Бьянка, благочестивая невеста Смолл Бертрис
Матушка покраснела.
— Да, — призналась она. — Твой отец — не первая моя любовь.
— Ты была примерной дочерью, — заметила Бьянка. — Поступила так, как должна была поступить, и вышла замуж за флорентийского купца, готового не обращать внимания на скудость приданого младшей дочери венецианского князя. Твои родители позволили тебе познакомиться с будущим мужем до свадьбы. Папа добр, он сумел понять твое положение. Относился к тебе с уважением, и потому ты подарила ему достаточно нежности, чтобы создать семью, и глубокое уважение, которого он достоин. Но ты никогда не любила отца так страстно, как я люблю Амира. Думаю, не будешь это отрицать, ведь ты честна и откровенна.
— Вижу, что недооценивала тебя, дочка, — грустно улыбнулась Орианна. — Ты оказалась намного умнее, чем я считала до этой минуты. И все же факт остается фактом: принц Амир не годится тебе в мужья, да никогда на тебе и не женится. Он неверный, мусульманин, а во Флоренции чужака терпят только потому, что он внук султана и честный купец. Но если бы молодой человек преступил черту законности, то был бы с позором изгнан.
— Это угроза? — серьезно уточнила Бьянка. — Но ведь ты не можешь не знать, как высоко ценит Амира Лоренцо Медичи.
— Медичи умны и дальновидны, а потому ни за что не выступят против традиций и Церкви. Могущество клана держится на одобрении большинства флорентийцев. Утрата поддержки немедленно приведет к потере власти. Неужели веришь, что эти люди способны поставить дружбу выше благополучия? Нет, для этого ты слишком умна.
— И ты готова выдать меня замуж за незнакомца, зная, что я люблю другого? — упрямо уточнила Бьянка. — Ни во что не ставишь мое счастье? Разве брак с Себастиано Ровере не стал достаточной жертвой ради благополучия семьи? Неужели полагаешь, что я способна забыть брачную ночь с этим чудовищем, бесконечные извращения, в которые он втягивал меня изо дня в день, или побои в наказание за упрямство? И теперь пытаешься заставить меня в очередной раз отдать кому-то власть над собственной жизнью и смертью, когда я хочу жить свободно? Нет, ни за что! Скорее умру. Только попробуй применить силу, и придется хоронить меня в великолепной мраморной усыпальнице Пьетро д’Анджело!
Подобного поворота Орианна не ожидала.
— Бьянка! Не смей даже думать о самоубийстве! Церковь говорит, что одно лишь намерение свести счеты с жизнью — само по себе страшный грех.
— Ты сознательно разрушаешь мое счастье, и в глазах Господа это еще больший грех, — сердито парировала Бьянка. — Не выйду замуж, даже если прикажет сам папа Александр.
В этот критический момент в доме неожиданно появился принц Амир. В этот раз он приехал не по пляжу, а по узкой верхней тропинке, служившей дорогой обеим виллам и уходившей дальше, в деревню. Увидел притаившуюся Агату, которая с волнением слушала бурный спор, и быстро прошел мимо, так как в голосе Бьянки уже звенели истерические ноты. Он считал своим долгом узнать, кто ее расстроил, и немедленно прекратить ссору. Немало удивив горничную несвойственной ему бесцеремонностью, принц торопливо вышел на террасу.
— Любимая!
Бьянка порывисто бросилась навстречу, и Амир крепко ее обнял. Прошло несколько мгновений, прежде чем он встретился взглядом с той, в ком узнал Орианну Пьетро д’Анджело.
— Принц Амир, — холодно произнесла Орианна.
— Зачем вы расстроили Бьянку? — спросил он.
— Непозволительно вмешиваться в разговор матери и дочери, синьор, — заметила гостья вместо ответа, потянулась к кубку и с неудовольствием обнаружила, что он пуст.
— Я люблю вашу дочь, синьора, — признался Амир.
— Знаю. Как и то, что она отвечает взаимностью. Тем не менее ни для кого не секрет, что связь ваша невозможна. Бьянка неопытна, но в глубине души тоже это понимает, — ледяным тоном отчитала Орианна. — С Ровере наконец-то покончено. Как только подойдет к концу официальный срок траура, ей необходимо снова выйти замуж. С этим сообщением я и приехала, однако дочь ничего не хочет слушать. Возможно, если вы сам объясните ей неправомерность ваших отношений, она согласится и исполнит долг перед семьей. Мой отец уже подыскивает в Венеции подходящего жениха: мне всегда хотелось, чтобы она уехала из темной, мрачной, погрязшей в разврате Флоренции.
— Но я и сам мечтаю жениться на Бьянке, синьора. Родословная моя в полной мере соответствует самым строгим запросам: матушка была дочерью английского купца. От нее я унаследовал не только синие глаза, но и склонность к коммерции, благодаря которой сумел разбогатеть.
— Нет, это невозможно! — гневно воскликнула Орианна. — Вы иноверец, мусульманин, и исправить этот изъян способен только переход в христианскую веру. Знаю, что на подобный шаг вы не согласитесь, а потому надежды для вас нет. Сожалею, но надеюсь, что вы способны понять и принять твердую позицию семьи.
— Я увезу Бьянку в Турцию и не стану требовать отречения от христианства, — возразил Амир. — Она будет жить в сказочном дворце на берегу Черного моря, в неге и роскоши. Моя любовь никогда не угаснет. Не верю, что вы не способны оценить силу нашего чувства. Помогите нам, синьора! Умоляю, не пытайтесь нас разлучить. Но если все-таки пойдете против счастья дочери, предупреждаю: готов сражаться за Бьянку всеми силами и всеми возможными средствами. Никому не позволю отнять у меня любимую, не отдам даже матери.
— Пресвятая Дева! — возмущенно воскликнула Орианна. — Неужели действительно надеетесь жениться или продолжить связь вне священных уз? Никогда! Не позволю! Пойду на любой шаг, лишь бы предотвратить позор. Одной любви мало! Вы оба — романтически настроенные глупцы, но я не позволю дочери разрушить собственную жизнь, буду до конца защищать свое дитя! Предупреждаю, синьор, что тоже располагаю немалыми возможностями и без сомнения воспользуюсь ими, чтобы предотвратить недопустимый брак. Если действительно любите Бьянку, то помогите ей принять реальность ситуации и откажитесь от преступных намерений. Она никогда не будет вашей, синьор, помимо вот этой короткой сладострастной интерлюдии.
Глава 9
И Амир, и Бьянка окаменели и от яростного тона Орианны, и от настойчивости ее убеждения. Некоторое время оба молчали. Бьянка заговорила первой.
— Мама, неужели ты не желаешь мне счастья?
— Ты не будешь счастлива в этом браке, — сурово отрезала Орианна. — Возможно, поначалу все покажется новым, но потом поймешь, от чего отказалась и что потеряла, и горько раскаешься. К тому же у этого человека уже есть две жены. О да, я о них знаю и не позволю тебе совершить страшную ошибку! Ничто не заставит меня изменить решение!
С этими словами Орианна вскочила и бросилась в дом, стрелой пролетев мимо Агаты, которая едва успела отскочить от двери.
— Никогда не видела ее в таком состоянии, — потрясенно прошептала Бьянка.
— Она верит всему, что говорит, и действительно думает, что защищает дочь, — ответил Амир. — А ты не сказала, что я уже предлагал тебе руку и сердце, но ты ответила отказом?
— Нет, — покачала головой Бьянка. — Как-то не пришлось к слову, а потом неожиданно разгорелся скандал. К тому же, если я уеду с тобой в Турцию, что может помешать нам продолжать свободные отношения? Меня такое положение вполне устраивает.
— Это невозможно, потому что ты будешь жить в моем доме и должна занимать такое же положение, как обе моих жены. А в качестве любовницы неизбежно окажешься на втором плане, что совершенно недопустимо. Я не смогу избавиться ни от Мейсун, ни от Шахди: их подарил мне сам султан. А он, в свою очередь, получил наложниц от политических союзников — в знак особого расположения. Передав жен мне, дед проявил к союзникам глубокое уважение, а потому я обязан держать обеих у себя. Они станут твоими компаньонками; хотя официально ты будешь считаться третьей женой, в моем сердце навсегда останешься первой. Мейсун и Шахди сразу поймут различие. Они знают свое место и вполне довольны жизнью.
— А мы сможем вместе гулять и ездить верхом, как здесь? — спросила Бьянка.
— Сможем, но только не в столице. Свобода — главная причина моей жизни у моря. Уверен, тебе там тоже понравится, а насчет безопасности можно не беспокоиться, — пообещал Амир. — Поедем со мной, любимая. Иного выхода у нас нет: твои родственники не успокоятся, пока не разлучат нас и снова не выдадут тебя замуж. Твоя матушка — невероятно сильная женщина. Сильнее многих мужчин. А главное, фанатично верит в свою правоту: по глазам видно.
— Но здесь у тебя сложилась успешная, благополучная жизнь, — с тревогой напомнила Бьянка. — Медичи и другие богатые семьи высоко ценят твою работу. А в Турции снова окажешься в пекле борьбы за власть.
— Да, здесь хорошо, — согласился Амир. — Но если останусь, потеряю главное: тебя. Надеюсь, дед проживет еще много лет. Если держаться в стороне от придворных интриг, то, возможно, наследники и наследники наследников не увидят во мне угрозы и оставят в покое. Успешная торговля принесла немалое состояние, на которое вполне можно было бы жить, однако сидеть без дела я не привык. Если перед отъездом из Флоренции принять необходимые меры, то можно будет продолжить торговлю. У меня на складе работают два толковых помощника: на обоих вполне можно положиться.
— Если они не будут воровать, — скептически добавила Бьянка. — Что маловероятно.
Амир рассмеялся:
— Воровать, конечно, будут, но немного. Этого следует ожидать. Боюсь, такова неизбежная цена коммерции. Так позволь же готовиться к отъезду, любимая. Очень хочу принести тебе счастье.
Бьянка вспомнила недавние угрозы матери. Если согласиться и уехать из Флоренции вместе с Амиром, то увидеть родных больше никогда не удастся. Готова ли она бросить семью ради принца? Ответ пришел быстро: да, готова. Сестры выйдут замуж и тоже разъедутся. Да и братья скорее всего дома не останутся — за исключением Марко. Джорджио мечтает о служении Церкви, а Луке, как младшему из сыновей, придется искать богатую жену на стороне. Родители рано или поздно умрут. Мысленно Бьянка уже попрощалась со всеми.
— Да, милый, — спокойно и уверенно ответила она. — Я готова отправиться в путь. Теперь мой дом и моя семья — это ты.
Амир благодарно заключил в объятия бесстрашную подругу, посмотрел в волшебные глаза и встретил искренний, не замутненный сомнениями взгляд.
— Люблю тебя, — в тысячный раз повторил он и скрепил признание долгим страстным поцелуем.
Бьянка сразу успокоилась: горячие губы подтвердили правильность решения: любовь сама все рассудит.
Из окна своей спальни Орианна наблюдала за нежной сценой и в эту минуту испытала особенно острый приступ ревности. Да, Бьянка и принц Амир искренне любили друг друга, но допустить продолжения возмутительных отношений она все равно не могла. Христианке не место рядом с неверным. Необходимо как можно скорее вернуть девочку во Флоренцию, в тишину семейного палаццо, и заставить исправить ошибку, прежде чем ситуация осложнится.
К немалому удивлению Бьянки, на следующий день матушка уехала и забрала с собой эскорт.
— Оставляю вас, чтобы дать возможность обдумать разумность моих требований, — заявила она перед отъездом. — Вы, синьор, человек светский. Вижу, что к моей дочери относитесь с любовью и уважением, но прошу понять, что союз, столь странный и негармоничный, успеха не принесет. Ради вашего общего счастья желала бы иного исхода, однако он невозможен. Смиритесь сами и помогите смириться Бьянке, чтобы она смогла заключить другой, более счастливый брак. Такова судьба моей дочери. Уверяю вас, что человек, которого мы выберем для нее на этот раз, будет обладать безупречной репутацией и добрым нравом. Он сумеет по достоинству оценить сокровище, которое достанется ему в лице Бьянки. Дочь подтвердит, что я не привыкла давать пустые обещания и всегда держу слово.
Матушка расцеловала Бьянку и уехала.
Они долго стояли молча и, словно завороженные, смотрели вслед синьоре Пьетро д’Анджело. Наконец Бьянка вздрогнула и оторвала взгляд от дороги.
— Если не удастся уехать отсюда немедленно, железная Орианна обязательно поступит так, как задумала, — не скрывая тревоги, предупредила она. — Поверь, я хорошо знаю характер матери. Если ее волю не выполняют, она способна действовать сурово и даже безжалостно. А главное, с самого детства меня действительно готовили к браку с благородным венецианцем.
— Ничего не бойся, любимая, — успокоил Амир. — Сегодня же начну собираться в дорогу. Но определенное время все же потребуется. Одну тебя я не отпущу, отправимся в путь вместе, а для этого необходимо устроить дела во Флоренции и предупредить деда о скором возвращении домой. Все остальное объясню при встрече, когда окажемся на месте.
— Почему-то внезапно стало страшно, — призналась Бьянка. — А страха я не испытывала с тех пор, как убежала от мужа. Однажды, когда бабушка с дедушкой гостили у нас, Франческа подслушала разговор и рассказала мне: оказывается, в юности маме не позволили выйти замуж за избранника, а вместо этого выдали за отца и отправили во Флоренцию. А теперь вот она сама никак не может смириться с моей волей и готова пойти на все, лишь бы нас разлучить. Не доверяй ей и увези меня как можно скорее, прежде чем она успеет что-нибудь предпринять.
— Не буду терять ни минуты! А теперь давай прогуляемся верхом и постараемся забыть о неприятностях.
Вернувшись с долгой прогулки, Бьянка почувствовала себя значительно лучше. Свежий, соленый морской воздух развеял страхи, а яркое солнце вселило надежду на удачу.
Войдя в спальню, она застала Агату поглощенной сборами: горничная деловито складывала вещи.
— Что ты делаешь? — недоуменно спросила госпожа.
— Ваша матушка приказала немедленно подготовиться к возвращению во Флоренцию.
— Но я туда не собираюсь, — возразила Бьянка. — Скоро отправлюсь в Турцию вместе с принцем Амиром. Поедешь со мной или останешься здесь?
— Можно подумать, выбор действительно существует, — пожала плечами горничная. — Если останусь, синьора убьет меня за то, что не удержала вас. А если и сохранит жизнь, то уж наверняка выгонит из дома. Что же делать? Только ехать с вами.
— Если не хочешь покидать Италию, я дам тебе достаточно денег, чтобы чувствовать себя независимой и никому больше не прислуживать, — спокойно предложила Бьянка, не желая ставить верную служанку в зависимость от обстоятельств. — Не хочу оказаться причиной твоего несчастья и в то же время понимаю, что мама обязательно тебя обвинит. Как будто в твоих силах меня остановить.
— Спасибо, но я последую за вами не из страха перед синьорой Орианной, а по доброй воле. Вы хорошая, добрая госпожа, а если придется умереть на чужбине без причастия… что ж, значит, так тому и быть. Мы с вами все равно не видели священника с тех пор, как уехали из Флоренции. Я почти успела забыть свою веру.
— Не очень заметно, чтобы грехи тебя тяготили, — поддразнила Бьянка, и Агата рассмеялась. — Что ж, продолжай сборы: ехать все равно придется.
Ночью, под покровом темноты, Амир залез на небольшой балкон спальни и явился в постель Бьянки незаметно для слуг, как настоящий тайный любовник. Она встретила его радостно и самозабвенно отдалась чувственным ласкам. Одного поцелуя хватило, чтобы искра страсти вспыхнула и переросла в пожар. Знакомые и всегда новые ощущения принесли острое, ни с чем не сравнимое блаженство: каждое прикосновение стало очередной страницей в нескончаемой книге любви.
Бьянка легко прикусила мочку уха, провела языком по изгибу раковины и прошептала какую-то милую чепуху. Амир провел губами по груди, взял в рот вершинку и втянул, позволив пальцам свободно играть в интимном уголке и дразнить бутон наслаждения до тех пор, пока любимая не закричала от острого наслаждения.
В ту же секунду он подмял ее под себя и вошел в изнемогающее от вожделения лоно, заполнив горячей, полной нерастраченных сил плотью. Бьянка сжала ногами его бедра и так крепко вцепилась в широкие плечи, что ногти вонзились в кожу. Она любила Амира, и кроме всепоглощающего чувства на свете не существовало ничего иного.
Она принадлежала ему душой и телом, а он никогда и ни о ком не мечтал так страстно, как о своей милой Бьянке. Амир рано потерял мать, умершую в неволе. Жены отца заботились о мальчике, но искренней любви подарить, конечно, не могли. Его кормили, одевали и учили — этим опека и ограничивалась.
Поначалу Амир надеялся, что хотя бы одна из двух присланных дедом наложниц сможет разбудить в нем чувства, однако этого не случилось. Обе испытывали благодарность за доброту повелителя, прилежно исполняли свои обязанности, но не сумели подарить ни страсти, ни острого вожделения, ни ярких впечатлений и переживаний. Амир ценил их преданность, но, едва встретив Бьянку, сразу понял, что делает с мужчиной настоящая любовь. Все изменилось: отныне жизнь подчинялась нескончаемому желанию, удовлетворить которое могла одна-единственная, самая прекрасная в мире женщина. Нет, он никогда, никогда ее не отпустит. Она принадлежит только ему, и никому другому, а он принадлежит ей. Никакие превратности судьбы не в силах разрушить их преданность друг другу.
И все же синьора Орианна готовила старшей дочери иную судьбу. Стремительное возвращение госпожи удивило всех домочадцев, включая многочисленных слуг, ведь она собиралась провести у дочери несколько недель. Внезапное изменение настроения означало острое недовольство. В день приезда хозяйки все обитатели палаццо Пьетро д’Анджело ходили на цыпочках.
Одного из слуг тут же отправили за господином, который приятно проводил время в доме любовницы, отдыхая после напряженного трудового дня. Нежная подруга очень не хотела его отпускать и даже заплакала, чем повергла в крайнее раздражение. Джованни собрался выплеснуть дурное настроение на несвоевременно вернувшуюся жену, однако одного взгляда в пылающее гневом лицо оказалось достаточно, чтобы понять: поспешить ее заставили крайне серьезные обстоятельства. Супруги немедленно уединились в библиотеке.
— В чем дело? — недовольно осведомился Пьетро д’Анджело.
— Бьянка влюбилась! — драматично воскликнула Орианна.
Всего-то? Торговец шелком вновь ощутил отступившее было раздражение.
— И что же, мужчина подходящий? Если так, то проблема ее устройства благополучно разрешится сама собой.
— Вы считаете иноверца подходящим, сударь? — в голосе Орианны послышался сарказм. — Девочка влюбилась во внука турецкого султана. Хуже того, принц отвечает ей взаимностью.
— Что? — Джованни слышал об удачливом торговце антиквариатом и коврами, которого гильдия Арте ди Калимала считала своим. — Но как же их угораздило встретиться?
— Молодой человек живет на вилле рядом с Люче Стелларе, — пояснила Орианна. — Однако важно не то, как именно они встретились, а то, что вообще встретились. И стали страстными любовниками! Это недопустимо, ведь он же неверный! Собирается покинуть Флоренцию, вернуться в свою Турцию и увезти с собой нашу дочь. И она готова следовать за ним хоть на край света. А ведь до того, как ты выдал Бьянку за Ровере, мой отец готовил ей успешное замужество в Венеции, — многозначительно напомнила Орианна.
— А ты предпочла бы, чтобы Ровере обвинил нашего сына в убийстве, совершенном его собственным сыном? — отразил удар Джованни. Неужели жена никогда не забудет о прошлом?
— Отец согласился возобновить поиски жениха для Бьянки, — продолжила наступление Орианна.
— А как же Франческа?
— Франческа сможет вернуться домой, и мы постараемся устроить ей брак во Франции. Наша вторая дочь так же красива, как Бьянка, только волосы у нее не черные, а светлые — достались от меня. Но если Бьянка убежит в Турцию со своим принцем, остальным девочкам надеяться будет не на что. Тебе необходимо поговорить с Лоренцо Медичи: он сможет заставить султана вернуть внука домой и тем самым прекратить возмутительную связь. Ради всего святого, не дай мусульманину украсть нашу дочь!
— Пока гонец Медичи отвезет письмо в Константинополь и доставит ответ, парочка уже будет далеко, — рассудительно заметил торговец шелком. — Если ты выразила свое неодобрение, как, несомненно, и случилось, то они уже наверняка собираются в дорогу.
— Пусть Медичи посадит Амира в тюрьму до тех пор, пока султан не заберет его домой. — Орианна немедленно нашла выход. — Тогда нам удастся силой вернуть Бьянку в семью и привести в чувство. Мы оба знаем, что брак с Ровере поверг ее в ужас, так пусть же девочка вернется в родной дом и на примере родителей увидит радости счастливого супружества. Ну а тем временем мой отец подыщет ей богатого и знатного жениха в Венеции. Всей душой желаю нашей дочери счастья.
Орианна искренне верила, что заботится о благополучии Бьянки, однако это нисколько не мешало ей плести сложные интриги, чтобы разлучить дочь с любимым — только потому, что тот исповедовал иную религию. Джованни Пьетро д’Анджело никогда ни с кем не обсуждал собственную веру, однако, связав жизнь с женщиной, которая никогда его не любила, внезапно подумал, что влюбленный принц-мусульманин может принести Бьянке куда больше счастья, чем какой-то неведомый венецианец, путь даже весьма состоятельный и уважаемый. Но спорить с разъяренной Орианной? Нет уж, увольте. Она ни за что не потерпит возражений в том, что считает правильным, а мезальянс с Ровере допустила исключительно ради спасения старшего сына, своего первенца Марко.
— Немедленно напишу Лоренцо Медичи и попрошу аудиенции, дорогая, — покорно пообещал жене торговец шелком.
Орианна заметно успокоилась и даже улыбнулась.
— Теперь можешь возвращаться к любовнице. Прошу простить за то, что отвлекла. Не сомневаюсь, что ты отдыхал после нелегкого дня. Вернешься домой к ночи?
— Вернусь, но поздно, — негромко ответил Джованни и встал, чтобы уйти. При желании жена умела принять его интересы.
— Конечно. — Орианна снова улыбнулась. Они спасут Бьянку от самой серьезной ошибки в жизни — теперь она в этом не сомневалась и не испытывала ни капли вины за причиненное старшей дочери несчастье. Это все временно. Бьянка унаследовала ее практичность, а потому, как только поймет, что иного выхода нет, быстро осознает бесполезность страданий и примет неизбежное. Так же, как когда-то покорно приняла брак с Себастиано Ровере.
Торговец шелком исполнил данное жене обещание и добился встречи со всемогущим Лоренцо Медичи. Несмотря на то, что Флоренция обладала статусом республики и не имела верховного правителя, в течение долгих лет глава дома Медичи считался в городе самым влиятельным человеком — при том что официальный орган власти избирался регулярно, несколько раз в год. Каждый мужчина старше тридцати лет, принятый в профессиональную гильдию, не имеющий долгов, прежде не участвовавший в управлении и не состоящий в родстве ни с одним из действующих членов городского совета, считался пригодным для двухмесячного руководства республикой. Имена участников каждого нового состава были написаны на отдельных листках: их тянули из мешка, хранившегося в церкви Санта-Кроче. Избранники заседали в Верховном совете, состоявшем из девяти человек. Шестеро членов совета представляли интересы крупных гильдий, двое принадлежали к гильдиям не столь влиятельным. Девятый облеченный доверием горожанин назывался гонфалоньером и отвечал за знамя Флоренции: хранил и выносил его по торжественным случаям.
Чтобы обеспечить равноценное участие крупных и мелких гильдий, на листках сразу писали только имена тех из граждан, которые могли быть выбраны на предстоящие два месяца. На это время представители власти переезжали на жительство в Палаццо делла Синьориа, где их ожидали роскошные условия: богатые апартаменты, прекрасная еда, развлечения и даже алые камзолы с отделкой из меха горностая. Гонфалоньер отличался от остальных членов совета вышитыми на камзоле золотыми звездами, и на публичных собраниях горожане сразу его замечали.
Помимо главного городского совета существовали еще два, называемые коллегиями: первая из коллегий насчитывала двенадцать заседателей, а вторая — шестнадцать. При необходимости выбирались отдельные советы по вопросам коммерции, безопасности и военных действий. В управлении городом принимали участие и должностные лица, в частности казначей и главный судья.
Когда Флоренция сталкивалась с трудностями, огромный колокол на колокольне Палаццо делла Синьориа созывал на площадь всех мужчин старше четырнадцати лет. Жители каждого из районов города строились в колонны под своими знаменами и вместе отправлялись исполнять гражданский долг. Как только собиралось две трети жителей, начинался сход, на котором срочно избирали балию — специальную комиссию для решения насущного вопроса.
И все же, несмотря на уважение флорентийцев к своему государственному устройству, в городе существовали семьи, подобные Медичи: они заметно выделялись даже в кругу самых богатых горожан, обладали колоссальным влиянием и властью над согражданами. Именно к ним в первую очередь и обращались те, кто, подобно Джованни Пьетро д’Анджело, нуждались в срочной поддержке и помощи. И вот, спустя несколько дней после прошения о срочной аудиенции торговца шелком проводили к Лоренцо Медичи.
Лоренцо Великолепный слыл самым ярким представителем славного рода Медичи и среди соотечественников пользовался безусловным уважением. Джованни вошел в просторную, прекрасно обставленную библиотеку и застал всесильного вершителя судеб играющим на лютне. Впрочем, едва завидев посетителя, он тут же отдал инструмент терпеливо поджидавшему слуге и знаком приказал тому удалиться, чтобы побеседовать с Пьетро д’Анджело наедине. Тепло приветствовал старого знакомца и пригласил расположиться в кресле. Собственноручно налил вина и подал гостю изящный хрустальный бокал с золотой каймой, позволявший наслаждаться не только вкусом, но и цветом предложенного напитка.
Визит Джованни Пьетро д’Анджело вызвал удивление. Торговец шелком имел репутацию вполне успешного человека, способного решать все возникающие проблемы твердой рукой и без посторонней помощи.
— Должно быть, вас привело ко мне весьма серьезное дело, — заметил Лоренцо. — Выглядите вы весьма встревоженным. Как чувствует себя прекрасная синьора Пьетро д’Анджело? Как дети? Могу ли я что-нибудь для вас сделать?
— Да, сударь, вопрос действительно не терпит отлагательства, — подтвердил торговец шелком и, прежде чем продолжить разговор, с видимым удовольствием пригубил вино. — Без вашего содействия никак не обойтись: за ценой не постою.
Лоренцо Медичи ободряюще кивнул и позволил гостю изложить суть проблемы.
— Речь пойдет о моей старшей дочери, Бьянке.
— Прелестное создание, — отозвался Лоренцо. — Помню, как Ровере украшал ее присутствием самые важные из своих званых обедов. А потом она вдруг исчезла. Девочка отличается редким умом и необыкновенной красотой. Честно говоря, был немало удивлен, когда вы выдали ее замуж за Себастиано Ровере.
— Отчаянно не хотелось этого делать, сударь, однако, к огромному стыду, Ровере шантажировал меня и не оставил выбора, — с сожалением признался Джованни.
— Расскажите, как именно, — попросил Лоренцо. — Уверяю, что умею хранить секреты.
Торговец шелком неохотно поведал покровителю историю Стефано Ровере и своего старшего сына, Марко, а закончил следующими словами:
— Я испугался за сына и за доброе имя всей нашей семьи, синьор, и не смог найти иного выхода.
— Ах, так вот, значит, каким способом Ровере заполучил прекрасную Бьянку! — воскликнул Лоренцо. — До чего же бесчестно! Это был презренный человек, чья смерть, несомненно, послужила городу во благо. Может быть, вам известно, кто его убил?
Торговец шелком оцепенел от ужаса.
— О нет, сударь! Право, я ничего об этом не знаю!
— Убийца оказал Флоренции огромную услугу, — сухо заметил Медичи. — Особенно красноречивым стало демонстративное оскопление развратного негодяя. Но давайте же вернемся к насущной проблеме и посмотрим, чем я смогу помочь.
— Сударь, вы знаете турецкого купца принца Амира ибн Джема?
— Обаятельный, чрезвычайно умный и образованный человек, а также достойный всяческого уважения честный торговец. Да, я близко с ним знаком. Так что же?
— В течение нескольких месяцев после свадьбы мой покойный зять запрещал нам с женой навещать дочь. И вот, наконец, Орианне позволили явиться в палаццо, где она обнаружила Бьянку измученной, больной и объятой ужасом. В тот день Ровере заседал в суде, и Орианна мгновенно приняла решение: увезла дочь из дома Ровере и спрятала в монастыре Санта-Мария дель Фьоре — до тех пор, пока не удалось тайно переправить ее на маленькую виллу у моря, доставшуюся мне в наследство от матери. С тех пор Бьянка там и живет. Принц Амир оказался ее соседом.
— И они стали любовниками, — заключил проницательный Медичи.
— Да. Но дочь поклялась Орианне, что произошло это только после смерти ее мужа. Мы хотим снова выдать Бьянку замуж, однако она наотрез отказывается возвращаться во Флоренцию и даже говорить не хочет на эту тему. Мечтает остаться с принцем, а тот готов немедленно взять ее в жены. — Торговец шелком удрученно покачал головой. — Это не должно произойти, милорд. Не должно!
— Вы правы, — задумчиво произнес Лоренцо Медичи. — Не должно. Несмотря на прекрасную репутацию и прогрессивные взгляды, принц остается иноверцем. Но чем же, по-вашему, я могу помочь?
— Хочу попросить вас срочно отправить в Турцию гонца с письмом к султану и потребовать немедленного возвращения принца Амира на родину. Жена уверяет, что если он уедет, нам удастся совладать с Бьянкой. Поскольку девочка не чувствует влечения к монашеской жизни, остается одно: снова выдать ее замуж. Тесть уже подыскивает жениха в Венеции: до того как Ровере шантажом заставил нас изменить планы, мы собирались поступить именно так.
— Я, конечно, могу обратиться к султану с просьбой, — ответил Медичи, — но прежде чем принц Амир уедет, пройдет немало времени. За это время пылкий любовник успеет осчастливить вашу дочь ребенком, и тогда уже о браке не будет и речи: ни один приличный человек не возьмет ее в жены.
— Что же нам делать, синьор? — в отчаянии воскликнул торговец шелком. — Как поступить? Я не желаю этому человеку зла, но дочь ему отдать не могу. А жена от переживаний потеряла и сон, и аппетит.
— Но существует другой вариант, — продолжил Лоренцо Медичи таким тоном, словно не услышал реплики гостя. — До тех пор, пока султан не пришлет своих янычаров, чтобы под охраной сопроводить принца домой, можно, тайно арестовав, запереть его в Палаццо делла Синьориа. Никто не узнает, куда он исчез, а я лично позабочусь о том, чтобы внуку султана оказали все возможное уважение, соответствующее его рангу. Вы же тем временем сможете вернуть дочь домой и обеспечить ей благополучное будущее. Устроит ли вас такой вариант, Джованни Пьетро д’Анджело? — Медичи увидел на лице гостя облегчение и удовлетворенно улыбнулся.
— О, синьор, блестящий план! Как мне отблагодарить вас за доброту и участие?
— Ну полно, это сущая мелочь, — ответил Лоренцо. — Я сумею найти подход к султану Мехмеду, поскольку и дипломатический опыт отца, и собственное служение республике научили меня обращаться с великими правителями. Да-да, Джованни, именно так: Мехмед Завоеватель — великий правитель и мудрый человек, хотя и иноверец. Изгнание принца Амира из Флоренции станет немалой жертвой с моей стороны: его общество доставляет мне радость, а сокровища, которые он для меня раздобыл, несравненны. Ни один торговец антиквариатом еще не добивался столь значительных успехов. И все же, несмотря на то что мы делим с неверными шлюх и даже куртизанок, отдавать им дочерей недопустимо. Еще ни разу не доводилось слышать, чтобы этот человек настолько увлекся женщиной, что собрался взять ее в жены. Сам он от Бьянки ни за что не откажется, да и она, судя по всему, по доброй воле принца не оставит. Следовательно, вашу дочь необходимо переубедить — ради ее же блага. Ну а что касается благодарности за услугу… — Лоренцо Великолепный замолчал, словно задумался. — Придет день, когда и я попрошу вас об одолжении, Джованни Пьетро д’Анджело, и отказать мне вы не сможете, пусть даже цена окажется невероятно высокой.
Когда-то Себастиано Ровере произнес почти те же слова, и торговец шелком согласился — как ему казалось, ради благополучия семьи. Но Лоренцо Медичи личность значительно более масштабная, могущественная и опасная, так что цена, соответственно, могла оказаться куда более высокой. Однако Бьянку надо было спасать, пока не поздно.
— Договорились, — решительно ответил Джованни. — Когда вам потребуется от меня услуга, вы ее получите. — Он встал и протянул Лоренцо руку.
Вершитель судеб тоже поднялся и пожал сильную ладонь. Итак, договор заключен. Теперь уже ничто не мешало насладиться вином. Осушив кубок, Пьетро д’Анджело прочувствованно поблагодарил Медичи за внимание и доброту и отправился домой, чтобы рассказать жене о результатах переговоров.
Орианна не стала выяснять детали. Порою чрезмерное знание обременительно. А всей необходимой информацией она теперь обладала. Скоро принц Амир исчезнет из поля зрения Бьянки, и дочь покорно вернется домой. Потом она, Орианна, организует новый чудесный брак, и все снова будут счастливы.
Однако Бьянка испытывала счастье уже теперь, когда Амир спешно готовился покинуть республику и увезти ее к себе на родину, в далекую Турцию. Он даже зафрахтовал судно для путешествия в Константинополь. Оставалось в последний раз съездить во Флоренцию, чтобы передать склады на попечение двух надежных работников: им было сказано, что хозяин отправляется на поиски новых произведений искусства для последующей продажи. Он уже дважды предпринимал подобные вояжи, так что никаких подозрений у тех не возникло. Позже, правда, придется объяснить, что возвращаться он не собирается.
— Не хочу отпускать тебя в город, — сказала утром Бьянка. — Почему нельзя ограничиться письмом?
— Потому что оба помощника с трудом читают, — объяснил Амир. — Только один из них способен разобраться в накладной. Устные инструкции достигают цели намного быстрее. К тому же служащие сочтут странным, если хозяин уедет, не дав последних указаний и не попрощавшись. Начнут сплетничать и могут наговорить неизвестно что о моем исчезновении. Так что лучше съездить и все устроить самому. Возьму с собой Крикора и постараюсь вернуться как можно быстрее — не позднее чем через два дня. — Он нежно поцеловал возлюбленную и пообещал:
— Скоро окажемся в моем дворце, и ты познаешь настоящее счастье.
Повернулся и ушел.
Бьянка собрала вещи, старательно подготовилась к отъезду и начала ждать. Прошло два дня, три, четыре… наконец мучительно медленно проползла неделя. Сомнений не оставалось: что-то задержало Амира, но ведь можно же было послать ей весточку.
«До чего же по-мужски», — с улыбкой подумала Бьянка. Должно быть, каждое утро собирается отправиться в обратный путь, а потому не хочет попусту гонять посыльного. Но вот терпение, наконец, лопнуло: Бьянка вскочила в седло и помчалась по пляжу к соседней вилле, а приехав, с ужасом обнаружила дом запертым. Даже тяжелые деревянные ставни оказались закрытыми. Она заглянула в щель кухонного окна: печь не топилась, не заметно ни малейших признаков жизни.
Что случилось? Почему дом заперли раньше времени? Они же еще не уехали в Турцию! Бьянка в панике вернулась в Люче Стелларе в надежде выяснить что-нибудь у своих слуг. Те ничего не знали и чрезвычайно удивились. Однако вечером, привлеченный обществом одной из горничных, на кухню явился молодой слуга с внезапно опустевшей виллы. Его тут же привели к госпоже и заставили рассказать о происшедшем.
— Спустя три дня после отъезда хозяина в город, — начал юноша, — к нам явился посыльный с гербом дома Медичи на груди. Заплатил всем жалованье на год вперед и приказал немедленно запереть дом и вернуться в деревню. Он остался на ночь, чтобы проследить за точным исполнением приказа, убедился, что все сделано на совесть, и уехал вместе с нами. Личный раб принца, Крикор, исчез вместе с господином. Больше ничего сказать не могу, потому что не знаю.
— Спасибо, — поблагодарила Бьянка и многозначительно взглянула на Агату. — Чувствуется тяжелая рука моих родителей. Кажется, им удалось привлечь на свою сторону самого Медичи.
— В таком случае мы пропали, — заключила горничная.
— Нет! Корабль отплывает в Турцию через несколько дней, и мы с тобой обязательно на него попадем. Приедем на родину Амира, разыщем его дворец и будем дожидаться возвращения принца. Рано или поздно он вернется домой. Обязательно! Лоренцо Медичи не причинит ему вреда, а отец не решится на убийство.
— Вы готовы путешествовать в одиночку? Без принца? — возмутилась Агата. — С ума сошли? Да без его защиты нас или прикончат, или возьмут в плен и обратят в рабство.
— Скажу капитану, что принцу Амиру пришлось выехать раньше, причем выбрать сухопутный маршрут, но он велел доставить меня в сераль «Лунный свет», потому что морское путешествие значительно легче и приятнее. Все будет хорошо, Агата, и мы благополучно доберемся до места. Ни за что не пойду на поводу у родителей и не позволю еще раз силой выдать меня замуж, пусть даже из лучших побуждений.
— Да помогут нам Господь и Пресвятая Дева! — Агата набожно перекрестилась.
Бьянка рассмеялась.
— Хотела бы увидеть лицо матушки в тот момент, когда она поймет, что, несмотря на все ее интриги, я все-таки исчезла.
Однако ранним утром в Люче Стелларе приехал отряд всадников: на груди у каждого красовался герб Медичи.
— Мой господин, Лоренцо ди Медичи, приказал немедленно вернуть вас и вашу служанку во Флоренцию, в палаццо синьора Пьетро д’Анджело, — официальным тоном заявил командир отряда.
— Сожалею, но никак не могу согласиться с вашим предложением, — ответила Бьянка невозмутимо, хотя сердце отчаянно колотилось. — Ни мои родители, ни ваш повелитель не имеют права распоряжаться моей судьбой. Можете напоить лошадей, но после этого немедленно покиньте и мой дом, и мою территорию.
— Синьора, я вовсе не собираюсь вступать с вами в пререкания. Мое дело — в точности исполнить приказ, а остальное меня совершенно не касается. Господин лично дал поручение, а я не из тех, кто возвращается с пустыми руками. В вашем распоряжении час на сборы.
— И все же вам придется немедленно уехать, — храбро возразила Бьянка.
Капитан вздохнул.
— Синьора, прошу вас. Не усложняйте свое и без того непростое положение. Через час вы отправитесь во Флоренцию вместе со мной, даже если для этого придется привязать вас к седлу.
— Не смейте угрожать моей госпоже! — отважно бросилась на защиту Агата.
— А ты, женщина, сию же минуту собери всех слуг и приведи ко мне, — словно не расслышав, распорядился командир отряда.
Горничная взглянула вопросительно, и Бьянка кивнула, понимая, что верные помощницы и помощники не должны пострадать. Агата вышла и вскоре вернулась в сопровождении четырех женщин и двух мужчин.
— И это все? — удивился капитан.
— У меня прислуги немного, — пояснила Бьянка.
Он кивнул, соглашаясь, и обратился к собравшимся:
— Эта вилла будет немедленно закрыта и заперта на все замки, а жалованье выплачено за год вперед. Мастер Пьетро д’Анджело благодарит вас за заботу о его дочери и просит вернуться в деревню, по домам. Вся живность, какая здесь имеется, переходит в ваше полное распоряжение. Госпожа уезжает во Флоренцию и больше не вернется. Идите же, исполняйте приказ.
— Филомена, — обратилась Бьянка к экономке, — возьмите, пожалуйста, Джамилю. В городе ей не понравится.
— А что делать с собакой? — спросил Примо.
— С собакой? — не поняла Бьянка.
— С Дариусом. Несколько дней назад он пришел к нам голодный и неухоженный. Я расчесал ему шерсть и накормил.
У Бьянки защемило сердце. Джамиля и Дариус должны были уехать вместе с хозяевами. Она повернулась к Агате и что-то тихо сказала; горничная коротко кивнула и убежала.
— Не сможешь ли ты взять собаку себе, Примо? Дариус — прекрасный охотник, и в палаццо ему делать нечего: он привык бегать на свободе.
Агата вскоре вернулась и что-то сунула госпоже в руку.
— Это тебе. — Бьянка протянула садовнику золотое венчальное кольцо с драгоценным камнем: только его она взяла с собой, убегая из дома мужа, да и то потому, что всегда носила на пальце. — Если его продать, то на вырученные деньги можно будет кормить собаку несколько лет. Да что там собаку! Оно обеспечит и тебя, и всю твою семью.
Примо принял кольцо, поблагодарил и добавил, что взял бы собаку и без дорогого подарка.
— Дариус — прекрасный пес. Когда-нибудь принц обязательно за ним вернется, а до той поры не беспокойтесь: я пригляжу. — Садовник слегка поклонился. — Да поможет вам Господь, синьора.
Глаза предательски увлажнились; Примо отвернулся и поспешил уйти.
— А я позабочусь о Джамиле, синьора, так что за нее не переживайте, — заверила Филомена. Экономка не стеснялась слез.
Бьянка отдала доброй женщине миниатюрное, украшенное бриллиантами распятие на золотой цепочке.
— Это на память, — объяснила она. Сняла с пальцев кольца и протянула служанкам: поварихе Джемме — с маленьким аквамарином, а двум молоденьким горничным — по простому золотому колечку. Все, как одна, расплакались.
Чувствуя, что атмосфера в доме накаляется с каждой минутой, капитан строго прикрикнул на рыдающих женщин:
— Немедленно принимайтесь за работу! Через час-другой вилла должна быть надежно заперта. Некогда реветь! — Он хлопнул в ладоши и повернулся к Бьянке.
— Синьора, необходимо погрузить багаж. Ваш батюшка так добр, что прислал повозку с кучером. Мои люди все отнесут и сложат, если горничная соизволит им помочь. Полагаю, вы поедете верхом. А что выберет ваша служанка — седло или повозку?
— Мы обе поедем на своих лошадях, — ответила Бьянка. Не добавив ни слова, повернулась и вышла, чтобы собраться в путь. Покидать Люче Стелларе отчаянно не хотелось, однако игнорировать официальное требование Медичи не представлялось возможным. Что ж, она вернется во Флоренцию, но только потому, что там еще недавно находился Амир. Главное сейчас — выяснить, что с ним произошло. Ну а попутно не мешало бы заставить родителей пожалеть о бесцеремонном вмешательстве в ее жизнь.
— Я не для того убежала от Ровере, — призналась она Агате, — чтобы снова угодить в брак, нужный кому угодно, но только не мне самой. Разыщу Амира и отправлюсь за ним, куда скажет.
Глава 10
Лоренцо ди Медичи и принц Амир ибн Джем сидели в небольшой комнате Палаццо делла Синьориа.
— Надеюсь, вы нашли жилище удобным, — заметил Медичи обманчиво мягким тоном и улыбнулся. Пригубил вино и заметил, что гость даже не притронулся к своему кубку. Судя по всему, заключение, пусть даже весьма комфортное, восторга отнюдь не вызвало.
Амир сухо усмехнулся.
— Мои апартаменты значительно лучше той тюрьмы, что расположена внизу, в подвале этого дворца. Последнее, что помню, Лоренцо, это обед за вашим столом. Блюда были превосходны. Не объясните ли, почему я оказался именно здесь? Кстати, благодарю за то, что доставили мне Крикора.
— Я отправил гонца к вашему деду с просьбой как можно быстрее забрать вас домой, — тихо ответил Медичи. — Сожалею, что пришлось поступить именно таким образом, однако мера это вынужденная, обусловленная исключительно вашим поведением. Поскольку ответ от султана придет не раньше чем через несколько недель, а на свободе вас оставлять опасно, пришлось ограничить вашу свободу передвижений. В первую очередь ради вашей же безопасности.
— Моим поведением? Но я приехал в город исключительно по делам и крайне мало общаюсь с теми, кого мог бы обидеть. — В это мгновение Амир понял истинный смысл слов Медичи и печально улыбнулся. — Кажется, речь идет о моих отношениях с некой синьорой, не так ли?
Собеседник утвердительно кивнул.
— Как осмотрительно с вашей стороны не называть ее по имени, друг мой. Да, таинственная синьора действительно находится в центре событий.
— Стены вашего палаццо обладают способностью впитывать интересные сведения, а затем сообщать их всякому, кто захочет выслушать, — ответил принц, слегка улыбнувшись. — И все же намерения мои благородны. Мечтаю, чтобы эта особа стала моей женой. Я люблю ее, а она любит меня.
— В таком случае готовы ли вы принять единственно истинную веру? — спросил Медичи, заранее зная ответ. — Вы — неверный, а потому никогда не получите права жениться на синьоре, о которой идет речь. Сожалею, но такова суровая правда жизни. Верю, вы достаточно разумны, чтобы ее принять.
— Я позволю жене сохранить свою веру — так же, как мой мудрый предок султан Орхан позволил своей супруге, в прошлом византийской принцессе, — проговорил Амир.
— Греческая церковь — это еретическое отклонение от учения святой матери-Церкви, — благостно пояснил Медичи. — Здесь, на западе, принцессу всегда воспринимали не иначе как наложницу вашего прародителя. Если вы женитесь на своей возлюбленной, она окажется в таком же положении, и семья от нее отречется. Она никогда больше не увидит родных, умрет для них. Вы желаете ей такой судьбы?
Амир внезапно испугался за Бьянку.
— Где она? — с тревогой спросил он. — С ней не случилось ничего плохого?
— Не волнуйтесь, друг мой. Никакого вреда синьоре не причинили и не причинят, — успокоил Медичи. — Я отправил отряд своей личной охраны в Люче Стелларе, чтобы доставить интересующую нас персону в дом ее родителей. Вилла будет надежно заперта, а слуги получат годовое содержание и отправятся туда, откуда пришли. Ну а семья объяснит заблудшей овечке мудрость принятого решения и позаботится о новом браке для нее — разумеется, более удачном. Никакого вреда синьора не претерпела, ведь ко времени вашего с ней знакомства уже была вдовой, а вовсе не девственницей. Если связь не принесла плодов — а это вскоре выяснится, — то уже в ближайшее время она покинет Флоренцию ради нового замужества. Что же касается вас, многоуважаемый друг, то вам придется остаться здесь, в Палаццо делла Синьориа, и дождаться приказа султана о возвращении на родину. — Медичи замолчал, поднес кубок к губам, сделал долгий глоток и только после этого продолжил:
— Мне крайне неприятно действовать подобным образом, однако поговаривают, что буквально через несколько дней некий корабль должен был отплыть от вашей виллы и взять курс к берегам Турции. Надеюсь, вы понимаете, что мы не можем допустить похищения дочери уважаемого гражданина Флорентийской республики. Скандал поставил бы под угрозу судьбы младших сестер вашей избранницы. Вот почему вам лучше остаться здесь и дождаться приказа дедушки о возвращении на родину. Надеюсь, он не слишком на вас рассердится. Впрочем, слышал, что вы — любимый внук султана, так что небольшая шалость не послужит причиной серьезной немилости.
— Осмелюсь попросить об одолжении, — заговорил Амир после долгого молчания. — Не позволите ли моему рабу Крикору наведаться на виллу и забрать собаку? Я очень люблю своего Дариуса, ведь вырастил его из крошечного щенка и привез сюда из Турции. Хотелось бы вернуться домой вместе с верным товарищем.
— Конечно, конечно, — с готовностью согласился Медичи. Он считал, что любимая собака — обязательный спутник человека. — В отличие от вас раб в передвижении не ограничен; может даже привести к вам куртизанку: это позволительно. Говорят, среди этих дам вы пользуетесь огромной популярностью. Предупредите, однако, Крикора, чтобы не пытался связаться с синьорой, которую мы старательно оградили от сплетен, друг мой. Если попадется, то будет сурово наказан. В данном вопросе никаких послаблений не будет.
— Понятно, — ответил Амир. — Я слишком дорожу своим слугой, чтобы подвергать его опасности.
Лоренцо Великолепный встал.
— В таком случае оставляю вас и желаю терпения.
— Как! — с напускным негодованием воскликнул Амир. — Даже не дадите возможности обыграть вас в шахматы?
Медичи засмеялся.
— Как-нибудь в другой раз. И так задержался дольше, чем планировал. Сегодня я еще не ездил верхом, а ведь вам известно, насколько важны для меня движение и свежий воздух. — Медичи нетерпеливо переступил с ноги на ногу. — Надеюсь, когда-нибудь составите мне компанию. Знаю, вы человек активный и вряд ли захотите сидеть в четырех стенах. — Он повернулся и пошел к двери.
— Вам все равно не удастся заставить ее снова выйти замуж, — негромко, но уверенно проговорил пленник в спину тюремщику.
Медичи обернулся.
Читать бесплатно другие книги:
