Перси Джексон и лабиринт смерти Риордан Рик

— Ты чувствуешь запах?

— Ага, — кивнул тот. — Чувствую. Пахнет землей. И растениями.

— Точно! Значит, это та самая дорога. Я уверен!

Высоко над нашими головами паук перебирал лапками по потолку каменного коридора. Еще секунда — и мы потеряем его из виду.

— Мы вернемся сюда, — пообещала Аннабет, — когда будем возвращаться к Гефесту.

— Тогда этот туннель исчезнет, — возразил Гроувер. — Мне нужно идти сюда. Такие входы не стоят открытыми подолгу.

— Но мы же не можем отвлекаться, — попыталась убедить его Аннабет. — Нас ждут кузницы!

— Но я должен сделать это, Аннабет. — Гроувер грустно посмотрел на нее. — Разве ты не понимаешь?

Она глядела на него с таким отчаянием, будто и вправду не понимала. А паук уже почти скрылся из виду. Я вспомнил наш разговор с Гроувером прошлой ночью и понял, что надо делать.

— Нам нужно разделиться! — воскликнул я.

— Нет! — твердо возразила Аннабет. — Слишком опасно. Как мы потом отыщем друг друга? Да Гроувер и не пойдет один.

— Я… я пойду с ним. — Мой брат положил свою лапищу на плечо Гроувера.

Я просто ушам своим не поверил!

— Тайсон, ты в своем уме?

Циклоп кивнул.

— Козленку нужна помощь. Мы отыщем бога Пана. Я ведь не такой, как Гефест. Я доверяю друзьям.

— Перси, мы найдем друг друга, — выдохнул Гроувер и облегченно перевел дух. — У нас ведь с тобой эмпатическая связь. Мне… ну, мне это совершенно необходимо.

Ну разве я мог в чем-то винить сатира? Отыскать пропавшего бога природы — цель его жизни. Если он не разыщет Пана теперь, во время нашего путешествия, Совет никогда не даст ему другого шанса.

— Будем надеяться, что ты прав.

— Я точно знаю, что прав.

Никогда еще я не слыхал в голосе своего друга такой уверенности. Разве что когда он авторитетно утверждал, что лепешки с сыром в сто раз вкуснее лепешек с курятиной.

— Будь осторожнее, прошу тебя, — сказал я Гроуверу и перевел взгляд на брата.

Тайсон тихонько всхлипнул и обнял меня. Мои бедные косточки еще трещали от этого мощного объятия, а они с Гроувером уже исчезли в туннеле между корнями дерева и пропали во тьме.

— Плохо, — пробормотала Аннабет. — Разделиться — очень, очень плохая мысль.

— Мы с ними обязательно встретимся. — Я постарался, чтобы мой голос звучал уверенно. — А теперь побежали. Паука нужно догнать!

Прошло совсем немного времени, и в переходе стало неимоверно жарко.

Раскаленные камни стен пылали, воздух был таким горячим, что, казалось, мы пробираемся через пышущую жаром духовку. Туннель вел вниз, и до моих ушей уже доносился такой оглушительный рев, будто внизу текла река раскаленного металла. Паук несся вперед, едва касаясь поверхности, Аннабет мчалась за ним по пятам.

— Эй, подожди! — окликнул я.

Она оглянулась и спросила:

— Чего тебе?

— Помнишь, что сказал Гефест про… ну, про Афину.

— Что она поклялась никогда не выходить замуж? — переспросила Аннабет. — Да, как Артемида и Гестия. Она принадлежит к числу богинь-девственниц.

Я захлопал глазами. Никогда не слыхал такого про Афину!

— Но тогда… э-э…

— Тогда откуда у нее дети, ты хочешь спросить?

Я кивнул. Наверное, я стал красным как рак, хорошо хоть, что тут было так жарко и, возможно, Аннабет не заметила моего смущения.

— Перси, а ты знаешь, как была рождена на свет Афина?

— Выпрыгнула из головы Зевса в полном боевом вооружении или что-то в этом роде.

— Правильно. Она не могла появиться на свет, как другие. Она была зачата мысленно, то есть в буквальном смысле задумана. И ее дети появляются на свет точно так же. Когда Афина влюбляется в кого-нибудь из смертных, это исключительно интеллектуальный процесс, так же она любила Одиссея. Это еще мифы описывают. Это встреча разума, духа двоих людей. Она бы сказала, что это самый совершенный тип любви.

— Значит, твой отец и Афина, они не были…

— Нет. Я дитя их умственной связи. В буквальном смысле. Дети Афины выпрыгивают из божественных мыслей нашей матери и земного разума нашего отца. Мы являемся как бы даром небес, благословлением Афины ее избранника.

— Но…

— Перси, паук может убежать от нас. Ты вправду хочешь, чтобы я объяснила тебе все детали своего появления на свет?

— Э-э, нет, не хочу. Я все понял.

— Думаю, нет. — Аннабет хихикнула и побежала быстрее, я за ней.

Я перебирал ногами и думал, что теперь я, наверное, не смогу относиться к Аннабет так, как прежде. Тут я в очередной раз решил, что до разгадки некоторых тайн лучше не докапываться.

Рев становился все громче и громче. Мы пробежали примерно с полмили и вдруг оказались в пещере размером со стадион. Наш паук-проводник замер на месте и свернулся в шарик. Мы добрались до кузницы Гефеста.

Пола в ней вовсе не было, в сотнях футов под нашими ногами бурлила лава, а мы стояли на каменном уступе над пещерой. Через бездну была переброшена сеть металлических мостов, а там, где они пересекались, в центре над пещерой, располагалась большая платформа. На ней громоздились самые разные механизмы, котлы, меха и огромная наковальня, я такой никогда не видел, настоящая глыба железа величиной с дом. Еще на платформе суетились какие-то существа — непривычной формы темные силуэты, но они находились слишком далеко, чтобы я мог разглядеть, кто это.

— Нам до них никак не добраться, — сказал я.

— Я попробую. — Аннабет подняла с полу паука и сунула его в карман. — Жди меня здесь.

— Еще чего!

Но не успел я возразить, как она уже надела свою бейсболку-невидимку задом наперед и исчезла.

Я не решился идти за ней, хотя мысль о том, что Аннабет ушла на разведку одна, мне сильно не понравилась. Если эти существа чувствуют приближение бога, то не могут ли они учуять Аннабет? Тут мне пришло в голову, что Тайсона и Гроувера — моего брата и моего друга — я, возможно, уже лишился. Эти мысли так измучили меня, что я больше не мог бездействовать.

Я оглянулся на туннель за своей спиной, ведущий в лабиринт, немножко подумал и крадучись направился вдоль внешнего края озера из лавы. Я надеялся, что доберусь до такого места, откуда смогу все хорошо разглядеть. Жара стала до того невыносимой, что по сравнению с ней ранчо Гериона казалось объятым зимней стужей. В одну минуту я весь покрылся потом, мои глаза щипало от дыма. Я продвигался, стараясь держаться подальше от края, до тех пор, пока путь мне не преградила повозка на металлических колесах, похожая на те, которые обычно используют в шахтах для передвижения вдоль выработок. Приподняв прикрывавший ее брезент, я увидел, что она нагружена металлическим ломом. Я уже собрался было осторожненько обойти ее, как вдруг услышал впереди чьи-то голоса. Возможно, они доносились из бокового туннеля.

— Это заносить? — спросил один.

— Ага, пора, — отвечал второй. — Кино уже скоро начинается.

Я испугался. Времени сбежать не оставалось, и не было места, куда бы я мог скрыться. То есть кроме… кроме этой самой повозки. Я забрался в нее и натянул на себя брезент, надеясь, что так меня не заметят. Мои пальцы сжали Анаклузмос, на всякий случай, если придется отбиваться.

Телега качнулась и двинулась вперед.

— Ох, — простонал прежний голос, — эта штука весит не меньше тонны.

— Небесная бронза все-таки, — ответил второй. — А ты что думал?

Я прополз немного вперед. Повозка повернула за угол, и по эху, отдававшемуся от стен, я догадался, что она въехала либо в туннель, либо в меньших размеров комнату. Хорошо, что эти неизвестные не собираются опрокинуть груз с телеги прямо в яму с лавой. Если они начнут переворачивать ее, мне придется, не теряя ни секунды, выскочить и силой прокладывать себе путь отсюда.

Теперь до меня доносились разные голоса, и ни один из них не был похож на человеческий… что-то среднее между тявканьем тюленя и рычанием собаки. Слышались и другие звуки — похожие на жужжание старинного кинопроектора и тонкий писк.

— Поставьте ее позади, — раздался новый голос. — А теперь, молодежь, прошу уделить внимание фильму. Задавать вопросы будете потом.

Голоса вокруг стихли, и я услышал звук, сопровождавший показ кинофильма.

«Когда юный морской демон вырастает, — повествовал рассказчик, — в его теле начинают происходить изменения. Вы можете заметить, как растут у вас клыки, становясь все длиннее и длиннее, у вас может возникнуть внезапное желание пожрать какое-нибудь человеческое существо. Эти изменения совершенно закономерны, они происходят со всеми молодыми демонами».

Взволнованное бормотание наполнило комнату. Учитель — то есть я подумал, что, наверное, это был учитель, — приказал ученикам сидеть тихо, и фильм продолжался. Большую часть слов я не понимал, а выглянуть и посмотреть не осмеливался. В фильме рассказывалось о быстром росте и проблемах угревой сыпи, вызванной работой в кузницах, о необходимой гигиене плавников и тому подобном. Скоро он закончился.

— А теперь, молодые люди, — обратился к классу учитель, — ответьте, каково настоящее название нашего рода?

— Морские демоны! — выкрикнул один из них.

— Неправильно. Есть другие ответы?

— Тельхины,[12] — ответил кто-то другой.

— Правильно. А почему мы здесь находимся?

— Мщение! — взревело сразу несколько голосов.

— Да, да, но почему?

— Зевс — злой бог, — ответил один. — Он бросил нас в Тартар только за то, что мы пользовались магией.

— Совершенно верно, — согласился учитель. — И это после того, как мы создали для богов превосходное оружие. Трезубец Посейдона, например. Именно нами было выковано оружие титанов, лучшее из всех. Тем не менее Зевс пренебрег нами и положился на этих неуклюжих циклопов. Потому мы и были вынуждены захватить кузницы узурпатора Гефеста. Скоро мы сумеем взять контроль над подводными печами, домом наших предков!

Я покрепче сжал меч. Эти рычащие создания выковали трезубец Посейдона? О чем они тут болтают? Никогда не слыхал ни о каких тельхинах.

— Итак, юноши, скажите, кому мы служим?

— Кро-оносу! — разом закричали они.

— Когда мы вырастем и станем взрослыми тельхинами, будем ли мы создавать оружие для его армии?

— Да-а!

— Отлично. Теперь переходим к другой части нашего урока. Сюда доставлено некоторое количество металлического лома для того, чтобы вы могли попрактиковаться. Давайте посмотрим, насколько вы изобретательны.

Шорох движения и взволнованные голоса приблизились к повозке. Я приготовился обнажить Анаклузмос. Брезент откинули, я выпрыгнул, занес меч и… увидел вокруг себя свору собак!

Вернее, морды у этих существ походили на собачьи, с черными собачьими носами, коричневыми глазами и заостренными ушами, но тела были черными и гибкими, как у морских млекопитающих. Их толстые задние лапы заканчивались полуластами-полуступнями, а передние напоминали человеческие руки, только с острыми когтями. В общем, если скрестить козла, доберман-пинчера и морского льва, то получится примерно такая картинка, которую я увидел.

— Полукровка! — зарычал кто-то из них.

— Съесть его! — подхватил второй.

Но прежде чем они успели перейти от рыка к делу, я взмахнул Анаклузмосом, и весь передний ряд чудовищ испарился.

— А ну назад! — закричал я на остальных, стараясь напугать их.

Позади всех держался и скалил на меня клыки добермана их учитель — тельхин футов шести ростом. Я, как мог, старался взглядом удержать его на месте.

— Теперь я преподам вам другой урок, — заорал я. — Все чудовища испаряются в мгновение ока, стоит мне коснуться их этим мечом, ибо выкован он из небесной бронзы. Меч мой действует безотказно, и эта участь постигнет вас прямо сейчас, если вы не уберетесь с моей дороги!

Я и сам удивился, до чего быстро они меня послушались. Тельхины отпрянули, но, как я успел при этом заметить, было их не меньше двадцати. Страх не сможет удерживать долго стольких монстров.

Поэтому я спрыгнул с повозки и с криком: «Занятия окончены!» — бросился к выходу.

Чудовища устремились за мной, лая и рыча. Я понадеялся, что с их коротенькими толстыми лапами и ластами они не так уж быстро бегают, но напрасно, ковыляли они за мной очень энергично. Слава богам, что на выходе из туннеля оказалась дверь, отделявшая его от пещеры с лавой. Я быстренько в нее юркнул, навалился на ручку-колесо и запер за собой. Конечно, много времени я не выиграю.

Что делать дальше, я просто не знал. Аннабет, невидимая, бродит где-то неподалеку. Наши шансы на бескровную разведку потерпели неудачу. И я бросился бегом к платформе, расположенной в самом центре ямы с лавой.

— Аннабет! — заорал я громко.

— Шшш. — Невидимая рука зажала мне рот и потащила туда, где стоял большой бронзовый котел. — Ты что, хочешь, чтобы нас тут прикончили?

Я нащупал ее голову и сорвал с нее бейсболку. Прямо передо мной стояла Аннабет, вся хмурая и вымазанная золой пополам с какой-то жирной грязью.

— Перси, в чем дело?

— Скоро мы окажемся в довольно многочисленной компании.

И я наскоро рассказал ей об «уроке профориентации» у тельхинов. Глаза Аннабет распахнулись в удивлении.

— Так вот какие они, тельхины, — прошептала она. — Мне следовало догадаться раньше. Значит, это они… Так, погляди-ка!

Мы выглянули из-за котла. В центре платформы стояли четыре морских демона, вполне взрослые особи ростом не меньше восьми футов. Их черная кожа блестела в свете огней, искры разлетались снопами, когда они стучали молотами по длинному рельсу раскаленного добела металла.

— Лезвие почти готово, — сказал один. — Теперь осталось только охладить его в крови, чтобы сплавить оба металла вместе.

— Ага. Этот выйдет поострее, чем прежние.

— Что это? — шепотом спросил я у Аннабет.

Она неуверенно покачала головой.

— Они все время твердят о плавке металлов. Я думаю…

— Они все время, как ты говоришь, «твердят» о создании самого лучшего меча для титана, — оборвал я ее. — Тельхины сказали, что трезубец моего отца был выкован именно ими.

— Тельхины изменили богам, — возразила Аннабет. — Они пользовались в своем ремесле черной магией. Я не знаю точно за что, но Зевс заточил их в Тартар.

— Вместе с Кроносом.

Она кивнула и продолжила:

— Нам нужно разузнать…

Но не успела Аннабет договорить, как дверь классной комнаты под напором учеников распахнулась и они всей гурьбой выкатились в пещеру. Тут они принялись озираться, соображая, в какую сторону кинуться.

— Надевай быстрей свою кепку! — велел я. — И прячься!

— Что? — Аннабет даже вздрогнула. — Я не брошу тебя одного!

— У меня есть план. Я их отвлеку. А ты хватай паука, и пусть он поскорей ведет тебя обратно к Гефесту. Богу-кузнецу нужно знать о том, что нам удалось здесь разведать.

— Но они тебя растерзают!

— Подавятся! К тому же другого варианта нет.

Аннабет смотрела на меня так, будто собиралась стукнуть, и я поскорей отодвинулся. Но она сделала совсем другое. Она меня поцеловала!

— Береги себя, Рыбьи Мозги. — С этими словами она нахлобучила кепку и исчезла.

Я, может, и простоял бы столбом целый день, таращась на огонь и стараясь припомнить, как меня, собственно, зовут, но морские демоны не дали мне такой возможности.

— Вон он! — заорал один из них, и тельхины всей гурьбой бросились ко мне.

Я выбежал на середину платформы, удивив кузнецов до такой степени, что они выронили из рук свежевыкованное лезвие. Оно было длиной шесть футов и изгибалось полумесяцем. Я повидал много страшных вещей, но страшнее этого полыхающего алым пламенем клинка не видел ничего.

Взрослые тельхины быстро оправились от испуга. С платформы вело четыре трапа, и не успел я броситься к одному из них, как они загородили подходы ко всем четырем.

Самый здоровенный из них рявкнул:

— Кто это тут у нас? Сын Посейдона?

— Ага, — прорычал другой. — Я чувствую запах моря в его жилах.

Я поднял Анаклузмос, сердце мое колотилось о ребра со страшной силой.

— Попробуй тронь хоть одного из нас, полукровка, — пролаял третий, — и остальные разорвут тебя на части. Твой отец — предатель. От нашего подарка он не отказался, но когда нас швырнули в Тартар, не проронил ни слова в нашу защиту. Так что мы с удовольствием посмотрим, как его разрубят на кусочки. Да и остальных олимпийцев тоже.

Хотел бы я знать, что мне делать дальше! Я ведь попросту обманул Аннабет, сказав, что у меня есть план. Мне надо было, чтобы она оказалась в безопасности, и я надеялся, что у нее хватит на это мозгов. Но сейчас до меня дошло, что именно здесь я могу погибнуть. Без всяких там предсказаний. Я торчу в самом сердце вулкана в осаде целой своры морских демонов с собачьими мордами. Юные тельхины, захлебываясь лаем, лезли на платформу, чтобы посмотреть, как со мной разделаются старшие.

Вдруг я почувствовал, как что-то обожгло мою ногу. Ледяной свисток в моем кармане словно бы стал еще холоднее. Если мне когда-либо может понадобиться помощь, то именно сейчас самое время ее попросить. И все равно я колебался. Не доверял я что-то дару Квинтуса.

Но не успел я на что-нибудь решиться, как самый высокий из тельхинов сказал:

— Давайте посмотрим, насколько он силен? Сколько времени понадобится, чтобы сжечь его?

Он выгреб немного лавы из ближайшей печи, пальцы его при этом засветились от жара, но тельхин словно не заметил этого. Остальные сделали то же самое. Первый бросил в меня горсть раскаленных камней, и штаны на мне загорелись. Двое других швырнули мне шипящую лаву на грудь. Я в ужасе выронил меч и кинулся отряхиваться. Огонь охватил меня. Странно, но сначала он показался мне просто чуть теплым и только потом стал пожарче.

— Тебя защищает твоя морская природа, малец, — сказал один. — Конечно, трудновато тебя будет сжечь. Трудно, но возможно.

Они продолжали швырять в меня лаву, и, помню, я закричал. Все мое тело жгло огнем. Такой страшной боли я еще не чувствовал никогда. Пламя будто пожирало меня. Я рухнул на металлический пол и услышал, как тельхины всей толпой взвыли от восторга.

И тут я вспомнил слова речной наяды на ранчо Гериона. Она тогда сказала: «Вода внутри меня».

Мне нужно море! В животе у меня что-то забурлило, но ничего не получалось. Ох, если бы мне кто-то хоть немного помог! А тут нет ни реки, ни краника какого-нибудь водопроводного. Кроме того, когда в прошлый раз я высвободил свои силы в конюшнях Гериона, внутри меня что-то будто оторвалось. Я запомнил тот пугающий момент.

Выбора у меня не было. Я воззвал к морю. Заглянул в самого себя, вообразил морские волны и приливы, представил бесконечную мощь океана. И со страшным криком выпустил ее наружу.

Впоследствии я никогда не мог описать того, что произошло. Взрыв, огромной силы приливная волна… водоворот подхватили меня и швырнули в лаву. Огонь и вода столкнулись, поток стал неимоверно горячим, и я, выброшенный сильнейшим взрывом, вылетел из жерла вулкана. Меня выкинуло вверх с такой силой, с какой подбрасывает щепку давление в миллион атмосфер. Последнее, что я запомнил, прежде чем потерять сознание, был полет. Я взлетел так высоко, что если бы об этом узнал Зевс, он бы мне никогда не простил. Потом началось падение, и в это время дым, и пламя, и вода оставили меня. Я превратился в одиноко мчащуюся к земле комету.

Глава двенадцатая

У меня бессрочные каникулы

Я просыпался медленно. Первое, что я почувствовал, — такое ощущение, будто мое тело все еще охвачено огнем. Кожа горела, в горле пересохло, и оно саднило так, словно я наглотался песка.

Высоко-высоко надо мной качались вершины деревьев и сияло голубое небо. Слышалось журчание фонтана, воздух наполнял сладкий запах кедра, можжевельника и каких-то других ароматных растений. До меня доносился шепот волн, мягко набегавших на каменистый берег. На минуту возникла мысль, что я умер, но потом я догадался, что это не так. Мне пришлось однажды побывать в Царстве мертвых, и голубого неба там не было.

Я сделал попытку сесть, но из этого ничего не вышло. Мышцы в моем теле будто расплавились.

— Не шевелись, пожалуйста, — сказал девичий голос. — Ты еще слишком слаб, тебе нельзя вставать.

На мой лоб легла прохладная повязка, перед глазами появилась бронзовая ложечка, рот оросила приятная жидкость. От этого питья унялась боль в горле, а на губах остался теплый привкус шоколада. Нектар богов! В следующую минуту я увидел лицо поившей меня девушки.

Миндалевидные глаза, волосы цвета карамели красиво переброшены на одно плечо. Ей было лет… Пятнадцать? Шестнадцать? Я не мог сказать точнее, ибо лицо ее принадлежало к тому типу, который словно бы не меняется с возрастом. Неожиданно для меня из уст ее полилась песня, и боль моя мгновенно растворилась в этом пении. О, выходит, она знакома с волшебством? Я чувствовал, как музыка, словно пронизывая мою кожу, течет сквозь меня, излечивая ожоги и утишая боль.

— Кто ты? — хрипло прокаркал я.

— Шшш, храбрый юноша, — шепнула она. — Отдыхай и набирайся сил. Тут тебе не грозят никакие опасности. А зовут меня Калипсо.

* * *

Когда я проснулся в следующий раз, то увидел, что снова нахожусь в пещере, только она вовсе не походила на мрачные подземелья лабиринта, в которых мне пришлось побывать. Потолок надо мной сверкал многоцветными кристаллами, они были белыми, пурпурными, зелеными, и мне показалось, что я очутился в самой сердцевине кристаллической друзы из тех, что иногда продаются в сувенирных лавках. Я лежал в уютной постели, на белоснежных хлопковых простынях, а моя голова покоилась на мягчайшей, набитой пухом подушке. По всему пространству пещеры, и тут и там, были развешаны белые шелковые занавеси, разделявшие ее на уютные островки. У одной стены стояла прислоненная к ней арфа, рядом я увидел большой ткацкий станок. Другая стена была забрана рядами полок, сплошь уставленных банками с фруктовыми консервами, с потолка пещеры свисали связки сухих трав. Я узнал только розмарин и тимьян, но моя мама сумела бы назвать каждую из них.

Третью стену занимал огромный очаг, и сейчас с той стороны слышалось бульканье закипающего на его пламени горшка. Запах доносился очень аппетитный, похоже, говяжье рагу.

Стараясь не обращать внимания на пульсирующую боль в висках, я попытался сесть в кровати. Мельком взглянул на свои руки, не сомневаясь, что увижу на них шрамы от ожогов, но ничего подобного. Ладони были, может, чуть розовее обычного, но и все. Грудь мою обтягивала белая футболка, на ногах красовались пижамные штаны — вещи, явно мне не принадлежавшие. Ступни босые. На мгновение меня охватил трепет от страшной мысли, что мой Анаклузмос потерялся, но стоило мне сунуть руку в карман пижамы, как я тут же нащупал волшебную шариковую авторучку.

Причем не только ее. Свисток, выточенный из стигийского льда, тоже был на своем месте. Каким-то магическим образом он умудрялся не оставлять меня. Мне это не очень понравилось.

С трудом я встал на ноги, каменные плиты пола холодили ноги. Но я забыл об этом, когда повернулся и в отполированном до блеска бронзовом зеркале увидел свое отражение.

— О Посейдон! — вырвалось у меня едва слышно.

Я выглядел так, будто потерял фунтов двадцать веса и эти фунты были совсем не лишними. Прическа моя напоминала воронье гнездо, кончики волос опалены наподобие бороды Гефеста. Если б тип с подобной внешностью попросил меня подвезти его, я бы точно поторопился запереть дверцу машины перед его носом.

С этой мыслью я поспешил отвернуться от зеркала. Выход из пещеры располагался слева, и я направился к льющемуся с той стороны потоку дневного света.

За порогом пещеры расстилался прекрасный луг, по одну руку от него зеленела кедровая рощица, а по другую цвел роскошный сад. Луг украшали четыре изваянных из камня фонтана, изображавшие сатиров, из их свирелей взвивались в воздух мелодично журчащие, сверкающие струи воды. А прямо впереди луговая трава сменялась галечным пляжем, о который с ласковым шорохом плескались волны озера. Я сразу догадался, что это озеро потому… потому что… не знаю почему. Ясно как божий день, что это не морская соленая вода. Солнце играло на его гладкой поверхности, ясное небо блистало синевой. Все окружающее показалось мне до того похожим на рай, что я не на шутку встревожился. Если б вам пришлось, как мне, несколько лет проучиться по учебникам, напичканным разными мифами о загробной жизни, вы бы тоже на моем месте встревожились. Живым в рай еще никто не попадал.

На пляже стояла та девушка по имени Калипсо с волосами цвета карамели и с кем-то разговаривала. Ее собеседника мне было никак не разглядеть из-за того, что солнечные лучи, отражаясь от воды, бросали на все вокруг сверкающие блики, но мне показалось: эти двое о чем-то спорят. Так я и стоял, глядя на них и стараясь припомнить, что рассказывалось в древних мифах о нимфе по имени Калипсо. Я точно знал, что раньше слышал о ней, только не помнил, что именно? Она принадлежала семье чудовищ? Кажется, она заманивала героев в сети соблазна и убивала их? Но если она такая злая, то почему я до сих пор жив?

Я медленно направился к берегу, чувствуя, что мои ноги подгибаются при ходьбе, будто ватные. Когда трава сменилась гравием, мне пришлось опустить глаза и смотреть, куда я ставлю ступню, чтобы не потерять равновесия. А когда я вновь поднял взгляд, Калипсо уже была одна. Она стояла на берегу, одетая в греческую тунику без рукавов, по низкому вырезу которой шла отделка из золотого шитья. Девушка вытирала глаза, будто старалась скрыть следы слез.

— Что я вижу? — Она попыталась изобразить улыбку. — Мой соня наконец-то проснулся.

— С кем ты сейчас говорила?

Мой голос был здорово похож на кваканье лягушки, которую долго держали в микроволновке.

— Этот? Ах, просто один посыльный, — небрежно бросила она. — Как ты себя чувствуешь?

— Сколько времени я здесь нахожусь?

— Времени? — Калипсо на минутку задумалась. — Видишь ли, за временем тут никто не особенно следит. Честно скажу, Перси, я не знаю, как давно ты здесь.

— Откуда тебе известно, как меня зовут?

— Ты разговаривал во сне.

— А-а. — Я покраснел. — Мне уже не раз говорили, что за мной такое водится.

— Наверное. А кто такая Аннабет?

— Это… ну, в общем, одна моя подруга. Мы вместе с ней были, когда… Погоди-ка, а как я попал сюда? И вообще, где я?

Калипсо чуть подалась вперед и пробежала пальцами по моим спутанным волосам. От ее прикосновения я шарахнулся назад, как испуганный конь.

— Извини, просто я привыкла заботиться о тебе. А насчет того, как ты попал сюда, могу сказать, что ты просто-напросто свалился ко мне с неба. И прямо в воду. — Она указала рукой на озеро. — Не знаю даже, как ты умудрился выжить. Когда я увидела тебя, мне показалось, что ты лежишь на воде спокойно, будто в колыбели, и она баюкает тебя. А остров этот называется Огигия.

Она так смешно произнесла это слово: О-о-хи-и-хи-ия.

— Это, кажется, рядом с горой Сент-Хеленс?

С географией у меня всегда было неважно.

Калипсо рассмеялась. Смех ее звучал чуточку натянуто, как будто я показался ей жутко смешным, но она не хочет обидеть меня откровенной насмешкой. Она стала такой хорошенькой, когда рассмеялась!

— Мой остров ни с чем не рядом, герой, — ответила она наконец. — Огигия — призрачный остров. Он существует сам по себе, везде и нигде. Здесь ты можешь чувствовать себя в безопасности. Бояться тебе абсолютно нечего.

— Но как же мои друзья?

— Аннабет? — уточнила она. — И Гроувер с Тайсоном?

— Точно. Мне нужно возвратиться к ним. Боюсь, они-то не в безопасности.

Когда она второй раз прикоснулась кончиками пальцев к моему лицу, я уже не испугался.

— Сначала тебе нужно набраться сил. Что толку от тебя твоим друзьям, когда ты так слаб и сам нуждаешься в помощи.

Как только она это сказала, я сразу почувствовал себя невероятно усталым.

— А ты… ты не злая колдунья?

— С чего ты так решил? — Калипсо лукаво улыбнулась.

— Потому что, знаешь, я уже встречался однажды с одной волшебницей, Цирцеей, на ее острове. Она тоже, между прочим, была очень красивой. Только эта Цирцея обращала людей в морских свинок.

Калипсо снова рассмеялась.

— Обещаю, что не стану обращать тебя в морскую свинку.

— А в кого-нибудь другого?

— Нет, я незлая колдунья, — прямо сказала она. — И совсем не враг тебе, храбрый герой. А теперь пора подумать об отдыхе. У тебя глаза сами закрываются.

Калипсо была права. Ноги у меня вдруг подогнулись, и я непременно уселся бы прямо на гальку, если б она не подхватила меня. Девушка оказалась очень сильной, а может, это просто я стал тощим и легким. Калипсо подвела меня к скамье, стоящей у фонтана, и помогла прилечь на подушки. Волосы ее пахли корицей.

— Отдыхай, — приказала она.

И я провалился в сон, в котором пели фонтаны и пахло корицей и можжевельником.

* * *

В следующий раз, когда я проснулся, стояла глубокая ночь, и я совсем не был уверен, что это ночь после того самого дня, а не какая-нибудь другая. Обнаружив, что лежу в своей постели в пещере, я потихоньку встал, натянул футболку и зашлепал к выходу. Звезды сияли в небе как бриллианты, тысячи их рассыпались по небосводу. В городах никогда не увидишь сразу такой уймы звезд. Я даже мог различить некоторые созвездия, их мне когда-то показала Аннабет. Козерог, Пегас, Стрелец… А около горизонта стояло новое созвездие, Охотница, названное в честь одной из наших подруг. Она погибла прошлой зимой.

— Перси, что ты там ищешь?

Я вернулся на землю. Как ни прекрасны были мерцающие звезды, Калипсо в сто раз их красивее. Я хочу сказать, что видел саму богиню любви Афродиту, и, на мой взгляд, Калипсо даже прекрасней, чем она. Только, конечно, я ни за что не стал бы объявлять это во всеуслышание, а то как бы Афродита не вздумала испепелить меня. Но честно, Калипсо красивее, хотя бы только потому, что она выглядит так, будто ей и в голову не приходила мысль о ее красоте и она совсем не старалась эту красоту подчеркивать. Она была такой на самом деле. С заплетенными в косы карамельного цвета волосами, в белом платье, она словно сияла в лунном свете. В руке Калипсо держала какое-то крохотное растение с изящными серебристыми цветами.

— Я смотрел на… — Я глаз не мог оторвать от лица девушки. — Забыл, на что я смотрел.

Она негромко рассмеялась.

— Пусть так. А раз ты все равно встал, помоги мне, пожалуйста, посадить этот цветок.

Страницы: «« « ... 910111213141516 » ... »»