Ремейк первой любви Мазаева Ирина
У нее уже и слезы высохли, и такая нежность к этим смешным, трогательным и прекрасным созданиям проснулась...
– Вылезай быстро оттуда! – скомандовала она коню.
Полигон печально вздохнул: а ведь вожделенный овес был так близко...
Лена подошла и потянула его за хвост, чтобы показать всю серьезность своих намерений. И коню пришлось тем же способом выбираться из-под досок.
«Вот ведь хитрюга, – умилилась Лена про себя, – додумался же залезть туда и даже каждый раз вовремя вылезать, чтобы не засекли!»
Когда Полигон высвободился, он тут же вскочил на ноги и виновато потрусил на свое законное место.
– Беги, беги! – засмеялась Лена. – Обжора!
Она пристегнула его за недоуздок к веревке, висевшей у стены, и продолжила свой обход.
«Как же я люблю лошадей, – думала она, целуя их, каждую, в морды, – без них мне совсем никуда! С ними я не одинока, с ними мне по-настоящему хорошо...»
Дошла до Диалога. Открыла и его денник. «Пусть он строгий и укусить может, а все равно – живая тварь, хороший, красивый, быстрый...»
Диалог не стоял как обычно, а лежал. Это было странно: днем лошади редко ложатся.
– Диля, Диаложка... – позвала Лена.
Но жеребец лишь чуть-чуть ухом повел, а головы не поднял. Лена подошла к нему, дотронулась, провела рукой по гриве... С Диалогом явно было что-то не то. У Лены нехорошо засосало под ложечкой. А когда она увидела, что из носа у него пузырями пошла кровь, Лена и вовсе до смерти испугалась.
– Диля, Дилечка, что с тобой?!
Но жеребец только закряхтел-застонал.
– Вставай, вставай, пожалуйста!
Она бегала вокруг, тормошила его, вытерла ему морду сеном. Но встать Диалог не мог.
Не мог подняться Диалог – лошадь, прекрасное и возвышенное создание, кого она любит больше всего на свете!
Лена в ужасе побежала за телефоном. Набрала Катин номер. «Абонент находится вне зоны доступа», – ответил равнодушный голос. Этого она никак не ожидала. Номер телефона Сергея или Ирины Ивановны она не знала... И что же делать?
Лена позвонила Ане, Наташе, Яне... Но и они не знали телефона Сергея и Ирины Ивановна – девчонки как-то привыкли все вопросы решать через Катю.
– Эх, была не была! – вслух сказала Лена и набрала номер Пахома.
Никакого стеснения она не испытывала. Да Лена как-то и не думала, что звонит неудавшемуся возлюбленному. Она звонила человеку, который мог помочь ей спасти лошадь!
– Я не знаю номера Сергея и Бурмистровой, – отозвался Олег: в трубке было слышно, как гремит музыка, раздаются голоса.
– А Наташа Гордеева не знает? – с замирающим сердцем спросила Лена.
– Сейчас спрошу, – и он что-то крикнул, заглушая музыку, зажав рукой трубку; потом снова обратился к Лене: – Она знает только домашний номер Бурмистровой, – и продиктовал его.
Лена понимала какой-то одной частью своего существа, что он, ее возлюбленный, сейчас с другой, с соперницей, и ей было плохо и больно от этого. Но другой половине ее души было на это наплевать. Ведь что-то страшное случилось с их прекрасным жеребцом – с Диалогом! И его надо было спасать.
У Ирины Ивановны дома кто-то взял трубку. Ответил детский голос:
– А мамы нет дома...
Надежды больше не было.
Запиликал Ленкин мобильник:
– Ну что, ну как? – конечно же, это звонила Аня, переживающая за своего любимца.
– Никак! Ни до кого не могу дозвониться!
– Я тут вспомнила: мы нашу собаку как-то возили в круглосуточную ветеринарную клинику. Это ведь где-то там, в районе стадиона. Дорога идет за город, проходит мимо бывшего совхоза «Тепличный», и там сразу направо – ветлечебница.
– А телефон у них какой?
Аня продиктовала. Лена тут же отключилась и стала яростно названивать. В клинике ответили.
– Приводите лошадь, – сказал ветврач уставшим голосом.
– Да как вы не понимаете! Он же встать не может! Приезжайте скорее! – почти плакала Лена.
– На чем я к вам приеду? Во-первых, я дежурный врач, я должен быть на месте, во-вторых, транспорт уже не ходит, а служебной машины у нас нет. Дайте ему попить и подождите до утра, – и врач отключился.
Лена разрыдалась.
И тут снова зазвонил ее телефон. Незнакомый номер. «Кто-нибудь из девчонок все-таки дозвонился до Сергея или Ирины Ивановны!» – обрадовалась Лена.
– Лена, это ты? – спросил и знакомый, и незнакомый одновременно голос.
– Да...
– Привет, это я, помнишь меня? Это Саша, Саша Рамус, мы познакомились с тобой как-то в летнем лагере.
У Лены закружилась голова: ну вот, с горя ей уже голос ее первой детской любви мерещится!
– М-м... – промямлила она в трубку.
– Как ты? Что с тобой? Чем занимаешься?
И тут ее прорвало. Она разрыдалась, рассказывая, что она на окраине города, на заброшенном стадионе, раздевалки которого переделаны под конюшню, и вот теперь на этой самой конюшне в одном из денников лежит самый лучший в мире конь и умирает, а она не знает, что делать, и может только вытирать ему морду сеном.
– Так, скажи-ка точно, где ты находишься? Это там, где тридцать первая маршрутка останавливается у авторемонтного завода? И дорога уходит вниз к стадиону? – неожиданно по-деловому спросил Саша.
– Да-а... А что?
– Ну тогда выходи, открывай дверь!
Не веря своим ушам, Лена выскочила на крыльцо. Так и есть! На стадион через футбольное поле въехало такси. Из него выскочила собственной персоной ее первая детская любовь, расплатилась и побежала навстречу. Лена верила и не верила в происходящее. Это был Саша Рамус! Только уже не тот, одиннадцатилетний, а какой-то взрослый, на голову выше Лены, но ставший еще красивее. И с гитарой за спиной.
– А ветеринарная клиника? – сразу включился в проблему Саша. – Ты им звонила?
Лена провела его в денник к Диалогу: жеребец лежал все в той же позе и стонал.
– В том-то и дело! – Лена бросилась к коню, обняла за шею. – Я позвонила им, а они говорят – привозите. А нужно, чтобы врач приехал, посмотрел! Сам видишь!
– Я дурак! – Саша ударил себя по лбу рукой. – У меня ведь были деньги, а я их потратил на такси до тебя.
– Не ругай себя! Все равно бы не хватило. Надо ведь сперва туда доехать, а потом обратно. А это считается уже не по городу, а за город – двойной тариф. Все бесполезно! И что делать? Просто стоять и смотреть, как Диалог умирает?
– Эх, была бы у нас машина, хотя бы «Жигули» – семьдесят одна лошадиная сила... – вздохнул Саша и в бессилии пнул ногой дверной косяк.
– У нас есть десять лошадиных сил и две лошадиные силенки, – сказала Лена и приняла решение.
Глава 16,
в которой даже Наташа решает, что ей нужно срочно влюбиться
Лена закрыла конюшню, спрятала ключ в потайное место и подошла к фаэтону.
– А ведь я никогда не управляла не то что двумя – даже одной лошадью! – засомневалась она.
Саша, державший под уздцы Забаву и Великую Удаль, успокоил ее:
– У тебя получится, я в тебя верю.
«Я в тебя верю!» – всю свою жизнь Лена мечтала, чтобы кто-то в нее поверил. И она залезла на облучок, взяла в руки вожжи:
– От винта!
Саша отпустил кобыл и уселся на сиденье рядом с ней:
– Сначала в горку, потом за дом, направо, там перекресток, но у нас главная дорога, и мы никого не пропускаем. А потом на объездную и за город по прямой.
– Откуда ты все это знаешь? – восхитилась Лена.
– У моего папы «Жигули»-«четверка», и он иногда дает мне водить. Я скоро пойду на права сдавать!
– Но-но! – прикрикнула Лена на лошадей и шлепнула их вожжами по бокам.
Кобылы поднатужились, дернули разом, тяжелый фаэтон сдвинулся с места и с трудом покатился по снегу. Главное было – выехать на дорогу, которую старательно чистили от снега, и подняться на скользкую горку.
У Лены дрожали руки. Сейчас ей казалось, что все произошло в каком-то полусне. Вот они открыли с Сашей створки гаража, где на ночь оставляли экипаж, выкатили его. Вот вдвоем – она объясняет, он повторяет ее действия – надели кобылам уздечки, хомуты, расправили шлеи. Завели к дышло Забаву, пристегнули постромки, вывели Великую Удаль... Одна Лена ни за что бы не справилась. Одна бы она и не решилась...
Встреться она с Сашей где-нибудь в другом месте – растерялась бы. И подойти-то не рискнула бы, не то что заговорить! Позвони он – согласилась бы она с ним встретиться? Неизвестно. Только-только с одним кавалером у нее ничего не вышло – захотелось бы ей с другим встречаться? Да еще с кем?! С первым красавцем, с самым талантливым мальчиком из летнего лагеря! И кому? Ей! Далеко не самой красивой и совсем бесталанной девчонке...
Но сейчас Лене было не до этого. Лошади вытянули фаэтон в гору. Они выехали на улицу. На освещенную улицу, по которой сновали машины со включенными фарами, и все это слепило глаза. Лене стало страшно, она растерялась. Но мысль о Диалоге, который лежал там и, может быть, умирал, заставила ее взять себя в руки. И близость постоянно подбадривающего ее Саши придала девочке сил.
– Н-но! – громко крикнула она кобылам. – Пошли, пошли! – и послала их рысью.
Быстро покатился фаэтон. Лена аккуратно объезжала припаркованные машины. Следила и за теми, кто обгонял слева. Вот и перекресток.
– Едем, едем! Они нас пропускают! – крикнул Саша.
И правда, машины на перекрестке замерли, пропуская серых в яблоках, высоких и красивых орловских рысаков и черный лакированный фаэтон, отделанный красной кожей, с двумя подростками на облучке: девчонкой, смело управлявшей лошадьми, и парнем, прижимавшим к груди гитару...
Выехали на объездную.
– Н-но, милые мои, н-но, мои хорошие! – Лена колотила кобыл вожжами. – Простите меня, но нужно, нужно поторопиться!
И лошади скакали по ночной дороге, высекая подковами искры из асфальта. Километр, два, три... Сколько лошади могут сказать без перерыва? Лена не знала, но ей казалось: если она не будет гнать, случится что-то непоправимое, страшное...
Вот и бывший совхоз проехали, вот здание клиники показалось, и фонарь над входом горит. Лена подогнала фаэтон вплотную к двери, отдала Саше вожжи, а сама спрыгнула и бешено заколотила в запертую дверь. Вышел ветврач:
– У нас... там... лошадь... – едва смогла выдохнуть после длительной скачки Лена.
– Я же вам сказал – приводите. А поехать я никуда не могу, – ветеринар зевнул и почесал бок. – У меня дежурство здесь. Без выездов, – он развернулся и ушел.
Все было зря! И ее решительность, и счастливый случай, приведший к ней Сашу, и безумная скачка через ночь.
– Подержи-ка... – Саша спрыгнул с облучка, вручил ей вожжи.
И скользнул в не успевшую захлопнуться за ветврачом дверь.
Через пять минут он фактически за шиворот выволок коновала на улицу. Лена совсем растерялась: ветеринар, конечно, был не таким уж и солидным – максимум лет на десять старше них, но все-таки вполне взрослым, чтобы с ним можно было так обращаться.
– Там лошадь умирает, а вы! – в другой руке Саша держал чемоданчик ветврача.
– Вы совсем обалдели... – лениво протянул тот, усаживаясь на пассажирское сиденье.
У Лены от сердца отлегло. Саша подсадил ее на облучок и запрыгнул сам, подхватив в объятия свою гитару, с которой, как у Лены сложилось впечатление, он вообще никогда не расставался.
Путя с Улей, словно понимавшие всю серьезность момента, рванули с места. И ветеринар, которого звали Пашей, только и успел крикнуть: «Э, полегче!» – как они уже понеслись, едва ли не обгоняя машины на трассе.
А на конюшне уже были и Катя, и Сергей, и Аня с Наташей. Они так же, как Лена поначалу, суетливо бегали вокруг жеребца и не знали, что делать.
– Ты где была? – накинулись все на Лену, но, увидев идущего за ней ветврача, тут же, наоборот, стали обнимать ее и кричать: «Молодец!» и «Ура!»
– Микотоксикоз, – сказал коновал-Паша, когда все уже было сделано.
Диалог был исколот со всех сторон, напоен раствором глюкозы и наконец оставлен в покое.
Видя, что никто ничего не понял, врач решил пояснить свой диагноз:
– Микотоксикоз – отравление грибком, который поражает сено. Рулон или тюк полежит в сыром месте, сбоку начнет плесневеть. Если не заметить и дать такое сено лошади, у нее случается отравление. А если пропустить начало заболевания, то все, она больше никогда не встанет. Обратись вы с вашим рысаком завтра – боюсь, было бы поздно. Так что ладно, я уже не сержусь на вашу девочку, – он покосился на Лену, – и ее друга за то, что они меня фактически похитили из ветлечебницы.
– Ну... – Лена покраснела, – лошадь же умирала... А вы давали клятву Гиппократа!..
– Гиппократ ничего не говорил о лошадях! – рассмеялся Паша. – Это медики дают такую клятву, а не ветеринары.
Лена совсем зарделась:
– А я думала, «гиппо» по латыни – лошадь, отсюда – ипподром, а «гиппопотам» – водяная лошадь, значит, Гиппократ был лошадиным доктором...
Теперь уже все счастливо и свободно рассмеялись:
– Железная логика!
Пошли провожать ветврача, который милостиво отказался от доставки конным транспортом и вызвал такси. И обнаружили на крыльце... Аню Медведеву в обмороке. Лена ее нашла первой и кинулась к подруге:
– Аня! Что с тобой?!
– У меня съехала крыша, – страшно вращая глазами, пробормотала та.
– Что случилось?!
– Мне показалось, что нашу пару шагает по кругу вокруг футбольного поля знаешь кто? – она перешла на зловещий шепот: – Саша Рамус из детского летнего лагеря!
– Рамус! – схватилась за голову Лена: бросив на него пару, она совсем о старом знакомце и забыла!
– Что, я безнадежна? – печально спросила Аня.
– Это я безнадежна! Человек последние деньги потратил, чтобы приехать ко мне и помочь. Рисковал гитарой, когда мы сломя голову скакали за ветврачом. А я о нем забыла! – И Лена побежала к фаэтону.
Но на облучке уже сидела Катя. Она выручила совсем смутившегося Сашу, не знавшего, где все и что дальше делать с лошадьми. А сам он робко стоял около гаража, по-прежнему не расставаясь с гитарой. Лена подбежала к нему, чтобы сказать что-то важное, что-то нужное, но вдруг совершенно растерялась. Пока они запрягали пару, пока мчались в клинику, она чувствовала себя с ним совершенно уверенно, словно всю жизнь возилась с лошадьми вместе с ним. А тут, без Ульяны с Забавой, Лена как-то сразу потерялась.
И снова ей было одиннадцать лет: она бежала по сосновому бору и думала – как здорово пел тот мальчик на пляже... И опять она не знала, что ему сказать, как обратить на себя его внимание... Еще бы! Ведь он для нее по-прежнему оставался самым красивым и талантливым мальчиком во всем мире.
– Лена, Лена... – только и смог сказать Саша.
Лена впервые решительно посмотрела ему в глаза. И увидела, что он смущен не меньше нее.
– Какой я был дурак... Какой я был дурак, что не позвонил сразу, как нашел тебя в «вконтакте»!
– И я ведь искала тебя через этот сайт! – обрадовалась Лена. – Я знаю, что ты стал известным музыкантом, как и мечтал...
– Ты преувеличиваешь...
– Ты остался прежним... – Лена чуть было не брякнула: «Таким же красивым», – но вовремя прикусила язык.
– И ты осталась такой же... – загадочно сказал он, жадно разглядывая ее.
А Лена была в той одежде, в какой она всегда ходила на конюшне: в старом китайском пуховике, рабочих джинсах, старых маминых сапогах. И впервые ей было все равно, что на ней надето и как она выглядит. Она была счастлива!
– Эй, влюбленные, давайте-ка внутрь! – крикнула Катя.
Оказывается, кобыл уже отшагали и завели, Диалог поднялся на ноги, а ребята дружно сидели в раздевалке. Лена и Саша одновременно обернулись на этот призыв и разом покраснели. И пошли в конюшню.
Конюшенные галдели о Диалоге. Наташа с Аней уже успели сбегать пересмотреть все остальное сено, чтобы больше никому из лошадей не попался кусок с плесенью. Катя расплатилась с ветеринаром и взяла у него номер телефона, чтобы написать большими буквами на листе ватмана и повесить в раздевалке. Сергей закатил фаэтон и закрыл гараж. Катя с Сергеем засобирались домой.
– А, девочки, у меня для вас объявление, – вдруг вспомнила Катя. – Ирина Ивановна больше с нами не работает!
Все вздохнули с облегчением.
– И вторая, не столь радостная новость: она забирает у нас Ульяну и Путю вместе со своим фаэтоном. Так что, боюсь, это был последний раз, когда лошади кого-то из нас прокатили. Так получилось, что мы позволили обвести себя вокруг пальца. Но это бывает. Любые неудачи – это жизненный опыт! У нас осталось еще восемь лошадей и двое жеребят. Нам ведь этого хватит?
– Хватит! – хором откликнулись девчонки.
– Просто впредь мы будем умнее. Запомните: умный не тот, кто не ошибается, а тот, кто на ошибках учится. И кстати, вместе с Бурмистровой от нас уходит Наташа Гордеева. А с Наташей Гордеевой... Никто не расстроится? – она хитро прищурилась. – Олег Пахомов и Женя Рачук.
– Ура! – хором крикнули Лена и Аня, а Наташа только посмеялась над ними.
– Вот, собственно, и все новости. До завтра! Долго тут не рассиживайтесь! Лена, прикрой за мной дверь, пожалуйста.
Лена вышла за Катей в коридор.
– Знаешь, – Катя внимательно посмотрела на нее, – я ведь наблюдала за тобой. Я думала, ты таскаешься по утрам на конюшню, чтобы подставить Гордееву, чтобы выжить ее, так, ненавязчиво. А вовсе не из-за любви к лошадям. А сейчас я поняла, что была не права. Ты на самом деле всей душой за них переживаешь! Спасибо тебе огромное за то, что спасла Диалога. Я хочу тебе предложить – будешь работать на нас с Сергеем? Будешь по утрам кормить их и получать зарплату?
Лене стало очень стыдно и – одновременно – очень радостно.
– Да, конечно! – ответила она.
Катя ушла, и Лена хотела было вернуться в конюшню, но в свете прожекторов, освещавших стадион, ей показалось, что к ним кто-то идет. Лена задержалась на крыльце... И разглядела Настю Соколову.
– Боже, в какую глушь вы забрались! Едва нашла! – Одноклассница даже поморщилась недовольно, а потом вытащила из сумочки лекции: – На, забирай. Я к тебе домой зашла отдать, думала, ты завязала с конями...
– Так что же ты дома не оставила тетрадку? – удивилась Лена. – Или завтра бы в школе отдала.
– Да так... решила поглядеть на твоих кл... лошадей.
Настя стояла с совершенно равнодушным и независимым видом. Лене стало смешно.
– Пойдем, покажу наших кляч! – и она потащила Соколову за собой.
– Вот это – Кармелитка с Ласковой, – Лена широко распахнула двери денника и стала рассказывать: – Кармелитка – моя любимица, она орловская рысачка, это первая порода, выведенная в России еще во времена Екатерины Великой, помнишь, проходили на истории? Она...
Но Настя перебила:
– Знаешь... – на Лену она не смотрела, – я ведь над тобой постоянно смеюсь, потому что... потому что... – она замялась, – завидую. Да, я тебе завидую. – Видно было, что признание самой крутой девчонке их класса, параллели и всей 110-й школы далось нелегко; Настя перевела дух. – Я завидую тому, что у тебя есть увлечение. Ведь ты права: мы все просто убиваем время. Почему я постоянно читаю журналы и книги по психологии, а потом устраиваю семинары по флирту после уроков? Потому что мне незачем спешить из школы, некуда идти, я не знаю, чем себя занять. И я боюсь, что никому я не буду интересна, никто не будет меня слушать... И на дискотеки поэтому же хожу. Думаешь, мне понравились те Коля с Вовой? Нет, не такая я и дура, чтобы не понять, что делать с ними нечего. Просто мне не хватает чего-то в жизни. Вот я и ищу это что-то... Только не знаю, где искать...
Чего-чего, а этого Лена точно от Соколовой не ожидала. Но после всего случившегося она уже была другой Леной, совсем не той, что плакала недавно, как ребенок, которому не купили чупа-чупс.
– Ты права, – легко согласилась она. – Я нашла свое что-то. Вот это «мое что-то», – она показала на Кармелитку, – а это – другое, – кивнула на Ласковую. – И мне с ними хорошо.
– Они красивые... – после паузы согласилась Соколова: все-таки она была по-настоящему мудрая, раз смогла признать свои ошибки.
– Только ведь и ты нашла свое что-то, – сказала Лена.
– Я?
– Ты. Разве твои журналы, книги по психологии, лекции за гаражами – это не твое увлечение? Ты не думала о том, чтобы поступать на психологический факультет? Ты ведь уже сейчас можешь начать ходить на семинары, читать книги не только о флирте, а классические труды, начиная с Фрейда и Юнга?
– А ведь ты права... – задумалась Настя.
И тут их позвали:
– Эй, Лена, ты там с кем? Куда пропала?
Лена почти силком притащила Соколову в раздевалку.
Там Саша Рамус рассказывал о себе: как живет и что делает, как создавалась его группа, какую музыку они играют. Вспомнил и о Максиме Благодыре.
– ...а Максим Благодырь ходит на курсы французского. В школе он английский изучает, а поступать собирается на иняз, на английский с французским.
Аня аж подскочила:
– А он все такой же черненький и с серыми глазами?!
– Да... – Саша удивленно посмотрел на нее, – а что с ним могло случиться?
– А будущие студенты мне тоже нравятся... – так, чтобы было слышно только Лене, протянула Аня...
С другой стороны Настя Соколова удивленно шепнула Лене:
– Это – ваш Пахом? Он же с другой?
– Это – не Пахом, это – мой Саша! – шепнула в ответ Лена.
– А больше у тебя друзей нет? – неожиданно выдавила Наташа.
– Ага! – обрадовались Лена с Аней: вот и Наташу пробрало – не будет она больше над ними подсмеиваться.
– А помнишь, Саша, был еще Зебра в лагере? Где он сейчас, не знаешь? – спросила Лена.
– Лешка-то? Знаю, конечно. Он в нашей группе, барабанщиком, – пожал плечами Саша и, чтобы добить всех окончательно, добавил: – А Макс, кстати, на басу.
– Только не говори, что у вас завтра концерт... – Аня схватилась за готовое выскочить сердце и выглядела, словно дряхлая бабулька в предынфарктном состоянии.
– Ну да, я за этим Лене и позвонил, чтобы пригласить на концерт... – потупился Саша.
– Мы придем! – решительно и за всех разом ответила Наташа.
– Слушай, сыграй нам что-нибудь прямо сейчас, а? – попросила Аня. – Зря ты, что ли, гитару с собой таскал?
– Хорошо, – согласился Саша, расчехляя инструмент, – только я не буду свои песни играть, ладно? Мои вы завтра в электричестве услышите. Я вам что-нибудь старенькое, из русского рока спою, из того, что пел в лагере...
Сердце у Лены готово было разорваться на миллионы частичек и разлететься по всей Вселенной... Она закрыла глаза, потому что больше не могла смотреть на такое красивое и родное лицо Саши, которого она любила с одиннадцати лет, любит и будет любить всегда! А когда он запел, она почувствовала, услышала, ощутила его голос каждой клеточкой своего тела...
Читать бесплатно другие книги:
