Записки экспедитора Тайной канцелярии. Приключения русской княжны в Новом свете Рясков Олег

В это время на площади остановилась богато украшенная карета с гербами. Слуги спешно раскрыли дверцы, и из кареты вышли два господина и дама. Бен Андерсен с высоты помоста сразу разглядел, что за особа прибыла к месту событий.

– Сам губернатор?! – прошептал он, понимая, что дело запахло жареным.

Да, это был промах так промах! Радуясь свободе и собственной ловкости, пират совсем позабыл, что на этой славной площади городка Бостона находятся не только лучшие гостиницы и таверны, но и дом самого господина губернатора. Вельможа в сопровождении жены и свиты не спеша прошествовал к своему особняку, поднялся на высокое крыльцо и оттуда оглядел место действия.

Между тем потрепанный, но великолепно выигравший бой Плахов подошел к друзьям.

– Ваша милость! Эх, Ваша милость, как же вы ему… эх… – чуть ни всхлипывал от восторга верный Егорка. – Только вот замарались…

– Вы – молодец! – с чувством произнесла Анастасия.

Нет, Семен не ослышался. Лицо девушки раскраснелось от волнения, она наконец-то с восхищением смотрела на своего спутника, показавшего себя таким героем. "Остановись, мгновенье!" – Семен не мог поверить своему счастью. Ему в этот миг не нужно было вообще ничего на свете. Только глядеть в эти прекрасные глаза и видеть в них восхищение и тепло.

Однако долгожданным чувствам не было суждено сейчас излиться: воркование голубков прервали самым грубым способом. Второй важный господин, прибывший в карете с губернатором, глядя прямо на наших героев, расплылся в сладкой улыбке и громко, картинно захлопал в ладоши. Плахов обернулся, перед ним стоял не кто иной, как… Андрей Иванович Ушаков собственной персоной.

– Милейший, вы, я вижу, теперь зарабатываете мордобоем на площади? – приветствовал он своего экспедитора.

Семен, уже не в состоянии чему-либо удивляться, просто ответил:

– Увы, это не мое решение. Кстати, где этот бандит?

Он поискал глазами Андерсена. Тот был еще на помосте, но разглядев собеседника Плахова, вдруг засуетился.

– И этот здесь? – теперь пришел черед Ушакова дивиться.

– А вы что, его знаете? – не понял Семен.

– Да мне ли его не знать… С физиономией Светлейшего!

– Похоже, здесь становится жарковато! – пробормотал Бен, поняв, что стал центром внимания.

Он метнулся было в сторону, да заметил невесть откуда взявшегося капитана Сигварда, указывающего на него губернатору:

– Милорд, простите! Я опознал пирата… в одном из этих проходимцев.

Бен рванул было сторону, но раздалась команда офицера:

– Взять его!

Со всех сторон к нему кинулись солдаты в красных мундирах. Бен предпринял попытку скрыться в толпе, но все пути к отступлению были уже отрезаны. Оставалось только одно – драться до последнего, поскольку рассчитывать на помощь "родственничков", увы, не приходилось.

Наши друзья и впрямь без душевной дрожи наблюдали за метаниями Андерсена.

– Это ж пират! – не моргнув глазом, сдал его Плахов Ушакову.

– И самый большой наглец, – вставила Анастасия.

– Кстати, он принимал участие в экспедиции на Мадагаскар, – добавил Семен.

Андрей Иванович, казалось, потерял интерес к судьбе меншиковского двойника. Иная персона привлекла его внимание. Прямо перед ним стоял тот, за которым он так безуспешно гонялся не первый год.

– Господин Вангувер! Я обещал при встрече пожать вам руку, прежде чем повесить! – сказав это, Ушаков протянул руку самому ловкому из своих противников.

Вангувер взглянул прямо в глаза легендарному русскому вельможе, начальнику Тайной канцелярии, и спокойно ответил ему рукопожатием.

На площади в это время разыгрался настоящий бой. Бен Андерсен, понявший, что терять ему уже нечего, яростно боролся за свою жизнь. Он метался между прилавками со снедью, опрокидывая их на солдат, швырял в преследователей все, что попадалось под руку, под визги горожанок нырял в толпу, сбивая с ног зевак. Наконец он выхватил шпагу и занял единственную позицию, которая давала ему хоть малейшее преимущество – все на том же помосте. Еще пару минут он отчаянно размахивал шпагой направо и налево, разбрасывая солдат, но силы были слишком неравными. В последнем безумном рывке Бен даже залез на перекладину виселицы, сооруженной тут же (а мы помним, что времена были лихие, и виселица на городской площади являлась столь же обычным предметом, как нынче фонтан). Без сего гимнастического упражнения он мог бы, если вдуматься, вполне обойтись. Пират и сам понял это, когда подоспевшие солдаты дружно принялись снимать его с этого орудия справедливости и символа неотвратимости наказания, чтобы водрузить обратно иным способом. Тут уж он подчинился силе, тем более что наставленные на него дула дюжины ружей стали неопровержимым аргументом в пользу сдачи.

Губернатор, с удовольствием наблюдавший сию баталию, пожелал говорить, а потому он взял пистолет у помощника и выстрелом в воздух призвал всех присутствующих на площади к тишине.

– На сегодня поединки закончены, джентльмены. Если вы, конечно, не хотите составить компанию этому висельнику, – объявил глава города.

К градоначальнику подвели схваченного Бена. Пират пытался вести себя в обычной беспечной манере, даже помахал вельможе рукой, но было заметно, что эта веселость дается ему не так-то просто.

– Именем короля, – продолжал губернатор, – я приказываю вздернуть этого господина, в котором добрые люди опознали…

Он склонил голову в сторону Сигварда, и тот подсказал:

– Бена Андерсена, милорд.

– Пирата Бена Андерсена! – завершил речь глава Бостона.

Бена вновь повели к помосту с виселицей. Несмотря на безвыходность своего положения, он все же уцепился за последнюю надежду и, когда его тащили мимо наблюдавших за ним русских, воскликнул:

– Я так и знал, что этим все закончится. Я просто это сразу почувствовал, как только с вами связался.

– Давай, давай, иди, тебя там заждались! – крикнул в ответ Плахов, не испытывая ни малейшего сочувствия к приговоренному.

Андерсена затащили на помост и мигом приладили петлю ему на шею.

– Аккуратней, болван! Ты царапаешь мне шею… – поморщился пират.

Толпа зевак, в большинстве своем сочувствующая силе и угождающая власти, принялась свистеть и улюлюкать. Какой-то мальчишка кинул в Бена гнилым помидором, попав ему прямо в голову. Пират уже с нескрываемым отчаянием посмотрел на своих недавних спутников. Эх, подвела его злополучная заноза: если бы не она, сидел бы он сейчас где-нибудь в таверне и обнимал бы местную шлюшку за крутой бок…

И вновь помощь оказал тот, от кого в данном случае этого ожидать можно было меньше всего. Конечно, им руководила не жалость, а холодный расчет, но суть дела это не меняет: Андрей Иванович вдруг принял какое-то решение, немедленно направился на губернаторское крыльцо и легким поклоном дал понять, что желает вмешаться в происходящее:

– Он совсем не тот, за кого вы его принимаете.

– Почему это? – удивился губернатор. – У вас есть доказательство?

На это Ушаков устремил свой палец, украшенный перстнем, в сторону Бена и, дав вдоволь полюбоваться блеском вставленного в него алмаза губернатору, продолжил:

– Конечно, милорд, оно на лицо! Дело в том, что сходство этого бедняги с пиратом уже несколько раз чуть не стоило ему жизни…

Губернатор опустил свою руку на перила рядом с рукой Ушакова и сравнил свое кольцо с перстнем русского. Сравнение оказалось явно в пользу гостя. Губернатор принял игру Ушакова и ответствовал:

– Это в корне меняет ситуацию… Освободить его!

– Освободить? – удивленно переспросил ничего не понявший Сигвард.

– Я что, неясно сказал? Освободить.

Сигвард в полном недоумении повернулся к висельнику. Впрочем, в этот момент все глаза были устремлены на Андерсена. Сам помилованный не скрывал своего ликования.

– Ты слышал, что он сказал?! – прикрикнул он на палача.

Тот медленно стал распутывать петлю на шее разбойника.

– Как… освободить? – не унимался несчастный капитан.

У бедняги в голове не укладывалось, что виновника всех его бед вот-вот отпустят на свободу.

– Так и освободить! Мы получили неопровержимые доказательства… Мы же получили?

– Безусловно! – подтвердил Ушаков и убрал руку с балюстрады. На ней остался лежать перстень с алмазом.

Губернатор спокойно взял перстень, надел его на свой палец и обронил в сторону Сигварда:

– Вы обознались!

За сим бостонский вельможа удалился в свои покои. Его жена и свита проследовали за ним.

– Я ошибся? – переспросил капитан уже у Андрея Ивановича.

– Конечно! – улыбнулся Ушаков. – Кстати, по поводу золота, что осталось от пиратов. Перегрузили?

– Да, Ваше сиятельство, – подтвердил Сигвард.

– Прекрасно! Всем скажете, что сдали его губернатору… как краденое.

Палач, наконец, справился с петлей, освободил Андерсена и одобрительно похлопал его по плечу.

– Спасибо, дружище! – ответил ему Бен и сам зубами развязал веревку на своих запястьях. – До новых встреч! Прощайте, господа! – обратился он к публике.

После сего короткого выступления Бен Андерсен поспешил покинуть помост, на котором он только что едва не расстался с жизнью. "Уж лучше иногда не оказываться в центре внимания, целее будешь", – так разумно рассудил новоявленный честный человек, до обидного похожий на пирата. Обидно было преимущественно Сигварду.

– Ваше сиятельство! Но он же – настоящий пират, – не унимался совсем растерявшийся капитан.

– Пират, – был ему ответ, – но пока он нам нужен.

Часть III

Клад

Глава 1,

об историях, в которых даже самому Ушакову так трудно бывает отличить вымысел от правды

Бен чуть не снес двери в бостонском кабаке, его фигура проделала несколько замысловатых кульбитов и наконец вписалась в стену. Разъяренный Плахов одним прыжком настиг его, схватил за грудки и занес кулак над наглой физиономией.

– Это тебе за драку на площади! – взревел Семен.

– Да, ладно, ладно! – запротестовал пират. – Что ж вы так раскипятились-то? Ну, подумаешь, помахал он кулаками. Меня, вон, вообще чуть не повесили… Я ж не кидаюсь на людей.

Плахов, с трудом сдерживая негодование, достал пистоль и приставил к груди Бена.

– Может его пристрелить? – обратился он к Ушакову, что невозмутимо занял место за столом у окна.

– Да погоди пока, – Андрей Иванович указал морскому офицеру на место подле себя и поманил разбойника пальцем.

Плахов вынужден был подчиниться, но пистоль все же положил перед собой – для верности. Вангувер и Воронцова расположились напротив. Андерсен, в предвкушении вкусного обеда, оседлал табурет во главе стола.

– Ну, здравствуй… Бенжамен! – улыбнулся Ушаков.

– Хе-хе-хе… – расплылся Бен в довольной гримасе. – Здравствуй!

– Почти не изменился.

– Хе! Ты тоже. А он? – Андерсен придал лицу торжественно-величественное выражение.

– Твоими молитвами, – откликнулся Ушаков.

– Ну, передавай ему привет… при встрече.

– Непременно…

До Бена доходили слухи, что Алексашка по смерти Петра развернулся. И хотя он никогда не верил в те бредни, что травили пираты за кружкой крепкого рома, тут даже не сомневался. Уж больно сноровист был Александр Данилович уже в ту пору, в юности. Выгоды своей никогда не упускал. Петра вокруг пальца не раз обводил. Какие только причуды не приходили в его государственную голову!.. Кому сказать – не поверят, Ушаков и тот рассмеется, а ведь бывало Бен с императором российским за одним столом сиживал. Под ликом Меншикова, разумеется. Светлейший его сам в чертоги царские вместо себя посылал, пока с той или иной зазнобой забавлялся. Царь подмены не замечал: и обнимал, и к груди широкой прижимал, и чарку собственноручно подносил… Золотые времена! Однако сейчас сидит Бен Андерсен в вонючем бостонском кабаке, а Александр Данилович – страной управляет. Вот ведь какие фортели судьба выкидывает – кому орел, а кому и решка.

Ушаков действительно не поверил бы в сию историю, хотя считал, что знал всю понаготную Бенджамина Андерсена. И про шашни Меншикова с дочерью хозяина верфи было ему хорошо известно. Он бы мог уже тогда выдать Светлейшего царю с головой, разоблачить тайный сговор с авантюристом Андерсеном. Но сие было не в государственных интересах. Вот почему Петр так и умер в уверенности, что прохвост Меншиков в сем случае был оклеветан.

И на этот раз Ушаков разыгрывал свою карту. Он пристально взглянул на Бена и задал вопрос, правдивый ответ на который и не рассчитывал получить:

– Значит, до острова Мадагаскар ты так и не добрался?

– Так заболел же я, – Бен схватил кусок телятины с блюда, только что водруженного Егором в середину стола, – Вильстер меня на берег и ссадил.

– Трагическая история, – вздохнул Андрей Иванович.

– Да… – только и сумел промямлить в ответ Андерсен – уж больно давно сочное мясо не входило в его скудный рацион.

– Тогда, действительно, – обратился Ушаков к Плахову, – можно пристрелить.

Плахов положил руку на пистоль.

– Ну, ну, ну… – заголосил Бен, огромный кусок чуть не встал у него поперек горла. – Будет вам! Я ж думал, ты знаешь… – обратился он по-свойски к Главе Тайной канцелярии. – Один корабль тот вообще не дошел до берега, его шторм потрепал. А второй, ну тот, что вез грамоту Петра Алексеевича мадагаскарским пиратам… Так там такое случилось… – Бен выпучил глаза, чтобы передать весь драматизм произошедшего, – только с нас взяли слово молчать…

– Все-таки пристрелить… – бросил взгляд на пистоль Ушаков.

Плахов взвел курок.

– Хе! Да что ж ты так пострелять-то хочешь? А? Ладно, вы – джентльмены, вам я скажу. Вильстер взял, построил всю команду и сказал: "Идите вы все на… – тут Андерсен сделал многозначительную паузу, посмотрел на даму и закончил: —…по домам".

– По каким домам? – уточнил Плахов.

– По своим и чужим, – отчеканил Бен и доверительно сообщил Ушакову: – Ну, он же швед, ты ж понимаешь. Кой черт ему до того, что ему поручил Петр Алексеевич?! Один хрен, он все по-своему сделал.

– Интересная новость… – прервал Андрей Иванович повесть о злоключениях мадагаскарской экспедиции.

Что толку слушать байки этого балагура? Правды в сих историях ровно на грош. Это ж надо, как природа устраивает – не только лицом походил Андерсен на Меншикова, но и в натурах их авантюрных было весьма много общего. Не раз думал Андрей Иванович, что сходство сие не простая случайность. Однако не для выяснения родственных связей Александра Даниловича предпринял Ушаков столь долгое путешествие, совсем другие обстоятельства привели его в Бостон. Иная персона интересовала его за этим столом.

– Ну, а вы как поживаете, любитель гобеленов и хранитель чужого клада? – прервал Ушаков трапезу Вангувера. – По вам впору не один молебен заказывать. Такое количество людей хочет с вами повстречаться и лишить вас жизни. У вас какой-то удивительный талант заводить себе врагов.

– Теперь такое время, – загадочно улыбнулся фокусник, – что не поймешь, кто враг, а кто друг.

Бен, который всецело, казалось, был поглощен едой, притянул к себе Егора, прислуживавшего за столом:

– У него чего, клад?

– Ы-ы… – осклабился Егор, подумал и утвердительно махнул головой: – Клад.

– А вас-то каким ветром сюда занесло? – в свою очередь поинтересовался Вангувер.

– А я здесь вообще инкогнито, – Ушаков не собирался раскрывать всех своих карт первому встречному, – поэтому, пожалуйста, без имен…

Вангувер, конечно, понимал, что именно он послужил причиной появления в Бостоне Главы Тайной канцелярии, но уточнять не стал. Между умными людьми всегда должна оставаться некая недосказанность. Расставь все точки над i, и тут же пропадет тот сладкий аромат игры, который делает жизненные декорации более яркими.

И Семен Плахов, увидев Андрея Ивановича на крыльце дома губернатора, понял, что голубиная почта, коей он отправлял сообщения в Лондон, сослужила Ушакову верную службу. Из последнего письма его патрон узнал, что фрегат хоть и был захвачен пиратами, но в тот же день был отбит, что капитан Сигвард вот уже вторые сутки не приходит в себя и что они вынуждены плыть к ближайшему берегу, коим, по словам пирата Бена Андерсена, заменившего на судне капитана, является Америка.

Но ни Вангуверу, ни Плахову не было известно, что хитрый лис снарядил корабль сразу по выходу Плахова из петербургской гавани и шел следом, отставая в пути лишь на сутки. Вот так он и оказался у далеких берегов почти одновременно с нашими героями. И пока они боролись с индейцами, Ушаков снял все сливки: перегрузил казну пиратов на свой корабль и велел Сигварду следовать в Бостон.

Но одно обстоятельство не давало Андрею Ивановичу покоя – главная цель так и не была достигнута, казна масонов по-прежнему оставалась в руках фокусника. И именно это заставило Андрея Ивановича задержаться в гостеприимном городке Новой Англии.

А то, что Бостон и впрямь был городом гостеприимным, подтвердил вскоре помощник губернатора, фигура которого возникла на пороге бостонского кабака. Егорка, первым заприметив ее в дверях, даже жевать перестал, так и застыл с салфеткой на шее. Уж на что в Петербурге насмотрелся он на расфуфыренных господ, но сей кавалер и его удивил: в руке веер, волосы напомажены, держится манерно, от платья пестро в глазах – ну чистый петух! И закудахтал не хуже кочета:

– Милорд! Губернатор желает пригласить вас на ужин. Если хотите, то можете взять ваших друзей.

Красноречивый взгляд, брошенный помощником губернатора на Бена, не оставлял ни малейших сомнений, что приглашавшая сторона будет рада всем без исключения, но этому крепкому симпатичному мужчине – особенно.

Глава 2,

о бледной луне и человеческих страстях

Едва ли наши герои могли предположить, в каком доме им доведется побывать в тот вечер. Резиденции губернатора и колониального правительства в Бостоне удалось пережить многих и стать свидетелем самых значительных событий в истории Новой Англии. Именно с балкона этого дома Америка отреклась от Старого Света и объявила в Декларации о своей независимости. В огне костра погибли тогда и британский лев и шотландский единорог. Но в тот вечер сии геральдические символы колониальной империи еще красовались на фасаде дома губернатора Новой Англии, как и флаг Британской империи.

Хозяин дома встречал гостей в сопровождении супруги. Приходу Ушакова он обрадовался особо. И хотя настоящей цели его пребывания в Бостоне, как и настоящего имени, он не знал, но посчитал достаточной рекомендацией щедрый подарок, коим гость из России подкрепил недавнее знакомство.

Поэтому губернатор, едва заметив его крупную фигуру в гостиной, тут же поднял бокал со словами: «My friend!» и лицо его озарилось любезной улыбкой. Дружбе этой было всего несколько часов, но англичанин ценил в друзьях прежде всего щедрость.

"Друг мой!"

Андрей Иванович в долгу не остался – взял бокал, предложенный лакеем, и подошел засвидетельствовать почтение.

– Разрешите представить вам мою жену.

Ушаков склонился в учтивом поклоне. Хозяйка дома приятно улыбнулась и спросила не без интереса:

– Вы и вправду из России?

– Да, мадам.

По всему было видно, что посольства из далекой империи не баловали этот особняк частым появлением, а потому женское любопытство возобладало над дипломатическим этикетом:

– Скажите-ка, как у вас наказывают неверных мужей?

– У нас, как правило, наказывают неверных жен, сударыня.

Сей дерзкий ответ русского заставил белоснежную улыбку покинуть капризное лицо. Губернатор, не заметив перемены в настроении благоверной, напротив, нашел шутку удачной и рассмеялся от души. Но веселился он недолго, супруга демонстративно закрыла веер, дав понять мужчинам, что сей разговор ей крайне неприятен. А губернатор не любил доставлять своей жене неприятности, тем более перед ужином. Лицо его тут же приняло серьезное выражение. Хозяйка дома, пытаясь сохранить учтивость, кивнула гостю и направилась искать более утонченного общества.

Общество в этом доме, возможно, и было избранным, но Бен Андерсен уже порядком скучал. Ни одной соленой шутки, ни глотка рому, только пресные физиономии вокруг, смакующие напитки, толку от употребления коих… Бен уже не раз прикладывался к рюмке, а хмеля ни в одном глазу. Наоборот, этими самыми глазами он прекрасно видел, что почтенные господа скучны до судорог в скулах. Но тут его взгляд упал на каминную полку, и грусть улетучилась сама собой. Целое стадо золотых слоников брело по ней в поисках достатка и благополучия досточтимого семейства губернатора.

Бен сразу решил, что этот путь не верен. У губернатора и без магических животных дела шли неприлично хорошо, а вот одинокому корсару эти золотые амулетики нужны до зарезу. Бен осмотрелся и, убедившись, что даже Ушаков занят беседой, схватил самую маленькую статуэтку и незаметно положил ее в карман.

– Послушайте, Вангувер, – Андрей Иванович и впрямь был увлечен разговором, – я действительно поклялся пожать вам руку, перед тем как повесить.

– Чем я заслужил такую честь?

– Вы очень ловкий человек. Мне было интересно за вами охотиться.

– Вы полагаете, что были охотником? – усмехнулся фокусник.

Еще один слоник перекочевал с каминной полки в карман Бена.

– Хорошо, давайте начистоту, – согласился Ушаков. Ему этот смельчак все больше нравился, но и делами государственными пренебрегать не стоило. – Они хотят найти вас, подвесить на дыбу, слегка поджарить и задать один единственный вопрос: "Где золото?"

– И что же вы предлагаете?

– Возвращайтесь в Россию, и я гарантирую вам защиту.

– А золото?

– А золото придется отдать… Нам! – многозначительная улыбка тронула лицо Ушакова.

Меж тем третий слоник отправился догонять своих собратьев. На этом можно было бы и остановиться, поскольку места в кармане уже не осталось, а во втором красовалась такая дыра, через которую не то что слона, муравья можно было бы разглядеть без труда. Но Бен Андерсен не привык останавливаться на полпути к Фортуне. Для того чтобы эти слоны получили магическую силу, их должно было быть семь. Не три, не два, а именно семь. Не он сей закон изобрел, не ему и нарушать! И Бен потянулся за четвертой фигуркой.

Огромная луна выглянула из-за портьеры и стала единственным свидетелем темных пиратских делишек. Впрочем, ночному светилу не было ровным счетом никакого дела до людских страстей и поступков. Оно одинаково равнодушно взирало как на самые низкие, так и на самые высокие из них. Сколько влюбленных при ее загадочном свете делало свои первые признания! Семен Плахов в эту ночь не стал исключением. Воспользовавшись тем, что наконец-то остался один на один с любимой, он перешел к решительным действиям.

– Может, настало время объясниться?

Глаза Анастасии Афанасьевны сверкнули, отразив холодный лунный блеск. О, Плахов слишком хорошо знал, что это верный признак того, что тучи сгущаются и гроза неминуема. Этот блеск не сулил победы, по крайней мере легкой победы. Семен видел причину холодности любимой в появлении соперника: ловкость рук и обходительные манеры голландского фокусника не могли остаться незамеченными Анастасией. И Плахов расстался бы с любыми надеждами и дал ей возможность быть счастливой с этим человеком, если бы не понимал, что Вангувер не достоин ее. Не то чтобы Семен приписывал все достоинства только себе, но он знал, что его любви хватит на двоих, что кроме него никто не защитит это хрупкое существо от жестоких людей и установленных ими законов… Да не нужна она Вангуверу! Как только этот ловкач выпутается из сей истории, так и думать о ней забудет, а ее нежное сердце не вынесет такого предательства. Вот почему, даже несмотря на недовольство любимой, он все же решился и произнес слова, что давно готовы были вырваться из его пылкой груди:

– Я предлагаю вам свою руку и сердце.

– Вы что, с ума сошли?.. – Воронцова вспыхнула, но тут же поняла, что обвинение в помешательстве является не слишком уместным ответом на первое в ее жизни серьезное предложение. Она смирила гнев и куда более сдержанно произнесла: – Мне кажется, вы нашли не самое подходящее время для признаний. Посмотрите, мы находимся в чужой стране. Я не знаю, что с нами будет завтра, а вы мне про руку и сердце.

– Анастасия Афанасьевна, неужели вы не хотите иметь подле себя верного друга?

– А вы что, до сих пор себя таковым не считали? – Настя испытующе посмотрела в его глаза.

– Я хочу сказать… – замялся Плахов, – на всю жизнь…

– Боже, вам не надоело?!

Глубокий вздох и ехидная усмешка стали окончательным ответом Семену Плахову. Анастасия предпочла закончить разговор и оставила его наедине с грустными мыслями. Луна по-прежнему печально-равнодушно взирала из-за портьеры.

Тем временем Бен пристроил за пазухой еще троих золотых питомцев. На каминной полке остался один – самый крупный, а потому самый желанный. И он бы, ей-богу, нашел ему уютное место под камзолом, если бы не рука с перстнем, что легла поверх его руки.

– Вы любите слоников? – заворковал помощник губернатора сэр Киттен.

Бен шутливо хлопнул ухажера по пухлой ладошке и манерно произнес:

– Да! С детства!

Киттен оценил игру, его лицо исполнилось сострадания к ближнему:

– Я так вам сочувствую, друг мой: оказаться на виселице, с петлей на шее… Сколько вам пришлось пережить волнительных минут!

– Да!

Киттен провел веером по локтю Бена, лицо которого преисполнилось печальной тоски.

– Это самое ужасное, что со мной было, – тяжелый вздох вырвался из пиратской груди. – Отправиться на казнь невинным, оставить этот бренный мир! Ужасно обидно. Чертовски неприятно!

– O-o! – вздохнул Киттен, ответный вздох передал всю глубину его чувств. – Расскажите мне, – англичанин взял Бена под локоток и потянул его от камина, – чем вы занимаетесь?

– Я врач. – Бен никак не мог оставить слона в одиночестве, поэтому вырвался из цепких объятий и вернулся к позиции, на которой у него все-таки оставался шанс стать обладателем уникальной коллекции губернатора, – Лечу людские души… от жадности. Облегчаю их… положение.

– Боже как интересно! – Киттен повернулся к Бену спиной и пожаловался тоном больного: – Вы знаете, у меня в последнее время побаливает спина.

Бен посмотрел на веер, которым "пациент" указал на очаг боли, потом опустил свой взгляд чуть ниже и сквозь зубы прошептал:

– Странно, что не задница…

– Что вы сказали?

– Ничего, ничего важного!

Киттен вдруг заметил в толпе одного из гостей.

– Здравствуйте, дорогуша! – заблеял козлик. – А вы – шалун! Вчера вы обыграли меня в карты и ушли. Смотрите, я обижусь.

Бен улучил удобный момент и схватил желанную статуэтку за ногу, он приложил всю силу своих мускулов, но слон словно врос в мрамор камина. Прикручен он, что ли? Бен попытался понять, в чем причина такого упорства, и потерял драгоценное время. Гость беседу с Киттеном не поддержал. Он лишь пожал плечами в ответ и продолжил разговор со своей спутницей. Поэтому не прошло и минуты, как Киттен вернулся к обворожительному мужчине, коего оставил страдать в одиночестве, и не покидал его уж до конца вечера. Посему Бену Андерсену так и не удалось довести свое предприятие до счастливого конца. И теперь было непонятно, кому улыбнется больший фарт: губернатору, у коего остался самый большой слон, или пирату, ставшему счастливым обладателем хоть и маленьких, но целых шести слоников. "Мы еще поторгуемся с судьбой!" – так утешил себя Андерсен, покидая гостиную губернатора.

Глава 3,

о мужской черствости, масонской настырности и английской находчивости

Утром следующего дня Ушаков призвал Плахова к себе и снабдил его следующей инструкцией:

– Вот что я скажу тебе. Вангувер – большой хитрец. Он прекрасно понимает, что ему сейчас на руку быть вдали от Европы. Не спускай с него глаз. Золота с собой у него нет. Постарайся выяснить, куда он его спрятал.

– Вы его видели? Легче отобрать золото у пиратов, чем понять, куда он запрятал казну масонов, – засомневался Семен.

Андрей Иванович, до этого расхаживавший по комнате, вдруг остановился и расхохотался. Его экспедитор и впрямь точно подметил характер человека, которым им пришлось заниматься: такого умного, хладнокровного и ловкого дельца редко можно встретить даже среди людей самой отчаянной профессии.

– Ха-ха! Вот здесь ты действительно прав. Ладно, попробую с ним потолковать еще раз. Я сегодня уеду. Будь осторожен. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, куда вы направились. Масоны могут появиться в любой момент. Будь наготове.

Закончив на этом сие короткое выступление, Ушаков вознамерился позавтракать, для чего они с Плаховым спустились в таверну на первом этаже гостиницы. Вся компания была уже там: Вангувер, Воронцова и Андерсен сидели за одним столом, Егорка притулился за соседним. При виде Его Светлости все встали. Ушаков подсел к Вангуверу.

– У вас все меньше и меньше шансов остаться в живых, – продолжил он начатый ранее разговор.

– С чего вы взяли, что я вам поверю? – невозмутимо откликнулся фокусник.

– Послушайте! Вашу семью арестовали, вы ее выкрали и вывезли вместе с золотом, которое хранил ваш отец. Золото это принадлежит масонскому ордену, который распустил свои щупальца, как спрут, по всему миру. Я предлагаю вам отнюдь не золотые горы, но возможность вывести из-под удара и себя и своих друзей. Сдайте золото, и вы вернетесь в свое родовое поместье.

– Я подумаю.

Тут в таверну вошел Федор, что-то шепнул Ушакову, после чего тот встал и направился к выходу. У самых дверей он обернулся и еще раз повторил Вангуверу:

– Ну что же, подумайте.

Затем обратился ко всем:

– Прощайте, господа.

Ушаков ушел.

Плахов растерянно сел за стол подле Воронцовой. Да уж, ну и начальник у него. Туману напустил, хоть топор вешай, а как действовать, не объяснил. И уехал к тому же неизвестно куда и насколько.

– Вы не хотите мне рассказать о наших дальнейших планах? – Анастасия как услыхала его мысли.

На самом деле она, конечно, не знала, что творится у Плахова в голове, но понять, что с ними происходит и, самое главное, что будет происходить дальше, ей очень хотелось.

– Ну, я и сам… в них пока не уверен, – только и смог промямлить Семен.

Такой ответ ну никак не мог устроить девушку. Более того, он вновь поднял в ее душе самые недобрые чувства. Более глупого и оскорбительного положения она для себя и представить не могла. Ее перевозят с места на место как вещь, не спрашивая разрешения, даже не ставя в известность. Она терпит неудобства и лишения, попадает в беды, подвергается опасности. Родина ее осталась далеко позади. Зачем они здесь, от кого бегут или за кем, когда и чем все это закончится – пора бы уж получить хоть какой-то ответ на эти вопросы!

– Я понимаю, что вы вывезли меня из России, спасли от тюрьмы, я – на свободе. Но чем эта свобода отличается от жизни той крепостной, которой мне надлежало стать?

Плахов растерялся. Да что же она хочет в самом деле? Или у них с Вангувером все уже сладилось, нужно только его благословение? Что ж, удерживать ее силой он не собирается.

Страницы: «« 345678910 »»

Читать бесплатно другие книги:

У смотрящего по России Варяга забот хватает. На то он и смотрящий, чтобы все знать и все предвидеть,...
Разъяренные зэки бросались на автоматы и колючую проволоку. Бунт в одном из уральских лагерей был же...
Алмазы бесследно не исчезают. Крупная партия этих «камушков» – по скромным подсчетам на три миллиона...
Легендарный жиган, головная боль чекистов и уголовного розыска, Кирьян Курахин по кличке Фартовый сн...
Если мы не объединимся, то менты пересажают всех поодиночке – так считает Леня Кулагин, лидер одной ...
«У России два союзника – армия и флот». Известная фраза, но не совсем верная, устаревшая. Ведь Велик...