Бьянка, благочестивая невеста Смолл Бертрис

Глава 18

Мать Ахмеда, старшего из сыновей султана Баязида, была женщиной невероятно ревнивой и завистливой. Она родила одного-единственного ребенка и сосредоточила на нем все свои помыслы. Бесма отличалась редкой красотой и умела очаровывать. К тому же в отличие от остальных жен она в полной мере владела тонким искусством любовных утех. Баязид не мог устоять против ее чар, хотя и не верил в искренность, потому что знал: Бесма замешана в смерти его старшего сына, Мустафы. Однако убедительные доказательства ее причастности отсутствовали, а потому султан не мог ни предъявить обвинение, ни наказать преступницу — к глубочайшему разочарованию остальных жен, опасавшихся за жизнь своих сыновей.

Любимая жена Кёсем, мать Мустафы, тяжело переживала потерю ребенка, однако сумела подарить супругу второго сына, Селима — младшего из троих наследников. Бесма не переставала твердить султану о недостатках молодого человека и постоянно подчеркивала несравненные достоинства собственного отпрыска. Она мечтала посадить на трон сына, чтобы самой стать валиде-султан и наконец-то обрести реальную власть в империи. Ничто не могло остановить ее на пути к цели, однако в боевом запале Бесма не учла одного: ее сила порождала не менее сильных врагов.

Возвращение в Турцию принца Амира заставило интриганку насторожиться: наряду с тремя сыновьями Баязида этот человек обладал правом наследования османского престола. Однажды, во время ночных ласк, она спросила Баязида о причинах возвращения, и султан ответил, что племянника выслали из Флоренции.

— Почему? — не унималась Бесма. — Чем он вызвал недовольство властей? Очевидно, совершил какой-то отвратительный поступок. Ясно, что Амир идет по стопам своего вероломного отца. Очень жаль, потому что, оставаясь во Флоренции, он мог бы принести империи немалую пользу. Но, подобно твоему брату, он думал исключительно о собственных интересах, а не о долге перед султаном.

— Насколько мне известно, недовольство общества вызвали близкие отношения Амира с некой дамой, — объяснил Баязид, начиная сердиться. Разговор ему совсем не нравился. — Она принадлежала к одному очень влиятельному семейству, и властям это не понравилось.

— Флорентийцы так же распущенны, как и римляне, — заявила Бесма, повторяя услышанную в гареме сплетню. — Не верю, что твоего племянника выдворили за связь с женщиной. Скорее всего он вступил в сговор с семейством Медичи и намерен с их помощью захватить трон — если не сейчас, то в будущем. Наверняка хочет сместить твоих сыновей и занять их место. Этот принц угрожает каждому из нас: он намного хуже своего отца, потому что притворяется верным и дружелюбным. Принц Джем хотя бы не скрывает страстного стремления к власти.

Баязид встревожился, однако, как ни старался, не смог найти в поведении племянника ничего подозрительного. Он даже отправил принца на остров Родос, тем самым предоставив возможность вступить в сговор с Джемом, однако молодой человек с честью вышел из запутанной ситуации, которая для любого другого могла бы стать неразрешимой провокацией. Капитан Махмуд сообщал о каждом шаге и каждом слове посланника. Больше того, благодаря искусству кизляр-ага султану удалось внедрить в окружение брата несколько своих шпионов. Все они подтвердили безусловную преданность принца султану и его решительное неодобрение позиции отца. После столь серьезного испытания доверие Баязида к племяннику лишь окрепло.

— Амира власть не привлекает, — возразил он. — В этом я совершенно уверен.

— А что станет с твоей уверенностью, когда принц убьет твоих сыновей? — продолжала настаивать Бесма. — Необходимо срочно предотвратить трагедию и поругание чести семьи!

— Замолчи, женщина! — не выдержал султан. — Не могу больше слушать этот вздор! Если не уймешься, прикажу зашить тебя в мешок и бросить в море! — Султан в гневе отослал ее прочь. Даже самые искусные ласки не стоили бесконечного потока грязи, извергавшегося изо рта Бесмы. Баязид отличался острым умом и понимал, что интерес к Амиру вызван отнюдь не его благополучием, а выгодой Ахмеда, которого мать мечтала посадить на трон. Чтобы расчистить дорогу единственному сыну, она была готова убить всех вокруг.

После ранней смерти старшего из сыновей Баязид надеялся, что Ахмед сможет его заменить, однако Бесма безнадежно испортила ребенка безграничным потаканием капризам. В итоге молодой человек вырос безвольным и, что еще хуже, развращенным. Третий сын, Коркут, рожденный женой по имени Сафия, полностью посвятил себя науке и совсем не интересовался политикой. Он вел простую, почти монашескую жизнь в окружении книг и рукописей. А вот младший сын, Селим, внушал серьезные надежды. Юноша твердой рукой управлял вверенной ему провинцией и радовал отца уважительным отношением к закону.

Баязид знал, что рано или поздно Бесма попытается уничтожить Селима, как когда-то устранила его старшего брата, однако сейчас она сосредоточила свое бесконечное коварство на принце Амире. И он, султан, оказался беспомощным перед ее интригами. Чтобы не впасть в отчаяние и не привести в исполнение угрозу насчет мешка и морского дна, оставалось одно: положиться на дипломатическое искусство кизляр-аги: только этот многоопытный придворный мог спасти ни в чем не повинного племянника. Баязид горько рассмеялся: весь мир видел в нем могущественного и непобедимого правителя огромной империи, а на самом деле он никак не мог справиться со злобной женщиной.

Разговор с Дийей аль-Дином и сведения, полученные от шпионов, работавших в окружении Бесмы, убедили Хаджи-бея в необходимости немедленно встать на защиту принца Амира и его близких. Задача крайне сложная, ибо подобные женщины обладали звериным инстинктом. Ага знал, что надо делать, однако не был уверен, что сможет убедить султана в правильности принятого решения. Принцу Амиру следовало покинуть Турцию, причем теперь уже навсегда. Изгнание должно было стать вечным. Но главный вопрос заключался в том, куда именно ему предстояло направиться. Мог ли он поселиться где-то неподалеку, чтобы оставаться на виду у султана, или должен был вернуться в Западную Европу?

Взять в Европу трех жен Амир не мог, и в этом заключалась основная проблема эмиграции. Если он уедет один или с любимой женой, о которой рассказывал Дийя аль-Дин, то что же произойдет с двумя оставшимися? Рано или поздно их родственники узнают о пренебрежении, смертельно обидятся и выступят на стороне врагов султана. К тому же, как порядочный человек, принц ни за что не согласится бросить женщин на произвол судьбы.

Флоренция, Рим и Венеция даже не рассматривались. Франция тоже не подходила. Что же оставалось? Англия. Однако в то время в стране шла ожесточенная война между королевскими династиями, так что османскому принцу с тремя женами там вряд ли нашлось бы место. Маловероятно, что англичане согласились бы приютить гостя, даже если бы султан пообещал щедрую плату за комфорт и безопасность.

Нельзя ли найти принцу приют в самой Османской империи, в каком-нибудь отдаленном тихом уголке, куда Бесма не сможет дотянуться? Человеку, не стремящемуся к власти, а мечтающему о спокойной жизни в кругу семьи, подойдет любое безопасное, уединенное место. И внезапно его осенило.

Эль-Динут! Небольшое феодальное поместье на побережье Северной Африки, правитель которого когда-то дружил с самим Мехмедом Завоевателем и сохранил верность его сыну. Если Баязид попросит, союзник непременно предоставит тайное убежище и самому принцу Амиру, и всему его дружному семейству. Когда принц исчезнет, Бесма не сможет узнать, что с ним произошло, и в этот момент надо будет придумать, чем отвлечь ее внимание.

Да! Эль-Динут способен решить все проблемы. Климат там благоприятный. К тому же никто не запретит принцу продолжать торговлю: для этого в провинции существуют удобные гавани. Правда, ради безопасности придется слегка изменить статус Амира: из члена высочайшего семейства он превратится в состоятельного купца по имени Амир ибн Мехмед.

Хаджи-бей изложил план султану. Баязид идею одобрил и позволил кизляр-аге отправить правителю Эль-Динута письмо от своего имени. Послание отвез посыльный и уже через два месяца вернулся с ответом. Гарун аль-Хаким, дей провинции, заверял, что с радостью примет на своей земле племянника султана. Он помнил, с какой искренней теплотой старый друг Мехмед отзывался о любимом внуке. Правитель обещал сохранить пребывание принца и его семьи в глубочайшей тайне. Хаджи-бей немедленно передал новость Баязиду, и тот неохотно согласился отпустить племянника.

Несмотря на упорное безразличие султана, Бесма продолжала оговаривать Амира. Она даже настроила против соперника других жен: те, хотя и не любили Бесму, согласились, что лишний наследник и претендент на трон им не нужен. В самом принце они опасности не видели, однако за его спиной неумолимо маячил Джем — а от этого драчуна можно было ожидать чего угодно. В гареме ощущалась тревога, и Баязиду такая обстановка совсем не нравилась. Если отъезд племянника мог вернуть порядок и мир, значит, надо было использовать шанс.

Тем временем у Бесмы появились собственные планы. Ей даже в голову не приходило, что конкурента можно убрать каким-то иным способом, помимо физического уничтожения. За долгие годы жизни в гареме султана ей удалось нажить немалое личное состояние, и сейчас она готовилась потратить часть богатства на решение проблемы. Личный слуга, евнух по имени Тавил, был безоговорочно предан госпоже. Необыкновенно высокий и худой, черный, как ночь, он связывал Бесму с внешним миром. Этому человеку позволялось свободно ходить где угодно и делать все, что угодно, а потому Бесма считала его своими глазами и ушами.

Сейчас слуга отправился в город, чтобы разыскать человека, которого все называли Сами. Имя это означало «Всезнающий». Ходили слухи, что за определенную плату он мог найти все, чего бы вы ни пожелали. Бесма хотела заполучить отряд безжалостных татар, чтобы те напали на сераль «Лунный свет», разрушили его и перерезали всех обитателей. Оплату она обещала щедрую: половину заранее, а вторую половину после добросовестного выполнения заказа. Налетчики могли забрать себе кого-то из женщин и рабов, но хозяина следовало убить без колебания.

— В качестве доказательства госпожа требует представить золотое кольцо, которое принц постоянно носит на правой руке, причем вместе с пальцем. Кольцо можно и украсть, а вот палец послужит надежным доказательством уничтожения врага.

Сами обдумал предложение и ответил:

— Предположим, я найду то, что просишь. А потом столкнусь с янычарами, и те заживо сдерут с меня кожу. Я знаю, от кого ты пришел, Тавил, и кому служишь. Опасное дело вы затеяли.

— И все же ты им займешься. — Тавил широко улыбнулся, и белые зубы угрожающе сверкнули на черном лице. — Награда не разочарует тебя, мой жадный друг.

— Услуга будет стоить дорого. Очень дорого, — предупредил Сами.

— Она заплатит, — пообещал евнух. — Как можно быстрее найди татар и сообщи, чтобы я мог лично объяснить им задачу. — Тавил передал посреднику мешочек с золотыми монетами, и тот оценивающе взвесил его на ладони. — Небольшой предварительный взнос за беспокойство, — пояснил он и отправился во дворец, чтобы доложить госпоже об успехе.

— Всезнающий умеет хранить тайны? — осведомилась Бесма.

— Его жизнь и благополучие полностью зависят от способности молчать, — заверил евнух. — Но если пожелаете, могу перерезать ему глотку, как только поручение будет выполнено.

— Идея неплохая, — ответила Бесма. — Тем более что таким способом можно было бы вернуть часть золота. Но поскольку разбойник еще может понадобиться, то, наверное, пока лучше сохранить ему жизнь.

Хаджи-бей не подозревал о зловещем замысле Бесмы, поскольку она не делилась планами ни с кем, кроме доверенного евнуха. Чтобы обсудить с принцем предстоящий отъезд, он под покровом ночи покинул дворец и в сопровождении одного лишь капитана Махмуда, которому Амир безраздельно доверял, отправился в сераль «Лунный свет».

Появление во дворце столь важной персоны невероятно удивило Дийю аль-Дина, однако, как только раб доложил о приезде кизляр-аги, главный евнух поспешил навстречу.

— Приветствую вас, мой господин ага! — почтительно произнес он и до земли поклонился могущественному придворному.

— Я приехал, чтобы побеседовать с твоим хозяином, — объявил Хаджи-бей.

Дийя аль-Дин на миг растерялся, не зная, что делать: то ли бежать и звать принца, то ли для начала позаботиться об удобстве важных гостей. В итоге он решил, что второй вариант будет более правильным.

— Пойдемте, — пригласил он и распахнул дверь в уютную комнату с окнами в сад. — Прежде чем сообщить господину об оказанной чести, позвольте предложить вам отдых и закуски. — Он сделал знак рабам, и те немедленно принесли шербет, сладкое печенье и блюдо с фисташками. Кизляр-ага выглядел утомленным. Интересно, что же заставило его отправиться в нелегкий путь?

Удостоверившись, что гости ни в чем не нуждаются, Дийя аль-Дин бросился к господину. Принц сидел за столом и планировал маршруты трех своих торговых кораблей на будущий год.

— Хозяин! Хозяин! Сам великий кизляр-ага только что приехал, чтобы встретиться с вами! — взволнованно доложил евнух, не в силах скрыть тревогу.

Амир поднял голову и взглянул с изумлением.

— Хаджи-бей в нашем дворце? О Аллах! В чем дело? Быстрее отведи меня к нему! — Вслед за Дийей аль-Дином он торопливо прошел в гостиную, где ждали высокопоставленные посетители. При виде капитана Махмуда принц встревожился еще больше.

— Что случилось? — с порога спросил он. — Нет, господин ага, не вставайте. Оставайтесь на месте и отдыхайте. — Он сел рядом с гостями. — Об одном прошу: скорее скажите, что дядя здоров и благополучен!

— Султан пребывает в добром здравии, — ответил ага, высоко оценив искреннюю заботу принца. — Прошу прощения, если напугал, но известить о приезде не мог: путешествие хранится в глубокой тайне ото всех, кроме султана. Дело в том, что вам и вашему семейству угрожает серьезная опасность, а потому всемилостивый властитель желает, чтобы вы тайно перебрались отсюда в Эль-Динут. Правитель провинции готов принять вас и предоставить убежище.

— Но почему мы в опасности и что способно заставить нас спешно покинуть родное гнездо? — в тревоге спросил Амир.

— Среди близких султану людей есть те, кто не верит в вашу добрую волю, — негромко ответил Хаджи-бей. — И эти люди заставят султана избавиться от вас более традиционными методами.

На губах Амира появилась печальная улыбка.

— Иными словами, убьют.

Кизляр-ага молча кивнул.

— Но ведь я не сделал ничего такого, что могло бы вызвать сомнение в моей верности и бескорыстии, — покачал головой принц. — Всегда честно служил дяде, мечтал и мечтаю об одном: жить в мире.

— Баязид об этом знает и не питает сомнений на ваш счет. Однако некоторых ваше близкое присутствие невероятно раздражает. Вам известно, что султан предпочитает разрешать семейные конфликты мирными способами. Дей Эль-Динута — старый друг вашего дедушки и готов оказать гостеприимство. В целях безопасности в его владениях останется отряд янычар под командованием капитана Махмуда. Провинция расположена на побережье, и для простых жителей вы станете очередным купцом, каких в тех краях великое множество. Чтобы не разжигать любопытство, титул придется скрыть. Все узнают вас как Амира ибн Мехмеда, богатого торговца, обосновавшегося в удобном приморском городке.

— Насколько могу понять, это не просьба и не предложение, не так ли? — горько усмехнулся принц.

— Вы не ошиблись, — вздохнул кизляр-ага. На миг задумался и добавил:

— Однако столь существенная перемена в жизни имеет и положительные стороны. Вы сможете взять с собой не только семью, но и все дорогие сердцу вещи, рабов и животных. Но главное, окажетесь так же далеко от Константинополя, как в те времена, когда жили во Флоренции.

— Иными словами, убрав меня с глаз долой, вы сможете помешать тем, кого мое присутствие пугает, смутить дядю некрасивой кровавой бойней. Подобная неприятность наверняка приобрела бы нежелательную известность и запятнала благородную репутацию султана, — проницательно подытожил Амир.

Ага коротко кивнул.

— Вы не ошиблись, уважаемый, не ошиблись, — подтвердил он с легкой улыбкой. — Важно, однако, чтобы исход ваш произошел быстро и тихо, а новое место жительства осталось неизвестным. Вы сможете отправиться на собственных кораблях?

— Пожалуй. Я как раз составляю расписание рейсов на следующий год. Однако для трех женщин и маленького ребенка путешествие окажется очень тяжелым.

— Вы предпочли бы, чтобы всех их убили или угнали в рабство? — скептически осведомился кизляр-ага. — А дочка? Она ведь, ни много ни мало, османская принцесса, хотя сама пока об этом не знает. Неужели малышка не достойна счастливой жизни и материнской заботы?

Амир сдержал острый приступ гнева. Он осознавал, что кизляр-ага не виноват в том, что ему придется бежать из сераля «Лунный свет». Хотя дипломатичный придворный не назвал источник опасности, принц понимал, что угроза исходит от Бесмы. По долгу службы Хаджи-бей был обязан обеспечить спокойное течение дворцовой жизни и порядок в гареме. Чрезмерные амбиции Бесмы мутили воду и создавали крайне нежелательное напряжение.

Амира никогда не интересовала никакая власть, кроме власти над собственной жизнью. А в этот момент он пожалел, что не имеет возможности навсегда избавиться от Бесмы и ее бесконечных происков. Эта женщина безжалостно терзала всех, кто по воле судьбы оказался рядом, а ее безумные амбиции давно превзошли все возможные пределы. И вот теперь она умудрилась превратить в хаос налаженное существование дворца и всех его обитателей. Принц пылал яростью и все же, зная, что не способен на убийство, понимал, что вынужден согласиться с решением дяди. Иного выхода из страшного тупика действительно не существовало.

Амир не питал враждебных чувств к кузену Ахмеду и знал, что, несмотря на все интриги матери, править тот никогда не будет. Бесма сама погубила сына, идя на поводу у его пороков, вместо того чтобы их обуздывать. В итоге Ахмед пренебрег перспективой власти над бескрайней империей и предпочел трону иные ценности: сладкое вино и разврат. Провинция, которой он правил, трещала по швам, убедительно доказывая полную несостоятельность наместника.

И все же погрязшая в жадности мать ничего этого не замечала. Единственное, что она видела, это сына на престоле и себя в качестве истинной правительницы. Чтобы поддержать нелепые амбиции, Амир с семьей должен был бросить любимый дом и тайно перебраться в далекий Эль-Динут. Ради физической безопасности предстояло пережить унижение, бесчестье и тяжкие испытания. В душе Амира ибн Джема бушевал ураган, однако он понимал, что выбирать не приходится.

— Сколько времени остается в нашем распоряжении? — уточнил он после долгого молчания.

— Я бы вывез женщин как можно скорее, — ответил Хаджи-бей. — По пути сюда капитан Махмуд рассказал о слухе, который дошел до него перед выездом из Константинополя. — Он вопросительно взглянул на янычара.

— Вам, конечно, известно, что охрана повсюду держит своих шпионов, — начал тот. — Недавно один из них, зная о нашей с вами дружбе, сообщил, что человек по имени Сами внезапно начал поиски татарского боевого отряда, а накануне возле дома нечистого на руку посредника был замечен Тавил, доверенный евнух Бесмы. Подозреваю, что головорезы потребовались для того, чтобы напасть на сераль «Лунный свет». Дворец абсолютно не защищен, ваше высочество, и отразить атаку вы не сможете.

Амир больше не мог сдерживать раздражение.

— Вы, Хаджи-бей, самый могущественный человек во дворце, — рассерженно произнес он. — Так неужели не в ваших силах поставить на место зарвавшуюся женщину? Моя жена едва успела оправиться от тяжелых родов, а дочке еще не исполнилось и года. Представить невозможно, как они перенесут тяготы долгого морского путешествия! Полагаю, двуличность Бесмы — не секрет для дяди.

— Она, как никто, умеет ублажить султана в постели, — без обиняков объяснил Хаджи-бей. — Баязиду кажется, что обойтись без нее он не сможет. Ну а держать ее в узде поручено мне. Годятся любые способы, кроме самого надежного… — Хаджи-бей пожал плечами. — Ваш дядя управляет огромной, самой богатой в мире империей. Ему положено иметь все, что способно украсить жизнь, ну а мое дело — немедленно удовлетворить любое пожелание властителя и предоставить все, что он пожелает. — Он помолчал и со значением добавил: — Ну, а ваш долг — подчиняться приказам султана.

— Знаю, знаю, — согласился Амир. — Глубоко признателен за то, что дядя вообще задумался о моей безопасности, и безропотно выполню указание. Разве случалось, чтобы я ослушался? Более преданного слуги у султана нет и никогда не будет.

— Вы правы, ваше высочество, — подтвердил кизляр-ага. — А теперь, когда самый важный и самый сложный вопрос, наконец, улажен, хотелось бы увидеть малышку, чтобы рассказать о ней повелителю.

— Крикор, — обратился Амир к верному слуге, стоявшему поодаль в ожидании распоряжений. — Передай Али Фариду, чтобы госпожа Азура немедленно принесла сюда нашу дочку.

— Сию минуту, господин!

Вскоре в комнату вошла Азура с ребенком на руках. Одета она была в расшитое золотыми и серебряными нитями шелковое платье лавандового цвета. Темные волосы закрывала бледно-розовая накидка, а лицо пряталось за тонкой вуалью. Розовое платьице девочки гармонировало с пухлыми румяными щечками, а ярко-голубые глаза смотрели на незнакомых людей с живым интересом. Молодая мать поклонилась супругу и гостям.

— Это моя третья жена, Азура, и наша дочка Атийя, — гордо представил Амир.

Тонкими изящными пальцами Хаджи-бей деликатно приподнял вуаль, оценивающим взглядом знатока внимательно посмотрел Азуре в лицо и снова опустил полупрозрачную ткань.

— Необыкновенные глаза, — восхищенно заключил он. — Эта женщина достойна гарема вашего дяди. — Он бережно тронул черный локон девочки. — А дочка похожа на вас обоих. Унаследовала ваш упрямый подбородок и прелестные губы матери. Обязательно сообщу султану, что маленькая Атийя — истинная османская принцесса.

— Возвращайся в гарем, любимая, — тихо проговорил Амир. — Я скоро приду и расскажу обо всем, что сегодня произошло.

Азура еще раз вежливо поклонилась и ушла. От ее внимательного взгляда не укрылось то обстоятельство, что третий мужчина в комнате был одет в мундир янычар. Когда старший из гостей приподнял вуаль, то лишь бегло заглянул в лицо и тут же скромно отвел глаза. Кто же это такой? Надо будет спросить у Амира.

Мейсун и Шахди уже знали о приезде кизляр-аги и с волнением ждали возвращения подруги.

— Что понадобилось великому Хаджи-бею от нашего супруга? — нетерпеливо спросила Мейсун.

— Не знаю, — пожала плечами Азура. — Амир обещал прийти и все рассказать.

— Скорее всего, гости останутся ночевать, — предположила Шахди. — Возвращаться в Константинополь уже слишком поздно. Так что мужу придется их развлекать.

— Каким образом? — недовольно уточнила Мейсун. — Танцовщиц у нас нет.

— Угощением и напитками, разумеется, — ответила Шахди. — А еще долгими разговорами и азартными играми.

— Прием, вряд ли достойный мудрого кизляр-аги, — с сожалением покачала головой Мейсун. — Жаль, что мы не знали о приезде высокого гостя заранее. Почему же он не предупредил?

Азура передала дочку Агате.

— Мы можем думать что угодно, но до прихода Амира все равно ничего не узнаем.

В тот день супруг появился в гареме очень поздно, однако три верных жены терпеливо ждали: приезд главного евнуха империи был событием крайне редким, почти неслыханным. Выглядел Амир усталым, встревоженным и глубоко расстроенным. Женщины заботливо усадили его в мягкое кресло, а сами устроились вокруг на низких табуретках. Принц посмотрел на свой небольшой гарем и печально вздохнул.

— Придется как можно скорее покинуть сераль «Лунный свет», — с болью произнес он. Поднял руку, чтобы остановить бурный поток восклицаний и град вопросов, а потом обстоятельно пересказал все, что услышал от Хаджи-бея. Поделился собственными соображениями относительно интриг Бесмы, а напоследок заключил:

— Выбора у нас нет. Остаться дома — значит, обречь себя на страшную опасность, а может быть, и на верную смерть. Отдать семью в жертву обезумевшей от жажды власти женщине я не могу. Делать нечего, придется уехать. Хорошо, что дядя позаботился приготовить нам безопасное убежище.

— Но ведь мы живем здесь с самого начала, — жалобно возразила Мейсун.

— С тех самых пор, как султан Мехмед подарил нас вам, — добавила Шахди.

— А где находится этот Эль-Динут? — заинтересовалась Азура.

Амир улыбнулся. Старшие жены мыслили только сегодняшним днем, а Азура, хвала Аллаху, отличалась острым умом и умела заглянуть в будущее.

— Эль-Динут — это владение на берегу Средиземного моря, — пояснил он. — Предстоит долгое морское путешествие.

Азура кивнула.

— Такое же долгое, как из Венеции сюда?

— Даже немного дольше, любимая. Наш новый дом расположен ближе к итальянским государствам и к Франции, чем к Турции. Планирую отправить женщин вперед, в ближайшие дни.

— Да, Мейсун и Шахди поедут первыми и возьмут с собой Атийю, — подтвердила Азура не терпящим возражения тоном. — А я останусь, чтобы проследить за сборами, и уеду вместе с вами, господин.

— Нет, тебе нельзя задерживаться, — попытался настоять Амир.

— Ни за что не покину дворец раньше вас, — твердо повторила Азура. — Не для того я бросила семью, чтобы разлучиться с мужем.

— Если нападут татары, меня убьют, — горько усмехнулся Амир.

— Что ж, если это все-таки случится, значит, погибнем вместе, господин, — спокойно заключила Азура. — Но вас я не брошу и в рабство к татарам не пойду.

Принц хотел было вступить в спор, но увидел в аквамариновых глазах безусловную решимость и сдержался. Что ж, если у нее достаточно храбрости, чтобы встретиться лицом к лицу со страшной опасностью, придется смириться.

— Хорошо, — согласился он. — Если считаешь, что не можешь поступить иначе, то оставайся. Но другие жены должны отправиться немедленно и забрать Атийю.

— А Агата с нами поедет? — спросила Мейсун.

— Да, — ответила Азура. — Путь предстоит долгий, скучный, а порою очень нелегкий. Агата принесет вам больше пользы, чем все остальные горничные, особенно в уходе за малышкой. А когда приедете в Эль-Динут, поможет устроиться на новом месте. Не сомневаюсь, что дей приютит вас до тех пор, пока не найдет всем нам новый постоянный дом.

Шахди заплакала.

— Не хочу уезжать. Здесь так хорошо!

— Хорошо нам будет везде, потому что мы вместе, — резонно возразила Мейсун. В нужный момент она умела проявлять здравый смысл. — Утром начнем собираться. Если уж суждено спасаться бегством, то чем скорее, тем лучше! Что-то не хочется оказаться на кухне у татарина или, того страшнее, в его постели. А тебе, Шахди?

Вторая жена пришла в ужас. Обе они родились и выросли в полукочевых племенах, а потому дворец оттоманского принца казался им настоящим раем. И что же, променять роскошную жизнь на прежнее убогое существование?

— Нет! — взволнованно воскликнула Шахди. — Ни за что на свете!

Прежде чем утром отправиться в обратный путь, кизляр-ага пообещал принцу Амиру, что сделает все возможное, чтобы помешать кровавым замыслам Бесмы. Увы, гарантировать успешный исход дипломатических интриг не мог даже он, опытный и искусный царедворец. Коварная женщина отличалась необыкновенной изобретательностью и ради достижения цели могла использовать все, что угодно, даже яд или наемного убийцу.

— Не задерживайтесь, ваше высочество, и знайте, что с вами благословение дяди.

— Что и говорить, это обстоятельство особенно успокаивает, — сухо заметил принц.

Хаджи-бей рассмеялся, но больше ничего не сказал. Да и что он мог добавить? Порою евнух радовался, что лишен плотского вожделения: ради жестокой прихоти жадной и глупой женщины разрушать жизнь целой семьи? Безумие! И все же султан считал, что не обойдется без своей наложницы, а слово султана — непререкаемый закон. Хаджи-бей отправился в Константинополь с твердым намерением сбить Бесму со следа.

А тем временем все обитатели сераля «Лунный свет» узнали о предстоящем бегстве. В Константинополь помчались гонцы с посланиями капитанам стоявших в порту трех торговых судов. Один корабль вышел немедленно и уже спустя два дня бросил якорь в маленькой бухте возле дворца, чтобы принять на борт двух старших жен, маленькую Атийю и Агату вместе с необходимыми для жизни вещами.

Верная служанка пришла проститься с госпожой. Неожиданное расставание чрезвычайно ее огорчило.

— Не хочу вас оставлять, — со слезами на глазах причитала она. — Кто же, кроме меня, о вас позаботится?

— Лучше позаботься об Атийе, — ответила Азура. — Не дай Бог, со мной что-нибудь случится. Кто же расскажет девочке о ее корнях, о родителях? Мейсун и Шахди любят мою дочку, но доверить ее я готова только тебе. Мы с принцем постараемся как можно быстрее с вами соединиться. Дел здесь осталось совсем немного. — Она обняла свою надежную помощницу. — Не горюй, Агата, и не забывай, что я на тебя надеюсь.

— Не подведу вас, синьора, — заверила та, от расстройства заговорив по-итальянски, и вытерла мокрые от слез щеки.

— Не сомневаюсь. — Азура похлопала служанку по руке. — Ну, иди же! — Она печально смотрела, как Агата покидает гарем, уже ставший для обеих родным домом, и впервые расстается с госпожой, которой прислуживала, когда та была еще девочкой. Азура заранее простилась с дочкой, прижала к груди перед разлукой, поцеловала ее, сонную и теплую, и передала рабыне, которой отныне предстояло взять на себя обязанности кормилицы.

Эта молодая женщина недавно отняла от груди собственного ребенка и с радостью оставила работу в поле, чтобы отправиться в путь вместе с дочкой, которой предстояло стать не только молочной сестрой, но и подружкой маленькой принцессы. Кормилица горячо благодарила Агату: ведь именно она разыскала ее и предложила третьей жене принца, которой не уставали восхищаться все подданные.

Азура смотрела, как Агата присоединилась к Мейсун, Шахди и нескольким служанкам; все они спустились на берег, сели в лодку и поплыли к ожидавшему кораблю. Второе судно принца тоже стояло в бухте: на палубу и в трюм с раннего утра грузили необходимые в хозяйстве вещи. На нем же предстояло плыть рабам. Третий парусник должен был подойти завтра, чтобы забрать Азуру, принца и лошадей. Джамиля, любимая кошка теперь уже не только мамы, но и дочки, отправлялась в путь вместе с Атийей, а верному Дариусу предстояло сопровождать хозяина.

Из окна опустевшего гарема Азура наблюдала, как два корабля снялись с якоря и вышли в море. Во дворце остались только они с Амиром, Дийя аль-Дин и несколько рабов, в чьем ведении находились лошади. Все подкрепились холодными закусками, которые повар приготовил еще с вечера, а потом Азура прошла по дворцу и с грустью заметила, каким одиноким и безжизненным он стал без обитателей. Даже в постели мужа эта ночь показалась неуютной, темной и холодной.

Спала Азура плохо: каждый звук пугал и вызывал подозрение. Но и рассвет не принес облегчения. Напротив, в душу внезапно закрался страх — чувство почти незнакомое. Мучили неясные и оттого еще более тяжкие предчувствия. Серое небо грозило долгим дождем. Амир приказал заранее отвести лошадей на берег и дожидаться прибытия корабля. Море застыло в странной неподвижности. И вот, наконец, на горизонте появились паруса.

— Думаю, нам пора спуститься к воде. Лучше подождать там, — задумчиво произнес Амир и накинул на плечи любимой длинный темный плащ.

Настал печальный миг прощания с сералем «Лунный свет» — домом, который Азура уже успела полюбить, где она была счастлива, где родилась ее дочка. Она глубоко вздохнула: расставание оказалось слишком болезненным. Подобного опустошения в душе не возникло даже тогда, когда в юности пришлось покинуть родной палаццо во Флоренции.

В это мгновение в комнату вбежал бледный, встревоженный Дийя аль-Дин.

— Господин, на холме над дворцом показался отряд всадников! Нужно немедленно спасаться!

— Пойдемте скорее! — отозвался Амир и повел жену в сад, чтобы оттуда самой короткой тропинкой спуститься к морю. К счастью, две баржи уже перевозили лошадей на только что вошедший в гавань корабль. Животным завязали глаза, чтобы они не испугались, и теперь осторожно, под уздцы, вели по трапам на плоские плавучие платформы, а оттуда, также по трапам, перегружали на палубу, где были построены надежные стойла.

На берегу остались только принц, Азура и Дийя аль-Дин; они ждали лодку, чтобы добраться до корабля и навсегда покинуть родные края. Неожиданно Дийя аль-Дин в ужасе вскрикнул и показал на мчащихся всадников. Принц толкнул к нему Азуру и выхватил из ножен саблю.

— Скорее сажай ее в лодку! — закричал он. — Неси по воде!

— Никуда без тебя не поеду! — Азура отчаянно сопротивлялась и пыталась вырваться.

Увы, уже было поздно. Всадники окружили их плотным кольцом. Смуглые лица, узкие темные глаза, длинные усы. Татары. Лошади под ними нетерпеливо гарцевали, словно рвались в бой. И вдруг командир отряда, совсем молодой человек, громко расхохотался: он понял, что и его самого, и товарищей приняли за врагов.

— Амир! — весело окликнул он и спрыгнул на землю. — Не узнаешь? Это же я, твой кузен Селим!

Принц вздохнул с облегчением. Когда он видел Селима в последний раз, парню только исполнилось десять лет. Сколько же ему сейчас? Пятнадцать? Шестнадцать? Семнадцать? Выглядел он совсем взрослым.

— Думал, ты погружен в дела своей провинции, кузен. А где взял татар? Это явно не те люди, которых наняла Бесма, чтобы убить меня и мою семью.

— Нет-нет, — заверил Селим. — Головорезы бешеной суки в эту минуту подступают к твоему дому. Их ждет тяжкое разочарование: полная пустота и мертвая тишина. А ведь, помимо огромных денег за черное дело, половина которых уплачена заранее, им пообещали всю добычу, которую удастся награбить. Как только вы сядете на корабль, мы поднимемся и займемся налетчиками. Будь добр, отдай мне свое кольцо с печатью. Бесма требует его в качестве доказательства убийства. Трофей понадобится, чтобы мои воины смогли получить вторую половину суммы. Правда, кольцо необходимо представить вместе с пальцем, так что придется добыть палец одного из врагов и надеть на него кольцо, чтобы в черном сердце не осталось подозрений.

Амир рассмеялся.

— Значит, намерен получить ее золото, хитрец? Собираешься убить наемников и выдать за них своих всадников? Лихо, ничего не скажешь! Но ради Аллаха и семи джиннов скажи, как тебе удалось узнать обо всем, что здесь происходит? Нет! Лучше не говори! Кажется, я догадываюсь, но не хочу слышать подтверждение своей версии. — Он снял с пальца золотое кольцо и протянул молодому принцу. — Считай это моим благословением. Правда, будет нелегко найти такой же тонкий аристократический палец, но если перстень убедит ее в моей смерти, тем лучше. Жаль только, что Бесма напрасно берет грех на душу: бедняга Ахмед все равно не сможет править, как бы она ни старалась.

Взгляды кузенов на миг скрестились в молчаливом понимании, а потом Селим едва заметно кивнул:

— Ты прав.

Они крепко, по-братски обнялись на прощание.

— Да хранит тебя Аллах, — напутствовал Селим.

— Желаю тебе того же, — ответил Амир. — А когда потребуется моя безраздельная преданность, только позови!

— Запомню, — лаконично заключил юноша. — Ну а теперь поспеши.

Дийя аль-Дин и Азура уже сидели в лодке и ждали. Амир прошел по воде, но в последний миг обернулся, чтобы помахать принцу Селиму. Кузен поднял руку в знак прощания, вскочил в седло и во главе своего устрашающего отряда поскакал в гору. А спустя пару минут сверху донеслись звуки битвы: младший сын султана налетел на наемников и ловким маневром отрезал им путь к отступлению.

Едва поднявшись на корабль, Азура обратила печальный взор к любимому дворцу. В лучах утреннего солнца сераль «Лунный свет» сиял подобно бриллианту в изумрудном бархате холмов. На плечо легла теплая рука: Амир с грустью смотрел на сражение в саду, на столб огня над конюшней, где еще недавно стояли любимые лошади.

— Я не знаю Бесму, — тихо проговорила Азура, — но, кажется, во второй раз в жизни испытываю ненависть.

— Эта алчная и жестокая женщина не достойна твоих переживаний, любимая, тем более что все ее усилия напрасны. Мы с тобой по-прежнему вместе, а значит, сумеем построить новую жизнь — везде, куда бы ни занесли нас суровые ветры испытаний и невзгод. Уверен, что судьба смилостивится и уготовит нам долгие годы счастья. Мы еще увидим, как дочка вырастет, выйдет замуж и подарит нам внуков. И все это богатство будет принадлежать только нам — нам одним. При чем же здесь Бесма?

— Молюсь, чтобы так и было, — ответила Азура, однако сердце ее горестно сжалось при виде гибнущего дворца. Доведется ли чудесному уголку снова стать чьим-то домом?

— Я умею безошибочно предсказывать будущее, любимая, — утешил Амир. — Жизнь сложится точно так, как я обещал. Ты же мне веришь, правда? — Он заглянул в наполненные слезами аквамариновые глаза. О, Всевышний! Разве может быть на свете что-нибудь прекраснее?

— Ради тебя я оставила все, что знала и чем дорожила, — с улыбкой ответила Азура. Она понимала, что даже сильным мужчинам порой необходима поддержка. — Люблю тебя, мой восточный принц, и вновь доверчиво следую за тобой, потому что ты никогда не нарушаешь своих обещаний. Раз ты так сказал, значит, мы действительно вместе доживем до глубокой старости в окружении внуков. Мы с тобой знаем, что такое счастье, а ведь многим людям оно неведомо.

Над головой взметнулись паруса; попутный ветер не заставил себя ждать. Корабль медленно покинул гавань и вышел в открытое море. Азура, когда-то носившая имя Бьянка, почувствовала, как, вынося судно на простор, вздымаются мощные волны. Наступил новый день. Впереди ждали новые приключения. Таинственный Эль-Динут обещал открыть новую страницу в бесконечной книге жизни. Все остальное значения не имело. Они с Амиром не позволили разлучить себя в прошлом и ни за что не позволят в будущем. Они вместе навсегда, навечно!

Эпилог

В 1512 году Селим, сын султана Баязида и его любимой жены Кёсем, взошел на трон Османской империи. Султан призвал его в Константинополь несколькими месяцами раньше — после того как амбиции Бесмы завели ее слишком далеко. Злодейку поймали при попытке убить и самого Селима, и всю его большую семью. В порыве гнева Баязид задушил Бесму собственными руками, однако не вынес бурной ссоры: вскоре с ним случился удар — к счастью, не очень тяжелый.

После смерти матери принц Ахмед поспешил сбежать от младшего брата: уехал в Адрианополь и там дерзко объявил себя султаном. Разразилась гражданская война; после двухлетней борьбы Селим одержал победу. К чести Ахмеда, он погиб в последней, решающей битве. Принц Коркут сохранил безусловную верность отцу и брату и стал наместником Македонии.

В свои шестьдесят пять лет, с заметно пошатнувшимся здоровьем, Баязид уже не имел сил управлять огромной империей; он отрекся от престола и назвал своим преемником Селима. Дядя нового султана, принц Джем, к этому времени уже закончил свой земной путь, внезапно скончавшись в Неаполе. Ходили слухи, что папа римский Александр VI Борджиа помог неприкаянному скитальцу покинуть этот мир по просьбе султана Баязида, чье терпение в конце концов лопнуло. Что касается сына Джема, принца Амира, то он давным-давно исчез из своего уединенного дворца на берегу Черного моря, причем вместе со всей семьей. Где он жил с тех пор и жил ли вообще, никто не знал. Баязид скончался вскоре после отречения и передачи власти в руки Селима. Новому султану выпала огромная удача править без помех и постороннего вмешательства, поскольку иных претендентов на трон, кроме него самого и его сыновей, в государстве не осталось.

А тем временем во Флоренции, в доме торговца шелком Джованни Пьетро д’Анджело, синьора Орианна горько сожалела, что в свое время так и не смогла принять любовь старшей дочери к внуку турецкого султана. Ей очень не хватало былой теплой дружбы с Бьянкой. Хотя Марко сумел разыскать сестру, а вернувшись домой, рассказал, что она счастлива со своим мусульманином, утешения материнская душа больше не знала.

А Бьянке так и не довелось узнать, что от ненавистного замужества ее освободила мама: жажда мести объединила Орианну с аптекарем, чья невинная племянница погибла в доме Себастиано Ровере. Аптекарь приготовил смертельный яд, а синьора Пьетро д’Анджело собственными руками вонзила отравленный кинжал в грудь смертельного врага и освободила дочь от жестокого тирана.

Вернувшись во Флоренцию, она первым делом отправилась в церковь Санта-Анна Дольче и покаялась падре Бонамико в совершенном убийстве. Услышав признание, священник на время лишился речи, однако Орианна уверенно заявила, что ради благополучия семьи не остановится даже перед опасностью запятнать свою бессмертную душу. Связанный тайной исповеди, святой отец не мог выдать ее властям. Таким образом Орианне удалось переложить чувство вины, и без того не слишком изнуряющее, на плечи старого падре.

Отец Бонамико никак не мог решить, какую епитимью назначить грешнице. Дело в том, что он не только понимал побудительный мотив преступления, но и тайно ему сочувствовал. После долгих размышлений он присудил наказание и Орианне, и самому себе.

— Пожертвуй тысячу золотых флоринов монастырю Санта-Мария дель Фьоре, дочь моя, — повелел священник. — И отныне поступай так в этот день каждого года, вплоть до смерти. А я буду неустанно молиться за твою душу и за то, чтобы впредь тебе больше не пришлось рисковать благоволением и милостью Господа.

— А разве вы не собираетесь молиться за душу Ровере? — с плохо скрытой иронией спросила Орианна.

— Даже его сыновья ни разу не заказали мессу, — сухо ответил отец Бонамико.

На этом исповедь закончилась, и жена торговца шелком вернулась домой. Им с Джованни предстояло выдать замуж еще трех дочерей. Орианна не сомневалась, что в следующий раз проявит больше осмотрительности. С Франческой, Лючианой и Джулией она уже не повторит тех страшных ошибок, которые совершила с Бьянкой. Где бы ни оказалась старшая дочь, хотелось верить, что она счастлива. Орианна была бы рада узнать, что далеко-далеко, в тихом живописном местечке под названием Эль-Динут, Азура жила с мужем и дочкой в любви, согласии и душевном покое. Благосклонная судьба, которую когда-то предсказал Амир, заботливо оберегала каждый ее день.