Ремейк первой любви Мазаева Ирина

–Ах, что случилось, что случилось! – Аня аж подпрыгивала от восторга.

Они с Леной, распрощавшись с остальными на остановке, решили пройти пару кварталов пешком. Лене и самой было чем поделиться, но уж такая у нее была подруга: пока сама обо всех событиях не расскажет, другого нипочем слушать не станет.

– Что случилось? – послушно спросила Лена.

И Аня пустилась в длинный рассказ: как они оседлали и поехали на площадь, где и случилось самое главное! Но прежде чем сказать об этом главном, она рассказала, как Хрустальная, испугавшись машины, все-таки скинула Гордейку, и они потом ловили лошадь, а Гордейка не хотела на нее садиться, но пришлось. А потом они стояли на площади, и народу совсем не было, потому что уже фактически началась зима и никто с детьми не гуляет там, где всегда ветрено. Но зато к ним подходили желающие записаться в секцию верховой езды...

Лена уже совсем потеряла нить разговора и почти не слушала, как Аня наконец-то дошла до самого главного:

– А я уже совсем-совсем замерзла, и тут вдруг ко мне подходит Женька... Он отдавал свою кобылу Наташе подержать и бегал за пирожками в кафе. Так вот, подходит он ко мне. Угощает пирожком, но это так, ерунда. И тут он вдруг знаешь, что делает? Он говорит: «Тебе же холодно!» – и начинает медленно-медленно завязывать тесемочки моего пуховика. Прикинь?

Лена уже слушала с интересом.

– Он стоял близко-близко, прямо передо мной, и так нежно их завязывал... – Аня даже приостановилась и закатила глаза в полном блаженстве. – Это было так мило! Он такой заботливый... Правда, потом он в своей обычной манере добавил: «Эх ты, ворона, нет ума – застегнуться хорошенько!» Но ведь это он так... У него такой имидж. А как ты думаешь, я ему нравлюсь? Может, он меня любит, но стесняется сказать?

– Не знаю... – протянула Лена.

Она и о себе-то, о своих отношениях с Пахомом ничего не знала – куда там в чужих разобраться!

– А ведь у меня с Пахомом тоже кое-что было!.. – в ответ сказала она.

И кратенько рассказала о случившемся.

– И ты молчала?! – Аня даже притопнула от возмущения. – У тебя в жизни такие события происходят, а ты скрываешь их от лучшей подруги!

– Ничего я не скрываю! – оправдывалась Лена. – Ты целый час так тараторила, что ни слова не вставить!

– Ерунда! – отмахнулась Аня. – Погоди, мне надо подумать... Слушай, может, в кафе зайдем? Я уже совсем околела. И на ногах от усталости еле стою. Мы и так с тобой уже почти полгорода пешком прошли.

И они зашли в ближайшее кафе, взяли кофе и уселись за столики.

– Значит, так... – начала Аня, – все прекрасно!

– Конечно, прекрасно! – Лене и самой хотелось петь и приплясывать.

– У нас все получается. Ну... по нашему плану.

– А какой у нас план?

– Начать встречаться парами. Он тебе гулять вместе предлагал?

– Нет, – вздохнула Лена.

– Мне Женька пока тоже. Но это – пока! Завтра, думаю, предложит. Слушай, а может, нам с Женькой завтра остаться на конюшне? Я тоже хочу так романтично по лесу прокатиться! Вы с утра уедете, а мы целый день будем вдвоем! В лесу...

– Размечталась! Ездили мы полтора часа. А потом три часа романтично денники отбивали.

– Да? – удивилась Аня. – Об этом я не подумала... Ну и что! Ну и отобьем. На площади ведь нам не поговорить: Диля, как только кобыла приближается, начинает скакать, как ненормальный.

– А ты езжай не на Диалоге, – пожала плечами Лена.

– Точно! Ага... Но слушай, там же все равно люди!

– Нет, ну можешь, конечно, на конюшне остаться. Но ты уверена, что Женька так же поступит? И ты рискнешь ему предложить: «Давай, Рачук, останемся на конюшне и романтично съездим в лес?»

– Нет, я не так скажу!

– А как?

Аня задумалась. Полчаса они подбирали фразу – как бы так сказать Женьке, что ему не нужно ехать на площадь, а следует непременно остаться на конюшне?

– Завтра, между прочим, три занятия подряд с утра! В 9, в 10 и в 11 часов, – напомнила Лена.

– Ай, – отмахнулась Аня. – Потом-то Катя уедет на площадь. Ладно, я все придумала! У меня есть план.

И не стала посвящать Лену в свой план. Таинственно заулыбалась, посмотрела на часы и скомандовала:

– Ать-два, по домам!

Дома Лена для интереса посмотрела Женьку Рачука в «вконтакте» – он там был! И он был Скорпион. Лена понимала, что ей завтра вставать в полседьмого, давно уже нужно спать, но продолжала лазить по Интернету. Она хотела все знать о Рачуке.

Естественно, информации о Скорпионах на самых разных сайтах было полно, но все, что она поняла из прочитанного, – «они могут ужалить» и «они ядовиты». И как это могло относиться к Женьке? Его постоянные подколки девчонок – то самое «ужаливание», которым пугали гороскопы?

На этих мыслях о яде Рачука Лена заснула, примостив руки и голову на клавиатуру, а родители потом тихонько перенесли ее на диван.

Самое интересное: стоило Ане заикнуться, что она не поедет на площадь катать, а останется на конюшне, как Женька сам вызвался составить ей компанию! Они вчера все карманные деньги потратили в кафе на кофе и сласти, столько времени убили, придумывая, как бы ему намекнуть, что не надо ехать на площадь, а он сам решил остаться!

Аня напустила на себя совершенно безразличный вид: хорошо, мол, оставайся, мне-то что? Зато Пахом откровенно хихикал, поглядывая то на Женьку, то на Аню. И Лена даже видела, как Женька украдкой показал ему кулак. Остальные, казалось, ничего не замечали.

Чудеса продолжались: Гордейка не явилась кормить, позвонила Кате и сказала, что вообще не придет! Поистине, на улице у подружек начался праздник.

Наконец все собрались и выехали. Впереди – Ирина Ивановна с Сергеем на паре, потом Наташа с Яной на Эгине и Кармелитке – верных Параболу и Загадку, как самых спокойных, оставили на занятия. Пахом, которому дали Атома, ехал вслед за кобылами, в некотором отдалении. В самом конце трусила Лена, жалевшая, что нельзя разорваться и поехать сразу на двух лошадях, ведь ей пришлось уступить Кармелитку!

Впрочем, мысли о кобыле занимали ее недолго. Ведь она снова созерцала широкий круп Атома и его длинный рыжий хвост. А верхом на жеребце – и самого Пахома. Лена была в смятении! Вчера, когда все приехали с площади, он напустил на себя такой спокойный, равнодушный вид, словно между ними ровным счетом ничего не было! Как обычно, распрощался на остановке. И сегодня с утра ничем не обнаруживал своей симпатии к ней.

Лена не знала, что и думать.

Она была сама не своя! С одной стороны – на седьмом небе от счастья, с другой – на грани отчаяния. То казалось, что он ее любит – вчера она в этом удостоверилась – и просто стесняется на людях обнаружить свою симпатию. И тут же вдруг она в ужасе понимала, что все вчерашнее было для него ничего не значащим эпизодом, что помогать седлать и подавать руку – обычная вежливость, а все остальное она просто себе придумала. А потом ей вновь казалось, что у них теперь есть отношения и что он непременно должен предложить ей увидеться вне конюшни. Ну или хотя бы как-то обратить на нее внимание!

– Едет, понимаешь ли, как ни в чем не бывало! – буркнула она вслух себе под нос. – Словно меня и не существует на свете!

– Ленка! – Пахом тут же притормозил, чтобы она могла его догнать, и обернулся. – А ты не знаешь, почему сегодня Наташа Гордеева не пришла?

Он с ней заговорил! Лена с трудом справилась с волнением:

– Не знаю, Катя сказала, она просто позвонила и предупредила, что не придет.

– А кто кормил с утра?

– Я, – гордо сказала Лена. – Гордеева ведь постоянно динамит, приходит поздно, а лошадей нужно кормить в восемь. А я ближе всех живу. Вот и езжу, чтобы накормить их вовремя.

– А-а... – неопределенно протянул Пахом.

Дальше они ехали рядом, разговаривая, когда это было возможно, обо всем понемножку. И на площади встали рядом: Атому рядом с кобылами находиться было нельзя.

День выдался солнечным и безветренным. Легкий морозец, лед на лужах. В городе не было снега, поэтому в пасмурную погоду он смотрелся бы уныло, но солнышко спасало положение: было красиво и все так же сказочно. Или только для Лены?..

Лена разговаривала с Пахомом... И день пролетел незаметно. Только-только еще приехали, только прокатили первых желающих, а уже стемнело, пора было возвращаться на конюшню.

– Поехали! – дал отмашку Сергей.

Катя уселась в фаэтон, Ирина Ивановна ушла домой, а остальные покрепче подтянули подпруги, подогнали стремена и тронулись за экипажем. Теперь Пахом ехал вслед за Леной. Проехали центральные улицы, и она поотстала, чтобы он мог ее догнать. И снова они заговорили, как старые добрые друзья.

Вчерашний день не вспоминали. Хотя Лене очень хотелось об этом поговорить, она не знала, как начать. Пахом же рассказывал, какие он вчера накачал фильмы. Лена обрадовалась.

– Ой, я как раз этот фильм хотела посмотреть! – сказала она, ляпнув первое вспомнившееся из его перечисления название. – А ты не можешь принести мне его на конюшню? Ты, кстати, когда там будешь? Придешь во вторник на занятие?

– Да? Хорошо, принесу... – согласился тот. – Только на чем? На диск тебе записать? Но у меня нет болванок...

– Я принесу! Придешь во вторник?

– Не знаю...

– Я... я буду тебе каждый день носить. Как увидимся – отдам.

– Ты каждый день на конюшню ходишь?! – удивился Пахом.

Лена совсем растерялась:

– Нет-нет, я... Я имела в виду, что каждый раз, как пойду, буду брать чистый диск с собой.

– А-а. Хорошо.

После этого Лена решила взять себя в руки. А вспомнив о правилах флирта, уехала от него вперед. Считая, что оставила Пахома сбитым с толку и заинтригованным.

На конюшне Аня с Женькой чистили жеребят. И выглядели оба, как обычно. Лена не знала, что такое уж разэтакое она ожидала увидеть, но осталась разочарованной. Она завела Полигона, расседлала и... вдруг поняла, как она смертельно устала за эти выходные. Ей вдруг стало все равно: предложит ей Пахом встречаться, не предложит, все, чего ей хотелось, – только спать.

– Кать, я пойду? Я так устала... – отпросилась она.

Катя ее отпустила, и Лена пошла переодеваться.

– Ты что?! Бросаешь меня?! – в раздевалку влетела Аня и плотно закрыла за собой дверь. – Мне нужно с тобой поговорить! Такое было! Ты не представляешь!

Лена приготовилась слушать. Ей действительно было интересно, как дела у подруги. Еще полчаса тому назад она буквально умирала от любопытства. Но сейчас она уже слегка дремала на ходу.

– Я тоже пойду домой! – провозгласила Аня, видя, что Лена решительно собирается уходить, и начала переодеваться и рассказывать одновременно: – Женька, ты слышала, сам предложил остаться на конюшне, сам! Он точно меня любит. Все! Теперь я не сомневаюсь в этом. Он предложил мне завтра сходить в кино!

Чем парни отличаются от девчонок? Они решают вопрос «быть или не быть», а девчонки – «любит или не любит». И это поважнее главного вопроса философии!

Любит – не любит – вопрос, который наверняка мучил – и не раз! – любую девчонку в пятнадцать лет. И будет мучить еще не раз. С того времени, как в подготовительной детсадовской группе рыжий мальчик каждый обед норовил попасть в нее косточкой из компота, и до того момента, как через много-много лет она обнаружит, что сто?ит ей в подъезде потерять сознание от тахикардии, анемии, дистонии и прочего, как тщедушный старичок из соседней квартиры оказывается рядом и бережно подсовывает ей под нос нашатырь. Любит или не любит?

У Лены, конечно же, тоже был свой рыжий мальчик в садике, свой тощий чернявый мальчик в начальной школе, первая настоящая любовь в летнем лагере, мимолетное увлечение на дискотеке... И теперь вот – знакомый по конюшне, который, кажется, умудрился разбить ее сердце.

В понедельник в школе она весь день витала в облаках. Так, что ей даже сделала замечание историчка. Но какая могла быть история, когда Лена уже готова была отдать Пахому свои руку и сердце! Она рисовала в тетрадках сердечки. Она уже придумала фасон свадебного платья. А что? Год повстречаться просто так, а потом можно и пожениться. Ну и пусть они оба еще будут учиться – родители помогут. В том, что родители поддержат ее, Лена не сомневалась.

А вечером отзвонилась Аня. Они сходили с Женькой в кино – они теперь встречаются! Лена была рада за подругу. Тем более что Пахом обещал записать ей фильм, а это почти то же, что и сходить в кино. «У меня будет свой парень!» – несмотря на то что Аня продолжала тараторить в трубку, Лена думала о своем.

– Придешь завтра на конюшню? Я пойду, Женька обещал Пахома привести.

У Лены сладко заныло под ложечкой. Она сразу, чтобы не забыть, сунула в сумку «болванку».

И весь вторник продолжала витать в облаках. Пока на большой перемене к ней не подошла Соколова.

– А ты уверена, что он тебя тоже любит? – спросила она, уведя Лену в укромный уголок.

С влюбленной Аней говорить о своих проблемах было бесполезно, поэтому Лена решила поделиться своими тайнами с Соколовой.

– Да! – гордо сказала она, но, подумав, добавила: – Я так думаю.

– А признаться в этом ему мешает только стеснительность? – как-то с издевкой спросила Настя. – А вот и не любит! Ты знаешь, что амур редко пронзает два сердца сразу? Это только в кино двое встретились, между ними проскочила искра, их шибануло током, они почувствовали взаимное притяжение и так далее. В жизни вторая стрела, как правило, запаздывает.

– Ну... – растерялась Лена, – может, она и запоздала на пару дней... но сейчас уж точно прилетела! – Хотя на самом деле она не была так уж сильно уверена в этом.

– Да ладно тебе! – махнула рукой Соколова. – Не прилетела – прилетит. Ты уже и на этом этапе вполне можешь ему нравиться.

– Слушай, – Лена все-таки решила быть честной, – а можно как-то узнать, нравлюсь ли я ему и как сильно?

Это был любимый Настин конек:

– Есть три способа узнать, нравишься ты ему или нет. Можно, между прочим, и на ромашке погадать – «любит, не любит, плюнет, поцелует, к сердцу прижмет, к черту пошлет», но я тебе другой способ подскажу: внимательно следи за его поведением! Если при твоем приближении он начинает громче говорить, размахивать руками, смотреть на часы – волноваться, одним словом, значит, он к тебе не равнодушен. Вообще, чем более странным становится его поведение, тем лучше. Скажи, он задает тебе какие-нибудь неожиданные вопросы? Он тебя подкалывает?

– Не знаю... – Лена отчаянно вспоминала. – Он меня однажды чучелом назвал.

– Он всех так называет?

– Нет, по отношению к другим девчонкам я такого от него не слышала...

– Отлично! И он, кстати, может, наоборот, молчать или специально не обращать на тебя внимания. Может стараться занять место подальше от тебя, не подходить близко. Но при этом обязательно будет на тебя поглядывать.

– Да! – обрадовалась Лена. – Он в воскресенье все утро не обращал на меня внимания!

– Клево! И когда у вас свидание?

У Лены вся радость как-то сразу испарилась:

– Не знаю, он мне еще не назначил... Но мы сегодня увидимся!

– Последи за его поведением, – предложила Настя. – Если он вдруг перестанет с тобой беседовать по-дружески, не сможет двух слов связать, значит, он хочет назначить тебе свидание. Лучше всего, если бы он вообще рядом с тобой дар речи терял.

– А как же тогда с ним общаться? – не поняла Лена.

– Как, как... Так! – непонятно сказала Соколова, прозвенел звонок, и им пришлось бежать в класс.

Вечером на конюшне Лена чувствовала себя Штирлицем: она изо всех сил следила за Пахомом. А тот как ни в чем не бывало почистил свою Великую Удаль, оседлал ее и выехал на дорожку, огибавшую бывшее футбольное поле. Лена из-за этой нервотрепки вывела свою Кармелитку самой последней.

Смена – Гордейка на Хрустальной, Аня на Ласковой, Наташа на Параболе, Яна на Загадке, Женя на Эгине и Пахом на Ульяне – один за одним шагала по кругу. Катя стояла в центре футбольного поля с кордой и длинным бичом в руках.

Когда Лена пристроилась к остальным и все вместе они проехали еще пару кругов, Катя позвала в центр Пахома, а остальным скомандовала:

– Смена, рысью марш! – И головная Гордейка повела смену средней рысью.

А Пахома Катя стала гонять на корде, пристегнув длинный ремень к уздечке Ласковой так, чтобы та бегала вокруг нее.

– Носки в стороны не разводи! Не держись шенкелями – от этого лошадь ускоряется, она воспринимает сжатие как посыл вперед. Спину прямо! Не смотри под ноги лошади – голову вверх! – командовала Катя.

У Пахома получалось очень плохо: он трясся, как куль. Обычно в городе они ездили строевой рысью: через один толчок привставали на стременах, потом опускались в седло. Так было легче. А на корде Катя его гоняла, заставляя ехать учебной – не привставая в стременах. Удержаться на лошади можно было только благодаря сохранению равновесия и крепкому шлюссу – обхватывая лошадь бедрами и коленями.

Все это Катя объясняла незадачливому всаднику, равномерно поворачиваясь вслед за ним и Ласковой вокруг своей оси. Не забывала она и об остальных:

– Смена, учебной рысью!

И теперь всем пришлось трястись в седлах, изо всех сил упираясь в седло коленями. Только в отличие от Пахома им еще приходилось управлять лошадьми: держать темп и соблюдать интервал.

Лене стало не до своих чувств к Олегу. Ей было жарко, Кармелитка тащила, почти залезая на круп впереди идущей лошади, а ноги уже болели.

Потом все пошагали, Катя взяла на корду Яну, а Пахомов встал в смену следом за Леной. Катя скомандовала ехать рысью, через десять минут велела ехать учебной, да еще и бросить стремена. Сначала Лена еще думала о том, как бы выглядеть покрасивее, а потом ей стало все равно. Ее волновало только одно: как бы не свалиться.

Наконец раздалось долгожданное:

– Ша-агом!

Отшагали, и Катя сказала заводить лошадей. Даже галоп сегодня не давали – да никто уже после учебной рыси особенно-то и не хотел. Может, только Гордеева – она-то выглядела свежей как огурчик.

Завели лошадей, Лена стала приходить в себя, они пару раз перемигнулись с Аней... И тут мальчишки сообщили:

– Все, всем пока!

Они, оказывается, уже переоделись. И еще успела переодеться... Яна!

– Я так боюсь ходить в темноте одна... – загадочно сказала она.

Все трое распрощались и ушли.

Стала одеваться и Гордейка. Аня сидела в раздевалке и мрачно наблюдала за ее движениями, Полубоярцева демонстративно уткнулась в учебник, а Лена принесла воды и включила чайник.

– Жаль, что ваша Катя сама многого не знает, – нарушила вдруг тишину Гордейка. – Она говорит о шлюссе, о равновесии и молчит о самом главном – что нужно входить в ритм движения лошади. То есть двигать тазом особым образом, словно бы елозить на седле взад-вперед. Иначе можно тренировать мышцы до бесконечности. Благодаря только им в седле, не отрываясь, сидеть не будешь.

– Спасибо, конечно, за лекцию, но почему это «ваша Катя»? А ты что – не с нами? – завелась Аня и после паузы угрожающе добавила: – А кто не с нами...

– Что ты к словам цепляешься? – Гордейка не обратила внимания на ее тон. – Хорошо, наша Катя не знает сама того, чему учит.

– А откуда ей много знать?! – решила встать на ее защиту Лена. – Она же – наездник! Наездник – это тот, кто с рысистыми лошадьми работает, участвует в бегах, в ипподромных испытаниях. Наездники верхом не ездят, они управляют лошадьми, запряженными в легкий экипаж. Верхом ездят жокеи, участвующие в скачках на чистокровках! И уж тем более Катя никогда...

– Спасибо, что объяснила про жокеев и наездников! – перебила Гордейка, скривившись: такие азы она и сама знала. – Я обратила внимание, что она не знает ни что такое одержка, ни что такое полуодержка[2] .

Лена пристыженно замолчала: она тоже этого не знала. Гордейка это заметила:

– Ха! Никто здесь ничего не умеет. Возомнили себя великими всадницами! А верховая езда, между прочим, не спорт, а искусство!

Тут заглянула Катя, переодевавшаяся в другой раздевалке, для начальства:

– Девочки! Вы покормите? Мне нужно бежать.

– Я ухожу! – сказала Гордейка.

– Хорошо, мы покормим, – хором согласились Наташа, Лена и Аня.

Катя, попрощавшись, ушла, а Гордейка побежала ее догонять.

Едва за ними захлопнулась дверь, как Аня подскочила с места:

– Нет, ну вы слышали?! Что вы расселись-то, как клуши?

– Ты чай пить будешь? – спросила Лена: она и сама чувствовала себя полной дурой, но не на подругах же злость срывать.

– Буду! И не надо делать вид, что ничего не происходит!

– Никто и не делает! – Наташа отложила в сторону учебник. – Просто нам надо признать, что Гордейка лучше нас разбирается в лошадях и лучше ездит.

– А мы этого и не отрицаем! – Аня даже по раздевалке от волнения пробежалась туда-сюда. – Я не об этом! Я о том, как она себя ведет! Знаешь больше всех – расскажи, поделись знаниями! А не смейся над другими. Ну действительно, откуда Кате знать все нюансы верховой езды, если она – наездник? И нам, если у нас один тренер, и тот – наездник?

– Да, Аня права, Гордейка совсем обнаглела, – поддержала подругу Лена. – Как она с нами разговаривает? Я тебе, Наташа, тоже чаю налила.

Сели поближе к столу, чай пить. Спешить было некуда: лошадям после работы нужно часа полтора отстояться, прежде чем их можно будет поить и кормить. Лена дула на обжигающе горячий чай и думала совсем не о Гордейке. Неприятная девчонка, конечно, но гораздо в большей степени Лену задело, во-первых, что мальчишки так быстро ушли – она даже чистый диск отдать не успела, а во-вторых, что они ушли с Янкой.

Яна Кишкурно вообще была девочкой странной. Прибившись к старшим – а она была на два года младше Лены, Ани и Наташи, – она обычно вела себя тихо и незаметно. Поддерживая общие разговоры, больше слушала и поддакивала, участвуя в общих делах, делала то, что скажут. Старшие почти не обращали на нее внимания. И, как оказалось, зря. У Лены, что называется, сердце не на месте оказалось, стоило ей вспомнить, как она уходила с парнями. Ей очень хотелось поговорить об этом с Аней, но при Наташе она не собиралась откровенничать. Наташа сама начала об этом.

– Я смотрю, вы с мальчишками шуры-муры затеяли? – без обиняков спросила она. – В Лучевом все спокойно было, а тут-то что на вас нашло? Вы что – влюбились? И в кого! В наших конюшенных, Рачука с Пахомовым! Тоже мне, принцев нашли!

После неожиданного Янкиного фортеля подружки внимательно уставились на Наташку: а вдруг и она тоже? Хотя это было маловероятно. Наташка постоянно утверждала, что от парней – одни беды, все они глупые и говорить с ними не о чем. И, надо сказать, слова у нее с делом не расходились. Наташа никогда ни с кем из мальчиков не флиртовала и вообще лишний раз старалась не общаться с ними. Причем не от стеснения – напротив, она никого никогда не стеснялась! – а действительно потому, что не хотела.

– А ты что – против? – заняла оборонительную позицию Аня, понимая, что нелепо будет отрицать очевидное.

– Я не против, глупая. Я вас предупреждаю: до добра это не доведет!

– Это почему же?

– Потому что наши мальчики пустые и никчемные.

– У тебя все мальчики пустые и никчемные!

– Что ты имеешь против Женьки с Пахомом? – влезла и Лена.

– Ай, буду я еще вам объяснять! – отмахнулась Наташа.

– Тебе просто сказать нечего! Потому что они – хорошие. И вообще, это все – наше личное дело. Вот и не будем об этом, – резюмировала Аня, давая понять, что тема закрыта.

Дальше говорили только о лошадях.

Лена так и не могла понять, любит ли ее Пахом. Ну хотя бы нравится она ему или нет. С одной стороны, замечательно, что им есть, где повидаться. А то одна девчонка в классе влюбилась в парня на дискотеке, все о нем разузнала – и что? Не во дворе же ей его караулить? Где им видеться? Она терпела, терпела и позвонила сама. «Здрасте, – говорит. – Я – Маша, давай увидимся?» Какая еще Маша? Как будто он ее помнил!

Но, с другой стороны, эти встречи по нескольку раз на неделе тоже все осложняли. Ведь он общался с ней чисто по-дружески! Как привык. И как теперь переломить эту привычку, Лена не знала. Ей хотелось большего! Снова – упасть с седла в его объятия. И ездить потом по лесу – за ручку. За ручку ведь просто по-дружески не ездят! Может, и правда, стоит ему позвонить?

Но позвонила она не ему, а Наташе.

– Наташа, ты будешь завтра на конюшне?

– Буду, а что? – ответила та.

– Спроси у Пахома номер телефона. Только не говори, что для меня. Скажи, он тебе самой нужен, – попросила Лена.

Она боялась, что Наташа снова примется ворчать – какие, мол, мальчишки глупые. Но в ее содействии Лена не сомневалась. Все-таки Наташу Полубоярцеву они с Аней знали дольше, чем Яну. Наташа всегда была человеком прямолинейным, честным и откровенным. А раз уж она все равно в курсе их тайны...

– Хорошо, – согласилась Наташа, – спрошу.

Таким образом у Лены появился телефонный номер Пахома. Но это вовсе не означало, что она собирается с радостью вешаться ему на шею! Лена прекрасно понимала: это глупо. Тем более что Настя Соколова по-прежнему щедро делилась с девчонками секретами общения с противоположным полом. Только уже не за гаражами, а в холле на четвертом этаже.

– Терпение и еще раз терпение, – вещала Соколова. – Позвольте событиям развиваться своим ходом. Оказывайте ему столько же знаков внимания, сколько и он вам. Например, он тебе подмигнул на математике – подмигни ему на литературе. Он попытался выяснить через общих знакомых, встречаешься ли ты уже с кем-то, – через пару дней выясни то же о нем. Главное – позволь ему все делать первому и чуть-чуть запаздывай с собственной инициативой.

Лена сидела на подоконнике, впитывала эту премудрость, как губка, и думала, как бы применить ее к своей личной ситуации. А Соколова продолжала:

– Почему вы все, влюбившись, сразу делаетесь такими кислыми? Влюбленность – это здорово, это весело! Это отличный повод похулиганить! Пощекочите ему нервы – неожиданно проявите инициативу! Спросите, например: «Хочешь, я подарю тебе карандаш?», а потом неделю не смотрите в его сторону! И пусть помучается догадками. Или пофлиртуйте с другим мальчиком в его присутствии.

Лена представила, как она флиртует с Рачуком в присутствии Пахома. А рядом стоит Анька. Вариант, естественно, отпадал.

– Девочки, вы все время должны подогревать его интерес к себе! Узнав, что он интересуется футболом, поинтересуйтесь у папы, кто и благодаря чему выиграл в последнем важном матче. А потом спросите у предмета своей симпатии: «Смотрел матч-то? Здорово они забили на последних секундах?!» Вот он удивится!

Лена снова вздохнула: а что делать, если они интересуются одним и тем же?

– Иными словами, не зацикливайтесь на своих чувствах! – резюмировала Соколова. – Помните, никакая уважающая себя девчонка не пропустит дискотеку только потому, что ее избранник там не появляется! И тем более не забудет выгулять своего любимого пса лишь из-за того, что ей показалось, что именно в этот вечер он должен позвонить. Парню не нужно от тебя собачьей преданности и рабской покорности! – Она вошла в раж: – Где ваше чувство собственного достоинства? Если он хочет дозвониться – он это сделает. Трудности закаляют волю к победе!

Лена прекрасно понимала, что Настя права. Как все было легко и просто на словах – и как сложно на деле! Она понимала, что не нужно звонить первой, она все равно его увидит. Но ей так хотелось позвонить, напомнить, к примеру, что он обещал записать фильм...

Ведь они же были такой прекрасной парой! Она жила на шестом этаже, и он – на шестом. Ее маму звали Людой, и его – тоже. Оба предпочитали груши яблокам. Лена – Рак, и самый благоприятный возможный союз – как раз с Тельцом. В конце концов, ведь они оба любили лошадей, понимали друг друга, им было о чем поговорить. Это все – не случайные совпадения!

Лена все чаще задумывалась о том, что она хочет и в дальнейшем работать с лошадьми. До этого она всем говорила, что собирается поступать на экономический факультет, чтобы стать менеджером и управлять людьми на каком-нибудь огромном предприятии. Она, правда, не вполне была уверена, что этому учат именно на экономическом... Но в общих чертах, кем хочет быть, – она представляла.

До последнего времени, когда лошадей перевели в город. Она вдруг поняла, что по-настоящему счастлива бывает только на конюшне. Конюхом, понятное дело, она становиться не собиралась. Как и берейтором – объездчиком лошадей – тоже. И наездником. Она хотела стать зооинженером-селекционером – вычитала, что есть такая профессия. Это специалист, который решает, каких кобыл с какими жеребцами скрещивать, чтобы появилось резвое потомство.

Лена вообще в последнее время стала много читать о лошадях, конном спорте, коневодстве и коннозаводстве, скачивая статьи из Интернета. Теперь она знала, в каких городах есть ипподромы, где и какие находятся конные заводы, какие породы разводят. Она разглядывала фотографии лошадей разных пород: одни ей нравились больше, другие – меньше. Ей хотелось окончить Тимирязевскую сельскохозяйственную академию и поехать на один из конных заводов. И чтобы тамошние лошади были самыми резвыми – побеждали бы на всех ипподромных испытаниях, будь то скачки или бега.

А на конном заводе можно будет и спортом серьезно заняться! Там обычно имеется какая-нибудь местная спортивная команда выездки или конкура. А что? Можно и конкуром заняться! Это ведь так здорово – прыгать через препятствия! Иногда, еще в Лучевом, на Серегу находил конно-спортивный запал, и он говорил:

– Будем прыгать!

И все радовались. А они с Катей, пока девчонки седлали, вытаскивали на плац препятствия – стойки и полосатые жерди, которые можно было укреплять на разной высоте. И девчонки прыгали.

Сначала ездили как обычно – разминали лошадей. По одной заходили галопом на препятствие. А потом – сам этот восхитительный момент прыжка, почти полета. И – раз! И лошадь, послушная воле юной всадницы, взмывает ввысь – аж дух захватывает! А потом – ба-бах! – копытами о землю. Главное – удержаться в седле при приземлении.

А лучше всех прыгали ее лошади: Полигон и Кармелитка. Хотя, если честно, и Хрустальная хорошо брала препятствия... Но все равно, ее лошади были лучше. А Загадка с Параболой вообще не прыгали. Наверное, считали, что такое – не для рабочих лошадей. Мол, придумали для породистых, спортивных – пусть они и прыгают. Поэтому Наташа с Яной обычно выпрашивали у Лены Полигона или Кармелитку: не могла же она прыгать сразу на двух? И она давала.

Если работать на конном заводе, обязательно будет возможность прыгать через препятствия сколько душе угодно, не сомневалась Лена. И не на рысаках, выведенных для другого вида конных состязаний, а на высоких, с длинными ногами, спортивных лошадях. Тракененской породы. Или донской, буденновской. Или еще какой-нибудь...

И, конечно же, они будут поступать в Тимирязевскую академию вместе: она и Пахом, Олежка Пахомов. Они будут жить в Москве! И вместе станут учиться на одном факультете. Во время учебы он сделает ей предложение, и она согласится. А потом они поженятся. И на конный завод поедут вместе. Им там дадут квартиру, как Кате с Сергеем в Лучевом; они вместе по утрам будут ходить на работу... Хотя, наверное, вряд ли на конном заводе понадобятся сразу два зооинженера-селекционера... Тогда, наверное, Пахому придется работать кем-нибудь другим. Пусть станет наездником! Или жокеем. Или еще кем-нибудь. Зоотехником по кормам. Такая профессия тоже есть. Рассчитывать рационы племенных кобыл, жеребцов, жеребят...

А потом, когда они наберутся опыта, то смогут завести конюшню – с собственными лошадьми! Они будут хорошо в них разбираться и купят самых лучших. И тогда Лена поведет тренировки. И никакая Гордейка не сможет ее подловить, что она не знает, что такое одержка и полуодержка!

У них с Пахомом к тому моменту уже появятся дети. Для своих малышей они купят пони... Несколько пони. Пони – очень красивые и милые. Особенно их жеребята.

А еще Лена мечтала о крытом манеже. Она знала, что такие бывают. Это огромное помещение, в котором пол посыпан опилками. Там тепло, светло от множества ламп, и можно ездить верхом в любую погоду. Только, наверное, построить манеж – это очень дорого...

Но ведь главное, что ее любимый будет рядом! А значит – они справятся со всеми трудностями!

Продумав все это, Лена все-таки склонилась к мысли, что Пахом к ней неравнодушен. Ведь их ждет такое прекрасное будущее! Но она решила не торопить события и настроилась ждать и терпеть. Как советовала Соколова, дать ему возможность определиться, потому что, видите ли, нужно «уважать его желание самому во всем разобраться».

Что поделать? Пахом все-таки был парнем, и, чтобы сообразить, что в его жизни появилось нечто столь же важное, как учеба и лошади, ему требуется время.

В четверг на занятия он не пришел.