Великолепный любовник Брук Кристина

Christina Brooke

THE GREATEST LOVER EVER

Печатается с разрешения издательства St.Martin’s Press, LLC и литературного агентства Nova Littera SIA.

© Christina Brooke, 2013

© Перевод. И.А. Франк-Каменецкая, 2014

© Издание на русском языке AST Publishers, 2015

Пролог

На ладони графа Бэкенхема лежал женский локон необычайно редкого оттенка. Поэт назвал бы его «тициановским», но Бэкенхем считал такое определение слишком изысканным. Ярко-рыжий завиток полыхал, словно язычок пламени, что вполне соответствовало нраву его обладательницы, увлеченно игравшей с огнем.

Теперь ей придется кое-что объяснить.

У него на скулах обозначились желваки. Пальцы сомкнулись вокруг локона, сжались в кулак. В Лондоне только одна женщина с такими волосами. Мисс Джорджиана Блэк, будущая графиня Бэкенхем.

Двери раскрылись. Она вошла в библиотеку, грациозно обмахиваясь веером. Ее красота, как всегда, подействовала на Бэкенхема будто удар в солнечное сплетение. Золото превосходно уложенных волос, сияющие глаза цвета морской волны, атласная кожа.

Не поскупившись на краски, природа вдобавок одарила ее роскошной фигурой. Любая куртизанка продала бы душу дьяволу за столь соблазнительные формы. В лондонских светских собраниях мисс Джорджиана Блэк выделялась, словно экзотическая райская птица среди гусынь.

Его невеста.

В последнее время он, похоже, только тем и занимался, что пытался ее урезонить, образумить и призвать к порядку. В ответ своенравная красавица вела себя все хуже. Дальше так продолжаться не могло.

– В чем дело, Маркус? Нельзя ли отложить разговор? – томно спросила она.

Белоснежный туалет выгодно подчеркивал ее яркую внешность. Платье с глубоким вырезом было расшито хрустальными бусинами, при каждом движении они переливались на свету в унисон с мерцанием изысканного бриллиантового ожерелья.

Он вызвал ее, и она пришла. Однако бал у герцога Монфора был в разгаре, и ей явно не терпелось скорее вернуться к танцам.

– Боюсь, потом может быть поздно, – ответил Бэкенхем, вполне допуская, что встретит ближайшее утро, лежа на холодной земле с пулей между глаз. – Я должен задать тебе один вопрос. – Он решительно разжал руку и положил огненный локон на письменный стол. – Сделай одолжение, расскажи мне, как это попало к лорду Пирсу?

Джорджиана удивленно распахнула глаза и непроизвольно поправила прическу.

– Но… но ведь это мои волосы. Откуда же они у… – Прекрасные брови сошлись на переносице. – Во всяком случае, не от меня. – Она сердито посмотрела на Бэкенхема. – Неужели ты думаешь, что я преподнесла такой подарок этому ловеласу?

Нет, он так не думал, а если и думал, то не дольше секунды.

Но граф был в ярости. На себя, за то что поддался на провокацию Пирса. На Джорджи – всему виной могла быть только ее вопиющая беспечность.

– У тебя есть другое объяснение? – язвительно поинтересовался он.

Она пожала плечами:

– Нет. Хотя должно быть, поскольку я своих локонов никому не дарила.

Она говорила просто, уверенно и спокойно. Если бы Бэкенхем с тем же спокойствием воспринял лживые намеки Пирса, было бы куда лучше. Дуэль даст богатую пищу для сплетен и повредит репутации Джорджи. Надо постараться уберечь ее. Кроме того, неплохо бы сохранить собственную жизнь, но это отдельный вопрос.

– Полагаешь, в обществе тебе поверят?

Она вздернула подбородок:

– Маркус, меня не волнуют светские пересуды. Главное, веришь ли ты. Остальные тут решительно ни при чем.

Он шумно выдохнул сквозь стиснутые зубы. Нельзя забывать, что Джорджи всего восемнадцать. Не по годам свободная и уверенная, девушка во многом оставалась по-детски наивной и не понимала, какими тяжелыми последствиями чревато ее легкомысленное поведение.

– Итак? – произнесла она с видом оскорбленной невинности. – Ты мне веришь?

– Да, – кивнул он. – Верю.

– Надеюсь, лорд Пирс получил от тебя по заслугам, – сказала она. – Если нет, я сама дам ему по носу.

Спасибо кузену Лидгейту – не окажись его рядом, Бэкенхем просто задушил бы Пирса. Хотя стоит ли благодарить Лидгейта, выяснится только после дуэли. Пирс определенно уступал Бэкенхему в физической силе, но слыл первоклассным стрелком.

– Я поговорил с твоим отцом. Мы оба считаем, что тебе лучше пожить в поместье, пока не улягутся слухи.

– Это шутка? – возмутилась она. – Пирс состряпал нелепую историю, а мне придется уехать из Лондона?

Ему хотелось обойтись без упреков, но резкие слова сами слетели с его языка.

– Если бы ты держалась скромнее, у Пирса не было бы поводов для грязных инсинуаций.

– Чушь! – Джорджи сложила веер и гневно швырнула на стол. – Я не виновата в том, что джентльмены так легко теряют голову и устраивают вокруг меня всякие дурацкие игрища.

Он прекрасно знал, как действует на мужчин ее соблазнительная внешность. Джорджи выделялась из круга сверстниц и должна была вести себя более осмотрительно, чем другие дебютантки. Но она не упускала случая подразнить блюстителей нравов, рискуя приобрести скандальную репутацию ветреной особы, которая, скорее всего, «плохо кончит».

Бэкенхем отчаялся повлиять на невесту. Каждое его замечание приводило к новым сомнительным поступкам. Он допустил ошибку, согласившись назначить свадьбу на конец сезона. До той поры Джорджи непременно вовлечет их обоих в какой-нибудь грандиозный скандал. Необходимо срочно удалить ее из Лондона.

– Утром твой отец отвезет тебя в Глостершир, – сказал он. – Я приеду через несколько дней. Надо разобраться с… делами.

Джорджи уловила легкую заминку и подозрительно прищурилась.

– С какими делами?

Бэкенхем промолчал. Она могла бы избавить его от неуместных вопросов. Дуэли запрещены законом и не подлежат обсуждению с дамами.

Джорджи направила на него указательный палец:

– С какими делами, Маркус?

Под прицелом сине-зеленых глаз он скользнул взглядом по локону, рдевшему на письменном столе Монфора, и вновь посмотрел ей в лицо.

Она побелела как полотно.

– Ты ведь не станешь из-за этого стреляться с Пирсом?

Он не ответил.

Ее зрачки расширились от страха. Шелестя юбками, девушка стремительно обогнула стол и взяла Бэкенхема за руку.

– Маркус, прошу тебя, не придавай значения проискам Пирса. Не доставляй ему такого удовольствия. Боже милостивый, ты рискуешь не чем-нибудь, а собственной жизнью.

Стоило Джорджи прикоснуться к нему, и у него тотчас возникло сильнейшее желание заключить ее в объятия и поцеловать. Быть может, в последний раз.

Однако он преодолел искушение и убрал ее ладонь со своего рукава.

– По-твоему, я должен поступить как трус.

– По-моему, ты должен поступить как разумный человек, – возразила она. – Куда подевалась твоя обычная рассудительность? Тебе не надо ничего доказывать Пирсу и ему подобным.

Заметив блеснувшие в ее глазах слезы, граф отвел взгляд.

– Я позабочусь, чтобы тебе сообщили, чем закончится поединок.

– Я не поеду в Глостершир, – с горячностью заявила она. – И не позволю тебе драться с Пирсом.

– Не пытайся повелевать мною, как восторженным юнцом из толпы твоих поклонников, – вспылил он. – Я не могу отказаться от дуэли. Не могу и не хочу. Это дело чести.

Она махнула рукой:

– Когда тебя убьют, честь тебе уже не понадобится.

– Твоя уверенность необыкновенно воодушевляет, – сухо отозвался он.

– Думаешь, мне хочется, чтобы Пирс тебя убил? Или чтобы ты убил его и был вынужден бежать из страны?

Ее напористость раздосадовала Бэкенхема. С трудом сохраняя внешнее спокойствие, он твердо произнес:

– Джорджи, разговор окончен. Я и так сказал тебе больше, чем следовало.

– Маркус, услышь меня наконец!

Она в отчаянии бросилась на него и принялась бить в грудь кулачками. По алебастровым щекам заструились слезы, изящный нос покраснел…

Бэкенхем застыл, от души жалея, что вызвал ее в библиотеку.

Джорджи схватила его за лацканы фрака, поднялась на цыпочки и, чуть сократив существенную разницу в росте, процедила сквозь зубы:

– Если ты сию же секунду не пообещаешь отменить дуэль, считай нашу помолвку разорванной. Я не желаю иметь ничего общего с этим безумием.

Его пронзила острая, почти физическая боль. Между ним и Джорджианой все кончено. Он не из тех, с кем можно говорить на языке угроз и шантажа.

– Так тому и быть, – холодно произнес он и, высвободившись из ее рук, отступил на шаг назад. – Я сообщу твоему отцу, что теперь вся ответственность за тебя лежит только на нем. И пожелаю ему удачи.

Замерев, она взглянула на Бэкенхема так, словно тот дал ей пощечину. Словно он предал ее. Словно именно он разорвал помолвку.

Через мгновение на бледных щеках вспыхнул румянец.

– Маркус, если ты умрешь, – ее низкий голос дрогнул, но тотчас вновь окреп, – я тебе этого никогда не прощу.

Он горько усмехнулся:

– Если я умру, мой бесплотный дух явится по твою душу, Джорджи Блэк.

Глава 1

Брайтон, Англия, шесть лет спустя…

До виллы кузена Ксавье оставалось всего несколько минут езды. Путешествие из Глостершира в Брайтон изрядно утомило Бэкенхема. Хотелось принять ванну, поесть и выпить бокал вина. Хотя, пожалуй, лучше начать с последнего.

Бэкенхем терпеть не мог Брайтон летом. В жаркие месяцы высшее общество съезжалось на побережье и предавалось безудержному веселью. Курортный город – не столица империи. В Лондоне каждый знал свое место, здесь же царила расслабленная и вместе с тем опасная атмосфера всеобщего попустительства, чтобы не сказать вседозволенности.

Бэкенхем не искал сомнительных развлечений. Он приехал в Брайтон по делу и рассчитывал сегодня же вечером переговорить с Ксавье, а завтра рано утром отправиться обратно в поместье.

Но не зря говорится: если хочешь насмешить Бога – расскажи ему о своих планах.

Планы Бэкенхема рухнули в тот миг, когда его карета свернула за угол. Дорога, освещенная факелами, была запружена экипажами, паланкинами и множеством людей в маскарадных костюмах. Этот пестрый поток стремился туда же, куда и сам Бэкенхем.

Прощайте надежды на тихий вечер! Ксавье, маркиз Стейн, собрал публику на один из своих скандально знаменитых приемов.

Бэкенхем негромко чертыхнулся, откинулся на бархатные подушки сиденья и закрыл глаза. Может быть, пока не поздно, приказать кучеру развернуть лошадей, вернуться в Глостершир?

Он готов был побиться об заклад, что на сей раз проклятое действо приурочено к его приезду. На пышных маскарадах маркиза Стейна гостям предлагалось окунуться в пучину удовольствий особого сорта – от весьма рискованных до откровенно непристойных. Ксавье нравилось шокировать людей. Особенно добропорядочного кузена, графа Бэкенхема. Тем более что добропорядочный кузен решил найти подходящую жену и попросил совета у Ксавье.

Конечно, было бы логичнее обратиться с подобной просьбой к их бывшему опекуну, герцогу Монфору. Глава обширного семейства Уэструтеров славился умением подбирать блестящие партии для своих многочисленных подопечных.

Герцог как нельзя лучше выдал замуж Джейн, Розамунду и Сесилию. Каждый из брачных союзов оказался не только выгодным, но и счастливым.

Бэкенхем радовался за кузин, однако сам не нуждался в «блестящей партии». Богатства и знатности ему вполне хватало, осталось позаботиться о продолжении рода. Будущая графиня Бэкенхем должна произвести на свет наследников и не доставлять хлопот супругу ни до, ни после свадьбы. Ему нужна была разумная, ответственная девица, готовая к рождению детей и ведению хозяйства.

Бэкенхем знал, чего хочет, но в определенном смысле отстал от жизни. После унизительной истории с Джорджи он отказался от участия в светских сезонах, лишь однажды сделав исключение – для первого бала Сесилии. У него не было ни малейшего желания ехать в Лондон и знакомиться со всеми дебютантками. Проще казалось сэкономить силы и время, попросив помощи у Ксавье.

Маркиз Стейн превосходно разбирался в людях и знал свет как свои пять пальцев. К тому же в этом деле у него не было собственных интересов и личных пристрастий. Чего никак не скажешь об остальных родственниках: кузины непременно принялись бы устраивать Бэкенхему брак по любви, а герцог Монфор – по расчету.

Бэкенхем отнюдь не жаждал деятельного участия и не собирался перекладывать свои заботы на чужие плечи. Он просто надеялся, что Ксавье назовет имена четырех-пяти молодых особ, к которым есть смысл присмотреться.

Он посылал Ксавье письмо за письмом, но так и не дождался ответа.

Оставалось одно – приехать на виллу и не двигаться с места, покуда кузен не согласится поразмыслить на заданную тему и огласить свои соображения.

Поэтому Бэкенхем не стал поворачивать обратно. Его карета пополнила длинную вереницу экипажей и поползла с черепашьей скоростью. Он приказал кучеру остановиться, вышел и устремился сквозь нарядную толпу, словно черная летучая мышь в окружении ярких бабочек.

Пусть себе порхают, лишь бы не путались под ногами. Ему недосуг отвлекаться на всякую мишуру. Удивительно, что Ксавье не жалеет времени на подобные забавы, имея столько дел по управлению более чем солидным состоянием.

Бэкенхем и маркиз Стейн выросли вместе. У них было весьма необычное детство. Они и еще пять кузин и кузенов воспитывались не в собственных семьях, а в доме могущественного и властного герцога Монфора. Но Ксавье всегда держался особняком, и с годами его своеобразный характер отнюдь не улучшился.

В нескольких шагах от виллы какой-то болван ни с того ни с сего выхватил из подставки факел и принялся им размахивать. Бэкенхем отпрянул и, чудом избежав огня, едва не угодил в фонтан, где плескались игривые наяды.

Вежливо, но твердо он пресек их кокетливые притязания, смахнул с рукава брызги воды и поднялся по ступеням парадной лестницы.

За порогом его ожидало буйство красок, звуков и запахов. Чего тут только не было! Перья, кружева, шелка и бархат; музыка, звон бокалов, гомон и хохот; жар свечей и блеск драгоценностей; аромат духов, винные пары, дым сигар…

Хорошо бы оказаться дома, в уютном кресле у камина, с хорошей книгой на коленях и бокалом бренди под рукой. Здесь все только начиналось, и веселье явно не достигло своего кошмарного апогея. Во всяком случае, пока гости были полностью одеты. Наяды не в счет – скорее всего, Ксавье нанял девиц в каком-нибудь борделе.

Рядом возникла внушительная фигура дворецкого. Он служил у Ксавье много лет и при любых обстоятельствах сохранял невозмутимость, однако при виде Бэкенхема глаза чуть заметно потеплели.

– Желаете отдохнуть и подкрепиться с дороги, милорд?

– Не сейчас, Мартин, – Бэкенхем снял перчатки, положил их в шляпу и отдал дворецкому. – Сначала я хотел бы встретиться с кузеном, остальное подождет.

Прежде всего он должен был понять, в каком настроении Ксавье. Может быть, тот вообще не собирался появляться на публике. Порой ему случалось впадать в аскезу именно тогда, когда в его доме шла оргия.

– Вы найдете господина маркиза в гостиной, милорд, – с поклоном сообщил дворецкий.

Аскеза была исключена.

– Пожалуй, вы правы, Мартин. Я немного устал и проголодался. Будьте добры, передайте его светлости, что я жду в библиотеке, и распорядитесь принести туда хлеб, сыр и бутылку вина.

Одно дело – поговорить с Ксавье с глазу на глаз, и совсем другое – развлекаться в его компании. Кузен не позволит Бэкенхему остаться в стороне, непременно станет подталкивать его ко всякому непотребству. К примеру, предложит угоститься виноградом из пупка полуголой красотки. Или навяжет какую-нибудь светскую распутницу, которую придется ублажать, чтобы не оскорбить ее чувствительную натуру.

Нет уж, увольте.

Нельзя сказать, что Бэкенхем не интересовался прекрасным полом. Весьма и весьма интересовался и удовлетворял свой интерес часто и – если верить сплетницам – с изрядным мастерством. Дамы считали его великолепным любовником. Допустим. Но это вовсе не значило, что он готов совокупляться с кем угодно, где угодно, да еще при свидетелях.

Дворецкий с пониманием посмотрел на него и снова поклонился.

– Не извольте беспокоиться, милорд.

Глядя на мачеху, Джорджиана Блэк в который раз задавалась вопросом, как отца угораздило жениться на такой идиотке. Интересно, о чем он думал? Наверняка только о ее прелестях.

Эти прелести давно отошли в область преданий. Вздорный нрав и праздное существование не лучшим образом отразились на лице и фигуре леди Блэк. Она раздалась, поблекла, подурнела. Единственной ее заслугой стало рождение ребенка. Правда, сэр Доналд хотел сына, а получилась еще одна дочь, Вайолет. Сейчас ей было уже семнадцать.

Чуть больше года назад сэр Доналд скончался. Незадолго до смерти он поддался на уговоры жены, изменил завещание и отписал поместье в Глостершире Вайолет. Примерное наказание для Джорджи за то, что она посмела разорвать помолвку с графом Бэкенхемом и упорно отказывала другим весьма достойным претендентам на ее руку и сердце.

Джорджи волей-неволей пришлось смириться с потерей Кловерли-Мэнор. Конечно, это страшный удар, но нет худа без добра. По крайней мере, ей не пришлось бы до конца дней соседствовать с бывшим женихом.

Кроме того, отец не оставил ее без средств. Он со скрупулезной точностью поделил имущество на равные доли. Младшей дочери досталось поместье, старшей – немалое состояние. Деньги и ценные бумаги, размещенные под надежной финансовой опекой, должны перейти к Джорджи, когда той исполнится двадцать пять. Или в день свадьбы, если таковая случится раньше.

Свадьбы не предвиделось, а двадцатипятилетие совсем скоро. Всего через несколько месяцев Джорджи могла бы обзавестись собственным домом. Однако она решила не спешить и подождать, пока устроится судьба младшей сестры. Нельзя оставлять Вайолет только на попечение леди Блэк. Глупость этой женщины подобна стихийному бедствию.

– Мадам, Вайолет еще нет восемнадцати, – Джорджи старалась подбирать максимально корректные формулировки. – Видимо, я вас неверно поняла. Не может быть, чтобы вы отпустили ее с этими ужасными Мейкписами.

Лежа на кушетке, леди Блэк всколыхнулась от негодования.

– Будь добра, выбирай выражения. Эти «ужасные Мейкписы» – мои близкие друзья. Я бы с радостью присоединилась к ним, но мои бедные нервы которую неделю не дают подняться с постели.

Разумеется, будь мачеха здорова, она бы только и делала, что разгуливала по Брайтону. Еще бы – самый модный летний курорт, город-праздник, где наслаждаются жизнью во всех ее проявлениях и на многое смотрят сквозь пальцы. Прекрасное место для состоятельной вдовы, не особенно щепетильной в выборе компании.

Но эта вдова могла бы сообразить, что юной леди, тем паче богатой наследнице, в Брайтоне требуется куда более надежное сопровождение, чем миссис Мейкпис и ее беспутный братец.

– Пожалуйста, мадам. Надо вернуть Вайолет. Взбалмошная девочка не понимает, что такое Брайтон. Вы представляете, как далеко она может зайти в поисках приключений?

Лицо леди Блэк порозовело.

– Я бы попросила тебя не забывать, что мы говорим о моей дочери. Бедняжка, с тех пор как умер ее отец, она видела так мало радостей…

– Траур не предполагает особого веселья, – пробормотала Джорджи и предприняла еще одну попытку: – Вайолет неопытна, ей только предстоит выйти в свет.

– Тем более. Две-три вечеринки пойдут ей на пользу и помогут набраться опыта перед лондонским дебютом.

Джорджи, не скрывая досады, принялась мерить шагами комнату.

– Если бы речь шла о нескольких камерных вечеринках в Бате, я бы согласилась с вами. Но Брайтон, мадам! Здешний «опыт» может поставить крест на ее будущем.

Почему мачеха этого не понимает? Или понимает, но готова называть черное белым, только бы не признать правоту Джорджианы?

– Вайолет – благоразумная девушка, – возразила леди Блэк. – Она никогда не сделает ничего дурного.

– Конечно, мадам, – тактично согласилась Джорджи. – Но она может стать жертвой какого-нибудь бессовестного охотника за приданым. Наследнице процветающего поместья надо быть особенно осмотрительной.

Мачеха ехидно прищурилась:

– Вот как? Кто бы говорил!

Джорджи молча ждала продолжения.

– Дорогая моя, прежде чем кого-то учить, не худо бы припомнить собственные подвиги. Ты полагаешь, Вайолет недостаточно осмотрительна. Но как ты вела себя в ее возрасте? Уму непостижимо – взять и разорвать помолвку с графом. И вот, будьте любезны – в двадцать четыре года ты все еще не замужем.

– По крайней мере, мне удалось сохранить репутацию, – тихо ответила Джорджи.

– Вот именно, удалось. Чудом!

– Мадам, если станет известно, что сегодня вечером Вайолет посетила маскарад лорда Стейна, ее не спасет даже чудо, – не выдержала Джорджи.

Обвинения мачехи разбередили старую рану. Джорджи дорого заплатила за ошибки юности. Граф Бэкенхем для нее потерян. Навсегда.

Однако сейчас не время думать о себе. Необходимо срочно решить, как быть с Вайолет. Между тем леди Блэк принялась нервно комкать кружевной носовой платок, что указывало на приближение истерического припадка или приступа сердцебиения. Либо и того, и другого, и еще чего-нибудь.

Джорджиана опустилась на колени возле кушетки и заставила себя взять мачеху за руку.

– Пожалуйста, мадам, постарайтесь успокоиться.

На мгновение показалось, что ее увещевания подействовали. Однако через секунду мачеха судорожно всхлипнула и зарылась лицом в носовой платок.

– Мои нервы этого не выдержат, – простонала леди Блэк. – Какая жестокость настаивать, чтобы я отправилась бог знает куда из-за твоих нелепых фантазий.

Джорджи решительно поднялась на ноги.

– Если вы отказываетесь, я поеду сама.

Мачеха всплеснула руками:

– Я не стану тебя удерживать.

– Благодарю вас, мадам. – Джорджи присела в реверансе. – Я постараюсь благополучно привезти сестру домой.

– Смотри не перестарайся. Не зря говорят, дураки спешат туда, куда ангелы и ступить боятся.

– Надо полагать, себя вы причисляете к ангелам? – поинтересовалась Джорджи и, не дожидаясь, когда мачеха оценит иронию, поспешила к выходу. – Простите, мадам. Мне надо переодеться.

Джорджи чувствовала, как под маской ее лицо полыхает от стыда. Конечно, в юности она не отличалась серьезностью, водила компанию с легкомысленными молодыми людьми и совершала опрометчивые поступки. Но такого безобразия, как этот маскарад, в жизни не видывала.

Благодаря Бэкенхему Джорджи знала всех Уэструтеров. Хозяин сегодняшнего действа – Ксавье Уэструтер, маркиз Стейн – отнюдь не являлся гордостью благородного семейства. Многие считали, что он испорчен до мозга костей и погряз в пороке.

Джорджи никогда не симпатизировала маркизу и лишь укрепилась в своей неприязни, когда без приглашения проникла в его дом под видом гостьи. Ей пришлось наспех соорудить костюм из тех немногих вещей, которые она привезла в Брайтон. Первым делом в ход пошел черный кружевной шарф. Две прорези для глаз превратили его в широкую маску, полностью скрывшую лицо.

С огненно-рыжими волосами пришлось повозиться. Джорджиана причесала их на старинный манер и обильно посыпала пудрой. Получилось очень неплохо.

Новое зеленое вечернее платье она выбрала потому, что в этом туалете ее еще не видели. И больше не увидят – после сегодняшнего вечера его уже никуда не наденешь.

Все из-за этой девчонки, будь она неладна! Хотя нет, все наоборот: пропади пропадом дурацкое платье, лишь бы уберечь сестру от неприятностей. Вайолет – разумная, милая девушка, но мать влияет на нее не лучшим образом, а про Мейкписов и говорить нечего, такие люди хорошему не научат.

Ясно, что Вайолет нужно спасать. Вопрос в том, как ее найти? По всем канонам на балу гости находятся в зале и двух-трех примыкающих апартаментах, где стоят карточные столы и столы с закусками.

Но этот маскарад не имел ничего общего с традиционным балом, зато сильно напоминал вавилонское столпотворение. Кажется, все обитатели Брайтона в едином порыве устремились на виллу маркиза Стейна, заполнив до отказа не только дом, но и парк.

В поисках сестры Джорджиана поднялась на второй этаж. Завидев ее, некие субъекты, подпиравшие стены, заметно оживились, принялись говорить ей непристойности и даже хватать руками.

Джорджи оказалась совершенно неподготовленной к такому обращению. Она с легкостью поставила бы на место любого наглеца в лондонском бальном зале. Но там она была самой собой, а здесь – всего лишь лакомым куском на пиршестве разврата.

Джорджи отнюдь не собиралась удовлетворять мужские аппетиты, а потому подобрала юбки и побежала по коридору. Ее мучителей это только раззадорило, и те ринулись следом за ней, словно шумная свора охотничьих псов.

Джорджи охватила паника. Ее догонят, непременно догонят, и что тогда? Боже, зачем она сюда приехала? За сестрой? Но Вайолет, по крайней мере, не одна. С ней Мейкписы – пусть сомнительная, но все-таки защита. А кто защитит саму Джорджиану от этих…

Она оглянулась на своих преследователей – и врезалась в атлетический торс высокого мужчины, только что вышедшего в коридор.

Джорджи отпрянула, подняла глаза и с облегчением выдохнула:

– Слава тебе, Господи.

Перед ней стоял хозяин дома, маркиз Стейн.

На нем не было ни маски, ни пестрых одежд. Безупречная вечерняя классика – черное и белое. Плюс холодное синее сияние сапфировой булавки, подобранной под цвет глаз – синих и холодных, как эти камни. Черные волосы мягко спадали на лоб, но больше ничего мягкого во внешности маркиза не наблюдалось. Прямые темные брови, резко очерченные скулы, жесткая линия рта, тяжелый подбородок – решительно все выдавало в нем нрав человека, с которым лучше не ссориться.

Маркиз взглянул на преследователей Джорджи. Те остановились. Он слегка повел бровью. Те забормотали извинения и попятились. Он едва заметно качнул головой. Тех как ветром сдуло.

Тем временем Джорджи осознала, что, возможно, попала из огня да в полымя. Если кто-то мог узнать ее, так это Стейн.

Присев в глубоком почтительном реверансе, она пролепетала слова благодарности и отступила с намерением тотчас ретироваться.

Не тут-то было. Маркиз удержал ее и повернул лицом к свету.

– Бог ты мой, кого я вижу, – его губы скривились в циничной усмешке. – Роза среди сорняков.

Он бесцеремонно взял ее под руку и повел по коридору. Джорджи попыталась отстраниться, но маркиз еще крепче сжал ее локоть и сдвинул брови, словно что-то припоминая.

– Мы с вами определенно где-то встречались?

– Едва ли, милорд, – ответила Джорджи, проклиная свое невезение.

Надо же было наткнуться на Стейна. Ему ничего не стоит раскрыть ее инкогнито, а уж как он распорядится этим открытием, одному Богу ведомо.

Маркиз быстро открыл дверь и вошел в какую-то комнату, увлекая за собой Джорджи.

Комната оказалась спальней, добрую половину которой занимала широкая кровать под темно-красным парчовым пологом.

Будь на месте Стейна любой другой мужчина, Джорджи изо всех сил пнула бы его ногой по колену и убежала. Как раз на этот случай она предусмотрительно надела крепкие прогулочные туфли.

Но Стейн, возможно, уже догадывается, кто она. Если убежать прямо сейчас, он укрепится в своих догадках и ославит ее на весь свет. Нужно остаться и попробовать запутать его.

Взяв за образец жеманную манеру мачехи, девушка хихикнула и неестественно высоким голосом пропела:

– Подумать только, господин маркиз говорит, что мы встречались. Неужто я похожа на знакомую вашей светлости?

– У меня плохая память на лица. – Но когда мне попадается женщина с такой фигурой, я ее не забываю.

Стейн впился глазами в черное кружево. Джорджи испугалась, что он сейчас сорвет с нее маску. Но мужчина отступил на пару шагов и принялся разглядывать ее, как разглядывают полотна в картинной галерее. При этом Джорджи не могла отделаться от ощущения, что он мысленно раздевает ее донага.

С каким удовольствием она влепила бы пару пощечин этому наглому самодовольному красавцу. Стейн в самом деле отличался незаурядной красотой, но Джорджи не привлекали мужчины такого типа.

К несчастью, плотоядная усмешка Стейна ясно говорила о том, что Джорджи пришлась ему по вкусу.

– Не могу вспомнить, где я вас видел. Но так даже интереснее, не правда ли? А я-то боялся, что сегодня вечером придется изрядно поскучать.

Он неторопливо подошел к двери, запер ее и положил ключ в карман.

– Милорд, позвольте объяснить… – пролепетала Джорджи. – Я приехала на маскарад исключительно для того, чтобы найти… одного человека.

– Поздравляю, прелесть моя, вы его уже нашли, – с усмешкой произнес Стейн и направился к ней.

Джорджи попятилась и вспомнила про то, что сзади кровать, лишь тогда, когда споткнулась и упала спиной на матрас.

Стейн тотчас навис над ней, не давая ей подняться.

Неужели он намерен взять ее силой? Нет, не может быть. Во-первых, это недостойно джентльмена. Во-вторых, глядя в его ярко-синие глаза, она видела не страсть и даже не похоть, а холодный интерес, сродни спортивному. Стейну нужна чистая победа. Он уверен, что может соблазнить любую женщину. Разубедить его будет непросто.