Записки «лесника» Меркин Андрей
Как своего рода коллегу, меня приняли с почётом.
Выделили Снегурочку и постоянное такси от автопарка с водителем.
Основной контингент составляли студенты, которые к вечеру нажирались практически в жопу.
И, как следствие, очень большое количество жалоб от населения.
Жалоба в службе быта – самое страшное.
Вместо того, что поздравлять детишек, эти Дедушки Морозы пили водку и вино на всех заказах, где наливали.
А наливали везде.
Снегурочка попалась боевая, решили целеустремлённо не пить ни грамма, а косить бабло.
Таксисту чуть-чуть доплачивали из «левых» денег, и он, как угорелый, возил нас по Москве, успевая за день сделать с нами до тридцати-сорока поздравлений – от нищих Текстильщиков до зажиточного Ленинского проспекта.
Основные деньги шли за поздравления без квитанций.
Приезжаем в квартиру.
Выходит мамаша, которая кудахчет, как курица-наседка.
Я строго беру в руки квитанцию и говорю голосом кота Матроскина:
– «По квитанции корова рыжая, одна».
– А Вы, мамаша, привели четырёх детишек!
– Так это же соседские детишки, а вам жалко, что ли поздравить?
– Оформляйте квитанцию в установленном порядке, тогда и поздравим!
От возмущения накладная борода начинает шевелиться.
Видя, что бесполезно, мамаша отдает мятые деньги, приготовленные заранее.
Говорю Снегурочке:
– Можно начинать поздравления.
Водим хоровод и читаем стишки, детишки довольны – мамаши и иже с ними смахивают скупую слезу.
В коридоре предлагает махнуть стакан водки:
– За счастливый Новый год!
А вот уж нет, дорогие друзья – давайте-ка лучше с собой сухим пайком.
Бутылочка «Столичной» плавно перекочевывает в бездонную сумку Снегурочки.
К позднему вечеру набирается приличное количество спиртного.
Наш таксист подвозит нас прямо к таксопарку, где его дружки-таксисты принимают водку за наличные с большой радостью и пролетарским воодушевлением.
Когда возвращаемся на базу, то узнаем от начальницы неприятную весть:
– Целых четыре жалобы.
– Деды Морозы напились, как свиньи, детишки не поздравлены…
Мы совершенно бесплатно выезжаем на эти жалобы.
Конфликты погашены, все довольны.
Работники службы быта не остались в долгу, и на другое утро мы получили наряд на сорок поздравлений, причём все в районе Ленинского проспекта.
Там проживала очень солидная публика, много иностранцев.
Да и «левых» детишек там было с лихвой, за них платили – «чёрным налом» и не торгуясь.
В первых числах января работа заканчивалась. Наш заработок со Снегурочкой сопоставим с полугодовой зарплатой, таксист тоже доволен.
Официальная зарплата от закрытых «нарядов» тоже весьма внушительна.
На прощание начальница лезет целоваться прямо в засос и зовёт работать на следующий Новый год, причём в обязательном порядке.
Возвращаюсь на комбинат по ремонту квартир.
Шура и Мура встречают меня стихами:
– Здравствуй, Дедушка Мороз, борода из ваты, ты подарки нам принёс?..
Окончание стишка знают все и дружно предлагают мне проставиться за то, что почти десять дней работали вместо меня.
С радостью бегу в магазин – гуляет весь производственный отдел!
Организации
Получаю на работе массу писем от организаций, которые просят ремонт по безналичному расчёту.
На бланке «Кардиологического центра» подпись личного врача Брежнева.
Чазов Евгений Иванович.
Работы по ремонту выполняли различные подразделения, в каждом районе Москвы был свой цех по ремонту квартир.
И любой начальник цеха очень неохотно брал работы, которые проводились по безналичному расчёту.
Как нетрудно догадаться, спиздить там было намного сложнее.
Но «голь на выдумки хитра».
Приносит начальник цеха акт приёма работ по объекту «Кардиологический центр».
Ремонт полов на пять тысяч квадратных метров – сумма очень и очень большая.
Еду туда с проверкой, встречает заместитель Чазова по хозяйственной части.
От силы там на тысячу метров, остальное бабло украдено и тупо поделено.
Хотел погрозить дяде пальцем и призвать к порядку, но тот начинает хамит, орать и грозить.
Приезжаю на комбинат и иду в кабинет к Василию Васильевичу, Ольга Ивановна тоже там.
Директор, недолго думая, набирает телефон Чазова.
Меня при этом выгоняют в коридор – охладиться.
– Ну, ты, Андрюшенька, прямо Шерлок Холмс, – улыбается Ольга Ивановна.
Директор посылает меня снова в «Кардиоцентр» – прямо на встречу с Чазовым.
Евгений Иванович принимает у себя в кабинете, очень доброжелательно.
Угощает чаем с вареньем. Долго беседуем.
Меня, мелкого говнюка, принимает такой большой человек, приятно, чего уж там!
Вопрос решается очень быстро – акт приёма работ переделывается, заместитель Чазова получает пизды.
А наглого его соратника – начальника цеха, приструнивает директор.
Евгений Иванович даёт мне свою визитку:
– Звони, не стесняйся!
И ведь пришлось! Но тогда об этом и думать не мог.
Однажды директор дал задание поместить рекламу нашего комбината на бортах хоккейной коробки Дворца спорта в «Лужниках».
Приезжаю туда, меня быстренько посылают на хуй. Билеты на хоккей нужны всем, и всякие ремонты у них проходят без проблем.
Благо наш комбинат не один на всю Москву.
Но мы не ищем лёгких путей.
На счастье, приходит письмо от начальника хозяйственного отдела Управления делами ЦК КПСС.
Нужен ремонт полов и дверей в его личном кабинете.
Брошены лучшие силы и в кратчайшие сроки, под моим личным контролем, проведён блестящий ремонт.
Напрашиваюсь на приём к этому начальнику, глажу брюки, чищу ботинки, приезжаю на Старую площадь.
Прапорщик сурово проверяет мой паспорт:
– Может, я шпион и враг народа?
Наконец попадаю в кабинет начальника. Размер кабинета огромен и бездонен, как море.
На самой дальней стене карта СССР, на столе штук пять кремлёвских «вертушек».
Излагаю суть вопроса:
– Прошу вас помочь с рекламой на хоккее.
Управделами ЦК, видно, доволен ремонтом и набирает «вертушку».
На другом конце провода первый секретарь райкома партии, того района, где расположен Дворец спорта.
– Как там твоя фамилия?
– А как твой комбинат называется?
– Давай иди – вопрос твой решён положительно!
– Ишь ты, молодой, а такой шустрый, – одобрительно говорит морда из ЦК.
Вдыхаю воздух поглубже…
– А можно вашу визитку?
Морда удивлённо смотрит, но визитку даёт.
– Где у вас буфет? – мой пропуск заканчивается через полтора часа…
– Пойдёшь по коридору, там налево – на лифте на третий этаж.
В буфете народу очень мало, чинные чинуши из ЦК важно пьют компот и клюквенный морс.
Некоторые даже откушивают парную телятину и белужью икру.
Все расценки в буфете на уровне 1937 года. Максимальная цена любой порции не превышает двадцать пять копеек.
Плачу за всё меньше рубля и осторожно сажусь за дальний столик. Налегаю на уху из стерляди, пирожки – расстегаи, чёрную икорку, свежую клубнику в марте.
Порция осетрины на вертеле уже плохо идёт.
По Москве ходили слухи о чудесах буфета на Старой площади, но чтобы так!
Слуги народа уже давно построили для себя коммунизм.
На другой день я поехал во Дворец спорта, приём был совсем другим.
Буквально на следующий хоккейный матч реклама комбината гордо реяла, как стяг, на бортах хоккейной коробки.
Довольный директор выписал премию и доложил «наверх» не без гордости.
Так про наш комбинат узнала вся страна.
– Ура, товарищи!
Кооператив
Наступила пора кооперации, ускорения, перестройки, перестрелки. Новый директор «дядя» меня не жаловал, часто думал о смене работы.
Сдружился с начальником цеха Ленинского района Москвы.
Он один из первых открыл в городе кооператив по ремонту квартир и позвал меня к себе в заместители.
Недолго раздумывая, я согласился. Так начался новый этап бытового обслуживания населения.
Владимир Иванович Войченко был совершенно бесподобный человек.
Почти как Ленин. В жилах его текла немецкая, русская, украинская, еврейская, шведская, чувашская кровь.
Умный и решительный человек, он умел решать любые вопросы и делать деньги практически из воздуха.
Имел большие связи среди руководителей района, во всех сферах деятельности.
Поначалу нам дали небольшой полуподвал, но просидели мы там недолго.
Через полгода перебрались на одну из центральных улиц района, где получили большое и просторное помещение.
Как заместитель, я делал всю работу, которую на комбинате выполняли примерно десять человек.
Всех своих знакомых из различных «организаций» потихонечку перетянул к нам.
Заказы пошли рекой. У нас без волокиты и бюрократии ремонтировались любые полы и двери.
Владимир Иванович дружил с начальником районного отделения банка.
И тот без проблем обналичивал любые суммы от организаций, которые поступали на наш расчётный счёт.
Помимо этого, я исполнял функции начальника отдела кадров и завхоза.
Самое тяжёлое было получить телефонные номера.
На телефонной станции всё решал главный инженер. Оказался человек понятливый и любящий наличные деньги.
После короткого, но интенсивного торга было получено добро на целых семь телефонных номеров.
Событие, прямо скажем, незаурядное.
– А кабель телефонный ищи сам, – уже в дверях добавил главный инженер.
И закрыл дверь изнутри.
За кабелем поехал прямо на завод в Рязанскую область. Войченко дал машину с водителем, денег на расходы и наказал без кабеля не приезжать.
На заводе кабеля нет.
– Директор в отпуске, главный инженер болеет, заместитель уехал в райком.
Но кладовщик-то жив, курилка!
На складе восседает опухшая от водяры тётка с животом, который плавно переходит в сиськи пятого размера.
– А, кооператор, кровосос, – встречает тётка и дышит перегаром прямо в лицо.
– Кабеля нет, и не будет – нужно письмо из министерства связи СССР.
Но и я не лыком шит.
Раз! Из кармана появляется банка красной икры.
Два! Из пакета бутылка водки из «Берёзки».
Три! Покраснев, как первоклашка, застенчиво предлагаю тётке денежные билеты Госбанка СССР.
Водку и икру тётка взяла, не моргнув глазом, от денег подозрительно отказалась и посоветовала заехать через недельку.
– Меня с работы уволят, если кабеля не достану!
Тётка уходит в другой отсек склада и говорит:
– Жди тут.
Возвращается навеселе, с большим мотком кабеля наперевес.
– Держи, кооператор – мы в Рязани тоже люди, – тётка уже еле ворочает языком.
– Неужели весь пузырь выжрала?
– Ну дела…
Кабель оказывается тяжёлым, зову водителя и мы радостно загружаем его в багажник.
Скоро у председателя кооператива появляется телефон, у меня тоже.
Теперь нужно достать большой стол для заседаний – такой, как у министров в кино.
На мебельной фабрике заказы на такие столы расписаны на три года вперёд.
Надо ехать в министерство и получать специальное разрешение для внепланового заказа.
Этим ведает начальник одного из управлений.
«Лицо кавказской национальности». Вопрос с деньгами лицо решило давно.
– Для кооперативов разнарядки нет и не будет.
Секретарша оказалась милой девушкой и за шоколадку рассказала:
– У начальника больная сестра – ей нужно лечение в «Кардиоцентре».
– А мест там нет, даже для начальника управления из министерства…
Записываюсь на приём через неделю, а сам еду в кооператив и звоню Чазову.
Евгений Иванович узнал, как ни странно, и долго смеялся над моей комбинацией.
– Ладно, пусть будет «министерский» стол у твоего председателя.
– Организуем лечение для родственников этого начальника.
Начальник «по столам», как «лицо кавказской национальности», был человек горячий и после того, как я ему изложил разговор с Чазовым, подписал мне письмо с пометкой:
– Срочно, на личном контроле у министра!
На фабрике заказ выполнили очень быстро, и уже через месяц Владимир Иванович восседал во главе стола, как царь.
До кучи было изготовлено много стульев и одно большое центральное кресло для председателя.
Когда к нам в гости пришёл первый секретарь райкома партии, то он был поражён размером стола:
– Такого большого и длинного даже у меня нет!
Умный Войченко быстро парировал:
– А у вас всё равно стол лучше!
– Дубовый и прочный.
– А мой так себе, клееная древесина.
Владимир Иванович соврал. Стол был из бука.
И предложил выпить армянского коньячка, первый секретарь не заставил себя уговаривать.
По совместительству исполнял обязанности начальника отдела кадров.
Для этого нужны были чистые бланки трудовых книжек.
В министерстве трудовые книжки были, но мне их давать категорически отказались, ссылаясь на какое-то мудрёное постановление.
Но, в отличие от кабельного завода, денежные билеты Госбанка СССР тут очень любили и после недолгих уговоров мне удалось получить новенькую упаковку трудовых книжек и вкладышей к ним.
Работа в кооперативе закипела со страшной силой.
Мы набирали обороты, полы и двери ремонтировались, организации были довольны нашими услугами, зарплата и благосостояние моё и Владимира Ивановича росли, как на дрожжах.
Женский „Спартак“ (Москва)
Вызывает Войченко к себе в кабинет и, выглядывая из-за немеряного стола, говорит:
– В приёмной сидит кекс в мятом костюме.
– Это тренер московского «Спартака» – футбольной женской команды.
– Займись и реши вопрос!
Заходим с кексом в мой кабинет, фамилию его за давностью лет забыл, и он мне с подхода кладёт на стол факс.
В те времена это было очень круто и замысловато.
– Факс из клуба «Милан» за подписью президента Сильвио Берлускони!
Я слегка ошарашен и стал во фрунт.
А кекс, похабно улыбнувшись, продолжает сладко петь:
– Наш форвард Надежда Григорьева, одна из ведущих в Европе, её сам «Милан» хочет купить.
Я смотрю на портрет Михаила Сергеевича Горбачёва и отдаю честь, тихонько напевая про себя гимн Родины.
Далее стос достаёт сальный листок бумаги и показывает, сколько надо денег на содержание команды – цифры даже по тем бедовым временам были немалые, в деревянных.
Тут же сдвоенные фамилии баб с цифирью.
– Зачем они у тебя по парам разбиты?
– Если это не игроки основы – лишние расходы.
– А некоторые фамилии баб вообще поодиночке – чего вдруг?
Победоносно блеснув рыжей фиксой, дядя даёт полный расклад:
Читать бесплатно другие книги:
