Бьянка, благочестивая невеста Смолл Бертрис

Веньер сделал знак поджидавшему слуге.

— Проводи мою внучку.

Не дожидаясь, пока Бьянка выйдет из гостиной, князь вернулся к беседе с молодыми людьми.

— Итак, какое же впечатление произвела на вас Венеция?

— Мамины предположения оправдались в полной мере: город потрясает с первого взгляда, — поспешил ответить Марко. — Сегодня я, разумеется, проведу день с семьей, но уже завтра, с вашего позволения, синьор, навещу отцовские склады.

— Всем вам лучше называть меня Нонно, — посоветовал князь. — Что ни говори, а я — ваш дед.

— Для такого простого обращения вы чересчур элегантны, — возразил Джорджио. — Я буду называть вас Нонно Великолепный.

Алессандро Веньер от души рассмеялся. Парень казался обаятельным и занятным. Если первое впечатление подтвердится, то почему бы не предложить ему остаться? Надо будет написать Орианне и спросить, каким она видит будущее сына.

Приятные размышления прервал восторженный вопль:

— Бьянка! Марко! Джорджио! Наконец-то вы здесь!

В гостиную вбежала прелестная юная девушка — высокая и тоненькая, с едва наметившимся бюстом.

— Франческа! — Бьянка не верила собственным глазам. Младшая сестренка действительно изменилась: роскошные золотистые, с рыжим отливом волосы, сияющие зеленые глаза, ослепительная улыбка. Она горячо обняла красавицу.

Братья смотрели недоуменно. Разве это Франческа? Она уехала из Флоренции чуть больше года назад и за недолгое время успела измениться до неузнаваемости. Теплые слова приветствия уступили место родственным поцелуям.

— Не ожидали увидеть меня такой? — жизнерадостно спросила Франческа.

— Гондольер, который нас привез, сказал, что красотой ты можешь соперничать с Еленой Троянской, — тут же нашелся Джорджио.

— А кто это? — удивилась Франческа. — Мы с ней знакомы?

Братья дружно рассмеялись: ну и невежество!

— Вижу, малышка, что о твоем образовании здесь не думают, — заметил Марко.

— Напротив, — обиженно перебил князь. — Франческа научилась танцевать все модные танцы. Прекрасно играет на лютне и божественно поет. Манеры заметно улучшились и стали почти безупречными. К тому же теперь она умеет распоряжаться на кухне и составлять чудесные букеты из цветов моего сада. Ваша сестра прекрасно образованна.

— Чтобы стать украшением, но не спутницей жизни, — возразила Бьянка.

— Совершенная жена — главное украшение в доме мужа, — парировал князь. — Скоро Франческе предстоит ублажать супруга, и она сумеет сделать это безупречно. А разве ты, Бьянка, не служила украшением дворца покойного мужа?

— Сразу видно, что матушка ничего не рассказала вам ни о моем страшном супруге, ни о том, каким позорным образом меня выдали замуж, — заметила Бьянка вместо ответа на вопрос. — Не хочется обсуждать это сейчас, в присутствии невинных душ, но если, Нонно, вам вдруг станет интересно, я к вашим услугам.

— Франческа, дорогая, поручаю твоим заботам старшую сестру и ее служанку. Помоги им устроиться. — Алессандро Веньер предпочел поскорее избавиться от внучек, что немало обидело Бьянку. Она вовсе не была такой же наивной, как Франческа. Положение замужней женщины, а теперь вдовы, предполагало определенную степень уважения. Дедушка обращался с ней, как с ребенком, а она давно уже вышла из нежного возраста.

— Что-то он мне совсем не нравится, — тихо пробормотала Бьянка. — Уж очень похож на нашу мамочку!

Когда сестры вышли из гостиной и направились к широкой мраморной лестнице, чтобы подняться в личные покои, Агата осмелилась дать совет:

— Не раздражайте своего деда, синьора. Такого человека лучше иметь другом, чем врагом.

— Но князь не проявляет ко мне того уважения, которого заслуживает дама моего возраста и жизненного опыта. Он невероятно старомоден и страшно разозлится, когда я отвергну выбранного им жениха. Так что дружбы все равно не получится.

— Не хочешь снова выйти замуж? — озадаченно переспросила Франческа. — Значит, собралась посвятить себя служению Церкви? Насколько я помню, раньше этот путь тебя не привлекал.

Они поднялись на второй этаж, и младшая сестра показала просторные, состоящие из нескольких комнат апартаменты.

— Вот здесь мы с тобой будем жить. У каждой своя спальня, а Агата может устроиться на походной кровати рядом с тобой или поселиться вместе с моей Грацией. Ну а теперь расскажи, почему отказываешься снова попытать счастья в браке.

— Дело не в том, что я вообще не хочу выходить замуж, а в том, что выбор должен остаться за мной. Я уже нашла своего человека, но мама решительно против нашего союза.

— Но почему же? Он недостаточно богат? — недоуменно уточнила Франческа.

— Он турок, — лаконично пояснила Бьянка.

— Иноверец? — зеленые глаза младшей сестры округлились от удивления.

— Так его называют.

— В таком случае тебе действительно нельзя за него выходить, — решительно заключила Франческа. — Даже мне это понятно. — Уверенный тон не допускал возражений.

— Но почему же? — отважилась спросить Бьянка.

— Почему? Да потому, что если он иноверец, то не христианин. Может быть, его предки убили нашего Господа! Иноверцы — ужасные люди, это всем известно, — провозгласила Франческа, свято веря в то, что говорит.

— Твои познания, основанные на невежественной болтовне, поистине удивительны. Скажи, откуда ты их почерпнула?

— Все знают, что иноверцы порочны, — сестра твердо стояла на своем.

— Амир — самый добрый и порядочный человек из всех, кого мне доводилось встречать, — попыталась возразить Бьянка. — Я устала выслушивать, что он плох потому, что не христианин. Есть ли на свете порочные иноверцы? Наверняка есть. А вот мой покойный муж, гори он в аду, был порочным и жестоким христианином. Но ведь существуют добродетельные христиане и добродетельные иноверцы. Человека надо судить не по религии, а по характеру.

— Нонно найдет тебе хорошего мужа, — продолжала Франческа, словно не слышала слов сестры. Наверное, и в самом деле не слышала. Что ж, когда-нибудь она все-таки повзрослеет. — Хочешь, расскажу, за кого мечтаю выйти замуж? — спросила она и, не дожидаясь ответа, затараторила:

— Мой избранник — князь, зовут его Энцо Циани. Очень, очень красивый. Когда он в последний раз приходил к Нонно, то улыбнулся мне и сказал, что я — цветок, который в один прекрасный день распустится во всем своем великолепии. — Франческа глубоко вздохнула. — В последнее время он приезжает очень часто, наверное, чтобы увидеть меня. — Она восторженно захихикала. — Я уже его люблю.

— Ах как мило, — сухо отозвалась Бьянка. Франческа даже не попыталась вникнуть в позицию сестры. Да и как она могла понять что-нибудь серьезное? Всю свою коротенькую жизнь девочка провела взаперти, а теперь вот стала любимицей деда и получила в качестве жениха венецианского князя.

— Правда? — удовлетворенно переспросила Франческа, так и не уловив сарказма.

Бьянка быстро освоилась в новом доме и обнаружила, что жизнь там так же скучна, как и во Флоренции. Братья погостили недолго и уехали. Несколько раз счастливчики прогуливались по площади Сан-Марко: князь Веньер с удовольствием показывал внукам город, которым по праву гордился. Марко завязал ряд полезных деловых знакомств и обещал впредь регулярно приезжать в Венецию, чтобы поддерживать и развивать свое дело. К сожалению, Бьянке, как благородной даме, появляться на людях запрещалось: по улицам и площадям прохаживались только куртизанки и простые шлюхи.

Обилие воды вокруг радовало, однако сравниться с виллой Люче Стелларе оказалось не под силу даже Венеции: там можно было свободно разгуливать по пляжу и скакать верхом по окружающим холмам. Впрочем, Франческу жизнь вполне устраивала: все ее интересы сосредоточились на замужестве и предмете обожания — князе Энцо Циани.

Бьянка встретилась с аристократом только спустя несколько недель после приезда и с первого же взгляда поняла, что Нонно выбрал его вовсе не для младшей внучки. Алессандро Веньер планировал выдать за князя ее, Бьянку. Сестренке подобный поворот событий совсем не понравится, однако испытать ее гнев в полной мере предстоит деду.

В свои тридцать три года князь, конечно, был слишком стар для тринадцатилетней Франчески, но при этом вполне подходил восемнадцатилетней вдове. Он и сам оказался вдовцом: женился в семнадцать, а во время десятой безуспешной попытки подарить мужу сына и наследника супруга скончалась. Несколько лет Циани жил в одиночестве, но теперь семья настаивала на новом браке. Его визиты в палаццо Веньера имели целью обсуждение возможного объединения двух почтенных семейств, условий союза и приданого невесты.

Однажды князь Веньер пригласил старшую внучку в свою личную гостиную. Бьянка пришла и увидела незнакомого синьора. Вежливо поклонилась и подождала, пока ей предложат занять свободное кресло. Однако дед об этом даже не подумал.

— Взгляните, разве она не прелестна? — обратился он к гостю. — Цвет волос, конечно, совсем не венецианский, но доводилось ли вам, сударь, встречать такие глаза?

Бьянка прикусила губу. Любящий родственник говорил таким тоном, словно обсуждал достоинства чистокровной кобылы. Пресвятая Дева! Этот ограниченный, старомодный человек обладает правом распоряжаться ее жизнью!

— Нет, не доводилось, — ответил Энцо Циани. Немедленно поднялся и любезно помог красавице сесть. От пристального внимания не ускользнул мелькнувший в чудесных глазах гнев.

Бьянка поблагодарила коротким движением головы. По крайней мере, этот человек хорошо воспитан. Узнав о визите своего князя, Франческа придет в ярость.

— Бьянка, — наконец-то обратился к внучке Веньер. — Познакомься, это князь Энцо Циани. Я позволил ему ухаживать за тобой.

— И разбили невинное сердце Франчески, Нонно, — не заботясь о дипломатичности, ответила Бьянка. — Сестра твердо верит, что князь уготован ей.

— Но девочка пока чересчур юна! — вспылил дед. — Еще целый год я не намерен рассматривать предложения в ее адрес.

— Чрезвычайно польщен вниманием очаровательной синьорины, — вступил в разговор Циани, — однако в настоящее время она и правда еще молода для брака: совсем ребенок. Того, кому удастся завоевать ее сердце, можно считать счастливчиком.

— Оставлю вас наедине, молодые люди. Познакомьтесь поближе. — Князь Веньер поднялся и вышел из комнаты.

Бьянка рассмеялась.

— Особой душевной тонкостью дедушка не отличается, не так ли? Но чтобы не тратить понапрасну ваше драгоценное время, синьор, хочу сразу же предупредить, что больше выходить замуж не намерена.

— Конечно, если я не некий турецкий принц, — добавил молодой князь.

Бьянка побледнела.

— Откуда вам известны такие подробности, синьор? И как посмели вы начать знакомство со сплетен?

— Алессандро — честный человек, сударыня. Он не стал скрывать, что в вопросах брака его дочь — она же ваша матушка — также проявляла беспримерное упрямство. Князь пожелал, чтобы я узнал правду о вашем романтическом увлечении, и предупредил, что прежде чем получить руку, придется завоевать сердце. Это правда?

— Мое сердце уже занято, сударь, — просто ответила Бьянка. — Я тоже честна, а потому хочу быть с вами откровенной. После смерти моего супруга мы с принцем Амиром ибн Джемом стали любовниками, но мне было категорично объявлено, что чуждая вера делает этого человека неподходящим для вступления в брак.

— Но ведь вас это нисколько не останавливает, правда? Недоступность делает принца еще более желанным, — парировал Циани. — До чего же вы прелестны!

— Считаете меня капризным ребенком? — рассердилась Бьянка.

— Ах, простите! Кажется, я вас оскорбил, — воскликнул князь, хотя огорченным вовсе не выглядел.

— Да, оскорбили, причем до глубины души, — подтвердила Бьянка. — Вы познали любовь и утрату. Впрочем, возможно, не любили свою жену, а считали собственностью, которую положено демонстрировать во время важных церемоний и безжалостно использовать для рождения детей.

— Теперь оскорбление терплю я, — ответил Энцо. Красавица, посмевшая возразить столь откровенно и смело, сразила наповал. Большинство дам не обладали способностью произнести хоть что-то достойное внимания — конечно, если не считать образованных куртизанок, для которых живая интересная беседа составляла неотъемлемую часть профессии. Добродетельная супруга уважаемого человека — или будущая супруга — должна была проявлять скромность и держаться в тени. Ее удел — домашнее хозяйство и воспитание детей.

— Неужели? — ничуть не смутившись, уточнила Бьянка. — Подозреваю, что если вам угодно заключить союз с домом Веньера, то лучше подождать еще год. Франческа, моя младшая сестра, как раз подрастет и с радостью пойдет под венец. Дедушка считает, что ее красота в значительно большей степени соответствует вкусам венецианцев, чем моя. Сестра видит в вас идеал мужчины и, в свою очередь, станет идеальной спутницей для синьора с традиционными взглядами на жизнь. Увы, обо мне этого сказать нельзя. Разве Франческа — не лучший выбор?

Князь от души расхохотался.

— Вы намеренно пытаетесь меня спровоцировать.

— Ничуть. Всего лишь честно говорю, что думаю, — возразила Бьянка. — Не скрою, польщена вашим вниманием, и в особенности твердым намерением жениться именно на мне. Знаю, что ваше старинное благородное семейство пользуется глубоким уважением, иначе дед не стал бы рассматривать вашу кандидатуру. Но я люблю принца Амира ибн Джема и знаю, что никогда не смогу предпочесть ему другого. Он обещал за мной приехать и обязательно сдержит слово. Представьте только, какое глубокое разочарование вы испытаете, когда внук турецкого султана похитит вашу невесту. А главное, исправить унизительное положение не сможете ни вы сам, ни Венеция.

— Венеция — великая республика, — убежденно возразил князь.

— Да, — согласилась Бьянка. — И в то же время испытывает ничуть не меньший страх перед Османской империей, чем весь остальной мир. По поводу моего исчезновения великая республика разве что жалобно пискнет. Султан очень любит своих внуков.

— Если действительно верите, что принц за вами приедет, то глубоко заблуждаетесь. Вижу, что вы вовсе не глупы, Бьянка. Османский герой вернулся к гарему, полному прекрасных наложниц, и давным-давно забыл о вашем существовании. Уверен, что со временем вы это поймете. Я же нахожу вас в высшей степени подходящей на роль моей супруги, о чем немедленно доложу князю Веньеру. Свадьбу сыграем через три месяца, в сентябре, когда спадет летняя жара.

— Можете докладывать деду все, что угодно, синьор. Я не согласна, и заставить меня изменить мнение не удастся ни вам, ни ему. Даже если придется предстать перед алтарем, на обязательный вопрос священника отвечу отказом. Советую подумать о том, как будет смеяться вся Венеция и какой позор испытают оба семейства.

— А вы упрямы, — невозмутимо заметил Энцо. — Но я все равно вас завоюю. Ну а теперь поцелуйте меня.

— Вы, должно быть, сумасшедший, если просите поцелуя от той, которая только что решительно вас отвергла! — воскликнула Бьянка и проворно вскочила с кресла.

Однако князь отреагировал с завидным проворством: схватил за руку, увлек к себе на колени и сжал пальцами подбородок. Прильнул к губам и сорвал долгий, глубокий поцелуй.

Бьянка отбивалась с отчаянным упорством; кресло не выдержало борьбы, и оба оказались на полу, опутанные пышными юбками. Бьянка сердито верещала, в то время как Энцо весело смеялся и все больше подминал ее под себя.

— Отпустите, чудовище! Негодяй! — она изо всех сил молотила кулачками.

— Зачем? Мне так очень нравится. Теперь смогу мечтать о том, что произойдет между нами совсем скоро. — Князь поймал ее ладони, прижал к полу и снова принялся страстно целовать. — Ах, что за прелесть! Вы невероятно соблазнительны! — воскликнул он, с трудом отдышавшись.

Странно, но поцелуи не вызвали отвращения и даже не оставили равнодушной. Бьянка рассердилась. Разве, когда целует посторонний мужчина, приличная женщина имеет право испытывать что-то, помимо негодования? А Энцо Циани был человеком абсолютно посторонним. Он не был Амиром, и поцелуи его, пусть даже приятные и возбуждающие, не были поцелуями Амира. Они не пробуждали ненасытного вожделения. Бьянка собралась с силами, оттолкнула наконец чересчур настойчивого поклонника и вскочила на ноги. Одна шелковая туфелька соскользнула, и князь успел схватить ее за ногу. Бьянка не смогла отказать себе в удовольствии как следует его пнуть.

— Вы — бесцеремонный соблазнитель, синьор! — сердито проговорила она. — Учтите, дедушка немедленно узнает о вашем возмутительном поведении! — Сжимая в руке туфельку, она пулей вылетела из гостиной.

Энцо Циани сидел на полу и от души хохотал. Что за восхитительная женщина! И скоро она станет его женой! Какое ему дело до неведомого турка! В первую же ночь он заставит красавицу навсегда забыть о восточном принце. Князь вскочил и расправил бархатный камзол с отделкой из драгоценного меха. Внезапное вожделение давало себя знать со всей очевидностью. Хорошо, что костюм надежно скрывал похоть.

Внезапно дверь распахнулась, и на пороге появилась Франческа.

— О! — воскликнула она с притворным удивлением. — Не знала, что в комнате кто-то есть. Какая приятная встреча! Вы пришли, чтобы повидаться со мной? — Она кокетливо улыбнулась.

«Черт возьми! — подумал князь. — Лучше сразу развеять пустые надежды».

— Нет, малышка, — ответил он. — Я пришел к Бьянке. Разве дедушка ничего вам не сообщил? Собираюсь жениться на вашей старшей сестре.

Франческа пугающе побледнела, а зеленые глаза округлились от шока.

— Жениться на Бьянке? Собираетесь жениться на Бьянке? Но она же вас не любит! Она любит только своего иноверца. Неужели Нонно вас не предупредил? И о том, что они были любовниками?

— Все это мне известно. Бьянке только кажется, что она любит турка. Скоро полюбит меня, а если даже и не полюбит, то постепенно привыкнет; мы отлично подходим друг другу, — невозмутимо объяснил Энцо Циани прелестной юной девушке. — И ваша сестра выполнит свой долг перед двумя благородными семействами, малышка.

— Вы готовы жениться на той, которая вас не любит и никогда не полюбит, когда рядом стоит ее сестра и сгорает от страсти? — яростно заговорила Франческа. — И не смейте называть меня малышкой! Я уже не ребенок, а взрослая женщина! — Она бросилась к князю, обвила руками шею и решительно поцеловала. Впрочем, скоро отпрянула столь же неожиданно, как и обняла.

— Разве это детский поцелуй? Как, по-вашему?

Энцо Циани остолбенел от изумления. Трудно было представить, что в столь юной девушке таится истинная страсть.

— Нет, Франческа, поцелуй совсем не детский, — ответил он. — Но больше вы не должны меня целовать. Вы еще слишком молоды, чтобы стать моей женой. Потерпите немного. Появится прекрасный молодой человек, достойный стать вашим мужем. Если пообещаете впредь вести себя благоразумно, ни слова не скажу вашему дедушке о разговоре и обо всем, что только что произошло. — Он поклонился и поспешил ретироваться.

Франческа разрыдалась. Разве справедливо, что Бьянка выйдет замуж за того, кого любит она? Нет, нельзя этого допустить! Ни в коем случае! Она вспомнила, что от слез портится цвет лица, а веки некрасиво распухают и краснеют. Приказала себе немедленно успокоиться и отправилась на поиски сестры.

— Не смей выходить замуж за Энцо Циани! — без предисловий начала она, обнаружив Бьянку в небольшом саду. — Запрещаю! Он мой!

— А кто тебе сказал, что я собираюсь это сделать? — спокойно осведомилась Бьянка.

— Он сам сказал! Князь не должен стать твоим!

— В таком случае пусть станет твоим. На здоровье, буду только рада. Я уже заявила князю, что не выйду за него замуж, и посоветовала дождаться тебя.

— Прямо так и сказала? Бьянка, какая ты умница! Лучшая сестра в мире! Я так и знала, что никогда не поступишь жестоко и не отнимешь у меня любимого.

— Осталось убедить Нонно, что замуж надо выдать тебя, а не меня, — рассудительно заметила Бьянка. — Твой князь намерен жениться в сентябре.

— А когда за тобой приедет принц? — с трепетом спросила Франческа. — Если не увезет до свадьбы, то они силой потащат тебя к алтарю.

— Ничего у них не получится, — невозмутимо заверила Бьянка.

— Дедушка всегда поступает только так, как хочет сам, — обреченно отозвалась Франческа. — Когда умерла его последняя жена, все советовали жениться снова, но он сказал, что браков с него достаточно и впредь он намерен ограничиться любовницей. И настоял на своем. Так что, если твой принц тебя не спасет, то и в этот раз он осуществит свой план.

— Амир обязательно приедет, — убежденно пообещала Бьянка.

И действительно, принц Амир ибн Джем собирался отправиться в Венецию. Сразу после возвращения домой он предстал перед дедом, султаном Мехмедом Завоевателем. Великий правитель встретил любимого внука с распростертыми объятиями.

— Вот уж не думал, что когда-нибудь снова увижу тебя в этой жизни, мальчик мой! Что же ты такого натворил, что пришлось срочно отзывать тебя из Флоренции? Надеюсь, не убил какого-нибудь толстого надменного купца?

— Хуже, дедушка, — ответил Амир. — Влюбился в дочь торговца шелком и собрался увезти ее к себе домой.

— Ах, — вздохнул султан. — Если купец обладает влиянием (а это, несомненно, так, потому что о твоем немедленном возвращении просил сам Лоренцо Медичи), серьезных проблем не избежать. Ну ничего страшного: скоро найдешь другую хорошенькую женщину, успокоишься. А я несказанно счастлив видеть тебя дома.

— Никто не сможет заменить мою избранницу, — негромко, но очень убедительно возразил Амир. — Я люблю ее и ни за что не отступлюсь.

Мехмед Завоеватель внимательно посмотрел на внука. В отличие от своего отца, этот парень никогда не доставлял ни хлопот, ни неприятностей, в то время как Джем неустанно враждовал с братом Баязидом, родившим трех сыновей.

— А если украсть женщину, разразится страшный скандал? — как бы между прочим осведомился султан.

— Не знаю, — честно ответил Амир. — Моя любимая — одна из четырех сестер. Вдова, хотя очень молода. Насколько мне известно, родители отправили ее к деду в Венецию в надежде снова выдать замуж. Пока меня держали под арестом, встретиться нам не разрешили, но когда уезжал из Флоренции на рассвете, она сумела вырваться из дома и проводила меня, стоя у дороги. Я поклялся за ней вернуться; не сомневаюсь, что за месяцы разлуки ее любовь, как и моя, ничуть не поколебалась.

— А что будет, если к тому времени, как ты приедешь, новое замужество уже состоится? — с сомнением поинтересовался султан.

— И снова не знаю, — не стал лукавить Амир. — Но уверен, что она использует все возможности, чтобы уклониться от венчания.

— Значит, собираешься сделать флорентийку своей третьей женой?

— Да. По твоей просьбе я допустил в свою постель Мейсун и Шахди. Обе они очень добры и милы, но ни одну я не люблю. Появление Бьянки не ухудшит их положения в доме. Знаю, что их отношения с отцами не слишком важны для тебя, и все же не опозорю их семьи, не поставлю под угрозу преданность союзников. Но Бьянка станет цветком моего сердца.

— А что, если у тебя родится сын? — последовал новый вопрос. — Для меня самого этот ребенок конкуренции не составит, но вот мой наследник или его наследник вполне могут воспринять малыша как реальную угрозу на пути к трону.

— Если Бьянка подарит мне сына, я воспитаю его верным султану. Однако, как только почувствую, что близким угрожает опасность, немедленно увезу их из империи.

— Путь на запад будет закрыт. Там не потерпят иноверца с женой-христианкой.

— Понимаю. Но если потребуется выбирать направление, то есть еще юг, север и восток, — уверенно возразил Амир. — Если бы было позволено исполнить собственное желание, то я уехал бы в сераль «Лунный свет» вместе с Бьянкой, которая будет носить имя Азура, и двумя другими женами. В столице буду появляться только по делам коммерции и по вызову султана. Тебе известно, дедушка, что я не создан для управления государством. Надеюсь, не слишком тебя разочаровал, уродившись не в воинственных османских предков, а в британских торговцев — прародителей по маминой линии. Знаю, что отцу такой сын не по душе. — Принц грустно усмехнулся.

Султан кивнул.

— Поживем — увидим. Милостью Аллаха у меня впереди еще много дней, а ты пока не вернул свою женщину.

— С твоего позволения, буду готовиться в путь, — предупредил Амир.

— Видишь ли, я ничего не знаю о подобном дерзком шаге и не хочу знать. Если добьешься успеха, Венеция заявит протест, да и Флоренция в стороне не останется. Что ж, отвечу им с чистой совестью, что ты меня в свои планы не посвящал. — Султан хитро усмехнулся и погладил длинную окладистую бороду. — А после того, как ты ее украдешь, возвращения они требовать не будут. Пошумят и успокоятся.

— Понимаю, дедушка, — благодарно улыбнулся принц.

— И все же очень жаль, что ты уехал из Флоренции. Информация о политике Франции, Германии и других европейских государств приносила немалую пользу. Лоренцо Медичи написал, что ты сумел завоевать любовь и уважение горожан.

— Флоренцию можно считать средоточием всех европейских сплетен. Все армии проходят через город. Он процветает, хотя богатством немного уступает Венеции, потому что не имеет такого крупного порта.

— Венецианцы разжирели на своей морской торговле, — согласился султан. — Значительная часть флорентийских товаров проходит через Венецию, а купеческие семьи там столь же влиятельны, как купеческие семьи Флоренции, если не больше. Признаюсь, с удовольствием сделал бы Венецию своей собственностью, но лучше позволить горожанам питать республиканские иллюзии. Дож все равно безропотно выполняет любые мои указания, так что жаловаться грешно.

— Все еще мечтаешь о завоеваниях, — заметил принц.

— На свете и по сию пору существуют уголки, которым Османское правление принесет исключительно пользу, — с улыбкой ответил султан.

Дед и внук вместе поужинали, а потом Амира проводили в отведенную ему спальню.

Рано утром принц покинул роскошный дворец деда и на чистокровном скакуне из конюшни султана отправился к себе домой, в сераль «Лунный свет». Крикор выехал накануне, чтобы предупредить жен о возвращении господина. Они встретили его с радостью и долго восторгались подарками. Принц провел ночь сначала со старшей, а потом и с младшей..

Старшая, Мейсун, была высокой статной женщиной с темно-каштановыми волосами и серыми глазами. Она отличалась добрым нравом и была вполне довольна жизнью. Вторая жена, Шахди, кареглазая светловолосая черкешенка, считала, что достойна более высокого положения, хотя ее семья пребывала в полном восторге. Но, поскольку муж почти всегда отсутствовал, она пользовалась свободой, которой никогда не узнала бы с другим мужчиной, и умела ценить это редкое благо.

Ублажив каждую из жен в постели, Амир предупредил их, что хочет кое о чем поговорить, и отправился принимать ванну. Какой бы прекрасной ни казалась Италия, возвращение домой доставило искреннюю радость: нигде он не чувствовал себя так удобно и уютно. Позавтракав сваренными вкрутую яйцами, свежими абрикосами, теплым хлебом и йогуртом, он радостно улыбнулся, когда Крикор принес небольшую чашку крепчайшего кофе.

— Скоро поеду в Венецию за Бьянкой, — оповестил принц верного слугу.

— А успеете до того, как ее снова выдадут замуж? — осведомился Крикор.

— Она принадлежит только мне, и никому больше, — тихо ответил принц.

Крикор предпочел смолчать. Господин никогда не проявлял столь твердой решимости, как по отношению к прекрасной синьоре. Но и она тоже была готова на все ради любимого. Сомнений нет: эти двое созданы друг для друга.

— Я с вами, повелитель. Без меня вы не обойдетесь.

— Никогда бы не решился тронуться в путь без незаменимого помощника, — успокоил Амир.

— Когда выезжаем? — уточнил слуга.

— Завтра. Из Константинополя в Венецию и обратно поплывем на одном из моих кораблей. Возвращаться придется очень быстро, поэтому охрану брать не буду. Не исключено преследование; не хочу подвергать Бьянку опасности.

— Хорошо, что известно имя ее деда, — заметил Крикор. — Так легче будет найти нужный дом.

— Отправь одного из евнухов за моими женами, а сам собери необходимые вещи, — распорядился принц. — Поедем налегке. А главное, не забудь Дариуса.

Крикор с улыбкой кивнул и отправился выполнять приказы.

Спустя несколько минут Мейсун и Шахди вошли в комнату, где принц только что закончил завтрак и теперь с наслаждением потягивал кофе. Обе низко поклонились.

— Вы звали нас, повелитель? — нараспев произнесла Мейсун.

— Садитесь, садитесь, — пригласил супруг, а когда женщины устроились на мягкой оттоманке, приступил к делу:

— Завтра я снова уезжаю, однако ненадолго. Вернусь с новой женой и впредь буду покидать сераль «Лунный свет» только по требованию султана. Надеюсь, вы радушно примете новенькую. А сейчас приготовьте подходящую для путешествия одежду ей самой и ее доброй служанке. В этом вопросе полностью полагаюсь на ваш выбор.

— Если собираетесь оставаться дома, мой повелитель, то разве вам не достаточно двух жен? — с обидой в голосе спросила Шахди. — К чему тащить сюда незнакомку?

Мейсун засмеялась.

— И что же тебя так развеселило? — еще больше рассердилась Шахди.

— Только то, глупая, что эта новая жена — женщина его сердца. Разве не так, повелитель? — уточнила она с улыбкой.

Амир тоже рассмеялся.

— Так, моя мудрая Мейсун. Именно так.

— Значит, скорее поезжайте и привезите ее, чтобы наконец-то познать настоящее счастье. Наш дом станет ее домом: если вы ее любите, то полюбим и мы.

Однако Шахди недовольно нахмурилась. Она все еще не оставляла надежды когда-нибудь завоевать сердце супруга. И вот теперь, всматриваясь в его лицо, поняла, что этого не случится, и очень расстроилась. Мейсун знала о сложных обстоятельствах подруги и сейчас сочувственно сжала ее руку: к счастью, сама она никогда не питала пустых иллюзий.