Доброе утро, Царь! Мистунина Анна

– Эта бездомная…

– Хочет, – решила Иарра. – Не слушай ее, Магана. Она думает, что моя жизнь вовсе не стоит благодарности!

– Пошли! – и Магана потащила Ташу к дверям так же решительно, как недавно сама Иарра.

Ну и хорошо. А теперь – к деду.

Он уже знал – Иарра решила даже не думать, кто это сделал, иначе ей опять придется кого-то убить! В дверях кабинета ее встретило рычание:

– Что ты вытворяешь, девка?!

Ощущение было такое, словно в лицо ударил порыв злобного ветра. Иарра отшатнулась, но тут же выпятила нижнюю челюсть и пошла напролом – разве не она наследница этого грозного энса?

– Когда это Дом Самурхиль боялся воздать добром за добро и злом за зло вдесятеро и больше?

– Боялся?! – этого дед не ожидал.

– Ну конечно, боялся! Только представь, что о нас скажут Дамур и Эбратхиль, если примем у себя бездомную!

– К Эннугу их всех! Какое мне дело до этих бешеных псов?

– Никакого? – переспросила Иарра. – Они ведь решат, что ты выжил из ума, что твое мнение ничего не стоит, что твои предсказания можно оставить без внимания, что…

– Эннуг тебя забери, девка! Чего ты добиваешься?

Иарра перевела дух. Хорошо, теперь с ним можно говорить.

– Чтобы ты выслушал меня, дед, прежде чем рубить мне голову, – она пересекла кабинет и остановилась перед креслом энса. Дед нахмурился, вынужденный смотреть снизу вверх, и она поспешно опустилась на стул. Подалась вперед: – Я говорила тебе про Ташу, как она спрятала меня в ту ночь, хотя ее собственный брат хотел меня убить. Она рисковала собой, я это знаю, хотя у нее не было никаких причин меня жалеть, даже наоборот! По-твоему, Дом Самурхиль может оставить это без внимания?

Она говорила, как будущая энса, как будто ее собственные дела были делами Дома. Дед мог оскорбиться и поставить ее на место. А мог и наоборот – ведь это он сделал ее наследницей!

– Дала бы ей денег, да и все, – буркнул энс.

Иарра изо всех сил постаралась не улыбнуться.

– Таша с братом не бедствуют. Мне кажется, для бездомных они даже богаты. Но дело не только в этом, дед, даже не в том, что я поклялась ей Двумя и Непознаваемым. Ты предвидел их восстание, ведь правда? Тебя никто не слушал, но ты оказался прав. Скажи, что теперь говорят звезды? Есть еще опасность от бездомных?

– Она никуда и не исчезала, – дед прищурился, в его глазах появился интерес. – К чему ты клонишь?

– К тому, что вождь бездомных – Ташин брат. Помнишь, ты говорил, что врага нужно держать очень близко, желательно за пазухой?

Что это за улыбка на его лице, неужели гордость за нее?

– Это мои слова.

– Я хочу с ней подружиться. Хочу, чтобы она все время была рядом… если ты позволишь, конечно. О нас с тобой будут говорить всякое, я знаю…

– К Эннугу их всех! Кто смеет указывать наследнице моего Дома?

– Только ты сам. Позволишь мне подобрать ей несложную работу в библиотеке? Я могла бы сделать ее своей служанкой, но не хочу ее унижать. По-моему, Таша гордая. А когда бездомные что-нибудь замыслят… мы с тобой об этом узнаем.

– Это оскорбление всем Девяти Домам. Нас возненавидят, – проговорил энс, но слова его прозвучали с удовольствием.

Иарра улыбнулась:

– Так нам будет еще приятнее победить.

Доверив свою необычную гостью Магане, Иарра не ошиблась – Таша оказалась в надежных руках. Купание смыло пот и пыль с ее тела, хотелось надеяться, что вместе с обидами. Простое белое платье из гардероба Иарры смотрелось аккуратно и достаточно скромно, чтобы бездомная не чувствовала себя в нем неловко. Раны обработали целебной мазью – теперь они заживут гораздо быстрее и, главное, не оставят следов на коже.

Крупная, сероглазая, с вечно напряженным скулами и тонкими губами, Таша, пожалуй, была даже красива.

Им приготовили легкий ужин в одной из комнат, примыкавших к Иарриным покоям. Ничего необычного, она часто принимала здесь гостей, будь то подруги или те, кого, по словам деда, следовало держать «за пазухой». На столике между двух уютных диванов дожидалось вино, разбавленное водой, рыба в медовом соусе, хлеб, маслины и сладости: варенные в меду орехи, пирожки, финики и виноград. Вода в чашах для омовения рук была смешана с ароматными маслами. Горели свечи – по одной в каждом углу комнаты, так что неяркого света как раз хватало, чтобы видеть все, но ни на чем не сосредотачивать взгляд, не смущаться.

Первым делом Иарра выгнала слуг и предложила:

– Давай будем есть, разговаривать, никуда не торопиться и не думать ни о каких манерах. Согласна?

Но Таша все еще переминалась с ноги на ногу.

– Лучше бы ты отпустила меня домой, балла.

«Ты» и «меня» – уже лучше, чем «эта бездомная», но все же совсем не то. Иарра присела на край дивана, так что Таше пришлось смотреть на нее сверху вниз.

– Тебе кажется, я удерживаю тебя против воли? Пользуюсь своей властью?

Бездомная помолчала. Потом кивнула.

– Извини, – попросила Иарра. – Я, правда, привыкла всеми командовать, это выходит не нарочно, само собой. Но, правда, я только пытаюсь тебя отблагодарить. Ты спасла мою жизнь, я не сделала для тебя и половины этого, я ничем не рисковала. Почему ты не хочешь верить в мою искренность? Ты принимала меня в своем доме, но ты слишком горда или слишком ненавидишь нас, чтобы позволить мне принять тебя в моем!

Она печально вздохнула и понурилась – если это и вышло наигранно, то лишь самую малость.

Таша охнула и упала на колени.

– Нет, балла! Не думай так! Я, нет, я тебя не ненавижу!

– Нет? – робко переспросила Иарра.

Тут же подумала, что перестаралась, что бездомная заподозрит насмешку, но Таша выдохнула чуть ли не торжественно:

– Клянусь Сестрой!

И тогда Иарра протянула ей руку:

– Меня зовут Иарра. Прошу тебя, когда мы вдвоем, никаких «балла», никаких «бездомная», давай забудем это все. Так никто раньше не делал, ну и пусть. Я хочу быть твоим другом, если только ты согласишься.

Таша, все еще на коленях, прошептала:

– Я тоже хочу.

Иарра увидела в ее глазах слезы и сделала суровое лицо:

– Тогда, если ты опять долго ко мне не придешь, я заявлюсь к тебе в гости сама, со всеми этими рабами и стражниками, и вот тогда тебе будет по-настоящему неловко!

Таша фыркнула, видно, представив эту картину – блестящие золотом носилки и Красных у своих дверей, и рассмеялась:

– Да они в улицу не поместятся, балла!

– Иарра!

– Ладно. Иарра.

– Ну вот! Теперь давай поедим, а? У меня уже живот свело! – и она за руку втащила бездомную на диван.

Таша не возражала.

Она понятия не имела о застольных манерах и смущалась оттого, что не понимает назначения многих предметов – флакончиков с маслом и уксусом, солью и пряностями, вилок и зубочисток – но ела аккуратно и, повторяя за Иаррой, быстро училась. Сама же Иарра старалась вести себя как можно проще, чтобы не смущать гостью.

У них получалось. Вскоре Таша уже сидела за столом с видом знатной дамы и ловко высасывала мясо из клешни огромного речного рака, хихикая – она и не знала, что богатые тоже едят раков! Но смолкла и напряглась, когда Иарра попросила:

– Расскажи мне о себе. Ты живешь вдвоем с братом, кажется?

Таша захлопала глазами, опять став похожей на испуганного зверька, и ей пришлось поправиться:

– Не думай, я не выведываю ваших секретов! Расскажи, что сама захочешь, и все. Так обычно делают друзья. Или хочешь, я первой расскажу о себе, а потом ты, только если захочешь. А?

Таша подумала, потом несмело кивнула. Иарра не поняла, к чему именно относится это согласие, и потому спросила:

– Что ты хотела бы знать? Спрашивай хоть о чем, я отвечу!

Таша отложила высосанную клешню и задумчиво смотрела через заставленный посудой стол. Ее лицо было серьезным и задумчивым, без следа глуповатой маски бездомной. Пририсуй на лбу соответствующую метку, отрасти волосы, и она сойдет даже за высшую, а уж за свободную – наверняка.

Иарра прикусила губу, чтобы сдержать улыбку: какая восхитительно кощунственная мысль! Жаль, ее не оценит даже дед, а все остальные и подавно.

– Я бы послушала про твою жизнь. Про все это, – Таша повела рукой, имея в виду окружающую их роскошь. – Что ты делаешь целыми днями? И про твоего деда… если ты не рассердишься.

«Ага, мы, кажется, на равных. Тебе тоже нужны сведения».

Иарра улыбнулась бездомной:

– Давай я начну с деда. Он… – она хмыкнула. – Он вздорный, капризный и жестокий. С ним никто не смеет спорить, ну, почти никто. Ему девяносто шесть лет. Моя мать родилась, когда у других уже бывают внуки, она его единственный ребенок. Бабушки давно нет. Мама не очень ладила с дедом, да с ним никто не ладит. Когда мне было восемь, они поссорились окончательно. Дед выгнал ее из дому.

Таша охнула. Иарра снова улыбнулась:

– Нет, все не так страшно. Она все еще Самурхиль из семьи энса, этого не отнять. После его смерти Дом должен перейти к ней, если только дед официально не выберет другого наследника. Он отдал ей семейную виллу, это к югу от Арша ниже по реке, и сказал делать там все что хочет, лишь бы не попадалась ему на глаза. Она и не попадается, ей там хорошо, по-моему. Она мне пишет иногда. А еще у меня есть младший брат, которого я видела всего один раз, – Иарра пожала плечами. – Наверно, плохо, что я не с ней, но это дед так решил. Он сам меня воспитал, следил за моим образованием, многому учил сам. Я привыкла жить здесь.

– Ты его любишь?

От такого вопроса Иарра захлопнула рот. До сих пор никому не приходило в голову ее об этом спрашивать.

Любить энса. Любить солнце. Любить бога. Да разве они в этом нуждаются? Они просто есть, были и будут всегда. Зачем им чья-то любовь?

– Н-наверно, – проговорила она. – Но с ним бывает тяжело. Другие энсы его осуждают, считают, что он выжил из ума.

– Но это неправда?

– Нет. Хотя он странный, – и она хмыкнула, желая свести все к шутке. – Ты поймешь, если его увидишь.

– Вряд ли увижу.

– Можешь увидеть, если согласишься на мою просьбу.

– Какую просьбу, балла?

– Ты опять?

– Ой. Иарра. На какую просьбу?

Иарра хитро улыбнулась:

– Утром скажу. И покажу, чем я чаще всего занимаюсь. Идет?

Таша неопределенно пожала плечами. Иарра приняла это за согласие.

– А пока расскажи что-нибудь сама. Давай, а то так нечестно!

– Ну, я родилась на ферме…

Повесть Ташиной жизни оказалась незамысловатой, даже с учетом всего, что она наверняка утаила: детство на большой ферме, принадлежавшей зажиточной семье из свободных, прилежный отец, что пользовался доверием хозяев и постепенно заслужил пост управляющего, но умер от эпидемии, разразившейся в их краях сразу после большой засухи пять лет назад.

Дела на ферме шли все хуже, и хозяин решил ее продать. Человек добрый и жалостливый, он обещал выплатить некоторую сумму тем из работников, кто не захочет оставаться с новыми хозяевами, и обещание сдержал.

Одним из таких работников был Римуш. Получив свою долю, он отправился искать счастья в Арше и прихватил сестру, которой в ту пору шел шестнадцатый год. Бездомным запрещено владеть собственностью, но полученных денег хватило арендовать тот дом, где побывала Иарра, на несколько лет вперед.

Еще мальчиком Римуш выучился плетению из лозы. Сменив несколько мест работы, он оказался в мастерской одного плотника. Тот оценил способного юношу и позволил сделать несколько вещей на пробу.

Через год плетеная мебель вошла в моду во всем Арше и не только в нем, доходы мастера выросли вдвое, изящные столы и кресла теперь заказывали для дворцов и храмов даже из Дарастана. Принадлежность к низшему сословию никогда не позволила бы Римушу продавать их от собственного имени, но, как и предполагала Иарра, брат с сестрой совсем не бедствовали.

Иарра слушала, потягивая разбавленное вино и глядя на свои пальцы, длинные и тонкие, обхватившие филигранной работы кубок. Ее руки не держали иного инструмента, кроме пера, и не знали грязи, кроме чернил и библиотечной пыли. Уроженка Синего Дома, она могла избрать делом жизни любое искусство своего сословия. Музыка или математика, архитектура или астрономия, – все к ее услугам, только бы не позорить Дом бездельем. Но с самого детства она знала, что посвятит себя, как дед, летописям.

Ташины руки были широкими и крепкими. Прикасаясь к ее ладони, Иарра ощущала сухость мозолей и силу ее пальцев, – при желании бездомная могла бы сломать ей руку.

У Иарры было имя Самурхиль и близкое родство с энсом, ей с рождения полагалось самое лучшее – богатство, образование, уважение всегда и от всех. В любом обществе она была желанной гостьей.

У Таши с братом были только они сами, их собственный ум и собственные, привыкшие к работе руки. И этого странным образом оказалось достаточно.

Что же будет, если в эти руки попадет хотя бы часть возможностей, предоставляемых свободой и властью? И разве не этого хочет добиться вождь бездомных Римуш?

Дед был прав. Бездомные опасны, и это серьезней, чем война, которая то ли началась, то ли вот-вот начнется, серьезней, чем Бессмертные, которые, в конце концов, лишь одна из загадок далекого Эссарда.

– Ты тоже плетешь мебель?

Таша кивнула:

– Помогаю. Трудное мне не доверяют.

– Тебе нравится эта работа?

Бездомная пожала плечами:

– Когда научишься, не так уж плохо.

– Согласилась бы поменять ее на другую?

– Зачем мне ее менять?

Иарра не ответила. Поставила кубок на стол и предложила:

– Хочешь, я покажу тебе мои книги?

Холод. Проникающий до самых глубин существа холод вечности, где нет ни дыхания, ни звука – лед в сравнении с ним кажется горячим. Время и пространство застыли, превратились в прозрачную субстанцию, объявшую все. Плоть и кровь изменили свой состав, стали тверже камня и холоднее льда. Тогда субстанция объяла и их, завершилась. Мгновение стало бесконечностью. Осталась память, но она была пыткой, вечной, непрекращающейся пыткой без надежды на забвение.

– Нет! Выпусти меня! Выпусти!

Она билась ледяных тисках, отчаянно пыталась хотя бы шевельнуться, но не могла даже почувствовать своего тела.

– Выпусти!

Потом чьи-то схватили ее за плечи, приподняли и сильно встряхнули.

– Иарра, проснись, проснись!

Она открыла глаза. Над нею склонилось испуганное лицо. Таша. Еще не придя в себя, Иарра схватила бездомную за руки – так утопающий хватается за любой предмет, до какого может дотянуться:

– Нет!

– Это я, – сказала Таша. – Ты кричала. Я подумала, надо тебя разбудить.

– Ох…

Иарра села. Она была дома, в собственной постели. У изголовья тускло светила почти притушенная лампа, в комнате было тепло. Рядом стояла на коленях встревоженная бездомная.

– Спасибо, что разбудила, Таша.

– Что тебе приснилось?

– Не знаю.

Сердце колотилось, все мышцы ныли, как от долгого бега. Ночная рубашка оказалась мокрой от пота.

– Ты кричала «выпусти меня».

– Правда? Я не помню, – она вытерла лоб краем простыни. – Ничего не помню!

– Ты трясешься. Позвать кого-то?

– Нет, все в порядке, – и правда, бешеный стук сердца стихал. Что бы ни случилось там, во сне, оно закончилось. – Не знаю, что со мной. Это почти каждую ночь с тех пор, как побывала у вас.

– Мы тебя никуда не запирали!

– Нет, конечно. Наверно, я просто очень испугалась в тот раз.

Таша улыбнулась – Иарре показалось, что снисходительно:

– Это пройдет.

– Да. Ложись спать. Надеюсь, я больше тебе не помешаю.

Таша послушно поднялась и ушла к кровати, что специально для нее принесли и поставили у дальней стены. Легла.

Иарра откинулась на подушку. Хорошо, что сегодня она не одна. Может быть, ей пить перед сном успокаивающую настойку? Пусть ее пьют лишь старухи и беременные, неважно, лишь бы помогло!

– Нам мама в детстве пела на ночь, чтобы прогнать худые сны, – вдруг сказала Таша. – Хочешь, я тебе спою?

– Спой, – отозвалась Иарра, удивленная и тронутая.

– Только у меня не очень-то выходит. Римуш бы лучше спел. Вот:

День растаял без следа,

Тихо падает звезда,

В небе тьма ночная,

Встала на крыло.

Ты не бойся, не дрожи,

За руку меня держи,

Расскажу, что знаю —

Скоро сгинет зло.

Скоро вновь придет Имир,

На земле наступит мир…

– Стой! – перебила Иарра. – Имир?

– Это из сказок, – пояснила Таша. – Такой добрый волшебник.

Добрый волшебник? Иарра села в кровати. Ее опять била дрожь.

– У нас нет таких сказок. Расскажи, пожалуйста, Таша!

– Ну, – бездомная помолчала, – когда-то давно землей правил Имир. Он изгнал всех богов, потому что они заставляли людей обижать друг друга, и заставил всех жить в мире. Тогда не было высших и бездомных, все люди были равны, никто никого не обижал, все были счастливыми и жили по справедливости. Но потом боги собрались с силами и помогли злым людям убить Имира, и все стало как сейчас. Но Имир по правде не умер, когда-нибудь он вернется и опять будет всем править, и всем опять будет хорошо. Это просто сказка для детей бездомных, чтобы они не плакали по ночам!

Последние слова Таша произнесла с обидой и злостью, но Иарра не обратила внимания.

– Нет, – сказала она. – Это не сказка. То, что ты рассказала, сказка, но не Имир!

– Откуда ты знаешь? Об этом тоже написано в твоих книгах?

– Да! Он не был добрым и справедливым, его звали Имир Кровопийца, так что здесь вы ошибаетесь. Но все равно. Таша, ты должна мне рассказать все, что помнишь, все эти сказки, чтобы я могла их записать. Прошу тебя, это очень важно. Утром мы с тобой пойдем в библиотеку, я покажу тебе свою работу. И предложу работу тебе, если ты согласишься. Пожалуйста, Таша, согласись. Я буду платить тебе, столько, сколько ты захочешь. Ты согласишься?

Таша охнула и надолго замолчала.

– Таша, – позвала наконец Иарра. – Я тебя обидела?

– Зачем я тебе? – резко, почти с неприязнью.

– Много причин.

– Скажи!

– Ладно. Одна причина появилась только что – твои сказки. Ты еще не понимаешь, что значат предания о прошлом для нас, для Самурхиль. Это семейное дело. Может быть, твой рассказ поможет нам с дедом найти то, что мы ищем. Во-вторых, это возмутит других высших, а мне, как и деду, нравится их дразнить. И в-третьих – я не хочу с тобой расставаться.

– Выпускать меня из виду, – хмуро поправила Таша и уточнила: – Нас.

– Ты очень умная девушка. И это, кстати, четвертая причина. И кстати, так вы тоже сможете не выпускать из виду нас.

Таша только хмыкнула.

– Ответь, – попросила Иарра.

– Я спрошу Римуша, – прозвучало почти насмешливо. – Сделаю, как он скажет. И я ничего не смыслю в этих твоих книгах.

Иарра позволила себе усмехнуться в ответ:

– Я не доверю тебе ничего такого, что ты могла бы испортить.