Ошибка Марии Стюарт Джордж Маргарет

– Что случилось?

Двое мужчин взяли ее под локти и отвели в пустой угол зала.

– Даже не думайте возвращаться в Кирк-о-Филд, – сказал Босуэлл. – Я слышал, что вы сказали… королю.

– По правде говоря, я слишком устала.

Босуэлл кивнул Тракуэру:

– Скажите ей.

– Нет, лучше вы. Вам больше известно.

– Король собирается убить вас сегодня ночью, если вы вернетесь в Кирк-о-Филд, – прошептал Босуэлл.

– Как? – прошептала она в ответ.

– Порох.

– Что?

– Он начинил погреб мешками с порохом. На это ушло несколько дней. Теперь ясно, почему он выбрал Кирк-о-Филд.

Мария была настолько потрясена, что не могла говорить. Его мольбы и уговоры вернуться к нему…

– Мы хотим получить ваше разрешение на его арест, – тихо сказал Тракуэр. – Он изменник.

Мария разрыдалась. Такое вероломство и хладнокровная жестокость находились за пределами ее понимания. Это было нечто демоническое.

Я буду верен моей госпоже, королеве Шотландии, буду хранить и защищать особу Ее Величества, а также ее королевство, права и законы всеми своими силами. Да будет мне в том порукой Господь.

– Он нарушил свою клятву, – прошептала она.

Босуэлл быстро переглянулся с Тракуэром. Зачем говорить очевидные вещи?

– Когда он вступил в орден Чертополоха, то поклялся…

– Можно получить разрешение на его арест? – настаивал Босуэлл. – Мы должны действовать по вашему приказу. Он изменник.

Босуэлл уже начал разворачиваться, чтобы уйти, но Мария потянулась к нему.

– Не причиняйте ему вреда, – попросила она.

– Если он будет сопротивляться, я не могу этого обещать, – отрезал он. – Он опасен, и к нему нужно относиться соответственно. – Он взглянул на Тракуэра: – Проводите королеву в ее покои. Я буду ждать вас снаружи.

Но когда Босуэлл вышел на лестницу, он устремился вверх, перепрыгивая через две ступеньки, чтобы попасть в Кирк-о-Филд раньше Тракуэра. Запал уже был подготовлен, и никакого ареста не планировалось, но Мария не должна знать об этом.

То, как Дарнли прикасался к ней и цеплялся за нее… Босуэлла тошнило от этого. Предатель, гнусный жалкий предатель!

Пробегая по эдинбургским переулкам в направлении Кирк-о-Филда, он завернул в старый монастырский сад и почувствовал, как холодный воздух жжет его легкие. Он немного замедлил шаг. На улице было совершенно темно, и луна пряталась за облаками. Он начал задыхаться и слишком сильно шумел.

Теперь он приблизился к дому: внутри не горела ни одна свеча – Дарнли удалился на покой со своими слугами.

В южном саду ждал Арчибальд Дуглас со своими людьми в плащах с низко надвинутыми капюшонами. Их дыхание тонкими струйками поднималось вверх, словно из каминных труб. Им было холодно, но они не осмеливались притопывать и ходить вокруг.

Парис, Уильям Поури, Джон Хэй и Джон Хепберн ждали его у восточного крыла дома. Пороховой запал лежал на земле, словно змея, но едва виднелся. Ни у кого не нашлось факела, поэтому Босуэлл потребовал кремень и несколько раз высек искру, прежде чем ему удалось зажечь маленький фитиль. Потом он наклонился и поднес фитиль к пороху, который зажегся с легким треском. Босуэлл наблюдал за тем, как красный дымящийся огонек начал подкрадываться к дому.

– Помните, это вы зажгли его, – дрожащим голосом сказал Парис.

– Я сделал это с удовольствием, джентльмены, – ответил Босуэлл. – По сути, это большая честь для меня.

– Бежим! – прошептал Парис.

Но Босуэлл упрямо стоял, глядя на то, как огонек приближается к своей цели.

Дарнли спал. Во сне он видел себя здоровым и сильным рыцарем, штурмующим стены Иерусалима и убивающим неверных. Он посмотрел направо и увидел через прорезь забрала своего командира Ричарда Львиное Сердце. Внезапно он стал Ричардом и приобрел всю его мощь и мужество…

Он проснулся. Разочарование затопило его, когда рассеялись последние обрывки сна. Он не мог удержать их… И было что-то еще, что-то грустное и очень плохое…

Мария ушла. Он потерпел неудачу.

Дарнли ждал и надеялся до часу ночи. Он так убедительно умолял ее: возможно, она смягчится и вернется к нему. Она была великодушной и порывистой. Если Босуэлл не помешал ей, то…

Никогда еще он не чувствовал себя более могущественным и вместе с тем разочарованным. План казался идеальным – Бальфур и Стэнден в точности исполнили его пожелания. Он был готов расплакаться, но в горле стоял комок, и слезы не шли.

«Я все еще могу убить себя, – подумал он. – Но без нее это будет неправильно. Как я смогу это вынести, если стану призраком и увижу, как Босуэлл наслаждается ее телом?

Возможно, тогда у меня получится отомстить.

Нет. Я более могуществен во плоти, чем смогу стать после смерти».

Он лежал в постели, разрываясь между гневом и жалостью к себе. В доме царила тишина, как в склепе. Темный, холодный каменный саркофаг… Силуэты его слуг казались скульптурными надгробиями в церкви, распростертыми на камне и уснувшими вечным сном.

Дарнли снова начал засыпать, но тут до него донесся слабый звук – какой-то шорох или царапанье.

Крысы! Дарнли содрогнулся и сильнее натянул одеяло. Он ненавидел крыс, он так и не смог привыкнуть к постоянному присутствию этих тварей, независимо от роскошной отделки и меблировки.

Царапающий звук.

Звук казался слишком громким. О Боже, только не здесь, в его комнате!

Послышалось неясное бормотание. Человеческие голоса снаружи. Новые шорохи и постукивание, снова на улице.

Дарнли задержал дыхание, чтобы лучше слышать, но ничего не происходило. У него закружилась голова от нехватки воздуха, и он медленно задышал.

Запах гари, но какой-то необычный. Это был не древесный огонь, не свеча или солома. Это был…

Порох! Кто-то поджег порох!

Охваченный безумным ужасом, он вскочил с кровати и подбежал к восточному окну. Там происходило какое-то движение. Люди. Он не мог разглядеть, сколько их. На улице была кромешная тьма.

Потом он заметил маленькую яркую точку, которая ползла к дому.

Пороховой запал!

Какой-то долгий и мучительный момент он стоял на месте, дрожа всем телом. Его ноги похолодели. На нем была лишь тонкая ночная рубашка.

Но у него не оставалось времени одеться. Прямо на глазах сверкающая искра приближалась к дому. Он хорошо знал, сколько тысяч фунтов пороха было заготовлено и что произойдет потом.

Дарнли бросился в крытую галерею, примыкавшую к его спальне. Он мог выбраться наружу и спрыгнуть на городскую стену прямо под ним, а потом убежать в поле через старый сад. Стена могла послужить щитом, который защитит его от главного удара.

Он споткнулся о лежащего Уильяма Тейлора и разбудил его.

– Ох-хх! – простонал слуга.

– Мы должны бежать! – взвизгнул Дарнли, но страх превратил его голос в шепот. Он выбежал в галерею и стал карабкаться в окно.

– Подождите, милорд! Я возьму теплую одежду, веревки и стул для спуска. Подождите, умоляю вас!

Тейлор решительно начал собирать предметы, которые считал необходимыми для бегства, не понимая, что нужно спасаться немедленно.

Дарнли не мог ждать. Он висел на пальцах, уцепившись за подоконник. Его ноги онемели от холода, поэтому он ничего не почувствовал, когда спрыгнул на стену. Он пошатнулся, но потерял равновесие, споткнулся и упал на мерзлую землю.

Он находился в безопасности. Темный дом по-прежнему стоял на месте, но теперь их разделяла каменная стена. Он слышал, как Тейлор пытается следовать за ним вместе с веревками, стулом и одеждой – слуга поднимал ужасный шум.

Дарнли побежал босиком через сад, хватая ртом воздух. Казалось, пот замерзает у него на коже, покрывая ее ледяной коркой.

Внезапно он врезался во что-то. Дерево? Нет, человек.

– Стой! – произнес кто-то звучным знакомым голосом. Другие окружили его. Их было четверо или пятеро.

Грубая рука в перчатке схватила Дарнли за плечо, а кто-то еще заломил ему руки за спину и прижал к широкой груди в доспехах. Человек попятился и оторвал Дарнли от земли, хотя он беспомощно дрыгал ногами.

– Тебе не стоило надеяться на спасение, – продолжал знакомый голос, словно объясняя очень простую вещь. – Пора платить по счетам.

– По каким счетам? – проблеял Дарнли.

– Ты остался в непростительном долгу, когда предал своих родственников. Тот, кто предает свой клан и родню, не имеет права на жизнь.

Арчибальд Дуглас! Слава богу, это не Босуэлл.

– О, кузен, – захныкал Дарнли. – Не совершай худшее преступление, убивая своего родственника! Кровь взывает к крови: не навлекай на себя возмездие!

Послышался тихий смех. Дуглас приблизил рот к лицу Дарнли:

– Ты и в самом деле простофиля, родич. Нет, вина падет не на нас, а на Босуэлла.

Его мощные руки потянулись к худой шее Дарнли.

– Нет, нет! Пожалуйста, смилуйтесь надо мной! Пощадите меня ради того, кто сжалился над целым миром!

Дуглас сдавил его горло, продолжая улыбаться. Он чувствовал, как вялая плоть подается под его пальцами. Дарнли извивался и отбрыкивался, но безымянный мужчина, стоявший сзади, крепко держал его.

Дарнли боролся так долго, что у Дугласа заболели пальцы.

– Упрямый паршивец, – деловито сказал он. – Кто бы мог подумать, что в нем осталось столько сил?

В следующий момент появился Тейлор, тащивший за собой стул. Мужчины повернулись к нему, оставив Дугласа и его спутника разбираться с Дарнли.

– Еще один, – проворчал Дуглас. – Убейте его.

Тейлор выронил стул и побежал прочь, но трое Дугласов догнали и быстро задушили его.

– Славная работенка, – промолвил Арчибальд Дуглас. – Положите их рядом.

Они оставили тела под старым грушевым деревом в саду и разбросали вокруг вещи, которые принес Тейлор, словно подношение свирепым богам своего клана.

Босуэлл довольно долго стоял на безопасном расстоянии, но ничего не происходило. Может быть, погас запал?

– Пойду, проверю порох, – прошептал он Парису.

– Нет! – слуга обхватил его за пояс. – Не приближайтесь к дому, это слишком опасно!

Босуэлл стряхнул его руки и быстро направился к дому. Внезапно мощный треск оглушил его, а мгновение спустя ударная волна швырнула его на землю. Он ощутил палящий жар в правом боку, выглянул из-под руки и увидел, что сила взрыва превзошла его ожидания. Дом фактически оторвался от фундамента, и даже камни отделились друг от друга: он видел яркий красный свет между прямыми темными линиями обтесанных блоков. Град обломков посыпался сверху. Босуэлл кое-как поднялся на ноги и побежал изо всех сил, не обращая внимания на куски, падавшие вокруг него. Сейчас один-единственный камень мог произвести такой же эффект, как прямое попадание пушечного ядра.

Наконец, оказавшись за пределами смертоносного града, он стал с мрачным удовольствием наблюдать за разрушением дома. Сила взрыва оказалась ошеломительной. Он мог бы убить сто человек, пятьсот…

И все это ради того, чтобы разделаться с одним. Но дело того стоило, если гарантированно обеспечивало его смерть. Зло трудно убить.

Еще один мощный взрыв сотряс дом, и столб огня поднялся в ночное небо.

Что, если бы Мария находилась там, как планировал Дарнли?

Еще немного оглушенный, Босуэлл направился к Холируду, держась темных переулков и огибая рухнувшие участки стены. Нужно было рассказать Марии о случившемся и рассеять ужасное видение, когда он представил ее гибнущей в бушующем пламени.

Люди выбегали на улицу, кричали и указывали пальцами. Закрыв лицо полой плаща, Босуэлл пробирался между ними. Было слишком темно, чтобы кто-то мог узнать его, но врожденная осторожность никогда не изменяла ему.

Босуэлл вошел в Холируд через заднюю дверь в своем крыле дворца. Он собирался направиться в покои Марии, но оказалось, что уже слишком поздно. Коридоры наполнились возбужденными слугами и стражниками. Он поспешно вернулся в свою комнату, разделся и нырнул в постель. Его одежда еще не успела остыть, прежде чем раздался стук в дверь. Один из дворцовых стражников едва ли не вбежал внутрь.

– В чем дело? – спросил Босуэлл, протирая глаза.

– Дом короля взорван, и я думаю, он погиб!

– Измена! – вскричал Босуэлл, вскочив с кровати так же быстро, как и лег, и схватил одежду.

Граф Хантли с всклокоченной светловолосой шевелюрой вошел в комнату в сопровождении Аргайла и Атолла.

– Нужно идти к королеве! – сказал Босуэлл, натягивая второй сапог.

Они торопливо вышли в коридор и направились в покои Марии. Приемный зал наводнили перепуганные слуги.

– Грохот как от двадцати пушек! – воскликнула Мэри Сетон, схватив Босуэлла за рукав. – О, сэр, что это было?

– Откуда я знаю, черт побери? – отрезал он и отодвинул ее в сторону. Неужели люди уже начинают подозревать его?

– Измена! – причитал один из французских пажей. – Они идут за нами!

– Тогда будь мужчиной! – рыкнул Босуэлл. – Стой и дерись!

Внутренняя дверь покоев королевы была открыта, и она стояла на пороге с распущенными волосами, одетая лишь в ночную рубашку. Она обратила к нему озадаченный и умоляющий взгляд.

– Мы слышали ужасный шум, вроде грома и пушечной пальбы, – сказала она. – Что произошло? Кто-то напал на нас?

Босуэлл набрал в грудь воздуха. Она обращалась к нему, а не к кому-то еще.

– Нет. Произошло страшное несчастье. Король умер, он погиб при взрыве дома.

– Умер? – казалось, она не понимает его.

– Умер, – повторил он, глядя ей прямо в глаза.

– Откуда мы знаем об этом? – спросил Хантли. – Нам известно о взрыве, но мы не знаем, каков ущерб и выжил ли кто. Почему вы так говорите? – требовательно обратился он к Босуэллу.

– Если он не находился далеко за пределами дома – что маловероятно в этот час и с учетом его состояния, – то у него не было шансов.

«Я позаботился об этом, – подумал он. – Когда мне приходится убивать, я довожу дело до конца. Но я не радуюсь этому, в отличие от вас».

Мария беспомощно оперлась на мадам Райе – от шока или от облегчения?

– Идите, – тихо проговорила она. – Идите и посмотрите, что случилось.

– Слушаюсь. – «С удовольствием», – подумал он.

Он жестом позвал остальных за собой и вышел из комнаты.

Мария смотрела, как Босуэлл и его спутники выходят со двора на Кэнонгейт. Слева вдали, где стоял Кирк-о-Филд, все еще поднимались клубы дыма. На улицах царила суматоха.

Дарнли умер. Как это произошло на самом деле? Взорвался ли порох случайно или его подожгли умышленно? Что сказал Дарнли, когда Босуэлл пришел арестовать его?

– Ваше Величество.

Она повернулась и увидела сэра Джона Стюарта из Тракуэра.

– Расскажите, что случилось, – слабым голосом попросила она и отвела его в сторону. – Вы находились там.

– Нет, Ваше Величество, меня там не было, – он выглядел смущенным и опечаленным. – Босуэлл оставил меня защищать вас на тот случай, если Дарнли пришлет убийц, поэтому я не видел, что произошло. Я знаю лишь… говорят, что это сделал Босуэлл со своими людьми. Его – или по крайней мере кого-то похожего на него и его друзей – видели сегодня ночью на Хай-стрит, когда они таскали мешки с порохом.

– Но он всю ночь был с нами!

– Знаю. Тот, кто хочет, чтобы люди думали иначе, хорошо подготовил актеров.

Марию бросило в дрожь. Значит, не только Дарнли предстояло стать жертвой сегодня ночью. Это относилось и к Босуэллу. Кто-то еще раскрыл заговор Дарнли и решил использовать порох, чтобы устранить и его, и Босуэлла.

Кто? Лорд Джеймс?

«Но тогда потом он захочет разделаться и со мной», – подумала она.

Собирается ли он это сделать? Где он сейчас? По его словам, он отправился в Сент-Эндрюс, но…

Она упала в обморок.

Когда Мария очнулась, то увидела, что наступил день, заполнивший комнату призрачно-серым светом. Она попыталась пошевелиться и ощутила тяжесть и боль в животе. Она лежала на каких-то липких тряпках.

Кто-то протирал ей лицо. Теплая ароматная вода оказывала успокаивающее действие.

– К вам неожиданно пришли месячные, – прошептала ей на ухо мадам Райе. – Было много крови, сгустков и других вещей. Но теперь все закончилось, и боль должна пройти. Мне позвать Бургойна?

– Нет, – он не должен знать. Может быть, мадам Райе догадалась? Но это так или иначе останется между ними.

Ребенка больше нет, но существовал ли он вообще? Возможно, симптомы беременности были вызваны чрезмерным напряжением.

Мария истерически рассмеялась. «Мне не нужно было ехать в Глазго», – бессвязно подумала она.

– Ш-шш, прекратите! – сказала мадам Райе. Она вздернула подбородок и указала на дверь. – Люди могут подумать, что вы смеетесь над его смертью. Тогда они начнут гадать, знаете ли вы об этом больше, чем следует.

«Я и впрямь знаю, – подумала она. – Я знаю, что он пытался убить меня».

Час спустя она встала, оделась и выпила чашку бульона. Нужно быть готовой к новостям, которые принесет Босуэлл.

– Мадам, – сказал он, когда вернулся в середине утра вместе с другими лордами. – Мы обнаружили нечто очень странное.

– Среди руин мы нашли обожженные и искалеченные тела его личных слуг, – вступил Хантли. – Там не осталось камня на камне. Дом полностью разрушен – он превратился лишь в кучу горячих и дымящихся обломков.

– Но короля там не было, – Босуэлл повысил голос. – Нигде в доме и рядом с ним. В пять часов утра мы наконец нашли его, примерно в восьмидесяти футах от места взрыва.

– Он не пострадал от огня, – заметил Хантли.

– Тем не менее он погиб, – сказал Босуэлл. – Это несомненно. И он был голым, по крайней мере ниже пояса. Он лежал с задранной ночной рубашкой, застывший от холода, как пожива для ворон. Рядом с ним лежал его паж Тейлор. Вокруг были разбросаны разные предметы: веревка, кинжал, стул, меховые куртки…

– На нем не было ран? – спросила Мария.

– Ни ран, ни синяков, ни ожогов, – ответил Босуэлл. – Он умер при каких-то загадочных обстоятельствах.

– Мы отнесли его в соседний дом и прикрыли тело, – сказал Хантли. – Сейчас его везут сюда, и вы сможете увидеть его.

– Мы будем сопровождать вас, – добавил Мейтленд, незаметно появившийся рядом.

Марии казалось, что у нее не хватит сил даже выйти из комнаты, но она знала, что если начнет возражать, это будет воспринято как свидетельство вины. Комната наполнилась людьми, и их неестественно яркие глаза с любопытством или обвинением смотрели на нее. Все смотрели на нее… все, кроме Босуэлла. Ей хотелось, чтобы он поддержал ее хотя бы взглядом, но он намеренно отводил глаза.

– Хорошо, – сказала она и нетвердой походкой вышла из комнаты, поддерживаемая под руки лордом Хантли с одной стороны и Джорджем Сетоном с другой.

Ее окутала гнетущая пустота. Дарнли был мертв. Она освободилась от него. Ее великая глупость – решение связать свою жизнь с ним – сгинула под обломками разрушенного дома. Но неестественный характер его смерти означал, что она не будет воспринята как неизбежный факт.

«Почему он не мог просто умереть от болезни? – горестно подумала она. – Почему именно так? Он оставил после себя тайну и чувство вины. Он хотел убить меня. Теперь его начнут восхвалять, и он будет тревожить меня даже из могилы».

Босуэлл и Мейтленд спускались по лестнице перед ней. Куда они идут? Куда привезут Дарнли?

Они вошли в комнату без окон на первом этаже. Обычно здесь хранили скамьи, столы и табуретки. Когда они входили, слуги выносили все это наружу. В дальнем конце помещения на двух козлах с настеленными широкими досками воздвигли похоронные дроги. Двое рабочих поспешно обтягивали заднюю стену черной тканью.

– Сиденье для Ее Величества! – рявкнул Босуэлл. Его голос звучал грубо и напряженно.

Мария с благодарностью опустилась на мягкий стул, принесенный для нее. У нее сильно кружилась голова и дрожали ноги.

Двери в дальнем конце комнаты распахнулись, и появились шестеро оруженосцев, державших носилки. На какое-то мгновение ей показалось, что они собираются внести какое-то изысканное блюдо из подаваемых к столу на официальном банкете. Точно так же выглядели слуги, переодетые стражниками, которые с гордостью вносили сахарные замки, золоченых лебедей и леса из пирожных на глазах изумленных гостей.

Даже фигура, лежавшая на носилках, казалась сделанной из сахара. Волосы блестели, как позолота, но все остальное было белым: ночная рубашка и бескровное лицо.

– Входите, – произнес Мейтленд, и оруженосцы торжественным шагом вошли в комнату, глядя прямо перед собой. Заострившийся профиль Дарнли проплыл перед глазами Марии.

Это была правда. Он умер.

Однако вместо радости облегчения ее охватил ужас. Вид мертвого Дарнли оказался гротескным и устрашающим. Молодой человек не должен лежать так неподвижно и выглядеть таким обескровленным.

Она медленно встала и, оттолкнув услужливую руку придворного, подошла к похоронным дрогам, куда поставили носилки. В голове и ногах мертвеца стояли высокие свечи.

Восковое лицо мощно притягивало ее к себе, едва ли не приказывая наклониться к нему.

Как он неподвижен! Полная, глубокая неподвижность смерти, превосходившая даже неподвижность гранитных скал, казалось, проникла в ее живую плоть. Она затаила дыхание, как будто сама потребность дышать в его обществе была кощунственной.

Глаза Дарнли были закрыты, и она не видела никаких ран или следов борьбы. Но он не выглядел живым. Те, кто говорил, что смерть похожа на сон, никогда не смотрели на только что умершего человека.

Вытянувшись во весь рост в смертном покое, он внезапно снова стал сияющим наивным мальчиком, с которым она познакомилась в саду замка Вимс. Мальчиком, который не совсем умер, но иногда выглядывал из-под личины пьяного, трусливого дебошира. Какая-то часть молодого рыцаря сохранилась до сих пор. Теперь его невинный вид лишь прикрывал то, кем он являлся на самом деле: любовником, пытавшимся убить ее.

«Не забывай об этом, – подумала она. – Он собирался смотреть на тебя, лежащую на этом месте. Впрочем, нет – ты бы обгорела до неузнаваемости».

В слабом колеблющемся свете свечей на побелевшей коже явственно проступили темные пятна.

«Теперь они никогда не заживут, – подумала она. – Это бы раздосадовало его».

Лорды молча и напряженно смотрели на нее, пытаясь прочитать выражение ее лица. Внезапно она поняла, что все взгляды устремлены на нее, а не на Дарнли.

В этот момент осознание происходящего со всей силой обрушилось на нее. Это меня выставили напоказ, а не Дарнли!

«Даже в смерти ты пытаешься навредить мне», – подумала она. Отвращение, которое она испытывала при виде Дарнли, отразилось на ее лице, и это отметили все присутствующие.

Лорды составили письмо от имени Марии для отправки во Францию. Словно в полусне, почти не читая, Мария подписала его.

«…Если Бог в Своей милости не сохранил нас до конца, как мы надеялись, то нам остается лишь покарать виновников этого таинственного злодеяния. Мы не пожалеем сил и самой жизни на то, чтобы оно не осталось безнаказанным. Это дело столь странное и чудовищное, что, по нашему мнению, оно является неслыханным для любой страны…»

Елизавета. Нужно сообщить Елизавете.

При мысли о королеве Англии Мария поежилась. Елизавета со своими послами, шпионами и пытливым умом, несомненно, проведет расследование и попытается извлечь выгоду из случившегося. Но если Елизавета не получит своевременного извещения от королевы Шотландии, ей будет еще проще использовать это в своих целях.

«У меня нет сил написать письмо, – подумала Мария. – Я отправлю Мелвилла и доверю ему отвечать на ее расспросы».

Ночь. Наконец наступила ночь – хотя весь предыдущий день казался ночью, – и Мария могла поспать или хотя бы попытаться это сделать. Она попросила мадам Райе зажечь все свечи. Внезапно она испугалась, что бледный сердитый призрак Дарнли поднимется по лестнице и проникнет в ее комнату, как он сделал в ночь убийства Риччио. Однако в то же время ей хотелось остаться одной и встретиться с ним лицом к лицу. Она велела озадаченной француженке спать в передней.

Мария лежала неподвижно, не пытаясь согреться, хотя в комнате было холодно. Во дворце стояла тишина, но этот временный покой казался лишь передышкой перед новыми ужасами.

Лучше вообще ни о чем не думать. Она закрыла глаза и одновременно услышала звук шагов на лестнице. Тихие, мерные шаги приближались.

«Я готова, – подумала она. – Я не буду скрываться от тебя, Дарнли, и не важно, в каком виде ты предстанешь передо мной».

Тем не менее она дрожала так, словно лежала на февральском холоде, как ее покойный муж внизу.

Дверь, благодаря смазанным петлям, бесшумно открылась. Слабый свет свечей не проникал в темноту на лестничной площадке. Рука ухватилась за дверь, чтобы дерево не стукнулось о камень.

Широкая кисть. Короткие, сильные пальцы.

Босуэлл вошел в комнату. Уверенность, с которой он двигался, и его мощная коренастая фигура успокоили ее еще до того, как она увидела его лицо.

Едва удержавшись от радостного вскрика, она судорожно вздохнула. Он быстро и беззвучно оказался рядом с ней и едва ли не запрыгнул на кровать. Потом он взял ее руки и крепко поцеловал их, почти обжигая кожу своим жарким дыханием.

– О Боже, – прошептал он ей в ухо, одновременно поднимая и привлекая ее к себе. Они лихорадочно потянулись друг к другу: оба собирались что-то сказать, что-то объяснить, но не могли отвлечься на что-то иное, кроме поцелуя. Ощутив прикосновения его губ, Мария поняла, что все ее страхи рассеялись, а желания сбылись. Босуэлл был здесь.

Он ухватился за кружевной воротник ее платья и жадно поцеловал шею, покусывая и втягивая нежную кожу. Она откинула голову, и его губы скользнули вниз, к ложбинке между грудей. Ее ладонь легла ему на затылок. Его волосы были холодными – в отличие от разгоряченной кожи, они сохранили комнатную температуру.

Он начал ласкать ее ноги, поднимать юбку. Его дыхание было коротким и прерывистым, но она оставалась странно спокойной и нечувствительной к его ласкам. Протянув руку вниз, она остановила его.

– У меня больше нет ребенка, – тихо сказала она, наклонившись к нему. – Это случилось ночью, после того как я упала в обморок, а потом все… все кончилось.

Он сразу же остановился:

– Тогда… все было напрасно.

Его слова озадачили ее.

– Все напрасно, – повторил он и покачал головой, прежде чем отстраниться от нее.

– Нет, не напрасно…

– Ты не понимаешь, – он медленно втянул воздух сквозь зубы.

– Тогда ты должен объяснить мне, почему произошел взрыв? Что случилось, когда ты попытался арестовать его? Ты представляешь, как мне было страшно после твоего ухода!

Босуэлл перекатился на спину и лег рядом с ней.

– Никакого ареста не было. Когда я приблизился к дому со своими людьми, он решил, что ты возвращаешься. Он поджег запал и сбежал. По его замыслу, тебя должно было разорвать на куски, когда ты войдешь в дом. Он убежал за несколько минут до твоего предполагаемого прибытия.