Инкубатор Twitter. Подлинная история денег, власти, дружбы и предательства Билтон Ник

Первый CEO

Разработчики смотрят на мониторы, натянув наушники, а Джек, Биз, Голдмэн и Эв направляются вглубь офиса, в дальнюю комнату, где когда-то сидел Ноа.

Никто не обратил на них внимания. Казалось, самое обычное совещание. Каждый подкатил себе кресло на колесиках. Голдмэн поплотнее закрыл за собой стеклянную дверь и потянул еще разок для надежности, чтобы никто не подслушал.

За несколько месяцев после конференции «Юг через Юго-Запад» Twitter преодолел отметку в 100 тысяч зарегистрированных пользователей. Доходов или даже разговоров о бизнес-модели пока не было, но все понимали, что это работа CEO.

После нескольких недель обсуждений за кофе или пивом, а также по электронной почте наконец решили, кто будет управлять Twitter, какая у каждого должность и как они поделят акции. До этого момента компания принадлежала исключительно Эву, который финансировал ее только из своих средств после того, как выкупил у Ноа и инвесторов.

Для верхушки компании Twitter это были напряженные и запутанные недели. Денежные премии и должности волновали их не слишком сильно, зато собственное эго у каждого находилось на первом месте.

В первые дни жизни стартапов должности обычно раздаются без долгих размышлений и большого шума. Кто будет вице-президентом, техническим директором, руководителем того-сего-третьего, зависит в основном от фантазии. Поскольку 90 процентов стартапов так и не вылезают из коротких штанишек, подобные решения обычно не имеют долгосрочных последствий. Twitter в этом плане не исключение.

Биз не был склонен вмешиваться в политику и плести интриги, но он все-таки добивался в Twitter какой-нибудь значимой должности, чтобы избежать судьбы, которая настигала его в предыдущих компаниях. Когда он присоединился к Blogger, его уже продали Google, и никакой красивой должностью там не пахло. Затем он осел на берегах Odeo, но все важные звания были уже поделены. На протяжении всей карьеры он оказывался в нужном месте, но не в нужное время. Желая застраховать себя от подобной ситуации в Twitter, он начал свою кампанию, отправив Джеку и Эву электронное письмо.

«Может, это сейчас и неуместно, но если я не спрошу, то и не узнаю, – начал он послание, которое обдумывал в течение выходных. – Какую бы должность вы мне определили? Есть ли шансы, что меня назовут соучредителем?» Он знал, что если компания вырастет, то титул соучредителя придаст ему больше веса как внутри, так и снаружи. Звание соучредителя подразумевало, что Биз сможет заниматься, чем хочет, имея достаточно большую власть в компании, но не отягощая себя лишней ответственностью.

К тому моменту считалось, что Эв станет CEO Twitter, а Джек займет пост президента или технического директора. А вот роль Биза оставалась не вполне ясной.

«Пока не знаю, что ответить. Нельзя сказать, что вопрос неразумный», – отвечал Эв. Как минимум он опасался, что если сделать Биза соучредителем, то Блейн, Рэй и Джереми захотят такого же звучного титула.

Дальняя комната получила прозвание «фабрика сумочек»: невеста Эва Сара несколькими месяцами ранее пыталась наладить там производство дамских сумочек. После этого остались какие-то обрезки, портновские ножницы, швейная машинка. Для производства помещение использовали теперь крайне редко, зато оно стало импровизированной переговорной для важных встреч.

– Я решил, что не буду CEO, – заявил Эв, откинувшись на спинку кресла. И объяснил: желая оставаться вовлеченным в дела Twitter, помогая и давая свое видение будущего продукта, он хочет сосредоточиться на делах Obvious Corporation и продолжить выстраивать новые интернет-стартапы на основе идей из инкубатора.

Совсем не это желал услышать Голдмэн. Он надеялся, что управлять компанией будет Эв. Но на этот пост все-таки планировался Джек. За несколько дней до этого Голдмэн, Эв и Биз обедали вместе, и Голдмэн старался убедить Эва не делать Джека CEO. По его мнению, Джек не способен управлять компанией. Эв, однако, считал, что его можно научить.

Без сомнения, после увольнения Ноа Джек стал лидером в команде Twitter. Однако оставалось неясно, способен ли он строить целую компанию. Тем более такую, которая собирается расти, как бактерии в чашке Петри.

Джек уже продемонстрировал, что в состоянии принимать умные решения. В частности, к ним можно отнести письмо, написанное в конце января. «У нас есть четыре, только четыре приоритета: производительность, удобство для пользователя, эффективное развитие и цена». Затем он предложил план по превращению компании Twitter из скромного сайта в мощную систему. Он добавил, что компании необходимо отладить серверы, разобраться с запутанным дизайном и нанять новых разработчиков.

Джек также принял одно из наиболее судьбоносных решений в жизни Twitter – ограничил длину твитов. «В настоящий момент число символов в вашем сообщении ограничивается в зависимости от длины вашего имени. Мы собираемся ограничить его для всех 140 символами. Каждый получает в Twitter одинаковое пространство, и не будет больше путаницы или гаданий, как набирать текст», – писал он коллегам. До этого длина сообщения ограничивалась 160 символами, что соответствовало ограничениям для текстов, посылаемых с мобильных телефонов. Сокращение лимита до 140 символов позволяло включать в сообщение любое имя пользователя.

Следующим шагом Джека стал переход к использованию юзернеймов во всех разделах сайта. В том же письме Джек писал: «Если ваше имя bob2342, то ваши друзья получат сообщение вида “bob2342: иду гулять с собакой”. Это избавит нас от большой путаницы и многих жалоб». Но именно подобных предложений со стороны Джека и опасался Голдмэн. Использование юзернеймов вместо настоящих имен было типично программистским решением. Люди в реальном мире ведь не называют себя bob2342 – просто Боб.

Правда, Эв настолько впечатлился проявлением лидерских качеств Джека, что в ответ написал: «Отзыв положительный, Джек. Я со всем согласен. От начала и до конца».

Но вернемся на «фабрику сумочек». Эв посмотрел на Джека и спросил, думает ли он, что способен возглавить Twitter.

– Мы можем поискать CEO на стороне и найти кого-то с опытом руководства компанией, – добавил Эв. – В таком случае ты можешь стать, например, техническим директором.

– Нет, я справлюсь, – ответил Джек. – Я хочу.

Взгляд Голдмэна выдавал скепсис. Биз уставился на ножки кресла. Они сидели молча, несколько секунд обдумывая услышанное. Джек посмотрел на них, в глазах его читалась решимость.

– Отлично. Значит, договорились, – проолвил Эв и снова сделал паузу. Затем отчеканил: – Джек становится CEO, Биз, Джек и Эв – соучредителями, а Голдмэн – вице-президентом по продукции.

Биз и Джек испытали чувство глубокого облегчения.

Несмотря на то что Эв до сих финансировал Twitter исключительно из личных сбережений, он сказал остальным, что оставит себе только 70 процентов акций. Джек, как CEO, получит 20 процентов. Биз и Голдмэн по 3 процента каждый. Остальное будет разделено между имеющимися разработчиками и теми, кого примут в компанию в ближайшее время.

Эв объяснил, что постепенно Twitter придется искать венчурное финансирование, что неизбежно размоет долю акций каждого из участников, но поскольку сейчас компания невелика, этот разговор можно отложить на будущее.

Совещание закончилось, они открыли стеклянную дверь, и Джек вышел в общую комнату начальником. Он светился от гордости и возбуждения. CEO Twitter.

По крайней мере, пока.

Предложение на 100 миллионов долларов

Блейн поднял глаза от монитора и откинулся в кресле. Мимо него, направляясь к входной двери, тихо проходил Эв.

– Хей, Эв! – крикнул Блейн. Его длинные прямые волосы свисали ниже плеч. – Бери не меньше 100 миллионов долларов!

Эв улыбнулся, кивнул, как бы соглашаясь, и закрыл дверь в доме по адресу Южный Парк 164.

Дело происходило в середине июня 2007 года. Джек, Биз и Голдмэн уже стояли на тротуаре и ждали, когда появится Эв. Поднимая небольшие облачка пыли, они двинулись в путь и повернули направо на Третью улицу. Конечная цель находилась буквально в сотне метров. Молчание, нарушаемое только шуршанием кедов по асфальту, прервал Голдмэн.

– Просто интересно. Хотя бы узнать, сколько мы стоим. Мы же действительно не понимаем, какая нам цена сейчас.

Биз и Эв согласились. Джек продолжал идти молча. Он погрузился в мысли и переживания по поводу первого в своей жизни разговора о продаже компании.

Под шум колес, гремящих при выезде на автостраду, они приближались к большому серому зданию, расположенному на углу Третьей улицы и Брайант-стрит, – офису компании Yahoo!. Штаб-квартира Yahoo! находилась в Саннивейле, в 60 километрах к югу от Сан-Франциско, но недавно компания решила сделать дополнительный офис, названный Brickhouse, «Кирпичный дом», – инкубатор для предпринимательских порывов собственных сотрудников, желающих развивать совершенно новые стартапы. Все сотрудники Twitter уже бывали раньше в этом офисе, в основном на популярных среди деятелей IT-индустрии вечеринках. Обычный светский набор: пиво, вино, сыр, крекеры и налаживание связей. На вечеринках словно отмечали возрождение интернет-бизнеса после холодной зимы, наступившей в начале тысячелетия, когда лопнул мыльный пузырь рынка акций. Все мероприятия были похожи друг на друга. Люди бесцельно шатались, постоянно вглядываясь в бейджи, прицепленные к футболкам, и пытаясь разыскать венчурных инвесторов, блогеров или тех немногих «знаменитых людей», которые успели продать свои стартапы (как Эв).

Но в то утро предполагалась иная встреча. Не будет сыра, пива, бейджей. Просто Yahoo! предложил купить Twitter.

«Они хотят обсудить сделку, – написал Эв Джеку и Голдмэну. – Говорят, что если наша цена не сотни миллионов, а десяток или даже несколько десятков миллионов, то проблем, скорее всего, не будет». У Twitter на тот момент не было ни доходов, ни бизнес-модели, Yahoo! рассматривал этот стартап как хорошее расширение своих мобильных приложений.

Более чем за год активной работы Twitter приобрел почти 250 тысяч активных пользователей. Несмотря на то что внутри компании ребята разобрались на какое-то время, кто из них главный, люди со стороны обращались к Эву, которого знали и которому доверяли со времен Blogger. Джеку, формальному CEO, было неприятно слышать, что кто-то хочет купить компанию через Эва, но он старался не подавать вида.

Когда от Yahoo! поступил запрос о покупке, Эв провел серию встреч с пятью предполагаемыми венчурными инвесторами и был готов вложить 500 тысяч своих личных долларов в Twitter, чтобы продолжить расти дальше и потом уже решать, кто именно должен финансировать компанию. Он также поговорил с неким «бизнес-ангелом», обладавшим широкими связями и возможностями помочь Twitter расти дальше. Среди них был и легендарный Рон Конуэй, известный ловкач с кучей связей в Кремниевой долине и доступом к команде частных сыщиков, если это кому-нибудь нужно.

Многие инвесторы, в частности такие крупные, как Фред Уилсон, уже прислали пакет «базовых соглашений», предложив вложить в компанию несколько миллионов долларов. Правда, некоторые сразу отказались от сотрудничества, заявив Эву, что не видят, какая бизнес-модель может стоять за 140-символьными текстиками о том, кто где обедает. Но все переговоры отложили, когда позвонили из Yahoo!.

Помещения в «Кирпичном доме» были пустынными. Большие белые колонны хаотично стояли на полу, подобно гигантским лайнбэкерам[15] на футбольном поле. В одном конце помещения было окно от пола до потолка, из него открывался вид на город; стена напротив была аккуратно обклеена тысячами светящихся бумажек-стикеров, создававших изображение гигантской руки, в котором виднелся каждый пиксель. Разработчики валялись на креслах-мешках, программируя на ноутбуках. Словом, рай для компьютерщиков.

Когда ребята из Twitter вошли в помещение, их встретили Брэдли Горовиц, управляющий «Кирпичным домом», и несколько менеджеров.

– Привет, старина! – воскликнул Брэдли, хлопнул Эва по спине и пожал ему руку. – Рад тебя видеть.

Брэдли носил модные темные очки с оправой такой же широкой, как и его брови. Складки на щеках делали его больше похожим на армейского генерала, чем на компьютерщика. Он пригласил гостей пройти направо, в переговорную комнату, где все разместились в случайном порядке – никаких табличек не предусматривалось. Когда все устроились и представились, слово взял Эв. Он уже знал, как вести переговоры о продаже стартапов, пройдя через этот процесс во время сделки Blogger и Google: больше похоже на переговоры с дорогим эскорт-агентством, чем на продажу компании. В конце концов стороны почти всегда сходятся на максимально возможной цене.

Эв начал сыпать цифрами, объясняя, что в конце февраля, за несколько дней до того, как компания была представлена в Остине, сайт Twitter посещали около 200 тысяч новых пользователей в месяц. В конце марта, после получения премии «Юг через Юго-Запад», количество людей, заходящих на сайт, увеличилось в четыре раза, с началом апреля быстро перевалив за миллион. Он объяснил также, что у Twitter пока нет доходов, но они появятся позже, «возможно, благодаря рекламе или какой-то другой, новой бизнес-модели». А пока все счета за электричество оплачивает лично Эв.

Джек сложил руки на столе, не произнося ни слова. Все присутствующие понимали: он очень нервничает, но пытается выглядеть уверенным. Он смотрел, как Эв водит Брэдли по саду Twitter. Затем дискуссия развернулась вокруг того, чем, собственно, является Twitter.

– Это социальная сеть? – спросил Брэдли.

В комнате повисла тишина. Сервис работал уже почти год, но единого ответа на этот вопрос до сих пор не имелось. Даже после конференции «Юг через Юго-Запад» сайт продолжал жить своей жизнью, поддерживаемый не только обновлением статусов, но и новостями.

Технари во множестве подсели на этот сайт, но обсуждали там в основном сами себя. Другие люди, другие тусовки использовали сайт иначе. Новые крупные игроки, такие как New York Times, Dow Jones или блог Defamer, поселились на улицах Twitter, чтобы делиться сенсациями, локальными или пустыми новостями и сплетнями. Там уже существовали поддельный Билл Клинтон, Гомер Симпсон и Дарт Вейдер, обновлявшие статусы. Присоединилось и несколько настоящих знаменитостей. Первой звездой, ведущей собственный твиттер, стала Джанина Гаванкар, актриса из сериала «Секс в другом городе». Правда, Бизу пришлось потратить несколько часов, чтобы убедиться, что она та, за кого себя выдает, а не очередная подделка под знаменитость. Кандидат в президенты Дон Эдвардс посылал сообщения во время предвыборной кампании. Имелись у Twitter и другие «фишки». К ним присоединились Противопожарный отдел, Полицейский сканер, Бейсбольные матчи, Фуры с едой. И даже при таком потоке самых разнообразных персонажей никто из журналистов не мог понять, что такое на самом деле Twitter. Кто-то в СМИ ругал его за «хипстерский нарциссизм», «самопогружение», «самолюбование», «эгоистичное развлечение», и далеко не единицы пытались охарактеризовать Twitter как «совершенную и на хрен бессмысленную напрасную трату времени».

Но все-таки этот вопрос заставил Джека набрать в легкие воздуха и заговорить. Он процитировал пост в блоге, написанный Фредом Уилсоном в конце апреля. «Какую именно роль собирается играть Twitter? – задавался вопросом Фред и далее рассуждал о его будущем месте в Сети. – Он станет транслятором статусов в интернете».

– Я считаю, что Twitter – это утилита, – сказал Джек. – Система оповещений в интернете.

Затем он начал описывать свое видение Twitter, подчеркнув, что тот «подобен электричеству». Все это окончательно запутало Брэдли. Поставленный в тупик идеей компании социальных медиа как коммунальной службы, он оглядывал комнату.

Когда встреча подошла к концу, все обменялись рукопожатиями, и Брэдли проводил ребят на улицу. Он поблагодарил их за визит, затем посмотрел на Эва и произнес: «Мы скоро с вами свяжемся».

Когда они шлепали назад, к дому по адресу Южный Парк 164, заговорил Эв:

– Что скажете, парни?

От встречи у всех осталось положительное впечатление.

– Мне понравился «Кирпичный дом», – сказал Биз по возвращении. – Кажется, там было бы приятно работать.

– Мне тоже, – подхватил Голдмэн. – Ну, и какова будет минимальная цена продажи?

– Сто миллионов, – бросил Эв.

Это означало, что Биз и Голдмэн получат по 2–3 миллиона долларов каждый, если сделка состоится. Подобные цифры большинству жителей планеты кажутся несбыточной мечтой, но в терминах долины миллион долларов сопоставим с гривенником, найденным между диванными подушками. Однако такая цена давала Эву достаточно денег и рычагов управления для запуска нескольких стартапов на разворачивающемся конвейере Obvious Corporation.

С учетом роста Twitter и повышенного к нему внимания Эв уже думал взять паузу в развитии идеи инкубатора и сосредоточиться на 140-символьном механизме. Еще до встречи в Yahoo! он писал Голдмэну и Бизу, что собирается «поставить на Twitter», отодвинув в сторону Obvious Corporation. Поэтому оставался вопрос, что делать дальше – то ли брать деньги у сторонних инвесторов, то ли продавать Twitter Yahoo! или кому-то еще. Джек не имел ни статуса, ни власти в компании, чтобы принимать подобного рода решения. Поэтому он спокойно смотрел на то, как Эв руководит процессом.

Джек выигрывал от продажи больше всех. Даже зарабатывая 70 тысяч долларов в год, он по-прежнему сидел на мели, жил от зарплаты до зарплаты, выплачивая долги по кредитке и студенческий заем за год обучения в Университете Нью-Йорка несколькими годами ранее. Продажа за 100 миллионов принесла бы ему 20 миллионов – гигантскую сумму, которая навсегда изменила бы его жизнь.

– Может, сойдемся и на 80 миллионах? – спросил Джек. (Тогда ему досталось бы 16 миллионов.)

– 80 миллионов – это нижний предел, – сказал Голдмэн. С этими словами они открыли дверь и вошли в офис.

Долго ждать реальной цифры им не пришлось. Попозже вечером Брэдли позвонил Эву. Они поговорили несколько минут, после чего Эв положил трубку.

– Эй, – сказал Эв Джеку, проходя мимо его стола. – Пойдем на улицу, поговорим.

Голдмэн последовал за ними.

– Ну что? – спросил Голдмэн, когда они вышли на тротуар. – Какая цифра?

– Двенадцать, – резко ответил Эв, скрестив руки и отбивая ритм по бордюру носком кеда.

– Что двенадцать? – снова спросил слегка смущенный Голдмэн. Джек начал хихикать.

– Они предлагают нам двенадцать. – Голос Эва даже сделался немного выше, словно он сам себе не верил.

– Двенадцать миллионов долларов? – переспросил Голдмэн, и его глаза округлились.

– Да, – ответил Эв. – Двенадцать миллионов долларов.

Если бы такую сумму предложили инвесторы, он не был бы разочарован, но такое предложение от Yahoo! выглядело даже несколько смешным.

– Конечно, надо соглашаться, – саркастически заметил Джек, и все засмеялись.

Смешки кончились, когда Эв пересказал слова Брэдли. Тот считал, что Yahoo! с легкостью сможет построить технологию, подобную Twitter, ведь это просто сервис посланий, и «несколько разработчиков соорудят такую штуку за неделю». В конце Брэдли добавил: если они не продадут Twitter, то Yahoo! создаст и запустит конкурента.

Типичные взаимоотношения в долине – либо мы тебя трахнем, либо ты нас.

Но услышать вслед за таким предложением угрозу от столь крупной компании было даже приятно. Им стало легче. Теперь они знали, что не продадут Twitter, и видели перед собой ясный путь. Они должны двигаться вперед, собирать венчурный капитал – деньги, необходимые для увеличения мощности серверов и найма разработчиков, которые помогут компании вырасти. Еще до встречи в Yahoo! они решили, что первым инвестором, к которому они обратятся, станет Фред Уилсон. Отчасти это определялось верой Эва и Джека в то, что Фред понимает, чем может стать Twitter. Но еще важнее, что Фреду было плевать на бизнес-модель, и он не собирался давить на соучредителей. Он сам сказал, что она родится позже.

Когда Голдмэн, Джек и Эв вернулись в офис, ими владело редкое ощущение сплоченности. За один день они сначала едва не продали компанию, а затем разобрались, у кого просить деньги. Наступил один из тех редких моментов, когда все трое были едины в понимании, куда должна развиваться компания.

– Двенадцать миллионов? – переспросил Голдмэн, когда за ними закрылась дверь.

– Да, – смеясь, ответил Эв. – Двенадцать миллионов долларов.

К концу лета ситуация станет иной. Это будет не Twitter против конкурентов, а Twitter против себя самого: на одной стороне Джек, на другой – Эв.

Twitter упал?

В четверг 26 июля 2007 года в 11:53 на сайте Twitter появился следующий пост:

«Изначально Twitter был забавным сторонним проектом, затем его аккуратно воспитывали в рамках Obvious, пока наконец он не превратился в Twitter, – так начал Джек текст в своем блоге. – Сегодня мы с радостью объявляем о важном событии в жизни Twitter. Мы получили финансирование от наших друзей из Нью-Йорка, компании Union Square Ventures». Фред Уилсон, партнер Union Square, направил 5 миллионов инвестиций, подняв общую стоимость Twitter выше отметки 20 миллионов долларов.

Затем в отдельном посте в своем блоге на сайте компании Union Square Фред объяснял, почему его фирма вкладывает средства в компанию, не имеющую доходов. «Все задают один и тот же вопрос: “А какая там бизнес-модель?” Говоря честно и откровенно, мы пока не знаем. Вложенный нами капитал сделает Twitter более надежным и прочным сервисом. Именно на этом надо сейчас сосредоточить усилия». А доходы придут позднее.

Фред оказался прав. Не было смысла обсуждать бизнес-модель, пока сайт пребывал в нынешнем состоянии.

Каждое утро начиналось для сотрудников Twitter одинаково. Жена Джереми обнаруживала мужа на диване в той же позе, что и днем ранее: ноутбук на груди излучает слабый голубой свет, тонкая струйка слюны стекает изо рта, пальцы лежат на клавиатуре – словно его застрелили во время неудачного взлома. Блейна в его квартире находили точно в такой же позе.

Оба они работали все ночи напролет, пытаясь удержать сайт, но зачастую – безуспешно. Он постоянно ломался, и с этим ничего нельзя было поделать.

Вспомним, как когда-то делали этот сайт, собрав на коленке за две недели. Разумеется, мощный приток посетителей неизбежно его обрушивал. Ломался не какой-то один элемент сервиса – ломалось всё. Посты не появлялись в ленте. Аккаунты пропадали. Сайт по несколько часов оставался недоступен, даже по несколько раз в день. Серверы сгорали. Всё находилось в таком беспорядке, что сотрудники взбунтовались. Сайт был построен как небольшая гребная шлюпка, предназначенная, чтобы катать небольшую семью по озеру, но теперь это самое судно использовалось как круизный трансатлантический лайнер с соответствующим количеством пассажиров. Разумеется, оно тонуло.

Поломки приобретали эффект домино, когда выход из строя одного элемента обрушивает все остальные (инструменты Twitterific, Twitteroo, Twitterholic, Tweetbar, Twittervision, Twadget, использовавшиеся разработчиками и приложениями, – и это только небольшая часть списка). Наплыв приложений оттягивал дополнительные ресурсы. Сам по себе сайт по своей конструкции по-прежнему представлял собой цифровой аналог пластиковой упаковки и скотча и часто обрушивал сервер. Серверы забивались новыми твитами, которые требовалось отослать на сайт, и все по кругу – сторонние сервисы переставали работать. Почти ежедневно в какой-то момент все операции прекращались.

Проблемы с сайтом могли бы замедлить приток новых пользователей, но на деле выходило еще хуже. Негативные отклики только разогревали любопытство к самому Twitter: «Если подписчиков так много, что сайт обрушивается, значит, и мне туда надо». Словно толпа из сотен тысяч человек кинулась в утлую лодчонку.

Когда сайт достигал пика возможной нагрузки, самой сложной проблемой для администраторов становилось понять, в чем причина поломки. Чтобы справиться – или хотя бы попытаться найти решение, – Джереми и Блейн написали программу для сервера, которая оповещала их по телефону и электронной почте, когда сайт начинал страдать от той или иной проблемы. Как тяжелого пациента обвешивают трубочками и датчиками, постоянно передающими данные о состоянии его здоровья, так и здесь – новая программа должна была помочь определить, что именно болит у Twitter. Тогда они понимали, где требуется оперативное вмешательство. Какое-то время это работало, но вскоре в очередной раз подтвердилось, что дорога в ад вымощена благими намерениями.

С течением времени оповещатель о проблемах стал пищать как сигнализация, которую не удается выключить, и администраторы оказывались просто завалены сводками сообщений. Телефон будил их посреди ночи – а иногда и по несколько раз за ночь, – потом раз в несколько часов, а потом и раз в несколько секунд. Он вибрировал, звонил и мигал на ночном столике в знак того, что Twitter опять «ложится» и просит о помощи. Несколько раз проблемы оказывались настолько серьезными, что, просыпаясь, Джереми и Блейн обнаруживали более тысячи жалобных сообщений от серверов Twitter.

Пользователи жаловались не реже, чем серверы. В какой-то момент группа верных пользователей решила устроить онлайн-бойкот. Они объявили – разумеется, там же, в Twitter, – что не будут пользовать сервисом в течение 24 часов, выказывая тем самым презрение к бесплатному, но постоянному уходящему в офлайн сайту. В тот же самый день, прочитав о бойкоте, другая группа почитателей решила прислать по адресу Южный Парк 164 несколько бесплатных пицц в знак любви.

Но никакой запас пиццы уже не мог починить Twitter – сайт родился дефективным.

Когда дело стало совсем плохо, Биз решил объясниться в блоге компании.

«Twitter. Работает. Медленно. Нам самим это очевидно, – написал он в посте с характерным заголовком “Черепаха и Twitter”. – Низкая скорость обусловлена огромной популярностью, что делает нашу ситуацию кислой и сладкой одновременно. Мы планировали рассказать вам, что делаем, чтобы сделать ситуацию скорее сладкой, чем кислой».

Темпы работы сайта не остановили его рост. Продолжали регистрироваться новые пользователи. Постоянно выходили новые публикации – иногда хвалебные, иногда – нет. Каждые две недели количество новых пользователей удваивалось. Как написали Financial Times в передовице печатной версии, «мини-блог стал формой разговора в Кремниевой долине». Свой аккаунт завел журнал BusinessWeek. Twitter был упомянут в журнале Time в числе топ-50 новых сайтов. «Вы можете рассказать, где находитесь и чем занимаетесь в данную минуту, при помощи мобильного телефона», – говорилось в статье. Ведущие газеты, телекомпании и блоги, не имеющие отношение к IT-индустрии, подхватили эту тему. Технически сайт был еще совершенно не готов к выходу на большую сцену, но ему уже пришлось это сделать.

Сотрудники Twitter были настолько загружены работой по поддержанию сайта, что ничего не добавляли к нему, а только отрезали. Несколько верных программистов сервиса решили взять на себя изготовление новых инструментов, и в потоке регулярных сообщений у пользователей Twitter стали всё чаще мелькать два символа – @ и #.

@ используется разработчиками при обращении к другим людям на сервере, поэтому было естественно перенести его в Twitter. Первым символ @ в Twitter использовал молодой дизайнер Apple Роберт Андерсен, который 2 ноября 2006 года ответил своему брату, использовав @ перед его именем. Символ постепенно проникал в жаргон Twitter. Вскоре люди уже обращались друг к другу не по настоящему имени, а по нику. Новый способ коммуникации приобрел такую популярность, что в начале мая Алекс Пэйн, программист Twitter, добавил новую кнопку на сайт, которая показывала ответы с использованием @.

Затем появился #, хэштег, символ «решетка», изначально использовавшийся на телефоне для проверки автоответчика. На фотосайте Flickr пользователи иногда применяли значок # для группировки схожих изображений. В какой-то момент на Flickr все делились фотографиями лесных пожаров в Сан-Диего и стали организовывать подборки фотографий с помощью ярлычка #sandiegofire. В Twitter этот символ впервые применил калифорнийский дизайнер Крис Мессина, друживший со многими сотрудниками компании. Вскоре его подхватили и другие.

Однажды Крис решил заехать в офис, чтобы обсудить более упорядоченное использование странного значка хэштега. Войдя, он на лестнице столкнулся с Эвом и Бизом, отправлявшимися обедать.

– Мне кажется, надо что-то сделать с хэштегами на Twitter, – начал Крис.

– Хэштеги – для задротов, – ответил Биз. А Эв добавил, что это слишком сложно, никто все равно не поймет такие обозначения.

Крис зашел с другой стороны, указав, что люди уже активно ими пользуются, и так можно было бы связать разговоры в Twitter с темами, обсуждаемыми в реальной жизни. Эта идея не вдохновила ни Эва, ни Биза. Они ответили, что «придумают что-нибудь лучше, более дружелюбное, но позже».

Однако уже не имело никакого значения, о чем думают или что говорят Эв, Биз или любой другой сотрудник Twitter. Сайт начал сам управлять собой там, где соучредители не могли договориться. Люди продолжали использовать хэштеги для организации групповых чатов, конференций или дискуссий на актуальные темы.

А внутри компании, среди нарастающих проблем с сайтом, Эв и Голдмэн продолжали попытки выковать из Джека настоящего CEO. И это оказалось сложнее, чем поддерживать сайт на плаву.

Эв, назначивший себя председателем совета директоров Twitter, давил на Джека, чтобы тот контролировал Блейна: тот часто пережимал с анархией и просто наслаждался хаосом. Джек должен был обговорить с Блейном финансовые стимулы и проводить регулярные проверки уровня мотивации (оказывается, даже анархисты любят, когда им поднимают зарплату). Но когда Джек начинал разговаривать с сотрудниками, это давало обратный эффект. Как отметил в одном из своих писем, посвященных этому вопросу, Эв, «Джек ведет себя как ковбой».

Каждый шаг вперед ощущался как два шага назад. Когда Эв сказал Джеку, чтобы тот разослал на всю компанию письмо, определяющее общие цели Twitter, то первый черновик начинался с подзаголовка: «Три вещи, которые я хочу для Twitter». Затем описание каждой принципиальной цели Джек начинал обескураживающим «Я хочу быть способным…» или «Я хочу…» или «Я…». Голдмэн предложил употреблять «мы», говоря о целях компании: беседа в диктаторском стиле – не лучший способ общения с сотрудниками.

Джек действительно хотел научиться управлять людьми, компанией, стать хорошим CEO. Но он часто оказывался в тупике, не зная, что делать дальше. Он никогда не признавался, делая вид, что прекрасно понимает, чего хочет в каждый момент, и что все его действия подчинены определенному, крупному, далеко идущему плану, но он настолько далеко вышел за пределы компетенции, что зачастую просто не мог произнести ни слова. Когда проблемы накапливались, он вместо того, чтобы решать их вместе с сотрудниками, просто выходил из офиса и по часу – и даже дольше – гулял кругами по Южному Парку с выражением обиды на лице.

Некоторые, в их числе Биз и Кристал, полагали, что проблемы компании не связаны с действиями или бездействием Джека: никто не удержал бы Twitter на плаву в столь бурных водах, особенно при таком притоке пользователей каждый день. Однако Эв не хотел разбираться, кто в чем виноват. Он вложил в компанию собственные деньги и свое имя, поэтому на кону стояла его репутация. И уже не важно, виноват ли в чем-то Джек. Эв хотел, чтобы сайт перестал обрушиваться, требовал исправить все недочеты в управлении и избавить компанию от хаоса. 2007 год подходил к концу, и, видя, что проблемы не решаются, а только усугубляются, Эв становился всё нетерпеливее.

Портной

Как-то во второй половине дня Джек и Эв поднялись по лестнице в переговорную, называвшуюся Пик Odeo. Они шагали синхронно, как два запрограммированных робота. Ступенька за ступенькой. Очутившись на втором этаже, открыли дверь в невзрачную комнату, отодвинули кресла подальше друг от друга и сели, крепко сцепив пальцы.

Джереми спокойно смотрел, как они в сотый раз поднимаются по этой лестнице. Посмотрел туда и Блейн, и несколько других сотрудников. Но никто не подумал, что это что-нибудь да значит – обычное совещание CEO с председателем совета директоров. Никому и в голову не могло прийти, что Джек поднимался по той лестнице одним человеком, а спускаться будет совершенно другим. Два разных Джека Дорси.

Многие вещи не ломаются, а гнутся. Отношения редко разрываются в один миг. Они постепенно искривляются в каком-то неправильном направлении, а потом уже люди постепенно разделяются и расходятся в стороны. Отношения Эва и Джека уже некоторое время изгибались, как плакучая ива, постоянно колеблясь между хорошими и плохими. Но сейчас, когда мужчины уселись в кресла переговорной комнаты, должен был произойти окончательный перелом.

Эв сразу взял быка за рога:

– Ты можешь быть и портным, и CEO Twitter. Но ты не можешь быть и тем и другим.

Джек работал много, зачастую приходил в офис раньше всех, но в шесть часов мог встать и уйти ради каких-то посторонних дел. Одно время он ходил на уроки рисования, делая наброски обнаженных фигур. Записался на занятия йогой и спешил после работы расслабить тело в позе спускающейся собаки и пропотеть, выгоняя стресс прошедшего дня. Он также ходил на занятия в местную школу модного дизайна и учился шить, не оставляя мыслей о карьере в этой сфере. Он действительно любил шить и в качестве первой курсовой работы с энтузиазмом осваивал изготовление простой прямой юбки. Основной целью по-прежнему было сшить собственные темные джинсы, а может быть, даже устроиться на работу в свою любимую на тот момент джинсовую фирму – нью-йоркскую Earnest Sewn.

Социальная активность Джека росла по экспоненте вместе с ростом Twitter. Его стали приглашать на вечеринки, на много вечеринок. Важные шишки звали его на бейсбольные матчи. На него стали обращать внимание девушки, включая знаменитую блондинку Юстину, которая в свои 20 с небольшим была известна тем, что встречалась с несколькими основателями знаменитых стартапов.

Он почувствовал, что стал знаменитостью в Сан-Франциско, попал в вип-персоны. О нем упоминали в статьях и блогах, посвященных Twitter. Впервые в жизни незаметного мальчика из Сент-Луиса стали узнавать в кафе компьютерные фанаты. Их любовь к Twitter перешла и на него лично. Пользователи Twitter стали меряться рейтингами, базирующимся на количестве фолловеров – людей, следящих за твоими постами, – на сайте. И кому еще стать королем фанатов, как не пользователю номер один – Джеку Дорси.

И только один человек не был его фанатом – Эв. Он считал, что Джек работает недостаточно много. Слишком часто отсутствует на месте. Отвлекается на хобби. Стиль управления у него слишком вялый. Не так, не так, не так…

Когда Эв был в офисе, он требовал тишины. Шутки и болтовня сотрудников часто прерывались его длинным «Тш-ш-ш-ш». Биз, записной шутник, просто потешался над этим шипением, а Джек слишком часто принимал его на свой счет.

Джек пытался подружиться со всеми. Устраивал ночные походы в кино, регулярные совместные ужины. Даже завел новый ритуал – чайную паузу. Раз в неделю по пятницам после обеда персонал Twitter собирался и обсуждал последние новости. Предполагалось, что люди за беседой будут пить чай, но в реальности это было то пиво, то напитки покрепче.

Чайные паузы и ночные походы в кино Эва не беспокоили. Его беспокоила компания. А у компании имелись проблемы.

Постоянные поломки сайта начинали влиять на рост числа посетителей. Уже в течение нескольких недель количество регистраций стало сокращаться, и Эв начал слать тревожные письма. «Ты слишком рано уходишь из офиса. Ты ходишь на уроки рисования, йогу, на тусовки, а мы остаемся со всеми нашими проблемами, и рост замедляется». Эв перечислял недостатки Джека. Джек приходил в ярость, но не отвечал. Он не знал, как отвечать. Он не знал, может ли отвечать. Может ли CEO спорить с председателем совета директоров?

Джеку было неясно, что он может, а что не может говорить Эву. Их отношения пережили слишком много разных поворотов. Начинали они как наниматель и наемный работник, и Джек подчинялся Эву. Затем, в начале существования Twitter, они стали соучредителями и друзьями. Позже, когда Джек оказался CEO, роли снова переменились: Эв, будучи основным инвестором и председателем совета директоров, формально числился простым сотрудником, подчинявшимся Джеку. И наконец, теперь это были два человека, совершенно не ладившие друг с другом.

Так было не всегда. В какой-то момент они очень сильно сблизились – в момент ухода Ноа, при получении премии «Юг через Юго-Запад», благодаря возлияниям, позволявшим расслабиться. В конце 2006 года Эв, Джек и Сара даже отметили день рождения Сары совместным скайдайвингом – вытолкнули друг друга из чудесного самолета и полетели вниз к земле на скорости 125 миль в час. Они даже ходили в поход. Но их дружба развалилась с такой же скоростью, как и возникла.

Ключевым пунктом разногласий оказался даже не вопрос стиля управления компанией, а диаметрально противоположные взгляды на то, что такое Twitter и как его использовать. Джеку Twitter виделся способом сказать, где «он» находится и чем занимается. Место для выражения себя, своего эго. Эв, набравший опыт на проекте Blogger, будучи человеком скромным, считал Twitter средством рассказать о том, где находятся и чем занимаются «другие». Эву Twitter виделся возможностью показать, что происходит вокруг тебя, точкой приложения любопытства и распространения информации. И надо заметить, после вышеупомянутого землетрясения споры о сути Twitter как новостного источника разгорались.

– Если на углу улицы случился пожар и ты сообщишь о нем в Twitter, ты не рассказываешь о своем статусе в процессе пожара, – говорил Эв во время одной из бесконечных дискуссий. – Ты пишешь в Twitter: «Пожар на углу Третьей улицы и Рынка».

– Нет. Ты пишешь о своем статусе. Ты смотришь на пожар, – возражал Джек. – Ты обновляешь «свой» статус, как бы говоря: «Я смотрю на пожар на углу Третьей улицы и Рынка».

Многим эти различия покажутся чисто семантическими, но за ними скрывались два принципиально разных подхода к использованию Twitter. Twitter – это обо мне или о тебе? Это о моем эго или о других? На самом деле, конечно, и о том и о другом. Одно без другого просто не могло бы работать. Простое обновление статуса в 140 символах слишком мимолетно и эгоцентрично, чтобы вызывать продолжительный интерес. А новостной поток из 140-символьных блоков был бы просто претенциозной новостной лентой. Эв и Джек не понимали, что как раз сочетание двух подходов и сделало Twitter особенным.

Расхождения касались также оценки значимости мобильной версии сайта. Джек был твердо убежден в необходимости ориентироваться на мобильные телефоны, выделяя значительные ресурсы на создание новых инструментов, позволяющих регистрироваться в Twitter через текстовые послания представителям максимального количества стран, и направляя большие усилия на разработку мобильных приложений. Эв был больше сосредоточен на интернете и постоянно подталкивал команду к расширению возможностей сайта Twitter. Его беспокоило, что внимание к телефонным сообщениям разорит компанию. Каждый месяц Twitter оплачивал телефонные счета на десятки тысяч долларов. И с каждым месяцем цифры становились все больше.

Единственное, в чем Джек и Эв были согласны, – это что согласны они были в очень немногом.

Джек полагал, что он растет и меняется. Он даже сменил внешний облик на более соответствующий должности CEO: коротко подстриг волосы, заправил рубашку в штаны и – самый радикальный шаг – вынул кольцо из носа. То самое кольцо, которое несколькими годами ранее предпочел гордо носить под пластырем, но не снимать по требованию начальства. Он настолько хотел руководить Twitter, что совершил эту и другие уступки. Но Эву оказалось мало.

Ухудшились отношения Джека и с другим ключевым сотрудником Twitter. Еще в начале лета Кристал рассталась со своим бойфрендом. Вокруг Джека теперь вертелось много девушек, и ему было из кого выбирать, но неудача времен Odeo не давала ему покоя. Он планировал позвать Кристал на свидание, придумав что-нибудь необычное – например, поход на какой-нибудь старый фильм, – чтобы сдвинуть отношения с территории дружбы на территорию поцелуев. Но из-за Лас-Вегаса он потерял ее, и мужество его оставило.

Он точно знал, когда это случилось. 7 сентября 2007 года. В те выходные у Twitter был совместный проект с MTV Video Music Awards, где на церемонии разные знаменитости – от рэппера Тимбаленда до группы «Доутри» – должны были отправлять твиты, встраивающиеся в прямую телетрансляцию вручения премии. На помощь организаторам и не слишком продвинутым в компьютерных технологиях звездам в Лас-Вегас отправился большой десант от Twitter. А Джек присутствовать там не смог, потому что у него еще раньше было назначено мероприятие в другом месте. После трехдневного отсутствия все вернулись домой с тяжелым похмельем и кучей историй о развлечениях со звездами. А Кристал привезла из Лас-Вегаса нового бойфренда – Джейсона Голдмэна.

Джек был в ярости. Его единственный шанс на Кристал был похищен одним из лучших друзей Эва и членом совета директоров Twitter. Ситуация «Джек против Эва» теперь сменилась ситуацией «Джек против Эва и Голдмэна». И не на ту сторону, по мнению Джека, встала Кристал.

Голдмэна гнев Джека совершенно не пугал. В конце концов, это он, Голдмэн, был человеком Эва, а не Джек. Более того, Кристал сама выбирала, с кем встречаться.

И все-таки недовольство Джека по поводу Голдмэна и Кристал не могло сравниться с яростью, которую он испытывал к Эву после слов о том, что ему нужно выбирать, кем быть – портным или CEO Twitter.

Во время беседы в тот день не было жарких споров, криков или рукоприкладства. Но с каждой стрелой критики, выпущенной с другого конца стола, Джек закипал всё сильнее.

Встреча закончилась, и оба спустились вниз. Джек сел за стол, обдумывая то, что сказал ему Эв, а тот собрал вещи и ушел. Джек иронично покачал головой. Сделав Джеку выговор за ранний уход с работы, Эв только что поступил ровно так же.

И в тот момент, когда щелкнула бежевая входная дверь, отношения Джека и Эва перестали гнуться в разные стороны. Они сломались.

Слухи

По долине уже несколько недель циркулировали слухи: Twitter снова ищет финансирование.

«Нравится это кому-то или нет, Twitter – сервис, поощряющий наш нарциссизм, – стал постоянной темой для разговоров, – писал Ом Малик в своем блоге 21 мая 2008 года. – Новый раунд поиска компанией инвесторов превратил его жужжание в назойливый, нарастающий гул».

Началось безумие. Каждому захотелось приобрести кусочек компании. В предложении, разосланном инвесторам, Twitter приводил следующую статистику: компания состоит из 15 сотрудников. На сервисе зарегистрировались 1 273 220 пользователей. Эти люди в месяц посылают около 15 миллионов обновлений. В предложении отмечалось, что обновления приходят со всего мира. Но, несмотря на все изменения, одна цифра оставалась неизменной с первого дня. Выручка = 0. Счета до сих оплачивались из первого транша Фреда Уилсона, поступившего годом ранее, и других инвесторов. Но деньги быстро заканчивались.

Растущие счета мало беспокоили инвесторов. Ежемесячный рост пользователей ускорился, прогнозы на ближайшие месяцы были благоприятными. Диаграммы в презентации напоминали лестницу в небеса.

В презентации Эв отмечал, что компания надеется собрать 10 миллионов долларов с тем расчетом, что это доведет ее стоимость до 50 миллионов. Но уже к началу мая на фоне общего интереса инвесторов и роста числа желающих приобщиться к Twitter стоимость выросла до 60 миллионов. Несколько дней спустя она преодолела отметку 70 миллионов. А чуть позже, на фоне благоприятных новостей, компания стоила уже 80 миллионов.

Twitter не имел бизнес-модели или даже малейшего намека на нее, но это уже не играло никакой роли. Кстати, сайт опять не работал. Всем хотелось приобрести хоть перышко еще не до конца оперившегося птенца, привлекавшего такое внимание. Инвесторы жаждали, чтобы их имена ассоциировались со Следующей Большой Вещью, и верили, что именно они помогут решить все проблемы.

Со стороны казалось, что Twitter просто слишком быстро вырос. Венчурные инвесторы выстраивались в очередь, готовые протянуть миллионы долларов. Они считали, что правильный чек и правильный надзор помогут компании нанять хороших разработчиков, подключить несколько новых серверов, и всё в мире станет прекрасно.

Разумеется, внутри компании все происходило совсем не так, как это выглядело снаружи.

А точнее, полный раздрай.

В апреле 2008 года, пытаясь доказать Эву, что он контролирует ситуацию, Джек уволил Блейна. Внутренне это был отвратительный поступок, потому что Блейна выгнали, когда он ушел в отпуск. Но снаружи выглядело как обычная история в стиле «прости-нам-нужно-двигаться-дальше-останемся-друзьями». Затем Джек уволил Ли Мигдолла, еще одного старшего разработчика, нанятого буквально за несколько месяцев до этого. После увольнения Блейна количество проблем с сайтом только увеличилось. Блейн был ключевым программистом Twitter, и без него Джек просто не знал, как бороться с некоторыми проблемами.

С момента первого запуска сайта, когда он падал, посетители видели на экране картинку: милый котенок свернулся клубочком внутри старого домашнего компьютера. «Я живу в твоем кАмпьютере», – гласила надпись. Когда компания немного выросла, Биз решил, что картинка с котенком слишком игрива, и начал искать нечто более серьезное. Вскоре в банке одного из фотосайтов он наткнулся на иллюстрацию Йинг Лю – художника и дизайнера из Сиднея. На ней спящего кита поднимают из океана несколько птичек. Это и стало появляться перед пользователем в момент падения сайта. Когда сайт стал уходить в офлайн слишком часто, картинка не замедлила обзавестись названием: «Падающий кит».

Рост популярности, безусловно, позитивный, повлек за собой и негативный момент. Звезды, пользовавшиеся Twitter и втягивавшие в него своих друзей и поклонников, завели моду, пока еще неустойчивую, но заметную, появляться в офисе: паломничество к великой голубой птичке.

Однажды утром пара разработчиков, придя в офис, направилась на кухню, чтобы выпить чашку утреннего кофе. Там они обнаружили одного из членов группы blink-182, пьяного и в полусне. Он выливал джин из небольшой бутылки в коробку с хлопьями и этим завтракал. В другой раз рэпер MC Hammer возник из ниоткуда со всем своим окружением и начал тусоваться.

Но и знаменитости не получали правильного представления о Twitter: они ничего не знали о спорах между Джеком и Эвом. Даже поиск инвесторов оказался поводом для драки. За кулисами публичных переговоров происходило натуральное перетягивание каната. Джек в одну сторону, Эв – в другую, а Биз прилагал все возможные усилия, чтобы его разорвали пополам.

Эв вел переговоры с инвесторами, Джек страдал, что без него. Ему хотелось показать Эву, что он тоже способен справиться с этой задачей, и он общался с инвесторами на свой страх и риск. В результате один и тот же инвестор мог получить сначала звонок, приглашающий на встречу с председателем совета директоров, а через минуту – второй, приглашающий на встречу с CEO. Инвестор надеялся, что это одна и та же встреча. После чего, узнав об ошибке, венчурный инвестор впадал в легкое недоумение. Для Джека это оборачивалось тем, что его игнорировали.

Как-то Джек во второй половине дня поговорил с инвестором по телефону. В результате стоимость Twitter должна была вырасти до 100 миллионов долларов. Гордый собой, он явился к Эву, но выяснилось, что поздно: Эв успел решить, что хочет сотрудничать с другой фирмой. Главным инвестором стал фонд Spark Capital, а Биджан Сабет, уважаемый и интеллигентный партнер фирмы из Бостона, должен был войти в совет директоров Twitter после закрытия инвестиционной сделки на 18 миллионов долларов в июне 2008 года. Это должно было довести стоимость компании до 80 миллионов долларов.

Джеку казалось, что у сделки, которую он заключил, перспективы лучше, и он в очередной раз впал в раздражение из-за того, что Эв принимает решения через его голову.

Джек еще не знал, но для Эва поиск финансирования имел значение не столько в плане денег. Он ставил глобальную и важную цель: исправить положение дел в компании лучшим, с его точки зрения, способом – повысив контроль над повседневной деятельностью.

Блин… Блин… Блин…

Пальцы Биджана исполняли на клавиатуре один и тот же пассаж. Он, как попугай с синдромом Туретта[16], набирал одно и то же слово: «блин блин блин блин блин блин блин блин блин блин блин блин блин блин блин блин блин блин». Затем нажал «отправить» и катапультировал письмо в электронный почтовый ящик Фреда Уилсона. Больше ничего. Только слово «блин». Восемнадцать раз.

Ему ничего не надо было добавлять. Никаких пояснений. Фред прекрасно знал, что случилось.

Биджан обхватил голову руками, закрыл глаза и последний раз повторил то же самое слово: «Блин!»

В июне 2008 года Twitter получил 18 миллионов долларов финансирования. Компания Биджана Spark Capital вложила 14 миллионов, Джефф Безос из Amazon и Фред Уилсон – большую часть от оставшихся четырех миллионов. Остальное добавили несколько «бизнес-ангелов». Крупная сумма, предоставленная компанией Биджана, гарантировала ей место в совете директоров Twitter. Туда же вошел и Фред Уилсон. В течение последующих нескольких месяцев Биджан начал погружаться в дела компании. Он появился на нескольких совещаниях, поднял руку во время ряда важных для инфраструктуры компании голосований. И теперь он гнусно матерился. Потому что он задолбался.

Он посидел какое-то время, безрезультатно пытаясь придумать, как бы уничтожить – каким-нибудь, любым способом – письмо, которое он случайно отправил Джеку несколькими минутами ранее. Он знал, что это невозможно. Нельзя оживить мертвеца и стереть письмо, летящее со скорость 85 тысяч миль в секунду из Бостона в Сан-Франциско.

Подумав несколько секунд, Биджан начал спешно печатать новое письмо.

Кому: Джеку. «Пожалуйста, позвони мне сразу, как получишь это письмо. – Далее он отметил, что хотел бы стереть предыдущий е-мейл. – Вне контекста оно может быть неправильно понято».

Всё началось в июле 2008 года, когда Twitter приобрел свою первую компанию, Summize, применявшую сторонние сервисы, чтобы люди могли найти любой публичный твит. Пользователи подсели на эту возможность с той же скоростью, с какой и на сам Twitter. Вскоре на Summize было столько людей, что по количеству просмотренных страниц он конкурировал с Twitter. Вместо того чтобы придушить конкурента, Twitter решил приобрести Summize и небольшую команду высокопрофессиональных разработчиков.

Сделка прошла относительно безболезненно. Первоначальные переговоры между Фредом и Джоном Бортвиком, инвестором, заседавшим в совете директоров Summize, прошли, когда они стояли у соседних писсуаров.

– Почему бы нам не объединиться и не покончить с делом, к всеобщему удовлетворению? – спросил Джон, поглядывая на Фреда.

Фред согласился, и после пары личных встреч сделка состоялась (не в туалете, к счастью).

У Джека и так это был тяжелый месяц в связи с переездом Twitter в новый офис – модное, современное помещение бывшего завода с большим количеством окон и пространством для роста. Помимо многих других прибамбасов, появившихся в офисе (гостиная с диваном и видеоиграми, большая красная телефонная будка, полностью оборудованная кухня с хлопьями и другими закусками), Джек предложил комнату Radiohead: «Пусть там играют Radiohead двадцать четыре часа в сутки!» – сказал он с воодушевлением.

Когда все бумаги с Summize были подписаны и часть суммы выплачена акциями Twitter, Джек позвонил Грегу Пассу, разработчику, отвечавшему за техническую часть работы в Summize:

– Слушай, мы тут подумали, что у нас нет настоящего лидера в команде разработчиков. Не хочешь ли ты ею управлять целиком?

Грег посидел какое-то время молча, обдумывая слова Джека. Он сразу понял, что в Twitter что-то не так, если в отношении команды разработчиков он слышит от CEO слова «нет настоящего лидера».

– Ну хорошо… – ответил Грег, но прежде, чем он успел спросить, что, собственно, имел в виду Джек, тот продолжил:

– И заодно возглавить отдел администраторов?

Отдел администраторов компании занимался управлением серверов Twitter, находившихся по-прежнему в плачевном состоянии.

– У меня нет опыта руководства администраторами, – ответил Грег.

– У нас все равно никто не умеет это делать, – простодушно бросил Джек.

В конце разговора Грег пребывал в легком шоке. И не он один. Джек разослал письмо на всю компанию, объявив о перестановках в руководстве: Грег становится директором по операциям, или, кратко, по «опсам», и присматривает за всей разработкой. Сам Джек планировал сосредоточиться на создании новых продуктов. Когда письмо достигло почтового ящика Эва, тот пришел в ярость. «Почему ты поставил человека во главе всех оперативных процессов и разработок компании, не обсудив это со мной или советом директоров?» – спрашивал он с чувством глубокой досады.

Для Эва, а также для Фреда и Биджана настал момент «не пора ли нам пора». Проведя несколько секретных переговорах и совещаний, они решили: пришло время разобраться, что и как происходит в Twitter.