Английский с Р. Л. Стивенсоном. Странная история доктора Джекила и мистера Хайда / Robert Louis Stevenson. The Strange Case of Dr. Jekyll and Mr. Hyde Стивенсон Роберт

Пособие подготовила Ольга Ламонова

Редактор Илья Франк

© И. Франк, 2013

© ООО «Восточная книга», 2013

Как читать эту книгу

Уважаемые читатели!

Перед вами – НЕ очередное учебное пособие на основе исковерканного (сокращенного, упрощенного и т. п.) авторского текста.

Перед вами прежде всего – интересная книга на иностранном языке, причем настоящем, «живом» языке, в оригинальном, авторском варианте.

От вас вовсе не требуется «сесть за стол и приступить к занятиям». Эту книгу можно читать где угодно, например, в метро или лежа на диване, отдыхая после работы. Потому что уникальность метода как раз и заключается в том, что запоминание иностранных слов и выражений происходит подспудно, за счет их повторяемости, без СПЕЦИАЛЬНОГО заучивания и необходимости использовать словарь.

Существует множество предрассудков на тему изучения иностранных языков. Что их могут учить только люди с определенным складом ума (особенно второй, третий язык и т. д.), что делать это нужно чуть ли не с пеленок и, самое главное, что в целом это сложное и довольно-таки нудное занятие.

Но ведь это не так! И успешное применение Метода чтения Ильи Франка в течение многих лет доказывает: начать читать интересные книги на иностранном языке может каждый!

Причем

на любом языке,

в любом возрасте,

а также с любым уровнем подготовки (начиная с «нулевого»)!

Сегодня наш Метод обучающего чтения – это более двухсот книг на пятидесяти языках мира. И сотни тысяч читателей, поверивших в свои силы!

Итак, «как это работает»?

Откройте, пожалуйста, любую страницу этой книги. Вы видите, что текст разбит на отрывки. Сначала идет адаптированный отрывок – текст с вкрапленным в него дословным русским переводом и небольшим лексико-грамматическим комментарием. Затем следует тот же текст, но уже неадаптированный, без подсказок.

Если вы только начали осваивать английский язык, то вам сначала нужно читать текст с подсказками, затем – тот же текст без подсказок. Если при этом вы забыли значение какого-либо слова, но в целом все понятно, то не обязательно искать это слово в отрывке с подсказками. Оно вам еще встретится. Смысл неадаптированного текста как раз в том, что какое-то время – пусть короткое – вы «плывете без доски». После того как вы прочитаете неадаптированный текст, нужно читать следующий, адаптированный. И так далее. Возвращаться назад – с целью повторения – НЕ НУЖНО! Просто продолжайте читать ДАЛЬШЕ.

Сначала на вас хлынет поток неизвестных слов и форм. Не бойтесь: вас же никто по ним не экзаменует! По мере чтения (пусть это произойдет хоть в середине или даже в конце книги) все «утрясется», и вы будете, пожалуй, удивляться: «Ну зачем опять дается перевод, зачем опять приводится исходная форма слова, все ведь и так понятно!» Когда наступает такой момент, «когда и так понятно», вы можете поступить наоборот: сначала читать неадаптированную часть, а потом заглядывать в адаптированную. Этот же способ чтения можно рекомендовать и тем, кто осваивает язык не «с нуля».

Язык по своей природе – средство, а не цель, поэтому он лучше всего усваивается не тогда, когда его специально учат, а когда им естественно пользуются – либо в живом общении, либо погрузившись в занимательное чтение. Тогда он учится сам собой, подспудно.

Для запоминания нужны не сонная, механическая зубрежка или вырабатывание каких-то навыков, а новизна впечатлений. Чем несколько раз повторять слово, лучше повстречать его в разных сочетаниях и в разных смысловых контекстах. Основная масса общеупотребительной лексики при том чтении, которое вам предлагается, запоминается без зубрежки, естественно – за счет повторяемости слов. Поэтому, прочитав текст, не нужно стараться заучить слова из него. «Пока не усвою, не пойду дальше» – этот принцип здесь не подходит. Чем интенсивнее вы будете читать, чем быстрее бежать вперед, тем лучше для вас. В данном случае, как ни странно, чем поверхностнее, чем расслабленнее, тем лучше. И тогда объем материала сделает свое дело, количество перейдет в качество. Таким образом, все, что требуется от вас, – это просто почитывать, думая не об иностранном языке, который по каким-либо причинам приходится учить, а о содержании книги!

Главная беда всех изучающих долгие годы один какой-либо язык в том, что они занимаются им понемножку, а не погружаются с головой. Язык – не математика, его надо не учить, к нему надо привыкать. Здесь дело не в логике и не в памяти, а в навыке. Он скорее похож в этом смысле на спорт, которым нужно заниматься в определенном режиме, так как в противном случае не будет результата. Если сразу и много читать, то свободное чтение по-английски – вопрос трех-четырех месяцев (начиная «с нуля»). А если учить помаленьку, то это только себя мучить и буксовать на месте. Язык в этом смысле похож на ледяную горку – на нее надо быстро взбежать! Пока не взбежите – будете скатываться. Если вы достигли такого момента, когда свободно читаете, то вы уже не потеряете этот навык и не забудете лексику, даже если возобновите чтение на этом языке лишь через несколько лет. А если не доучили – тогда все выветрится.

А что делать с грамматикой? Собственно, для понимания текста, снабженного такими подсказками, знание грамматики уже не нужно – и так все будет понятно. А затем происходит привыкание к определенным формам – и грамматика усваивается тоже подспудно. Ведь осваивают же язык люди, которые никогда не учили его грамматику, а просто попали в соответствующую языковую среду. Это говорится не к тому, чтобы вы держались подальше от грамматики (грамматика – очень интересная вещь, занимайтесь ею тоже), а к тому, что приступать к чтению данной книги можно и без грамматических познаний.

Эта книга поможет вам преодолеть важный барьер: вы наберете лексику и привыкнете к логике языка, сэкономив много времени и сил. Но, прочитав ее, не нужно останавливаться, продолжайте читать на иностранном языке (теперь уже действительно просто поглядывая в словарь)!

Отзывы и замечания присылайте, пожалуйста,

по электронному адресу [email protected]

I

Story of the Door

(История двери)

Mr. Utterson the lawyer was a man of a rugged countenance (мистер Аттерсон, адвокат, был человеком с суровым лицом; rugged – неровный; нахмуренный), that was never lighted by a smile (которое никогда не освещалось улыбкой; to light – зажигать; освещать); cold, scanty and embarrassed in discourse (неприветливым, немногословным и неловким в общении; cold – холодный; неприветливый, сухой; scanty – скудный; discourse – лекция; разговор, беседа; to embarrass – затруднять, мешать, препятствовать, стеснять); backward in sentiment (неохотно обнаруживающий свои чувства; backward – обратный /о движении/; медлящий, делающий неохотно); lean (худой), long (долговязый), dusty (сухой; dusty – пыльный; сухой, серый, неинтересный), dreary (унылый), and yet somehow lovable (и все же, в некотором смысле, приятный /человек/). At friendly meetings, and when the wine was to his taste (на дружеских встречах = в кругу друзей, и когда вино приходилось ему по вкусу), something eminently human beaconed from his eye (что-то в высшей степени человеческое светилось из его глаз/в его взоре; to beacon – освещать сигнальными огнями; светить; eminently – в высшей степени; заметно, примечательно; исключительно); something indeed which never found its way into his talk (что-то, что никогда не проникало в его речь: «не находило дорогу в его речь»), but which spoke not only in these silent symbols of the after-dinner face (но что говорило не только в этих безмолвных знаках послеобеденного /выражения/ лица; face – лицо; выражение лица), but more often and loudly in the acts of his life (но чаще и громче = очевиднее в его поступках).

Mr. Utterson the lawyer was a man of a rugged countenance, that was never lighted by a smile; cold, scanty and embarrassed in discourse; backward in sentiment; lean, long, dusty, dreary, and yet somehow lovable. At friendly meetings, and when the wine was to his taste, something eminently human beaconed from his eye; something indeed which never found its way into his talk, but which spoke not only in these silent symbols of the after-dinner face, but more often and loudly in the acts of his life.

He was austere with himself (он был строг с собой; austere – строгий; аскетический, суровый); drank gin when he was alone, to mortify a taste for vintage (пил джин, когда он был = обедал один, укрощая страсть: «вкус» к тонким винам; taste – вкус; склонность, пристрастие; vintage – сбор винограда; вино урожая определенного года, вино высшего качества); and though he enjoyed the theatre (и хотя он и обожал театр), had not crossed the doors of one for twenty years (он не переступал порога /ни одного театра/ уж двадцать лет; door – дверь). But he had an approved tolerance for others (но он проявлял неизменную терпимость по отношению к другим людям; to approve – одобрять; /уст./ показывать на деле; проявлять себя: to approve oneself an intrepid soldier – показать себя храбрым солдатом; approved – одобренный; принятый; апробированный, испытанный, проверенный); sometimes wondering, almost with envy (время от времени дивясь почти что с завистью), at the high pressure of spirits involved in their misdeeds (высокому давлению = накалу темперамента, содержащегося в их злодеяниях; pressure – давление; чрезмерное использование; spirits – влечение, настроение; натура, темперамент, характер; to involve – вовлекать; включать в себя, содержать); and in any extremity inclined to help rather than to reprove (и в любом крайнем случае он был более склонен помочь, чем осудить; extremity – конец; крайность; to reprove – упрекать, винить; бранить, делать выговор).

“I incline to Cain’s heresy (я склонен к каиновой ереси = греху братоубийства; to incline – наклонять, нагибать; склоняться, тяготеть),” he used to say quaintly (говаривал он в эксцентричной манере; quaint – необычный и привлекательный, старомодный и изящный): “I let my brother go to the devil in his own way (я позволяю своему брату = ближнему погибать, как ему вздумается; to go to the devil – пойти ко всем чертям; погибнуть).”

He was austere with himself; drank gin when he was alone, to mortify a taste for vintage; and though he enjoyed the theatre, had not crossed the doors of one for twenty years. But he had an approved tolerance for others; sometimes wondering, almost with envy, at the high pressure of spirits involved in their misdeeds; and in any extremity inclined to help rather than to reprove.

“I incline to Cain’s heresy,” he used to say quaintly: “I let my brother go to the devil in his own way.”

In this character, it was frequently his fortune to be the last reputable acquaintance (а потому очень часто его судьба назначала ему быть последним приличным знакомым; character – характер, нрав; официальное качество, положение, статус) and the last good influence in the lives of downgoing men (и последним благотворным влиянием в жизни опустившихся людей). And to such as these, so long as they came about his chambers (и с такими людьми, если только они приходили к нему в контору; so long as – поскольку; если только; chamber – комната /в жилом доме/; контора адвоката), he never marked a shade of change in his demeanour (он продолжал вести себя как и прежде: «он никогда не проявлял и тени перемены в своем поведении»; to mark – ставить знак, метку; выражать, проявлять).

No doubt the feat was easy to Mr. Utterson (без всякого сомнения, мистеру Аттерсону это было не трудно; feat – подвиг); for he was undemonstrative at the best (так как он всегда был в высшей степени сдержан; сравните: to be at one’s best – быть на высоте; быть в ударе), and even his friendships seemed to be founded in a similar catholicity of good-nature (и даже его дружба, казалось, основывалась на все том же всеобъемлющем добродушии; to found – основывать /город/; обосновывать, класть в основу; catholicity – католицизм, католичество /греч. всемирность/; многогранность, разносторонность; широта взглядов, терпимость). It is the mark of a modest man (скромным людям свойственно; mark – знак; признак, показатель) to accept his friendly circle ready made (принимать свой дружеский круг уже готовым) from the hands of opportunity (из рук случая); and that was the lawyer’s way (так поступал и адвокат; way – путь, дорога; образ действия, метод, способ).

In this character, it was frequently his fortune to be the last reputable acquaintance and the last good influence in the lives of downgoing men. And to such as these, so long as they came about his chambers, he never marked a shade of change in his demeanour. No doubt the feat was easy to Mr. Utterson; for he was undemonstrative at the best, and even his friendships seemed to be founded in a similar catholicity of good-nature. It is the mark of a modest man to accept his friendly circle ready made from the hands of opportunity; and that was the lawyer’s way.

His friends were those of his own blood (его друзьями были либо его /собственные/ родственники; blood – кровь; род, происхождение), or those whom he had known the longest (либо те люди, которых он знал очень долго: «дольше всего»); his affections, like ivy, were the growth of time (его привязанности, подобно плющу, питались временем; growth – рост, развитие; прирост), they implied no aptness in the object (они не предполагали каких-либо /особых/ достоинств у объекта /привязанности/; aptness – соответствие /чему-либо/; одаренность; apt – годный, подходящий, соответствующий). Hence, no doubt, the bond that united him to Mr. Richard Enfield (отсюда = таковы, без сомнения, были узы, что соединяли его с мистером Ричардом Энфилдом; bond – долговое обязательство; узы, связь), his distant kinsman, the well-known man about town (его дальним родственником, известным богатым повесой; man about town – человек, ведущий светский образ жизни). It was a nut to crack for many (для многих трудноразрешимым оказался вопрос = немало людей ломало голову над тем; nut – орех; to crack – производить шум, треск; раскалывать, разбивать), what these two could see in each other (что же эти двое нашли: «могут видеть» друг в друге), or what subject they could find in common (и какие у них могут быть общие интересы; subject – предмет, тема /разговора и т. п./).

His friends were those of his own blood, or those whom he had known the longest; his affections, like ivy, were the growth of time, they implied no aptness in the object. Hence, no doubt, the bond that united him to Mr. Richard Enfield, his distant kinsman, the well-known man about town. It was a nut to crack for many, what these two could see in each other, or what subject they could find in common.

It was reported by those who encountered them in their Sunday walks (те, кто /случайно/ встречали их во время воскресных прогулок, рассказывали), that they said nothing, looked singularly dull (что они ничего не говорили = шли молча, выглядели чрезвычайно скучающими; dull – тупой; скучный), and would hail with obvious relief the appearance of a friend (и с явным облегчением приветствовали появление /общего/ друга; to hail – окликать; приветствовать; appearance – внешний вид; появление /в поле зрения/; to appear – являться, появляться). For all that, the two men put the greatest store by these excursions (и все же/несмотря на это, оба мужчины = и тот, и другой придавали огромное значение этим прогулкам; store – запас, резерв; значение, важность), counted them the chief jewel of each week (считали их важнейшим украшением каждой недели; jewel – драгоценный камень; chief – главный), and not only set aside occasions of pleasure (и не только пренебрегали /ради них/ другими развлечениями; occasion – случай; to set aside – откладывать /в сторону/; откладывать на время, прерывать), but even resisted the calls of business (но даже воздерживались от деловых визитов; to resist – сопротивляться; воздерживаться /от чего-либо/), that they might enjoy them uninterrupted (для того, чтобы иметь возможность беспрепятственно наслаждаться ими /прогулками/; to interrupt – прерывать; нарушать, мешать; uninterrupted – непрерываемый; непрерывный; ненарушенный).

It was reported by those who encountered them in their Sunday walks, that they said nothing, looked singularly dull, and would hail with obvious relief the appearance of a friend. For all that, the two men put the greatest store by these excursions, counted them the chief jewel of each week, and not only set aside occasions of pleasure, but even resisted the calls of business, that they might enjoy them uninterrupted.

It chanced on one of these rambles (в одну из таких неспешных прогулок вышло так; to chance – рискнуть; случайно произойти; ramble – длительная прогулка, пешее путешествие; to ramble – прогуливаться, гулять /особенно за городом/) that their way led them down a by-street in a busy quarter of London (что путь привел их в некую улочку одного из деловых кварталов Лондона; busy – занятой, несвободный; напряженный, интенсивный). The inhabitants were all doing well, it seemed (по-видимому, все жители /этой улочки/ преуспевали), and all emulously hoping to do better still (и все они, соперничая, надеялись преуспеть еще больше; emulous – соревнующийся; побуждаемый чувством соперничества, ведомый завистью), and laying out the surplus of their gains in coquetry (и тратили излишки своих доходов на прихорашивание: «кокетство»; to lay out – выкладывать, выставлять; тратить /деньги/); so that the shop fronts stood along that thoroughfare with an air of invitation (так что витрины магазинов по обеим сторонам той оживленной улочки манили /к себе/: «витрины магазинов стояли вдоль оживленной улицы с видом приглашения = с приглашающим видом»; air – воздух; атмосфера, обстановка; invitation – приглашение; заманивание, завлекание; thoroughfare – оживленная улица; главная артерия /города/, главная дорога), like rows of smiling saleswomen (словно два ряда улыбчивых продавщиц).

It chanced on one of these rambles that their way led them down a by-street in a busy quarter of London. The inhabitants were all doing well, it seemed, and all emulously hoping to do better still, and laying out the surplus of their gains in coquetry; so that the shop fronts stood along that thoroughfare with an air of invitation, like rows of smiling saleswomen.

Even on Sunday, when it veiled its more florid charms (даже в воскресенье, когда улочка скрывала свои /наиболее/ пышные прелести; to veil – закрывать вуалью; скрывать, маскировать; florid – цветистый, напыщенный; кричащий; бьющий на эффект), and lay comparatively empty of passage (и на ней было сравнительно мало прохожих; to lie – лежать; empty – пустой, незаполненный; passage – прохождение; проходящие, прохожие), the street shone out in contrast to its dingy neighbourhood, like a fire in a forest (эта улица особенно выделялась по сравнению со своим грязным соседством = на фоне своего грязного квартала, словно костер в лесу; dingy – тусклый, неяркий; грязный, закопченный; neighbourhood – соседство; округ, район, квартал); and with its freshly painted shutters (и своими свежеокрашенными ставнями), well-polished brasses (тщательно отполированными медными /ручками и молоточками/; brass – латунь; медные изделия), and general cleanliness and gaiety of note (и общей примечательной чистотой и веселостью; of note – примечательный; известный, видный; note – заметка, запись; памятная записка; примечание), instantly caught and pleased the eye of the passenger (мгновенно привлекала и радовала взор прохожего; to catch – поймать, схватить; привлечь /внимание и т. п./).

Even on Sunday, when it veiled its more florid charms and lay comparatively empty of passage, the street shone out in contrast to its dingy neighbourhood, like a fire in a forest; and with its freshly painted shutters, well-polished brasses, and general cleanliness and gaiety of note, instantly caught and pleased the eye of the passenger.

Two doors from one corner, on the left hand going east (через две двери от угла, с левой стороны, по направлению на восток = если идти к востоку; hand – рука; сторона), the line was broken by the entry of a court (линия /домов/ нарушалась входом во двор; line – линия; ряд, линия; to break – ломать; прерывать, нарушать); and just at that point, a certain sinister block of building thrust forward its gable on the street (и как раз в этом самом месте некое мрачное жилое здание выдвинуло свой фронтон на улицу = высилось массивное здание; to thrust – колоть; пихать, толкать; простирать; gable – фронтон, щипец). It was two storeys high (оно было двухэтажным; high – высокий; имеющий определенную высоту); showed no window, nothing but a door on the lower storey (без единого окна, с одной лишь дверью на нижнем этаже) and a blind forehead of discoloured wall on the upper (и глухой выцветшей стеной на верхнем; blind – слепой, незрячий; глухой /о стене, и т. п./; forehead – лоб; передняя часть /чего-либо/); and bore in every feature the marks of prolonged and sordid negligence (и имело: «несло» в каждой черте признаки длительного и самого жалкого/нищенского пренебрежения; to bear – переносить; иметь, нести на себе; negligence – небрежность; равнодушие, пренебрежительное отношение; sordid – грязный, запачканный; нищенский; жалкий; бедный, убогий; низкий, подлый, постыдный; низменный).

Two doors from one corner, on the left hand going east, the line was broken by the entry of a court; and just at that point, a certain sinister block of building thrust forward its gable on the street. It was two storeys high; showed no window, nothing but a door on the lower storey and a blind forehead of discoloured wall on the upper; and bore in every feature the marks of prolonged and sordid negligence.

The door, which was equipped with neither bell nor knocker (дверь, которая не была снабжена ни звонком, ни /дверным/ молотком; to equip – оборудовать, оснащать; to knock – стучать; knocker – дверной молоток, дверное кольцо), was blistered and distained (была облуплена и покрыта грязными разводами; to blister – покрываться пузырями/волдырями; blister – волдырь, водяной пузырь; stain – пятно). Tramps slouched into the recess and struck matches on the panels (бродяги забредали отдохнуть в ее нише и зажигали спички о ее панели; to slouch – сутулиться, горбиться; неуклюже держаться; to slouch about/around – слоняться, болтаться без дела; recess – углубление /в стене/, ниша; to strike – ударять; высекать /огонь/, зажигать); children kept shop upon the steps (дети играли в магазин на ступенях; to keep a shop – держать лавку, магазин); the schoolboy had tried his knife on the mouldings (школьник испробовал свой нож на ее резных завитушках; moulding – отлитое или формованное изделие; лепное украшение; to mould – формовать, лепить; отливать форму); and for close on a generation, no one had appeared (и вот почти что лет тридцать никто не появлялся; generation – поколение; поколение, период времени ок. 30 лет) to drive away these random visitors or to repair their ravages (чтобы прогнать этих случайных гостей или убрать следы их разрушительных действий; to drive away – прогонять: «гнать прочь»; random – случайный; произвольный; выборочный; беспорядочный; to repair – ремонтировать, чинить; ravage – опустошение, уничтожение; ravages – разрушительное действие).

The door, which was equipped with neither bell nor knocker, was blistered and distained. Tramps slouched into the recess and struck matches on the panels; children kept shop upon the steps; the schoolboy had tried his knife on the mouldings; and for close on a generation, no one had appeared to drive away these random visitors or to repair their ravages.

Mr. Enfield and the lawyer were on the other side of the by-street (мистер Энфилд и адвокат шли по другой стороне улочки); but when they came abreast of the entry (но когда они поравнялись с этим входом; abreast – в ряд, на одной линии; breast – грудь), the former lifted up his cane and pointed (первый = мистер Энфилд поднял трость и указал /на него/).

“Did you ever remark that door (вы когда-нибудь обращали внимание на эту дверь; to remark – замечать, подмечать)?” he asked; and when his companion had replied in the affirmative (и когда его спутник ответил утвердительно; companion – товарищ; спутник, попутчик), “It is connected in my mind (для меня она связана; mind – ум, разум),” added he (добавил он), “with a very odd story (с одной очень странной историей).”

“Indeed (неужели; indeed – в самом деле, действительно)!” said Mr. Utterson, with a slight change of voice (произнес мистер Аттерсон слегка изменившимся голосом: «с легкой переменой голоса»), “and what was that (какой же: «и что это было»)?”

Mr. Enfield and the lawyer were on the other side of the by-street; but when they came abreast of the entry, the former lifted up his cane and pointed.

“Did you ever remark that door?” he asked; and when his companion had replied in the affirmative, “It is connected in my mind,” added he, “with a very odd story.”

“Indeed!” said Mr. Utterson, with a slight change of voice, “and what was that?”

“Well, it was this way (итак/ну, дело было так),” returned Mr. Enfield (ответил мистер Энфилд; to return – возвращаться, идти обратно; отвечать, возражать): “I was coming home from some place at the end of the world (я возвращался домой откуда-то с края света: «из какого-то места на /другом/ конце света»), about three o’clock of a black winter morning (где-то часа в три темного зимнего утра), and my way lay through a part of town (и путь мой лежал через ту часть города; to lie – лежать) where there was literally nothing to be seen but lamps (где буквально ничего не было видно, кроме фонарей). Street after street, and all the folks asleep – street after street (улица за улицей, и все люди /при этом/ спят, улица за улицей; folks – люди; folk – /уст./ народ; asleep – спящий), all lighted up as if for a procession, and all as empty as a church (все освещенные, словно для какого-то шествия = торжества, и опустелые, как церковь) – till at last I got into that state of mind when a man listens and listens (пока, в конце концов, я не впал в такое душевное состояние, когда все прислушиваешься да прислушиваешься) and begins to long for the sight of a policeman (и начинаешь страстно желать увидеть полицейского; to long for smth., smb. – очень хотеть, страстно желать чего-либо, кого-либо, испытывать потребность в чем-либо, в ком-либо; sight – зрение; вид).

“Well, it was this way,” returned Mr. Enfield: “I was coming home from some place at the end of the world, about three o’clock of a black winter morning, and my way lay through a part of town where there was literally nothing to be seen but lamps. Street after street, and all the folks asleep – street after street, all lighted up as if for a procession, and all as empty as a church – till at last I got into that state of mind when a man listens and listens and begins to long for the sight of a policeman.

All at once, I saw two figures (вдруг я увидел сразу две фигуры): one a little man who was stumping along eastward at a good walk (одна из них – невысокого мужчины, который топал в восточном направлении широким шагом; to stump along – ковылять, тяжело ступать; walk – ходьба; шаг; stump – обрубок; пень; тяжелый шаг), and the other a girl of maybe eight or ten who was running as hard as she was able down a cross street (а другая /фигура/ – девочки лет восьми-десяти, которая бежала со всех ног: «бежала так сильно, как только могла» по поперечной улице; hard – сильно, энергично). Well, sir, the two ran into one another naturally enough at the corner (что ж, сэр, достаточно естественно, что эти двое налетели друг на друга на углу); and then came the horrible part of the thing (и тут произошло нечто отвратительное: «произошла ужасающая часть вещи = события»; to come – приходить; случаться, происходить); for the man trampled calmly over the child’s body (так как мужчина хладнокровно прошел по телу ребенка = упавшей девочки; to trample – топтать, растаптывать) and left her screaming on the ground (и оставил ее /лежать/ кричащей на земле). It sounds nothing to hear (послушать – так ничего особенного; to sound – звучать, издавать звук; звучать, создавать впечатление), but it was hellish to see (но видеть это было ужасно; hellish – адский; ужасный; hell – ад). It wasn’t like a man (он не был похож на человека); it was like some damned Juggernaut (он был похож на кого-то адского Джаггернаута; Juggernaut – инд. Джаггернаут /статуя Кришны, вывозимая на ежегодном празднестве, на огромной колеснице, под колеса которой бросались многочисленные приверженцы, чтобы, погибнув, избежать реинкарнации/; безжалостная, неумолимая сила).

All at once, I saw two figures: one a little man who was stumping along eastward at a good walk, and the other a girl of maybe eight or ten who was running as hard as she was able down a cross street. Well, sir, the two ran into one another naturally enough at the corner; and then came the horrible part of the thing; for the man trampled calmly over the child’s body and left her screaming on the ground. It sounds nothing to hear, but it was hellish to see. It wasn’t like a man; it was like some damned Juggernaut.

I gave a view halloa (я громко закричал: «издал громкий крик»; view halloo – охот. улюлю!; halloa – возглас удивления), took to my heels (бросился бежать; heel – пятка; to take to one’s heels – дать стрекача, пуститься наутек), collared my gentleman (схватил того самого мужчину /о котором шла речь/ = молодчика за шиворот; to collar – надеть воротник, хомут; схватить за ворот, за шиворот; collar – воротник), and brought him back (и приволок его назад; to bring – привести) to where there was already quite a group about the screaming child (где рядом с пронзительно кричащим ребенком уже собралась довольно большая группа людей; to scream – пронзительно кричать, вопить, визжать). He was perfectly cool and made no resistance (он был совершенно спокоен и не сопротивлялся: «не оказывал сопротивления»; cool – прохладный; спокойный, невозмутимый), but gave me one look, so ugly (но бросил на меня такой злобный взгляд; ugly – безобразный; опасный, угрожающий) that it brought out the sweat on me like running (что я покрылся испариной, точно после долгого бега: «что это вызвало пот на меня, как бег»; to bring out – вызывать /какое-либо состояние/, приводить /к какому-либо состоянию/; to run – бежать). The people who had turned out were the girl’s own family (собравшиеся люди оказались родственниками: «собственной семьей» девочки; to turn out – собираться на улице; family – семья); and pretty soon the doctor, for whom she had been sent, put in his appearance (и довольно скоро появился доктор, за которым девочку и посылали: «за которым она и была послана»; to send – посылать; appearance – появление; to put in – вставлять, всовывать; to put in an appearance – входить; появляться).

I gave a view halloa, took to my heels, collared my gentleman, and brought him back to where there was already quite a group about the screaming child. He was perfectly cool and made no resistance, but gave me one look, so ugly that it brought out the sweat on me like running. The people who had turned out were the girl’s own family; and pretty soon the doctor, for whom she had been sent, put in his appearance.

Well, the child was not much the worse, more frightened, according to the Sawbones (что ж, по словам доктора, с девочкой не случилось ничего серьезного, что она только перепугалась; according to – в соответствии; согласно /чьему-либо/ заявлению, по /чьим-либо/ словам; sawbones – шутл. хирург, костоправ: «пилящий кости»; to saw – пилить); and there you might have supposed would be an end to it (и на этом, как можно было бы предположить, все могло бы и закончиться: «здесь… мог бы быть конец этого»). But there was one curious circumstance (но возникло одно странное обстоятельство; curious – любопытный; необычный). I had taken a loathing to my gentleman at first sight (я с первого же взгляда исполнился сильным отвращением к этому человеку; to loath – не склонный, не желающий; делающий неохотно: to be loath to do smth. – не хотеть сделать что-либо; противный, мерзкий; to loathe – питать/чувствовать отвращение; не выносить). So had the child’s family, which was only natural (так же /ощутили отвращение к нему/ и родственники девочки, что было совершенно естественным). But the doctor’s case was what struck me (однако меня особенно поразило состояние доктора; to strike – ударять; поражать, производить впечатление; case – случай; состояние). He was the usual cut and dry apothecary (это был самый обычный аптекарь = лекарь; cut and dry – шаблонный; скучный: «отрезанный и сухой»), of no particular age and colour (без определенного возраста и цвета = бесцветный/невыразительный), with a strong Edinburgh accent (/говорящий/ с сильным эдинбургским акцентом), and about as emotional as a bagpipe (и чувствительный не более, чем волынка; emotional – эмоциональный).

Well, the child was not much the worse, more frightened, according to the Sawbones; and there you might have supposed would be an end to it. But there was one curious circumstance. I had taken a loathing to my gentleman at first sight. So had the child’s family, which was only natural. But the doctor’s case was what struck me. He was the usual cut and dry apothecary, of no particular age and colour, with a strong Edinburgh accent, and about as emotional as a bagpipe.

Well, sir, he was like the rest of us (так вот, сэр, он вел себя так же, как и мы /все остальные/): every time he looked at my prisoner (каждый раз, как он смотрел на моего пленника), I saw that Sawbones turned sick and white with the desire to kill him (я видел, что он стал испытывающим тошноту и бледным = совершенно побледнел от сильного желания убить того; to turn – поворачивать/ся/; превращаться, становиться). I knew what was in his mind (я знал о чем он думает: «что у него на уме»), just as he knew what was in mine (так же как и он знал, что думал я); and killing being out of the question (и так как об убийстве не могло быть и речи: «убивание было вне вопроса»), we did the next best (мы сделали, что смогли /стараясь его покарать/; next best – уступающий только самому лучшему: «следующее/ближайшее наилучшее»). We told the man we could and would make such a scandal out of this (мы сказали этому человеку, что мы можем и обязательно раздуем из этого случая такой большой скандал; scandal – широкая огласка, скандал), as should make his name stink from one end of London to the other (который заставит его имя вонять от одного конца Лондона до другого; to stink – вонять, смердеть). If he had any friends or any credit (/мы сказали ему/, что если у него есть друзья или добрая репутация; credit – вера, доверие; репутация /особ. хорошая/, доброе имя), we undertook that he should lose them (мы примем меры к тому, чтобы он их лишился; to undertake – предпринимать).

Well, sir, he was like the rest of us: every time he looked at my prisoner, I saw that Sawbones turned sick and white with the desire to kill him. I knew what was in his mind, just as he knew what was in mine; and killing being out of the question, we did the next best. We told the man we could and would make such a scandal out of this, as should make his name stink from one end of London to the other. If he had any friends or any credit, we undertook that he should lose them.

And all the time, as we were pitching it in red hot (и все это время, пока мы яростно набрасывались на него; to pitch – врывать, вбивать в землю; наброситься, энергично приняться за что-либо; red hot – раскаленный докрасна; горячий, пламенный), we were keeping the women off him as best we could (мы еще и сдерживали /готовых броситься на него/ женщин, как только могли), for they were as wild as harpies (потому что они были разъярены, словно гарпии; wild – дикий; обуреваемый страстями; Гарпия – богиня вихря в виде крылатой женщины-чудовища /в древнегреческой мифологии/). I never saw a circle of such hateful faces (я никогда не видел такого количества злобных/полных ненависти лиц; circle – круг; круг /людей/, группа); and there was the man in the middle, with a kind of black, sneering coolness (и в середине /этого круга/ стоял тот человек с какой-то злобной и презрительной невозмутимостью; black – черный; злой, злобный; to sneer – презрительно или насмешливо улыбаться; усмехаться) – frightened too, I could see that (при этом напуганный, я видел это) – but carrying it off, sir, really like Satan (но держащийся, сэр, точно словно сатана; to carry off – справляться; успешно закончить, выполнить /какое-либо трудное дело/; выдержать, вынести; to carry – нести).

‘If you choose to make capital out of this accident (если вы хотите нажиться на этой случайности; to choose – выбирать; хотеть, желать; accident – несчастный случай; случай, случайность),’ said he, ‘I am naturally helpless (то я, естественно, бессилен). No gentleman but wishes to avoid a scene (каждый джентльмен желает лишь избежать скандала; scene – место действия /в пьесе, романе/; объяснение, крупный разговор),’ says he. ‘Name your figure (назовите цену = сколько вы требуете; to name – называть, давать имя; указывать, назначать; figure – цифра, число; /разг./ цена).’

And all the time, as we were pitching it in red hot, we were keeping the women off him as best we could, for they were as wild as harpies. I never saw a circle of such hateful faces; and there was the man in the middle, with a kind of black, sneering coolness – frightened too, I could see that – but carrying it off, sir, really like Satan.

‘If you choose to make capital out of this accident,’ said he, ‘I am naturally helpless. No gentleman but wishes to avoid a scene,’ says he. ‘Name your figure.’

Well, we screwed him up to a hundred pounds for the child’s family (что ж, мы выжали из него сотню фунтов для родни девочки; to screw – привинчивать; вырывать, выманивать, выжимать); he would have clearly liked to stick out (он явно хотел упереться; to stick out – высовываться; торчать; держаться до конца); but there was something about the lot of us that meant mischief (но в нас всех, вместе взятых, было что-то такое, что предвещало /для него/ дурное; mischief – вред; повреждение; убытки, ущерб; источник огорчений, источник неприятностей), and at last he struck (и в конце концов он сдался/пошел на попятный; to strike – бить, ударять; спускать, убирать /о чем-либо натянутом или поднятом: парусах, палатке и т. п./; сдаваться /от strike the flag/). The next thing was to get the money (следующим делом было получить /с него/ деньги); and where do you think he carried us (и, куда бы вы думали, он привел нас; to carry – нести; вести, привести) but to that place with the door (как не к тому дому с дверью; place – место; дом, жилище)? – whipped out a key, went in, and presently came back (/резким движением/ достал ключ, вошел в /дом/ и вскоре вернулся; to whip out – выхватить, быстро вытащить; to whip – хлестнуть; whip – кнут, хлыст) with the matter of ten pounds in gold and a cheque for the balance on Coutts’s (/и принес/ десять фунтов золотом и чек /на остальную сумму/ к оплате в банке Куттса; balance – весы; /фин./ баланс, сальдо, остаток), drawn payable to bearer (выписанный к оплате на предъявителя; to draw – рисовать; составлять, набрасывать /проект и т. п./; payable – подлежащий оплате /о счете, векселе/), and signed with a name that I can’t mention (и подписанный фамилией, которую я не могу /сейчас/ упомянуть), though it’s one of the points of my story (хотя она и является одним из важных моментов в моей истории; point – точка; пункт, момент, суть, главное), but it was a name at least very well known and often printed (но это была фамилия, во всяком случае, очень известная и часто встречающаяся в печати). The figure was stiff (сумма была значительной; stiff – жесткий, негнущийся; завышенный, непомерно высокий /о цене/: he paid a stiff price for the mansion – он заплатил непомерно высокую цену за этот особняк.); but the signature was good for more than that, if it was only genuine (но подпись была бы надежным /гарантом/ и для большей суммы, если только она была подлинной, конечно; good – хороший; надежный, кредитоспособный).

Well, we screwed him up to a hundred pounds for the child’s family; he would have clearly liked to stick out; but there was something about the lot of us that meant mischief, and at last he struck. The next thing was to get the money; and where do you think he carried us but to that place with the door? – whipped out a key, went in, and presently came back with the matter of ten pounds in gold and a cheque for the balance on Coutts’s, drawn payable to bearer, and signed with a name that I can’t mention, though it’s one of the points of my story, but it was a name at least very well known and often printed. The figure was stiff; but the signature was good for more than that, if it was only genuine.

I took the liberty of pointing out to my gentleman (я позволил себе указать этому господину; liberty – свобода; вольность, бесцеремонность) that the whole business looked apocryphal (что все это выглядит апокрифическим = сомнительным); and that a man does not, in real life, walk into a cellar door at four in the morning (и что в обычной жизни человек не может в четыре часа утра войти в подвальную дверь) and come out of it with another man’s cheque for close upon a hundred pounds (и выйти из него с чеком, /подписанным именем/ другого человека, на почти что сотню фунтов). But he was quite easy and sneering (но он оставался вполне спокойным и презрительным; easy – легкий; спокойный).

‘Set your mind at rest (успокойтесь: «установите ваш разум/ваш дух к покою»; mind – разум; настроение, расположение духа),’ says he; ‘I will stay with you till the banks open (я останусь с вами до тех самых пор, пока не откроются банки), and cash the cheque myself (и сам получу деньги по чеку).’

I took the liberty of pointing out to my gentleman that the whole business looked apocryphal; and that a man does not, in real life, walk into a cellar door at four in the morning and come out of it with another man’s cheque for close upon a hundred pounds. But he was quite easy and sneering.

‘Set your mind at rest,’ says he; ‘I will stay with you till the banks open, and cash the cheque myself.’

So we all set off, the doctor, and the child’s father, and our friend and myself (итак, мы все – доктор, отец девочки, наш знакомец и я сам – отправились /в путь/), and passed the rest of the night in my chambers (и провели остаток ночи у меня); and next day, when we had breakfasted, went in a body to the bank (и на следующий день, позавтракав, мы в полном составе отправились в банк). I gave in the cheque myself (я сам предъявил чек; to give in – подавать, вручать /заявление, отчет, счет и т. п./), and said I had every reason to believe it was a forgery (и сказал, что у меня есть все основания полагать, что это подделка; to believe – верить; думать, полагать). Not a bit of it (ничуть не бывало). The cheque was genuine (чек был настоящим = подлинным).”

So we all set off, the doctor, and the child’s father, and our friend and myself, and passed the rest of the night in my chambers; and next day, when we had breakfasted, went in a body to the bank. I gave in the cheque myself, and said I had every reason to believe it was a forgery. Not a bit of it. The cheque was genuine.”

“Tut-tut (вот это да)!” said Mr. Utterson.

“I see you feel as I do (я вижу, что вы чувствуете то же, что и я),” said Mr. Enfield. “Yes, it’s a bad story (да, скверная история). For my man was a fellow that nobody could have to do with, a really damnable man (потому что знакомец этот был таким типом, с которым никто не захотел бы иметь дела, действительно отвратительный человек; to have to do with smb. – иметь отношение к кому-либо; to damn – /церк./ проклинать, осуждать на вечные муки; осуждать; порицать, судить; обвинять; damnable – заслуживающий осуждения, порицания; подлежащий осуждению /о человеке/); and the person that drew the cheque is the very pink of the proprieties, celebrated too (а человек, который выписал этот чек – само воплощение порядочности, к тому же известный; pink – гвоздика; розовый цвет; высшая степень, верх; нечто совершенное; propriety – правильность; правила приличия, пристойность; to celebrate – праздновать; славить, прославлять; celebrated – знаменитый; выдающийся, прославленный), and (what makes it worse) one of your fellows who do what they call good (и который (что делает эту ситуацию еще хуже) принадлежит к тем людям: «один из тех людей», что творят добро = к так называемым филантропам). Black mail, I suppose (я полагаю, это шантаж); an honest man paying through the nose for some of the capers of his youth (честный человек вынужден платить огромные деньги = расплачиваться за свои юношеские проказы; caper – прыжок, скачок; дурачество, проказа; through the nose – через нос, носом; to pay through the nose – платить бешеную цену, переплачивать). Black Mail House is what I call that place with the door, in consequence (вследствие чего я называю этот дом с дверью «Домом шантажа = шантажиста»). Though even that, you know, is far from explaining all (хотя даже это, знаете ли, далеко не объясняет всего),” he added (добавил он); and with the words fell into a vein of musing (и с этими словами он погрузился в задумчивость; to fall into a state – приходить, впадать в какое-либо состояние; vein – вена; ход /мысли/; настроение, расположение).

“Tut-tut!” said Mr. Utterson.

“I see you feel as I do,” said Mr. Enfield. “Yes, it’s a bad story. For my man was a fellow that nobody could have to do with, a really damnable man; and the person that drew the cheque is the very pink of the proprieties, celebrated too, and (what makes it worse) one of your fellows who do what they call good. Black mail, I suppose; an honest man paying through the nose for some of the capers of his youth. Black Mail House is what I call that place with the door, in consequence. Though even that, you know, is far from explaining all,” he added; and with the words fell into a vein of musing.

From this he was recalled by Mr. Utterson asking rather suddenly (из этой задумчивости его вывел мистер Аттерсон, который довольно неожиданно спросил; to recall – отзывать /посла, депутата/; выводить /из какого-либо состояния/, отвлекать /от чего-либо/): “And you don’t know if the drawer of the cheque lives there (и вы не знаете, живет ли лицо, выписавшее чек в этом доме)?”

“A likely place, isn’t it (подходящее местечко, не так ли = в таком-то доме; likely – вероятный, возможный)?” returned Mr. Enfield. “But I happen to have noticed his address (но мне удалось заметить его адрес /на чеке/; to happen – случаться, происходить; посчастливиться); he lives in some square or other (он живет на какой-то площади).”

“And you never asked about – the place with the door (а вы не осведомлялись об этом самом доме с дверью)?” said Mr. Utterson.

“No, sir: I had a delicacy (нет, сэр, это было бы бестактным; delicacy – утонченность, изысканность; деликатность, такт),” was the reply (последовал ответ). “I feel very strongly about putting questions (я очень ревностно отношусь к расспросам: «к задаванию вопросов» = я терпеть не могу расспросов); it partakes too much of the style of the day of judgment (они уж слишком напоминают о Судном дне; to partake – принимать участие; напоминать /что-либо/; style – стиль, слог; манера; judg/e/ment = judgement of court – решение, заключение суда; /уст./ судебное разбирательство, процесс). You start a question, and it’s like starting a stone (задаешь вопрос, а похоже на то, будто сдвигаешь с места камень; to start – оправляться в путь; порождать, начинать; сдвигать /с места/, расшатывать).

From this he was recalled by Mr. Utterson asking rather suddenly: “And you don’t know if the drawer of the cheque lives there?”

“A likely place, isn’t it?” returned Mr. Enfield. “But I happen to have noticed his address; he lives in some square or other.”

“And you never asked about – the place with the door?” said Mr. Utterson.

“No, sir: I had a delicacy,” was the reply. “I feel very strongly about putting questions; it partakes too much of the style of the day of judgment. You start a question, and it’s like starting a stone.

You sit quietly on the top of a hill (сидишь себе спокойно на вершине холма); and away the stone goes, starting others (а камень летит вниз, увлекая /за собою/ другие); and presently some bland old bird (the last you would have thought of (а вскоре какой-то безобидный старикашка (на которого никогда бы и не подумал); bland – вежливый, ласковый; bird – птица; парень, человек; last – последний; самый неподходящий или неожиданный) is knocked on the head in his own back garden (получает /этим/ по голове, копаясь в собственном садике за домом; to knock – стучать; ударять, бить), and the family have to change their name (и вся семья вынуждена сменить фамилию). No, sir, I make it a rule of mine (нет, сэр, я взял себе за правило): the more it looks like Queer Street, the less I ask (чем более подозрительным кажется дело, тем меньше вопросов я задаю; queer – странный; сомнительный, подозрительный; Queer Street – трудности, неприятности /обыкн. финансовые/).”

“A very good rule, too (действительно, очень хорошее правило),” said the lawyer.

You sit quietly on the top of a hill; and away the stone goes, starting others; and presently some bland old bird (the last you would have thought of) is knocked on the head in his own back garden, and the family have to change their name. No, sir, I make it a rule of mine: the more it looks like Queer Street, the less I ask.”

“A very good rule, too,” said the lawyer.

“But I have studied the place for myself (но я сам изучал этот дом = наблюдал за этим домом),” continued Mr. Enfield (продолжал мистер Энфилд). “It seems scarcely a house (едва ли это жилой дом: «он кажется с трудом жилым домом»; scarcely – едва ли, вряд ли, с трудом; scarce – недостаточный, скудный). There is no other door, and nobody goes in or out of that one (в нем нет ни одной другой двери, а в эту никто не входит и не выходит), but, once in a great while, the gentleman of my adventure (кроме изредка тот знакомец из того /моего ночного/ приключения; while – промежуток времени, время: a long while – долго; a short while – недолго). There are three windows looking on the court on the first floor; none below (во двор выходят три окна на втором: «первом» этаже, на нижнем этаже – нет ни одного; to look – смотреть; выходить, быть обращенным); the windows are always shut, but they’re clean (окна эти всегда закрыты, но они чистые). And then there is a chimney, which is generally smoking (да, есть еще дымоход, который обычно дымится; to smoke); so somebody must live there (значит, кто-то должен там жить). And yet it’s not so sure (и все же – и это не наверняка; sure – уверенный; несомненный); for the buildings are so packed together about that court (потому что дома: «здания» столь близко теснятся /друг к другу/ вокруг того двора; to pack – упаковывать; заполнять, набивать, переполнять), that it’s hard to say where one ends and another begins (что сложно сказать, где заканчивается одно здание и начинается другое).”

“But I have studied the place for myself,” continued Mr. Enfield. “It seems scarcely a house. There is no other door, and nobody goes in or out of that one, but, once in a great while, the gentleman of my adventure. There are three windows looking on the court on the first floor; none below; the windows are always shut, but they’re clean. And then there is a chimney, which is generally smoking; so somebody must live there. And yet it’s not so sure; for the buildings are so packed together about that court, that it’s hard to say where one ends and another begins.”

The pair walked on again for a while in silence; and then (приятели еще некоторое время продолжали идти молча: «в молчании», а затем; pair – пара, парные предметы; пара, партнеры) – “Enfield,” said Mr. Utterson, “that’s a good rule of yours (это ваше правило превосходно).”

“Yes, I think it is (да, думаю что так),” returned Enfield.

“But for all that (но все же /несмотря на него/),” continued the lawyer (продолжил адвокат), “there’s one point I want to ask (есть один момент, о котором я хотел бы спросить): I want to ask the name of that man who walked over the child (я хочу спросить у вас фамилию того человека, который наступил на /упавшего/ ребенка/прошел по ребенку).”

“Well,” said Mr. Enfield, “I can’t see what harm it would do (не вижу в этом никакого вреда). It was a man of the name of Hyde (это был некто по фамилии Хайд).”

“Hm,” said Mr. Utterson. “What sort of a man is he to see (как он выглядит)?”

The pair walked on again for a while in silence; and then – “Enfield,” said Mr. Utterson, “that’s a good rule of yours.”

“Yes, I think it is,” returned Enfield.

“But for all that,” continued the lawyer, “there’s one point I want to ask: I want to ask the name of that man who walked over the child.”

“Well,” said Mr. Enfield, “I can’t see what harm it would do. It was a man of the name of Hyde.”

“Hm,” said Mr. Utterson. “What sort of a man is he to see?”

“He is not easy to describe (его не так-то легко описать). There is something wrong with his appearance (есть в его внешности нечто странное; wrong – неправильный; неподходящий, неуместный); something displeasing, something downright detestable (что-то неприятное, что-то совершенно отвратительное; downright – /уст./ направленный вниз; идущий строго вниз; совершенно, явно). I never saw a man I so disliked, and yet I scarce know why (я никогда не встречал человека, который бы мне так не понравился, и, в то же время, я не знаю почему; yet – все же). He must be deformed somewhere (он, должно быть, где-то = каким-то образом изуродован/ущербен; to deform – обезображивать, калечить, уродовать); he gives a strong feeling of deformity (он производит очень сильное впечатление уродливости/ущербности), although I couldn’t specify the point (хотя я и не смог бы точно определить, в чем же именно она заключалась; point – пункт, момент, вопрос; дело; to specify – точно определять, устанавливать, предписывать; детально излагать). He’s an extraordinary-looking man (он очень необычно выглядящий человек), and yet I really can name nothing out of the way (и все же я точно не могу назвать ничего необычного; out of the way – отдаленный; странный, необычный: «вне пути/дороги»). No, sir; I can make no hand of it (нет, сэр, не могу этого объяснить; to make no hand of smth. – быть не в состоянии объяснить что-либо); I can’t describe him (я не могу описать его). And it’s not want of memory (и это не из-за недостатка памяти = не по забывчивости); for I declare I can see him this moment (ибо я заявляю, что я вижу его прямо как сейчас = он так и стоит у меня перед глазами).”

“He is not easy to describe. There is something wrong with his appearance; something displeasing, something downright detestable. I never saw a man I so disliked, and yet I scarce know why. He must be deformed somewhere; he gives a strong feeling of deformity, although I couldn’t specify the point. He’s an extraordinary-looking man, and yet I really can name nothing out of the way. No, sir; I can make no hand of it; I can’t describe him. And it’s not want of memory; for I declare I can see him this moment.”

Mr. Utterson again walked some way in silence (мистер Аттерсон снова прошел часть пути молча), and obviously under a weight of consideration (очевидно что-то старательно обдумывая; weight – вес; бремя /забот и т. п./). “You are sure he used a key (а вы уверены, что он воспользовался ключом)?” he inquired at last (наконец спросил он; to inquire – спрашивать, осведомляться, справляться).

“My dear sir (мой дорогой господин; dear sir – милостивый государь /например, в письмах/)…” began Enfield, surprised out of himself (начал Энфилд, вне себя от удивления).

“Yes, I know (да, знаю),” said Utterson; “I know it must seem strange (понимаю, что это должно показаться странным). The fact is, if I do not ask you the name of the other party (дело в том, что если я не спрашиваю у вас фамилии другой стороны = того человека, чья подпись стояла на чеке), it is because I know it already (так это потому, что я уже знаю ее). You see, Richard, your tale has gone home (видите ли, Ричард, ваш рассказ попал в цель = касается меня). If you have been inexact in any point (и если вы были неточны хоть в каких-то деталях), you had better correct it (вам бы лучше их исправить = постарайтесь вспомнить, не было ли в вашем рассказе каких-либо неточностей).”

Mr. Utterson again walked some way in silence, and obviously under a weight of consideration. “You are sure he used a key?” he inquired at last.

“My dear sir…” began Enfield, surprised out of himself.

“Yes, I know,” said Utterson; “I know it must seem strange. The fact is, if I do not ask you the name of the other party, it is because I know it already. You see, Richard, your tale has gone home. If you have been inexact in any point, you had better correct it.”

“I think you might have warned me (мне кажется, что вы могли бы предупредить меня),” returned the other, with a touch of sullenness (возразил другой мужчина = мистер Энфилд, немного обиженно; touch – прикосновение; чуточка, примесь; sullen – угрюмый, сердитый). “But I have been pedantically exact, as you call it (но я был, как вы говорите, педантично точным; to call – звать; называть). The fellow had a key, and, what’s more, he has it still (у этого человека был ключ, и, более того, он все еще у него), I saw him use it, not a week ago (я видел, как он им воспользовался, менее чем неделю назад).”

Mr. Utterson sighed deeply, but said never a word (мистер Аттерсон глубоко вздохнул, но не произнес ни слова); and the young man presently resumed (и вскоре молодой человек возобновил разговор; to resume – получать обратно; возобновлять, продолжать). “Here is another lesson to say nothing (вот еще один урок, чтобы ничего не говорить = о пользе молчания),” said he. “I am ashamed of my long tongue (мне стыдно за свой длинный язык = за свою болтливость). Let us make a bargain never to refer to this again (давайте договоримся больше никогда не возвращаться к этой теме; bargain – торговая сделка; договоренность; to refer – отсылать /к чему-либо, кому-либо/; упоминать /что-либо, кого-либо/).”

“With all my heart (со всей душой /соглашусь/),” said the lawyer. “I shake hands on that, Richard (договорились, Ричард; shake hands on it – по рукам!; to shake hands – пожать руки; to shake – трясти).”

“I think you might have warned me,” returned the other, with a touch of sullenness. “But I have been pedantically exact, as you call it. The fellow had a key, and, what’s more, he has it still, I saw him use it, not a week ago.”

Mr. Utterson sighed deeply, but said never a word; and the young man presently resumed. “Here is another lesson to say nothing,” said he. “I am ashamed of my long tongue. Let us make a bargain never to refer to this again.”

“With all my heart,” said the lawyer. “I shake hands on that, Richard.”

II

Search for Mr. Hyde

(Поиски мистера Хайда)

That evening Mr. Utterson came home to his bachelor house in sombre spirits (тем вечером мистер Аттерсон вернулся в свой холостяцкий дом в мрачном настроении; bachelor – холостяк; spirit – душа, дух; настроение, душевное состояние), and sat down to dinner without relish (и он сел ужинать = приступил к ужину без аппетита; relish – удовольствие, наслаждение). It was his custom of a Sunday (по воскресеньям он имел обыкновение), when this meal was over (поужинав: «когда его прием пищи был окончен»; to be over – окончиться, завершиться), to sit close by the fire (сидеть у камина; fire – огонь; печь, камин; close – близко, рядом, около), a volume of some dry divinity on his reading desk (с томиком какого-нибудь сухого богословского труда на подставке: «пюпитре»; dry – сухой; скучный, неинтересный; divinity – божественность; богословие), until the clock of the neighbouring church rang out the hour of twelve (/и читал его/, пока часы соседской церкви не отбивали полночь; to ring – звенеть, звучать; звонить), when he would go soberly and gratefully to bed (после чего он неторопливо и с чувством выполненного долга отправлялся спасть; sober – трезвый; сдержанный, спокойный; grateful – благодарный, признательный). On this night, however, as soon as the cloth was taken away (однако в этот вечер, как только приборы были убраны со стола /после ужина/; cloth – ткань, сукно; скатерть), he took up a candle and went into his business room (он взял подсвечник: «свечу» и отправился в свой кабинет). There he opened his safe (там он открыл сейф), took from the most private part of it a document (достал из тайника в нем: «из самой потаенной части его» некий документ; private – частный; тайный, не доступный для всех) endorsed on the envelope as Dr. Jekyll’s Will (на конверте которого было написано: «Завещание доктора Джекила»; to endorse – расписываться на обороте документа; делать отметку /на документе/), and sat down with a clouded brow to study its contents (и, усевшись, с мрачным видом, стал изучать его содержание; to cloud – покрывать облаками, тучами; омрачать; cloud – облако, туча; brow – бровь; выражение лица).

That evening Mr. Utterson came home to his bachelor house in sombre spirits, and sat down to dinner without relish. It was his custom of a Sunday, when this meal was over, to sit close by the fire, a volume of some dry divinity on his reading desk, until the clock of the neighbouring church rang out the hour of twelve, when he would go soberly and gratefully to bed. On this night, however, as soon as the cloth was taken away, he took up a candle and went into his business room. There he opened his safe, took from the most private part of it a document endorsed on the envelope as Dr. Jekyll’s Will, and sat down with a clouded brow to study its contents.

The will was holograph (завещание было написано собственноручно /мистером Джекилом/; will – воля, сила воли; завещание; holograph – собственноручно написанный документ); for Mr. Utterson, though he took charge of it now that it was made (так как мистер Аттерсон, хотя он и принял этот документ на хранение теперь, когда он был уже составлен; to take charge of – заботиться /о ком-либо/; брать на хранение), had refused to lend the least assistance in the making of it (отказался оказать малейшее содействие в его составлении; to lend – давать взаймы; придавать, оказывать; to assist – помогать, содействовать); it provided not only that, in case of the decease of Henry Jekyll (в нем не только предусматривалось, что в случае кончины Генри Джекила; to provide – снабжать; предусматривать), M. D., D. C. L., LL. D., F. R. S., &c. (доктора медицины, доктора гражданского права, доктора юридических наук, члена Королевского общества и т. д.; M. D. – Doctor of Medicine; D. C. L. – Doctor of Civil Law; LL. D. – Doctor of Laws; F. R. S. – Fellow of the Royal Society), all his possessions were to pass into the hands of his “friend and benefactor Edward Hyde (все его имущество переходило в руки его «друга и благодетеля Эдварда Хайда»)”; but that in case of Dr. Jekyll’s “disappearance or unexplained absence for any period exceeding three calendar months (но и /указывалось/, что в случае «исчезновения или необъяснимого отсутствия доктора Джекила на срок, превышающий три календарных месяца»),” the said Edward Hyde should step into the said Henry Jekyll’s shoes without further delay (вышеупомянутый Эдвард Хайд должен вступить в наследство вышеозначенного Генри Джекила без дальнейших проволочек; to step into smb.’s shoes – занять чье-либо место; унаследовать что-либо), and free from any burthen or obligation (и освобождается от каких-либо обременений или обязательств; burthen = burden – ноша; бремя), beyond the payment of a few small sums to the members of the doctor’s household (кроме выплаты нескольких небольших сумм слугам доктора; member – член; household – семья, домашние /включая слуг/).

The will was holograph; for Mr. Utterson, though he took charge of it now that it was made, had refused to lend the least assistance in the making of it; it provided not only that, in case of the decease of Henry Jekyll, M. D., D. C. L., LL. D., F. R. S., &c., all his possessions were to pass into the hands of his “friend and benefactor Edward Hyde”; but that in case of Dr. Jekyll’s “disappearance or unexplained absence for any period exceeding three calendar months,” the said Edward Hyde should step into the said Henry Jekyll’s shoes without further delay, and free from any burthen or obligation, beyond the payment of a few small sums to the members of the doctor’s household.

This document had long been the lawyer’s eyesore (этот документ давно оскорблял взор нотариуса = был источником мучений для нотариуса; eyesore – что-либо противное, оскорбительное /для глаза/; sore – болячка, рана, язва). It offended him both as a lawyer (он оскорблял его и как нотариуса) and as a lover of the sane and customary sides of life (и как приверженца здравых и привычных сторон жизни = издавна сложившихся разумных традиций; lover – любитель; приверженец; custom – привычка; обычай), to whom the fanciful was the immodest (для которого причуды казались неприличными: «причудливое было нескромным»; fancy – причуда; modest – скромный). And hitherto it was his ignorance of Mr. Hyde that had swelled his indignation (и до сих пор именно то, что он не знал мистера Хайда, переполняло его негодованием; ignorance – невежество; неведение, незнание; to swell – надуваться; быть переполненным чувствами); now, by a sudden turn, it was his knowledge (а теперь, вследствие такого неожиданного поворота /дела/ – осведомленность /о нем/; turn – оборот; перемена, изменение /состояния/). It was already bad enough when the name was but a name (/ситуация/ уже была достаточно скверной, когда это имя было просто именем) of which he could learn no more (о котором он не мог узнать ничего больше). It was worse when it began to be clothed upon with detestable attributes (теперь, когда оно начало облекаться такими отвратительными качествами, стало еще хуже; to clothe – одевать; облекать); and out of the shifting, insubstantial mists that had so long baffled his eye (и вот из зыбкой, призрачной мглы, так долго застилавшей его глаза; to shift – перемещать, сдвигать, передвигать; insubstantial – иллюзорный, нереальный; substantial – действительный, материальный, реальный, реально существующий; substance – вещество; сущность; to baffle – озадачивать; мешать, препятствовать), there leaped up the sudden, definite presentment of a fiend (перед ним вдруг возникло определенное изображение злого демона; to leap – прыгать, скакать; внезапно появляться; presentment – предъявление, предоставление; изложение, описание; изображение).

This document had long been the lawyer’s eyesore. It offended him both as a lawyer and as a lover of the sane and customary sides of life, to whom the fanciful was the immodest. And hitherto it was his ignorance of Mr. Hyde that had swelled his indignation; now, by a sudden turn, it was his knowledge. It was already bad enough when the name was but a name of which he could learn no more. It was worse when it began to be clothed upon with detestable attributes; and out of the shifting, insubstantial mists that had so long baffled his eye, there leaped up the sudden, definite presentment of a fiend.

“I thought it was madness (я думал, что это безрассудство; madness – душевное расстройство; безумие, безрассудство),” he said, as he replaced the obnoxious paper in the safe (сказал он, возвращая обратно в сейф ненавистный документ; obnoxious – оскорбительный; противный, отвратительный; paper – бумага; документ); “and now I begin to fear it is disgrace (а теперь я начинаю бояться, что здесь кроется бесчестье; disgrace – позор, бесчестье).”

With that he blew out his candle (с этими словами он задул свечу; to blow – дуть), put on a great coat, and set forth in the direction of Cavendish Square (надел пальто и отправился в направлении Кавендиш-Сквер), that citadel of medicine (этой цитадели медицины = к этому средоточию медицинских светил), where his friend, the great Dr. Lanyon, had his house and received his crowding patients (где располагался дом его друга, знаменитого доктора Лэньона, и где тот принимал своих многочисленных пациентов; to crowd – толпиться, тесниться; собираться, скапливаться; crowd – толпа). “If any one knows, it will be Lanyon (если кто-то и может в этом разобраться, так это Лэньон; to know – знать; обладать знаниями, разбираться),” he had thought (подумал он).

“I thought it was madness,” he said, as he replaced the obnoxious paper in the safe; “and now I begin to fear it is disgrace.”

With that he blew out his candle, put on a great coat, and set forth in the direction of Cavendish Square, that citadel of medicine, where his friend, the great Dr. Lanyon, had his house and received his crowding patients. “If any one knows, it will be Lanyon,” he had thought.

The solemn butler knew and welcomed him (важного вида дворецкий узнал его и радушно встретил; solemn – серьезный; напыщенный, важничающий); he was subjected to no stage of delay (он был избавлен от ожидания: «он не был подвергнут никакому периоду ожидания»; to subject – подчинять; подвергать; stage – фаза, период), but ushered direct from the door to the dining-room (а был сопровожден /дворецким прямиком от входной двери/ в столовую; to usher – провожать, сопровождать; вводить; усаживать, показывать места), where Dr. Lanyon sat alone over his wine (где доктор Лэньон сидел в одиночестве, допивая вино: «над своим вином»). This was a hearty (это был радушный), healthy (здоровый), dapper (щеголевато одетый; dapper – опрятный, аккуратный; щеголеватый; элегантный /о человеке, его одежде/), red-faced gentleman (румяный джентльмен), with a shock of hair prematurely white (с копной преждевременно поседевших волос; shock – копна, скирда; копна /волос/), and a boisterous and decided manner (шумный и решительный: «с манерами шумными и не допускающими возражений»; decided – решительный, твердый; to decide – решать, принимать решение; manner – манера, поведение). At sight of Mr. Utterson, he sprang up from his chair (при виде мистера Аттерсона он вскочил со своего кресла) and welcomed him with both hands (и радушно /протянул ему/ для приветствия обе руки). The geniality, as was the way of the man, was somewhat theatrical to the eye (радушие, которое было столь присуще доктору, казалось немного театральным: «было немного театральным для взора»; way – путь, дорога; образ действия, манера поведения); but it reposed on genuine feeling (но оно основывалось на искреннем чувстве; to repose – отдыхать; основываться, держаться /на чем-либо/). For these two were old friends, old mates both at school and college (потому что эти двое были старыми друзьями, старыми сотоварищами и в школе, и в колледже; mate – товарищ /по работе/; приятель), both thorough respecters of themselves and of each other (оба они испытывали глубокое уважение как к себе лично, так и друг к другу: «оба – полнейшие ‘уважатели’ самих себя и друг друга»; thorough – исчерпывающий, полный; законченный, полный, завершенный), and, what does not always follow, men who thoroughly enjoyed each other’s company (и, что не всегда следует /из вышесказанного/, оба они чрезвычайно любили общество друг друга; to follow – следовать, идти /за кем-либо, чем-либо/; следовать, логически вытекать из).

The solemn butler knew and welcomed him; he was subjected to no stage of delay, but ushered direct from the door to the dining-room, where Dr. Lanyon sat alone over his wine. This was a hearty, healthy, dapper, red-faced gentleman, with a shock of hair prematurely white, and a boisterous and decided manner. At sight of Mr. Utterson, he sprang up from his chair and welcomed him with both hands. The geniality, as was the way of the man, was somewhat theatrical to the eye; but it reposed on genuine feeling. For these two were old friends, old mates both at school and college, both thorough respecters of themselves and of each other, and, what does not always follow, men who thoroughly enjoyed each other’s company.

After a little rambling talk (после недолгого разговора о том о сем; rambling – бродячий; хаотичный, бессвязный /о речи/; to ramble – бродить, блуждать), the lawyer led up to the subject which so disagreeably preoccupied his mind (нотариус постепенно перешел к предмету, который столь неприятно занимал все его мысли; to lead up – вести куда-либо; наводить /разговор и т. п./, подводить /к чему-либо/; to preoccupy – занимать, поглощать /внимание/).

“I suppose, Lanyon (пожалуй, Лэньон; to suppose – предполагать),” said he, “you and I must be the two oldest friends that Henry Jekyll has (мы с вами, должно быть, самые старые друзья Генри Джекила)?”

“I wish the friends were younger (хотелось бы, чтобы друзья были помоложе = жаль, что не самые молодые),” chuckled Dr. Lanyon (усмехнулся/хмыкнул доктор Лэньон; to chuckle – издать смешок). “But I suppose we are (но, полагаю, так и есть). And what of that (и что из этого)? I see little of him now (я его теперь редко вижу).”

“Indeed (в самом деле)?” said Utterson. “I thought you had a bond of common interest (а я думал, что вас связывают общие интересы; bond – узы, связь).”

After a little rambling talk, the lawyer led up to the subject which so disagreeably preoccupied his mind.

“I suppose, Lanyon,” said he, “you and I must be the two oldest friends that Henry Jekyll has?”

“I wish the friends were younger,” chuckled Dr. Lanyon. “But I suppose we are. And what of that? I see little of him now.”

“Indeed?” said Utterson. “I thought you had a bond of common interest.”

“We had (связывали: «мы имели /связь общими интересами/»),” was the reply (последовал ответ). “But it is more than ten years since Henry Jekyll became too fanciful for me (но вот уже более десяти лет прошло, как Генри Джекил стал /казаться/ мне слишком уж странным; fanciful – с причудами; фантастический, нереальный; fancy – иллюзия; галлюцинация; фантазия; мысленный образ; каприз, прихоть, причуда). He began to go wrong, wrong in mind (он начал терять рассудок; wrong – неправильный, ошибочный); and though, of course, I continue to take an interest in him for old sake’s sake as they say (и хотя, конечно же, я продолжаю интересоваться его делами, как говорится, во имя прошлого; for the sake of – ради), I see and I have seen devilish little of the man (я его вижу, да и видел, чертовски мало). Such unscientific balderdash (подобная антинаучная галиматья = подобный ненаучный вздор),” added the doctor, flushing suddenly purple (добавил доктор, внезапно побагровев; to flush – вспыхнуть, покраснеть; purple – пурпурный, багровый), “would have estranged Damon and Pythias (отдалила бы и самых неразлучных друзей = заставил бы даже Дамона отвернуться от Пифиаса; Damon and Pythias – /греч. миф./ Дамон и Пифиас, неразлучные друзья).”

“We had,” was the reply. “But it is more than ten years since Henry Jekyll became too fanciful for me. He began to go wrong, wrong in mind; and though, of course, I continue to take an interest in him for old sake’s sake as they say, I see and I have seen devilish little of the man. Such unscientific balderdash,” added the doctor, flushing suddenly purple, “would have estranged Damon and Pythias.”

This little spirit of temper was somewhat of a relief to Mr. Utterson (этот небольшой приступ ярости отчасти успокоил мистера Аттерсона; temper – нрав, характер; раздражительность, несдержанность; relief – облегчение, утешение). “They have only differed on some point of science (они просто разошлись во мнениях по какому-то научному вопросу; to differ – отличаться; расходиться во мнениях, не соглашаться),” he thought (подумал он); and being a man of no scientific passions (и, будучи человеком без научных увлечений = так как науки его нисколько не интересовали; passion – страсть; предмет страсти, увлечение) (except in the matter of conveyancing (за исключением вопросов, когда речь шла о переходе прав собственности на недвижимость; conveyance – перевозка, транспортировка; /юр./ передача собственности /особенно недвижимого имущества/ от одного лица другому, документ о такой передаче/; to convey – перевозить, переправлять; юр. передавать имущество, право) he even added (он даже добавил): “It is nothing worse than that (а, ничего страшного = ну, это пустяки)!” He gave his friend a few seconds to recover his composure (он выждал несколько секунд: «предоставил своему другу несколько секунд», чтобы тот пришел в себя; to recover – получать обратно; выздоравливать, приходить в себя; composure – спокойствие, самообладание; to compose – успокаивать: he composeed himself – он успокоился), and then approached the question he had come to put (а затем перешел к вопросу, ради которого он и пришел: «который он пришел задать»).

“Did you ever come across a protege of his – one Hyde (а вы когда-нибудь встречались с его протеже – неким Хайдом)?” he asked.

“Hyde?” repeated Lanyon (повторил Лэньон). “No. Never heard of him (никогда не слышал о нем). Since my time (с того времени, как я знаком с доктором Джекилем: «с моего времени»; time – время; пора, период времени, эпоха).”

This little spirit of temper was somewhat of a relief to Mr. Utterson. “They have only differed on some point of science,” he thought; and being a man of no scientific passions (except in the matter of conveyancing) he even added: “It is nothing worse than that!” He gave his friend a few seconds to recover his composure, and then approached the question he had come to put.

“Did you ever come across a protege of his – one Hyde?” he asked.

“Hyde?” repeated Lanyon. “No. Never heard of him. Since my time.”

That was the amount of information that the lawyer carried back with him to the great, dark bed (это была вся информация, которую нотариус принес с собой и /обдумывал, лежа в/ огромной темной кровати; amount – количество; все, весь объем) on which he tossed to and fro (в которой он ворочался с боку на бок; to toss – бросать; беспокойно метаться /во сне и т. п./; to and fro – с одного места на другое, туда и сюда), until the small hours of the morning began to grow large (до тех пор, пока поздняя ночь не превратилась в раннее утро; small hours – первые часы после полуночи; to grow – расти; становиться, делаться; large – большой, крупный; широкий). It was a night of little ease to his toiling mind (эта ночь принесла мало облегчения его напряженно работающему мозгу; ease – свобода, непринужденность; облегчение, прекращение /тревоги и т. п./; to toil – усиленно трудиться; выполнять тяжелую работу), toiling in mere darkness and besieged by questions (работающему в кромешной тьме и охваченному вопросами; mere – /усил./ сущий, настоящий; to besiege – осаждать; забрасывать /просьбами, вопросами и т. п./; siege – осада).

Six o’clock struck on the bells of the church that was so conveniently near to Mr. Utterson’s dwelling (часы на церкви, которая так удобно располагалась рядом с домом мистера Аттерсона, пробили шесть часов; to strike – ударять; бить /о часах/; bell – колокол; bells – колокола, куранты), and still he was digging at the problem (а он все еще продолжал /мучительно/ обдумывать эту проблему = ломал голову над этой загадкой; to dig – копать, рыть; докапываться /до чего-либо/, раскапывать, находить).

That was the amount of information that the lawyer carried back with him to the great, dark bed on which he tossed to and fro, until the small hours of the morning began to grow large. It was a night of little ease to his toiling mind, toiling in mere darkness and besieged by questions. Six o’clock struck on the bells of the church that was so conveniently near to Mr. Utterson’s dwelling, and still he was digging at the problem.

Hitherto it had touched him on the intellectual side alone (до сих пор она интересовала его только с интеллектуальной стороны = представляла для него только интеллектуальный интерес; hitherto – до настоящего времени, до сих пор; to touch – касаться, трогать; трогать, волновать); but now his imagination also was engaged, or rather enslaved (но теперь и его воображение оказалось вовлеченным или даже порабощенным /этой проблемой/; to engage – нанимать на работу; занимать, привлекать; slave – раб); and as he lay and tossed in the gross darkness of the night and the curtained room (и пока он лежал и ворочался в сгустившейся тьме ночи, в спальне с занавешенными окнами; gross – плотный, густой; curtain – занавеска, штора), Mr. Enfield’s tale went by before his mind in a scroll of lighted pictures (история, /рассказанная/ мистером Энфилдом, проходила перед его умственным /взором/ свитком с яркими картинами; to light – зажигать; освещать). He would be aware of the great field of lamps of a nocturnal city (вот он видел огромное поле фонарей ночного города; aware – осознающий, знающий /что-либо/, осведомленный /о чем-либо/); then of the figure of a man walking swiftly (затем фигуру быстро шагающего человека); then of a child running from the doctor’s (затем фигуру девочки, бегущей от врача); and then these met (затем они сталкивались; to meet – встречать; натолкнуться /на что-либо/), and that human Juggernaut trod the child down and passed on regardless of her screams (и вот этот безжалостный злой дух в человеческом обличии сбивал ребенка = девочку и проходил мимо, не обращая внимания на ее крики; to tread down – давить, топтать; to tread – ступать, шагать; regard – внимание, принятие во внимание, рассмотрение; regardless of – не обращая внимания; невзирая на; не считаясь с).

Hitherto it had touched him on the intellectual side alone; but now his imagination also was engaged, or rather enslaved; and as he lay and tossed in the gross darkness of the night and the curtained room, Mr. Enfield’s tale went by before his mind in a scroll of lighted pictures. He would be aware of the great field of lamps of a nocturnal city; then of the figure of a man walking swiftly; then of a child running from the doctor’s; and then these met, and that human Juggernaut trod the child down and passed on regardless of her screams.

Or else he would see a room in a rich house (или еще он видел комнату = спальню в богатом доме), where his friend lay asleep (где лежал спящим его друг /доктор Джекил/), dreaming and smiling at his dreams (видящий сны и улыбающийся /им/); and then the door of that room would be opened (а затем дверь той спальни открывалась), the curtains of the bed plucked apart, the sleeper recalled (полог кровати отдергивался в сторону, спящий просыпался; to pluck – срывать, собирать; дергать, тащить; apart – в стороне; в сторону; to recall – выводить /из какого-либо состояния/), and, lo! there would stand by his side a figure to whom power was given (и – подумать только! – рядом с ним стояла некая фигура, наделенная властью: «которой дана была власть»; power – сила, мощь; власть, могущество; lo – /уст./ вот! слушай! смотри! /тж. lo and behold!/), and even at that dead hour, he must rise and do its bidding (и даже в этот глухой час он должен был подняться и исполнять ее /фигуры/ приказания; dead – мертвый; глухой, унылый; to bid – /уст./ просить; приказывать).

Or else he would see a room in a rich house, where his friend lay asleep, dreaming and smiling at his dreams; and then the door of that room would be opened, the curtains of the bed plucked apart, the sleeper recalled, and, lo! there would stand by his side a figure to whom power was given, and even at that dead hour, he must rise and do its bidding.

The figure in these two phases haunted the lawyer all night (эта фигура в двух своих ипостасях преследовала нотариуса всю ночь напролет; phase – фаза, стадия; аспект, сторона; to haunt – часто посещать; преследовать, тревожить /о мыслях и т. п./); and if at any time he dozed over (и если в какой-то момент ему удавалось задремать), it was but to see it glide more stealthily through sleeping houses (то только для того, чтобы увидеть эту фигуру скользящей еще более крадучись по спящим домам; to glide – скользить; двигаться крадучись или бесшумно; stealthy – тайный, скрытный; stealth – хитрость, уловка), or move the more swiftly and still the more swiftly, even to dizziness (или движущейся все более и более поспешно, почти до головокружения; dizzy – испытывающий/чувствующий головокружение), through wider labyrinths of lamp-lighted city (по все более запутанным лабиринтам освещенного фонарями города; wide – широкий; хитрый, ловкий; to light – зажигать; освещать), and at every street corner crush a child and leave her screaming (и на каждом углу топчущей девочку и оставляющей ее /лежать на мостовой/ кричащей; to crush – давить, дробить). And still the figure had no face by which he might know it (и по-прежнему у этой фигуры не было лица, по которому он мог бы узнать ее); even in his dreams, it had no face (даже в его снах у нее не было лица), or one that baffled him and melted before his eyes (или /было такое лицо/, которое озадачивало его и исчезало у него на глазах; to melt – таять; исчезать); and thus it was that there sprang up and grew apace in the lawyer’s mind (и так вот случилось, что в голове нотариуса возникло и стремительно разрослось = окрепло; to spring – скакать; появляться, возникать) a singularly strong, almost an inordinate, curiosity to behold the features of the real Mr. Hyde (необыкновенно сильное, почти что непреодолимое любопытство = желание узреть лицо настоящего мистера Хайда; inordinate – беспорядочный; несдержанный, чрезмерный; features – черты лица).

The figure in these two phases haunted the lawyer all night; and if at any time he dozed over, it was but to see it glide more stealthily through sleeping houses, or move the more swiftly and still the more swiftly, even to dizziness, through wider labyrinths of lamp-lighted city, and at every street corner crush a child and leave her screaming. And still the figure had no face by which he might know it; even in his dreams, it had no face, or one that baffled him and melted before his eyes; and thus it was that there sprang up and grew apace in the lawyer’s mind a singularly strong, almost an inordinate, curiosity to behold the features of the real Mr. Hyde.

If he could but once set eyes on him (если бы он только один раз мог увидеть его: «поместить глаза на него»), he thought the mystery would lighten (он думал, что на тайну пролился бы свет) and perhaps roll altogether away (и, возможно, она совсем бы рассеялась; to roll away – откатывать/ся/; рассеиваться /о тумане и т. п./), as was the habit of mysterious things when well examined (как обычно случалось с таинственными явлениями при тщательном рассмотрении; habit – привычка, обыкновение; well – хорошо; тщательно). He might see a reason for his friend’s strange preference or bondage (call it which you please) (он смог бы понять причину странной привязанности или зависимости (называйте это как вам угодно) своего друга; preference – предпочтение; bondage – рабство; зависимость, кабала), and even for the startling clauses of the will (и даже /причину/ для тех поразительных условий его завещания; to startle – испугать; поразить, сильно удивить). And at least it would be a face worth seeing (и, в любом случае, на такое лицо следовало бы взглянуть): the face of a man who was without bowels of mercy (лицо человека, не знающего милосердия; bowels – кишечник; /арх./ сострадание; mercy – милость; помилование, прощение: to beg for mercy – просить пощады; милосердие; жалость): a face which had but to show itself (лицо, которому достаточно было только показаться) to raise up, in the mind of the unimpressionable Enfield, a spirit of enduring hatred (чтобы вызвать в душе бесстрастного /по своей природе/ Энфилда чувство закоренелой ненависти; to raise up – создавать; порождать; mind – ум, разум; дух, душа; enduring – прочный, стойкий; to endure – вынести, вытерпеть; длиться; продолжаться, тянуться; impression – впечатление).

If he could but once set eyes on him, he thought the mystery would lighten and perhaps roll altogether away, as was the habit of mysterious things when well examined. He might see a reason for his friend’s strange preference or bondage (call it which you please), and even for the startling clauses of the will. And at least it would be a face worth seeing: the face of a man who was without bowels of mercy: a face which had but to show itself to raise up, in the mind of the unimpressionable Enfield, a spirit of enduring hatred.

From that time forward, Mr. Utterson began to haunt the door in the by-street of shops (с того самого момента мистер Аттерсон начал часто наведываться к той самой двери, /расположенной/ на улочке с магазинами). In the morning before office hours (утром, до присутственных часов), at noon when business was plenty and time scarce (в полдень, когда работы было много, а времени – мало; plenty – обильный, многочисленный; scarce – недостаточный, скудный), at night under the face of the fogged city moon (ночью/вечером при свете окутанной туманом городской луны; face – лицо, лик, физиономия; fog – туман; дымка; мгла), by all lights and at all hours of solitude or concourse (при любом освещении и в любое время – уединения или шумной суеты), the lawyer was to be found on his chosen post (нотариуса всегда можно было найти на избранном им самим посту: «нотариус всегда мог быть найден…»; to find – находить).

“If he be Mr. Hyde (если он – мистер Прячущийся = как бы он ни прятался; to hide – прятать; прятаться, скрываться),” he had thought (подумал он), “I shall be Mr. Seek (то я буду мистер Ищущий = я его увижу; to seek – искать, разыскивать; hide-and-seek – игра в прятки).”

From that time forward, Mr. Utterson began to haunt the door in the by-street of shops. In the morning before office hours, at noon when business was plenty and time scarce, at night under the face of the fogged city moon, by all lights and at all hours of solitude or concourse, the lawyer was to be found on his chosen post.

“If he be Mr. Hyde,” he had thought, “I shall be Mr. Seek.”

And at last his patience was rewarded (и наконец его терпение было вознаграждено).

It was a fine dry night (стояла ясная сухая ночь); frost in the air (воздух был морозным; frost – мороз); the streets as clean as a ball-room floor (улицы были чисты, как пол в танцевальном зале); the lamps, unshaken by any wind, drawing a regular pattern of light and shadow (фонари, не колышимые ветром = застывшие в неподвижном воздухе, рисовали четкий узор света и тени; to shake – трясти; качаться; pattern – образец, пример; рисунок, узор). By ten o’clock, when the shops were closed, the by-street was very solitary (к десяти часам, когда все магазины были закрыты, улочка совершенно обезлюдела; solitary – одиночный; заброшенный, уединенный), and, in spite of the low growl of London from all round, very silent (и, несмотря на отдаленный шум Лондона со всех сторон, стала очень тихой; growl – рычание; грохот, шум; low – низкий, невысокий; тихий, негромкий). Small sounds carried far (/даже/ тихие = негромкие звуки разносились далеко; small – маленький, небольшой; слабый, тихий, негромкий /о звуке/; to carry – нести; достигать /определенного места/, доноситься /о звуке/); domestic sounds out of the houses were clearly audible on either side of the roadway (звуки домашней жизни были отчетливо слышны по обеим сторонам дороги); and the rumour of the approach of any passenger preceded him by a long time (и шорохи от приближения прохожего задолго предшествовали его /появлению/; rumour – слух, молва). Mr. Utterson had been some minutes at his post (мистер Аттерсон провел на своем посту несколько минут) when he was aware of an odd light footstep drawing near (когда он уловил приближение странных легких шагов; odd – нечетный; странный, необычный; aware – знающий, осведомленный, сведущий, сознающий).

And at last his patience was rewarded. It was a fine dry night; frost in the air; the streets as clean as a ball-room floor; the lamps, unshaken by any wind, drawing a regular pattern of light and shadow. By ten o’clock, when the shops were closed, the by-street was very solitary, and, in spite of the low growl of London from all round, very silent. Small sounds carried far; domestic sounds out of the houses were clearly audible on either side of the roadway; and the rumour of the approach of any passenger preceded him by a long time. Mr. Utterson had been some minutes at his post when he was aware of an odd light footstep drawing near.

In the course of his nightly patrols he had long grown accustomed (за время своих еженощных бдений он уже давно привык; course – курс, направление; ход, течение; patrol – патруль, дозор) to the quaint effect with which the footfalls of a single person (к тому странному эффекту, с которым звук шагов одного-единственного человека), while he is still a great way off (в то время, пока он все еще находится очень далеко), suddenly spring out distinct from the vast hum and clatter of the city (внезапно отчетливо возникает из грохочущего шума и гама города; vast – обширный, громадный; hum – жужжание; глухой, приглушенный шум; to hum – жужжать; to clatter – сильно греметь, грохотать; шуметь; clatter – стук; звон; лязг, громыхание). Yet his attention had never before been so sharply and decisively arrested (и все же его внимание никогда раньше не было столь резко и решительно привлечено; to arrest – арестовывать; приковывать, останавливать); and it was with a strong, superstitious prevision of success that he withdrew into the entry of the court (и он скрылся в воротах, /ведущих во двор/, с сильным, суеверным предвидением успеха; to withdraw – отнимать, отдергивать; уходить, удаляться; entry – вход; входная дверь, ворота).

In the course of his nightly patrols he had long grown accustomed to the quaint effect with which the footfalls of a single person, while he is still a great way off, suddenly spring out distinct from the vast hum and clatter of the city. Yet his attention had never before been so sharply and decisively arrested; and it was with a strong, superstitious prevision of success that he withdrew into the entry of the court.

The steps drew swiftly nearer (шаги поспешно приближались; to draw – тащить, волочить; перемещаться, передвигаться /в какое-либо положение/), and swelled out suddenly louder as they turned the end of the street (и внезапно зазвучали громче, когда они завернули в конце улицы = когда прохожий свернул в улочку; to swell – надуваться; нарастать /о звуке/). The lawyer, looking forth from the entry (нотариус, выглядывая из ворот; forth – вперед, дальше; вовне, наружу), could soon see what manner of man he had to deal with (вскоре смог увидеть, с каким же человеком ему придется иметь дело; manner – метод, способ; уст. сорт, род; to deal with smth., smb. – заниматься чем-либо, кем-либо, иметь дело с чем-либо, кем-либо). He was small, and very plainly dressed (он был невысокого роста, одет очень просто; plainly – ясно, четко; просто, скромно); and the look of him, even at that distance, went somehow strongly against the watcher’s inclination (и его наружность, даже с такого расстояния, неким образом сильно пришлась не по нутру наблюдавшему /нотариусу/; look – взгляд; вид, наружность; inclination – наклонение; расположение, склонность). But he made straight for the door, crossing the roadway to save time (но он направился прямиком к двери, переходя улицу, чтобы сэкономить время; to save – сберегать, экономить); and as he came, he drew a key from his pocket, like one approaching home (и, подходя, он вытащил из кармана ключ, /как это делает человек/, подходящий к дому = возвращающийся домой; to approach – приближаться).

The steps drew swiftly nearer, and swelled out suddenly louder as they turned the end of the street. The lawyer, looking forth from the entry, could soon see what manner of man he had to deal with. He was small, and very plainly dressed; and the look of him, even at that distance, went somehow strongly against the watcher’s inclination. But he made straight for the door, crossing the roadway to save time; and as he came, he drew a key from his pocket, like one approaching home.

Mr. Utterson stepped out and touched him on the shoulder as he passed (когда тот проходил мимо, мистер Аттерсон сделал шаг: «выступил» вперед и коснулся его плеча). “Mr. Hyde, I think (мистер Хайд, полагаю)?”

Mr. Hyde shrank back with a hissing intake of the breath (мистер Хайд отпрянул, с каким-то шипящим вдохом = и с шипением втянул в себя воздух; to shrink – отскочить; отпрянуть, отшатнуться; to hiss – шипеть; intake – втягивание, всасывание; breath – дыхание). But his fear was only momentary (однако его испуг был всего лишь мимолетным); and though he did not look the lawyer in the face (и, хотя он и не смотрел нотариусу в лицо), he answered coolly enough (он ответил довольно спокойно; coolly – спокойно, невозмутимо; cool – прохладный; невозмутимый, хладнокровный): “That is my name (это мое имя = так меня зовут). What do you want (что вы хотите)?”

“I see you are going in (я вижу, что вы собираетесь зайти в дом),” returned the lawyer (ответил нотариус). “I am an old friend of Dr. Jekyll’s – Mr. Utterson, of Gaunt Street – you must have heard my name (я старый друг доктора Джекила – мистер Аттерсон, с Гонт-Стрит, вы, должно быть, слышали мое имя); and meeting you so conveniently (и раз уж я так удачно вас встретил; convenient – удобный, подходящий), I thought you might admit me (я подумал, что вы могли бы впустить меня в дом; to admit – признавать; впускать, допускать).”

Mr. Utterson stepped out and touched him on the shoulder as he passed. “Mr. Hyde, I think?”

Mr. Hyde shrank back with a hissing intake of the breath. But his fear was only momentary; and though he did not look the lawyer in the face, he answered coolly enough: “That is my name. What do you want?”

“I see you are going in,” returned the lawyer. “I am an old friend of Dr. Jekyll’s – Mr. Utterson, of Gaunt Street – you must have heard my name; and meeting you so conveniently, I thought you might admit me.”

“You will not find Dr. Jekyll; he is from home (доктора Джекила вы не встретите, его нет дома; to find – находить, отыскивать; натолкнуться, встретиться),” replied Mr. Hyde, blowing in the key (ответил мистер Хайд, продувая ключ; to blow – дуть). And then suddenly, but still without looking up (а затем внезапно, все еще не поднимая лица), “How did you know me (как вы меня узнали)?” he asked.

“On your side (со своей стороны),” said Mr. Utterson, “will you do me a favour (не окажете ли вы мне любезность)?”

“With pleasure (с удовольствием),” replied the other (ответил другой мужчина = мистер Хайд). “What shall it be (что это будет за любезность = какую)?”

“Will you let me see your face (позволите ли вы мне взглянуть на ваше лицо)?” asked the lawyer (спросил нотариус).

Mr. Hyde appeared to hesitate (мистер Хайд, казалось, колебался; to appear – появляться; казаться, производить впечатление); and then, as if upon some sudden reflection, fronted about with an air of defiance (а затем, словно внезапно решившись, повернулся к нему с вызывающим видом; reflection – отражение; размышление, раздумье; to front – выходить на; быть расположенным перед чем-либо; air – воздух; вид, выражение лица, манеры; defiance – вызов /на поединок, спор/; to defy – вызывать, бросать вызов); and the pair stared at each other pretty fixedly for a few seconds (и оба мужчин несколько секунд смотрели друг на друга довольно пристально; fixedly – неподвижно; пристально, в упор). “Now I shall know you again (теперь я вас /при случае/ снова узнаю),” said Mr. Utterson. “It may be useful (это может оказаться полезным).”

”You will not find Dr. Jekyll; he is from home,” replied Mr. Hyde, blowing in the key. And then suddenly, but still without looking up, “How did you know me?” he asked.

“On your side,” said Mr. Utterson, “will you do me a favour?”

“With pleasure,” replied the other. “What shall it be?”

“Will you let me see your face?” asked the lawyer.

Mr. Hyde appeared to hesitate; and then, as if upon some sudden reflection, fronted about with an air of defiance; and the pair stared at each other pretty fixedly for a few seconds. “Now I shall know you again,” said Mr. Utterson. “It may be useful.”

“Yes,” returned Mr. Hyde, “it is as well we have met (пожалуй, хорошо, что мы встретились); and propos, you should have my address (и, кстати, вам следовало бы знать мой адрес; propos – кстати).” And he gave a number of a street in Soho (и он назвал какой-то номер /дома/ и улицу в Сохо).

“Good God (Боже мой)!” thought Mr. Utterson, “can he, too, have been thinking of the will (уж не думал ли он тоже о завещании)?” But he kept his feelings to himself (но он сдержал свои чувства: «удержал свои чувства для себя»), and only grunted in acknowledgment of the address (и только пробормотал /что-то/ в знак признательности за /сообщенный/ адрес; to grunt – хрюкать; ворчать, бормотать; acknowledg/e/ment – признание; подтверждение; расписка в получении /чего-либо/; благодарность, признательность: in acknowledgement of smth. – в знак благодарности за что-либо; to acknowledge – признавать).

“And now (а теперь),” said the other (повторил мистер Хайд), “how did you know me (как же вы меня узнали)?”

“By description (по описанию),” was the reply (последовал ответ).

“Whose description (чьему описанию = кто вам меня описал)?”

“We have common friends (у нас есть общие друзья),” said Mr. Utterson.

“Common friends (общие друзья)!” echoed Mr. Hyde, a little hoarsely (повторил /за ним/ мистер Хайд, немного хрипло). “Who are they (кто же они)?”

“Jekyll, for instance (Джекил, например),” said the lawyer.

”Yes,” returned Mr. Hyde, “it is as well we have met; and propos, you should have my address.” And he gave a number of a street in Soho.

“Good God!” thought Mr. Utterson, “can he, too, have been thinking of the will?” But he kept his feelings to himself, and only grunted in acknowledgment of the address.

Страницы: 12345 » »»