Рисуйте свободно! Найти себя с помощью художественного дневника Берри Барбара

Посвящается Кэтрин, которая никогда не переставала верить в меня

В тот момент, когда мы не знаем, что делать дальше, начинается настоящая работа, и в момент, когда мы не знаем, куда идти, — настоящее путешествие.

Уэнделл Берри{1}

Введение

Рождение художественного дневника

В середине моей карьеры художника и преподавателя искусств я на некоторое время совсем перестала рисовать. Это произошло после того, как женская арт-группа в Нью-Джерси отвергла мою заявку на вступление. Им показалось, что моим работам не хватает единства стиля. Я была подавлена и не могла даже смотреть на кисти. Я спрашивала себя: может, они правы? Казалось, я не знала, как придать своим работам глубину. Я боялась наделать ошибок. Достигала определенного уровня и делала шаг назад.

И снова я оказалась в тупике. Это состояние было мне хорошо знакомо. Когда мне было пять, я заболела полиомиелитом, что вызвало паралич левой кисти. Это мое первое воспоминание об ощущении тупика. Я не только не могла завязывать шнурки или разрезать мясо на кусочки, как другие дети, — довольно долго я не могла просто раскрыть ладонь. Сейчас я понимаю, что этот случай стал своеобразным маркером в моей жизни. Я выросла, но стоило мне столкнуться с ситуацией, казавшейся мне безвыходной — когда я не могла принять решение или справиться с эмоциональным потрясением, — я замирала.

Я часто недооценивала приходившие ко мне творческие идеи или образы. Я чувствовала себя замороженной, не способной рискнуть. В такие моменты мне казалось, что внутри меня пустота, большой белый лист. Когда в воображении появлялась картинка, меня сковывала нерешительность, и я теряла способность двигаться вперед или назад. Если я писала маслом, лучше всего у меня получалось соскабливать, уничтожать сделанное — будь то картина или просто цвета.

Удивительный парадокс заключался в том, что, сомневаясь в себе, я все равно чувствовала, как много внутри меня разного и интересного. В воображении я не была привязана к четкому мысленному образу или какому-то художественному идеалу. Наоборот, я рисовала новые формы в чистых цветах и широкими мазками. По правде говоря, мне как художнику было что сказать, но я не знала, как выпустить это на волю, да и просто понять, что оно такое. Большую часть времени я находилась в отчаянии и была очень подавлена, и, естественно, тратила ценную энергию впустую.

Желая сохранить навыки рисования, я черкала как-то раз в альбоме для эскизов — просто для себя. У меня не было ни единой задумки. Каждую страницу я использовала как пространство для спонтанного выражения — своего рода невербальный поток сознания. Я рассчитывала, что рисование будет похоже на игру, но пока что это напоминало перетягивание каната. Я хотела изобразить что-то на листе, но при этом просто бессмысленно смотрела на него.

Сражаясь с этим состоянием, я стала искать, что другие думают о подобных творческих застоях. Приятель порекомендовал мне книгу о креативности и импровизациях под названием Free Play («Свободная игра»), написанную скрипачом Стивеном Нахмановичем. Я приняла участие в мастер-классе, посвященном экспрессивной живописи, который проводили в Калифорнии Мишель Кассу и Стюарт Кюбли. Там я влюбилась в беличьи кисти и снова, как в детстве, встретилась с густыми темперными красками. Я была вдохновлена работами Джозефа Кэмпбелла, который призывал «следовать за вдохновением», и идеями Карла Юнга о силе изображения. Семинар в филиале института К. Г. Юнга в Нью-Йорке, названный «Креативность: от процесса к преображению», подтолкнул меня к исследованиям в области активного воображения — процесса, помогающего общаться с картинками, которые рисуешь.

Этот опыт я применила в своем художественном дневнике. Это было путешествие длиною в шесть лет, в конце которого я научилась узнавать ту часть разума, которая критиковала и отметала образы и идеи так быстро, что не оставляла мне шанса их обдумать. Начав различать и останавливать «рецензирование», я училась мало-помалу ослаблять хватку сознания и отключать старую детскую систему внутренней защиты.

Я росла в семье с алкоголиком, поэтому рано научилась замирать, не зная, в какую сторону сегодня подует ветер. Паралич также подорвал мою уверенность в себе и в том, что на самом деле чувствует тело. Оба фактора привели к своего рода онемению — в теле и в мышлении. Возможно, внутренний цензор пытался обезопасить меня, защитить от вторжений извне или от совершения ошибок, которые могли привести к непредсказуемым последствиям. К сожалению, защитник оказался на редкость усердным — вместе с возможными угрозами он блокировал любую изобретательность.

Продолжая рисовать в блокноте, я выяснила, что чем больше концентрируюсь на процессе творчества, а не на результате, тем больше возрастает моя гибкость в других сферах жизни. Как будто блокнот служил надежным местом, где я могу исследовать новые способы мышления, пробовать на вкус идеи и даже определения самой себя, а также справляться с возникающими эмоциями. Если у меня получалось нарисовать что-то, оно вдруг оказывалось не таким страшным в повседневной жизни. Например, мне стало легче распознавать альтернативные варианты в карьере. Я научилась рисковать ради того, чтобы понять, какой хочу видеть свою жизнь и отношения в ней. Появилась готовность поставить все на карту, положиться на себя. Хотя движение вперед всегда требовало больших усилий, сосредоточенность на процессе, а не на конечном результате давала мне силы продолжать даже в условиях неопределенности. Я нашла новые способы справляться с трудностями, идти вперед, предвосхищать и принимать последствия. Я научилась говорить с собой и не требовать немедленного ответа — любого, какой мог бы заполнить пустоту. И после каждого успешного опыта следующую неопределенную ситуацию воспринимать было легче. Я нашла, что искала. На этот раз мои творческие находки, образы, цвета не были сном. Я нашла место и средства, с помощью которых могла воплотить задуманное. Подобный творческий процесс требовал непрестанно заново открывать себя. Реальность оказалась не одна. Мне пришлось отпускать себя снова и снова в поисках скрытых ресурсов — не только во имя искусства, но и для того, чтобы быть готовой к обстоятельствам и переменам, в которые жизнь ежедневно затягивает нас. Я рисую в творческом дневнике по сей день.

Отдача

Во время художественной импровизации я научилась превращать зажатую энергию в конкретные образы и нашла ответы на свои вопросы. Мы захотелось рассказать о найденном выходе тем, кто, как и я когда-то, находится в поиске. Дело тут не только в решении встречаемых в искусстве проблем, это часть чего-то большего. Это значит жить и работать творчески каждый день. Разбиваем мы сад или готовим дизайн-проект на работе — творчество живет в каждом из нас. Творческое начало дано природой не только художникам, а любому человеку. И если регулярно подпитывать и тренировать его, оно становится невероятным инструментом. За те тридцать лет, что я обучала различным видам искусств людей всех возрастов, я изобрела и начала преподавать ведение художественного дневника, который приносит людям бесценные открытия о себе. Я надеюсь, что эта книга поможет читателю справляться с трудностями и делать выбор в ситуациях, с которыми каждый день сталкивается обычный человек, такой же, как мои студенты.

Пятнадцать лет я учила их довольно простому способу взаимодействовать с нарисованными картинками, импровизируя и медитируя. За это время мне довелось работать с разными людьми — от управляющих корпорациями, которые стремились стать новаторами и обогнать конкурентов, до молодых мам, пытающихся свыкнуться с непривычной ролью. Каждый, кто бросил одну работу ради другой, впервые стал родителем или потерял близкого человека, знает, что такое быть сбитым с толку, мучительно сомневаться в себе и чувствовать себя потерянным. Переживание перемен — один из самых трудных тестов на выносливость. Способность принимать новое и приспосабливаться к ситуации требует навыков, которых не прививают в школе. Гибкость, готовность рисковать и способность находить варианты — все это необходимо в жизни, полной бесконечных изменений.

Перемены в жизни моих студентов были разнообразными — начиная от бытовых и заканчивая катастрофическими. Были писатели и художники, искавшие выход из творческих тупиков; люди меняли работу, боролись с болезнями или переживали потерю; они поступали в вуз, женились, разводились и выходили на пенсию. Я видела, как женщины, подвергшиеся насилию, рисовали с мужеством и сочувствием по отношению к другим. Были те, кто просто хотел прикоснуться к творческой стороне себя, больше о себе узнать и понять, что заставляет их жить.

Когда студенты рисуют, я не знаю и не хочу знать, что стоит за их борьбой с перфекционизмом, страхом, тоской или любыми другими ограничениями, которые отражаются на бумаге. Достаточно того, что мы находим способ выразить свои чувства, не позволяя им заводить нас в тупик. Порой много времени спустя я узнаю, что рисование помогло моим ученикам жить дальше.

Лоррейн с помощью программы государственного финансирования проводит уроки искусства для детей из малоимущих семей. Она постоянно искала способы вывести учеников на более глубокий уровень, где не было бы самокритики. Она решила пройти мой курс, чтобы распознать собственные блоки, к тому же она почувствовала, что это благоприятно скажется на преподавании. Мы работали с ее внутренним критиком, который мешал ей рисовать, и параллельно она тренировалась самостоятельно. С помощью рисования она нашла в себе силы признать, что пора пройти обследование на предмет дислексии, а также адаптационного и конверсионного расстройств. Во время визуальной терапии, оказавшейся физически и эмоционально трудной, она поняла, что лучший способ освободиться от переживаний — взять альбом, кисть и дать «все, что нужно» маленькой напуганной девочке, которую она обнаружила в себе.

Карла, редактор книг, взялась вести художественный дневник, когда предсвадебное волнение стало угрожать предстоящему радостному событию. Вместо того чтобы закрыться, она нарисовала свой путь через отрицательные эмоции. Это помогло ей приступить к работе над новой книгой в тот момент, когда она не знала, с чего начать. Рисование освобождает мышление.

Двое ученых использовали найденный мною способ, чтобы «выбросить лишнее из головы» и определить, какие блоки им мешают. Джефф научился проходить сквозь блоки и создал особую мантру «Мне все равно», которую он сопровождал пожатием плеч. Это помогало ему снова погрузиться в рисование, когда неопределенность сбивала с толку. Дорис применила технику в своей работе. Она использовала повествовательный аспект рисования, чтобы научить сотрудников объяснять обширные и сложные концепции простым языком, сделать их доступнее для понимания.

Диана, художник и дизайнер, прибегла к рисованию, чтобы было легче воспринимать трудного босса и дотянуть до пенсии. Позже она использовала навыки, обретенные в мастерской, чтобы научиться выживать на пенсии. Перед ней открылись возможности, которые, как она думала, были ей не по зубам. Вот ее слова:

Упражнения, которые мы делали в мастерской, это разновидность памяти, но не интеллектуальной, а телесной и душевной. Я запомнила, каково это — бояться продолжить рисунок, который мне действительно нравился. Что будет, если я испорчу ту часть, которую только что нарисовала и которая мне по душе? Что если, оставив работу, я разрушу свою жизнь? Я продолжила рисовать и одновременно с появлением новой восхитительной картинки почувствовала огромную радость. Точно так же я каждый день переживаю минуты победы. Я воспринимаю новый этап своей жизни как чистый лист, на котором вольна делать ошибки и превращать их в нечто прекрасное, о чем не могла даже мечтать.

НОВЫЙ ВЗГЛЯД НА МОЗГ

Развивая технику рисования в дневнике, я искала научное обоснование тому, что я делаю, и потому углубилась в последние исследования мозга, информацию о том, как он работает в момент вдохновения. Я тщательно изучила труды невролога Оливера Сакса, чья работа сосредоточена на удивительной взаимосвязи мышления и тела. За последние десять лет исследования в области неврологии привели к формированию нового видения механизмов работы мозга. Некоторые из этих открытий я включила в книгу в тех местах, где они уместны при обсуждении творческого процесса. Ниже я привожу базовую информацию, знание которой пригодится для чтения этих научных справок.

Прежние представления, согласно которым мозг взрослого человека — это неизменный орган, отступили в прошлое в свете новых исследований. Появление компьютерной томографии (MRI), распознающей активность мозга, помогло увидеть его как более гибкое образование, способное создавать новые нейронные связи. Взаимодействие наук в исследовании поведения и обучаемости привело к более современному видению, которому и будут посвящены эти научные справки. Но давайте начнем с азов.

Основные части мозга — полушария, мозжечок и ствол головного мозга. Полушария работают совместно. Две стороны соединены между собой и обмениваются информацией через «мост», называемый мозолистым телом. Прежние воззрения связывали способность к творчеству исключительно с правым полушарием, а левому приписывали логическое и символическое мышление. Но с помощью компьютерной томографии стало возможно определить, какие нейроны действуют при тех или иных мозговых процессах. Теперь творческое начало не считается исключительно прерогативой правого полушария, доказано, что для этого требуется участие обоих полушарий.

Полушария головного мозга

Самая большая из трех основных частей мозга

Полушария головного мозга и лимбическая система

Внешний слой полушарий — кора головного мозга, известная как «серое вещество», покрывает состоящий из ядер второй слой, или «белое вещество». Верхний слой вдвое толще внутреннего и наполнен нейронами, которые есть только у человека. Он обеспечивает способность мыслить линейно и абстрактно — то есть математически. Этот извилистый слой содержит около ста миллиардов клеток, у каждой из которых от тысячи до десяти тысяч синапсов[1], и приблизительно сто миллионов метров «проводки», упакованной в вещество, которое размерами и толщиной напоминает салфетку для официального ужина.

Слой, лежащий ниже, у нас такой же, как у остальных млекопитающих, — в эволюционном плане это самая старая часть мозга. Клетки коры составляют лимбическую систему и нередко определяются как эмоциональный, или рептильный мозг. Когда информация поступает к нам через органы чувств, лимбическая система выдает эмоцию в ответ на входящие данные. Должно быть, для вас не станет сюрпризом, что эмоциональные функции не меняются с годами. На лимбическом уровне мы реагируем на определенный раздражитель практически так же, как в молодости.

Три зоны лимбической системы — это поясная извилина, которая способствует концентрации внимания, гиппокамп, отвечающий за восстановление и хранение воспоминаний, и миндалевидное тело. Миндалевидное тело — возможно, наиболее знакомая вам зона, — «сканирует» внешние раздражители, чтобы определить уровень опасности (тот самый механизм «бей или беги»).

Часть I

Инструменты

1. Ведение художественного дневника

Вдохновение не появляется как молния, у него не энергетическая, не подвижная природа, оно не дается с помощью усилия. Оно прибывает медленно, тихо и непрерывно. Мы должны ежедневно давать ему маленький шанс появиться, питать его уединением и небольшой праздностью.

Бренда Уэланд{2}

Рисование вернуло меня к жизни.

Когда восемь лет назад развалился мой второй брак, я почувствовала себя так, словно вся моя жизнь подошла к концу. Дети выросли и покинули дом. Меня окружали напоминания о прошлом. Хотелось чего-то нового, требующего затрат энергии иного рода. Я решила переехать на Манхэттен.

Я рассчитывала, что переезд подарит освобождение, но стало еще хуже. Я вдруг ощутила, будто меня сносит течением. Перестав быть женой и матерью маленьких детей, я не знала, как вести себя в новом статусе. Даже простые решения давались мне с трудом. Меня парализовал страх из-за покупки двух больших кондиционеров для новой квартиры. Что если я ошиблась в расчетах и они не поместятся в окно? Что если не смогу вернуть их и потеряю деньги? Отныне все решения я принимала сама и до смерти боялась сделать неверный выбор. Я оказалась в тупике.

Трудности все прибывали: борьба с толчеей в метро, бесконечное ожидание автобусов, а вдобавок я столкнулась с правилами пользования городскими прачечными. Однажды утром я постирала белье дома и обнаружила, что у обеих стиральных машин не работает режим сушки. «Нет проблем», — подумала я и отправилась в ближайшую прачечную. Только я загрузила сырое белье в свободную сушилку, ко мне подлетела менеджер: «Нет-нет, это только для клиентов, которые у нас стирают». Я была ошарашена. К чему строгость и непреклонность в такой простой вещи, как стирка? Вокруг было полно свободных машин. Кроме того, я не собиралась сушить белье бесплатно.

Не понимая логики, я собрала мокрые вещи и вернулась домой. Несколько минут спустя, развешивая тяжелые простыни по квартире, я поражалась тому, сколько во мне ярости. Раньше я могла сдерживать эмоции целый день, теперь же я перенесла их в свой художественный дневник.

Я нарисовала запретные сушилки, выставленные на улице. Потом окружила их сырым бельем, которое вынуждена была развешивать по всей квартире. Я не знала, что рисовать дальше, и добавила несколько деревьев, которые увидела за окном. Упавшую каплю красной краски я превратила в большую птицу и обнаружила, что она смеется над моими неприятностями. Тогда на картинке появилась я, прогоняющая птицу прочь. С каждой нарисованной деталью злость понемногу убывала. Взглянув на пригорок, на котором сидела птица, я «нашла» семена, и из-под моей кисти появился контур в форме эмбриона. Я вдруг ощутила надежду. День не был потерян. В конце концов я не стала заложницей своих чувств.

Процесс творчества — основное средство познания от колыбели до зрелости. Дети по наитию используют метод проб и ошибок, чтобы познакомиться с окружающим миром. Став взрослыми (а то и раньше), мы перестаем воспринимать ошибки как источник ясности или способ совершить открытие. Рисковать и принимать решения становится трудно из-за того, что мы слишком много думаем или слишком сильно стараемся. Препятствия возникают по причине избытка всевозможных вариантов. Логика предлагает рассортировать их, но одна лишь мысль об этом парализует волю. Что действительно нужно, так это избавиться от внутреннего хаоса, убрать все, что мешает сделать первый шаг.

Изображение моей злости из-за прачечной

Как вернуть непосредственность и ослабить хватку внутреннего критика, который обездвиживает нас? Как освободить разум и приступить к действиям, которые приведут к творческим решениям? Творческое сознание сродни мышцам, его нужно держать в тонусе и тренировать. Так как рисование — невербальный процесс, оно по природе своей является простым и гибким инструментом. Откажитесь от установки создать законченную картину или добиться идеального результата — и у вас получится то, что я называю спонтанным рисованием. Это способ импровизировать и играть — два жизненно важных условия развития человека.

Спонтанное рисование, описанное в этой книге, начинается с точек и штрихов и превращается в игру, когда вы видите знакомые предметы в изображенных вами формах. Другими словами, мы рисуем, чтобы научиться действовать через язык зрительных образов и лучше понять свои мыслительные процессы.

Рисование, отражающее воображение, поднимает на поверхность мысли, чувства и поведенческие реакции, которые изо дня в день создают блоки внутри нас. Переводя их в картинки на бумаге, мы рассказываем историю, которая меняет нас, и одновременно запечатлеваем свой путь. Преображение происходит, когда мы рисуем, изображая точки, формы и линии, а затем принимаем любой результат.

Я соединила спонтанный подход к рисованию с практикой ведения художественного дневника. Привычка вести дневник одинаково присуща королям, президентам, писателям, путешественникам и рок-звездам. Писать в дневнике значит не просто фиксировать события, это помогает нам размышлять над своими чувствами и воспоминаниями. Дневник помогает хозяину в обретении новых идей, и эта его способность особенно важна.

Но что если слова — не ваш конек? Или ваш рабочий день наполнен занятиями, связанными с языком — когда вы много пишете, читаете и говорите? Художники — от Леонардо да Винчи до Марка Шагала — использовали скетчбуки, чтобы играть с идеями. Фрида Кало вела дневник, напоминающий по духу импровизации из этой книги. Она заносила в него самые сокровенные мысли и чувства — словами и картинками. Скетчбуки режиссера Тима Бёртона — более современный пример создания рисунков ради игры, изобретательства и преображения.

Важная особенность дневника заключается в том, что он доступен и мобилен, поэтому вы можете обращаться к нему в любое время, в любом месте и, желательно, регулярно — именно так трансформация происходит наилучшим образом. Наподобие «утренних страниц», которые Джулия Кэмерон рекомендует в своей книге «Путь художника»[2], практика ежедневного рисования открывает способность к внутреннему диалогу, необходимому для размышлений. С помощью рисования развитие происходит не через труд и усидчивость, а почти наперекор им. Привыкая играть с бумагой и красками, мы добираемся до сложных материй, с которыми нельзя разобраться только с помощью раздумий и анализа. Каждая страница дневника становится площадкой не только для творческого поиска, но для внутреннего освобождения и поиска решений. Писатель Генри Миллер обнаружил, что рисование открыло в нем еще один голос, и было время, когда этот метод помог ему справиться с бессонницей.

Еще одно особенное качество художественного дневника — его необратимость. Нельзя спрятать то, что уже сделано, нельзя ничего удалить, и советую никогда не рисовать поверх того, что не нравится. Ведь мы получаем визуальную запись произошедшего — как мы зашли в тупик и как из него вышли. Всегда можно вернуться назад и поразмыслить.

Как пользоваться этой книгой и оптимизировать работу

Книга построена так, чтобы решить две задачи. Первая — научить вас рисованию на уровне, достаточном для достижения комфорта в обращении с материалами. Это значит познакомиться с кистями и красками, что и станет началом экспериментов. Как в любом другом занятии, степень мастерства будет расти во время практических занятий. Но это не значит, что наша цель — овладение техникой рисования акварелью.

Вторая задача — научиться видеть и передавать внутренние образы, не оценивая себя. Чтобы добиться этого, следует помнить несколько основных принципов.

Рисование «без ошибок»

Первое правило, которое стоит принять во внимание, я называю безошибочным рисованием, — все, что выходит из-под кисти, хорошо. Работая в этой технике, мы переворачиваем понятие ошибки с ног на голову. То, что когда-то воспринималось как ошибка, теперь считается прихотью кисти — это попытка увидеть след, оставленный на бумаге, с другой точки зрения.

Самокритика — неважно, касается она идей или качества исполнения — убийца творчества. Изменения не случаются на ровном месте. Им необходимо получить от вас разрешение попрыгать, упасть, испачкаться, а потом «продолжить банкет». Я покажу, как внутренний критик приходит под разными личинами, давая нам шанс попробовать, погрузиться в занятие, а потом заставляя все бросить.

Процесс важнее результата

Кроме того что в рисовании не бывает ошибок, ведение художественного дневника требует забыть о результате. Очень важно деликатно относиться к своим стараниям во время занятия, ценность которого не зависит от высокого качества результата. Ценность в том, чтобы оказаться внутри самого процесса, экспериментируя как можно чаще.

Оценка непосредственно творческого процесса важна, потому что помогает увидеть, как мы в каждую конкретную минуту:

• принимаем решения;

• понимаем, что останавливает нас, мешает сделать следующий шаг;

• находим варианты и становимся более гибкими;

• оживаем вместе с воображением.

Все необходимое есть внутри вас

Единственное, что понадобится, — это краски и бумага. Для спонтанного рисования в дневнике не нужно художественного образования, специальных уроков, практики рисования с натуры. Все необходимые образы рождаются в замысловатой человеческой психике без нашего участия (эту тему мы обсудим позже, в главе 9). Начиная с рождения мы впитываем зрительные образы окружающего мира и набираем багаж разнообразного опыта и чувственных воспоминаний, которыми он сопровождается. В повседневности большинство людей едва касаются этих богатств. Эта книга подскажет, как раскопать несметные сокровища и воспользоваться ими. Когда мы разрешаем себе рисовать интуитивно, не ради результата, мы совершаем целое путешествие посредством только лишь воображения и находим путь в личную «библиотеку». Это мощное и исцеляющее средство.

Наработайте собственный опыт

У каждого, кто приходит на занятия, есть определенный опыт. Кто-то не рисовал со школы, а кто-то художник или преподаватель изобразительного искусства. Эта книга подразумевает переход от простого к сложному, и если определенная глава или упражнение особенно вдохновят вас, начинайте с них. Создавайте свой собственный опыт.

Каждый человек уникален, но есть качества, которые уравнивают всех, независимо от того, кто и когда начал вести дневник. Если вы купили эту книгу, значит, скорее всего, стремитесь к раскрепощенности и спонтанности. Вам нужен инструмент, который будет с вами на протяжении жизни и поможет двигаться вперед. Вот почему я разработала этот подход и надеюсь, вы обнаружите, что за ним стоит философия, которая гораздо важнее штрихов, оставленных на бумаге.

ПРАКТИКА ВЛИЯЕТ НА КОРУ МОЗГА

Исследования показывают, что практика влияет на наш мозг. Когда мы делаем что-то снова и снова, нейроны, отвечающие за это действие, многократно раздражаются. При этом они растут и расширяются, образуя связи. Эти связи, или синапсы, превращают отдельные нейроны в высокоактивную сеть. Возможно не только появление новых связей, но и исчезновение тех, что редко используются{3}. Приятно осознавать, что на самом деле мы не рабы своих привычек.

Практикуясь в художественном дневнике, вы не только улучшаете навыки рисования кистью, учитесь рисковать, верить в свои идеи и даже шалить. Современная наука доказывает, что это, помимо прочего, увеличивает количество серого вещества. Исследователь Богдан Драгански и его коллеги из университета Регенсбурга в Германии провели эксперимент, впервые доказавший, что приобретение новых навыков меняет анатомическую структуру мозга{4}. Для этого исследования Драгански выбрал навык, который любому человеку легко приобрести и трудно потерять, — жонглирование шариками. Испытуемых трижды подвергали сканированию, чтобы увидеть перемены в их мозговой ткани. Первое сканирование сделали в начале трехмесячного эксперимента. Второе — после того, как испытуемые научились удерживать три шарика в воздухе как минимум шестьдесят секунд. Последнюю компьютерную томографию провели через три месяца после того, как новоявленные жонглеры, по инструкции ученых, бросили это занятие.

Результаты удивили. Второе сканирование показало значительное увеличение плотности серого вещества, найденное совсем не в той зоне, в какой ожидали увидеть исследователи. Вместо того чтобы развиться в области, связанной с моторикой, изменения произошли в зоне V7, связанной с наблюдением за движением. Но и это открытие имело смысл для ученых, так как жонглер должен предвидеть, куда переместится шарик после того, как покинет руку.

Третья томография, сделанная после трех месяцев без жонглирования, показала уменьшение количества серого вещества. Команда Драгански посчитала это доказательством гибкости мозга. Нарастание и убывание серого вещества указывало на то, как эффективно мозг избавляется от ненужных нейронов, сохраняя тем самым место для освоения новых задач.

«Приобретение любого нового навыка становится испытанием для вашего мозга», — утверждает доктор Арне Мэй, член команды Драгански{5}. Любого рода импровизация, вроде техники ведения художественного дневника, воспринимается как свежая задача, ведь мозгу приходится искать новые решения и создавать связи между идеями.

2. Образ мышления: «Я» для импровизации

Некоторые думают, что, импровизируя, можно делать что угодно. Но отсутствие продуманного плана не означает, что действие совершается произвольно. У импровизации есть свои правила… Когда мы полностью верны себе, мы следуем сложному замыслу. Это свобода, которая лежит по другую сторону от «что угодно».

Стивен Нахманович, скрипач{6}

Ни для только что выдуманных песенок, ни для танцевальных экспромтов дома нам не нужен был план. В четыре года мы вообще ни о чем не задумывались. Слова и жесты лились из нас сами. Я постоянно наблюдаю в своей студии за детьми. Вот две девочки четырех лет рисуют бок о бок. Идет такой разговор:

Первая девочка: Это большая грязная река. (Показывает на множество синих линий, пересекающих лист.)

Вторая девочка: У меня тоже грязная река. (Неистово размахивает кистью с коричневой краской.)

Первая девочка: В реке — гигантский краб. Нужно быть осторожнее!

Вторая девочка: Я собираюсь сделать мост, чтобы перебраться через грязную реку.

Первая девочка: Я тоже! (Когда она, рисуя мост, делает последние штрихи, появляется новая опасность.)

Первая девочка: А что если ты идешь по мосту, а он рушится? Ты упадешь в воду.

Вторая девочка: И тогда гигантский краб съест тебя!

Некоторое время девочки рисуют в тишине, обдумывая новое обстоятельство. Появляются линии, идущие от реки, а затем…

Первая девочка: Но если ты каждый день идешь по Пути радости, то можешь снять заклятие.

Вторая девочка: Или навсегда останешься в животе у краба!

Каждую пятницу девочки рисовали новую версию истории о большой грязной реке, живя между банками с краской и бумагой. Родители не знали, откуда взялся этот сюжет. Его не было в детских книжках с картинками, ничего похожего не встречалось во время семейных поездок. Это было чистое воображение. Рисуя, девочки постоянно разговаривали, с волнением обмениваясь идеями, придумывая историю вместе, добавляя детали, меняя что-то, изобретая. Когда я наблюдала за ними, то видела саму суть того, во что верила и чему стала учить. Девочки без всяких указаний разыгрывали естественный процесс импровизации.

Со временем эта природная спонтанность теряется. Повзрослев, мы становимся осмотрительными и перепроверяем себя, думая о возможных последствиях. Дело не в том, что мы забываем, как играть. Просто мы думаем, что и гры — для выходных, а не для повседневности. Мы забываем, как это — включать воображение. Нас отучили от этого.

Писатель и преподаватель сэр Кен Робинсон, во многих странах признанный лидером в сфере развития креативности, новаторских способностей и человеческих ресурсов, считает, что решительность дается нам от рождения. Маленькие дети непрестанно испытывают окружающий мир и, когда требуется, изобретают необходимое. Я воочию убеждаюсь в этом, наблюдая за своим трехлетним внуком, который строит на полу железную дорогу. Он примеряет разные части — загнутые, прямые, короткие, — пока не соберет их в разнообразные петли путей для своего паровоза Томаса.

По словам Робинсона, вместо того чтобы воспитывать любовь к экспериментам и импровизации, школы учат детей бояться ошибок. Это навык, который необходим находчивым взрослым, чтобы противостоять потенциальным трудностям. Есть насущная потребность распространять знание о том, что значит интеллект в более широком, интерактивном смысле. Это поможет развивать мышление и воспринимать креативность «так же серьезно, как грамотность»{7}.

Люди чувствуют, что упускают что-то, и потому ищут способы улучшить качество повседневной жизни. Подтверждение тому — растущее число центров красоты и здоровья, обучающих правильному питанию и физическим нагрузкам, спа-салонов, предлагающих массаж, центров медитации и иппотерапии наряду с реабилитационными центрами для нарко- и алкозависимых. Неважно, какую поддержку оказывают нам тренеры, спа-процедуры и диеты, если они уводят нас от главного. Вопрос в том, как мы сами можем помочь себе, когда рядом никого.

Я обнаружила, что техника импровизации — более эффективный способ для развития индивидуальности, чем большинство практик. Импровизация дает спонтанный выход нашей подлинной сущности, ведет нас к новым решениям и видам энергии. Решаем ли мы окунуться в искусство, писательство, актерское мастерство или танцы — если занятие не имеет четкого плана и возникает спонтанно, то оно близко нашему внутреннему миру. По крайней мере до тех пор, пока мы играем по правилам.

«Разве у импровизации есть правила?» — спросите вы.

Чтобы все получилось, групповое или личное участие в любого рода импровизационной деятельности всегда подразумевает соответствие условленной структуре. В классическом джазе музыканты по очереди играют импровизированные отрывки в рамках аккордовой последовательности определенного музыкального произведения, пока другие участники группы создают стройный ритмический фон. В комедийных представлениях актеры тоже действуют в заданном формате. Ниже я приведу несколько правил, выведенных известными импровизаторами — от профессиональной комедийной актрисы Тины Фей до писателя и эссеиста Малкольма Гладуэлла[3].

Первое, о чем все должны договориться, — отвечать «да». Перед тем как актер начнет импровизировать в рамках выступления, группа соглашается принимать все, что будет происходить в процессе игры. Если кто-то косвенно или прямо отвечает другому «нет» или подвергает сомнению происходящее, цепочка прерывается. Отказ играть, следуя правилу, предложенному другим актером, лишает всех возможности двигаться дальше. В рисовании кисть — это ваш партнер. Когда вы заявляете, что вам не нравится какая-то форма или линия, действие останавливается.

Если разум вдруг подкидывает идею для следующего шага, а вы отвечаете: «Я не буду так делать, потому что это слишком глупо», или «Так не бывает», или «Это отвратительно», или «Это не то, что я хочу видеть на картинке», то творческий поток замирает. Как в случае с комедийной труппой, все начинается с предварительного согласия быть открытым для происходящего. Чтобы вовлечь в игру своих студентов, я предлагаю им заключить соглашение — сначала с собой, затем со мной. Я хочу услышать, готовы ли они в любой момент пойти другой дорогой. Я могу предложить иначе держать кисть, отказаться от рисования брызгами или попросить добавить деталь, которую они придумали, но забраковали.

Другое правило импровизации — вводить в игру то, что только что пришло на ум. В комедийном искусстве это означает не бояться привносить новый элемент и не критиковать свою реакцию. В рисовании это значит почти то же самое: добавлять что-то к своему зрительному диалогу с картинкой или только что нарисованной линией.

В этой книге я довольно часто спрашиваю, но те вопросы, которые чинят вам препятствия, не помощники. Если во время спонтанного рисования или выступления вы останавливаетесь, чтобы спросить: «А что здесь делает тыква?» — процесс нарушается. Необязательно знать все ответы — глубокие, многозначительные, какие угодно. Будьте легки на подъем. Лучше превратите такой вопрос в ответ: «Тыква, которая поглотила Бронкс!»

И, наконец, в импровизации нет ошибок — только возможности. Куда бы действие ни завело актера на сцене, в какую часть листа ни попала бы кисть, так и должно быть. Оговорка или случайный мазок приведут к неожиданным открытиям. Все ли они работают так, как нам хочется? Все ли они забавны, красивы, уродливы и ведут к ясному финалу? Нет. И это нормально.

Так как эта техника часто требует покинуть зону комфорта, студенты подспудно включают защитные механизмы, тем самым обостряя свою чувствительность к любым новым предложениям. Вот почему я советую использовать во время рисования мантры. (Вы найдете мои варианты мантр перед каждым упражнением.) Мантры учат слушать свое сопротивление и говорить с ним, вежливо прося его на время отступить: «Я слышу тебя, но прямо сейчас собираюсь попробовать другой способ».

Защитные механизмы включаются не просто так. Будучи детьми, мы не могли отстоять себя. Нам нечего было противопоставить авторитету старших. Конечно, мы должны деликатно относиться к защитным барьерам, взрослым они зачастую нужны. Это правильно — быть настороже, когда выходишь поздно вечером на плохо освещенную парковку возле большого торгового центра. Но когда рисуешь, играя и совершая открытия, такого рода осмотрительность не нужна, ведь это занятие не таит в себе никакой опасности.

Импровизация и спонтанность не настолько хаотичны, как нам кажется. Эти навыки, как и любые другие, приходят с опытом. Нужно много практиковаться, чтобы достичь гибкости ума и духа, готовности отпустить контроль и отзываться на требование конкретного момента. Потеря живости — одна из величайших проблем старения. Но вот что я вам скажу: тот, кто может приспособиться к потерям и переменам, по-прежнему способен быть успешным, компенсируя физическую слабость возможностью снова и снова открывать себя. Забудьте об антивозрастных кремах — есть действенная формула сохранения молодого задора.

То, насколько энергично мы ищем и находим решения текущих задач, зависит от нашей способности мыслить свежо и придумывать варианты. Ничего не получится, если позволять внутреннему критику отвергать все, что приходит на ум. Спонтанная игра поведет нас верной дорогой только в том случае, если мы будем говорить: «Да! Да! Да!»{8} Старые методы решения проблем — размышления, анализ или обсуждение различных вариантов с друзьями или членами семьи — не всегда срабатывают. На самом деле часто это сбивает с толку и запутывает еще больше. Импровизация — это свежая и жизнеспособная альтернатива поиску еще не опробованных решений. И я надеюсь, что вы начнете рисовать, будучи готовыми импровизировать.

МОЗГ В РЕЖИМЕ ИМПРОВИЗАЦИИ

Чарльз Лимб — отоларинголог Университета Джонса Хопкинса, но также он талантливый музыкант. С помощью оборудования для создания изображений записывает процессы, протекающие в мозгу человека в то время, когда он творит. Увлечение музыкой побудило Чарльза Лимба и его коллегу-меломана Аллена Брауна к изучению мозговой активности джазовых исполнителей.

Лимб и Браун решили выяснить, как ведет себя мозг, когда исполнитель сочиняет музыкальные фрагменты. Участники эксперимента играли на специальном клавишном инструменте, лежа в машине для компьютерной томографии. Исследование показало, что во время импровизации мозг отключает зоны, связанные с самокритикой и запретами, и включает области, отвечающие за процессы самовыражения. Другое примечательное открытие: зоны мозга, отвечающие за все ощущения, вовлеченные в процесс импровизации, показали, что музыкант находился в состоянии обостренного сознания, похожего на стадию быстрого сна. Браун предполагает, что существует связь между этими двумя состояниями — сном и импровизацией. Состояние джазового исполнителя, сочиняющего музыку, подобно трансу и похоже на неглубокий сон{9}.

Хотя это исследование ограничено изучением музыкальных экспромтов, такой вид творческой мозговой деятельности имеет место и в других сферах жизни. Люди постоянно импровизируют во время общения, находя решения здесь и сейчас. «Без такого рода творчества человечество не смогло бы выжить как вид, — считает Лимб. — Это неотъемлемая часть нашей природы»{10}. Лимб надеется продолжить изучение мозга во время других творческих занятий, таких как писательство и рисование. В любом случае, суть исследования ясна: молчание внутреннего критика дает свободу импровизации, столь важной для развития креативности.

Подготовка к рисованию

Как я уже говорила, дабы открыться самому себе, нужна атмосфера терпимости. Поэтому место для творческих занятий должно быть скрыто от посторонних глаз. Даже те комментарии, которые члены семьи и друзья делают из лучших побуждений, легко могут отвлечь или поселить в вас сомнения.

Я помню, как подруга навестила меня в мастерской. Она рассматривала выставленные работы и вдруг остановилась перед картиной, изображавшей очень крупную и красную рыдающую женщину, окруженную злыми духами. «О, — воскликнула подруга, — какая печальная картина! Не могу на нее смотреть!» Она не знала, что это автопортрет и что я испытываю особые чувства по отношению к нему. Я очень расстроилась и с тех пор решила внимательнее следить за тем, какие работы оставляю на виду. Если бы в тот самый момент я работала над этой картиной, то, возможно, так и не закончила ее или не смогла бы сделать ее настолько откровенной (и настолько красной). И это моя проблема, а не подруги.

Ваши работы в дневнике — только ваши. Даже сама мысль о том, чтобы показать их другим, может ограничить спонтанность и свободу, которую вы чувствуете, рисуя. Первый шаг — открыть коробку с красками и окунуть в них кисть. Первый шаг — создать обстановку, в которой у вас есть все шансы на продуктивную работу. Ниже приведены несколько способов, как этого добиться.

Обустройство рабочего пространства

Выберите уединенное место. Если вы делите пространство с другими, отгородите часть помещения или разместитесь в углу комнаты, подальше от проходных мест. Если уединиться не получается, работайте тогда, когда другим от вас ничего не нужно. Прелесть дневника в том, что ему не требуется много места и рисовать в нем можно где угодно. Поймите, что вас вдохновляет. Для меня крайне важен естественный свет. Зимой я работаю за кухонным столом у окна, а летом меня легко застать на террасе или в путешествии — с дневником в руках.

Создание священного места

Для занятий в мастерской я использовала идею теменоса, о котором говорит скрипач-импровизатор Стивен Нахманович. Это греческое слово означает «священное место», и, согласно Нахмановичу, в нем «действуют особые правила и случаются необычные события»{11}. Мне это нравится. В конце концов спонтанным рисованием нельзя заниматься где попало. Создадим для него необычные условия. Думаю, идею о священном месте стоит держать в голове, если вы собираетесь обустроить дома зону для творческих изысканий.

Успокоение разума

Это своего рода медитативная практика. Большинство дисциплин требуют времени, чтобы сесть и сконцентрироваться. Наш разум находится в непрерывном режиме выполнения задач. Списки дел заполняют наши дни мелочами. Буддисты называют это состояние «обезьяньим умом», скачущим от мысли к мысли. Творчество требует свободы как от внутренних вмешательств, так и от внешних. Прежде чем начать творить, дайте себе достаточно времени, чтобы ощутить уединенность и спокойствие. Например, для меня раскладывание материалов — ритуал, который помогает не только подготовиться к рисованию, но и настроиться. Я делаю это спокойно, с вниманием к деталям. Стол должен быть чистым и не загроможденным лишними вещами. Я держу кисти в старой стеклянной банке, и они позвякивают, когда я трогаю их. Если есть такая возможность, выделяйте для начала как минимум час на один сеанс рисования.

Тишина — на вес золота

Один из первых уроков, с которым сталкиваются мои студенты, — научиться принимать тишину. Хотя музыка способна уменьшить напряжение, я не поддаюсь желанию включить радио, и тому есть причины. Мы живем в мире бесконечно сменяющих друг друга раздражителей, иногда выбранных нами, но чаще всего нежеланных и не оставляющих нам вариантов. (Вспомните о музыке, которая фоном звучит в лифте.) Музыка легко влияет на эмоции. Она может воодушевить или неожиданно вызвать позабытую тоску. Рисуя, мы должны уделять особое внимание тому, чтобы картинки и отображенные из них чувства появлялись естественным путем из нашего сердца. Это деликатный подход, основанный на интуиции, а не на внешних раздражителях.

Взгляд наблюдателя

Имеет значение то, как мы думаем, смотрим и говорим о наших работах. Оставаясь заинтересованными и доброжелательными к проделанной работе, мы стимулируем проявления спонтанности. После каждого упражнения я задаю вопросы, чтобы все могли обдумать только что сделанное. Цель — поразмыслить над ходом выполнения задания, а не над результатом. Трудности, которые каждый раз возникают при рисовании — что делать дальше, как пройти через блок, — разрешатся сами собой, если заглушить голос внутреннего критика.

Теперь дышите

Один из способов успокоить разум — простая минутная медитация. Практикуйте ту, которую знаете, или попробуйте следующую. Сидя на стуле прямо, начните свое творческое время с нескольких очищающих вдохов. Закройте глаза и сделайте глубокий вдох через нос, поднимая воздух от расслабленного живота и выпуская его — медленно и размеренно — через рот. Повторите как минимум три раза. Затем, не открывая глаз, продолжайте дышать как обычно, ни о чем не думая и концентрируясь на дыхании, пока не будете готовы приступить к рисованию.

3. Начинаем рисовать

Что слышу, забываю

Что вижу, помню

Что делаю, знаю.

Китайская пословица

Когда я только начинала вести художественный дневник, я попробовала ряд сухих материалов из тех, что у меня были, — черный фломастер, цветные карандаши, масляные мелки. Я решительно исключила карандаши, чтобы удержаться от схематических зарисовок. Выбирая материал, который можно стереть, скорее спровоцируешь исправления, чем импровизацию.

В акварельных красках я нашла то, что искала: отсутствие четких линий, текучесть, ощущение игры. Влажность допускала счастливые случайности, которые глаза, руки и мозг вместе взятые не могли предусмотреть. Конечно, результат не всегда мне нравился, но пути назад не было, я не могла стереть или закрасить нарисованное. Чтобы продолжать, мне оставалось только следовать за рисунком, добавляя детали, и подключать воображение к тому, что появлялось на бумаге.

Я беру простые краски хорошего качества по нескольким причинам. Мне хотелось уйти от материалов, которые подразумевают искусство с большой буквы «И». С такими красками, как масло или акрил, которые часто выпускают в тюбиках, нелегко управляться. Они требуют от художника определенного технического мастерства. Еще я чувствую, что они принадлежат миру изысканности, где нужно бережно расходовать краски и не разбрасываться бумагой. (Подтекст: «Сделай все правильно с первой попытки!») На наших занятиях мы будем использовать столько красок, сколько необходимо, а бумага будет служить нашим экспериментам. Дайте себе время привыкнуть к материалам, чтобы развить расслабленный, но внимательный подход к делу. Начните с простой медитации — подготовки инструментов.

Знакомство с материалами

Коробка с акварелью

Акварель производят не в тюбиках, а в брусках, и смешивать цвета не обязательно. Неопытность в этом вопросе может привести к разочарованию, когда не удастся добиться желаемого результата. Даже знающих художников это может отвлечь от процесса. Не нужно искать «лучший» цвет — просто выберите один из двадцати четырех. Смешивать будем позже. Прямо сейчас нужно, чтобы все было простым и доступным. В некоторых акварельных наборах есть тюбик с белой краской. Пока отложите его — он пригодится для покрытия бумаги и смешивания.

Кисти для акварели

1 беличья кисть-копна, номер 1

1 или 2 колонковые кисти с короткой ручкой, номера 1–2

Большую акварельную кисть называют копной. Я люблю ее за чувствительность к силе нажима, как у кисти суми, используемой в азиатской каллиграфии. Надавите — и получите мазок пошире. Ослабьте нажим — и кончик кисти выведет изящный завиток. Лучшая кисть-копна сделана вручную и стоит довольно дорого. Не исключено, что со временем вы захотите докупить кисти других размеров, но пока достаточно той, что предложена в разделе «Материалы», - она хорошего качества и способна обеспечить нужные нам эффекты.

Самое важное в использовании кисти-копны в том, что держать ее нужно влажной и не допускать скребущих движений по сухому. Прежде чем начать рисовать, прикоснитесь к кисточке рукой. Почувствуйте, какая она мягкая и как ее кончик податливо пружинит под пальцем. Если во время работы щетинки топорщатся и становятся колючими, значит, кисть пора напоить.

У другой кисти — той, что поменьше, — более компактная головка. Она не такая гибкая, как у копны, и поэтому больше подходит для рисования мелких деталей. Она не способна впитывать много пигмента, поэтому возвращаться к коробке с красками придется часто. Возможно, вам захочется иметь кисти двух размеров, ведь чем меньше кисть, тем тоньше линия и мельче детали, которые вы можете добавить.

После рисования прополощите кисти в теплой воде. Время от времени очищайте их деликатным мылом, чтобы убрать остатки пигмента.

Акварельный альбом на спирали

Бескислотная акварельная бумага холодного прессования, 300 г/м 2

Начните с бумаги размером 25,4 17,7 см, позже при желании вы можете уменьшить или увеличить формат

Вам подойдет любая хорошая бумага для рисования. Но то удовольствие, которое дарит бумага для акварели, полностью оправдывает ее цену. Шероховатая текстура улучшает контакт с кистью, и тактильные ощущения обостряются. А высокая плотность означает, что бумага не покоробится.

Альбом размером 25,4 17,7 см — хороший выбор для того, чтобы познакомиться с техникой. Он не настолько большой, чтобы напугать своими масштабами, но его размера достаточно, чтобы рука свободно двигалась по листу и быстро его заполняла. Набравшись опыта и став увереннее, вы, возможно, захотите больше пространства и тогда купите новый альбом.

Подготовка

Вам необходимо организовать материалы вокруг себя так, чтобы было легко переходить от воды к краске, а от краски — к бумаге. Ниже я привожу пример такой расстановки, однако придется поэкспериментировать, прежде чем вы найдете самый подходящий для себя вариант.

Емкость с водой: чтобы промывать кисти, возьмите стакан с широким горлом.

Кисти держите в кружке или банке.

Бумажные полотенца: я использую их, чтобы можно было промокнуть кисть во время смены цвета и убедиться, что на ней нет остатков предыдущей краски.

Покрытие для стола: мне нравится стелить под инструменты большой лист белой бумаги.

Вот организация рабочего места для правшей. Я люблю держать все инструменты с одной стороны, чтобы вода и краска не капали на бумагу

Страницы дневника

Вы будете рисовать с обеих сторон листа. Когда я начинала работать в альбомах для акварели, то рисовала с одной стороны, и так сделал бы любой акварелист. Я думала, что если какая-то картинка получится особенно удачно, я смогу оформить ее в рамку и повесить на стену, и при этом не потеряю того, что нарисовано на обороте. Но потом меня осенило, что такой подход в корне расходится с моей методикой и целью не ориентироваться на результат. Поэтому я стала рисовать с двух сторон.

Дату создания рисунка можно написать где-нибудь в углу. Лучше сделать это в конце сеанса, так вы избавите себя от опасения случайно закрасить ее.

Подготовка к упражнению: обращение к чистому листу

Когда вы откроете альбом, чтобы нарисовать первую картинку, помните несколько нюансов.

Рисование «без ошибок»

Ошибок не существует. Вы работаете, основываясь на воображении, поэтому все происходящее рассматривайте как новую возможность, а не как неверный путь. Это не значит, что вам удастся думать так всегда. Отрицательные эмоции будут появляться снова и снова, предоставив вам массу возможностей тренировать терпение и умение деликатно отвечать на все эти «О нет!». Вас наверняка потянет закрасить то, что не получилось, или вырвать лист и начать заново. Воспротивьтесь этому порыву. Отметьте его, но не доверяйте ему. Вы должны бережно относиться к своей энергии, а не к бумаге. Лучше превратите этот разрушительный импульс в картинку.

Страх чистого листа

Студенты часто нервничают при виде чистого листа. Я знаю преподавателей, которые заставляют учеников протыкать в бумаге дырку («Хуже уже не будет!») или предлагают сплошь закрасить поверхность неяркой краской, чтобы уменьшить волнение. Страницы в дневнике не такие уж большие, потому заполнить их не составит труда. Помните также, что вы не профессиональный художник, а скорее играющий экспрессионист.

Упражнение: поставьте точку

Один из базовых элементов китайской живописи — точка, которую называют dianfa, одна из многих точек на листе. Точка проста и со временем станет вам лучшим другом. Она придет на помощь в моменты, когда вы не будете знать, что делать дальше. Поэтому давайте с помощью точек привыкать к кистям и краскам. Мы не стремимся нарисовать картину или нарисовать предмет с натуры. Как говорил один из моих прежних преподавателей, мы просто «заводим дружбу с кистью».

В самом начале важно не зависнуть, выбирая цвет. Со временем вы будете использовать их все. Но сейчас все цвета равны, потому что мы — и так будет всегда — сосредоточены на том, чтобы не останавливаться и не прерывать поток, особенно поиском «идеального» цвета. Простейший путь обойти этот блок — попросту выбрать первый попавшийся цвет.

Это упражнение мы начнем с помощью кисти-копны и вскоре добавим кисть для мелких деталей.

Пример мантры: «Идеального цвета не существует».

1. Возьмите кисть как карандаш. В нашей технике кисть — инструмент рисования. Держать ее за кончик — в духе настоящих художников, но я считаю, что так образуется слишком большое расстояние между вами и бумагой. Мы же ищем единения и близости через контакт и прикосновение.

2. Намочите кисть и опустите в любую из красок. Круговыми движениями мягко разбавляйте пигмент водой и набирайте его на щетинки кисти. Так как кисти совсем новые, а краски — сухие, возможно, придется заново смочить и то и другое. Нам нужно пропитать щетинки пигментом, добиваясь яркого цвета.

Совет. Тестируя материалы, вы заметите, что количество воды влияет на интенсивность цвета. Чем больше воды, тем более бледным и размытым получается цвет. Пока я советую брать немного воды. Тогда цвета будут выразительными, а бумага не намокнет настолько, что краски будет смешиваться или течь.

3. Набрав краску, кончиком кисти медленно поставьте на бумаге несколько точек. Затем добавьте точек, прижимая к листу всю поверхность головки. Не нужно добиваться правильных окружностей. Просто, используя разную силу нажима, создавайте естественные круглые или овальные формы. Если вам приходилось видеть китайскую акварельную живопись, думайте о ней, пока рисуете точки.

4. Меняйте цвет так часто, как хочется, промывая кисть в промежутках и снимая излишки воды о край стакана.

5.  помощью кисти для мелких деталей добавьте маленькие точки внутри высохших больших. Как и в первый раз, смочите краску и круговыми движениями наберите ее на кисть. Вы заметите, что вам приходится снова и снова возвращаться к формочке с краской.

Что еще можно попробовать:

• Поставьте новые точки в стороне от предыдущих или соберите те и другие в группу.

• Сделайте дорожку «следов» через лист.

• Закрасьте уже высохшую точку свежей краской того же цвета. Почувствуйте разницу.

• Ставьте светлые точки рядом с темными или попробуйте все оттенки синего рядом на листе.

• Попробуйте собрать точки в новую или более крупную фигуру, рисуя их близко друг к другу.

• Добавьте линии, чтобы сгруппировать точки.

Обратите внимание, что точки, расположенные близко друг к другу, создают иллюзию движения

Размышляем о работе

Что вы чувствовали, держа кисть в руке? Она показалась незнакомцем или старым другом? Может понадобиться практика, но использовать такую кисть действительно легко и приятно. Вы заметили, как разные цвета вызывали у вас определенные эмоции? Какие из них приглянулись вам больше? Попался ли такой, который не понравился или вызвал отторжение? Восприятие цветов крайне субъективно. Ярко-зеленый, приятный одному человеку, у другого может вызвать раздражение.

СИЛА ТОЧКИ

Гештальт-психология базируется на том, что все живое стремится к равновесию. Когда нечто нарушает баланс, организм делает все, чтобы его вернуть. Доказательство тому — объекты физического мира, тяготеющие к состоянию устойчивости и покоя. Возьмем, к примеру, каплю воды. Попав на стол, она будет подтягивать края к центру, пока не остановится, приняв круглую форму. Гештальт-психология изучает, как человеческий глаз упорядочивает зрительные образы и как мозг затем интерпретирует увиденное. Согласно гештальт-принципу о равновесии, мы ищем постоянства во всем, что видим{12}.

Дизайнеры часто заимствуют идеи гештальт-теории для создания гармоничных образов. Они понимают: рисуя точку, человек, подобно природе, творит равновесие. По аналогии с каплей воды, наш глаз устремляется к центру точки, а мозг сообщает, что никакой дисгармонии тут нет. Это правильная форма. Есть и другие примеры такого рода равновесия — когда зрение фокусируется на центральной, неподвижной точке объекта: ромашка, человеческий глаз, поперечный разрез апельсина. Какие еще вам приходят на ум?

Поперечное сечение апельсина

Поэтому нет ничего удивительного в том, что рисование точек — умиротворяющее занятие, которое одновременно помогает нам двигаться вперед.

4. Сто и один цвет

Я была одна, абсолютно свободна и работала над чем-то неведомым, не стараясь никому угодить, кроме себя. Я решила не использовать никаких других цветов, пока мне хватает угля и бумаги для того, что я хотела выразить. Кажется, это был июнь. Вскоре мне понадобится синий.

Джорджия О’Киф{13}

Одна из самых привлекательных и захватывающих вещей в рисовании — возможность использовать широчайший спектр цветов. Когда студенты впервые заходят в мою мастерскую, практически каждый из них «застревает» у стола, на котором от края до края выстроены чашечки с градуированными оттенками — желтыми, оранжевыми, красными, малиновыми, синими, зелеными, фиолетовыми… Независимо от возраста гость почти сразу произносит: «О-о-о». (Помните свою первую коробку мелков?) На занятиях, посвященных художественному дневнику, я вижу то же восхищение, когда студенты в первый раз открывают новую коробку с акварелью.

Процесс рисования должен быть простым и легким, поэтому все, что прерывает его плавное течение, попадает под подозрение. Смешивание цветов или разбавление красок для получения более светлого тона — приятное и расслабляющее занятие, но вместе с тем оно отвлекает, уводит в сторону от создания картинки и спонтанного рисования, из-за него легко упустить момент. Студенты, не знакомые с материалами, могут легко разозлиться, пытаясь добиться новых цветов. Если вы не знаете, что при смешивании темные тона добавляют к светлым, а не наоборот, то в результате вы неизбежно получите нечто грязное и мрачное. Даже те, у кого есть художественный опыт, сильно отвлекаются, ради двух-трех мазков создавая бесконечные роскошные оттенки.

Это не значит, что вы никогда не будете смешивать краски — просто не сейчас, не в самом начале. Самое главное, соответствуют ли ваши действия замыслу. Они помогают углубиться в рисование или уводят прочь от него? Если вы играете и экспериментируете, пробуя совмещать два цвета, а потом используете их в рисунке, тогда вы по-прежнему в потоке.

Если же вы недовольны результатом эксперимента и начинаете смешивать заново, то вы отклонились от курса. Сейчас для вас самое главное — оставлять следы на странице. Вот где эпицентр действий! Если же вам не нравятся цвета, которые получаются в результате смешивания, значит, вы просто не можете решить, какую же краску использовать. Вы ждете, что на палитре появится некий идеальный цвет, вместо того чтобы остановиться на том, который первым попался на глаза. Такой внутренний блок очень часто встречается. Он восходит к страху сделать ошибку и мысли о том, что существует некий «наилучший выбор».

Это могло бы пригодиться, если бы мы изучали теорию цвета. Но мы не изучаем. Среди двадцати четырех цветов в коробке есть один, который прекрасно справится с задачей, особенно в начале игры. Думайте о следующем движении — таком, которое станет шагом вперед. Мы склонны полагаться на зрение, чтобы получить своего рода «правду», хотя на самом деле мы смотрим сквозь призму предыдущего опыта. Глаз оценивает, и оценка может быть неверной.

Когда я была подростком, я терпеть не могла оттенки розового и фиолетового. Мне не нужна была типичная девичья комната в розовых оборках и фиолетовых цветочках. Моя спальня должна быть убежищем, кабинетом, мастерской. Отношение к этим цветам перешло во взрослую жизнь. Я никогда не носила одежду этих оттенков, никогда не одевала в них свою маленькую дочь и не использовала в домашнем интерьере, хотя к тому времени это был уже скорее подсознательный выбор. Лишь занявшись спонтанным рисованием, я открыла великолепие фиолетовых тонов по соседству с красными, распробовала изысканность сливочно-розовой краски, роскошной, как букет львиного зева или цветов вишни. Не попробуешь — не узнаешь.

Я не хочу, чтобы студенты колдовали над палитрой, пусть они экспериментируют, делая широкие мазки насыщенного цвета. Это значит набирать много краски на кисть и использовать ровно столько воды, сколько нужно, чтобы кисть скользила по бумаге. Если вы разбавляете большинство цветов, стоит спросить себя: «Это потому, что мне нравятся пастельные оттенки, или потому, что светлый рисунок кажется безопаснее, незаметнее?» Возможно, вы чувствуете, что светлые краски дают шанс все исправить, если получится не то, что вы хотели.

Если вам кажется, что я уделяю слишком много внимания этому вопросу, знайте, что на то есть причины. Новые студенты часто говорят мне, что хотят рисовать только «счастливыми» цветами, которые, как они думают, обеспечат им «счастливую» картинку. К сожалению, это миф. У Пикассо был период, когда он использовал богатую пастельную палитру, но большинство его работ трудно назвать оптимистичными. (Вспоминается серия с Арлекином.) У каждого есть цветовые предпочтения, взгляните хотя бы на свой гардероб. Цвета отражают эстетические предубеждения, которые не даются нам от рождения. Нам объяснили, что считается симпатичным, а что отвратительным.

Однажды я была вольным слушателем в местном колледже и могла наблюдать за группой малышей, рисующих за мольбертами. После занятия учительница усадила детей в круг, и началось обсуждение работ. Картинки были заполнены разнообразными пятнами всех цветов радуги. Кроме одной, где ребенок использовал только черную краску. Слова учительницы врезались в мою память: «Черный — это не цвет. Мы ведь не любим черный?» Как и любые другие предрассудки, цветовые предпочтения могут быть навязаны. Этот класс, между прочим, принадлежал школе из бедного квартала, где большинство детей были афроамериканцами, — и это тоже словно соль на рану.

Наша задача — быть открытыми к текущим изменениям и принимать жизненный опыт, не требуя безопасности, совершенства, чистоты, привлекательности, профессионализма… Можете подставить любое идеальное состояние. Наивысшая цель — выразить себя естественно и легко, не вымучивая и не принуждая.

Пусть все цвета обладают для вас одинаковой ценностью — это один из способов усилить спонтанность реакций. В тот миг, когда мы спрашиваем себя, какой цвет лучше всего подойдет для следующей детали, мы воздвигаем препятствие, и движение воздуха (или краски) останавливается. Выбирая цвет дольше секунды, вы отдаете бразды правления внутреннему критику, и уж будьте уверены, он все возьмет под свой контроль. Считайте, что момент упущен.

В начале занятий обращайте внимание на то, как вы прерываете себя. Перед тем как преодолевать препятствия, нужно научиться распознавать их. Я вижу, как студенты перепроверяют себя, стоя над красками. Кисть может потянуться к коричневому, красному или желтому, остановиться в замешательстве, а затем двинуться к другому цвету. Это кажется всего лишь небольшой заминкой, но именно пустяки сигнализируют о более серьезных проблемах. Незначительные действия говорят о механизмах работы мозга, на которые мы даже не обращаем внимания. Гораздо легче заметить и поменять ту самую мелочь.

Когда я решила выработать привычку доводить дела до конца, я не стала браться сразу за большие дела, где вероятность неудачи велика. Я обратила внимание на пустяки, которые всегда откладывала: забрать вещи из химчистки или пришить оторвавшуюся пуговицу к пальто.

Раз ошибок не существует, то неважно, какой цвет будет на кисти. Почему бы не остановиться на том, к которому рука потянулась сама? Ведь это невербальная часть нашей сущности, голос интуиции.

Вам потребуется практика. Для начала отмечайте, как вы поправляете себя, и пытайтесь доверять инстинктам, остановившись на первом же цвете, который выбрали. Есть и другие способы оторваться от бесконечного созерцания коробки с красками. Например, двигаться от одного конца палитры и к другому. Или на пару секунд закрыть глаза, а потом открыть и выбрать тот цвет, за который зацепится взгляд. Не имеет значения, какую краску вы используете.

Илэйн рисовала дерево и вдруг потеряла вдохновение. Я застала момент, когда она просто уставилась на краски, в нерешительности водя рукой одного цвета к другому. Она не могла выбрать, что добавить к основному коричневому, которым была нарисована кора. Илэйн знала только, что хочет как-нибудь «оживить» ствол. Нужного цвета она не видела. «Так перестань искать, — предложила я. — Пусть краски решат за тебя, возьми ту, что ближе всех».

Страницы: 12345 »»

Читать бесплатно другие книги:

Завязка сюжета основана на реальных событиях начала 60-х годов. С военного аэродрома Бессарабии прои...
Собиратель Костей давно мертв. Но, кажется, у него появился подражатель – Собиратель Кожи.Орудие уби...
Известный ювелир Миллер по заказу богатой клиентки изготовил для ее собаки ошейник с бесценным изумр...
Как нелегко смириться с предательством подруги и любимого! Хочется сбежать на край света, чтобы никт...
В маленьком приморском городке произошло неслыханное для этих мест событие – ограбление краеведческо...
Не так давно Джон Мэйл был помещен в психиатрическую клинику и проходил там курс принудительного леч...