Английский с Р. Л. Стивенсоном. Странная история доктора Джекила и мистера Хайда / Robert Louis Stevenson. The Strange Case of Dr. Jekyll and Mr. Hyde Стивенсон Роберт

III

Dr. Jekyll was Quite at Ease

(Доктор Джекил был совершенно спокоен)

A fortnight later, by excellent good fortune (две недели спустя по /отличному/ счастливому стечению обстоятельств), the doctor gave one of his pleasant dinners to some five or six old cronies (доктор /Джекил/ устроил один из своих славных обедов пяти-шести своим старым закадычным друзьям; crony – близкий, закадычный друг), all intelligent reputable men, and all judges of good wine (все они были людьми умными и почтенными, и /к тому же/ ценителями отличного вина; judge – судья; ценитель, знаток); and Mr. Utterson so contrived that he remained behind after the others had departed (и мистер Аттерсон устроил все таким образом, что задержался после того, как все другие /гости/ ушли; to contrive – изобретать; придумывать; to remain behind – оставаться, задерживаться /после окончания чего-либо/). This was no new arrangement (это не было необычным: «необычным устроением»; arrangement – приведение в порядок; мера, мероприятие, приготовление; соглашение), but a thing that had befallen many scores of times (но вещью, которая случалась много раз; to befall – приключаться, происходить, случаться, совершаться; score – два десятка; scores – множество, большое число /чего-либо/). Where Utterson was liked, he was liked well (там, где Аттерсона любили, его любили от всей души; well – хорошо; очень, весьма).

A fortnight later, by excellent good fortune, the doctor gave one of his pleasant dinners to some five or six old cronies, all intelligent reputable men, and all judges of good wine; and Mr. Utterson so contrived that he remained behind after the others had departed. This was no new arrangement, but a thing that had befallen many scores of times. Where Utterson was liked, he was liked well.

Hosts loved to detain the dry lawyer (хозяева любили задержать = попросить остаться сдержанного нотариуса; dry – сухой; холодный, сдержанный; бесстрастный), when the light-hearted and the loose-tongued had already their foot on the threshold (когда беспечные и болтливые /гости/ уже переступали порог: «уже имели свою ногу на пороге»; loose – отвязанный, распущенный; tongue – язык); they liked to sit awhile in his unobtrusive company, practising for solitude (им нравилось посидеть какое-то время в его скромной/ненавязчивой компании, готовясь к одиночеству; to practice – практиковаться, упражняться; тренироваться; obtrusive – выдающийся, выступающий; навязчивый, назойливый, бесцеремонный), sobering their minds in the man’s rich silence (отрезвляя/успокаивая свои мысли в его полном глубокого смысла молчании; to sober – отрезвлять; остывать, успокаиваться; rich – богатый; неисчерпаемый, глубокий), after the expense and strain of gaiety (после нагрузки и переутомления веселья; expense – расход, трата; strain – натяжение; растяжение; напряжение; нагрузка; переутомление). To this rule, Dr. Jekyll was no exception (доктор Джекил не был исключением из этого правила); and as he now sat on the opposite side of the fire (и вот, когда теперь он сидел с противоположной стороны камина) – a large, well-made, smooth-faced man of fifty (крупный, хорошо сложенный, чисто выбритый мужчина лет пятидесяти; smooth – гладкий, ровный), with something of a slyish cast perhaps, but every mark of capacity and kindness (с, пожалуй, несколько хитрым выражением, но уж точно со всеми признаками ума и доброты; sly – хитрый, лукавый; slyish – хитроватый; cast – бросок; взгляд, выражение глаз; mark – знак, признак, показатель; capacity – емкость, объем; умственные способности) – you could see by his looks that he cherished for Mr. Utterson a sincere and warm affection (по его виду было ясно, что он питал к мистеру Аттерсону искреннюю и теплую привязанность; to cherish – лелеять).

Hosts loved to detain the dry lawyer, when the light-hearted and the loose-tongued had already their foot on the threshold; they liked to sit awhile in his unobtrusive company, practising for solitude, sobering their minds in the man’s rich silence, after the expense and strain of gaiety. To this rule, Dr. Jekyll was no exception; and as he now sat on the opposite side of the fire – a large, well-made, smooth-faced man of fifty, with something of a slyish cast perhaps, but every mark of capacity and kindness – you could see by his looks that he cherished for Mr. Utterson a sincere and warm affection.

“I have been wanting to speak to you, Jekyll (я давно хотел поговорить с вами, Джекил),” began the latter (начал Аттерсон; latter – зд. последний из двух названных, второй). “You know that will of yours (вы знаете, о том вашем завещании)?”

A close observer might have gathered that the topic was distasteful (внимательный наблюдатель мог бы заметить, что тема эта доктору неприятна; close – близкий; тщательный; to gather – собирать; делать вывод, приходить к заключению; distaste – отвращение; неприязнь); but the doctor carried it off gaily (но доктор и глазом не моргнул и ответил весело; to carry off – выдерживать; справляться: he carried it off splendidly – он великолепно с этим справился). “My poor Utterson (мой бедный Аттерсон),” said he, “you are unfortunate in such a client (не повезло вам с таким клиентом; unfortunate – несчастный; неудачный). I never saw a man so distressed as you were by my will (я никогда не видел никого столь встревоженным, каким были вы из-за моего завещания); unless it were that hide-bound pedant, Lanyon (за исключением того узколобого педанта, Лэньона; hide-bound – сильно истощенный; ограниченный, с узким кругозором; hide – хайд, надел земли; мера земельной площади /= 100 акрам/; bound – связанный, несвободный, ограниченный; to bind – связывать, привязывать), at what he called my scientific heresies (который /встревожился/ из-за моих, как он выразился, научных ересей). O, I know he’s a good fellow (о, я знаю, что он хороший малый) – you needn’t frown (не надо, не хмурьтесь: «вам не нужно хмуриться») – an excellent fellow (отличный малый), and I always mean to see more of him (и я по-прежнему хочу/собираюсь часто с ним встречаться); but a hide-bound pedant for all that (и все же, несмотря на это, узколобый педант); an ignorant, blatant pedant (невежественный, очевидный педант; blatant – вульгарный, крикливый; очевидный, явный, вопиющий). I was never more disappointed in any man than Lanyon (я ни в одном человеке = ни в ком не был так разочарован, как в Лэньоне).”

“I have been wanting to speak to you, Jekyll,” began the latter. “You know that will of yours?”

A close observer might have gathered that the topic was distasteful; but the doctor carried it off gaily.

“My poor Utterson,” said he, “you are unfortunate in such a client. I never saw a man so distressed as you were by my will; unless it were that hide-bound pedant, Lanyon, at what he called my scientific heresies. O, I know he’s a good fellow – you needn’t frown – an excellent fellow, and I always mean to see more of him; but a hide-bound pedant for all that; an ignorant, blatant pedant. I was never more disappointed in any man than Lanyon.”

“You know I never approved of it (вы же знаете, что я никогда его = ваше завещание не одобрял),” pursued Utterson, ruthlessly disregarding the fresh topic (продолжил Аттерсон, безжалостно не обращая внимания на новую тему /в разговоре/; to pursue – преследовать /кого-либо/; продолжать /говорить/; ruthless – безжалостный, беспощадный; fresh – свежий; новый, дополнительный).

“My will (мое завещание)? Yes, certainly, I know that (да, конечно, я знаю это),” said the doctor, a trifle sharply (сказал доктор, немного резко; trifle – пустяк, мелочь, безделица; немножко, немного). “You have told me so (вы мне это уже говорили).”

“Well, I tell you so again (что ж, я снова вам это говорю),” continued the lawyer (продолжал нотариус). “I have been learning something of young Hyde (я /уже некоторое время/ собираю сведения о молодом Хайде; to learn – изучать, учить /что-либо/; узнавать).”

The large handsome face of Dr. Jekyll grew pale to the very lips (крупное красивое лицо доктора Джекила побледнело до самых губ), and there came blackness about his eyes (а глаза потемнели; to come – приходить; появляться, возникать; blackness – чернота; темнота; мрачность). “I do not care to hear more (не хочу ничего больше слышать; to care – заботиться; иметь желание, хотеть),” said he. “This is a matter I thought we had agreed to drop (я думал, что мы уже договорились не затрагивать эту тему; matter – вещество; дело, вопрос; to drop – капать; опускать, бросать; кончать, прекращать).”

“What I heard was abominable (то, что я узнал, оказалось отвратительным; to hear – слышать; услышать, узнать),” said Utterson.

“You know I never approved of it,” pursued Utterson, ruthlessly disregarding the fresh topic.

“My will? Yes, certainly, I know that,” said the doctor, a trifle sharply. “You have told me so.”

“Well, I tell you so again,” continued the lawyer. “I have been learning something of young Hyde.”

The large handsome face of Dr. Jekyll grew pale to the very lips, and there came a blackness about his eyes. “I do not care to hear more,” said he. “This is a matter I thought we had agreed to drop.”

“What I heard was abominable,” said Utterson.

“It can make no change (это ничего не может изменить: «не может сделать перемены»). You do not understand my position (вы не понимаете моего положения),” returned the doctor, with a certain incoherency of manner (ответил доктор немного несвязно: «с определенной бессвязностью манеры»; manner – метод, способ; манера, поведение; coherent – сцепленный, связанный; связный, логически последовательный). “I am painfully situated, Utterson (я нахожусь в высшей степени затруднительном положении: «я тягостно расположен», Аттерсон; painful – болезненный; тягостный, неприятный; pain – боль; огорчение, страдание); my position is a very strange – a very strange one (положение мое очень необычное – очень; strange – незнакомый; необычный, чудной). It is one of those affairs that cannot be mended by talking (это тот случай, который разговорами не поправишь = когда словами делу не поможешь; to mend – чинить, штопать; улучшить, исправить).”

“Jekyll,” said Utterson, “you know me: I am a man to be trusted (вы меня знаете: я человек, которому можно довериться). Make a clean breast of this in confidence (честно расскажите мне обо всем, совершенно конфиденциально; to make a clean breast of smth. – чистосердечно признаваться в чем-либо; clean – чистый; confidence – доверие; конфиденциальное сообщение, секрет); and I make no doubt I can get you out of it (и я не сомневаюсь, что я смогу вам помочь выпутаться: «я смогу вытащить вас наружу из этого»).”

“It can make no change. You do not understand my position,” returned the doctor, with a certain incoherency of manner. “I am painfully situated, Utterson; my position is a very strange – a very strange one. It is one of those affairs that cannot be mended by talking.”

“Jekyll,” said Utterson, “you know me: I am a man to be trusted. Make a clean breast of this in confidence; and I make no doubt I can get you out of it.”

“My good Utterson (дорогой мой Аттерсон),” said the doctor, “this is very good of you, this is downright good of you (это очень мило с вашей стороны, действительно очень мило; good – хороший; милый, любезный; downright – прямой, открытый, честный; полный, совершенный, абсолютный: downright truth – чистая правда; совершенно, явно), and I cannot find words to thank you in (и я не могу найти слов, чтобы поблагодарить вас). I believe you fully (я полностью вам верю); I would trust you before any man alive (я бы положился на вас больше, чем на кого-либо из всех живущих людей) ay, before myself, if I could make the choice (ба, /да больше/, чем на себя самого, если бы я только мог сделать выбор); but indeed it isn’t what you fancy (но, в самом деле, дело вовсе не в том, что вы себе представляете); it is not so bad as that (все не так плохо); and just to put your good heart at rest, I will tell you one thing (и для того, чтобы успокоить ваше доброе сердце, я вот что вам скажу: «я скажу вам одну вещь»): the moment I choose, I can be rid of Mr. Hyde (в любой момент, когда захочу, я могу избавиться от мистера Хайда; to choose – выбирать; хотеть, желать). I give you my hand upon that (даю вам слово: «даю вам руку на это»); and I thank you again and again (и я снова и снова благодарен вам); and I will just add one little word, Utterson, that I’m sure you’ll take in good part (я просто добавлю еще одно маленькое словечко, Аттерсон, и я уверен, что вы поймете меня правильно; to take smth. in good part – не обидеться: «взять что-либо в хорошую часть»): this is a private matter, and I beg of you to let it sleep (это мое личное дело, и я прошу вас не вмешиваться: «оставить это спать/дать этому спать»).”

“My good Utterson,” said the doctor, “this is very good of you, this is downright good of you, and I cannot find words to thank you in. I believe you fully; I would trust you before any man alive ay, before myself, if I could make the choice; but indeed it isn’t what you fancy; it is not so bad as that; and just to put your good heart at rest, I will tell you one thing: the moment I choose, I can be rid of Mr. Hyde. I give you my hand upon that; and I thank you again and again; and I will just add one little word, Utterson, that I’m sure you’ll take in good part: this is a private matter, and I beg of you to let it sleep.”

Utterson reflected a little, looking in the fire (Аттерсон некоторое время размышлял, глядя на огонь; to reflect – отражать; размышлять, раздумывать).

“I have no doubt you are perfectly right (я не сомневаюсь, что вы совершенно правы),” he said at last, getting to his feet (сказал он наконец, вставая /на ноги/).

“Well, but since we have touched upon this business, and for the last time I hope (что ж, но раз уж мы коснулись этого вопроса, и, я надеюсь, в последний раз; business – дело, специальность; вопрос, дело),” continued the doctor (продолжил доктор), “there is one point I should like you to understand (есть один момент, который мне бы хотелось, чтобы вы поняли). I have really a very great interest in poor Hyde (я действительно очень заинтересован в несчастном Хайде). I know you have seen him; he told me so (я знаю, что вы встретились с ним, он мне сказал об этом); and I fear he was rude (и боюсь, что он был груб /с вами/). But I do sincerely take a great, a very great interest in that young man (но я искренне заинтересован, очень сильно заинтересован в этом молодом человеке); and if I am taken away, Utterson, I wish you to promise me (и если меня не станет, Аттерсон, я хочу, чтобы вы пообещали мне; to take away – убирать; отбирать, отнимать) that you will bear with him and get his rights for him (что вы будете к нему снисходительны и обеспечите его права; to bear with smb. – терпеливо относиться к кому-либо). I think you would, if you knew all (я думаю, что вы бы так и поступили, если бы вы все знали); and it would be a weight off my mind if you would promise (у меня с души свалится камень, если вы дадите мне обещание; weight – вес; бремя /забот и т. п./).”

Utterson reflected a little, looking in the fire.

“I have no doubt you are perfectly right,” he said at last, getting to his feet.

“Well, but since we have touched upon this business, and for the last time I hope,” continued the doctor, “there is one point I should like you to understand. I have really a very great interest in poor Hyde. I know you have seen him; he told me so; and I fear he was rude. But I do sincerely take a great, a very great interest in that young man; and if I am taken away, Utterson, I wish you to promise me that you will bear with him and get his rights for him. I think you would, if you knew all; and it would be a weight off my mind if you would promise.”

“I can’t pretend that I shall ever like him (не могу делать вид, что он мне когда-то понравится),” said the lawyer.

“I don’t ask that (этого я и не прошу),” pleaded Jekyll, laying his hand upon the other’s arm (молил Джекил, положив руку на плечо нотариуса; hand – рука, кисть руки; arm – рука /от плеча до кисти/; to plead – защищать подсудимого, представлять /в суде/ его интересы; обращаться с просьбой, ходатайствовать; просить, умолять /with – кого-либо, for – о чем-либо/); “I only ask for justice (я прошу только справедливости); I only ask you to help him for my sake, when I am no longer here (я только прошу вас помочь ему, ради меня, когда меня не станет: «когда меня больше здесь не будет»).”

Utterson heaved an irrepressible sigh (Аттерсон не смог сдержать тяжелого вздоха; to heave – поднимать /с усилием/; издавать /стон, вздох и т. п./, тяжело дышать; to repress – подавлять; сдерживать /чувства и т. п./). “Well,” said he, “I promise (я обещаю).”

“I can’t pretend that I shall ever like him,” said the lawyer.

“I don’t ask that,” pleaded Jekyll, laying his hand upon the other’s arm; “I only ask for justice; I only ask you to help him for my sake, when I am no longer here.”

Utterson heaved an irrepressible sigh. “Well,” said he, “I promise.”

IV

The Carew Murder Case

(Дело об убийстве Кэрью)

Nearly a year later, in the month of October, 18__, London was startled by a crime of singular ferocity (почти что год спустя, в октябре 18__ года, Лондон был потрясен преступлением исключительной жестокости; to startle – испугать; поразить), and rendered all the more notable by the high position of the victim (оказавшимся: «сделанным» особенно вопиющим из-за высокого общественного положения жертвы; to render – отдавать, воздавать, платить; приводить в какое-либо состояние, изменять состояние). The details were few and startling (подробности /убийства/ оказались немногочисленными и ошеломляющими).

A maid-servant living alone in a house not far from the river (некая служанка, жившая одна в доме неподалеку от реки) had gone upstairs to bed about eleven (отправилась наверх /к себе в комнату/, чтобы лечь спать около одиннадцати часов). Although a fog rolled over the city in the small hours (хотя в предрассветные часы город окутал густой туман; to roll – катить; струиться, клубиться), the early part of the night was cloudless (вечер был безоблачным: «ранняя часть ночи была безоблачной»), and the lane, which the maid’s window overlooked (и переулок, на который выходило окно /комнаты служанки/; to overlook – обозревать; выходить на, в /об окне/), was brilliantly lit by the full moon (был ярко освещен полной луной; to light – освещать).

Nearly a year later, in the month of October, 18__, London was startled by a crime of singular ferocity, and rendered all the more notable by the high position of the victim. The details were few and startling. A maid-servant living alone in a house not far from the river had gone upstairs to bed about eleven. Although a fog rolled over the city in the small hours, the early part of the night was cloudless, and the lane, which the maid’s window overlooked, was brilliantly lit by the full moon.

It seems she was romantically given (по-видимому, она была романтически настроена = служанка была романтической натурой; given – данный, подаренный; склонный /к чему-либо/, подверженный /чему-либо/); for she sat down upon her box (так как она уселась на свой сундук), which stood immediately under the window (который стоял непосредственно под окном), and fell into a dream of musing (и впала в мечтательную задумчивость: «в мечту задумчивости»; to muse – погружаться в размышления; задумываться). Never (she used to say, with streaming tears, when she narrated that experience (никогда (обычно говорила она, обливаясь слезами, когда рассказывала об этом случае); to stream – течь, вытекать /струей, потоком/; experience – жизненный опыт; случай, приключение)), never had she felt more at peace with all men (никогда еще не испытывала она большей умиротворенности: «не чувствовала /себя/ более в мире со всеми людьми») or thought more kindly of the world (и не размышляла с большей добротой: «более добро/благосклонно» обо всем мире).

And as she so sat (и вот, пока она сидела /у окна/) she became aware of an aged and beautiful gentleman with white hair (она заметила пожилого и красивого седовласого джентльмена), drawing near along the lane (двигавшегося по переулку); and advancing to meet him, another and very small gentleman (а навстречу ему двигался другой, очень невысокий джентльмен; to advance – продвигаться вперед), to whom at first she paid less attention (на которого она поначалу обратила меньше внимания).

It seems she was romantically given; for she sat down upon her box, which stood immediately under the window, and fell into a dream of musing. Never (she used to say, with streaming tears, when she narrated that experience), never had she felt more at peace with all men or thought more kindly of the world. And as she so sat she became aware of an aged and beautiful gentleman with white hair, drawing near along the lane; and advancing to meet him, another and very small gentleman, to whom at first she paid less attention.

When they had come within speech (когда они сблизились /на такое расстояние, когда можно было начать разговор/) (which was just under the maid’s eyes) (что случилось как раз перед самыми глазами служанки) the older man bowed and accosted the other with a very pretty manner of politeness (более взрослый = пожилой мужчина поклонился и обратился к другому прохожему в очень приятной вежливой манере; polite – вежливый; politeness – вежливость). It did not seem as if the subject of his address were of great importance (казалось, что он обратился с каким-то пустяком; address – адрес; обращение /к кому-либо/; importance – значение, важность); indeed, from his pointing, it sometimes appeared (и в самом деле, судя по его жесту, казалось; to point – указывать /пальцем, рукой/) as if he were only inquiring his way (что он всего лишь справлялся о дороге); but the moon shone on his face as he spoke (но, пока он говорил, лицо его освещала луна), and the girl was pleased to watch it (и девушке было приятно смотреть на него /на лицо/), it seemed to breathe such an innocent and old-world kindness of disposition (казалось, что оно дышало такой невинной/чистой и старомодной благожелательностью), yet with something high too, as of a well-founded self-content (/подкрепленной/ также чем-то возвышенным, похожим на заслуженный душевный покой: «хорошо обоснованную удовлетворенность»; high – высокий; возвышенный, благородный).

When they had come within speech (which was just under the maid’s eyes) the older man bowed and accosted the other with a very pretty manner of politeness. It did not seem as if the subject of his address were of great importance; indeed, from his pointing, it sometimes appeared as if he were only inquiring his way; but the moon shone on his face as he spoke, and the girl was pleased to watch it, it seemed to breathe such an innocent and old-world kindness of disposition, yet with something high too, as of a well-founded self-content.

Presently her eye wandered to the other (вскоре взор ее перешел к другому /прохожему/), and she was surprised to recognise in him a certain Mr. Hyde (в котором она с удивлением узнала некоего мистера Хайда), who had once visited her master (который однажды приходил к ее хозяину; to visit – посещать, навещать), and for whom she had conceived a dislike (и которого она тогда же невзлюбила; to conceive – постигать; возыметь, почувствовать). He had in his hand a heavy cane, with which he was trifling (в руках у него была тяжелая трость, которую он крутил в руках/которой он /все время/ поигрывал; cane – камыш; трость; to trifle – шутить; возиться, теребить); but he answered never a word (но он не ответил ни слова), and seemed to listen with an ill-contained impatience (и, казалось, слушал с плохо скрываемым раздражением; to contain – содержать; сдерживаться; impatience – нетерпение; нетерпеливость, раздражительность). And then all of a sudden he broke out in a great flame of anger (а затем, совершенно внезапно, он разъярился: «разразился сильнейшим приступом ярости»; to break – ломать; начаться, разразиться; flame – пламя; пыл, страсть), stamping with his foot (затопал ногами; to stamp – ставить штамп; топать /ногами/), brandishing the cane (угрожающе взмахнул тростью; to brandish – махать, размахивать /мечом, палкой/), and carrying on (as the maid described it) like a madman (и повел себя (как описала это служанка), словно безумец; to carry on – продолжать; вести себя несдержанно, беситься).

Presently her eye wandered to the other, and she was surprised to recognise in him a certain Mr. Hyde, who had once visited her master, and for whom she had conceived a dislike. He had in his hand a heavy cane, with which he was trifling; but he answered never a word, and seemed to listen with an ill-contained impatience. And then all of a sudden he broke out in a great flame of anger, stamping with his foot, brandishing the cane, and carrying on (as the maid described it) like a madman.

The old gentleman took a step back (пожилой джентльмен сделал шаг назад = попятился), with the air of one very much surprised and a trifle hurt (с видом человека очень сильно удивленного и слегка обиженного; hurt – раненый; обиженный, оскорбленный; to hurt – причинить боль, ранить; задеть, обидеть); and at that Mr. Hyde broke out of all bounds (и тогда мистер Хайд, словно сорвавшись с цепи: «перейдя все разумные пределы»), and clubbed him to the earth (повалил того ударом трости на землю; club – дубина). And the next moment, with ape-like fury (и уже в следующее мгновение, с обезьяньей яростью), he was trampling his victim under foot (он топтал свою жертву ногами), and hailing down a storm of blows (и осыпал ее градом ударов; hail – град), under which the bones were audibly shattered (под которым было слышно, как ломаются кости; audibly – громко, внятно; вслух; явно) and the body jumped upon the roadway (а тело подпрыгивало на мостовой). At the horror of these sights and sounds, the maid fainted (придя в ужас от этого вида и звуков, служанка упала в обморок; to faint – ослабевать /от усталости, голода и т. п./; падать в обморок).

The old gentleman took a step back, with the air of one very much surprised and a trifle hurt; and at that Mr. Hyde broke out of all bounds, and clubbed him to the earth. And the next moment, with ape-like fury, he was trampling his victim under foot, and hailing down a storm of blows, under which the bones were audibly shattered and the body jumped upon the roadway. At the horror of these sights and sounds, the maid fainted.

It was two o’clock when she came to herself and called for the police (было два часа ночи, когда она пришла в себя и вызвала полицию). The murderer was gone long ago (убийца уже давно скрылся); but there lay his victim in the middle of the lane, incredibly mangled (но посреди переулка лежала его жертва, невероятно покалеченная). The stick with which the deed had been done (трость, которой было совершенно это преступление; stick – палка; трость; deed – поступок, действие), although it was of some rare and very tough and heavy wood (хотя она и была из какого-то редкого, очень прочного и тяжелого дерева; tough – жесткий; крепкий, прочный), had broken in the middle under the stress of this insensate cruelty (сломалась пополам под воздействием этой слепой жестокости; middle – середина; insensate – неодушевленный; бесчувственный, бездушный; cruel – жестокий); and one splintered half had rolled in the neighbouring gutter (и одна отколовшаяся половина /трости/ укатилась в /близлежащую/ сточную канаву) – the other, without doubt, had been carried away by the murderer (а вторая, без сомнения, была унесена убийцей). A purse and a gold watch were found upon the victim (на жертве были обнаружены кошелек и золотые часы); but no cards or papers, except a sealed and stamped envelope (/но не было обнаружено/ ни визитных карточек, ни документов, за исключением конверта – запечатанного и с наклеенными марками; card – карта /игральная/; визитная карточка; paper – бумага; документ; to stamp – ставить штамп; наклеивать марки), which he had been probably carrying to the post (который он, по-видимому, нес на почту), and which bore the name and address of Mr. Utterson (и на котором были написаны имя и адрес мистера Аттерсона; to bear – переносить; иметь, нести на себе).

It was two o’clock when she came to herself and called for the police. The murderer was gone long ago; but there lay his victim in the middle of the lane, incredibly mangled. The stick with which the deed had been done, although it was of some rare and very tough and heavy wood, had broken in the middle under the stress of this insensate cruelty; and one splintered half had rolled in the neighbouring gutter – the other, without doubt, had been carried away by the murderer. A purse and a gold watch were found upon the victim; but no cards or papers, except a sealed and stamped envelope, which he had been probably carrying to the post, and which bore the name and address of Mr. Utterson.

This was brought to the lawyer the next morning, before he was out of bed (это письмо принесли нотариусу на следующее утро, прежде чем тот встал с постели); and he had no sooner seen it, and been told the circumstances (и как только он увидел его и услышал: «и ему рассказали», при каких обстоятельствах /оно было обнаружено/), than he shot out a solemn lip (как он поджал губы: «выдвинул торжественную/важную губу»; to shoot out the lip – надувать губы, выражать недовольство). “I shall say nothing till I have seen the body (я ничего не скажу, пока не увижу тело),” said he; “this may be very serious (это может оказаться очень серьезным = принять весьма серьезный оборот). Have the kindness to wait while I dress (будьте так добры/любезны подождать, пока я оденусь).”

And with the same grave countenance he hurried through his breakfast (все с тем же мрачным выражением /лица/ он наскоро позавтракал: «поспешил через свой завтрак»; grave – серьезный; мрачный, печальный) and drove to the police station, whither the body had been carried (и поехал в полицейский участок, куда было перенесено тело). As soon as he came into the cell, he nodded (как только он вошел в камеру, он кивнул).

“Yes,” said he, “I recognise him (я узнаю его). I am sorry to say that this is Sir Danvers Carew (к сожалению = должен с прискорбием сообщить вам, это сэр Дэнверс Кэрью).”

This was brought to the lawyer the next morning, before he was out of bed; and he had no sooner seen it, and been told the circumstances, than he shot out a solemn lip. “I shall say nothing till I have seen the body,” said he; “this may be very serious. Have the kindness to wait while I dress.”

And with the same grave countenance he hurried through his breakfast and drove to the police station, whither the body had been carried. As soon as he came into the cell, he nodded.

“Yes,” said he, “I recognise him. I am sorry to say that this is Sir Danvers Carew.”

“Good God, sir (милостивый Боже, сэр),” exclaimed the officer (воскликнул полицейский; officer – чиновник; полицейский), “is it possible (неужели: «возможно ли это»)?” And the next moment his eye lighted up with professional ambition (и в следующее же мгновение в его глазах вспыхнуло профессиональное честолюбие). “This will make a deal of noise (это наделает много шума),” he said. “And perhaps you can help us to the man (и возможно, вы можете помочь нам с убийцей = может быть, вам известен убийца).” And he briefly narrated what the maid had seen (и он кратко рассказал то, что видела служанка), and showed the broken stick (и показал ему сломанную трость = обломок трости).

Mr. Utterson had already quailed at the name of Hyde (/услышав/ имя Хайда, мистер Аттерсон упал духом; to quail – трусить, пасовать; падать духом); but when the stick was laid before him, he could doubt no longer (когда же перед ним положили трость, он уже больше не сомневался): broken and battered as it was, he recognised it (хотя она и была сломана и расщеплена, он узнал ее; to batter – колотить; разбивать) for one that he had himself presented many years before to Henry Jekyll (это была та самая трость, которую он сам подарил Генри Джекилу много лет тому назад).

“Good God, sir,” exclaimed the officer, “is it possible?” And the next moment his eye lighted up with professional ambition. “This will make a deal of noise,” he said. “And perhaps you can help us to the man.” And he briefly narrated what the maid had seen, and showed the broken stick.

Mr. Utterson had already quailed at the name of Hyde; but when the stick was laid before him, he could doubt no longer: broken and battered as it was, he recognised it for one that he had himself presented many years before to Henry Jekyll.

“Is this Mr. Hyde a person of small stature (а этот мистер Хайд невысокого роста; stature – телосложение; рост)?” he inquired (спросил он).

“Particularly small and particularly wicked-looking (очень невысокого роста и очень злобного вида: «злобно выглядящий»; particularly – особенно, особым образом; очень, чрезвычайно; в высокой степени; wicked – злой, злобный), is what the maid call him (вот что сказала о нем служанка; to call – звать; называть),” said the officer (сказал полицейский).

Mr. Utterson reflected; and then, raising his head (мистер Аттерсон раздумывал, затем, поднимая голову, /сказал/), “If you will come with me in my cab (если вы поедете со мной в моем экипаже),” he said, “I think I can take you to his house (думаю, что смогу отвезти вас к его дому).”

“Is this Mr. Hyde a person of small stature?” he inquired.

“Particularly small and particularly wicked-looking, is what the maid call him,” said the officer.

Mr. Utterson reflected; and then, raising his head, “If you will come with me in my cab,” he said, “I think I can take you to his house.”

It was by this time about nine in the morning (было уже: «к этому времени было» около девяти часов утра), and the first fog of the season (и /город окутал/ первый осенний туман; season – время года). A great chocolate-coloured pall lowered over heaven (густой, шоколадного цвета, покров опустился на небо; pall – покров /на гробе, могиле/; завеса, пелена), but the wind was continually charging and routing these embattled vapours (но ветер постоянно нападал на эти выстроенные туманы/пары и разбивал/рассеивал их; to charge – нападать; to embattle – строить в боевой порядок; сооружать зубцы и бойницы /на стенах башен и т. п./; to rout – разбивать наголову; обращать в беспорядочное бегство; разгонять; рассеивать); so that as the cab crawled from street to street (поэтому, пока экипаж тащился от улицы к улице = по улицам; to crawl – ползти; медленно двигаться), Mr. Utterson beheld a marvellous number of degrees and hues of twilight (мистер Аттерсон смог созерцать удивительное количество степеней и оттенков сумерек; to behold – созерцать, рассматривать, наблюдать); for here it would be dark like the back-end of evening (поскольку то становилось темно, как ночью: «как в конце вечера»; back-end, back end – задняя часть, конец; конец какого-либо периода времени: in the back end of last year – в конце прошлого года); and there would be a glow of a rich, lurid brown (а то /возникало/ некое зарево насыщенного, зловеще пылающего цвета; glow – сильный жар; отблеск, зарево /отдаленного пожара, заката/; rich – богатый; насыщенный /(о звуке, цвете/; lurid – мертвенно-бледный; огненный, пылающий /и вызывающий этим неприятное, жуткое впечатление/; страшный, зловещий), like the light of some strange conflagration (словно отблеск некоего странного большого пожара; conflagration – большой/разрушительный пожар); and here, for a moment, the fog would be quite broken up (а то на мгновение густой туман рассеивался; to break – ломать; to break up – распадаться, разваливаться), and a haggard shaft of daylight would glance in between the swirling wreaths (и изможденные вспышки дневного света проглядывали сквозь кружащиеся кольца: «венки» тумана; haggard – изможденный, измученный; осунувшийся; shaft – древко /копья и т. п./; луч /света/, вспышка, блеск; to swirl – кружиться в водовороте; wreath – венок).

It was by this time about nine in the morning, and the first fog of the season. A great chocolate-coloured pall lowered over heaven, but the wind was continually charging and routing these embattled vapours; so that as the cab crawled from street to street, Mr. Utterson beheld a marvellous number of degrees and hues of twilight; for here it would be dark like the back-end of evening; and there would be a glow of a rich, lurid brown, like the light of some strange conflagration; and here, for a moment, the fog would be quite broken up, and a haggard shaft of daylight would glance in between the swirling wreaths.

The dismal quarter of Soho seen under these changing glimpses (этот угрюмый район Сохо в этом переменчивом освещении; quarter – четверть; квартал; to change – менять/ся/, изменять/ся/; glimpse – проблеск, слабый свет, слабая вспышка; мелькание), with its muddy ways (с его грязными дорогами; mud – грязь, слякоть), and slatternly passengers (неряшливыми прохожими), and its lamps, which had never been extinguished or had been kindled afresh (и его фонарями, которые то ли не были погашены, или уже были зажжены заново) to combat this mournful reinvasion of darkness (чтобы сражаться с повторным мрачным вторжением тьмы; mournful – скорбный; угрюмый, печальный; to mourn – скорбеть, оплакивать; горевать, печалиться; invasion – вторжение; to invade – вторгаться: to invade a country – вторгнуться в страну), seemed, in the lawyer’s eyes, like a district of some city in a nightmare (казался взору нотариуса районом какого-то города из кошмара). The thoughts of his mind, besides, were of the gloomiest dye (его собственные мысли, к тому же, были самого что ни на есть мрачного цвета; dye – окраска; цвет /как результат окрашивания/); and when he glanced at the companion of his drive (и когда он взглянул на своего попутчика; drive – езда), he was conscious of some touch of that terror of the law and the law’s officers (он осознал = почувствовал некий приступ страха перед законом и стражами порядка; touch – прикосновение; чуточка, примесь), which may at times assail the most honest (который временами одолевает даже самых честных людей; to assail – наступать, атаковать; одолевать, мучить).

The dismal quarter of Soho seen under these changing glimpses, with its muddy ways, and slatternly passengers, and its lamps, which had never been extinguished or had been kindled afresh to combat this mournful reinvasion of darkness, seemed, in the lawyer’s eyes, like a district of some city in a nightmare. The thoughts of his mind, besides, were of the gloomiest dye; and when he glanced at the companion of his drive, he was conscious of some touch of that terror of the law and the law’s officers, which may at times assail the most honest.

As the cab drew up before the address indicated (когда экипаж уже приблизился к указанному адресу), the fog lifted a little and showed him a dingy street (густой туман немного приподнялся и показал ему жалкого вида улицу; dingy – выцветший, тусклый), a gin palace (пивную), a low French eating house (плохой французский ресторанчик; low – низкий, невысокий; плохой, неблагоприятный), a shop for the retail of penny numbers and two-penny salads (закусочную, где продавалось горячее за пенс и салаты за два пенса; shop – лавка, магазин; буфет, закусочная; retail – розничная продажа), many ragged children bundled in the doorways (множество детей в лохмотьях, что толпились в дверных проемах; ragged – неровный, шероховатый; одетый в лохмотья, оборванный; rag – лоскут, тряпка; rags – лохмотья, тряпье; to bundle – связывать в узел; группировать; bundle – сверток, связка), and many women of many different nationalities passing out (и множество женщин различных национальностей, выходящих из дверей), key in hand, to have a morning glass (с ключами: «ключом» в руках, чтобы пропустить с утра по стаканчику; glass – стекло; рюмка, бокал); and the next moment the fog settled down again up that part, as brown as umber (и в следующий момент густой туман, коричневый, как умбра, снова опустился на те улицы; to settle down – поселяться, водворяться), and cut him off from his blackguardly surroundings (и скрыл от него окружавшее его убожество: «и отрезал его от его мерзкого окружения»; to cut off – обрезать, отрезать; прекращать). This was the home of Jekyll’s favourite (вот /они и приехали/ к дому любимца Джекила); of a man who was heir to a quarter of a million sterling (человека, который был наследником четверти миллиона фунтов стерлингов).

As the cab drew up before the address indicated, the fog lifted a little and showed him a dingy street, a gin palace, a low French eating house, a shop for the retail of penny numbers and two-penny salads, many ragged children bundled in the doorways, and many women of many different nationalities passing out, key in hand, to have a morning glass; and the next moment the fog settled down again up that part, as brown as umber, and cut him off from his blackguardly surroundings. This was the home of Jekyll’s favourite; of a man who was heir to a quarter of a million sterling.

An ivory-faced and silvery-haired old woman opened the door (дверь открыла пожилая женщина с лицом цвета слоновой кости и серебристыми волосами). She had an evil face, smoothed by hypocrisy (у нее было злобное лицо, сглаженное /маской/ лицемерия); but her manners were excellent (но манеры у нее были отличные). Yes, she said, this was Mr. Hyde’s, but he was not at home (да, сказала она, это дом мистера Хайда, но его нет дома); he had been in that night very late (он был дома той ночью очень поздно), but had gone away again in less than an hour (но снова ушел менее чем через час); there was nothing strange in that (и в этом не было ничего необычного); his habits were very irregular, and he was often absent (его привычки были чрезвычайно непостоянными, и его часто не бывало дома: «он был часто отсутствующим»); for instance, it was nearly two months since she had seen him till yesterday (например, до вчерашнего дня она не видела его почти два месяца).

An ivory-faced and silvery-haired old woman opened the door. She had an evil face, smoothed by hypocrisy; but her manners were excellent. Yes, she said, this was Mr. Hyde’s, but he was not at home; he had been in that night very late, but had gone away again in less than an hour; there was nothing strange in that; his habits were very irregular, and he was often absent; for instance, it was nearly two months since she had seen him till yesterday.

“Very well then, we wish to see his rooms (что ж, очень хорошо, мы бы хотели осмотреть его комнаты),” said the lawyer; and when the woman began to declare it was impossible (а когда женщина начала заявлять, что это было невозможно), “I had better tell you who this person is (лучше я скажу вам, кто этот человек),” he added (добавил он). “This is Inspector Newcomen, of Scotland Yard (это инспектор Ньюкомен из Скотланд-Ярда).”

A flash of odious joy appeared upon the woman’s face (на лице женщины появилось выражение злобной радости; flash – вспышка, яркий свет; яркое проявление /чувств, настроения и т. п./). “Ah!” said she, “he is in trouble (у него неприятности; trouble – беспокойство; неприятность, беда)! What has he done (что он натворил)?”

Mr. Utterson and the inspector exchanged glances (мистер Аттерсон и инспектор переглянулись). “He don’t seem a very popular character (а он, кажется, не очень популярная = всеми любимая личность; popular – народный; популярный; character – характер; фигура, личность),” observed the latter (заметил инспектор). “And now, my good woman, just let me and this gentleman have a look about us (а теперь, моя дорогая, позвольте-ка нам: «мне и этому джентльмену» здесь оглядеться).”

“Very well then, we wish to see his rooms,” said the lawyer; and when the woman began to declare it was impossible, “I had better tell you who this person is,” he added. “This is Inspector Newcomen, of Scotland Yard.”

A flash of odious joy appeared upon the woman’s face. “Ah!” said she, “he is in trouble! What has he done?”

Mr. Utterson and the inspector exchanged glances. “He don’t seem a very popular character,” observed the latter. “And now, my good woman, just let me and this gentleman have a look about us.”

In the whole extent of the house, which but for the old woman remained otherwise empty (во всем доме, который, если не считать той старухи, оставался пустым; extent – протяжение, протяженность; otherwise – иначе, иным способом; в других отношениях; во всем остальном), Mr. Hyde had only used a couple of rooms (мистер Хайд пользовался только парой комнат); but these were furnished with luxury and good taste (но они были обставлены с роскошью и хорошим вкусом). A closet was filled with wine (шкаф/буфет был заполнен вином; closet – платяной шкаф; /высокий/ буфет); the plate was of silver (посуда была /изготовлена/ из серебра; plate – тарелка; столовое серебро, посуда), the napery elegant (столовое белье было изысканным); a good picture hung upon the walls, a gift (as Utterson supposed) from Henry Jekyll (на стенах висели хорошие картины – подарок (как предположил Аттерсон) Генри Джекила), who was much of a connoisseur (который был большим знатоком /искусств/); and the carpets were of many piles and agreeable in colour (и ковры были пушистыми и приятного цвета; pile – шерсть; волос; пух). At this moment, however, the rooms bore every mark of having been recently and hurriedly ransacked (в тот момент, однако, комнаты обнаруживали признаки недавнего и поспешного поиска/обыска; to ransack – искать; обыскивать, обшаривать; рыться в поисках); clothes lay about the floor, with their pockets inside out (по полу была разбросана одежда, с вывернутыми карманами); lockfast drawers stood open (ящики комода были выдвинуты: «открыты»); and on the hearth there lay a pile of gray ashes (а в камине лежала кучка серого пепла), as though many papers had been burned (словно там сожгли большое количество бумаг).

In the whole extent of the house, which but for the old woman remained otherwise empty, Mr. Hyde had only used a couple of rooms; but these were furnished with luxury and good taste. A closet was filled with wine; the plate was of silver, the napery elegant; a good picture hung upon the walls, a gift (as Utterson supposed) from Henry Jekyll, who was much of a connoisseur; and the carpets were of many piles and agreeable in colour. At this moment, however, the rooms bore every mark of having been recently and hurriedly ransacked; clothes lay about the floor, with their pockets inside out; lockfast drawers stood open; and on the hearth there lay a pile of gray ashes, as though many papers had been burned.

From these embers the inspector disinterred the butt end of a green cheque book (из этой, /еще/ горячей, золы инспектор откопал корешок зеленой чековой книжки), which had resisted the action of the fire (который не поддался действию огня; to resist – сопротивляться); the other half of the stick was found behind the door (за дверью была обнаружена вторая часть трости); and as this clinched his suspicions, the officer declared himself delighted (и так как это окончательно подтвердило его подозрения, он объявил себя очень довольным = сказал, что очень доволен/в восторге; to clinch – забивать гвоздь /не до конца, оставшуюся часть со шляпкой загибают, чтобы надежнее держалось/; прибивать гвоздем; урегулировать, окончательно решать, улаживать, договариваться; clinch – зажим; скоба; заклепка). A visit to the bank (визит в банк), where several thousand pounds were found to be lying to the murderer’s credit (где на счете убийцы обнаружились несколько тысяч фунтов), completed his gratification (окончательно подкрепил его удовлетворенность; to complete – заканчивать, завершать).

From these embers the inspector disinterred the butt end of a green cheque book, which had resisted the action of the fire; the other half of the stick was found behind the door; and as this clinched his suspicions, the officer declared himself delighted. A visit to the bank, where several thousand pounds were found to be lying to the murderer’s credit, completed his gratification.

“You may depend upon it, sir (будьте уверены: «вы можете положиться на это», сэр; to depend – зависеть; полагаться, рассчитывать),” he told Mr. Utterson: “I have him in my hand (он у меня в руках). He must have lost his head (он, должно быть, совсем потерял голову; to lose – терять, утрачивать), or he never would have left the stick (в противном случае он никогда бы не оставил трость), or, above all, burned the cheque book (и не стал бы, прежде всего, жечь чековую книжку). Why, money’s life to a man (ведь деньги – это самое необходимое для человека; life – жизнь, существование; самое важное, необходимое). We have nothing to do but wait for him at the bank (нам и делать ничего не надо – только подождать, когда он появится в банке) and get out the handbills (и опубликовать объявление /с его приметами/; to get out – выходить; выходить, выпускать /о газете, книге, и т. п./; handbill – рекламный листок, объявление).”

“You may depend upon it, sir,” he told Mr. Utterson: “I have him in my hand. He must have lost his head, or he never would have left the stick, or, above all, burned the cheque book. Why, money’s life to a man. We have nothing to do but wait for him at the bank and get out the handbills.”

This last, however, was not so easy of accomplishment (последнее, однако, оказалось не так-то легко осуществить), for Mr. Hyde had numbered few familiars (у мистера Хайда оказалось мало /близких/ знакомых; to number – нумеровать; насчитывать) – even the master of the servant-maid had only seen him twice (и даже хозяин служанки видел его только дважды); his family could nowhere be traced (нигде не удалось разыскать его родственников; to trace – выследить; trace – след, отпечаток); he had never been photographed (его никогда не фотографировали); and the few who could describe him differed widely (и те немногие, кто смогли описать его, чрезвычайно расходились в своих показаниях; to differ – отличаться; расходиться во мнениях; widely – широко; в значительной степени), as common observers will (как это обычно и случается: «как это делают обычные наблюдатели»; common – общий; обыкновенный, обычный; observer – наблюдатель). Only on one point were they agreed (они все соглашались только в одном); and that was the haunting sense of unexpressed deformity (это в навязчивом ощущении невыразимого уродства; unexpressed – непроизнесенный, невысказанный; to express – выражать; высказывать) with which the fugitive impressed his beholders (которым беглец поразил всех, кто его видел; beholder – зритель, очевидец; to behold – увидеть, заметить, узреть; созерцать, рассматривать, наблюдать).

This last, however, was not so easy of accomplishment, for Mr. Hyde had numbered few familiars – even the master of the servant-maid had only seen him twice; his family could nowhere be traced; he had never been photographed; and the few who could describe him differed widely, as common observers will. Only on one point were they agreed; and that was the haunting sense of unexpressed deformity with which the fugitive impressed his beholders.

V

Incident of the Letter

(Эпизод с письмом)

It was late in the afternoon (день уже клонился к вечеру: «было поздно во второй половине дня»), when Mr. Utterson found his way to Dr. Jekyll’s door (когда мистер Аттерсон наконец оказался у двери /дома/ доктора Джекила; to find – находить), where he was at once admitted by Poole (где он был немедленно впущен Пулом), and carried down by the kitchen offices (и проведен через кухонные подсобные помещения = через черный ход; offices – подсобные помещения, службы при доме), and across a yard which had once been a garden (и затем через двор, который когда-то был садом), to the building which was indifferently known as the laboratory or the dissecting rooms (к зданию, которое было известно как лаборатория, или как секционная; indifferently – безразлично; одинаково). The doctor had bought the house from the heirs of a celebrated surgeon (доктор /в свое время/ купил этот дом у наследников знаменитого хирурга); and his own tastes being rather chemical than anatomical (и так как его интересы скорее относились к сфере химии, чем анатомии: «и поскольку его собственные вкусы были скорее химическими, чем анатомическими»; taste – вкус; склонность, влечение), had changed the destination of the block at the bottom of the garden (он изменил предназначение здания, /расположенного/ в глубине сада; bottom – низ, нижняя часть; конец).

It was late in the afternoon, when Mr. Utterson found his way to Dr. Jekyll’s door, where he was at once admitted by Poole, and carried down by the kitchen offices, and across a yard which had once been a garden, to the building which was indifferently known as the laboratory or the dissecting rooms. The doctor had bought the house from the heirs of a celebrated surgeon; and his own tastes being rather chemical than anatomical, had changed the destination of the block at the bottom of the garden.

It was the first time that the lawyer had been received in that part of his friend’s quarters (это был первый раз, когда нотариус был принят в этой части дома своего друга; to receive – получать; принимать /гостей, посетителей/); and he eyed the dingy windowless structure with curiosity (и он с любопытством разглядывал грязное сооружение без окон; structure – структура; здание, сооружение), and gazed round with a distasteful sense of strangeness as he crossed the theatre (и смотрел по сторонам с неприятным странным чувством: «с неприятным чувством странности», когда он шел через операционную/анатомический театр; distasteful – противный, неприятный; theatre – театр; демонстрационный зал, операционная), once crowded with eager students (некогда заполненную увлеченными студентами) and now lying gaunt and silent (а теперь лежащую в молчаливом запустении; to lie – лежать; сохраняться, оставаться /в каком-либо состоянии/; gaunt – сухопарый; пустынный; silent – безмолвный, молчащий), the tables laden with chemical apparatus (со столами, заставленными химической аппаратурой; to lade – грузить, нагружать), the floor strewn with crates and littered with packing straw (с полом, заваленным упаковочными ящиками и усеянным /упаковочной/ соломой; to strew – разбрасывать; покрывать; to litter – сорить, мусорить; crate – /деревянный/ ящик; тара для упаковки /клеть, корзина и т. д./), and the light falling dimly through the foggy cupola (и с тусклым /дневным/ светом, пробивающимся: «падающим» сквозь темный купол; foggy – туманный; мглистый, темный; fog – туман).

It was the first time that the lawyer had been received in that part of his friend’s quarters; and he eyed the dingy windowless structure with curiosity, and gazed round with a distasteful sense of strangeness as he crossed the theatre, once crowded with eager students and now lying gaunt and silent, the tables laden with chemical apparatus, the floor strewn with crates and littered with packing straw, and the light falling dimly through the foggy cupola.

At the further end, a flight of stairs mounted to a door covered with red baize (в дальнем конце /помещения/ располагался лестничный марш, который вел к двери, обитой красным сукном; to cover – покрывать; обивать, оклеивать; baize – байка, грубое сукно); and through this, Mr. Utterson was at last received into the doctor’s cabinet (и, переступив порог этой двери, мистер Аттерсон наконец очутился: «был принят» в кабинете доктора). It was a large room, fitted round with glass presses (это была просторная комната, уставленная стеклянными шкафами; to fit – соответствовать; снабжать, оснащать; press – нажатие; шкаф с полками), furnished among other things, with a cheval glass and a business table (снабженная, помимо других предметов/помимо всего прочего, большим зеркалом в подвижной раме и письменным столом; to furnish – снабжать; обставлять, меблировать; cheval glass – псише /старинное зеркало в раме с особыми стержнями, позволявшими устанавливать его в наклонном положении/), and looking out upon the court by three dusty windows barred with iron (и выходившая тремя пыльными окнами с железными решетками во двор; to bar – запирать /на засов/; набивать решетки /на окна/; iron – железо). The fire burned in the grate (за каминной решеткой пылал огонь; to burn – жечь; пылать, гореть); a lamp was set lighted on the chimney shelf (а на каминной полке стояла зажженная лампа), for even in the houses the fog began to lie thickly (потому что даже в домах начал сгущаться туман: «туман начал лежать густо»); and there, close up to the warmth, sat Dr. Jekyll, looking deadly sick (и там, рядом с камином: «возле самого тепла», сидел доктор Джекил, который выглядел ужасно больным; close up to smth. – очень близко к чему-либо). He did not rise to meet his visitor (он не встал навстречу своему гостю), but held out a cold hand (а только протянул ему свою холодную руку; to hold out), and bade him welcome in a changed voice (и поприветствовал его изменившимся голосом; to bid – предлагать цену /на аукционе/; объявлять, заявлять; выражать ритуальные пожелания при встрече, прощании: to bid welcome – приветствовать; просить; приказывать).

At the further end, a flight of stairs mounted to a door covered with red baize; and through this, Mr. Utterson was at last received into the doctor’s cabinet. It was a large room, fitted round with glass presses, furnished among other things, with a cheval glass and a business table, and looking out upon the court by three dusty windows barred with iron. The fire burned in the grate; a lamp was set lighted on the chimney shelf, for even in the houses the fog began to lie thickly; and there, close up to the warmth, sat Dr. Jekyll, looking deadly sick. He did not rise to meet his visitor, but held out a cold hand, and bade him welcome in a changed voice.

“And now (так вот),” said Mr. Utterson, as soon as Poole had left them (сказал мистер Аттерсон, как только Пул оставил их /наедине/), “you have heard the news (вы слышали, что случилось: «вы слышали новости»)?”

The doctor shuddered (доктор содрогнулся). “They were crying it in the square (/торговцы газетами/ кричали об этом на площади; to cry – кричать; выкликать, кричать /о разносчиках, торговцах и т. п./),” he said. “I heard them in my dining-room (я слышал /их крики/ даже в столовой).”

“One word (погодите: «одно слово»),” said the lawyer. “Carew was my client, but so are you (Кэрью был моим клиентом, как и вы); and I want to know what I am doing (и я хочу знать, как мне поступать). You have not been mad enough to hide this fellow (не сошли ли вы с ума до такой степени: «достаточно», что прячете этого молодчика)?”

“Utterson, I swear to God (Аттерсон, честное слово: «клянусь Богу»),” cried the doctor (воскликнул доктор), “I swear to God I will never set eyes on him again (даю честное слово, что никогда больше не увижусь с ним снова). I bind my honour to you that I am done with him in this world (я клянусь вам своей честью, что в этом мире я с ним покончил; to bind – вязать; обязывать /законом и т. п./, связывать /договором, словом и т. п./; honour – честь; to be done with – /разг./ кончать, завершать). It is all at an end (все подошло к концу = с этим покончено). And indeed he does not want my help (и уж конечно ему не нужна моя помощь; to want – хотеть, желать; нуждаться); you do not know him as I do (вы не знаете его так, как знаю его я); he is safe, he is quite safe (он в безопасности, совершенно в безопасности); mark my words, he will never more be heard of (помяните мое слово, о нем больше никогда не услышат; to mark – ставить знак; замечать, запоминать).”

“And now,” said Mr. Utterson, as soon as Poole had left them, “you have heard the news?”

The doctor shuddered. “They were crying it in the square,” he said. “I heard them in my dining-room.”

“One word,” said the lawyer. “Carew was my client, but so are you; and I want to know what I am doing. You have not been mad enough to hide this fellow?”

“Utterson, I swear to God,” cried the doctor, “I swear to God I will never set eyes on him again. I bind my honour to you that I am done with him in this world. It is all at an end. And indeed he does not want my help; you do not know him as I do; he is safe, he is quite safe; mark my words, he will never more be heard of.”

The lawyer listened gloomily (нотариус слушал с мрачным видом; gloom – мрак; темнота; депрессия, мрачность; уныние; подавленный взгляд); he did not like his friend’s feverish manner (ему не нравилась лихорадочная манера его друга; fever – лихорадка). “You seem pretty sure of him (вы, кажется, в нем совершенно уверены),” said he; “and for your sake (и, ради вас же самого), I hope you may be right (я надеюсь, что вы правы: «можете быть правы = возможно, правы»). If it came to a trial, your name might appear (если дело дойдет до суда, может возникнуть и ваше имя; trial – испытание; судебное разбирательство, суд; to appear – появляться, возникать).”

“I am quite sure of him (я совершенно в нем уверен),” replied Jekyll (ответил Джекил); “I have grounds for certainty that I cannot share with any one (для уверенности у меня есть основания, которыми я не могу ни с кем поделиться; ground – земля, почва; основание, причина). But there is one thing on which you may advise me (но есть кое-что, по поводу чего вы можете дать мне совет). I have – I have received a letter (я получил письмо); and I am at a loss whether I should show it to the police (и я в замешательстве, показывать ли мне его полиции). I should like to leave it in your hands, Utterson (мне бы хотелось передать его в ваши руки, Аттерсон; to leave – уходить; предоставлять, поручать); you would judge wisely, I am sure (я уверен, что вы рассудите мудро); I have so great a trust in you (я вам так безгранично доверяю; trust – доверие).”

The lawyer listened gloomily; he did not like his friend’s feverish manner. “You seem pretty sure of him,” said he; “and for your sake, I hope you may be right. If it came to a trial, your name might appear.”

“I am quite sure of him,” replied Jekyll; “I have grounds for certainty that I cannot share with any one. But there is one thing on which you may advise me. I have – I have received a letter; and I am at a loss whether I should show it to the police. I should like to leave it in your hands, Utterson; you would judge wisely, I am sure; I have so great a trust in you.”

“You fear, I suppose, that it might lead to his detection (я полагаю, вы опасаетесь, что оно может привести к его обнаружению = навести на его след; to lead – вести, показывать путь; приводить /к чему-либо/)?” asked the lawyer.

“No,” said the other. “I cannot say that I care what becomes of Hyde (не могу сказать, что меня волнует, что случится с Хайдом); I am quite done with him (я с ним совершенно порвал). I was thinking of my own character (я думал о своей собственной репутации; character – характер; репутация), which this hateful business has rather exposed (которая была поставлена под удар этим отвратительным делом; to expose – выставлять; ставить под удар).”

Utterson ruminated awhile (Аттерсон размышлял некоторое время); he was surprised at his friend’s selfishness and yet relieved by it (он был удивлен эгоизмом своего друга, и в тоже время успокоен; to relieve – облегчать; успокаивать, утешать). “Well (что ж),” said he, at last (сказал он, наконец), “let me see the letter (позвольте мне взглянуть на письмо).”

“You fear, I suppose, that it might lead to his detection?” asked the lawyer.

“No,” said the other. “I cannot say that I care what becomes of Hyde; I am quite done with him. I was thinking of my own character, which this hateful business has rather exposed.”

Utterson ruminated awhile; he was surprised at his friend’s selfishness and yet relieved by it. “Well,” said he, at last, “let me see the letter.”

The letter was written in an odd, upright hand, and signed “Edward Hyde;” (это письмо было написано странным = необычным, прямым почерком, и было подписано «Эдвард Хайд»; hand – рука; почерк) and it signified, briefly enough, that the writer’s benefactor, Dr. Jekyll (и в нем сообщалось, достаточно кратко, что благодетель пишущего, доктор Джекил), whom he had long so unworthily repaid for a thousand generosities (которому он так долго неблагодарно отплачивал за тысячи щедрот), need labour under no alarm for his safety (не должен беспокоиться о его безопасности; to labour – трудиться; быть в затруднении, подвергаться /чему-либо/; alarm – тревога; смятение, страх), as he had means of escape on which he placed a sure dependence (потому что он придумал план бегства, в котором он полностью уверен; means – средство, способ; dependence – зависимость; доверие; to depend – зависеть). The lawyer liked this letter well enough (нотариусу это письмо весьма понравилось); it put a better colour on the intimacy than he had looked for (оно проливало более благоприятный свет на это близкое знакомство, чем он ожидал; colour – цвет; свет, вид); and he blamed himself for some of his past suspicions (и он упрекнул себя за некоторые из своих прошлых подозрений; to blame – порицать, обвинять).

The letter was written in an odd, upright hand, and signed “Edward Hyde;” and it signified, briefly enough, that the writer’s benefactor, Dr. Jekyll, whom he had long so unworthily repaid for a thousand generosities, need labour under no alarm for his safety, as he had means of escape on which he placed a sure dependence. The lawyer liked this letter well enough; it put a better colour on the intimacy than he had looked for; and he blamed himself for some of his past suspicions.

“Have you the envelope (конверт у вас)?” he asked.

“I burned it (я его сжег),” replied Jekyll, “before I thought what I was about (прежде чем сообразил, что я делаю; to be about to do smth. – собираться, намереваться сделать что-либо). But it bore no postmark (но на нем не было почтового штемпеля). The note was handed in (записка = письмо было передано с посыльным; to hand in – вручать).”

“Shall I keep this and sleep upon it (мне забрать письмо и отложить решение вопроса до утра; to sleep – спать; to sleep on/over a question/problem – отложить решение вопроса до утра)?” asked Utterson.

“I wish you to judge for me entirely (я целиком полагаюсь на ваше суждение: «я хочу, чтобы вы полностью за меня/вместо меня оценили ситуацию»),” was the reply (последовал ответ). “I have lost confidence in myself (себе я больше не доверяю; to lose – терять; утратить, не сохранить).”

“Well, I shall consider (ну, я подумаю),” returned the lawyer. “And now one word more (а теперь вот еще что: «еще одно слово»): it was Hyde who dictated the terms in your will about that disappearance (это Хайд продиктовал те условия вашего завещания, в которых говорится об исчезновении)?”

“Have you the envelope?” he asked.

“I burned it,” replied Jekyll, “before I thought what I was about. But it bore no postmark. The note was handed in.”

“Shall I keep this and sleep upon it?” asked Utterson.

“I wish you to judge for me entirely,” was the reply. “I have lost confidence in myself.”

“Well, I shall consider,” returned the lawyer. “And now one word more: it was Hyde who dictated the terms in your will about that disappearance?”

The doctor seemed seized with a qualm of faintness (у доктора, казалось, начался приступ дурноты; to seize – схватить; охватить, обуять; qualm – тошнота, дурнота); he shut his mouth tight and nodded (он плотно сжал губы и кивнул).

“I knew it (я так и знал),” said Utterson. “He meant to murder you (он намеревался вас убить). You have had a fine escape (вам едва удалось избежать опасности: «у вас было тонкое/хорошее избавление»; fine – тонкий; изящный; хороший, прекрасный; escape – бегство; избавление, спасение).”

“I have had what is far more to the purpose (мне удалось нечто более важное: «нечто значительно большее для цели»; purpose – цель; результат, успех),” returned the doctor solemnly (серьезно ответил доктор; solemn – торжественный; важный, серьезный): “I have had a lesson – O God, Utterson, what a lesson I have had (я получил урок, о Боже, Аттерсон, какой урок я получил)!” And he covered his face for a moment with his hands (и на мгновение он закрыл лицо руками).

The doctor seemed seized with a qualm of faintness; he shut his mouth tight and nodded.

“I knew it,” said Utterson. “He meant to murder you. You have had a fine escape.”

“I have had what is far more to the purpose,” returned the doctor solemnly: “I have had a lesson – O God, Utterson, what a lesson I have had!” And he covered his face for a moment with his hands.

On his way out, the lawyer stopped and had a word or two with Poole (уходя: «на обратном пути», нотариус задержался, чтобы перекинуться парой слов с Пулом). “By the by (между прочим),” said he, “there was a letter handed in today: what was the messenger like (сегодня было доставлено письмо: как выглядел посыльный)?” But Poole was positive nothing had come except by post (но Пул был совершенно уверен, что вся корреспонденция была доставлена только почтой: «что ничего не поступало, кроме как по почте»; positive – несомненный; уверенный /в чем-либо/); “and only circulars by that (да и то – одни только рекламные проспекты; circular – круглый, округлый; круговой; циркуляр; реклама; проспект; рекламное объявление; circle – круг),” he added (добавил он).

On his way out, the lawyer stopped and had a word or two with Poole. “By the by,” said he, “there was a letter handed in today: what was the messenger like?” But Poole was positive nothing had come except by post; “and only circulars by that,” he added.

This news sent off the visitor with his fears renewed (это известие пробудило в госте = нотариусе все его /прежние/ страхи; to send off – отсылать; провожать; to renew – обновлять; возобновлять). Plainly the letter had come by the laboratory door (очевидно, что письмо это доктор получил через дверь лаборатории); possibly, indeed, it had been written in the cabinet (возможно даже, что на самом деле оно было написано в самом кабинете); and, if that were so, it must be differently judged (и если это так, то и оценивать его надо по-другому), and handled with the more caution (и обращаться с ним с большей осторожностью). The news-boys as he went, were crying themselves hoarse along the footways (пока он шел, разносчики газет кричали до хрипоты, стоя на тротуаре): “Special edition (специальный выпуск; edition – издание; выпуск). Shocking murder of an M. P. (ужасающее убийство члена парламента; M. P. = Member of Parliament).”

This news sent off the visitor with his fears renewed. Plainly the letter had come by the laboratory door; possibly, indeed, it had been written in the cabinet; and, if that were so, it must be differently judged, and handled with the more caution. The news-boys as he went, were crying themselves hoarse along the footways: “Special edition. Shocking murder of an M. P.”

That was the funeral oration of one friend and client (так звучала панихидная речь его другу и клиенту); and he could not help a certain apprehension (и он не мог ничего поделать с /определенными/ дурными предчувствиями) lest the good name of another should be sucked down in the eddy of the scandal (как бы доброе имя его другого /друга и клиента/ не оказалось в водовороте скандала; to suck down – засасывать, затягивать /о водовороте, трясине/). It was, at least, a ticklish decision that he had to make (во всяком случае, ему предстояло принять трудное решение; ticklish – боящийся щекотки; деликатный, щекотливый; to tickle – щекотать); and, self-reliant, as he was by habit (и, хотя по натуре он был человеком, надеющимся только на себя; habit – привычка; склад, натура; to rely – полагаться, надеяться; доверять, быть уверенным /в чем-либо – on, upon/), he began to cherish a longing for advice (он начал испытывать сильнейшее желание спросить у кого-либо совета; to cherish – лелеять; longing for smth. – сильное желание чего-либо, стремление к чему-либо). It was not to be had directly (конечно, получить совет напрямую было невозможно); but perhaps, he thought, it might be fished for (но можно, подумал он, хотя бы попытаться; to fish – ловить рыбу; стараться получить).

That was the funeral oration of one friend and client; and he could not help a certain apprehension lest the good name of another should be sucked down in the eddy of the scandal. It was, at least, a ticklish decision that he had to make; and, self-reliant, as he was by habit, he began to cherish a longing for advice. It was not to be had directly; but perhaps, he thought, it might be fished for.

Presently after, he sat on one side of his own hearth (вскоре после этого он сидел с одной стороны своего собственного камина), with Mr. Guest his head clerk upon the other (а мистер Гест, его старший клерк – напротив него: «с другой стороны»; head – верхний; главный, старший), and midway between, at a nicely calculated distance from the fire (а между ними, на тщательно рассчитанном расстоянии от огня), a bottle of a particular old wine (располагалась бутылка особенно старого вина = заветного старого вина) that had long dwelt unsunned in the foundations of his house (которая долгое время пребывала, скрытая от солнечного света, в подвалах его дома; foundation – основание /города и т. п./; фундамент; to dwell – жить, обитать, находиться, пребывать). The fog still slept on the wing above the drowned city (густой туман все еще спал «на крыле» = находясь в воздухе над затопленным городом; to be on the wing – лететь), where the lamps glimmered like carbuncles (в котором, подобно карбункулам, тускло светили = рдели фонари); and through the muffle and smother of these fallen clouds (а сквозь приглушенный плотный туман этих упавших облаков; muffle – приглушенный звук; to muffle – закутывать, окутывать; глушить, заглушать /звук/; smother – густое облако дыма или пыли; удушливый запах; to smother – душить, вызывать приступ удушья), the procession of the town’s life was still rolling in (процессия городской жизни все продолжала катиться; to roll in – сходиться /в большом количестве/) through the great arteries with a sound as of a mighty wind (по огромным магистралям: «артериям», с ревом, подобным реву ветра: «со звуком, подобным звуку мощного ветра»).

Presently after, he sat on one side of his own hearth, with Mr. Guest his head clerk upon the other, and midway between, at a nicely calculated distance from the fire, a bottle of a particular old wine that had long dwelt unsunned in the foundations of his house. The fog still slept on the wing above the drowned city, where the lamps glimmered like carbuncles; and through the muffle and smother of these fallen clouds, the procession of the town’s life was still rolling in through the great arteries with a sound as of a mighty wind.

But the room was gay with firelight (но комната была /согрета/ отблесками огня в камине; gay – веселый; яркий, нарядный, блестящий). In the bottle the acids were long ago resolved (кислоты в бутылке давным-давно распались; to resolve – принимать решение; распадаться /на составные части/); the imperial dye had softened with time (роскошный /пурпурный/ цвет со временем смягчился; imperial – имперский; царственный), as the colour grows richer in stained windows (как в витражах краски становятся только ярче = словно краски старинного витража; rich – богатый; интенсивный, яркий /о свете/; to stain – красить/ся/; окрашивать/ся/; набивать /рисунок/; stain – пятно); and the glow of hot autumn afternoons on hillside vineyards was ready to be set free (и тепло жарких осенних дней над виноградниками, что на склонах горы, было готово стать освобожденным = было готово к высвобождению; glow – ровное излучение света или тепла; to glow – раскаляться; рдеть; светиться; to be set free – быть освобожденным; to set free – освободить) and to dispel the fogs of London (и рассеять лондонские туманы). Insensibly the lawyer melted (незаметно /для себя самого/ нотариус смягчился = успокоился; to melt – таять; смягчаться, умиляться). There was no man from whom he kept fewer secrets than Mr. Guest (не было никого, от кого бы он меньше скрывал секретов, чем от мистера Геста); and he was not always sure that he kept as many as he meant (и он не всегда был уверен, что скрывал столько секретов, сколько намеревался /скрыть/; to mean – иметь в виду, намереваться).

But the room was gay with firelight. In the bottle the acids were long ago resolved; the imperial dye had softened with time, as the colour grows richer in stained windows; and the glow of hot autumn afternoons on hillside vineyards was ready to be set free and to dispel the fogs of London. Insensibly the lawyer melted. There was no man from whom he kept fewer secrets than Mr. Guest; and he was not always sure that he kept as many as he meant.

Страницы: «« « 12345 » »»