Второе признание (сборник) Стаут Рекс
– Хвала Господу, все кончено! – сказал Кейн Сперлингу. – Если я тебе больше не нужен, пойду поработаю. Я предпочел бы не выходить к ужину. Разумеется, скоро все будут знать, но мне не хотелось бы с кем-нибудь встречаться до завтрашнего дня.
– Иди, – согласился Сперлинг. – Я позже к тебе загляну.
Кейн направился к выходу. Вулф открыл глаза, пробормотал:
– Минуточку, – и выпрямил голову.
Кейн остановился и спросил:
– Это вы мне?
– Если не возражаете. – Эти учтивые слова Вулф произнес тоном отнюдь не учтивым. – Ведь ваша работа может чуть-чуть подождать?
– Разумеется, может, если нужно. Что случилось?
– Мне бы хотелось кое о чем с вами переговорить.
Кейн посмотрел на Сперлинга, но его взгляд не достиг цели, поскольку председатель вытащил из кармана еще одну бумагу – продолговатый лист розового цвета, который не был сложен, – и изучал ее. Пока Кейн в растерянности стоял на месте, Сперлинг шагнул к Вулфу и протянул ему этот листок:
– Вы это заслужили. Я рад, что нанял вас.
Вулф взял листок, мельком взглянул на него и снова поднял глаза:
– Однако! Пятьдесят тысяч долларов.
Сперлинг кивнул. Тем же манером я обычно киваю чистильщику сапог, бросая ему монетку в десять центов.
– Прибавьте их к тем пяти, что вы уже получили, итого будет пятьдесят пять. Если это не покроет нанесенный вам ущерб и расходы, вышлите мне счет.
– Благодарю вас. Непременно вышлю. Разумеется, пока я не могу сказать, каковы окажутся расходы. Быть может…
– Расходы на что?
– На расследование смерти мистера Рони. Быть может…
– Что тут расследовать?
– Не знаю. – Вулф убрал чек в карман. – Быть может, я быстро с этим покончу. А сейчас мне хотелось бы задать несколько вопросов мистеру Кейну.
– Для чего? Зачем вам это понадобилось?
– А почему нет? – кротко заметил Вулф. – Ведь у меня не меньше прав, чем у мистера Арчера. Неужели он откажется ответить на дюжину вопросов? А, мистер Кейн?
– Конечно нет.
– Вот и славно! Я буду краток, но мне хотелось бы, чтобы вы сели.
Кейн сел, но на самый краешек стула. Сперлинг не сделал и этого. Он так и остался стоять, засунув руки в брюки и устремив на Вулфа взгляд, полный отнюдь не восхищения.
– Во-первых, – начал Вулф, – как вы определили, что мистер Рони мертв?
– Господи, вы бы его видели!
– Но я не видел. Вы тоже вряд ли хорошо его рассмотрели, потому что к тому времени почти полностью стемнело. Вы прикладывали руку к его груди, чтобы выяснить, бьется ли сердце?
Кейн отрицательно покачал головой. Меня это не удивило: ведь я-то знал, во что превратилась грудная клетка Рони, и понимал, что проверить сердце было невозможно – на его месте образовалось настоящее месиво из одежды и ребер. Я уже описывал все это Вулфу.
– Мне не пришлось этого делать. Он был буквально раздавлен.
– Как вы умудрились заметить это в темноте?
– Скорее догадался. В любом случае было не так уж темно – кое-что я все-таки видел.
– Вероятно, вы разглядели кости, ведь они белые. Насколько я знаю, плечевая кость, та, что в верхней части руки, была сломана и торчала наружу на несколько дюймов. Вот только на какой руке?
Это была чистейшая ложь. Ничего такого Вулф не знал и знать не мог, потому что этого просто не было.
– Боже, я не знаю! – запротестовал Кейн. – Мне было не до того.
– Разумеется, – согласился Вулф. – Но вы же видели, вернее, догадались, что кость сломана?
– Я… Может, и видел… Не знаю.
– Когда вы оттаскивали тело к кустам, каким образом вы ухватили его? – сменил тему Вулф. – За какие части?
– Не помню.
– Вздор! Вы ведь тащили его не пару ярдов, а футов пятьдесят, не меньше. Как можно забыть? Вы взяли его за ноги? За голову? За воротник? За руку?
– Не помню.
– Уму непостижимо, как вы могли забыть. Возможно, вам удастся вспомнить: вы положили его под кустом головой к дому или от дома?
– Я должен это помнить, – нахмурился Кейн.
– Верно, должны.
– Но я не помню. – Кейн покачал головой. – Не помню, и точка.
– Ясно. – Вулф откинулся на спинку кресла. – Это все, мистер Кейн. – Он махнул рукой. – Идите, работайте дальше.
Не успел Вулф закончить фразу, как Кейн был уже на ногах.
– Я сделал все, что мог, – извиняющимся тоном произнес он. – Видно, в критическую минуту мне в самом деле трудно быть на высоте. Должно быть, я так растерялся, что не отдавал себе отчета в своих действиях.
Он посмотрел на Сперлинга, но не получил от него никаких указаний, затем взглянул на Вулфа, бочком протиснулся между двумя креслами, добрался до выхода и был таков.
Когда дверь за ним захлопнулась, Сперлинг в упор посмотрел на Вулфа:
– Ну и какая в этом польза?
– Никакой, – хмыкнул Вулф. – Один вред. Теперь, вернувшись домой, я уже не сумею с чистой совестью забыть об этом деле, чтобы спокойно заняться восстановлением оранжереи. – Он запрокинул голову, чтобы заглянуть в лицо Сперлингу. – Он, верно, перед вами в неоплатном долгу или до смерти боится потерять работу. Как вы заставили его подписать признание?
– Я не заставлял его. Он уже говорил, что написал признание добровольно.
– Ха! Я знаю, что он говорил. Но почему я должен этому верить, когда не верю всему остальному?
– Вы же это не всерьез? – Сперлинг улыбнулся своей ангельской улыбкой. – Кейн – один из ведущих экономистов в стране. Зачем человеку с его репутацией и положением подписывать подобное признание, если оно не соответствует действительности?
– Однако он это сделал, – возразил Вулф, начиная сердиться. – И разумеется, не без причины. У вас этих причин предостаточно. Вам повезло, что подвернулся Кейн, ведь он идеальный кандидат на эту роль. – Вулф взмахнул рукой: мистер Кейн его больше не интересовал. – Вы ловко все подстроили. Признание составлено как нельзя лучше. Но я никак не возьму в толк: неужели вы не понимаете, в какое положение поставили меня?
– Конечно понимаю. – Сперлинг был само дружелюбие. – Вас наняли для некой работы, и вы отлично с ней справились. Ваше вчерашнее представление прошло без сучка без задоринки. Оно заставило мою дочь решиться на разрыв с Рони. Это все, чего я хотел. Его случайная гибель ничуть не умаляет вашего труда.
– Знаю, – согласился Вулф, – но с тем делом уже покончено. Проблема в том, что вы наняли меня для новой работы – расследовать смерть мистера Рони. Теперь я…
– Это дело тоже закончено.
– О нет. Отнюдь. Вы одурачили мистера Арчера, заставив мистера Кейна подписать признание, но меня вам не провести. – Вулф покачал головой и вздохнул. – Как бы мне этого ни хотелось.
Сперлинг мгновение смотрел на него, затем подошел к креслу, которое раньше занимал Арчер, сел, подался вперед и решительно проговорил:
– Послушайте, Вулф, кем вы себя возомнили – святым Георгием?
– Вовсе нет! – с негодованием возразил Вулф. – Не важно, кто сбил этого негодяя Рони и каким образом – случайно или намеренно. Я бы охотно допустил, что это фальшивое признание – чистая правда. Но я уже ввязался в дело. Я солгал полиции. Ну ладно, не впервой. Прошлой ночью я предупредил вас, что утаиваю информацию от полиции, только если сам веду данное расследование. Это вынуждает меня не бросать дела до тех пор, пока я не раскрою его. Я сказал, что вы не сможете сегодня нанять меня, а завтра уволить. А теперь вы решили, что сможете. Теперь вы полагаете, что можете вышвырнуть меня пинком под зад, потому что я уже не втравлю вас в неприятности, рассказав мистеру Арчеру о том, что на самом деле происходило в этой комнате вчерашним днем, и вы правы. Если я пойду к нему и признаюсь в этом сейчас, когда у него на руках уже есть заявление Кейна, он вежливо мне попеняет и обо всем забудет. Хотелось бы и мне забыть, но я не в силах. Опять мое треклятое самолюбие! Вы меня обманули, но в дураках я не останусь.
– Я заплатил вам пятьдесят пять тысяч!
– Да, заплатили. А остальное?
– Остальное? За что?
– За завершение расследования. Я собираюсь выяснить, кто убил мистера Рони, и доказать это. – Вулф нацелил на него указательный палец. – Если мне это не удастся, мистер Сперлинг… – Он опустил палец и пожал плечами. – Нет, удастся. Обязательно удастся. Вот увидите.
Внезапно Сперлинг вышел из себя. В мгновение ока его взгляд, его цвет лица изменились – перед нами был совершенно другой человек. Он вскочил с места и процедил сквозь зубы:
– Вон! Вон отсюда!
Судя по всему, нам оставалось только одно: уйти. Лично я не слишком огорчился, поскольку мне это было не в новинку, но Вулф, который во время бурных ссор, грозивших закончиться разрывом, как правило, находился в собственном кабинете, не привык, чтобы его выставляли. Он повел себя правильно, решил я. Сохраняя достоинство, но не выпячивая его, Вулф двинулся к выходу с таким видом, будто ему понадобилось в туалет, но без особой срочности. Я пропустил его вперед, как мне и подобало.
Впрочем, Сперлинг оказался человеком многогранным. Хотя подобная вспышка ярости не могла погаснуть в один момент, тем не менее, забегая вперед, чтобы открыть для Вулфа дверь, я услышал позади голос председателя правления:
– Я не стану аннулировать этот чек!
Глава 14
Посылку принесли в среду, незадолго до полудня.
Мы еще не вернулись к нормальному существованию, так как наверху, в оранжерее, до сих пор трудилась небольшая армия, но в общем жизнь налаживалась. Вулф расхаживал в свежей рубашке и носках, на стол накрывали регулярно и в соответствии с заведенными порядками, с улицы вымели все битое стекло, а мы смогли наконец отоспаться. Правда, пока не было сделано ничего, чтобы выполнить обещание Вулфа закончить дело Рони, но мы пробыли дома всего четырнадцать часов, причем девять из них провели в своих постелях.
А затем принесли посылку. Вулф, после завтрака побывавший в оранжерее, находился вместе со мной в кабинете, проверяя счета и составляя памятки обо всем подряд, от осмундового субстрата для орхидей до оконной замазки. Когда в дверь позвонили и посыльный вручил мне сверток размером с небольшой чемоданчик и квитанцию, сначала я оставил этот сверток в прихожей, решив, что доставили очередную деталь для производимых наверху работ, а я был слишком занят, чтобы нести его наверх. Однако, вернувшись в кабинет, я сообразил, что на посылке не было обратного адреса, и снова вышел в прихожую, чтобы еще раз взглянуть на нее. На плотной оберточной бумаге, в которую была завернута посылка, не имелось никаких помет, кроме имени Вулфа и адреса. Она была туго перевязана толстым шпагатом. Я взвесил ее на руке и прикинул: фунтов шесть будет. Потом я поднес ее к уху и на полминуты затаил дыхание. Внутри ничего не тикало.
«К черту!» – подумал я, карманным ножом решительно перерезал шпагат и снял обертку. Внутри оказалась картонная коробка с откидными клапанами, заклеенными скотчем. Я снова вспомнил об осторожности, вспорол скотч и отогнул один уголок, но увидел под ним лишь фрагмент газеты. Я подковырнул ее кончиком ножа и оторвал маленький кусочек. То, что оказалось внутри, заставило меня изумленно поднять брови. Открыв клапаны и сняв газетную обертку, я убедился, что глаза меня не обманули, сунул коробку под мышку и отправился с ней в кабинет. Там я спросил Вулфа:
– Не возражаете, если я распакую коробку прямо на вашем столе? Не хотел мусорить в прихожей.
Невзирая на протесты Вулфа, я поставил коробку на его стол и начал выкладывать из нее пачки двадцатидолларовых банкнот. Тут были только использованные банкноты – ни одной новой; насколько я мог судить по срезу пачек, по пятьдесят штук в пачке. Следовательно, в каждой находилась тысяча долларов.
– Какого дьявола?! – изумился Вулф.
– Деньги, – объяснил я. – Не дотрагивайтесь до них. Может, это ловушка. – Я складывал пачки стопками по десять штук. В итоге получилось пять стопок. – Ну и совпадение. Разумеется, надо будет проверить каждую пачку, но если количество банкнот указано верно, то здесь ровно пятьдесят кусков. Любопытно.
– Арчи! – Вулф сердито глядел на меня. – Что за глупость? Я же велел тебе поместить чек в банк, а не обналичивать. – Он указал на деньги. – Заверни и отвези обратно в банк.
– Да, сэр. Но прежде… – Я подошел к сейфу, достал оттуда банковскую книжку, открыл ее на последней заполненной странице и предъявил ему. – Как видите, чек был передан в банк. Никакая это не глупость, просто совпадение. Вы слышали дверной звонок и видели, как я пошел открывать. Посыльный вручил мне посылку и попросил расписаться в квитанции. Объединенная курьерская служба, Западная Сорок седьмая улица, дом двадцать восемь. Я было решил, что там бомба с часовым механизмом, и вскрыл посылку прямо в прихожей, подальше от вас. Ни на посылке, ни внутри ее нет ничего, что указывало бы на личность отправителя. Единственный ключ к разгадке – газета, в которую были завернуты пачки. Это «Нью-Йорк таймс». У нас есть знакомые, которые читают «Таймс» и могут с легкостью потратить пятьдесят тысяч зеленых, чтобы кого-нибудь разыграть? – Я сделал выразительный жест. – Ответьте на этот вопрос – и мы узнаем, кто отправитель.
Вулф по-прежнему смотрел сердито, но уже не на меня, а на лежащие перед ним стопки денег. Он взял одну пачку, провел пальцем по срезу и положил обратно:
– Убери в сейф. Коробку тоже.
– Может, сначала пересчитаем? Что, если в одной из пачек не хватает двадцатки?
Ответа не последовало. Откинувшись на спинку кресла, Вулф безостановочно втягивал и выпячивал губы. Я сделал, как было велено: сперва уложил содержимое посылки обратно в коробку, чтобы сэкономить место, а затем сходил в прихожую за оберточной бумагой и шпагатом и тоже сунул их в сейф.
После этого я сел за свой стол, дождался, пока Вулф не перестанет шевелить губами, и холодно поинтересовался:
– Как насчет повышения зарплаты? Я могу тратить на двадцать долларов в неделю больше. Это расследование уже принесло нам сто пять тысяч триста двенадцать долларов. Отнимите издержки и расходы на оранжерею…
– А триста двенадцать долларов-то откуда?
– Из бумажника Рони. Они у Сола. Я же вам говорил.
– Ты, конечно, понял, кто прислал эту посылку.
– Не совсем. А, B, C или D. Но вот который именно? Ведь не сам же Икс ее отправил?
– Сам? Нет. – Вулф покачал головой. – Я люблю деньги, но эти деньги мне не по вкусу. Хочу, чтобы ты ответил на один вопрос.
– Я ответил на миллионы вопросов. Задавайте.
– Я его уже задавал. Кто в субботу вечером подсыпал снотворное в тот стакан, который предназначался для мистера Рони, а попал к тебе?
– Ах, этот вопрос! Вчера я сам то и дело спрашивал себя об этом, сегодня утром тоже. Не знаю.
– Это-то и не дает нам покоя, – вздохнул Вулф. – Это-то и заставляет предполагать, что мы имеем дело не с несчастным случаем, а с убийством. Иначе я, может, и уговорил бы себя примириться с тем, что дело закрыто, хотя и обманул мистера Арчера. – Он снова вздохнул. – А теперь нам придется обосновывать или опровергать это предположение, и один Бог знает, как это сделать. Телефон наверху починили. Мне захотелось его проверить, для этого я решил позвонить мистеру Лоуэнфельду из полицейской лаборатории. Он был очень любезен, но не слишком помог. Сказал, что, если машина, идущая под небольшой уклон на скорости двадцать пять миль в час, левым краем капота заденет стоящего человека и проедет по нему колесами, на капоте могут остаться вмятины или другие следы, но не обязательно. Я объяснил, что установить, стоял потерпевший или лежал, когда его сбила машина, затруднительно, а он ответил, что отсутствие отметин на капоте может навести на определенные подозрения, но само по себе еще ни о чем не говорит. Потом он спросил, почему я все еще интересуюсь гибелью Луиса Рони. Даже если бы в полиции служили женщины, куда им до этого болтуна. К вечеру все будут судачить о том, что я готов изобличить в убийстве этого продажного журналюгу Пола Эмерсона. Хотелось бы, но увы. – Вулф кинул взгляд на часы. – Кстати, я позвонил и доктору Волмеру. Он скоро придет.
Значит, я ошибся, решив, что Вулф не сделал ничего, чтобы выполнить свое обещание.
– Поездка за город пошла вам на пользу, – заявил я. – Вы полны сил. А вы заметили, что «Газетт» полностью перепечатала заявление Кейна?
– Да. А еще заметил любопытную деталь, ускользнувшую от меня, когда мистер Сперлинг зачитывал признание. С какой поразительной легкостью Кейн позаимствовал машину другого гостя, с которым был едва знаком! Читая статью, я вдруг понял, насколько это неправдоподобно. Я говорил мистеру Сперлингу, как ловко он все подстроил, но эта часть была сработана топорно. Можно было сочинить что-нибудь поизящнее и без лишних слов. Я мог бы…
Его прервал телефонный звонок. Я дотянулся до своего аппарата и снял трубку:
– Кабинет Ниро Вулфа.
– Позовите, пожалуйста, мистера Вулфа.
У меня по спине пробежала легкая дрожь. За прошедшие тринадцать месяцев этот голос ничуть не изменился.
– Как вас представить? – спросил я, надеясь, что и мой голос звучит по-прежнему.
– Скажите ему, что это по личному делу.
Я прикрыл трубку ладонью и сообщил Вулфу:
– Икс.
– Что? – нахмурился он.
– Вы слышали. Это Икс.
Он снял трубку. Не получив никаких указаний, я тоже остался на линии.
– Говорит Ниро Вулф.
– Здравствуйте, мистер Вулф. Гудвин сказал вам, кто звонит? Или вы узнали меня по голосу?
– По голосу.
– Да, у меня запоминающийся голос, не так ли? Вы проигнорировали совет, полученный вами в субботу. Затем вы проигнорировали доводы, предъявленные вам в ночь на понедельник. Могу ли я сказать, что это меня не удивило?
– Говорите, что вам заблагорассудится.
– Так вот, меня это не удивило. Надеюсь, мне никогда не представится случая предъявить вам более веские доводы. Без вас в мире было бы намного скучнее. Вы уже открыли посылку, которую я отправил вам недавно?
– Да.
– Мне нет нужды объяснять, почему я решил возместить ущерб, нанесенный вашей собственности? Верно?
– Нет.
– Да бросьте! Не надо вам ничего объяснять. Только не вам. Если там оказалось больше, чем требуется, не страшно. Я так и хотел. Признание Кейна целиком и полностью удовлетворило окружного прокурора. Дело возбуждено не будет. Ваш запрос в лабораторию нью-йоркской полиции доказал, что вы не согласны с его решением. Да я и не ждал, что вы согласитесь. Только не вы. Рони был способный малый, он подавал большие надежды и заслужил, чтобы его смерть расследовал лучший ум Нью-Йорка. Я, как вы знаете, живу не в Нью-Йорке. Прощайте, и удачи вам.
Связь прервалась. Вулф повесил трубку. Я последовал его примеру.
– Господи! – тихо проговорил я и присвистнул. – Кажется, у вас новый клиент. Деньги передает с курьером. Звонит, когда никто не ждет. Выражает надежду, что ему не придется прибегать к последнему доводу и убивать вас. Сдачу оставьте себе… Лучший ум Нью-Йорка… Удачи… Гудки. Кажется, я уже говорил, что он редкостный ублюдок. – Вулф сидел с полузакрытыми глазами, и я спросил: – Как записать, от кого деньги? От Икса? От мистера З.? От Зека?
– Арчи!
– Да, сэр.
– Я велел тебе забыть имя этого человека, и я не шутил. Просто не хочу его слышать, и все потому, что он единственный человек на земле, которого я боюсь. Я не боюсь, что он причинит мне боль. Я боюсь того, что в один прекрасный день, угрожая этой болью, он заставит меня плясать под свою дудку. Ты ведь слышал, что я говорил мистеру Сперлингу.
– Ладно. Но все-таки как записать, от кого деньги?
– Ни от кого. Для начала тщательно проверь стопки. Можешь пересчитать деньги в пачках, но главное, посмотри, не было ли в посылке чего еще. Оставь в сейфе десять тысяч долларов. Скоро они мне понадобятся, возможно завтра. Однако письменно ничего не фиксируй. Только тебе для сведения: они пойдут мистеру Джонсу. Остальное отвезешь в какой-нибудь пригородный банк, скажем где-нибудь в Нью-Джерси, и положишь в сейфовую ячейку, которую арендуешь под вымышленным именем. Если понадобится поручительство – сошлись на мистера Паркера. После того, что случилось в ночь на понедельник, надо быть готовыми к непредвиденным ситуациям. Если мы когда-нибудь все-таки схлестнемся с ним и будем вынуждены бежать из этого дома и забыть все прежние знакомства, нам понадобятся деньги. Надеюсь, мне не доведется к ним прикоснуться. Надеюсь, они так и будут лежать в той ячейке, когда я умру. В этом случае они твои.
– Большое спасибо. Мне тогда будет уже за восемьдесят, и они мне очень пригодятся.
– Не за что. А теперь о том, что надо сделать сегодня. Во-первых, когда будут готовы фотографии, которые ты там наснимал?
– В шесть часов. Раньше не обещали.
– А ключи?
– Вы просили после ланча. Их сделают к половине второго.
– Хорошо. Сол будет здесь к двум?
– Да, сэр.
– Пусть вечером, после обеда, приедут Фред и Орри. Не думаю, что днем они тебе понадобятся. Вы с Солом управитесь и без них. Так и сделаем. Надо…
Тут его прервали: прибыл доктор Волмер. Его дом и приемная находились на нашей же улице, в районе Десятой авеню, и мы много лет прибегали к его помощи, когда нужно было, к примеру, наложить швы на голову Доры Чапин или выдать справку о том, что Вулф невменяем. Появляясь у нас, Волмер всегда подходил к одному из маленьких желтых кресел (у него были короткие ножки), садился, снимал очки, разглядывал их на свету, снова надевал и спрашивал:
– Нужны какие-нибудь таблетки? – Сегодня он добавил к этому: – Боюсь, я спешу.
– Как обычно, – заметил Вулф тоном, который приберегал для тех немногих людей, которые ему действительно нравились. – Вы читали о деле Рони?
– Конечно. Ведь вы в нем участвуете… или участвовали.
– Все еще участвую. Тело находится в морге в Уайт-Плейнсе. Съездите туда? Вам придется пойти к окружному прокурору, чтобы получить разрешение. Скажите, что это я вас послал и что меня нанял один из деловых партнеров мистера Рони. Если им этого покажется мало, пусть позвонят мне, я постараюсь их удовлетворить. Вы должны освидетельствовать тело: никакого вскрытия, просто проведите поверхностный осмотр, чтобы определить, как он умер – мгновенно или после длительной агонии. Самое главное, осмотрите голову. Я хочу знать, не оглушили ли его перед тем, как переехать автомобилем. Я понимаю, что шансов обнаружить прямые свидетельства немного, но все же попытайтесь. В любом случае я в долгу не останусь.
Волмер прищурился:
– Это надо сделать сегодня?
– Да, сэр.
– У вас есть какие-нибудь предположения относительно того, чем его могли ударить?
– Нет, сэр.
– Газетчики утверждают, что у него не было ни семьи, ни родных. Хотелось бы точнее знать, кого я представляю – его партнера?
– Я сам объясню, если спросят. Вы представляете меня.
– Ясно. Сплошные тайны. – Волмер встал. – Если один из моих пациентов умрет, пока я там…
Не договорив, он быстро направился к двери. Мне пришлось пошевеливаться, чтобы вовремя открыть для него входную дверь. За эту привычку резко вставать и уходить, как только он уяснит, что к чему, Вулф особенно его любил.
Я вернулся в кабинет.
Вулф откинулся на спинку кресла:
– До ланча осталось десять минут. Так вот, сегодня вы с Солом…
Глава 15
За одиннадцать ключей слесарь содрал с меня восемь долларов восемьдесят центов, то есть вдвое больше обычной цены, но я не стал скандалить, так как прекрасно понимал: он до сих пор взимает с меня дань за маленькую ложь, которой шесть лет назад по моей просьбе попотчевал сыщика из убойного отдела. Очевидно, он решил, что мы с ним подельники, а значит, ему причитается часть добычи.
Если бы Луис Рони жил в многоквартирном доме со швейцаром и лифтером, то, даже невзирая на ключи, мне потребовалась бы определенная ловкость. К счастью, все оказалось проще. Рони обитал на Восточной Тридцать седьмой улице в добротном старом пятиэтажном здании; вестибюль был оборудован рядами почтовых ящиков, кнопками-звонками и переговорными устройствами для связи с квартирами. Фамилию Рони я отыскал справа, в самом конце, это означало, что его жилище находится на последнем этаже. Первый же выбранный мной ключ подошел, мы с Солом вошли в лифт и сами, без всяких лифтеров, которых тут и в помине не было, нажали кнопку с цифрой «пять». Что же, очень удобно для многообещающего молодого карьериста вроде Рони: вероятно, к нему в любое время дня и ночи могли заглянуть посетители всех мастей.
Наверху я открыл дверь со второй попытки. Отчасти чувствуя себя хозяином квартиры, я придержал дверь для Сола, пропустил его вперед, а сам зашел вслед за ним. Мы очутились в середине небольшой прихожей. Повернув направо, в ту часть квартиры, которая выходила окнами на улицу, мы вошли в довольно просторную комнату. Обстановку составляли современная мебель, подобранные ей в тон яркие ковры, за которыми явно ухаживали, пестрые картины на стенах, солидная подборка книг и камин.
– Уютное гнездышко, – заметил Сол, осматриваясь вокруг.
Одно из различий между мной и Солом заключается в том, что мне порой надо взглянуть на вещь дважды, чтобы удостовериться, что я ничего не упустил, тогда как ему достаточно одного взгляда.
– Ага, – согласился я, кладя свой портфель на кресло. – Я так понял, жилец отсюда съехал, так что квартирка свободна. Можешь ее снять.
Я вытащил из портфеля резиновые перчатки и отдал ему одну пару. Он тут же начал их надевать.
– Как плохо, – сказал он, – что ты не забрал у него партбилет тогда, в ночь на понедельник. Это избавило бы нас от лишних хлопот. Мы ведь за ним сюда явились, да?
– В первую очередь за ним, – ответил я, натягивая вторую перчатку. – Прихватим все, что найдем интересного, но сувенир на память от Американской компартии нас просто осчастливит. Неплохо бы отыскать какой-нибудь сейф, но возиться с ним не будем. – Я двинулся влево. – А ты давай с той стороны.
Работать с Солом – сплошное удовольствие, потому что можно, не обращая на него никакого внимания, полностью сосредоточиться на своем участке. Мы оба любим проводить обыски, конечно, не такие, когда надо переворачивать вверх дном кровати или ползать по полу с лупой, потому что в результате получаешь четкий и ясный ответ: да или нет. В этой комнате, на которую мы потратили целый час, ответ получился: нет. Здесь не нашлось не только никакого партбилета, но и вообще ничего, что можно было бы забрать с собой, чтобы показать Вулфу. Единственной похожей на сейф вещью оказалась запертая шкатулка, стоявшая в ящике письменного стола. К ней подошел один из моих ключей. Внутри лежала наполовину пустая бутылка дорогого шотландского виски «Маккрей». По-видимому, это был единственный секрет Рони от уборщицы. Самую утомительную часть – книги – мы оставили напоследок. Ни в одной из них не обнаружилось ничего, кроме страниц.
– Наш касатик никому не верил, – посетовал Сол.
Затем мы перешли в следующую комнату – спальню, оказавшуюся вдвое меньше гостиной. Сол бросил взгляд по сторонам и произнес:
– Слава богу, никаких книг!
Я искренне с ним согласился:
– Надо нанять мальчишку-подмастерье. Для взрослого пролистывать книги, чтобы заработать себе на жизнь, – сущий ад.
Спальня не отняла у нас много времени, но и здесь мало чем удалось разжиться. Чем дальше мы продвигались, тем больше я убеждался, что либо Рони было нечего скрывать, либо у него имелось столько опасных секретов, что банальных мер предосторожности не хватало, и, вспоминая, что случилось с оранжереей, я без труда понял, как обстоит дело. Когда мы покончили с кухонькой размером не больше лифта в доме Вулфа и ванной комнатой, которая была намного больше и сверкала чистотой, меня вдруг умилила мысль о запертой в шкатулке от уборщицы бутылке виски – единственном и вполне невинном секрете, которому нашлось место в доме Рони.
Сочтя, что эта мысль продемонстрирует широту моей души, в которой теплилась жалость даже к такому первосортному ублюдку, как Рони, я подумал, что надо бы рассказать о ней Солу. Перчатки были уже убраны в портфель, портфель находился у меня под рукой. Мы двигались в сторону двери, собираясь уходить. Мне так и не удалось досказать Солу свою мысль до конца, потому что нам помешали. В тот момент, когда я дотронулся до дверной ручки своим носовым платком, послышался шум работающего лифта. Он остановился на нашем этаже, и двери открылись. Можно было не гадать, в какую квартиру направится его пассажир, потому что на этаже была всего одна квартира. С площадки донеслись шаги, затем скрежет ключа в замке, но к тому времени, когда дверь распахнулась, мы с Солом уже были в ванной, прикрыв, но не захлопнув за собой дверь.
Затем чей-то голос негромко произнес:
– Есть тут кто-нибудь?
Это был Джимми Сперлинг.
Другой голос звучал еще тише, но совсем не дрожал.
– Ты уверен, что это здесь? – спросила мать Джимми.
– Конечно здесь, – грубо ответил он. Это была грубость насмерть перепуганного человека. – Пятый этаж. Входи же, нельзя тут стоять.
Послышались шаги, удалявшиеся в направлении гостиной. Я шепотом объяснил Солу, кто это такие.
– Раз они опоздали, пусть попробуют что-нибудь найти.
Я на полдюйма приотворил дверь, и мы стали прислушиваться.
Мать с сыном постоянно переговаривались между собой и, судя по звукам, доносившимся из гостиной, значительно уступали нам с Солом в методичности и проворстве. Вначале на пол свалился выдвижной ящик стола, чуть позже уронили что-то еще, кажется картину. Затем они принялись за книги, и тут я решил, что с меня хватит. Если бы мы с Солом не прошерстили всю квартиру, может, и стоило бы подождать, надеясь на то, что хотя бы им удастся что-нибудь найти, чтобы потом попросить показать находку, но торчать в ванной и позволять им убивать время на книги, которые мы перебрали от первой до последней, – это было непростительной глупостью. Поэтому я распахнул дверь ванной, прошел в гостиную и поздоровался:
– Всем привет!
Век живи – век учись. Я-то думал, с Джимми проблем не возникнет. У меня есть правило: работая по делу об убийстве, я никуда не выхожу без наплечной кобуры, но мое мнение о Джимми было таково, что я не позаботился переложить пистолет в карман или руку. Правда, мне приходилось читать о матерях, грудью встающих на защиту своих детей, и даже иногда встречаться с ними, так что я мог бы быть и поосторожнее. Не то чтобы оружие в руке могло чем-то помочь, но я бы не отказался приставить дуло к виску миссис Сперлинг. Когда я вошел, она как раз стояла около дверного проема, всего в паре ярдов от меня, и ей нужен был только толчок, чтобы сорваться с места.
Она обрушилась на меня как ураган, протягивая руки к моему лицу и пронзительно визжа:
– Беги, беги!
В ее действиях не было никакого смысла, но женщинам в ее состоянии здравый смысл вообще несвойствен. Даже если бы я был тут один и ей удалось бы меня задержать, чтобы дать своему сыну уйти, то что с того? Я не убийца и не бандит. Единственное, чем я был опасен для Джимми, – это тем, что застал его здесь, и поскольку это уже произошло, его мать и самыми длинными когтями не сумела бы выцарапать из меня подобное знание. Но она все равно попыталась это сделать, в первом же стремительном рывке дотянувшись до моего лица. Ощутив на лице саднящие следы ее ногтей, я с силой оттолкнул ее от себя и удерживал бы в таком положении и дальше, если бы не Джимми, который, когда я вошел, находился в другом конце комнаты. Вместо того чтобы броситься на помощь матери, он остался стоять у стола, нацелив на меня дуло пистолета. При виде оружия Сол, шедший позади, замер на пороге гостиной, оценивая положение, и я не виню его за это, поскольку правая рука Джимми, державшая пистолет, твердостью не отличалась, а это значило, что в следующий миг может случиться все, что угодно.
Тогда я стремительно рванул мамашу на себя, и та, не успев ничего сообразить, оказалась крепко прижата к моей груди. Упираясь подбородком в ее плечо, я крикнул Джимми:
– Я могу переломить ее пополам! Не думай, что я блефую. Хочешь услышать, как треснет ее позвоночник? Брось пушку! Просто разожми пальцы и выпусти ее из рук.
– Беги, беги! – сдавленно проскрежетала мамаша, задыхаясь в моих объятиях.
– Тогда приступим, – сказал я. – Будет больно, зато быстро.
Сол подбежал к Джимми, крепко сжал его запястье, и пистолет грохнулся на пол. Сол поднял его и отступил назад. Джимми кинулся на меня. Когда он был совсем рядом, я толкнул его мать прямо на него. Теперь она оказалась у него в руках и наконец-то заметила Сола. Эта идиотка только сейчас поняла, что я тут не один.
– Иди-ка посмотри на свое лицо, – бросил мне Сол.
Я отправился в ванную, взглянул в зеркало и тотчас пожалел, что так легко дал ей уйти. Царапина длиной в добрых три дюйма начиналась прямо под левым глазом. Я ополоснул ее холодной водой, поискал в шкафчике кровоостанавливающий карандаш, но, ничего не найдя, приложил к лицу влажное полотенце и вместе с ним вернулся в гостиную. Джимми и его мамаша, похожие на двух загнанных зверей, примостились у письменного стола, а Сол с пистолетом Джимми в руке вольготно расположился в дверном проеме.
– За что? – жалобно спросил я. – Я всего лишь поздоровался. Зачем сразу царапаться и стрелять?
– Он не стрелял, – строптиво возразила миссис Сперлинг.
– Но вы-то царапались, – не сдавался я. – А вообще, у нас проблема. Мы без труда обыщем вашего сына, но как быть с вами?
– Только попробуйте меня обыскать! – заявил Джимми.
Голос его был жалок, да и смотрелся он поистине жалко. Он представлялся мне единственным из членов семьи, с которым вообще не стоило считаться, но теперь я был уже не так в этом уверен.
– Вот дурень! – ответил я. – Ты злишься оттого, что тебе не хватило смелости выстрелить, потому что ты глуп как пробка. Вы оба, сядьте-ка на тот диван. – Я опять приложил влажное полотенце к лицу; они не шелохнулись. – Что, мне подойти и помочь?
Читать бесплатно другие книги:
