Английский с Р. Л. Стивенсоном. Странная история доктора Джекила и мистера Хайда / Robert Louis Stevenson. The Strange Case of Dr. Jekyll and Mr. Hyde Стивенсон Роберт

He now begs them to search with the most sedulous care, and should any of the same quality be left, to forward it to him at once. Expense is no consideration. The importance of this to Dr. J. can hardly be exaggerated.” So far the letter had run composedly enough; but here, with a sudden splutter of the pen, the writer’s emotion had broken loose. “For God’s sake,” he added, “find me some of the old.”

“This is a strange note,” said Mr. Utterson; and then, sharply, “How do you come to have it open?”

“The man at Maw’s was main angry, sir (служащий фирмы Мо чрезвычайно рассердился, сэр; main – основной; эмоц. – усил. доведенный до предела), and he threw it back to me like so much dirt (и швырнул его обратно мне, словно грязь; to throw – кидать, швырять),” returned Poole.

“This is unquestionably the doctor’s hand, do you know (это бесспорно почерк доктора, видите)?” resumed the lawyer (продолжил нотариус; to resume – возобновлять, продолжать /после перерыва/).

“I thought it looked like it (мне показалось, что похож),” said the servant, rather sulkily (сказал слуга, довольно мрачно); and then, with another voice (а затем /сказал/ другим голосом), “But what matters hand of write (какое значение имеет почерк)?” he said. “I’ve seen him (я его видел)!”

“Seen him (видели его)?” repeated Mr. Utterson (повторил мистер Аттерсон). “Well (ну и)?”

“The man at Maw’s was main angry, sir, and he threw it back to me like so much dirt,” returned Poole.

“This is the doctor’s hand, do you know?” resumed the lawyer.

“I thought it looked like it,” said the servant, rather sulkily; and then, with another voice, “But what matters hand of write?” he said. “I’ve seen him!”

“Seen him?” repeated Mr. Utterson. “Well?”

“That’s it (вот именно)!” said Poole. “It was this way (дело было так). I came suddenly into the theatre from the garden (я неожиданно вошел в операционную из сада). It seems he had slipped out to look for his drug, or whatever it is (а он, по-видимому, вышел из кабинета, чтобы поискать свое лекарство, или еще для чего-нибудь: «или что бы то ни было»; whatever – все что; что бы ни); for the cabinet door was open (потому что дверь в кабинет была открыта), and there he was at the far end of the room (и он находился в дальнем конце комнаты), digging among the crates (копаясь среди ящиков). He looked up when I came in, gave a kind of cry (когда я вошел, он поднял голову, издал нечто похожее на вопль = взвизгнул), and whipped upstairs into the cabinet (и со всех ног рванул вверх по лестнице, в кабинет; to whip – хлестать; рвануться, броситься). It was but for one minute that I saw him (я видел его только одно мгновение; minute – минута; мгновение, момент), but the hair stood upon my head like quills (но у меня волосы на голове дыбом встали: «встали у меня на голове, словно перья»; quill – птичье перо; игла дикобраза). Sir, if that was my master, why had he a mask upon his face (сэр, если это был мой хозяин, то почему у него на лице была маска)? If it was my master (если это был мой хозяин), why did he cry out like a rat, and run from me (почему он взвизгнул, как крыса, и убежал от меня)? I have served him long enough (я достаточно долго прослужил у него). And then (и затем)…” the man paused and passed his hand over his face (дворецкий умолк и провел рукой по лицу).

“That’s it!” said Poole. “It was this way. I came suddenly into the theatre from the garden. It seems he had slipped out to look for his drug, or whatever it is; for the cabinet door was open, and there he was at the far end of the room, digging among the crates. He looked up when I came in, gave a kind of cry, and whipped upstairs into the cabinet. It was but for one minute that I saw him, but the hair stood upon my head like quills. Sir, if that was my master, why had he a mask upon his face? If it was my master, why did he cry out like a rat, and run from me? I have served him long enough. And then…” the man paused and passed his hand over his face.

“These are all very strange circumstances (это все очень странные обстоятельства; circumstance – обстоятельства, положение дел),” said Mr. Utterson, “but I think I begin to see daylight (но мне кажется, я начинаю понимать; daylight – дневной свет; to see daylight – видеть выход из положения; наконец-то понять). Your master, Poole, is plainly seized with one of those maladies (Пул, у вашего хозяина, очевидно, началась одна из тех болезней; to seize – хватать; охватить, обуять) that both torture and deform the sufferer (которая не только причиняет мучения, но и обезображивает страдающего ею; to torture – пытать; мучить, терзать); hence for aught I know, the alteration of his voice (отсюда, судя по тому немногому, что я знаю, и изменение его голоса; aught – в какой-либо степени); hence the mask and his avoidance of his friends (отсюда маска и избегание своих друзей; to avoid – избегать); hence his eagerness to find this drug (отсюда и его страстное стремление отыскать это лекарство; eager – страстно желающий, жаждущий /о человеке/), by means of which the poor soul retains some hope of ultimate recovery (с помощью которого бедняга сохраняет еще некоторую надежду на окончательное выздоровление; soul – душа, сердце; человек; to retain – удерживать; сохранять; to recover – вновь обретать; возвращать, получать обратно; to recover from – оправляться, приходить в себя от /болезни, удивления, испуга и т. п./) – God grant that he be not deceived (дай-то Бог, чтобы он не обманулся)! There is my explanation (вот вам мое объяснение); it is sad enough, Poole, ay, and appalling to consider (оно довольно печально, Пул, и даже ужасно для размышления = если подумать о нем…; to appal – ужасать; потрясать; приводить в смятение); but it is plain and natural, hangs well together (но /объяснение это/ понятное и естественное, и довольно правдоподобное; plain – ясный; простой, понятный; to hang together – держаться вместе; быть логичным), and delivers us from all exorbitant alarms (и избавляет нас от излишних тревог; to deliver – передавать, вручать; освобождать, избавлять; exorbitant – безмерный, непомерный, чрезвычайный).”

“These are all very strange circumstances,” said Mr. Utterson, “but I think I begin to see daylight. Your master, Poole, is plainly seized with one of those maladies that both torture and deform the sufferer; hence for aught I know, the alteration of his voice; hence the mask and his avoidance of his friends; hence his eagerness to find this drug, by means of which the poor soul retains some hope of ultimate recovery – God grant that he be not deceived! There is my explanation; it is sad enough, Poole, ay, and appalling to consider; but it is plain and natural, hangs well together, and delivers us from all exorbitant alarms.”

“Sir,” said the butler, turning to a sort of mottled pallor (сказал дворецкий, покрываясь какими-то бледными = мучнистыми пятнами: «обретая какую-то пятнистую бледность»; to turn – зд. становиться, делаться; mottle – крапинка, пятнышко; pallor – бледность), “that thing was not my master, and there’s the truth (это существо не было моим хозяином, и вот в чем правда; thing – вещь, предмет; существо, создание). My master (мой хозяин)” – here he looked round him, and began to whisper (тут он оглянулся и начал говорить шепотом) – “is a tall fine build of a man (высокий, хорошо сложенный мужчина; build – форма постройки; телосложение), and this was more of a dwarf (а это было более похоже на карлика).”

Utterson attempted to protest (Аттерсон попытался возразить).

“O, sir,” cried Poole, “do you think I do not know my master after twenty years (о, сэр, неужели вы думаете, что я не узнаю своего хозяина после двадцати лет /службы/)? do you think I do not know where his head comes to in the cabinet door (неужели вы думаете, что я не знаю, до какого места достигает его голова в двери кабинета), where I saw him every morning of my life (где я видел его каждое утро всю свою жизнь)? No, sir, that thing in the mask was never Dr. Jekyll (нет, сэр, то существо в маске вовсе был не доктор Джекил) – God knows what it is (Бог его знает, что это такое), but it was never Dr. Jekyll (но это был не доктор Джекил); and it is the belief of my heart that there was murder done (и я всей душой уверен, что произошло убийство; belief – вера; мнение, убеждение).”

“Sir,” said the butler, turning to a sort of mottled pallor, “that thing was not my master, and there’s the truth. My master” – here he looked round him, and began to whisper – “is a tall fine build of a man, and this was more of a dwarf.” Utterson attempted to protest. “O, sir,” cried Poole, “do you think I do not know my master after twenty years? do you think I do not know where his head comes to in the cabinet door, where I saw him every morning of my life? No, sir, that thing in the mask was never Dr. Jekyll – God knows what it is, but it was never Dr. Jekyll; and it is the belief of my heart that there was murder done.”

“Poole,” replied the lawyer, “if you say that, it will become my duty to make certain (если вы так говорите, то моим долгом будет убедиться; certain – определенный; уверенный, убежденный). Much as I desire to spare your master’s feelings (как бы мне ни хотелось пощадить чувства вашего хозяина; to spare – беречь; щадить, избавлять /от чего-либо/), much as I am puzzled about this note (как бы ни был я озадачен этой запиской), which seems to prove him to be still alive (которая, кажется, доказывает, что он все еще жив), I shall consider it my duty to break in that door (я думаю, что моим долгом будет взломать ту дверь).”

“Ah, Mr. Utterson, that’s talking (а, мистер Аттерсон, вот это дело: «это говорение = правильно говорите /теперь/»)!” cried the butler (воскликнул дворецкий).

“Poole,” replied the lawyer, “if you say that, it will become my duty to make certain. Much as I desire to spare your master’s feelings, much as I am puzzled about this note, which seems to prove him to be still alive, I shall consider it my duty to break in that door.”

“Ah, Mr. Utterson, that’s talking!” cried the butler.

“And now comes the second question (а теперь возникает второй вопрос; to come – приходить; появляться, возникать),” resumed Utterson (продолжал Аттерсон): “Who is going to do it (кто это сделает)?”

“Why, you and me, sir (как же, вы и я, сэр = мы с вами),” was the undaunted reply (последовал мужественный ответ; undaunted – неустрашимый; to daunt – обуздывать, укрощать; подчинять, покорять; устрашать, приводить в уныние, отпугивать).

“That is very well said (очень хорошо сказано),” returned the lawyer; “and whatever comes of it (и что бы ни произошло; to come – приходить; выходить, получаться) I shall make it my business to see you are no loser (я сочту своей святой обязанностью проследить, что бы вы не пострадали; business – дело, специальность; обязанность, долг; loser – теряющий, проигрывающий; проигравший; неудачник; to lose – терять; проигрывать).”

“There is an axe in the theatre (в операционной есть топор),” continued Poole (продолжил Пул); “and you might take the kitchen poker for yourself (а вы могли бы взять себе /кухонную/ кочергу; to poke – совать, пихать, тыкать, толкать).”

“And now comes the second question,” resumed Utterson: “Who is going to do it?”

“Why, you and me, sir,” was the undaunted reply.

“That is very well said,” returned the lawyer; “and whatever comes of it I shall make it my business to see you are no loser.”

“There is an axe in the theatre,” continued Poole; “and you might take the kitchen poker for yourself.”

The lawyer took that rude but weighty instrument into his hand (нотариус взял в руку это примитивное, но увесистое орудие; rude – грубый; примитивный; weighty – веский, важный; тяжелый, грузный; weight – вес), and balanced it (и взвесил его; to balance – балансировать; взвешивать, определять вес /приблизительно/). “Do you know, Poole (знаете ли, Пул),” he said, looking up (сказал он, поднимая голову; to look up – взглянуть вверх, поднять взгляд), “that you and I are about to place ourselves in a position of some peril (что вы и я = что мы с вами собираемся поставить себя в довольно опасное положение; peril – опасность)?”

“You may say so, sir, indeed (можно так сказать, сэр, в самом деле),” returned the butler.

“It is well, then, that we should be frank (в таком случае, будет лучше, если мы будем откровенны /друг с другом/),” said the other. “We both think more than we have said (мы оба предполагаем больше, чем уже сказали /друг другу/); let us make a clean breast (давайте начистоту: «давайте сделаем чистую грудь»). This masked figure that you saw (та фигура в маске, что вы видели; masked – замаскированный, скрытый; переодетый, замаскированный), did you recognise it (узнали ли вы ее)?”

The lawyer took that rude but weighty instrument into his hand, and balanced it. “Do you know, Poole,” he said, looking up, “that you and I are about to place ourselves in a position of some peril?”

“You may say so, sir, indeed,” returned the butler.

“It is well, then, that we should be frank,” said the other. “We both think more than we have said; let us make a clean breast. This masked figure that you saw, did you recognise it?”

“Well, sir, it went so quick (что ж, сэр, она двигалась так быстро), and the creature was so doubled up (и та тварь была настолько скорчена; creature – создание, живое существо; тварь; to create – творить, создавать; to double up – сгибать, складывать вдвое; скорчиваться) that I could hardly swear to that (что я едва ли могу в этом поклясться),” was the answer. “But if you mean, was it Mr. Hyde (но если вы имеете в виду – был ли это мистер Хайд)? – why, yes, I think it was (то да, я думаю, что это был он)! You see, it was much the same bigness (видите ли, оно было почти такой же величины); and it had the same quick light way with it (и было столь же подвижным и легким); and then who else could have got in by the laboratory door (и, к тому же, кто же еще мог бы войти через дверь лаборатории)? You have not forgot, sir, that at the time of the murder (вы же не забыли, сэр, что на момент убийства; to forget) he had still the key with him (у него все еще был ключ)? But that’s not all (но это еще не все). I don’t know, Mr. Utterson, if ever you met this Mr. Hyde (не знаю, мистер Аттерсон, встречали ли вы когда-нибудь этого мистера Хайда)?”

“Yes,” said the lawyer, “I once spoke with him (однажды я разговаривал с ним).”

“Well, sir, it went so quick, and the creature was so doubled up that I could hardly swear to that,” was the answer. “But if you mean, was it Mr. Hyde? – why, yes, I think it was! You see, it was much the same bigness; and it had the same quick light way with it; and then who else could have got in by the laboratory door? You have not forgot, sir, that at the time of the murder he had still the key with him? But that’s not all. I don’t know, Mr. Utterson, if ever you met this Mr. Hyde?”

“Yes,” said the lawyer, “I once spoke with him.”

“Then you must know, as well as the rest of us (тогда вы должны знать, так же как и все мы /остальные/), that there was something queer about that gentleman (что в этом джентльмене было что-то странное) – something that gave a man a turn (что-то пугающее; turn – оборот; потрясение, шок; to give smb. a turn – испугать, взволновать кого-либо) – I don’t know rightly how to say it, beyond this (не знаю, как это правильно выразить, кроме этого): that you felt it in your marrow – kind of cold and thin (что вы чувствовали это в мозге костей – что-то холодное и тонкое = неприятное; marrow – костный мозг).”

“I own I felt something of what you describe (я признаю, что сам почувствовал нечто похожее на то, что вы описываете; to own – иметь, владеть; признавать, допускать),” said Mr. Utterson.

“Then you must know, as well as the rest of us, that there was something queer about that gentleman – something that gave a man a turn – I don’t know rightly how to say it, beyond this: that you felt it in your marrow – kind of cold and thin.”

“I own I felt something of what you describe,” said Mr. Utterson.

“Quite so, sir (совершенно верно: «вполне так», сэр; quite so! – о да! несомненно!),” returned Poole (ответил Пул). “Well, when that masked thing like a monkey jumped from among the chemicals (так вот, когда та тварь в маске отпрыгнула, как обезьяна, от /пробирок с/ химическими реактивами) and whipped into the cabinet (и бросилась бежать в кабинет; to whip – сечь, хлестать; юркнуть), it went down my spine like ice (у меня по спине мороз пробежал: «это спустилось по моему позвоночнику, как лед»). O, I know it’s not evidence, Mr. Utterson (о, я знаю, что это не доказательство /для суда/, мистер Аттерсон); I’m book-learned enough for that (для этого и я достаточно учен; book-learned – книжный); but a man has his feelings (но у человека бывают предчувствия; feeling – ощущение; предчувствие); and I give you my bible-word it was Mr. Hyde (и я даю вам слово = клянусь вам на Библии, что это был мистер Хайд)!”

“Quite so, sir,” returned Poole. “Well, when that masked thing like a monkey jumped from among the chemicals and whipped into the cabinet, it went down my spine like ice. O, I know it’s not evidence, Mr. Utterson; I’m book-learned enough for that; but a man has his feelings; and I give you my bible-word it was Mr. Hyde!”

“Ay, ay (ох; ay = aye – да),” said the lawyer. “My fears incline to the same point (мои страхи склоняются к тому же мнению = я и сам того опасался; to incline – наклонять; склоняться, тяготеть). Evil, I fear, founded (я боюсь, что /эту связь/ породило зло; to found – основывать /город/; обосновывать, класть в основу) – evil was sure to come – of that connection (и злом непременно должна была закончиться эта связь: «и зло должно было произойти из этой связи»). Ay, truly, I believe you (ох, по правде, я верю вам); I believe poor Harry is killed (я верю, что бедный Гарри убит); and I believe his murderer (for what purpose, God alone can tell) (и я верю, что его убийца, для какой цели – может сказать только Бог) is still lurking in his victim’s room (все еще скрывается в комнате своей жертвы; to lurk – скрываться в засаде; прятаться). Well, let our name be vengeance (что ж, пусть именем нашим = нашим делом будет отмщение). Call Bradshaw (позовите Брэдшоу).”

The footman came at the summons (на зов явился лакей; summons – вызов /обыкн. в суд/; требование сделать что-либо), very white and nervous (совершенно бледный и испуганный; white – белый; бледный; nervous – нервный; боязливый).

”Ay, ay,” said the lawyer. “My fears incline to the same point. Evil, I fear, founded – evil was sure to come – of that connection. Ay, truly, I believe you; I believe poor Harry is killed; and I believe his murderer (for what purpose, God alone can tell) is still lurking in his victim’s room. Well, let our name be vengeance. Call Bradshaw.”

The footman came at the summons, very white and nervous.

“Pull yourself together, Bradshaw (возьмите себя в руки, Брэдшоу),” said the lawyer. “This suspense, I know, is telling upon all of you (я понимаю, что это тревожное ожидание сказывается на вас всех; to tell – рассказывать; отзываться, сказываться); but it is now our intention to make an end of it (но теперь наше намерение – положить ему конец). Poole here, and I are going to force our way into the cabinet (мы с Пулом собираемся взломать дверь в кабинет: «пробить наш путь в кабинет»; to force – заставлять; применять силу, брать силой). If all is well (если все в порядке), my shoulders are broad enough to bear the blame (то ответственность я возьму на себя: «мои плечи достаточно широки, чтобы принять на себя вину»). Meanwhile, lest anything should really be amiss (между тем, /на тот случай/ если действительно случится что-нибудь неладное; amiss – плохо, дурно; неправильно, неверно: there is something amiss with him – с ним что-то неладно; lest – чтобы не, как бы не), or any malefactor seek to escape by the back (или /если вдруг/ какой-нибудь злодей попытается ускользнуть через черный ход; back – спина; задняя часть /чего-либо/), you and the boy must go round the corner with a pair of good sticks (вы с мальчиком отправляйтесь за угол с парой крепких палок), and take your post at the laboratory door (и расположитесь = сторожите его там, у двери лаборатории). We give you ten minutes to get to your stations (мы дадим вам десять минут на то, чтобы вы успели добраться до своего поста; station – место; воен. пост).”

“Pull yourself together, Bradshaw,” said the lawyer. “This suspense, I know, is telling upon all of you; but it is now our intention to make an end of it. Poole here, and I are going to force our way into the cabinet. If all is well, my shoulders are broad enough to bear the blame. Meanwhile, lest anything should really be amiss, or any malefactor seek to escape by the back, you and the boy must go round the corner with a pair of good sticks, and take your post at the laboratory door. We give you ten minutes to get to your stations.”

As Bradshaw left, the lawyer looked at his watch (когда Брэдшоу ушел, нотариус взглянул на свои часы).

“And now, Poole, let us get to ours (а теперь, Пул, давайте отправимся на наш /пост/),” he said; and taking the poker under his arm (и, взяв кочергу под мышку) he led the way into the yard (он вышел во двор; to lead the way – показывать путь, вести за собой). The scud had banked over the moon (рваные облака закрыли луну; to bank – сгребать в кучу; окружать, окаймлять; scud – стремительное движение, порыв; гонимые ветром легкие облака; рваные облака; to scud – лететь, мчаться, нестись, скользить: the clouds scudded across the sky – облака неслись по небу), and it was now quite dark (и было уже совсем темно). The wind, which only broke in puffs and draughts into that deep well of building (ветер, который только порывами и сквозняками прорывался в глубокий колодец здания = во двор порывами; puff – дуновение, порыв ветра; draught – тяга; сквозняк, приток воздуха), tossed the light of the candle to and fro about their steps (колебал огонек свечи из стороны в сторону, пока они шли: «вокруг их шагов»; to toss – бросать, метать; to and fro – взад-вперед, туда-сюда; step – шаг), until they came into the shelter of the theatre (пока они не укрылись в операционной; shelter – приют, кров; пристанище, прибежище), where they sat down silently to wait (где они бесшумно сели /на стулья/ и стали молча ждать; silent – молчаливый; бесшумный). London hummed solemnly all around (со всех сторон = вокруг глухо гудел Лондон; to hum – жужжать; рокотать, гудеть); but nearer at hand, the stillness was only broken by the sound of a footfall (но вблизи них тишина была нарушаема только звуком шагов; footfall – поступь, походка; звук шагов) moving to and fro along the cabinet floor (движущихся по кабинету туда и сюда; floor – пол).

As Bradshaw left, the lawyer looked at his watch.

“And now, Poole, let us get to ours,” he said; and taking the poker under his arm he led the way into the yard. The scud had banked over the moon, and it was now quite dark. The wind, which only broke in puffs and draughts into that deep well of building, tossed the light of the candle to and fro about their steps, until they came into the shelter of the theatre, where they sat down silently to wait. London hummed solemnly all around; but nearer at hand, the stillness was only broken by the sound of a footfall moving to and fro along the cabinet floor.

“So it will walk all day, sir (так оно ходит целый день напролет, сэр),” whispered Poole (прошептал Пул); “ay, and the better part of the night (да и бльшую часть ночи тоже). Only when a new sample comes from the chemist (только когда от аптекаря поступает новый образчик), there’s a bit of a break (наступает недолгий перерыв; bit – кусочек; частица, небольшое количество; break – пролом; перерыв, пауза). Ah, it’s an ill conscience that’s such an enemy to rest (ах, это нечистая совесть, что выходит таким врагом покою)! Ah, sir, there’s blood foully shed in every step of it (ах, сэр, и в каждом этом шаге – предательски пролитая кровь; foully – грязно; предательски, жестоко; to shed – проливать, лить /слезы, кровь/)! But hark again, a little closer (но, прислушайтесь снова, ближе; hark! – /уст./ слушай!; чу!) – put your heart in your ears, Mr. Utterson (внимательно послушайте: «вложите свою душу в слух», мистер Аттерсон; heart – сердце), and tell me, is that the doctor’s foot (и скажите мне, /разве/ это шаги доктора; foot – нога; шаг, походка)?”

“So it will walk all day, sir,” whispered Poole; “ay, and the better part of the night. Only when a new sample comes from the chemist, there’s a bit of a break. Ah, it’s an ill conscience that’s such an enemy to rest! Ah, sir, there’s blood foully shed in every step of it! But hark again, a little closer – put your heart in your ears, Mr. Utterson, and tell me, is that the doctor’s foot?”

The steps fell lightly and oddly (шаги ступали легко и неравномерно; to fall – падать; опускаться; odd – нечетный; случайный, нерегулярный; странный), with a certain swing, for all they went so slowly (с определенным = некоторым размахом, хотя и медленные = несмотря на всю их медлительность, в них была какая-то упругость; swing – качание; мерное, ритмичное движение, непринужденная походка); it was different indeed from the heavy creaking tread of Henry Jekyll (в самом деле, они отличались от тяжелой /скрипучей/ поступи Генри Джекила; to creak – скрипеть). Utterson sighed (Аттерсон вздохнул).

“Is there never anything else (больше ничего не бывает /слышно/)?” he asked.

Poole nodded (Пул кивнул). “Once (однажды),” he said. “Once I heard it weeping (однажды я слышал, что оно плачет)!”

“Weeping? how that (плачет? как это)?” said the lawyer, conscious of a sudden chill of horror (внезапно похолодев от ужаса; conscious – сознающий; ощущающий; chill – холод; озноб, дрожь).

“Weeping like a woman or a lost soul (как женщина или неприкаянная: «потерянная» душа),” said the butler. “I came away with that upon my heart (я ушел с этим на моем сердце = у меня стало так тяжело на сердце), that I could have wept too (что я мог бы и сам расплакаться = что я сам чуть не заплакал).”

But now the ten minutes drew to an end (тем временем десять минут истекли; to draw – тащить; перемещаться). Poole disinterred the axe from under a stack of packing straw (Пул вытащил топор из-под вороха упаковочной соломы; to disinter – откапывать); the candle was set upon the nearest table to light them to the attack (свеча была установлена на ближайший стол, чтобы освещать им /путь/ при нападении); and they drew near with bated breath (и они подкрались поближе, затаив дыхание /к той двери/; bated – сдерживаемый; to bate /сокр. от abate/ – убавлять, уменьшать, ослаблять) to where that patient foot was still going up and down, up and down in the quiet of the night (/за которой/ беспрестанные шаги все двигались взад и вперед, взад и вперед в тишине ночи; patient – терпеливый; упорный, настойчивый).

The steps fell lightly and oddly, with a certain swing, for all they went so slowly; it was different indeed from the heavy creaking tread of Henry Jekyll. Utterson sighed.

“Is there never anything else?” he asked.

Poole nodded. “Once,” he said. “Once I heard it weeping!”

“Weeping? how that?” said the lawyer, conscious of a sudden chill of horror.

“Weeping like a woman or a lost soul,” said the butler. “I came away with that upon my heart, that I could have wept too.”

But now the ten minutes drew to an end. Poole disinterred the axe from under a stack of packing straw; the candle was set upon the nearest table to light them to the attack; and they drew near with bated breath to where that patient foot was still going up and down, up and down in the quiet of the night.

“Jekyll,” cried Utterson, with a loud voice (закричал Аттерсон громко: «громким голосом»), “I demand to see you (я требую, чтобы вы меня впустили: «я требую встречи с вами»; to see – видеть; видеться, встречаться).” He paused a moment, but there came no reply (на мгновение он сделал паузу = замолчал, но ответа не последовало). “I give you fair warning our suspicions are aroused (я честно предупреждаю вас, что у нас возникли подозрения; to arouse – будить; вызывать, возбуждать /чувства/; warning – предупреждение; to warn – предупреждать, предостерегать), and I must and shall see you (я должен увидеть вас – и я вас увижу),” he resumed; “if not by fair means, then by foul (всеми правдами и неправдами; fair – честный; foul – грязный; бесчестный; by fair means or foul – любыми средствами) – if not of your consent, then by brute force (и если не с вашего согласия, то грубой силой = взломав дверь)!”

“Utterson,” said the voice, “for God’s sake, have mercy (ради Бога, сжальтесь; mercy – пощада; милосердие; жалость)!”

“Ah, that’s not Jekyll’s voice – it’s Hyde’s (а, это голос не Джекила – это голос Хайда)!” cried Utterson. “Down with the door, Poole (Пул, ломайте дверь: «вниз с дверью»)!”

“Jekyll,” cried Utterson, with a loud voice, “I demand to see you.” He paused a moment, but there came no reply. “I give you fair warning our suspicions are aroused, and I must and shall see you,” he resumed; “if not by fair means, then by foul – if not of your consent, then by brute force!”

“Utterson,” said the voice, “for God’s sake, have mrcy!”

“Ah, that’s not Jekyll’s voice – it’s Hyde’s!” cried Utterson. “Down with the door, Poole!”

Poole swung the axe over his shoulder (Пул взмахнул топором /от плеча/; to swing – качать, колебать; бить с размаху, замахиваться); the blow shook the building (удар потряс здание; to shake), and the red baize door leaped against the lock and hinges (и обитая красным сукном дверь покачнулась = прогнулась, держась на замке и петлях; baize – байка, грубое сукно; to leap – прыгать, скакать). A dismal screech, as of mere animal terror, rang from the cabinet (полный отчаянья визг, словно чисто животного ужаса, донесся из кабинета; dismal – мрачный; унылый; гнетущий, тягостный, давящий; зловещий; screech – визг, хрип; to ring – звенеть; звучать /производить звук/). Up went the axe again (/Пул/ снова взмахнул топором: «топор снова взметнулся»), and again the panels crashed and the frame bounded (и снова панели затрещали, а дверная рама покачнулась = прогнулась; to bound – прыгать, скакать); four times the blow fell (Пул нанес четыре удара: «четыре раза падал удар»); but the wood was tough and the fittings were excellent workmanship (но дерево было крепким, а дверные петли были отличного качества; fitting – примерка; приспособления, детали; workmanship – мастерство; качество /выполнения работы/); and it was not until the fifth that the lock burst in sunder (и только с пятым ударом замок раскололся; to burst – взрываться; неожиданно сломаться, треснуть; to sunder – разделять; раскалывать; in sunder – на кусочки), and the wreck of the door fell inwards on the carpet (и обломки двери повалились на ковер в кабинете; wreck – крушение; обломки; inwards – внутрь).

Poole swung the axe over his shoulder; the blow shook the building, and the red baize door leaped against the lock and hinges. A dismal screech, as of mere animal terror, rang from the cabinet. Up went the axe again, and again the panels crashed and the frame bounded; four times the blow fell; but the wood was tough and the fittings were excellent workmanship; and it was not until the fifth that the lock burst in sunder, and the wreck of the door fell inwards on the carpet.

The besiegers (нападающие = Аттерсон и дворецкий; to besiege – осаждать; siege – осада), appalled by their own riot and the stillness that had succeeded (испуганные своей /собственной/ яростью и последовавшей = наступившей тишиной; riot – мятеж; необузданность; to succeed – следовать /за чем-либо/; to appal – ужасать; потрясать; приводить в смятение), stood back a little and peered in (на мгновение подались назад и осторожно заглянули внутрь; to stand back – отступать, держаться сзади). There lay the cabinet before their eyes in the quiet lamplight (их взору предстал кабинет, /освещенный/ неярким = мягким светом лампы; to lie – лежать; быть расположенным, простираться; quiet – тихий; неяркий), a good fire glowing and chattering on the hearth (в камине пылал и потрескивал: «что-то бормотал» сильный огонь), the kettle singing its thin strain (чайник напевал свою тоненькую мелодию), a drawer or two open (один-два выдвижных ящика были открыты), papers neatly set forth on the business table (бумаги были аккуратно разложены на письменном столе), and nearer the fire, the things laid out for tea (а у камина был накрыт стол к чаю: «расставлены приборы к чаю»; to lay – класть; накрывать /на стол/); the quietest room, you would have said (совершенно мирная комната, сказали бы вы = более мирную комнату трудно было себе представить), and, but for the glazed presses full of chemicals (и если бы не застекленные шкафы, наполненные химическими реактивами), the most commonplace that night in London (самая обычная /комната/ в Лондоне в ту ночь; commonplace – общее место; банальный, избитый, неоригинальный, ничем не примечательный: commonplace people – заурядные люди).

The besiegers, appalled by their own riot and the stillness that had succeeded, stood back a little and peered in. There lay the cabinet before their eyes in the quiet lamplight, a good fire glowing and chattering on the hearth, the kettle singing its thin strain, a drawer or two open, papers neatly set forth on the business table, and nearer the fire, the things laid out for tea; the quietest room, you would have said, and, but for the glazed presses full of chemicals, the most commonplace that night in London.

Right in the midst there lay the body of a man sorely contorted and still twitching (прямо посреди /этой комнаты/ лежало тело человека, болезненно скорченное и все еще дергающееся /в конвульсиях/). They drew near on tiptoe (они приблизились на цыпочках), turned it on his back (перевернули тело на спину), and beheld the face of Edward Hyde (и увидели лицо Эдварда Хайда; to behold – видеть, замечать, узреть). He was dressed in clothes too large for him (он был одет в слишком большую для него одежду), clothes of the doctor’s bigness (в одежду, которая по размеру пришлась бы впору человеку сложения доктора /Джекила/); the cords of his face still moved with a semblance of life (мускулы его лица еще двигались с подобием жизни; cord – тонкая веревка, шнурок; semblance – подобие; видимость), but life was quite gone (но жизнь уже совсем угасла); and by the crushed phial in the hand (по раздавленному пузырьку в руке) and the strong smell of kernels that hung upon the air (и сильному запаху миндаля, что висел в воздухе; kernel – зерно; ядро /ореха/), Utterson knew that he was looking on the body of a self-destroyer (Аттерсон понял, что он смотрит на тело самоубийцы; to destroy – уничтожать).

Right in the midst there lay the body of a man sorely contorted and still twitching. They drew near on tiptoe, turned it on his back, and beheld the face of Edward Hyde. He was dressed in clothes too large for him, clothes of the doctor’s bigness; the cords of his face still moved with a semblance of life, but life was quite gone; and by the crushed phial in the hand and the strong smell of kernels that hung upon the air, Utterson knew that he was looking on the body of a self-destroyer.

“We have come too late (мы явились слишком поздно),” he said sternly (угрюмо сказал он; stern – строгий, суровый; мрачный, угрюмый), “whether to save or punish (как чтобы спасти, так и чтобы наказать). Hyde is gone to his account (Хайд покончил счеты с жизнью; to go to one’s account – покончить счеты с жизнью: «отправиться к своему счету = на суд Божий»); and it only remains for us to find the body of your master (и нам только остается отыскать тело вашего хозяина).”

The far greater proportion of the building was occupied by the theatre (значительно бльшую часть здания занимала операционная; proportion – пропорция; часть, доля), which filled almost the whole ground storey (которая заполняла почти что весь первый: «земляной» этаж), and was lighted from above (и освещалась сверху), and by the cabinet (/оставшуюся часть занимал/ кабинет) which formed an upper storey at one end (который образовывал верхний этаж/ярус в одном конце зала = который находился на антресолях) and looked upon the court (и окнами выходил во двор). A corridor joined the theatre to the door on the by-street (коридор соединял операционную с дверью /которая выходила/ в переулок); and with this, the cabinet communicated separately by a second flight of stairs (а с ней /с дверью в переулок/ кабинет отдельно сообщался второй лестницей; flight – полет; пролет лестницы). There were besides a few dark closets and a spacious cellar (кроме того, в здании располагались несколько темных чуланов и просторный подвал).

“We have come too late,” he said sternly, “whether to save or punish. Hyde is gone to his account; and it only remains for us to find the body of your master.”

The far greater proportion of the building was occupied by the theatre, which filled almost the whole ground storey, and was lighted from above, and by the cabinet, which formed an upper storey at one end and looked upon the court. A corridor joined the theatre to the door on the by-street; and with this, the cabinet communicated separately by a second flight of stairs. There were besides a few dark closets and a spacious cellar.

All these they now thoroughly examined (все эти /помещения/ они сейчас тщательно обследовали). Each closet needed but a glance, for all were empty (для каждого чулана требовался лишь беглый взгляд, так как все они были пусты), and all, by the dust that fell from their doors (и все они, судя по пыли, что падала с их дверей), had stood long unopened (долго оставались закрытыми). The cellar indeed, was filled with crazy lumber (подвал, правда, был заполнен ветхим хламом; crazy – сумасшедший; неустойчивый, разваливающийся; lumber – ненужные громоздкие вещи, брошенная мебель и т. п.; хлам), mostly dating from the times of the surgeon who was Jekyll’s predecessor (по большей части оставшийся со времен того хирурга, который был предшественником Джекила; to date – проставлять дату; относиться к определенному времени); but even as they opened the door (но как только они открыли дверь), they were advertised of the uselessness of further search (им было сообщено о бесполезности дальнейших поисков; to advertise – помещать объявление; извещать, информировать), by the fall of a perfect mat of cobweb (падением целого ковра из паутины; perfect – совершенный; эмоц. – усил. совершенный, настоящий) which had for years sealed up the entrance (который уже долгие годы скрывал вход /в подвал/; to seal – ставить печать; плотно закрывать, заклеивать). Nowhere was there any trace of Henry Jekyll dead or alive (нигде не было никаких следов Генри Джекила – ни живого, ни мертвого).

All these they now thoroughly examined. Each closet needed but a glance, for all were empty, and all, by the dust that fell from their doors, had stood long unopened. The cellar indeed, was filled with crazy lumber, mostly dating from the times of the surgeon who was Jekyll’s predecessor; but even as they opened the door, they were advertised of the uselessness of further search, by the fall of a perfect mat of cobweb which had for years sealed up the entrance. Nowhere was there any trace of Henry Jekyll dead or alive.

Poole stamped on the flags of the corridor (Пул топал /ногами/ по каменным плитам коридора; to stamp – ставить штамп; топать /ногами/).

“He must be buried here (он, должно быть, похоронен здесь),” he said, hearkening to the sound (сказал он, прислушиваясь к звукам).

“Or he may have fled (а может быть, он бежал; to flee – убегать, спасаться бегством),” said Utterson, and he turned to examine the door in the by-street (и повернулся, чтобы осмотреть дверь, которая вела в переулок). It was locked (она была заперта); and lying near by on the flags, they found the key already stained with rust (и рядом с ней они обнаружили ключ, лежавший на каменных плитах, уже покрывшийся ржавчиной; to stain – пятнать, покрывать пятнами).

“This does not look like use (не похоже, что им пользовались: «это не выглядит как использование»),” observed the lawyer (заметил нотариус).

“Use (пользовались)!” echoed Poole (эхом отозвался Пул). “Do you not see, sir, it is broken (сэр, разве вы не видите, что он сломан)? much as if a man had stamped on it (так, словно на него наступили).”

Poole stamped on the flags of the corridor. “He must be buried here,” he said, hearkening to the sound.

“Or he may have fled,” said Utterson, and he turned to examine the door in the by-street. It was locked; and lying near by on the flags, they found the key already stained with rust.

“This does not look like use,” observed the lawyer.

“Use!” echoed Poole. “Do you not see, sir, it is broken? much as if a man had stamped on it.”

“Ah,” continued Utterson (продолжил Аттерсон), “and the fractures too, are rusty (и места разлома тоже покрыты ржавчиной; fracture – перелом; излом, поверхность излома).” The two men looked at each other with a scare (мужчины испуганно переглянулись; scare – внезапный испуг; паника).

“This is beyond me, Poole (Пул, это выше моего понимания; beyond – зд. указывает на выход за пределы, границы, рамки чего-либо: выше, сверх, вне),” said the lawyer. “Let us go back to the cabinet (давайте вернемся в кабинет).”

They mounted the stair in silence (они молча поднялись по лестнице), and still, with an occasional awestruck glance at the dead body (и вновь, /бросая/ иногда преисполненный страха /перед чем-то мистическим/ взгляд на мертвое тело; occasional – нерегулярный; awestruck – проникнутый, охваченный благоговением, благоговейным страхом; awe – страх, трепет, благоговение; to strike – ударять, поражать), proceeded more thoroughly to examine the contents of the cabinet (продолжили более тщательно осматривать содержимое кабинета = все, что находилось в кабинете). At one table, there were traces of chemical work (на одном столе остались следы химического опыта; work – работа, труд), various measured heaps of some white salt being laid on glass saucers (отмеренные кучки какой-то белой соли были разложены на стеклянных блюдцах; to measure – измерять, мерить; отмерять, отсчитывать), as though for an experiment (словно для какого-то опыта/эксперимента) in which the unhappy man had been prevented (который несчастному помешали /провести/; to prevent – предотвращать; мешать, препятствовать).

“Ah,” continued Utterson, “and the fractures too, are rusty.” The two men looked at each other with a scare.

“This is beyond me, Poole,” said the lawyer. “Let us go back to the cabinet.”

They mounted the stair in silence, and still, with an occasional awestruck glance at the dead body, proceeded more thoroughly to examine the contents of the cabinet. At one table, there were traces of chemical work, various measured heaps of some white salt being laid on glass saucers, as though for an experiment in which the unhappy man had been prevented.

“That is the same drug that I was always bringing him (это то самое лекарство, которое я ему всегда приносил),” said Poole; and even as he spoke, the kettle with a startling noise boiled over (и как раз когда он говорил, /вода/ в чайнике с пугающим/заставляющим вздрогнуть шумом убежала; to boil – кипятить; to boil over – убегать через край /о жидкости/; to startle – испугать; поразить, сильно удивить; заставить вздрогнуть).

This brought them to the fireside (это привело = заставило их подойти к камину), where the easy chair was drawn cosily up (к которому было /уютно/ пододвинуто мягкое = покойное кресло) and the tea things stood ready to the sitter’s elbow (а чайная посуда стояла /наготове/ рядом с сидящим; elbow – локоть), the very sugar in the cup (и в чашке даже лежал сахар). There were several books on a shelf (на /каминной/ полке стояло несколько книг); one lay beside the tea things open (одна из них лежала открытой рядом с чайным прибором), and Utterson was amazed to find a copy of a pious work (и Аттерсон с удивлением обнаружил, что это был экземпляр одного религиозного труда; pious – набожный, благочестивый), for which Jekyll had several times expressed a great esteem (относительно которого Джекил несколько раз высказывал большое почтение), annotated, in his own hand, with startling blasphemies (снабженный написанными его собственным почерком пугающе богохульствующими комментариями; to blaspheme – поносить, оскорблять; богохульствовать; blasphemy – богохульство).

”That is the same drug that I was always bringing him,” said Poole; and even as he spoke, the kettle with a startling noise boiled over.

This brought them to the fireside, where the easy chair was drawn cosily up and the tea things stood ready to the sitter’s elbow, the very sugar in the cup. There were several books on a shelf; one lay beside the tea things open, and Utterson was amazed to find a copy of a pious work, for which Jekyll had several times expressed a great esteem, annotated, in his own hand, with startling blasphemies.

Next, in the course of their review of the chamber (затем, в ходе осмотра комнаты = продолжая осмотр) the searchers came to the cheval glass (они: «проводящие осмотр» подошли к большому зеркалу в подвижной раме; to search – искать; вести поиски, разыскивать), into whose depths they looked with involuntary horror (в глубины которого они взглянули с невольным ужасом). But it was so turned as to show them nothing but the rosy glow playing on the roof (но оно было повернуто таким образом, что не показало им ничего, кроме розовых отблесков, играющих на потолке), the fire sparkling in a hundred repetitions along the glazed front of the presses (огня, сверкающего сотнями отражений в стеклянных фасадах шкафов; repetition – повторение), and their own pale and fearful countenances (и их собственных бледных и испуганных лиц), stooping to look in (наклонившихся, чтобы заглянуть /в зеркало/).

“This glass has seen some strange things, sir (это зеркало видело странные вещи, сэр),” whispered Poole (прошептал Пул).

Next, in the course of their review of the chamber the searchers came to the cheval glass, into whose depths they looked with involuntary horror. But it was so turned as to show them nothing but the rosy glow playing on the roof, the fire sparkling in a hundred repetitions along the glazed front of the presses, and their own pale and fearful countenances, stooping to look in.

“This glass has seen some strange things, sir,” whispered Poole.

“And surely none stranger than itself (и уж, конечно, не более странные, чем оно само),” echoed the lawyer, in the same tone (отозвался нотариус таким же тоном). “For what did Jekyll (для чего Джекил)” – he caught himself up at the word with a start (при этом слове он вздрогнул и умолк; to catch – поймать; прерывать, останавливать /резко, внезапно/; start – начало; вздрагивание, рывок) and then conquering the weakness (а затем, преодолевая собственную слабость /сказал/; to conquer – завоевывать; преодолевать): “what could Jekyll want with it (зачем оно понадобилось Джекилу)?” he said.

“You may say that (вот именно: «вы можете сказать это»),” said Poole.

Next they turned to the business table (затем они направились = подошли к письменному столу; to turn – поворачивать; направляться). On the desk among the neat array of papers (на столе, среди аккуратных стопок бумаг; array – строй, боевой порядок; масса, множество), a large envelope was uppermost (на самом верху лежал большой конверт), and bore, in the doctor’s hand, the name of Mr. Utterson (на котором почерком доктора было написано имя мистера Аттерсона; to bear – переносить; иметь, нести на себе).

“And surely none stranger than itself,” echoed the lawyer, in the same tone. “For what did Jekyll” – he caught himself up at the word with a start and then conquering the weakness: “what could Jekyll want with it?” he said.

“You may say that,” said Poole.

Next they turned to the business table. On the desk among the neat array of papers, a large envelope was uppermost, and bore, in the doctor’s hand, the name of Mr. Utterson.

The lawyer unsealed it (нотариус распечатал его), and several enclosures fell to the floor (и несколько бумаг = документов упало на пол; enclosure – огороженное место; вложение /содержимое пакета/, приложение /к письму/; конверт). The first was a will, drawn in the same eccentric terms (первым оказалось завещание, составленное в тех же странных выражениях; eccentric – эксцентричный; необычный, странный; term – период, срок времени; условия; термин) as the one which he had returned six months before (как и то, которое он вернул шесть месяцев тому назад), to serve as a testament in case of death (призванное служить завещанием на случай смерти) and as a deed of gift in case of disappearance (и как дарственная в случае исчезновения; deed – действие, деяние; /юр./ акт, документ /подписанный и заверенный печатью/; gift – дар; disappear – исчезать); but in place of the name of Edward Hyde, the lawyer, with indescribable amazement (но, вместо имени Эдварда Хайда, нотариус с неописуемым удивлением), read the name of Gabriel John Utterson (прочел имя Габриеля Джона Аттерсона). He looked at Poole, and then back at the papers (он взглянул на Пула, затем вновь на документы), and last of all at the dead malefactor stretched upon the carpet (и, в конце концов, на мертвого преступника, растянувшегося = распростертого на ковре).

The lawyer unsealed it, and several enclosures fell to the floor. The first was a will, drawn in the same eccentric terms as the one which he had returned six months before, to serve as a testament in case of death and as a deed of gift in case of disappearance; but in place of the name of Edward Hyde, the lawyer, with indescribable amazement, read the name of Gabriel John Utterson. He looked at Poole, and then back at the papers, and last of all at the dead malefactor stretched upon the carpet.

“My head goes round (у меня голова кругом идет),” he said. “He has been all these days in possession (он был здесь полным хозяином все эти дни; possession – владение, обладание); he had no cause to like me (у него не было причин любить меня); he must have raged to see himself displaced (он, должно быть, пришел в ярость, обнаружив, что он лишен /наследства/; to displace – перемещать; смещать, заменять); and he has not destroyed this document (но он не уничтожил этот документ).”

”My head goes round,” he said. “He has been all these days in possession; he had no cause to like me; he must have raged to see himself displaced; and he has not destroyed this document.”

He caught the next paper (он схватил следующий документ); it was a brief note in the doctor’s hand (это была короткая записка, написанная почерком доктора), and dated at the top (с проставленной на верху листа датой). “O Poole!” the lawyer cried (воскликнул нотариус), “he was alive and here this day (сегодня он был жив и был здесь). He cannot have been disposed of in so short a space (за такой короткий промежуток времени от него не могли избавиться; to dispose – располагать; расправляться, покончить; space – протяженность; период времени); he must be still alive (он должен все еще быть жив), he must have fled (ему, должно быть, удалось бежать; to flee)! And then, why fled? and how (но, почему бежал, и как)? and in that case we venture to declare this suicide (и в этом случае, как мы осмелимся объявить об этом как о самоубийстве; to venture – рисковать; решиться, осмелиться)? O, we must be careful (о, мы должны быть осторожны). I foresee that we may yet involve your master in some dire catastrophe (я предвижу, что мы все еще можем вовлечь вашего хозяина в ужасное несчастье; to involve – включать; впутывать, вмешивать; dire – страшный, ужасный, жуткий; внушающий ужас; предвещающий несчастье).”

“Why don’t you read it, sir (почему вы не прочтете ее, сэр)?” asked Poole.

He caught the next paper; it was a brief note in the doctor’s hand, and dated at the top. “O Poole!” the lawyer cried, “he was alive and here this day. He cannot have been disposed of in so short a space; he must be still alive, he must have fled! And then, why fled? and how? and in that case we venture to declare this suicide? O, we must be careful. I foresee that we may yet involve your master in some dire catastrophe.”

“Why don’t you read it, sir?” asked Poole.

“Because I fear (потому что я боюсь),” replied the lawyer, solemnly (мрачно: «торжественно/серьезно» ответил нотариус). “God grant I have no cause for it (дай Бог, чтобы у меня не было на то причин = чтобы мой страх не оправдался)!” And with that he brought the paper to his eye (на этом он поднес листок к глазам; paper – бумага; листок бумаги), and read as follows (и прочел следующее): —

“MY DEAR UTTERSON (дорогой Аттерсон), —

When this shall fall into your hands (когда это попадет в ваши руки), I shall have disappeared (я уже исчезну), under what circumstances I have not the penetration to foresee (при каких обстоятельствах – я не могу предугадать: «у меня нет проницательности предвидеть»; penetration – проникновение; проницательность; to penetrate through/into – входить, проникать внутрь; проходить сквозь, пронизывать); but my instincts and all the circumstances of my nameless situation (но мое внутреннее чутье и все обстоятельства этой гнусной ситуации; nameless – безымянный; не поддающийся описанию, отвратительный) tell me that the end is sure and must be early (говорят мне, что конец неизбежен и должен наступить скоро; sure – уверенный; обязательный, непременный). Go then, and first read the narrative (в таком случае, сперва прочитайте тот рассказ) which Lanyon warned me he was to place in your hands (который, как предупредил/предостерег меня Лэньон, он собирался передать в ваши руки); and if you care to hear more (и если вы захотите узнать больше; to care – заботиться; иметь желание, хотеть; to hear – слышать; услышать, узнать), turn to the confession of (обратитесь к признанию = исповеди; to confess – признаваться; сознаваться)

“Your unworthy and unhappy friend (вашего недостойного и несчастного друга),

HENRY JEKYLL.” —

“Because I fear,” replied the lawyer, solemnly. “God grant I have no cause for it!” And with that he brought the paper to his eye, and read as follows: —

“MY DEAR UTTERSON, – When this shall fall into your hands, I shall have disappeared, under what circumstances I have not the penetration to foresee; but my instincts and all the circumstances of my nameless situation tell me that the end is sure and must be early. Go then, and first read the narrative which Lanyon warned me he was to place in your hands; and if you care to hear more, turn to the confession of

“Your unworthy and unhappy friend,

HENRY JEKYLL.” —

“There was a third enclosure (здесь был и третий конверт/третье вложение)?” asked Utterson.

“Here, sir (вот, сэр),” said Poole, and gave into his hands a considerable packet sealed in several places (и вручил ему /в руки/ пухлый пакет, запечатанный в нескольких местах /сургучом/; considerable – значительный; важный, заслуживающий внимания; большой, крупный; to consider – рассматривать, обсуждать; взвешивать, обдумывать, продумывать; принимать во внимание, учитывать).

The lawyer put it in his pocket (нотариус положил его в карман).

“I would say nothing of this paper (я, пожалуй, /никому/ ничего не скажу об этих бумагах). If your master has fled or is dead (если ваш хозяин бежал или мертв; to flee), we may at least save his credit (мы можем, во всяком случае, спасти его доброе имя; credit – вера; репутация /особ. хорошая/). It is now ten (сейчас десять часов); I must go home and read these documents in quiet (я должен отправиться домой и спокойно прочитать эти бумаги; quiet – тишина; покой, спокойствие); but I shall be back before midnight (но до полуночи я вернусь), when we shall send for the police (и тогда мы пошлем за полицией).”

They went out, locking the door of the theatre behind them (они вышли и заперли за собой дверь операционной); and Utterson, once more leaving the servants gathered about the fire in the hall (и Аттерсон, снова оставив слуг, собравшихся в прихожей у камина), trudged back to his office to read the two narratives (устало отправился к себе домой: «в свой офис» чтобы прочитать два рассказа; to trudge – идти с трудом, устало тащиться; narrative – повествовательный; рассказ, повествование) in which this mystery was now to be explained (в которых должна была теперь быть объяснена эта тайна).

”There was a third enclosure?” asked Utterson.

“Here, sir,” said Poole, and gave into his hands a considerable packet sealed in several places.

The lawyer put it in his pocket.

“I would say nothing of this paper. If your master has fled or is dead, we may at least save his credit. It is now ten; I must go home and read these documents in quiet; but I shall be back before midnight, when we shall send for the police.”

They went out, locking the door of the theatre behind them; and Utterson, once more leaving the servants gathered about the fire in the hall, trudged back to his office to read the two narratives in which this mystery was now to be explained.