Цветом света Ярев Антон
– Твердо решила?
– Да.
– Но сейчас-то… Сейчас ты моя…
– Да, – в лихорадке отвечала она.
Изувер собрал юбку на талии, поднял Женю и усадил на кухонный стол. Губы смазали помаду. Оба ощутили сладкий розовый вкус. Женя расстегивала его шорты, запуталась в единственной пуговице – на плите клокотала яичница – не глядя, свободной рукой машинально сдвинула сковороду на холодную конфорку. Евгений нашел замок молнии на ее спине. Плечи и грудь девушки обнажились. Она откинулась чуть назад, уперлась ладонями в стол, раздавив рукой помидоры на нарезной доске, и облегченно застонала, почувствовав, как из нее выдавили голод и одиночество.
Мужчина был жесток, и это доставляло удовольствие. Женя вспомнила сегодняшнюю металлическую музыку, обхватила любовника ногами и глубоко вогнала в себя. Оба вскрикнули. Сумасшествие продолжалось.
– Боже, что мы делаем?! – взмолилась она.
– Пропадаем зазря! – ответил Лесков, сильнее ударяясь в нее.
– Я не могу кричать! – прохрипела Женя.
– Везде изоляция. А дверь закрыта.
– Правильно.
И закричала. Дверь более не смущала ее. Могли войти в любой момент, легко… и что с того? Поздно. Ее переполняли боль и сладость. Господи, почему она так долго сопротивлялась?!..
Женя стала задыхаться. Вращая бедрами, отталкивая коленями его руки, попыталась вырваться из стального капкана – тщетно. Силы покинули ее. Она таяла. Глаза закатились, в лицо ударила прохлада и мощным шквалом разбила реальность. Девушка подогнулась в локтях, упала на стол, едва не задев головой стену. Груди задрожали, как половинки рассеченного надвое мармеладного шара. Что-то зашептала. Лесков не услышал: тело его разорвалось внутри нее.
Медленно приходя в себя, Женя перевела затуманенный взор с колыхания синевато-опаловых лепестков газовой плиты на запотевшую поверхность буфетного зеркала. Вытянула руку, протерла ладонью стекло. На нее смотрели глаза дикой кошки, сбитые в клочья волосы и бесстыжий красный след вокруг рта, словно маска арлекина. Хотела дотронуться до своего лица, но промахнулась. Ослабевшая рука упала на грудь, разбив крупные капли. Сама она – мокрое зеркало.
– Что это было? – спросила Женя.
– Один из двух непреложных животных законов, – прислонился к ней Лесков.
Как желанны его объятия. Поцелуй. На губах соль.
– А какой второй?
– Страх…
Минуты через три дверь в кухню отворилась, вошли расцвеченные улыбками Ян и Олег Тихонович. Женя, аккуратненькая, свеженькая сидела за столом в смешном зеленом переднике с изображенным на нем зайцем и большой морковкой. Девушка листала журнал «Интерьер». Окна были открыты нараспашку. Салат и яичница аппетитно сверкали.
– Пришли, – отвлеклась Женя и, открыв холодильник, достала каждому еще по бутылке пива. – Ну как?
– Великолепно! Ты просто молодец! Переберемся из Питера сюда, маме тоже понравится.
– Сколько ты заплатил?
– Но-но! Мы же договорились – это подарок!
– Ах! – покачала головой Женя. – А вам, Олег Тихонович, приглянулась моя хибарка?
– Безусловно, – пробубнил оценщик. – И место прекрасное, и дом хорош, а мастер!.. Я тут столкнулся с неизвестными мне технологиями. Неизвестными мне! Представляете?
– Не очень.
– О-о! – махнул рукой Олег Тихонович, мол: свиньи не летают. – С трудом верю, что все это сделал один человек и за два месяца!..
– Почти все, но меньше, чем за два, – сказал появившийся Александр.
Он открыл дверь ванной. Евгений закручивал последнюю дужку на зеркале.
– Ты все, Жень? С тобой поговорить хотят.
Лесков хмуро кивнул и вышел на волю. Олег Тихонович не преминул снова сунуть ему в руку свою громадную влажную ладонь:
– Впечатляет, впечатляет. Откуда ты взялся, дорогой?
– Я всегда был.
– Мы могли бы договориться?..
– Я работаю один.
– На выгодных условиях.
– Я же говорил: бесполезно! – вставил, смеясь, Хеллер. – Он просто художник! Гений! А гениев нельзя хвалить и нельзя с ними спорить. Они могут обидеться и сделаться врагами. Лучше их обходить стороной!
– Ну, все-таки… – разочарованно уронил Олег Тихонович. – Если бы это на линию поставить!..
– Олег, – пресек его Ян, – ты спец, без вопросов. А парень развлекается. Он – художник!.. Евгений, сегодня день выдачи зарплат. Мы там насчитали около девяти тысяч. «Маленьких вашингтонов», естественно.
Лесков был непроницаем.
– Может, перекусим вместе? – спросил Ян. – Пивка, а?
– Нет, спасибо, я не голоден. Пойду на третий. Возни там до ночи.
– Хозяин-барин, – пожал плечами сероглазый тевтонец.
Мужчины уселись за стол. Женя положила каждому на тарелку по два желтых кружка глазуньи с луком и ветчиной.
– Салат из томатов с зеленью, – добавила она. – Самообслуживание, – и вернулась к своему занятию.
– Слушай, подруга, – поморщился Ян. – А яичница-то не посолена!
Женя ахнула и хлопнула журналом по столу:
– Вот, блин! Увлеклась!
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
…И глазеет луною равнодушное небо,
И вторит отраженьем безучастное море,
Где корабль-привиденье плыл, «Летучий Голландец»
В тот же вечер, около половины шестого, черный «Мерседес» Гречишникова остановился у офиса ЗАО «СевЗапСтройПроект» и высадил Олега Тихоновича.
– Куда? – спросил Грек.
– Ты не передумала? Поедешь со мной в Москву? – потрепал Ян локоны Жени.
– Нет. От столицы меня мутит, – отрезала она.
– Тогда вези меня, Саша, на Петроградку. Надо еще кое с кем встретиться. Пара часов у меня есть.
Шофер перекинул их на улицу Мира, недалеко от Австрийской площади.
– Ладно, ребятки, увидимся в пятницу, – Ян пожал Греку руку, поцеловал на прощание невесту.
– Ты мне позволишь прогуляться по городу? – спросила Женя.
– Мы все здесь себе господа. Привыкай, детка. Только не гуляй одна.
– Слушаюсь, гер Хеллер! – девушка отдала честь.
– К пустой голове… Дурашка!
Ян хлопнул дверью и помахал рукой отъезжающей машине. Он прошел через арку во внутренний дворик, набрал код на входной двери и пешком пробежался до четвертого этажа.
На площадке перевел дух и чертыхнулся на себя:
– Старость не радость, мальчик!
Звонок в квартиру был резким и убийственным, подобно петушиному кукареку на заре. Мертвый глазок на железной двери оживился точкой света и снова погас. Плавно, по маслу скользнули засовы. На пороге стоял Леонид Степаныч. Старик-лягушонок приветливо кивнул гостю. Ян вошел.
– Приехал-таки, – проскрипел засушенный памятник социалистической мифологии.
– Сделка должна состояться двадцать второго числа, через пятнадцать дней. Ташан пригоняет свои танкеры и получает ключ. Гречишников опускает Neste и Лукойл. О дальнейшем мордобое мы узнаем из газет.
– Деньги-то не ахти какие – карманные.
– Хм. Все деньги карманные, оттого и суета. А главное – репутация. Обгадился, с кем не бывает – плати. А Гречишников и без того в последнее время слаб здоровьем, пошатывается. Тяжелая ноша: молодой еще.
– Подножка из-под чужой ноги в твоем стиле.
– Обожаю азартных игроков. Четверть доли на то, что и недели не протянет.
– Я не держу казино. Мне с тобой не тягаться.
– Ой-те Вам, Леонид Степаныч! – стал его подстегивать Ян.
– Не-не, в азартные игры не играю.
– Рисковать боитесь?
– Глупости боюсь, – старик помрачнел. – Самая страшная беда – глупость. Азарт, сам знаешь, с нею об руку ходит. Смотри, как бы и тебя не сожрали.
– Ну-ну, – ухмыльнулся Хеллер, но тут же вспомнил свой скорый, а в итоге – тяжелый подъем по лестнице, вспомнил счастливую улыбку Жени в убегающем от него «Мерседесе».
Сердце защемило.
– У тебя, Янушка, как всегда «флэш-рояль» на руках, но оглядись – может, партнеры-то в дурачка подкидного играют, и козыри нонче не красненькие, а трефовые!
– О чем вы?
– Да, это так, дружок, – отмахнулся Леонид Степаныч. – Я ж – физик убежденный, вот и читаю тебе проповедь…
– Я позвоню.
Ян схватил трубку и набрал номер своего нового загородного дома, но услышал лишь долгие гудки.
– Проблемы? – шушукнул лягушонок.
– Нет.
Хеллер позвонил по другому номеру:
– Василек, прикатывай тарантас. Ага, я на Мира, – положил трубку. – Проблемы будут, если Ташан вдруг передумает. Не хотелось бы денежки возвращать. Не столь накладно, сколь сложно технически.
– Оставим, как есть.
– Э-э, нет! Обвинить банк в нечистоплотности, с таким количеством «опалы»? Нонсенс. Эти наседки без кассы не ставят. Не того полету птицы… Войну, конечно, мы выиграем, но… она нам нужна?
– Не люблю, когда пятки сверкают.
– Зачем же вы согласились?
– Думал – ты не дурак.
– Польстили.
– Н-да. Ну, давай подумаем.
– А я уже придумал.
– Что?
– Слетаю в Москву. Загляну на Новинский бульвар. Проведаю «дядю Сэма».
– Шутишь?
– Отнюдь. Пора бы и американцу подсуетиться. Даром жрет наш хлеб.
– Прошу заметить: на его деньги купленный.
– Не его, а его государства. Думаю, экономика Соединенных Штатов не пошатнется от такого плевка. Так что – гнида – пусть пошевелит пальцами! А то ему, видите ли, пенсия улыбается! Хочет сливки снять и рожу не запачкать. Хрен! Я с ним поговорю, пусть подстегнет Ташана.
– И здесь прикуп знаешь.
– Угу. В три года я сто двадцать умел делить на четыре.
– Помню. Ну, что ж, у меня чаек заварился. Время есть?
– Пока есть.
Леонид Степаныч пошаркал на кухню. Хеллер снова позвонил в Пески – длинные гудки. Хм. Подошел к окну. Василек уже пригнал машину: внизу во дворе стоял одутловатый «Авдюша» сугробом альпийского снега… Альпы. Он обязательно покажет их Жене. Как только завершит сделку – последнюю, больше никаких игр! – они вместе уедут из этой проклятой страны. А там уж весь мир их: горы, море, джунгли. Все, что она захочет – все будет!.. Ему не давала покоя ее счастливая улыбка. Ян опять схватился за телефон:
– Александр, где Женя?
– В Мариинке… кажется…
– Кажется?
– Ну этот… На театральной, около Крюкова канала…
– Кто с ней?
– Пашок.
– Ладно.
Положил трубку. Леонид Степаныч прикатил столик с чаем и армянским коньячком.
– Тебя эта фемина погубит, – убежденно скрипнул старик.
– Все о’кей, я женюсь.
– Значит, уже погубила.
– Восемнадцатого июня. Вы в списке приглашенных.
– Очередной бал теневиков-станочников?
– Нет, – засмеялся Ян. – Только близкие. Стешка прилетит из Австралии. Кротов будет. Джорджи.
– О-о! Давно, давно! Поди, уже в песок превратился.
– Какой песок, слущий! – воскликнул Ян с грузинским акцентом. – Барашка, вино, женщин. Откуда песок?
– Вот вино-то как раз кстати было бы!
– Привезет. Я три амфоры заказал.
– Отрадно. Куда подъезжать?
– А я за вами машину пришлю.
– Восемнадцатого?
– Да. В полдень – ЗАГС. А потом в наш новый дом на Финском заливе.
– Хоть это и не принято – заранее поздравляю. Удивительная девушка. А кто ее родители?
– Она сирота.
– Вот как? А чем занимается?
– Собой. И мной.
– Прелестно. Я всегда говорил, что ум женщине вреден. Если она некрасива, он делает несчастной ее. Если прекрасна – того, кто с ней рядом.
– Но тут вы ошибаетесь, Леонид Степаныч. Женя очень даже не глупа. И я уверен: нашему счастью это не помешает.
– Исключения только подтверждают правила. Неужели любовь? Плохо. Насколько я тебя знал – ты был не увлекающейся натурой. Любой процесс тебя интересовал лишь со стороны, как средство к достижению цели.
– Да. Но целей у меня много. Пока всех достигнешь, еще больше появится. От скуки не умру.
– Что же тогда тебе надо от этой девочки?
– Подумываю о покое.
– А как же честолюбивые замыслы? – удивился лягушонок.
– Мне сорок девять. Здесь я тузом не стал. А там это лишнее. Вес достаточен. Стоит обзавестись семьей.
– Обзаводятся мебелью и домашними животными.
– Я имею долю в пяти игорных домах Европы и России. Недавно открыл собственное казино в Питере. Скоро отхвачу нехилые позиции на топливном рынке, сменю один приятный бизнес на другой. Питер уже у моих ног…
– Не говори так, Янушка! – погрозил пальцем старик.
– …Но сейчас я понимаю, что мне это не нужно!
– Не спеши. Рассуждаешь, как мальчишка.
– Да. Наверное. Мне все время кажется: я упускаю нечто важное. Я сделал свою жизнь игрой и не получил от этого никакого удовольствия.
– Хочешь теперь пожить для других?
– Нет. Для себя. Но не один.
– Что-то у тебя с головой стало. Сюрюмористический педофилизм. И такое ощущение, что это она тебя имеет.
– Кто?
– Твоя раскосая, длинноногая.
Ян усмехнулся:
– Я не обижаюсь.
– А я не обижаю. Ты уверен, что нужен ей?
Тевтонец поднялся:
– Так много я никогда не ставил и никогда так не рисковал. Азарт. О нем я знал только понаслышке и по глазам партнеров.
– Не пугай меня, Янушка.
– Я и сам боюсь. Вот позвоню еще раз и поеду. Пора уже.
Хеллер в третий раз позвонил в Пески. Леонид Степаныч заметил, как посерело лицо гостя.
– Куда ты все время звонишь?
– Домой. Никто не берет трубку.
– Загуляла краля?
– Она в театре!
– А кто тебе нужен?
– Художник.
– Какой?.. А-а, тот самый?
– Да, – Хеллер набрал номер Гречишникова. – Алло, Александр. Это снова я. Твой Пашок вместе с ней на спектакле? Нет? А какого черта? У входа ждет? Позже приехал? Дьявол! Позвони ему, скажи, пусть проверит: сидит ли она в зале. Как? Это ваши проблемы, кретины! Ничего не случилось!
Ян взял себя в руки и аккуратно положил трубку.
– Всегда я говорил, что черти не черные, – заметил Леонид Степаныч. – Кажется, ты не едешь?
– Мне надо кое-что выяснить.
– Тогда еще чаю налью, – зевнул старик. – Покой!.. Покой!.. Опять же, с другой стороны, не советую я тебе надеяться на свое двойное подданство: если ты ввязался, наш брат тебя везде найдет. Птица ты большая, хищная. На прямой бой не выходишь, но и падалью не питаешься. Тебе без кровушки никуда.
Хеллер, позеленевший, словно один из коней Аничкова моста, вернулся на диван.
– Что-то, Леонид Степаныч, колотит меня…
Они еще минут сорок обсуждали проблему с Ташаном. Ян в шутку предложил: может, вообще опустить американского финансиста. Он далек – глух и слеп. А с атташе поделиться третью свободной доли. Лягушонок поперхнулся и снова покачал указательным пальцем – мол, не увлекайся! – но все правильно понял: Ян пытается разогреть себя, вот и несет чепуху. В таком состоянии он его никогда не видел. Что же дальше будет? Ураган?.. Зазвонила сотовая трубка Хеллера.
– Алло! Да. Антракт? Нет? Ты уверен? Это я осел, Грек! А ты не виноват! Что? Ну хорошо, не сочти за труд – подумай. Удачи.
Ян сразу набрал загородный номер – глухо.
– Вот черт!
– Чертовка, – поправил Леонид Степаныч.
Хеллер мертво глянул на него. Старик хихикнул.
– Как сказал классик? Откупори шампанского бутылку иль перечти «Женитьбу Фигаро», послушай Гершвина, а хочешь – заряди свой «люгер». Но я бы на твоем месте поехал в Москву.
– Нет. Теперь успеется. Я ее выловлю. Только как?
– Найми следопыта. Я знаю одного хорошего: бывший гэбист. Дай-ка трубочку!
Ян машинально протянул свой сотовик. Лягушонок оттолкнул его вяленой лапкой, уцепил родной аппарат и стал накручивать диск.
– Алло. Сереженька, здравствуй. Замечательное здоровье. Ага… Но я по делу. Добрый знакомый мой «попал». Помочь надо. Нет, за этим дело не станет: любую сумму. Ах, по тарифу! Тем более. Что? Да, дело житейское. Да. Жду, – его лысая, очкастая голова радужно улыбнулась:
– Через пять минут. Он здесь, недалеко живет.
Действительно, через пять минут раздался звонок в дверь.
Леонид Степаныч впустил эдакого спортивного товарища лет тридцати пяти в замызганной джинсовке, суетливого, с рыжими усиками и невыразительными глазами.
– Сергей, – представился он. – Можете не называться.
– Как же мы будем общаться?
– Как обычно. По-русски, Ян Карлович.
– Ясно, – возникшие было сомнения относительно компетенции молодого человека развеялись. – Присядем.
– Я слушаю.
– Нужно найти девушку, – Ян достал бумажник, выудил цветную фотографию. – Вот эту.
Сергей открыл блокнот, достал обкусанную совдеповскую авторучку:
– Имя.
– Евгения Владимировна Ромашенкова.
– Возраст.
Читать бесплатно другие книги:
