Время лжи Филоненко Вадим

4

– Ты что застыла как памятник самой себе? – ворвался в воспоминания Мьюлы голос подруги. – Одевайся скорее, нам надо бежать к портнихе.

– Да, сейчас.

Мьюла как во сне натягивала шелковые шаровары – последний писк дарианской моды, а перед глазами у нее стояла блестящая круговерть мечей.

…Сначала дейв только защищался, отдав всю инициативу ей. Такая тактика таила в себе опасность. Недаром мастера говорят: «Глухая защита – верный путь к поражению». Да, он защищался, но делал это настолько виртуозно, что ей ни разу не удалось нанести мало-мальски приличный удар. Постоянная атака забирала у нее слишком много сил, и тогда Мьюла решила-таки прибегнуть к помощи магии. Правда, для сложных боевых заклинаний требовались свободные руки и некоторое время, так что Мьюле пришлось ограничиться короткими молниями и небольшими огненными шарами. Тем не менее положение Талата сразу осложнилось – приходилось увертываться от ее заклинаний, ведь ставить волшебные блоки ему запрещалось условиями боя.

Звенели разбитые стекла книжных шкафов, путались под ногами остатки стульев и мелких, сметенных со стола предметов. Катался из угла в угол сбитый с подставки глобус. Трещала обшивка кресел и дивана, пропоротых острыми лезвиями. От волшебных молний и огненных шаров обугливались шелковые обои на стенах. Бой продолжался.

Одна из молний достигла цели – рубашка Талата окрасилась кровью. Он вскрикнул. Мьюла опустила мечи, пытаясь определить, насколько серьезно ранение. И тотчас получила глубокий укол острием в подреберье. Она охнула от боли, рукой зажимая рану. Теперь оба противника были в крови.

– Я же предупреждал, – зло сощурился Талат. – Ты должна была не останавливаться, а развивать успех – добивать противника. Учти, это последнее напоминание. Дерись всерьез, потому что в следующий раз я просто убью тебя.

– Мы оба ранены, я не хочу больше драться! – воскликнула Мьюла, отбрасывая мечи.

– Поздно, дорогая, – хищно усмехнулся Талат, и сквозь приятную внешность смазливого парня внезапно проступил зверь, лютый и беспощадный. – Мы доведем бой до конца. Теперь я не позволю тебе отступить. Подними мечи, Мьюла. У тебя только два варианта. Убей или умри!

И вот тут Мьюле стало по-настоящему страшно.

5

– Ты заснула, что ли? – взбесилась Дира. – Брюки надела, а блузку? Или ты так и пойдешь: босиком и в лифчике?

– Куда пойду? – непонимающе пробормотала Мьюла.

– Нет, я рехнусь с тобой! – всплеснула руками Дира. – К портнихе, куда ж еще! Давай я помогу тебе одеться, а то ты прокопаешься до вечера.

Пока Дира перебирала ее одежду в поисках подходящей блузки, Мьюла вновь унеслась мыслями в злосчастный, распотрошенный в пух и прах кабинет ректора.

…Рана под ребрами болела немилосердно при каждом вдохе, и Мьюла с трудом заставляла себя забыть про боль. Теперь она уже не сдерживала своих ударов, осознав наконец, что на карту действительно поставлена ее жизнь. Противник был силен и безжалостен! Чтобы выжить, ей оставалось только одно – воспользоваться правилом «двух зон». Не сразу, но ей удалось войти в то состояние отрешенности, при котором ты перестаешь осознавать себя человеком, становясь ожившим оружием – без чувств, эмоций и жалости. Тотчас исчезла боль, прошла усталость, а движения приобрели четкость и гениальную завершенность. Теперь ее противником был не симпатичный, смазливый парень, который любит ловить волну, а сама Смерть. Мьюла говорила со Смертью, и у нее было очень много аргументов в пользу Жизни.

И Проклятый дрогнул. В его глазах все чаще мелькала растерянность. Несколько раз он едва удерживался, чтобы не пустить в ход магию. Мьюла наступала…

6

– Все, можно идти. – Дира с удовольствием полюбовалась на дело рук своих. – Ты прям как принцесса: милостиво позволила одеть себя. Тренируешься? Входишь в роль невесты наследного принца?

– Ты о чем? – Мьюле очень хотелось, чтобы ее хоть на миг оставили в покое. Впервые ей подумалось, что идея снимать один особняк на двоих не так уж и хороша. Может, лучше квартирка? Пусть совсем маленькая, но своя?

– Мьюла, ты сегодня весь день какая-то странная. Ты, часом, не влюбилась? – Дира совсем не умела молчать. – Кстати, ты собиралась рассказать мне, откуда взялись сапфиры.

– Разве собиралась? – вяло уточнила Мьюла.

– Да! – отрезала Дира. – Давай, подруга, не темни! Что еще за тайны между нами?

…Мьюла, скорее всего, убила бы Талата, если бы не разлитые по полу чернила. Ее нога поскользнулась, и только это позволило Проклятому вывернуться из-под смертельного удара.

На миг противники застыли, усмиряя взбесившееся дыхание. Мьюла могла бы поклясться, что Талат почти готов попросить ее остановить бой и лишь гордость удерживает его. Она дала ему время, равное трем ударам сердца, но он промолчал, и Мьюла снова ринулась в бой.

Но на этот раз удача была не на ее стороне. Возможно, Мьюла слишком уверовала в свои силы. Или Талат обрел второе дыхание. Как бы то ни было, клинок Проклятого проехался по ее руке, перерезая сухожилие. Цэрэ выпал из ослабевшей ладони Мьюлы, а она сама еле увернулась от кулака, метившего ей в челюсть. Девушка попятилась, теряя кровь и силы. Пальнула молнией. Проклятый увернулся и сделал рывок, почти достав ее в грудь кончиком клинка. Мьюла отпрыгнула, уперлась лопатками в стену и поняла, что все, ей конец. Он таки загнал ее в угол, и теперь ничто не помешает ему расправиться с ней. Мьюла опустила меч – у нее больше не было сил сражаться. В ушах шумело от потери крови, перед глазами плавали огненные круги, немела рука, а под ребрами притаился злобный зверек, острой болью выгрызая внутренности. У Мьюлы начался шок. Она безразлично смотрела, как к ее животу приближается заточенное лезвие цэрэ. Почувствовала, как металл впивается в тело, причиняя последнюю нестерпимую боль. Увидела совсем рядом бешеные глаза победителя. Ощутила на своем лице его обжигающее дыхание. Закрыла глаза, покорно отдаваясь смерти. Но вместо желанной темноты небытия на Мьюлу внезапно обрушилась дикая боль – Талат подхватил ее на руки, задев раны. Мьюла закричала от боли.

– Тихо, тихо, потерпи, сейчас все будет хорошо, – пробормотал Проклятый. Он бережно уложил Мьюлу на невесть как уцелевший стол, разорвал остатки ее одежды и начал водить руками над ранами, усмиряя боль и останавливая кровотечения.

7

– Давай рассказывай, откуда сапфиры, – блестя глазами, потребовала Дира.

– Неважно! Хочешь – бери, а не хочешь – верни назад! – отрезала Мьюла.

…Вскоре боль исчезла как не бывало. Девушка открыла глаза и сразу натолкнулась на напряженный, полный ожидания взгляд Талата. Она настороженно подобралась, не понимая, и тут вдруг осознала, что лежит перед ним практически голая, а его ладони покоятся на ее бедрах. Она попыталась отстраниться и встать, бормоча:

– Спасибо, со мной уже все в порядке.

– Погоди, надо убрать шрамы. – Похоже, его руки не собирались покидать ее тело, вот только касались они совсем не тех мест, где розовели тоненькие ниточки исцеленных ранений.

– Не надо. Шрамы почти не заметны. – Мьюла сделала еще одну осторожную попытку вывернуться из его обжигающих рук.

Талат нахмурился. Он явно колебался – отпустить или нет, и в его взгляде то и дело проскакивала так напугавшая ее во время боя лютая, звериная беспощадность. Мьюлу начала бить нервная дрожь. Она отчетливо понимала, чего именно он ждет от нее. Понимала, что таким образом Талат хочет сбросить напряжение боя. Но для нее сейчас близость с ним была абсолютно неприемлема.

– Не надо убирать шрамы, – повторила Мьюла самым ледяным тоном, на который только была способна. – Может, все же позволишь мне встать? Я хочу умыться, смыть с себя кровь.

Талат вроде обиделся. Буркнул раздраженно:

– Как хочешь, но ты не можешь выйти в таком виде, тебе нужна одежда. Я пошлю зов Вайресу, он принесет.

Проклятый отошел к окну, посылая зов, а Мьюла поспешно соскочила со стола и огляделась в поисках хоть чего-то, что могло бы прикрыть наготу. Ее взгляд натолкнулся на камзол, который Талат снял перед боем. Камзол валялся на полу, по нему явно прошлись, и не единожды, но Мьюла обрадовалась и такому. Талат краем глаза проследил за ее суетливыми действиями, хмыкнул презрительно и с деланым равнодушием уставился в окно. Мьюла оделась, на всякий случай держась подальше от Проклятого. Молчание становилось все тягостней. Девушка мысленно поторапливала Вайреса и считала удары сердца.

Наконец в дверь деликатно постучали.

– Ого, – сказал Вайрес, осторожно входя в разгромленный кабинет. – Да вы тут славно порезвились! – Он мазнул взглядом по Талату в окровавленной рубашке и полураздетой Мьюле. – И чья взяла?

– Ты принес одежду? – резко перебил Талат.

– Принес. А ты чего такой злой? Неужто девчонка одержала верх?

– Хватит! Лучше скажи, ты купил то, что я просил?

Вайрес покосился на Мьюлу и зашептал что-то на ухо Талату. Тот выслушал, кивнул и взял какую-то плоскую бархатную коробочку.

– Будь другом, подожди в коридоре.

Вайрес вышел, аккуратно притворив дверь. Талат приблизился к Мьюле и скользнул вопросительным взглядом по ее губам:

– Не передумала?

Она упрямо отвернула голову.

– Я же знаю, что нравлюсь тебе, – пробормотал Проклятый. Он снова был милым и симпатичным дарианским парнем, но Мьюла теперь знала, что это всего лишь маска, под которой прячется лютый зверь. Она промолчала, хотя могла бы сказать: да, нравился. До этого боя. А теперь мечтает оказаться от него как можно дальше, чтобы поскорее забыть пережитые боль и страх.

Талат, видно, снова прочел ее мысли. Он зло усмехнулся и протянул ту самую коробочку:

– Возьми.

– Что это?

– Плата. За боль и страх.

Она не успела ответить – он резко развернулся и пошел прочь.

…На следующее утро она подарила сапфиры Дире. Мьюла не могла оставить их себе – девушке казалось, что они жгут ей руки.

8

На бал выпускников Мьюла опоздала. Она бы вообще не пошла, чтобы ненароком не столкнуться там с дейвами, но подобное поведение лучшей выпускницы Академии было недопустимо – ей предстоял предписанный, обязательный танец с наследным принцем Дарии.

Она пришла, но прежде заскочила в библиотеку и несколько часов потратила на то, чтобы разыскать и выучить одно совершенно необходимое ей заклинание…

Ежегодный королевский бал выпускников Академии по роскоши и размаху превосходил все мыслимые светские развлечения. Этого события ждали и готовились к нему загодя – декорировали большой танцевальный зал дворца, с особой тщательностью обсуждали вина и яства, словно от качества закусок зависело благополучие всей Дарии. Слугам и лакеям шили новые камзолы и ливреи, а музыканты сочиняли мелодии для танцев. Несколько месяцев подряд работали портные и ювелиры, декораторы и маги-затейники. И такая работа сотен людей не могла не закончиться триумфом – праздник удался на славу.

…Мьюла вошла в большой бальный зал и притаилась за мраморной колонной, осторожно оглядывая присутствующих. Так. Разумеется, королевская семья в полном составе. Стоят на почетном месте у фонтанчика с золочеными кубками в руках. Король что-то льстиво говорит красивой незнакомой блондинке, она снисходительно улыбается в ответ, а сама так и рыщет взглядом по залу, бесцеремонно разглядывая молодых мужчин. Рядом стоят королева и старшая принцесса. Возле них какой-то блондин… Ах, это Вайрес! Значит, и Талат где-то здесь. Плохо. Мьюла так надеялась, что дейвы не останутся на бал выпускников. Ладно, может, Повелитель Огня уже потерял к ней интерес.

– Вот ты где! Ты чего прячешься? – раздался вдруг над самым ухом звонкий голос.

Мьюла подпрыгнула и зашипела на подругу:

– Дира! Не ори!

– Так все же орут! И музыка громкая! – засмеялась Дира. Ее глаза сияли от радостного возбуждения, а сапфировое ожерелье так изумительно подчеркивало их синий блеск, что даже Мьюла невольно засмотрелась на подругу. Без всякого сомнения, Дира была на этом празднике королевой красоты, и все остальные девушки ей и в подметки не годились. Разумеется, несколько парней ходили за Дирой хвостом. Как только зазвучала музыка, они наперегонки ринулись к ней:

– Вы позволите?

– Разрешите вас пригласить?

Дира капризно сморщила носик:

– Ах нет, я устала танцевать. И вообще, мы с подругой хотим посекретничать.

Парней как ветром сдуло. Правда, недалеко. Они столпились у столика с пуншем, попивали ароматный хмельной напиток и косили глазами на Диру: не передумала ли?

Мьюла ощутила невольный укол зависти – за ней никогда не бегали столько поклонников одновременно, да и вообще никто не бегал – пара мимолетных романов не в счет. Конечно, на нее поглядывали мужчины, соблазнясь на смазливую внешность, но все отношения очень быстро заканчивались: большинство парней предпочитали не иметь дела с излишне независимой, сильной и уверенной в себе девушкой. Мьюла же в очередной раз убеждалась, что все мужчины – слабаки и придурки, и ее сердце до сих пор не затрагивала такая упоительная и опасная штука, как любовь.

– Слушай, я тебе все про всех расскажу, – затараторила Дира. – Видишь, вон там с королем женщина? Это дейва. Зовут Лоретта. Красивая, правда? Смотри, как она пялится на парней. За любовником пожаловала, не иначе. А рядом с принцессой тоже дейв. Его зовут Вайрес. Он очень милый. Я с ним танцевала! Представляешь?! А после танца он повел меня выпить пунша, а у стола стоял второй дейв… э… кажется, Талат или что-то в этом роде. Он как увидел меня, глаза выпучил, затрясся весь, я думала, ему станет плохо. – Дира захихикала. – Вайрес стал дразнить его и мне комплимент сделал: дескать, я чуть не убила Талата своей красотой. А этот Талат уставился на мою грудь и просто глаз не мог отвести…

Мьюла машинально взглянула на декольте подруги и тоже остолбенела: сапфиры! Сапфировое ожерелье сияло во всей красе, платиново-синей лентой оттеняя белоснежную кожу Диры. Судя по реакции, Талат не на шутку оскорбился, увидев, что Мьюла избавилась от его подарка. Мьюле внезапно поплохело, а ноги стали как ватные.

– Ты что? – рассмеялась Дира. – Тоже запала на мою грудь? У тебя сейчас выражение лица точь-в-точь как у того дейва. – Она вгляделась в посеревшее лицо подруги. – Мьюла, тебе плохо? Пойдем, я посажу тебя на кушетку. Эй, мальчики! Принесите нам пунша!

– Дира, подожди с пуншем, – прохрипела Мьюла. – Ты дальше расскажи. Ну увидел он на тебе сапфиры – и что? Сказал что-нибудь?

– Кто? А, да сказал… Погоди, причем здесь сапфиры? – Дира застыла. – Так это… И что? А! – Она всплеснула руками и впилась восторженным взглядом в лицо подруги: – Ты вчера переспала с ним?! Признавайся, это было здорово?

Мьюла взмолилась:

– Дира! Что он тебе сказал?

– Что украшение ей очень идет, – раздался мрачный голос Талата. – Что она самая красивая женщина на этом балу.

Девушки обернулись к говорившему. Дира – кокетливо, Мьюла – с ужасом. Повелитель Огня смерил Мьюлу непередаваемым взглядом – словно решал, прикончить ее на месте или сначала хорошенько помучить. Мьюла понимала, что надо что-то сказать ему, как-то объяснить свой поступок, но в голове не было ни единой мысли.

Выручил ее камергер короля. Он приблизился с подобострастным поклоном, адресованным Проклятому, и сказал, обращаясь к Мьюле:

– Мисс, мне предписано напомнить вам, что следующий танец вы танцуете с его высочеством.

– Да! Конечно! – Мьюла едва не бросилась целовать камергера. А тот поворотился к Проклятому: – Если вы, конечно, позволите, Великий.

Мьюла присела перед Талатом в глубоком реверансе с безумной надеждой на отсрочку разговора. И дернул же ее водяной отдать сапфиры Дире! Но они так подходили к цвету ее глаз! Конечно, Талат оскорбился, узнав, что Мьюла так легко рассталась с его подарком. Теперь объяснений не избежать. Но только не сейчас. Ей очень нужна передышка!

– Пусть танцуют, – милостиво кивнул Талат. Мьюла осторожно подняла голову и взглянула ему в лицо. Похоже, он прочитал ее мысленное раскаяние и немного смягчился.

Музыка стихла. Все присутствующие образовали широкий круг, расчищая центр зала, где должен был состояться традиционный танец наследного принца с лучшей выпускницей Академии.

Согласно этикету Мьюла застыла в нескольких шагах от его высочества, ожидая, когда сиятельный кавалер церемонно пригласит ее на танец. Зазвучали первые аккорды, и принц медленным шагом направился к ней. Склонил голову: «Вы позволите, мисс?» – протянул руку. Она сделала реверанс: «Почту за честь, ваше высочество» – и вложила свои дрожащие пальцы в его немного влажную ладонь. Конечно, ее пальцы дрожали не от волнения перед принцем, а от ужаса перед Талатом, но принц отнес ее дрожь на свой счет. Он снисходительно улыбнулся и повел ее в центр зала. Танец начался. Талат не сводил с Мьюлы пристального взгляда, от которого у нее мурашки бежали по коже.

Она делала положенные движения, а сама лихорадочно проговаривала про себя строчки выученного в библиотеке заклинания – ставила на свой разум защитный блок, готовясь к разговору с Проклятым. Она не хотела, чтобы он читал ее мысли. За несколько па до окончания танца она справилась с заклинанием, чувствуя, что голова наливается неприятной тяжестью. Ну и пусть. Зато к ней вернулась привычная уверенность, и на душе стало значительно легче.

Музыка смолкла. Мьюла и принц склонились друг перед другом в церемониальном поклоне, а затем, согласно этикету, принц предложил ей руку, намереваясь проводить к столику с напитками. Им удалось сделать всего пару шагов – перед ними вырос взбешенный донельзя Талат.

– Брысь отсюда! – Это адресовалось принцу, что тот и сделал с похвальной быстротой.

– Иди за мной! – Этот приказ уже предназначался Мьюле. Она пошла за Проклятым, безуспешно гадая, что опять не так. После сапфиров он вроде немного остыл, откуда же это внезапное бешенство? Неужто она так плохо танцевала?

Талат широким, размашистым шагом пролетел через зал на веранду. Мьюла замешкалась в дверях, и он буквально вышвырнул ее на увитую зеленью площадку. Захлопнул двери так, что зазвенели стекла, и впился раскаленными пальцами в ее подбородок, заставляя глядеть в глаза.

– Никогда, никогда так больше не делай, поняла?!

– Как – так? – пролепетала Мьюла. – Вы же сами разрешили этот танец…

– Не прикидывайся дурой! Ты знаешь, о чем я!

– О сапфирах? – несмело предположила Мьюла.

– Ты издеваешься, да?! – Он резко оттолкнул ее и повернулся к ней спиной, упершись руками о балюстраду. – Повтори то, что ты сказала мне при встрече!

– Что? – удивилась Мьюла.

– Формулу приветствия. Как смертные должны обращаться к Высшим?

– Приветствую вас… – забормотала ничего не понимающая Мьюла. – …Моя жизнь и мои мысли принадлежат вам.

– Вот именно! – Талат обернулся. Его лицо выражало обиду и злость. – Мысли смертных принадлежат Высшим. Это основной закон, а ты нарушила его. Ты что же думаешь, я не смогу взломать это простенькое заклинание у тебя в голове? Да для меня это дело пары мгновений! А для тебя последствия такого взлома – долгие дни ужасных мигреней с тошнотой и головокружением. Поняла?

– Да. – Мьюла съежилась под его взглядом и зашептала слова разблокировки.

Талат терпеливо ждал.

– Все, – выдохнула девушка, от души надеясь, что теперь он отстанет от нее, уберется куда подальше и они никогда больше не встретятся.

Но он опять взбесился:

– С тобой нельзя по-хорошему! Я изо всех сил пытаюсь держать себя в руках, а ты!.. Ты нарочно сейчас подумала так. Назло мне! Мол, вслух я тебя послать не могу, зато подумаю. Мьюла, чего ты добиваешься, а? Ты хочешь меня оскорбить?!

– Нет.

Его лицо побелело от бешенства.

– Нет?! И все?! Одно только короткое слово и никаких «простите» и «как мне загладить свою вину»?!

Мьюла уперлась взглядом в мраморный пол веранды и угрюмо молчала. Талат смотрел так яростно, что ей казалось, еще миг – и на ней задымится одежда. Молчание затягивалось. Первым не выдержал Повелитель Огня. Он заговорил страшным, шипящим голосом больной змеи:

– Если бы лучшим фехтовальщиком Академии оказался парень или… в общем, не ты, бой непременно закончился бы смертью одного из участников. Я не пощадил бы противника. Убил не колеблясь. А тебя я оставил в живых, нарушив собственные правила. Почему – вопрос отдельный… Затем, после боя, мы с тобой могли провести вместе несколько упоительных мгновений. Но ты не хотела, была уставшая, напуганная. Я снова нарушил собственные правила – не стал настаивать, проявив потрясающую деликатность. Я понял твои чувства и не обиделся на отказ. Больше того, сделал тебе подарок. А чем отплатила ты? Вышвырнула сапфиры на помойку!

– Подарила подруге, – упрямо сказала Мьюла.

– По сути, это то же самое – ты избавилась от них. А потом, вместо того чтобы попытаться как-то загладить обиду, ты бросила мне вызов, укрыв свои мысли под защитой заклинания. И опять я сдержался, не стал причинять тебе вред, взламывая его. Я все еще хотел с тобой по-хорошему. А ты в ответ вместо благодарности послала меня к… – Он выругался. – Ну скажи, что мне теперь сделать с тобой, а? Наказать? Убить на глазах у всех, чтоб другим смертным дурам неповадно было так обращаться с Высшими?

Наверное, он ждал, что Мьюла расплачется, будет умолять и просить прощения. Но она…

– Попробуй! – с вызовом ответила Мьюла, дерзко вскидывая голову, и ее ладони угрожающе засветились красным.

Талат вытаращил на нее глаза и разинул рот.

– Подумай; что ты делаешь! – с восторженным изумлением воскликнул он. – Ты хочешь сразиться в магическом поединке с Высшим?! Учти, на этот раз форы не будет!

– Засунь свою фору знаешь куда, – процедила в ответ Мьюла.

Талат внезапно рассмеялся и окинул взглядом ее узкое, длинное платье.

– Может, тебе переодеться?

Она мотнула головой. Он снова засмеялся и ринулся в бой.

9

Мьюла сгребла с туалетного столика флакончики и баночки, бросая их как попало в бархатное брюхо косметички.

– Я буду скучать, – всхлипнула Дира. Она сидела на тахте в их комнате и вытирала глаза надушенным кружевным платочком.

– Я тоже, Дира, я тоже.

– И зачем ты только сцепилась с Проклятым? Вы разгромили полдворца! Король едва не заболел от ярости. Хотя зрелище было о-го-го! – Дира улыбнулась сквозь слезы. – Твое Дыхание Звезды оказалось безупречным, а Призрачному клинку позавидовал бы и Высший, так сказал Вайрес… Кстати, пока ты валялась без сознания, а Талат выхаживал тебя… Мы с Вайресом… В общем, он предложил мне уйти с ним, пожить какое-то время вместе. Я, естественно, согласилась. Так что…

– Отлично, – кивнула Мьюла. – Твоя мечта исполнилась, ты станешь жить с Высшим. А я проведаю родных и через месяц вернусь в Академию – меня все-таки взяли на должность куратора.

– Да, взяли, – фыркнула Дира. – А знаешь почему?

– Знаю. Талат объявил, что я дралась с ним по его приказу. Что он не имеет ко мне претензий.

– Ага. И еще добавил, что будет очень удивлен, не увидев тебя в этой должности. – Дира покачала головой. – Сцепившись с Высшим, ты чуть не испортила себе карьеру.

Мьюла промолчала. Дира многозначительно посмотрела на нее:

– Этот Талат… Он явно запал на тебя. И если бы ты не лезла с ним в драку при каждой встрече, а улыбалась и кокетничала, у вас могло что-то получиться.

– Ты ошибаешься, Дира. – Мьюла закончила упаковывать вещи и оглядела комнату в поисках забытых мелочей. – Я ему безразлична. Ему вообще безразлично все, кроме…

– Кого?

– Не кого, а чего.

– И чего же?

Мьюла не ответила. Она указала на сумки:

– Проследишь за их отправкой, ладно?

– Конечно, – кивнула Дира. – Зря ты не хочешь воспользоваться бигуттой. Расстояние до Таваги неблизкое. Лететь будет тяжело.

– Ничего, я хочу полетать. Давненько я не оборачивалась драконом.

В комнату постучали.

– Войдите.

На пороге стоял мальчишка-рассыльный.

– Для мисс Мьюлы. – Он поклонился, пристраивая на край стола небольшой деревянный ларец.

– Спасибо. – Мьюла протянула ему мелкую монетку и выпроводила вон. Дира тем временем сунула свой любопытный нос в посылку.

– Интересно от кого? Ой, что это? – удивилась она и протянула руку. – Не берется… Словно мираж…

Мьюла заглянула в ларец. Там лежали два шара величиной с кулак каждый неопределенного грязновато-серого цвета. Дира снова протянула руку, но ее пальцы прошли сквозь шар, будто он был соткан из тумана.

– Я, кажется, догадываюсь, от кого это, – пробормотала Мьюла и ухватилась за один из шаров. Тот покорно позволил ей взять себя в руки.

– Ну как он на ощупь? – полюбопытствовала Дира.

– Гладкий. Холодный. Тяжелый. – Мьюла слегка сжала ладони. Тотчас шар начал таять, испуская ароматный дымок, а в комнате зазвучал приятный голос Талата:

– Это звуковое письмо для тебя, Мьюла. Но если твоя подруга рядом с тобой, я не возражаю – пусть слушает и она. Итак, я, кажется, нашел способ сделать тебе такой подарок, который ты оставишь себе, не выбросишь и не отдашь подруге. Это заклинание из арсенала Высших. Как ты знаешь, мы умеем читать мысли, в том числе и друг друга. Чтобы защитить свой разум от подобного, мы применяем заклинание Стенка. Оно очень легкое, невесомое, а не как та убогая тяжесть, которую ты пыталась разместить у себя в голове. Я подогнал Стенку специально под тебя. Ты быстро освоишься, как ее правильно ставить и снимать. Взломать Стенку невозможно, так что теперь никто – ни один из Высших, и я в том числе – не сможет прочитать то, что ты пожелаешь скрыть от нас… Кстати, интересно, что ты сейчас сделала в ответ: сказала спасибо и мысленно отправила мне страстный поцелуй или по своей идиотской привычке опять послала меня куда подальше? – Он хмыкнул. – В любом случае я рад, что не слышу твоего ответа. А теперь возьми в руки второй шар. Мьюла послушалась.

Голос Талата продолжал:

– Это второе заклинание из арсенала Высших. Хочешь, прими его как подарок, а хочешь, считай платой за последний бой. За боль и кровь. И за то, что я снова едва не убил тебя. – Он помолчал. – Заклинание из этого шара подарит тебе знание языков – любых, всех, какие только существуют во вселенной. Не уверен, что оно понадобится тебе, но, к сожалению, это заклинание – единственное, которое допустимо раскрывать перед смертными. Стенку я подарил тебе незаконно, но ты, в силу своего дурацкого характера, вряд ли оценишь великодушие и благородство моего порыва. – Талат коротко хохотнул. – Итак, это все, что я хотел сказать и подарить тебе. Прощай. Я, как и ты, надеюсь, что мы больше никогда не встретимся. – Пауза. Затем так тихо, что Мьюла едва расслышала: – Впрочем, это зависит только от тебя. Если позовешь, я приду, только учти – на этот раз мы не будем драться.

Голос затих. Мьюла тоже молчала, погруженная в чехарду противоречивых чувств.

Тишину нарушила Дира.

– Он точно запал на тебя! – убежденно сказала она.

Мьюла неуверенно пожала плечами, закинула через плечо пустую холщовую сумку:

– Ну что, пошли?

Они поднялись на плоскую площадку превращений, расположенную на крыше здания. Мьюла скинула одежду, убрала ее в сумку, обернулась серебристым драконом. Подцепила гибкой шеей холщовую ручку, поерзала, пристраивая сумку поудобнее, расправила-размяла крылья, переступила когтистыми лапами.

– Ладно, Дира, пока, я полетела.

– До встречи, Мьюла! – Дира обняла дракона за гибкую чешуйчатую шею и отошла в сторону. – Удачи тебе, подруга. Может, еще увидимся!

10

Над Тавагой царила мягкая летняя ночь. Шахтеры спали, набираясь сил перед новым трудовым днем. И лишь одинокая фигурка девушки медленно брела к берегу, туда, где неспешные волны лениво накатывались на темные гладкие камни, шевелили застрявшие в щелях водоросли и уползали прочь, оставив после себя белесые островки пены.

Мьюла присела на корточки и протянула руку, прикасаясь к мокрой каменной поверхности. Еще горячая. Солнце успело за день так раскалить камни, что даже ночная свежесть и холодные океанские волны не успели охладить их.

«Горячая, как руки Талата», – внезапно подумала Мьюла и нахмурилась: она вспоминала дейва гораздо чаще, чем ей хотелось бы.

Вновь накатила волна, мягко обволакивая ладонь и щиколотки обутых в высокие сапоги ног Мьюлы. Девушка пошевелила пальцами, словно пыталась удержать ускользающую воду, а потом встала и нехотя посмотрела на темнеющую в ночи громаду безлюдного Пламенного острова. Настойчивый Зов звал ее туда, но что-то мешало ей обернуться драконом и перелететь неширокую полоску воды.

Прошла почти неделя, с тех пор как Мьюла вернулась домой. Остались позади пирушки с друзьями и родственниками, и жизнь небольшого шахтерского поселения вошла в нормальную рабочую колею. И лишь Мьюла оказалась не у дел. Она, конечно, пыталась помогать по дому, но мать и младшая сестренка Бьянка не подпускали ее к кастрюлям: дескать, негоже будущему куратору самой Академии заниматься стряпней и мести пол.

Мьюла днем гуляла по острову, одна или с сестрой и ее юными подругами. А по вечерам, когда за столом собиралась вся семья, рассказывала о своей жизни в столице или, в который раз, слушала пересказ забавных событий со свадьбы старшего брата. О том, как будущий тесть напился и чуть не захлебнулся в бочонке с домашним яблочным вином. А невеста, желая подразнить жениха, спряталась с подругами в старой каменоломне и перепачкала свадебное платье, за что ей сильно влетело от матери, вернее, от обеих матерей, да еще и муженек добавил, чтоб знала, как пугать до полусмерти. В общем, свадьба прошла отменно, повеселились от души.

По ночам Мьюла долго не могла заснуть. Стоило ей закрыть глаза, как перед ней всплывало лицо Талата – то злое и жестокое, то веселое и милое. А на шестой день к ней пришел Зов…

Мьюла еще немного помялась на берегу, а потом решилась – скинула одежду, пристроила ее между камней, тщательно спрятав от воды, и обернулась драконом. Высоко подпрыгнула, ловя ветер раскинутыми крыльями, и взмыла в темное звездное небо.

Пламенный остров, по сути, был небольшим вулканом – давным-давно уснувшим, но по-прежнему безлюдным. Его склоны уже успели покрыться лесом, в котором даже поселилось кое-какое безобидное зверье вроде белок и ужей.

Мьюла приземлилась на отвесном, поросшем соснами берегу и сложила крылья, прислушиваясь. Тот, кто звал ее, находился где-то рядом, и этот кто-то хотел, чтобы она приняла человеческое обличье. Мьюла помедлила, сетуя, что оставила одежду на берегу – надо было захватить с собой. Потом махнула на свои опасения рукой – в случае чего никакая одежда не сможет защитить ее от опасности – и обернулась человеком. На миг она почувствовала на себе чей-то внимательный взгляд. Она замерла, но ощущение сразу прошло. «Показалось! От страха я стала мнительной!» Девушка пошла на Зов, стараясь ступать как можно осторожнее – усеивающие редкую траву сосновые иголки неприятно кололи ступни.

Как и все дарианцы, Мьюла неплохо видела в темноте – не зря их глаза напоминали глаза кошек, – и все же она не сразу заметила того, кто звал ее.

Это была книга, вернее, набор глиняных табличек, соединенных с одного края медными колечками. Книга лежала на длинном плоском камне, напоминающем стол. На верхней табличке крупными светящимися зеленоватыми буквами значилось: «Мьюла».