Пять уникальных писателей (сборник) Кругосветов Саша

4

«О, как прекрасно просто находиться рядом, просто нюхать летний воздух после дождя, трогать влажную сирень, слушать этих безумных стрижей, кружащихся над головой, замечать эти простые вещи вокруг себя и осознавать, что все создано для человеческого счастья, для счастья двоих в этом мире. Как милосерден и щедр Бог, подаривший человеку такие богатства, такую способность чувствовать прекрасное, делиться своими чувствами с близкими тебе людьми. И вот Он, чьи глаза закрывает челка с неровными краями, лучшее из творений этой природы, лучший замысел Всевышнего, важнейшая ценность и самое содержание ее теперешней жизни, находится рядом с ней, он реален, как все остальное вокруг, он состоит из тела и бессмертной души, которую чувствует ее душа на каком-то особенном, бестелесном, высоком уровне…

Какие чудесные нежно-голубые глаза у моего мужчины, какие жилистые сильные руки держат края скамьи, как напрягаются мускулы на его плечах и играют желваки на лице, когда он задумчиво смотрит вдаль. Я сделаю все возможное, чтобы он был самым счастливым человеком в этом мире. Сейчас осталось, наверное очень мало женщин, которые готовы ежедневно жертвовать собой ради своего мужчины, жертвовать своими глупыми капризами, поступаться желаниями, не требовать от него какой-то выгоды для себя, а просто любить мужчину как творение Божие, как лучшее создание Творца на земле, как высший Его замысел о нас…Я наполню его жизнь смыслом, внесу в нее все возможные краски, создам все условия счастья, покажу, на что способна женщина в любви. Он узнает, что умение любить – мой главный талант и ему повезло со мной. Пусть только он протянет мне свою руку и я сделаю его жизнь раем…»

«Какой же мутный вечер, с ума можно сойти. Комары надоедливые, гады. Как же бесполезна жизнь, даже заняться толком нечем, придется снова «полторашку» брать, а то от скуки сдохнешь… В тот раз пиво было говняное, чуть коньки не отбросил, какого бы взять?.. Холодно, блин. В падлу торчать на скамейке в такую погоду. Домой что ли пойти? Взять ее с собой? Может, даст?.»

– Пошли домой сходим, хочешь?

– Домой? А что мы будем делать?

– Телик посмотрим. Пивка попьем.

– Ну пошли.

«Не часто ли он говорит про пиво? Да нет, не часто, у него просто проблемы на работе, он не научился их заглушать по-другому. Он не привык еще, что есть я, но скоро все нормализуется. Я не оставлю и следа от его прошлой жизни. Я покажу ему, как прекрасен мир, как можно в нем быть счастливым и без пива. Скоро все будет иначе».

Пропахший мочой подъезд. Зажатые в кулачки руки, замершее от испуга сердце и подкативший к горлу комок слез. Руки, проникшие под блузку, пальцы, вцепившиеся в нетронутую никем ранее грудь, запах перегара перед лицом, вопрошающе-возмущенный взгляд.

– Ты че, девочка какая, что ли?

– Я… я ни с кем, понимаешь?.. Я… я любви ждала..

– Ну ясно.

В квартире запах, похожий на подъездный. Не собранная постель. Тапки в разных концах комнаты, жженая таблетка «фумитокса» на тумбочке рядом с носком, пара которого – в тапке под кроватью.

– Ну че ты, обиделась что ли? Я не буду, ладно уж…

– Прости меня, я просто не готова была, я не думала, что в подъезде.

– А, понял. Свечи, шампанское…

– Ну почти, это глупо, да? Ты по-другому представлял свой первый раз?

– Какой свой раз?

– Первый…

– Хм… это было давно и неправда.

– Ты шутишь все… Не шути так, а то как будто правду говоришь…

«Наверное, он хочет казаться опытней передо мной и сочиняет о себе, что уже стал когда-то давно мужчиной. Я читала про таких в журнале «Я и ты», в этом ничего страшного нет… Он обязательно признается в своей легенде, когда наши отношения перейдут на новый уровень.»

«Облом, облом… Ладно, целочка, не больно и хотелось. Первый раз какой-то выдумала… Ну и бабы пошли, сказочницы. Ладно, еще не вечер…»

А вечер был мучителен и долог. Как ни сильны и убедительны были доводы в его пользу, оправдания его поступка и ссылки на то, что он переволновался и чуть поторопился, почти нереально было простить ему руки под блузкой в пропахшем мочой подъезде. Когда все оправдания исчерпали себя и вопрос был затерт воспаленным мозгом до полного отупения последнего, наступил глубокий сон на мокрой от слез подушке.

5

Забыть. Все забыть. Словно ничего и не было. Простить. Все хорошо. Все хорошо. Это просто ошибка, на которую способен каждый человек. Он же человек из плоти и крови, у него свои страсти, мечты, свои желания и ошибки… кроме того, он влюблен в меня… конечно, господи, ведь он же извинился в подъезде, когда понял, что делает что-то не то… он же попросил прощения. Да!.. как я могла так думать о нем… почему я так критична? Надо попросить прощения. Точно. И снова увидеть его голубые глаза, наполненные смыслом…

Звонок. Ожидание. Дрожь. Приятная дрожь.

– Привет. Можно к тебе?

– О, здорово! Че, соскучилась?

– Да, да… знаешь, я хотела поговорить с тобой… у меня, понимаешь…

– Заходи, че стоишь?

– Да, спасибо. Знаешь, я не могла уснуть вчера долго, все думала.

– Проходи, скинь носки с кровати, а то они воняют.

Носки… какие мелочи. Это ж запах мужчины, моего мужчины. Как он может вонять? Глупенький.

«Покаялась, что ли? Сама запросит сейчас».

– Чай будешь?

– Ага.

Замусоленная кружка с отколотым краешком. Блюдце с остатками какой-то пищи. Кухонный холод.

– Ну, рассказывай. Только быстрей, а то уходить надо.

– Прости меня, ладно? Прости, я не должна была так поступать. Наверное, твое мужское самолюбие задето, я исправлюсь. Просто, понимаешь, когда ты всегда живешь с определенными принципами и представлениями о том, как это должно быть…

– Короче, че ты грузишь меня? Говори по теме.

Мужская черта. Немногословность. Нет, это не грубость, не серость. Просто жесткость и немногословность.

– В общем, давай забудем о вчерашнем. Ты не в обиде?

– Бутылка пива.

– Что?

– Бутылка пива – и нет проблемы.

Она подумала несколько секунд и весело рассмеялась.

Мокрый плащик, туфли с дырявой подошвой. Магазин. Очередь.

– Извините, какое пиво самое лучшее?

– Девушка, мы не на конкурсе красоты. Говорите, какое подать.

– Извините, я не знаю, я не разбираюсь.

– Анжела, подай «Клинское» – брезгливо ухмыльнулась толстая продавщица и добавила себе под нос: – Все равно срок годности выходит, надо продать.

Она бежала и прижимала к груди пакет с пивом, словно несла очень дорогой подарок на день рождения близкому человеку. У нее было ощущение, что она действительно делает какой-то подарок, какую-то приятную мелочь. Мелочь, из которых складывается вся наша жизнь. Мелочь из тех, которые мы не хотим делать друг другу, считая это чем-то неважным и второстепенным. Конечно, он сам мог сходить себе за пивом. Но ведь так намного приятней. Сейчас он простит ее, и вчерашнее недоразумение забудется. Пиво. Плохо это или хорошо? Пиво – это просто пиво, ведь не водка же это и не спирт.

Звонок, ожидание. Дрожь. Приятная дрожь.

Тишина за дверью… что бы это могло значить? Может, он уснул нечаянно? Или с ним что-то случилось? Звонок, стук. Стук, звонок. Скрип соседской двери.

– Чего названиваешь? Ушел он только что.

– Куда ушел?

– А я откуда знаю, куда он все время ходит. Кошке делать нечего – она жопу лижет.

Дверь захлопнулась с сильным шумом, словно известившим об окончании короткого диалога. Ушел… может быть, я долго была в магазине и он пошел встречать меня. Пошел другой дорогой…

Она спустилась во двор и села на скамью. Конечно, надо просто подождать. Нельзя делать поспешные выводы и принимать необдуманные решения. Семь часов вечера, восемь часов вечера, полдесятого, десять, пятнадцать минут одиннадцатого, пол-одиннадцатого, тридцать пять минут одиннадцатого, тридцать шесть минут одиннадцатого, тридцать семь… «Надо идти домой. Он уже не придет. А мне предстоит ночь, за время которой я должна буду придумать ему еще одно оправдание его поступка, иначе никак…»

6

– Мам, почему человек может уйти из дома, зная, что к нему сейчас придет кто-то?

– В смысле?

– Ну, у меня есть две знакомые. Одна пошла до магазина, минут десять ходила, вернулась, а второй нет дома и долго не было потом, она так и не дождалась, ушла к себе домой.

– Ну, может что-то случилось и ей срочно пришлось уйти. Может, у нее заболел кто-то или умер, всякое бывает. Там уж, конечно, сорвешься и убежишь, тут и говорить нечего. А телефона-то у твоей знакомой не было, чтобы позвонить и узнать? А? Ты чего молчишь? Ты куда делась? Э-эй!.. Я кому чаю-то налила?..

«Точно! Как я не догадалась сразу! Вот я тупица! Что за дурацкий у меня характер – сразу паниковать? Как хорошо иногда спросить совета у взрослых!.. Сейчас я приду к тебе на помощь, ведь я должна быть рядом с тобой, если у тебя проблемы! Как настоящий друг и любимая женщина, я должна быть рядом. О, боже, что там у тебя случилось?»

Утренний туман. Приятный холод. Прекрасная сырость. Любимый подъезд. Звонок. Ну же, я пришла на помощь…

Ленивые шаги за дверью, потревоженный сон. Извиниться… ведь еще так рано… женская фигура в дверном проеме. Крашенные лохматые волосы. Помятый вид. Грудь под мужской футболкой. Недовольный взгляд, грубый вопрос.

– Ты к кому?

– Извините…

Как же долга дорога с шестого этажа на улицу. Не было сил вызывать лифт. Какой там лифт? Это его футболка… на ней его футболка, она голая и в его футболке. В его квартире. Она и он – … как же тяжело стало дышать. Какое же поганое утро, какой же собачий холод, какая же мерзкая сырость. Какая же я дура. Как же несправедлива судьба. Как же мне об этом думать, чтобы не умереть с горя? Не думать! Не думать! Боже мой! Помоги мне хотя бы сейчас не думать ни о чем!

7

– Что ты целую неделю не вылезаешь из своей комнаты? Тебе что, жить надоело? Что ты молчишь? Выйди и пообедай. Так и умереть можно.

– Слава богу.

– Ты что, дура? Типун тебе на язык. Ну-ка выходи, я хоть пол протру в комнате, а то сидишь там по шею в пыли.

«Прибирай же ты быстрей… зачем мне эта тупая чистота? Зачем мне эта жизнь теперь? Она ни о чём. У нее больше нет смысла. Зачем же наполнять жизнь каким-то содержанием, если у нее нет смысла?»

– Подними ноги, заберись на диван. Или лучше иди погуляй. А знаешь что, сходи за хлебом, а то обедать не с чем. Сходишь?

– Девушка, дайте батон с изюмом и полбуханки черного. Спасибо.

Десять минут от дома до магазина. Не торопясь. Куда торопиться? К кому? Зачем? Какая ужасная погода. Куда я иду? Боже мой, куда же я иду? Нельзя делать этого. Почему я прошла мимо дома? Почему я иду дальше? Надо остановиться. Непременно остановиться. Вот уже третья остановка от моей, а я все иду. Сколько луж, какие они огромные, как мое горе. Нет, нельзя об этом думать. Это запретная тема. А как же щемит в груди от вида его дома.

– Эй, привет. Ты ко мне?

Бешеный стук сердца. Холодок от головы до пят. Замешательство. Потеря дара речи. Предательское ощущение счастья. Неуместное ощущение. Запретное ощущение. Обернуться…

– Нет, н-н-да…

– Че пропала-то? И не заходишь? Разлюбила, что ли?

– У тебя ведь… я видела. Восемь дней назад, утром… я пришла, и дверь мне девушка открыла…

– Так это ты, что ли была? А… – замешательство в голосе, – ну, дык… и прошла бы. Это сестра была моя, да. Она ночевала у меня просто…

– Се-стра?..

«Боже мой!..»

Пропахший мочою подъезд. Лифт. Шестой этаж. Кровать с носками. Дрожь. Приятная дрожь. Очень приятная дрожь. Холодные руки под блузкой.

– Я готова на все вместе с тобой… я готова на все… я люблю тебя, ты слышишь? Я безумно люблю тебя. Ты ведь ждал меня, правда? А я все глупила, все думала, что это твоя девушка была. Представляешь, мы потеряли целую неделю… Как неразумно. Ты сможешь меня простить? Ведь ты даже не имел возможности найти меня, я не оставляла свой адрес…

– Ты можешь помолчать, блин?..

– Ты любишь меня? Скажи, ты любишь…

– Сейчас узнаем… лежи ровно, и не надо так давить мне шею, а то задушишь…

– Прости… я просто очень счастлива с тобой… да…

8

– Сколько времени?

– Утро.

– Как утро? Я же за хлебом ушла вчера… неужели мы так уснули, что не заметили наступления вечера?

– Да ты ваще в бреду была полном, все болтала чего-то. Спать мне не давала.

«Неужели нам было так хорошо, что я уснула после всего и забыла, что мне нужно домой? Меня же наверное потеряли… от мамы получу… ну и ладно. Все не важно теперь… все теперь второстепенно…»

– Все не важно теперь, да? Все второстепенно…

– Че?

– Мы вместе, и все остальное не важно.

– Как это не важно? Вот мне уходить пора. Давай, собирайся домой. Батон только свой не забудь.

– Да, надо идти. Что сказать маме?

– Ты че, маленькая, что ли? пять лет тебе?

– Нет, но я ведь вчера ушла…

– Скажи: бухала всю ночь.

– Да ты что? Это лучше правду сказать. А тебе не страшно было за меня вчера?

– Когда?

– Ну, когда все происходило…

– А че, должно страшно быть?

Взмах челки. Наморщенный лоб. Искреннее недоумение.

– Вставай, короче, я должен у пацана быть. А то он убьет меня.

– Да, конечно. Мы ведь увидимся сегодня еще?

– Ну приходи, часов в восемь. Я буду дома.

Она летела домой на крыльях счастья, размахивая сумкой с хлебом.

«Все свершилось. Он стал первым мужчиной, и он будет единственным. По-другому быть не может. Каким он был вчера со мной? Ничего не помню. Только волна счастья, восторга, любви, преданности, нежности. Только он почему-то почти не смотрел на меня. Стеснялся. Ведь это такой трепетный момент. Он же знал, что это мой первый раз… а вот у него это был первый раз или все-таки нет? Когда я спрашиваю, он громко смеется. Наверное, стесняется. Я же читала, что мужчины боятся признаваться в своей неопытности. Значит, я своим вопросом задевала его самолюбие. Какая же я неосторожная, в который раз делаю глупости…»

– Ты чего, оборзела, что ли? Ты где шлялась? Мы весь район обошли. Всех знакомых обзвонили. В милицию даже ходили.

– Мама, ну прости. Все хорошо, вот хлеб.

– Спасибо, мы уже вчера наелись. Так наелись, что на неделю хватит. Где была, спрашиваю? Чего рожа такая довольная?

– Ну, мама… не обижайся. Я больше так не буду.

– Засранка. Сиди дома. Я пошла на работу. Злости на тебя не хватает никакой!

Звук захлопнувшейся двери. Одна дома. Одна со своим счастьем. Со своим настоящим женским сбывшимся счастьем. Принять душ и подготовиться к вечеру. Как же дожить до вечера? Как справиться с любовью одной? Куда деть ее? Любви столько, что хлещет через край, и хочется говорить о ней, петь о ней, восхвалять ее, боготворить ее.

После душа она без раздумий сделала то, что пришло ей в голову еще в ванной комнате. Она разбила свою копилку и достала сбережения, накопленные за несколько лет. Сбережений хватало на приличный подарок, и он будет сделан, ведь он предназначен для самого лучшего мужчины на земле. И он будет преподнесен сегодня же, в знак их любви и первой совместной ночи.

9

– А-а, здорово, проходи.

– Ой, а ты не один?

– Я не бываю один. Это скучно.

– Ты выпил?

– А ты че, жена мне?

– Нет, я просто спросила. Это тебе.

– Че это?

– Открой.

– Зачем завернула? Ну, че там?

– Несложно открывается.

– Фотоаппарат, что ли?

– Да, цифровой. Помнишь, ты говорил, что хочешь фотоаппарат, тогда на улице.

– Да? Ну ладно, спасибо. А че за праздник?

– Праздник любви.

– А че, такой бывает? Какого числа?

– Любого числа. Когда любишь, тогда и бывает.

– Ну ясно, ладно, проходи.

Фотоаппарат был брошен на тумбочку в коридоре, что было списано на стеснительность от полученного подарка. В квартире было человек десять народу, половина была знакома. Все были пьяными и почти не заметили ее прихода. Кто-то просто пододвинул ей сырую стеклянную стопку с остатками прозрачной жидкости на дне.

– Спасибо, я не пью. Можно, я посижу в другой комнате?

Дверь, закрытая на сложенную вдвое бумажку.

– Ой, простите.

– Какого черта? Закрой с той стороны, слышь, ты?

– Да, конечно. Извините.

«Как он разрешил им делать это на кровати, где мы вчера?.. ведь это кровать нашей любви, а не чьей-то еще… с другой стороны, быть может, они и не спрашивали разрешения, просто пошли и… но как они могли вообще заниматься этим в гостях?… неужели это для них нормально?»

Через пять минут из комнаты вышли двое, и она уединилась в ней. Фотографии под стеклом на письменном столе. Четыре книги на полке, будильник, два пустых стержня от шариковой ручки, пепельница с окурками, зажигалка, смятая сотенная купюра. Среди фотографий изображение маленького мальчика на грядке в огороде. Умиление. Улыбка. «Мой мальчик. Это мой маленький мальчик… те же глаза, тот же нос, подбородок… какие милые штанишки… интересно, какое у него было детство? Выглядит беззаботным…»

– Привет, я Вова.

– Привет, а где?..

– Он в магазин пошел. Водка закончилась.

– А ты друг его, да? Я тебя не видела в комнате.

– А я тебя видел, ты заглянула, когда я здесь был с Ленкой.

– А… да, точно. Простите меня, я не знала, что комната занята. А вы близкие друзья с…?

– Друзья? Ну, по несчастью. Выпивали пару раз. А ты, говорят, поболтать любишь за любовь?

Теплая, но чужая рука на талии. Слюнявый поцелуй в шею. Дыхание над ухом.

– Да ты не бойся, я не обижу. Мне разрешили.

– Кто разрешил? Что разрешили?

– Да нормально все будет. Девственность свою ты вчера здесь оставила, че теперь-то бояться? Я ласков буду, понравится самой, еще умолять будешь.

– Не смей, ты что делаешь? Я кричать начну, слышишь? Отпусти меня, а то на помощь звать буду.

Холодный пот. Бешеный пульс у виска. Страх. Отвращение.

– Давай, девочка. Хоть ты и не особо, говорят, хороша, но я люблю «свежачок», а то Ленка-то со всеми подряд, дырявая, как сыр, а ты… смотри, какая розовенькая, прям, слюнки текут…

– Перестань, помогите! Помогите, пожалуйста! Рома! Рома! Помогите, господи!

– Да заткнись, кому ты тут нужна.

Рука, закрывшая рот. Разорванная кофточка. Размазанная помада, купленная специально к сегодняшнему вечеру. Звуки телевизора из соседней комнаты, чей-то нелепый пьяный смех. Боль. Жуткая боль и ужас от происходящего. Разбитая мечта. Разломанное представление о жизни. Тупая слабость в ногах. Стыд. Безысходность. Страх. Запах пота. Слюнявые попытки поцелуя. Гнусные стоны животной страсти. Обморок. Забытье.

10. Прошло сколько-то лет…

Зимний морозный вечер. Узоры на оледенелых стеклах. Разноцветные огоньки на елке у окна. Теплый вязаный свитер, руки, укутанные в шаль. Взгляд во двор. Детские крики с площадки у подъезда. Предновогодняя суета соседей.

Тихие шаги сзади, заботливый поцелуй в макушку, преданный взгляд в глаза. Соломенного цвета копна волос на голове, прижавшейся к плечу.

– Заюшка моя, скушай хоть что-нибудь? Хочешь яблочко помою? Смотри какое красивое, кругленькое как колобочек. Совсем как ты. Ну что ты молчишь? Опять на что-нибудь обиделась?

– Не доставай, а? Хватит вокруг меня кругами ходить и сюсюкаться со мной, как будто я маленькая девочка.

Раздражение в голосе. Холод в сердце, пустота в душе. Равнодушно взятое яблоко, со злостью откушенный кусок. Еще один, еще. Оставленный на подоконнике огрызок, заботливо убранный находящимся рядом человеком.