Перси Джексон и лабиринт смерти Риордан Рик

Глава десятая

Мы участвуем в шоу со смертью

Церемония жертвоприношения для вызова духов умерших была устроена после наступления темноты. Мы расселись вокруг ямы футов двадцать длиной, находящейся рядом с цистерной для перегноя. Цистерна была выкрашена в ярко-желтый цвет, на одном боку нарисовано улыбающееся лицо и красным цветом выведены слова: «Компания „БЛАЖЕННОЕ СЖИГАНИЕ“». Название, несколько не подходящее для вызова мертвецов, ну да ладно.

Сегодня было полнолуние. По потемневшему небу неслись серебристые облака.

— Скоро появится Минос, — хмурясь, предупредил Нико. — Когда совсем стемнеет.

— Может, он заблудится, — с надеждой сказал я.

Нико налил в яму пива и стал бросать туда же ломти жареного мяса с блюда, а когда закончил, принялся нараспев читать что-то наизусть на древнегреческом. И сейчас же смолкло жужжание насекомых в лесу, а свисток из стигийского льда, который хранился у меня в кармане, стал заметно холоднее.

— Скажи Нико, пусть перестанет, — зашептал мне Тайсон.

В общем, я был согласен с братом. Что-то до крайности неестественное возникло в воздухе и теперь окружало нас. Ночная тишина дышала угрозой и замогильным холодом. Но не успел я и слова сказать, как стали появляться первые духи. Над землей пополз желтоватый, цвета серы, туман. Сгустившиеся тени постепенно стали приобретать человеческие очертания. Одна из них подползла к краю ямы и жадно припала к питью.

— Останови его! — сказал Нико, прерывая свой речитатив. — Только Бьянка может пить.

Я вытащил из ножен меч. Призраки отступили, с их стороны послышалось испуганное шипение при виде лезвия из небесной бронзы. Но того, кто напился первым, мы не успели остановить. На наших глазах призрак приобрел четкие очертания бородатого мужчины в белых одеждах. Золотой обруч охватывал его голову, а глаза, даже мертвые, горели злобой.

— Минос! — воскликнул Нико. — Ты что здесь делаешь?

— Приношу извинения, повелитель. — В голосе царя Крита не слышалось виноватых ноток. — Уж такое знатное жертвоприношение вы совершили, никак не мог устоять. — Он оглядел свое тело и ухмыльнулся. — И до чего приятно снова видеть себя. Почти как в прежние годочки.

— Ты нарушил весь задуманный мной ритуал! — запротестовал Нико. — Убирайся!

Духи мертвецов распалялись от злости, свечение, исходившее от них, становилось ярче и ярче. Нико пришлось вернуться к чтению старинных заговоров, чтобы удержать их в повиновении.

— Правильно делаете, повелитель, — усмехнулся Минос, — читайте магические заклинания, читайте. Я явился только для того, чтобы защитить вас от этих лжецов, которые сбивают вас с толку.

Он повернулся ко мне, и вид у него стал таким пренебрежительным, будто перед ним был таракан.

— А-а, Перси Джексон тут… так-так. Посейдоновы отродья со временем лучше не становятся.

Я хотел было врезать ему, но догадался, что кулак просто пройдет насквозь через его призрачную оболочку.

— Мы ищем Бьянку ди Анджело, — бросил я. — Проваливай.

Призрак хихикнул.

— Помню, когда-то ты убил моего минотавра голыми руками, но в лабиринте тебя ждет кое-что похуже. Ты что, и впрямь веришь, что Дедал вам поможет?

Остальные духи заметались в волнении, и Аннабет пришлось выхватить кинжал и встать рядом со мной, чтобы не подпускать их к яме. Гроувер до того разнервничался, что уцепился за плечо Тайсона.

— Дедалу наплевать на вас, полукровок, — продолжал Минос. — Вам не следует ему доверять, он полон коварства. К тому же он так стар, что лет его не счесть. Этого лицемера гложет вина за совершенное убийство, он проклят богами.

— За какое убийство? — спросил я. — Кого он убил?

— Не уклоняйся от темы, — взревел Минос. — Вы путаетесь у Нико под ногами, мешая ему. Пытаетесь совратить его с пути к намеченной цели. Это я сделал его повелителем!

— Достаточно, Минос! — прервал его Нико.

— Повелитель, перед вами враги! — оскалился призрак. — Не слушайте их лживых слов! Позвольте мне защитить вас. Одно ваше слово, и я поступлю с ними так же, как поступил с другими. Я лишу их разума.

— С другими? — встрепенулась Аннабет. — Вы говорите о Крисе Родригесе? Так это вы свели его с ума?

— Лабиринт — моя личная собственность, — высокомерно ответил Минос. — Моя, а не Дедала. И каждый, кто вторгнется в него, заслуживает сумасшествия.

— Убирайся прочь, Минос! — оборвал его Нико. — Я хочу видеть свою сестру.

Призрак обуздал свой гнев и поклонился.

— Как прикажете, повелитель. Но я вас предупредил. Этим личностям, которые называют себя героями, не следует доверять. — И он растаял в тумане.

Другие духи рвались вперед, к яме, но мы с Аннабет отогнали их.

— Бьянка, приди! — взывал Нико.

Теперь он стал читать древние заклятия, произнося их все быстрее и быстрее, духи беспокойно метались.

— Вот она, наверное, — прошептал Гроувер.

Между деревьями блеснул серебристый огонек. Дух, который приближался к нам сейчас, был сильнее и светился ярче, чем остальные. Вот он уже совсем рядом, и что-то подсказало мне, что его следует пропустить. Я посторонился, и призрачная фигура опустилась на колени и приникла к краю ямы.

Когда она поднялась на ноги, перед нами стояла Бьянка ди Анджело. Голос Нико прервался. Я опустил меч, и остальные духи опять сунулись вперед, но стоило Бьянке упреждающе поднять ладони, как все они отступили и попрятались в лесу.

— Привет, Перси, — спокойно сказала она.

Она выглядела точно такой же, какой была при жизни: зеленая бейсболка, чуть сдвинутая на бок, густые черные волосы, темные глаза, смуглая кожа, — похожа на брата. Одета в серебристую тунику, наряд Артемиды, богини охоты. И лук за плечами. Бьянка едва заметно улыбнулась, и сияние, которое исходило от ее тела, стало ярче.

— Бьянка… — прошептал я.

Внезапно голос у меня так охрип, что я не смог говорить. Меня уже давно угнетала вина за ее смерть, но увидеть ее сейчас, собственными глазами, означало пережить это несчастье вновь. Я вспомнил, как искал ее среди обломков гигантского бронзового воина, ради спасения которого она пожертвовала жизнью, вспомнил, какими тщетными были эти поиски…

— Прости меня, пожалуйста, — еле выговорил я.

— Тебе не за что просить прощения, Перси. Я сама выбрала свою участь. И ничуть не жалею об этом решении.

— Бьянка! — Нико стремительно шагнул к ней, будто выйдя из транса.

Она обернулась к брату. Выражение ее лица стало таким грустным, словно она заранее страдала оттого, что должно сейчас произойти.

— Привет, Нико. Как ты вырос!

— Почему ты не отзывалась раньше? — вскричал он. — Я уже долгие месяцы только и делаю, что зову тебя.

— Я надеялась, что ты перестанешь это делать.

— Перестану? — Голос его прервался. — Как ты можешь так говорить? Я же пытался спасти тебя!

— Ты не сможешь сделать этого, Нико. Оставь свои попытки. Перси был прав.

— Нет! Это из-за него ты погибла! Он оказался тебе плохим другом.

Бьянка потянулась, словно намереваясь коснуться лица брата, но когда рука оказалась поблизости от теплого живого существа, ладонь вдруг стала таять и через мгновение снова обратилась в туман.

— Послушайся меня, пожалуйста, — сказала Бьянка. — Продолжать старые распри — опасное дело для детей Аида. Это наша вечная ошибка. Тебе следует простить его. Пообещай мне, что сделаешь это.

— Не могу! Никогда не прощу.

— Перси беспокоился о тебе, Нико. И в его в силах помочь тебе. Я ведь нарочно позвала его, чтобы он узнал о том, что ты замышляешь, брат. И для того, чтобы он мог разыскать тебя.

— Значит, и вправду это ты посылала сообщение через Ириду, — сказал я.

Она кивнула.

— Отчего ты помогаешь ему, а не мне? — простонал ее брат. — Это несправедливо.

— Но зато теперь ты ближе к правде, — мягко сказала Бьянка. — Это не на Перси ты злишься, Нико, а на меня.

— Нет!

— Да. Ты сердишься потому, что я решила расстаться с тобой для того, чтобы стать охотницей в свите Артемиды. Сердишься на то, что я умерла и оставила тебя в одиночестве. Мне и вправду жаль, что так случилось, Нико. Честное слово, жаль. Но ты должен превозмочь свой гнев. И перестань, пожалуйста, винить Перси в том решении, которое я приняла без него. Иначе это чувство станет роковым для тебя.

— Бьянка правильно говорит, Нико, — вмешалась Аннабет. — Кронос готовится восстать. И он намерен привлечь каждого, кого сможет, на свою сторону.

— Мне нет дела до Кроноса, — отрезал Нико. — Я всего лишь хочу вернуть обратно в мир живых свою сестру.

— Ты не в силах сделать это, Нико, — ласково произнесла Бьянка.

— В силах! Я сын Аида, и у меня получится!

— Пожалуйста, не пытайся. Если любишь меня, не делай этого.

Ее голос увял. Духи снова стали подползать к нам, тревожно завывая. Их тени метались среди деревьев, их голоса шептали нам: «Опасность! Опасность!»

— Тартар забеспокоился, — сказала Бьянка. — Твоя мощь привлекла внимание Кроноса. Умершим подобает вернуться в Царство мертвых. Для нас небезопасно пребывать здесь, на земле, подолгу.

— Подожди, сестра, — взмолился Нико. — Прошу тебя.

— До свидания, Нико, — проговорила Бьянка. — Я люблю тебя, ты же знаешь. Но не забывай того, что я тебе говорила.

Призрак Бьянки задрожал и стал таять. Следом стали растворяться в воздухе другие привидения. Скоро уже около ямы остались только мы. Рядом темнел силуэт цистерны «БЛАЖЕННОЕ СЖИГАНИЕ». Высоко в небе сияла полная луна.

Никто из нас не горел нетерпением как можно скорее отправиться в лабиринт, поэтому все дружно решили провести эту ночь на ранчо. Мы с Гроувером растянулись на кожаных кушетках в гостиной Гериона. Хотя они оказались в сто раз удобнее, чем наши спальники, но все равно не избавили меня от кошмаров.

Той ночью мне опять приснился Лука. Я видел его идущим темными покоями дворца, стоящего на горе Тамалпаис. В этот раз дворец казался настоящим, а не той полубесформенной иллюзией, которую я видел прошлой зимой. Зеленого цвета пламя металось в жаровнях, расставленных вдоль стен, полы блестели чернотой отполированного мрамора. Потолка в этих покоях не было, и холодный ветер гулял по ним, завывая над головами. По небу неслись серые штормовые тучи.

Лука был одет для битвы. Его наряд состоял из камуфляжных штанов, белой футболки и бронзового нагрудника. Мне показалось странным, что ножны, в которых он всегда хранил свой Коварный меч, сегодня были пусты. Он вошел в большой внутренний двор, где готовились к сражению множество воинов и дракониц. Стоило им увидеть Луку, как все замерли, не сводя с него выжидательных взглядов. Прозвучали звонкие удары мечей о щиты, призывающие к молчанию.

— Час-с-с нас-с-стал? — прошипела одна из дракониц.

— Скоро настанет, — пообещал Лука. — Продолжайте заниматься своим делом.

— Мой повелитель, — послышался голос позади нас, и я оглянулся.

С улыбкой глядя на Луку, там стояла эмпуса Келли. Сегодня на ней было синее платье, и ее зловещая красота казалась неотразимой. Глаза Келли сверкали, принимая то темно-карие, то ярко-красные оттенки, волосы, заплетенные в косы, развевались за спиной, словно охваченные пламенем, — отблески тысячи огней играли на них.

Мое сердце забилось. Я надеялся, что эмпуса увидит меня и, набросившись, прогонит мой сон, как случилось раньше, но сегодня она и не думала обращать на меня внимание.

— К вам посетитель, — сообщила она Луке и отступила в сторону.

Даже Лука вздрогнул от того, что увидел.

Перед ним, возвышаясь над головами всех собравшихся, стояла стражница Тартара Кампе, змеи шипели и извивались вокруг ее ног, головы зверей свирепо рычали у нее на поясе. Оба кривых клинка были опущены, и с их лезвий, медленно сочась, капал на пол яд. Своими распростертыми крыльями летучей мыши она заняла весь проход.

— Ты здесь. — Голос Луки дрогнул. — Я ведь велел тебе оставаться в Алькатрасе.

Кампе заговорила. Это был тот же древний праязык, но теперь, где-то в уме, я разбирал значение слов.

«Я служу тебе. Позволь мне отмстить».

— Но ты тюремщица, — возразил Лука. — И твоя работа стеречь узников.

«Я убью их всех. Никто не избежит моего мщения».

Лука помедлил, струйка пота сбежала у него по лицу.

— Ладно, — сказал он наконец. — Пойдешь с нами. Будешь нести клубок нити Ариадны. Это великая честь.

Кампе зашипела, обратив лицо к звездам, затем вложила клинки в ножны и, повернувшись спиной, зашагала по коридору, тяжело переставляя огромные драконьи ноги.

— Ее следовало бы оставить в Тартаре, — пробормотал Лука. — Слишком уж она непредсказуема. К тому же слишком сильна.

Келли тихонько рассмеялась.

— Тебе не следует страшиться этой силы, Лука. Лучше воспользуйся ею в своих целях.

— Чем скорее мы тронемся в путь, тем лучше, — вместо ответа сказал Лука. — Мне хочется скорей покончить со всем этим.

— А-а, — сочувственно протянула Келли и пробежала пальчиками по его руке. — Тебе кажется неприятным разрушать свой старый лагерь?

— Я этого не говорил.

— А у тебя, случайно, нет задних мыслей относительно своей, гм… особой роли?

Лицо Луки окаменело, и он процедил:

— Я свое дело знаю.

— Вот и славненько, — рассмеялась эмпуса. — Как ты считаешь, собранное тобой войско обладает достаточной силой? Или, может, мне обратиться за поддержкой к матери Гекате?

— Нашего войска более чем достаточно, — мрачно уверил ее Лука. — И все условия сделки соблюдены. Все, что мне теперь нужно, это безопасно пройти через лабиринт.

— Ммм. Очень любопытно. Мне, признаться, было бы довольно неприятно видеть твою симпатичную голову насаженной на пику в случае неудачи.

— Никаких неудач не будет. Слушай, эмпуса, у тебя что, нет других дел?

— О, есть, конечно, — улыбнулась Келли. — Лучше я стану сеять отчаяние в умах подслушивающих нас врагов. И займусь я этим прямо сейчас.

И тут она устремила свой взгляд на меня, выпустила когти и ворвалась в мой сон.

Внезапно я оказался где-то в другом месте.

Сейчас я видел себя стоящим на верху каменной башни, у ее подножия громоздились острые вершины утесов, внизу шумел океан. Старик Дедал сгорбился над рабочим столом, трудясь над каким-то прибором, который по виду показался мне навигационным, типа огромного компаса. Старик-изобретатель сейчас выглядел много старше, чем тогда, когда я видел его в последний раз. Сутулился он сильнее прежнего, руки его были изуродованы шишками распухших суставов. Он тихо бормотал что-то на древнегреческом, похоже, бранился, и так сильно щурился, будто не видел того, что держал в пальцах, хотя день был солнечный и яркий.

— Дядя! — окликнул его чей-то голос.

Улыбающийся мальчик примерно такого же возраста, как Нико, подпрыгивая поднимался по ступенькам, в руках он держал деревянную коробку.

— Здравствуй, Пердикс, — отвечал ему старик, но голос его звучал холодно. — Управился уже со своими упражнениями?

— Да, дядюшка. Это было легко.

— Легко? — Дедал нахмурился. — Задача заставить поток воды течь вверх без применения насоса тебе показалась легкой?

— Конечно! Вот смотри.

Мальчик опустил наземь коробку и принялся рыться в ней. Найдя обрывок папируса, достал его и стал показывать старику начерченные схемы и записи, сопровождая их объяснениями. Для меня они не имели ни малейшего смысла, но Дедал, кивая головой, хмуро бурчал:

— Неплохо. Понимаю. Совсем, совсем неплохо.

— Царю понравилось, — довольным тоном сказал Пердикс. — Он даже сказал, что я сообразительней, чем ты.

— Так и сказал?

— Да, но я ему не верю. Я так рад, что мама послала меня к тебе учиться. Мне хочется научиться всему, что умеешь ты.

— Ясно, — пробормотал Дедал. — Значит, когда я умру, ты займешь мое место, так выходит?

Глаза мальчика распахнулись в удивлении:

— Что ты! Конечно нет, дядюшка. Но я вот подумал… почему люди должны умирать?

— Таков порядок на земле, мальчик. — Старый изобретатель нахмурился. — Всему на свете когда-либо приходит конец. Всему, кроме богов, конечно.

— Но почему такой порядок? — продолжал настаивать мальчик. — Если, например, поместить animus, то есть душу, в другую оболочку… Дядюшка, послушай, помнишь, ты мне рассказывал про твои автоматоны? Ну, там быки, орлы, драконы, кони, и все они сделаны из бронзы. А почему не придать такому автоматону форму человека?

— Нет, сынок, — резко оборвал мальчика Дедал. — Ты рассуждаешь наивно. Это невозможно.

— Почему? А я думаю, что возможно, — стоял на своем Пердикс. — А если чуть-чуть воспользоваться магией…

— Магией? О нет!

— Да, дядюшка! Магия и механика, если они работают вместе… Стоит чуточку постараться — и можно создать тело, которое будет выглядеть совсем как человек, даже еще лучше. Я тут набросал кое-какие заметки.

И он протянул старику толстый свиток. Дедал развернул его и принялся читать. Так в молчании прошло много времени, потом он поднял прищуренные глаза и пристально поглядел на мальчика. Свиток, зашуршав, свернулся в трубку, старик откашлялся.

— Ничего не выйдет, Пердикс. Когда станешь старше, сам поймешь.

— Тогда давай я займусь той астролябией, что сломалась, а, дядюшка? А то у тебя, кажется, опять руки распухли?

Старик чуть слышно скрипнул зубами и сказал:

— Нет уж, спасибо. Ступай лучше побегай где-нибудь.

Пердикс словно бы и не замечал гнева старика. Он выбрал из кучи металлического лома бронзовую пчелу и подбежал к краю башни. Низкий парапет огораживал террасу, в высоту он едва доходил мальчугану до колен. Налетел порыв ветра.

«Отойди», — хотелось крикнуть мне. Но он меня все равно не услышит.

Пердикс завел механизм бронзовой игрушки и подбросил ее в воздух. Пчелка распростерла крылышки и с жужжанием полетела прочь. Мальчишка рассмеялся от восторга.

— Умней, чем я, надо же, — шептал себе под нос Дедал, но мальчик его не слыхал.

— А это правда, что твой сын умер оттого, что полетел на небо, да, дядюшка? Я слыхал, что когда-то ты сделал огромные крылья, но они сломались.

Пальцы Дедала сжались в кулаки.

— Займет мое место, — продолжал бормотать он.

Ветер кружил вокруг детской фигурки, раздувал полы одежды, трепал волосы.

— А я бы хотел полетать, — сказал Пердикс. — Я сделаю такие крылья, что они никогда не сломаются. Как ты думаешь, я смогу?

Может, это был сон во сне, но только внезапно перед моими глазами возник двуликий бог Янус. Мне показалось, что я вижу, как его смутный образ возникает рядом с Дедалом и, улыбаясь, перебрасывает из руки в руку серебряный ключ. «Выбирай, — шепчет он старику, — выбирай».

Старик наклонился и взял из кучи обломков еще одну пчелу. Когда он выпрямился, я увидел, что глаза его полыхают гневом.

— Пердикс! — окликнул он ребенка. — Лови!

И бросил ему игрушку. Обрадованный мальчишка попытался поймать ее, но бросок был слишком силен. Пчела летела прямо в небо, Пердикс, встав на цыпочки, тянулся за ней дальше и дальше. Слишком далеко!

Ветер сбросил его с террасы.

Каким-то образом мальчишка ухитрился в падении ухватиться пальцами за край каменного парапета.

— Дядя! — завопил он. — Спаси меня!

Лицо старика обратилось в маску. Он не двинулся с места.

— Давай, Пердикс, — прошептали его губы. — Сделай себе крылья. Только придется тебе поторопиться.

— Дядя! — выкрикнул мальчик в последний раз.

Пальцы его разжались, и он кувырком полетел вниз.

Страшное молчание упало на мастерскую. Оба лица бога Януса осветились и исчезли. В небе громыхнуло, и суровый женский голос, раздавшийся откуда-то сверху, промолвил:

— Ты заплатишь за это, Дедал.

Я узнал этот голос. Богиня Афина, мать Аннабет!

Дедал поднял на небо хмурый взгляд.

— Я всегда почитал тебя, мать-Афина. Я всем пожертвовал, чтобы следовать твоим повелениям.

— Но Пердикс был угоден мне, а ты его убил. И ты за это заплатишь.

— Мне приходится платить и платить, снова и снова, — прорычал Дедал. — Я лишился всего. И не сомневаюсь, что мне придется познать страдания в Царстве мертвых. Но тем не менее…

Он взял в руки свиток, отданный ему мальчиком, минуту глядел на него, затем спрятал в рукав.

— Ты не понимаешь, — холодно продолжала богиня, — тебе придется платить отныне и вечно.

Внезапно Дедал рухнул на пол и забился в агонии. Я чувствовал то же, что чувствовал он. Жгучая боль сжала мне горло, казалось, что шею стянули обручем из раскаленного железа. Дыхание мое прервалось, в глаза нахлынула тьма.

Я проснулся в темноте, мои судорожно стиснутые ладони были прижаты к горлу.

— Перси, — окликнул меня Гроувер с другой кушетки. — Что с тобой? Ты хорошо себя чувствуешь?

Я старался дышать помедленнее, чтобы справиться с удушьем. Я не знал, как ответить на этот вопрос. Только что я видел, как тот, кого мы ищем, великий Дедал, убил своего племянника. Как я могу хорошо себя чувствовать? Мерцал экран невыключенного телевизора, его голубой свет заливал комнату.

— Сколько… сколько сейчас времени? — прохрипел я.

— Два часа ночи. Я не мог заснуть и смотрел канал «Природа». — Гроувер беспокойно заерзал на своей кушетке. — Я так скучаю по Можжевелке.

Я протер глаза, прогоняя остатки ужасного сновидения.

— А-а, ну понятно… Не переживай, вы скоро увидитесь.

Гроувер печально покачал головой.

— Знаешь, какое сегодня число, Перси? Я видел по телевизору. Сегодня тринадцатое июня. Прошло семь дней, как мы оставили лагерь.

— Как семь? — изумился я. — Не может быть.

— Время в лабиринте идет гораздо быстрее, — напомнил мне Гроувер. — В первый раз, когда вы с Аннабет очутились здесь, вам показалось, что вы провели в лабиринте только несколько минут. Но на самом деле прошел целый час.

— Точно, ты прав. — Тут меня осенила новая мысль, и я понял, что его беспокоит. — Истек срок твоего договора с Советом копытных старейшин.

От волнения Гроувер сунул в рот пульт дистанционного управления, откусил кончик и принялся жевать.

— Я не успею ничего сделать, — прошамкал он сквозь недожеванный пластик. — Как только я вернусь в лагерь, Совет отберет у меня лицензию. И больше никогда не позволит отправиться на поиск.

— Мы попытаемся их убедить, — пообещал я. — Попросим, чтобы тебе дали дополнительное время.

Гроувер нервно сглотнул.

— Они не пойдут на это. С каждым днем положение становится все тяжелее и тяжелее. Мир гибнет, Перси. Его природная сила… Знаешь, я просто чувствую, как она увядает. Мне необходимо разыскать бога Пана.

— Ты непременно найдешь его. Я в этом не сомневаюсь.

— Ты всегда был мне хорошим другом, Перси. — Гроувер смотрел на меня грустными козлиными глазами. — А то, что ты сделал сегодня — спас животных на ферме Гериона, — было поразительно. Я… я хотел бы хоть немного походить на тебя.

— Ерунда, — быстро оборвал его я. — Не говори глупостей, пожалуйста. Кто у нас настоящий герой, так это ты.

— Не-ет, какой из меня герой. Я стараюсь быть им, конечно, но… — Он вздохнул. — Перси, я не вернусь в лагерь, пока не отыщу бога Пана. Я просто не могу. Ты понимаешь меня, правда же? И я не смогу встретиться с Можжевелкой, если меня постигнет неудача. Мне стыдно перед самим собой.

Его голос был таким жалобным, что у меня на душе заскребли кошки. Мы с ним многое пережили вдвоем, но в таком состоянии мне его видеть еще не приходилось.

— Мы обязательно что-нибудь придумаем. — Я попытался утешить его. — Не может быть, чтобы ты не добился успеха. Ты ж всегда был козленок-герой, правда? И Можжевелка знает это, и я знаю.

Гроувер зажмурил глаза.

— Козленок-герой, — чуть слышно и как-то подавленно прошептал он.

После того как он заснул, я еще долго не мог забыться. В другом конце гостиной голубой экран телевизора, показывавшего канал «Природа», тускло освещал головы чучел на стенах — охотничьи трофеи Гериона.