спортивную газету, дабы выяснить, кто вчера победил в заплыве на сто метров в бассейне с касатками. Спорт должен быть практичным: народу – зрелище, пловцам – призы, китам – жратва. Торговцы с переносными лотками шныряют между машинами, предлагают газировку, пирожки с ливером и психодермы с порно. Кстати, вот и гейши – чего сидеть в чайных домиках, медитируя на отсутствие клиентов? Кое-кому спецпредложение со скидками приходится по душе: то тут, то там в салонах авто находятся свободные местечки…

Жизнь идет своим чередом. Только ты стоишь на месте.

Ты – помеха.

Никто тебе и слова не скажет, но что есть, то есть.

А вот и Петюня. Ну наконец-то!

Рухнул из-под потолка уровня, в полете умножившись с максимальным коэффициентом.

– А я чего?! Я как только, так сразу! – оправдывается он. Знает, мерзавец, что опоздал.

Воздух кишит слепнями, комарами и саранчой. Мерзкий район. И опиум раньше материнского молока, и паразитов выше бронешлема.

Появление Петюни стоит гражданам двух пневмо и одно рикшамобиля. Народ всерьез задумывается над тем, что один меха – это круто, а два – перебор. Людишки бросают средства передвижения и бегут. Куда? А куда угодно, лишь бы подальше. Компенсация родственникам – слабое утешение еще живым.

Если верить курсу истории, первые роботы были… прежде всего, громоздкими. Для их хранения и бесперебойной эксплуатации требовались огромные ангары, нереальное количество обслуживающего персонала и энергии. Все эти неприятности давно в прошлом. Кроме энергии. Тут уж ничего не попишешь. Заряжаться надо регулярно и помногу.

Вам нужна энергия – ровно столько, чтоб добраться до электростанции, которая расположена рядом. Это очень правильно: пруды с комарами и электростанция. Одно и другое взаимосвязаны и находятся в непосредственной близости.

Действуйте быстро – и успех возможен. Вам удалось расковырять перекрытие уровня. Не зря Петюня столько времени проторчал в библиотеке Цуба-Сити, изучая древние планы, не переведенные в цифру. Нет, не зря. Петюня – молодца, нашел тонкое место. Вне дежурства вспомогатель может активировать меха лишь в двух случаях: если ему грозит опасность и если нарушена неприкосновенность Цуба-Сити. Дыра в перекрытии – сродни вторжению внешнего врага.

Далее дело техники: ты пожимаешь плечами, Петюня чешет затылок.

…а кто-то ускоряет пульс. Методы разные, результат один: вшитый в тело наноконтейнер разворачивается в огромное нечто, в монстра из металла и композитов.

Внизу суетятся совсем уж отбитые фаны боевых меха. Чтобы не выблевать желудок, надобно иметь при себе мощный ароматический фильтр. И не просто иметь, но вовремя воспользоваться. Бедолаги, что скачут меж твоих ног, похоже, в курсе. Их вообще не смущает то, что ты – вонючка еще та. Твои поры источают смердящую слизь. Петюня в это смысле тоже не пасет задних.

Вы – нелюди, трансформация завершена: тела цельные, управление в норме. Это вам не шутки с частичной активацией конечностей.

Вы, меха, обвешаны батареями микробных топливных элементов. Это ваши рты и желудки. Слизь привлекает живность, батареи преобразуют биомассу в электроэнергию. Мухи и комары, шершни и бабочки – ваш корм, ваше топливо. Чтобы зарядиться по максимуму, надобно «съесть» очень много насекомых, но задача так не стоит. Нужна лишь первичная зарядка, а уж на электростанции вы себя не обидите. Там не придется торчать посреди проспекта, широко раскинув руки-манипуляторы, ощетинившись антеннами и локаторами, тестируя автоматику гранатометов и проверяя наличие инженерного оборудования: циркулярок, ломов, отбойников. Здесь вы мешаете движению, вы – потенциальная опасность. Пора сваливать. Градирни электростанции призывно возвышаются над домами. А слизь нужна… э-э… при длительных автономках, в Топи энергоресурсы слишком далеко, приходится переходить на подножный корм…

Кстати, некоторым это нравится.

Петюне, к примеру.

– Чего завис?! Вперед! – орешь ты.

Сначала через парк аттракционов: колесо обозрения, десяток каруселей с лошадками и слониками, русские горки и, конечно, кабинки, имитирующие телепорты дальней транспортировки.

Но особо приятно, конечно, бежать по заброшенным стартовым площадкам. На пару километров они тянутся пустующими площадями – когда-то давно это был верхний уровень Цуба-Сити. Крыша мира. А сам мир был огромным параллелепипедом с конкретно искривленными ребрами. И покоилось одоробло на ржавых плечах роботов-охранителей. Не верите? Напрасно, да-с, напрасно.

Миновав парочку заброшенных кварталов – дома покосились, кое-где рухнули, – ты с размаху окунаешься в отстойник. Радиоактивная водица, подумаешь. Работает АЭС, электричество производит, не жалея турбин своих… Ты позволяешь «комбату» коснуться пятками дна. Петюня опускается рядом. Глубина приличная. Вокруг рыбки снуют. И даже парочка рыбищ имеется: чудовища еще те, эдакие крокодильчики, производные от сомов и пираний.

Воду полосуют желтые лучи. Бойцы зенитных батарей засекли приводнение с последующим погружением, мгновенно приведя прожектора в боеготовность. Стрелять по меха, конечно, не рискнут, но… Подъем на перископную глубину, отдых отменяется. Батарея охраняет электростанцию и оружейные склады. Одним махом два объекта. Экономия должна быть экономной. Насчет охраны и уродов. Это принцип здесь тоже действует.

Бой.

Или лучше назвать это бойней?..

Цуба-Сити за кромкой горизонта.