Девочка моя ненаглядная Харькова Елена

Зина посмотрела на Иннокентия таким тяжёлым взглядом, что парню стало не по себе.

– Хорошо. Раз ты этого хочешь… – сказала она, решительно вышла на балкон и перегнулась через перила.

Иннокентий рванулся к ней и в последний момент поймал Зину за пояс джинсов, а иначе она бы упала.

– Вот ненормальная! Я же пошутил!

– А я всё говорю серьёзно! – ответила Зинка.

Иннокентий очень внимательно посмотрел на неё, потом перевёл взгляд на плачущую в углу невесту, потом опять на Зину.

– Так, говоришь, слушаться меня во всём будешь?

– Преданнее меня тебе жены не найти! – уверенно сказала Зина.

– Раздевайся! – обратился он к невесте.

– Что?! – опешила Яна.

– Снимай подвенечное платье! Ну! Быстро! – приказал Иннокентий ошарашенной девушке, а потом сказал Зине: – Даю тебе пятнадцать минут, чтобы переодеться, и поедем в загс. Твоя взяла. Будешь ты моей женой!

И вышел из комнаты.

– И где эта Зинка шляется? – ворчала Нина, помешивая на кухне манную кашу. – У Ванечки кашель такой хриплый, что-то мне не нравится, надо бы за новыми лекарствами в аптеку сбегать. А я от Танечки не могу отойти: скоро она проснётся, её кормить пора… Да ещё и Гришу надо из садика забрать… Вот где эту девчонку черти носят?!

– Ох уж эта современная молодёжь! Всё бы им гулять да танцевать, гулять да танцевать! – сказала Марья Петровна и вдруг завальсировала по кухне с половником в руке. Она так увлеклась, что никак не могла остановиться. – Тарам, тарам, тарам, пам-пам! Гулять да танцевать, гулять да танцева-а-ать!

Мать Зины с недоумением посмотрела на танцующую в бигуди, но при этом в рваном халате ненормальную старуху.

– Марья Петровна, у вас сейчас молоко убежит! – остановила она её.

– Не убежит, не убежит моё молоко! – писклявым голосом пропела под мелодию вальса Марья Петровна, но всё же танцевать перестала, подошла к плите и вдруг зло рявкнула: – Бить их надо розгами, да так, чтобы кровавые полосы оставались! Тогда, может, толк и будет!

– Да как же их бить-то? Вы что! У меня на детей рука не поднимется! Не могу я! – мягко возразила женщина.

– Вот увидишь, Нина, – потрясла корявым пальцем старуха, – твоя Зинка тебе ещё устроит…

Что именно Зина устроит, соседка не объяснила. Но эти слова произвели гнетущее впечатление на мать девушки.

В коридоре начал надрывно трезвонить телефон. Нина рванулась к трубке в надежде, что это звонит дочь. Это действительно была Зина.

– Мамочка! Мамочка! – закричала в трубку девушка. – Я замуж вышла за Иннокентия! Я так счастлива! Ты меня слышишь, мамочка? Я тебя очень сильно люблю! Я всех вас люблю! Очень-очень! Простите меня! Пожалуйста! Простите!

В трубке послышались приглушённые рыдания Зины, а потом вдруг раздались короткие гудки.

Нина, совершенно ошарашенная услышанным, продолжала держать трубку около уха.

– Алё! Алё! – запоздало прокричала она в трубку. – Зина! Зиночка! Да что же это… Господи! Ой! Счастье-то какое! Марья Петровна! Фёдор Афанасьевич! Михаил! Моя дочка замуж вышла! Вы слышите? Радость-то какая! Зина замуж вышла!!!

Соседи тут же выбежали в коридор.

– Как вышла? И тебя не предупредила? – по обыкновению начала ворчать Марья Петровна. – Ох уж эта современная…

Но Нина махнула на неё рукой.

– Счастье-то какое! – блаженно улыбалась она и вдруг испуганно вскрикнула: – Господи! Да они же скоро приедут, а у меня шаром покати! Чем мне дорогого зятя потчевать?!

– Не переживай, Нинка, сейчас что-нибудь сообразим, – обнял её за плечи Фёдор Афанасьевич. – Я сало дам. Хорошее у меня сало, украинское!

– А я капусту квашеную на стол поставлю! – гордо сообщила Марья Петровна.

– Эх, раз пошла такая пьянка, то я банку шпрот презентую! – весело махнул рукой Миханя. – Мировой закусон! А еще у меня чекушка самогону есть. Мне для Зинки ни-че-го не жалко!

– Раз так, то и я коньячок выставлю. У меня там полбутылки осталось! – тоже развеселился Фёдор Афанасьевич.

– Ух, а я банку варенья дам! Малинового! – в тон им улыбнулась старуха. – Мы его водой разведём и вместо компота пить будем!

– Мои дорогие, спасибо вам большое! – расчувствовалась Нина. – Но мне ещё мясо нужно! У нас зять, знаете, какой богатый! Его салом с картошкой не удивишь!

– Так давай деньги, я сбегаю за мясом в магазин, – предложил Миханя. – У меня закадычная дружба с мясником. Не раз вместе пили! Он мне по дружбе кусок без жил и костей выберет.

– Так нету денег! – простонала Нина. – До получки не дотянули! Осталось полтора рубля: Гришеньке на таблетки да на хлеб с молоком. Думала, на картошке с капустой эту неделю перебьёмся.

– Так и быть, ради такого важного дела пожертвую я тебе, Нина, рубль! – расщедрилась старуха.

– А, была не была! И я три рубля дам! – пошёл вразнос Фёдор Афанасьевич.

– Ладно, и я два рубля отдам. Всё равно пропью! – станцевал чечётку Миханя.

– Итого у нас получается шесть рублей! Это мы можем аж три кило мяса купить!!! – подсчитал хозяйственный Фёдор Афанасьевич.

– Лучше два кило и водочки! Да? – подмигнул Миханя.

– Ой, мои дорогие, что бы я без вас делала! – всплакнула Нина.

– Не горюй, Нинка! Сейчас такой стол организуем – не хуже, чем в Кремле на банкетах! – потирал руки Миханя. – Твой зятёк аж поперхнётся от удивления!

Стол действительно получился, с точки зрения обитателей квартиры, шикарный. Тут тебе и огурчики солёные, и тонкими ломтиками нарезанное сало, и возвышающаяся золотистой горкой на тарелке квашеная капуста, и картошка жареная, и винегрет, и селёдка под «шубой», и грибочки! А самое главное – аппетитное, с румяными прослойками жира, ароматное жаркое!!!

Все жильцы сидели за столом и громко глотали набегающие в рот слюни.

– Нин, Вась, а может, начнём? – потянулся к огурцам Миханя.

– Нет! Ещё подождём! – стукнула его по руке Нина. – Без дочки с зятем нельзя праздновать!

Миханя обиженно вздохнул и жадно покосился на стоящую рядом бутылку.

– Водка тёплая будет, – обеспокоенно произнёс он. – Не такая вкусная! Давайте хоть по рюмашечке, а?

– Поставь! – тоже стукнул его по руке Василий. – Ты и кипятком её заглотишь, не побрезгуешь!

Они подождали ещё полчаса. И ещё. И ещё…

– Да пропади всё пропадом! – заявил Миханя и стал открывать бутылку. И никто его не остановил.

– Не приедут они! – вслух сказала Марья Петровна то, о чём другие уже давно догадались. – Давайте хоть сами поедим. Зря, что ли, мы столько наготовили!

Все гости рьяно стали накладывать себе еду на тарелки. И только Нина продолжала смотреть на дверь.

– Как же это, а? Да что же это… – растерянно бормотала она.

Подслеповатая бабушка Тоня, увидав, что все начали кушать, решила, что молодожёны уже приехали, и радостно крикнула:

– Внученька моя родная, поздравляю тебя со свадьбой!

Все в шоке уставились на старушку, а потом вдруг поддержали этот спектакль.

– Зина! Желаю тебе счастья в семейной жизни! Такого полного, как этот стакан! – встав, произнёс тост Миханя и опрокинул в себя целый стакан водки.

– И стабильного благосостояния! – важно произнёс рассудительный Фёдор Афанасьевич. – Чтобы денежка к денежке!

– Да детей побольше! – добавил Василий и обнял жену. – Как у нас с твоей мамой! Ну, Нинка, не реви, свадьбу дочери же отмечаем. Скажи лучше тост.

– Доченька моя милая, – произнесла Нина, еле сдерживая слёзы. – Пусть у тебя всё будет хорошо! Дай бог, чтобы вы с мужем жили дружно, в любви, в радости и….

Больше она не смогла вымолвить ни слова, потому что заплакала и уткнулась мужу в плечо.

– Ур-р-ра! – хлебнув водки, весело закричал парализованный дедушка со своего дивана, размахивая правой дееспособной рукой так, словно призывал всех ринуться в атаку.

– Ура-а-а! – подхватили гости, потому что «горько!» кричать было некому…

А Зина не приехала ни на следующий день, ни через неделю…

В этой квартире её не видели больше никогда.

Варя последние месяцы беременности ходила очень тяжело. Её мучили отёки на ногах, судороги и частые головные боли.

Да ещё по ночам ей стал сниться Саша. Он приходил в её снах такой печальный, садился в углу комнаты и молча, с укором смотрел на неё. Варя просыпалась среди ночи в холодном поту и долго потом не могла заснуть.

– Это бывает на последних месяцах, – успокаивала врач-гинеколог, которая наблюдала Варю всю её беременность. – Повышенная нервозность из-за страха перед родами вызывает ночные кошмары. Вы, Варвара Петровна, побольше гуляйте перед сном, пораньше ложитесь спать, и всё пройдёт.

Но это не проходило. Саша опять и опять приходил к ней во сне. Он так измучил её душу!

И однажды, гуляя по Москве, Варя робко вошла в монастырские ворота. Но зайти в саму церковь Варвара не смогла. Боязно! Слишком долго им внушали в школе, что религия – это «опиум для народа», что в церковь ходить стыдно, что это удел только умалишённых одиноких старух. Поэтому она просто стояла возле ступенек, с интересом слушала церковное пение и пыталась рассмотреть через открытые двери, что же там происходит внутри.

– Что, дочка, не проходишь? – подошла к ней маленькая сгорбленная монашка. – Вижу, плохо у тебя на душе. В глазах твоих боль засела, жжёт тебя что-то изнутри, да? А ты зайди, зайди, голубушка, в церковь, помолись Божьей Матери, излей ей душу. Сразу легче станет!

– Нет-нет, извините, я не верующая, я просто мимо шла… И вообще мне домой пора, – застеснялась Варя и тут же собралась уходить.

– Подожди, красавица, не беги. Не зря тебя ноги сюда привели. Думаешь, ты сама в монастырь пришла? Нет! Это тебя Бог привёл! Но раз ты боишься в церковь зайти, то давай-ка, дочка, присядем на скамейку, поговорим. Может, я тебе чего и посоветую.

И Варя подчинилась. Она села на скамейку в монастырском саду и рассказала этой совершенно чужой бабульке всё, что произошло в её жизни, и даже то, в чём не то что родной матери, но и самой себе было стыдно признаться.

И, как ни странно, после этого рассказа-исповеди Варе действительно стало легче. И уже неважно было, что говорила и как утешала её монашка. Варя уже одним тем, что признала свою вину и приняла в свою душу раскаяние, скинула с себя очень тяжкий груз.

Домой она вернулась уже совсем другим человеком. Даже Григорий это заметил.

– Лицо у тебя как посвежело. Ты где гуляла? В парке? – поинтересовался он.

– Нет, по городу, – ответила Варя. Признаваться мужу про монастырь она не стала. Он всё равно не поймёт, а скорее всего будет ругаться. – Просто погода хорошая, поэтому и мне на душе хорошо!

И с тех пор Варя часто украдкой от мужа стала заходить в монастырские ворота. Там ей было хорошо, даже дышалось как-то легче.

Саша перестал Варе сниться. Но пропустить годовщину его смерти она не могла. В этот день Варя всё-таки зашла в саму церковь, но долго задерживаться там не стала, всё ещё чувствовала себя здесь неловко. Она купила свечки и быстро вышла на улицу, оглядываясь по сторонам, не заметил ли кто из знакомых этот её совсем не комсомольский поступок.

Григорий возвратился домой неожиданно рано. Он был пьян, потому что отмечал с таджикскими друзьями крупную сделку по наркотикам. Муж ввалился в дом и увидел, что в зале Варя зашторила окна, накрыла на стол и даже зажгла несколько церковных свечек.

– Это что ещё за банкет ты без меня устроила? Да ещё и при свечах!!! – набычился Григорий и вдруг увидел кроме тарелки жены ещё одну тарелку и стакан с водкой, накрытый хлебом. – Это что такое? Ты с кем тут пьянствуешь?

Варя обомлела. От страха у неё даже скрутило живот. Она испугалась, что сейчас родит недоношенного ребёнка.

– Гришенька, я тут одна, – попыталась она успокоить мужа.

– Не ври! Для кого ты вторую тарелку поставила? Кто к тебе должен прийти? – заорал Григорий и смахнул со стола всё, что там стояло.

Варя испугалась, что будет пожар, и кинулась поднимать с пола горящие свечки. Но Григорий расценил это как неповиновение. Он схватил жену за волосы.

– Говори, шлюха, с кем у тебя свидание? – бушевал муж.

– Ни с кем, Гришенька. Я просто поминаю Сашу. Ведь сегодня годовщина его смерти, – пришлось сказать Варе в надежде, что муж успокоится.

Но, услышав это имя, Григорий пришёл в бешенство. Он стащил с себя ремень и начал хлестать им жену, причем наносил удары и по голове, и по рукам, которыми она закрывала лицо, и по животу.

– Ах ты, шлюха, по своему любовнику тоскуешь?!

– Гришенька, что ты делаешь? Я же беременная! – пыталась остановить его Варя.

– Беременная? Небось и ребёнка от него зачала! – заорал, не соображая, что говорит, Григорий и толкнул жену в живот.

Варя пронзительно закричала и упала. Только сейчас Григорий опомнился.

– Варя! Тебе больно? Ладно, не обижайся! Я сорвался. Но ты сама виновата. Не смей упоминать в моём доме имени того парня! Не смей даже думать о нём! Поняла? Вот так-то. Ну всё, вставай. Я тебя прощаю. Давай мириться.

Но Варя лежала на ковре, скрючившись от боли, и стонала.

– Что, тебе плохо? Сейчас, потерпи, я отвезу тебя к врачу!

Григорий выскочил на улицу, вывез машину из гаража, потом на руках вынес жену из дома и помчался, не обращая внимания на светофоры, в больницу.

– Всё нормально, – успокоила его доктор. – Угрозы выкидыша нет. Пусть ваша жена полежит у нас пару дней, мы её понаблюдаем, а в субботу можете её забрать.

Григорий уехал. А Варя на следующий день рано утром ушла из больницы. Она приехала к матери и кинулась ей на шею.

– Мама! Мамочка! Он меня избил! – зарыдала Варя.

– Да как же это он мог? Ты же беременная! – охнула Татьяна Ивановна и прижала к себе дочь.

В коридор вышел Иннокентий. Женщины посмотрели на него, ожидая вердикта. Но он молчал, угрюмо уставившись на сестру.

– Я не хочу к нему возвращаться! Я не могу его сейчас видеть! – стала умолять брата Варя. – Пожалуйста, Кеша, не прогоняй меня!

Иннокентий молча вернулся в кабинет, взял телефон, набрал номер и сказал в трубку:

– Гриш, она у меня. Пусть погостит недельку. А потом ты её заберёшь.

– И на этом спасибо, – угрюмо усмехнулась Варя, вытирая слёзы.

В прихожую вышла Зина, запахивая на ходу японский, весь расшитый золотыми цветами шёлковый халат, который когда-то Пётр подарил жене.

– Здравствуй, Варя. Проходи, чувствуй себя как дома, – надменно улыбнулась Зина бывшей подруге и приказала свекрови: – Мама, пойдёмте, вам пора массаж делать.

– Иду, доченька, иду, – обрадовалась Татьяна Ивановна и шепнула Варе: – Повезло нам с Зиночкой. Руки у неё просто золотые! Так она мне хорошо спину разминает! А как готовит! Пальчики оближешь! Ой, всё, я пойду, а то она меня ждёт… А ты располагайся в кабинете, там диван мягкий. Извини, дочка, но из твоей комнаты мы с Зиночкой гардеробную сделали. Кеша нас так балует, так балует, столько нам одежды позволяет покупать! Скоро нам квартиры будет мало…

Мама поспешила за снохой, но в последний момент она вдруг обернулась.

– Надеюсь, ты на нас не обижаешься?

– Нет, всё нормально…

Мать ушла, оставив её в коридоре одну.

Через два дня, не выдержав равнодушного отношения к себе со стороны не только брата, но и матери и поняв, что её место в этой квартире было прочно занято Зиной, Варя вернулась к Григорию.

Рожала Варя в Кремлёвской больнице. Ей выделили отдельную палату, что было по советским меркам необыкновенной роскошью. В других палатах по несколько человек в комнате лежали знаменитые артистки и жёны очень крупных номенклатурных чиновников. И хоть весь персонал больницы был и так вышколен, к Варе отношение было подчёркнуто особенное, даже слишком подобострастное. Чуть ли не каждые пятнадцать минут в палату осторожно заглядывала медсестра, чтобы удостовериться, что с Варей всё в порядке. А уж когда начались схватки, в родовой палате собрались сразу несколько человек медперсонала, включая и заведующую отделением. Но это не помогло, потому что рожала Варя всё равно очень тяжело. Открылось кровотечение, которое никак не могли остановить. Врачи перепугались, что эта важная пациентка умрёт. Началась еще большая суета и даже паника, пока заведующая отделением своим властным голосом не приказала лишним людям удалиться и взяла руководство родами в свои руки.

Наконец-то ребёнок вышел. Варя с облегчением вздохнула и улыбнулась. Всё. Мучения закончились. Вот он, её малыш!!!

– Ну, здравствуй, мой родной! – прослезилась от счастья Варя.

– Ух ты, какой богатырь! Мальчик! – воскликнул врач и вдруг в ужасе произнёс: – Господи, что это?!

Варя увидела на лицах врачей гримасы брезгливости.

– Что с ним? Покажите мне моего сына! Что вы стоите? Дайте мне моего ребёнка! – запаниковала Варя.

Врач в нерешительности развернул к ней младенца. Весь этаж огласил отчаянный крик.

Григорий в накинутом на костюм белом халате сидел в кресле кабинета зав. отделением и ждал результатов. Наконец врач вернулась. Она нерешительно зашла в кабинет и устало опустилась на стул.

– Ну что, родила? – вскочил Григорий с кресла.

– Родила.

– С ней всё нормально?

– Опасность миновала. Но ваша жена потеряла много крови. Честно вам скажу, мы чуть не потеряли её, она была на грани смерти.

Лицо Григория побелело. Он схватил женщину за воротник халата.

– Я вам за что такие бабки отвалил? Вы что, не могли нормально роды провести?!

– К сожалению, за ваши деньги рожала не я, а ваша жена. И тут нам приходится иметь дело с природой. В одних случаях женщины рожают как кошки, даже не пискнув. Они тут же могут отряхнуться, встать и пойти по своим делам. А есть женщины, которые от родов умирают. И такие случаи, к сожалению, не так уж редки, хотя мы делаем всё возможное, чтобы этих рожениц спасти. Но иногда и медицина бывает бессильной…

– Как она сейчас? Варя будет жить?! – взволнованно спросил Григорий.

– Не волнуйтесь, теперь с вашей женой всё в порядке. Я вам гарантирую, что Варвара Петровна выйдет отсюда абсолютно здоровой.

– Спасибо, доктор! – обнял женщину Григорий, а потом потребовал: – Отведите меня к жене! Я хочу её видеть! Немедленно!

– Я вам не советую к ней идти. Мы вкололи ей успокоительного, и сейчас Варвара Петровна спит, поэтому её лучше не тревожить.

Григорий достал из кармана толстую пачку купюр и протянул их врачу.

– Это вам за спасение моей жены.

– Не надо. За спасение жизни я денег не беру, – отказалась Тамара Николаевна.

– А как там мой ребёнок? Кто у меня родился – дочь или сын? – спросил наконец Григорий.

– Сын.

– Ух ты! У меня сын!!! – ликовал Григорий, игриво похлопав женщину по плечам. – Слышишь, Москва? У Григория сын родился!!! Сегодня гулять будут все!!! Я всех приглашаю в ресторан!!! И всё ваше отделение пусть приходит! А вы, моя дорогая Тамара Николаевна, будете сидеть у меня на самом почётном месте!

И только сейчас Григорий заметил, что врач не поддерживает его радости, а угрюмо прячет глаза.

– Что с моим сыном? Он жив? Здоров? – он взглянул на женщину вмиг помрачневшим взглядом и, схватив её за плечи, тряхнул. – Ну? Что молчишь? Говори!

– Он жив. Он абсолютно здоров. Такой, знаете, богатырь родился! Вот только…

– Что? – зло сверкнул Григорий глазами, почуяв неладное.

– Пойдёмте со мной, – вместо ответа Тамара Николаевна развернулась и повела Григория в родильный бокс.

За стеклом в стерильной комнате, словно на прилавке магазина, лежали ровные ряды белоснежных коконов запелёнатых младенцев. Григорий сразу определил своего сына, хоть он лежал далеко, почти у самого окна. Этот кокон был намного крупнее остальных, поэтому он казался даже важнее, солиднее. «Настоящий король!» – мелькнула мысль в голове Григория.

Тамара Николаевна зашла в бокс, взяла этот свёрток и вынесла его в коридор.

– Вот ваш сын, – сказала доктор и развернула младенца личиком к отцу.

– Что это?!! – в шоке прошептал Григорий, глядя на безобразное лицо ребёнка, изуродованное огромным, бугристым, словно мерзкая бордовая жаба, родимым пятном во всю щёку, да ещё и с исковерканной верхней губой, вернее, там было полное её отсутствие.

– Заболевание, при котором у младенца нет верхней губы, называется «волчья пасть». В принципе это может исправить операция, хотя шрам на лице, конечно, останется. А вот это родимое пятно, увы, уже никуда с лица не денется. Трогать его нельзя. Слишком опасно для жизни. Придётся вашему сыну с этим жить… – Тамара Николаевна с сочувствием посмотрела на Григория. – Я не могу даже объяснить, почему такое с ребёнком произошло. Возможно, у вашей жены был сильный стресс во время беременности или она ударилась животом…

Григорий, не в силах смотреть на ребёнка, отошёл к окну и закурил.

– Это не мой сын… – пробормотал он.

– Я понимаю, вам сейчас очень больно и трудно принять всё это, но ведь главное, что ваш сын жив и здоров. Вон какой богатырь родился! А внешность для мужчины не главное, – попыталась успокоить его Тамара Николаевна.

– Это не мой сын! – прорычал Григорий и вдруг заорал на женщину: – Слышишь, ты, это не мой сын!!!

Женщина растерянно хлопала глазами.

– Когда я смогу забрать жену? – ледяным тоном спросил Григорий, раздавив окурок об подоконник.

– Вы отказываетесь от ребёнка? – робко уточнила Тамара Николаевна.

– Когда я смогу забрать свою жену? – с ненавистью глядя на докторшу, гневно повторил Григорий.

– Через неделю. Но если вы сможете обеспечить Варваре Петровне дома хороший уход и постельный режим, то можно забрать через два дня.

– Собирайте её немедленно. Она едет домой! – приказал Григорий.

– Но… – попыталась возразить Тамара Николаевна.

– И медсестру какую-нибудь пришлите. Со всеми нужными лекарствами, – перебил её Григорий. – Да успокоительного побольше прихватите. Чувствую, истерик не избежать.

Григорий повернулся и пошёл к выходу.

– Мы тогда Варвару Петровну лучше к вам на «скорой помощи» привезём, – крикнула ему вдогонку врач. – Потому что ей нельзя пока вставать.

– Хорошо, – буркнул, не оборачиваясь, Григорий и вышел за дверь.

Варя очнулась от сна, потому что кто-то тормошил её за плечо.

– Варвара Петровна, просыпайтесь. Вас муж забирает домой, – ласково произнесла молоденькая медсестра.

– Как? Уже? – удивилась Варя. – Что ж, хорошо. Я сейчас оденусь.

Варя попыталась приподняться, но сил у неё не было.

– Не надо, не надо вставать. Я вас сама одену, – замахала руками девушка.

– А как там мой сынок? – спросила Варя. – С ним всё в порядке?

– Давайте сначала я вас покормлю, – вместо ответа сказала медсестра. – А то как же вы голодная поедете?

– Мой сын жив? Здоров? – требовательно спросила Варя, приподнявшись на подушке.

– Да-да, с ним всё в порядке, – успокоила девушка. – Вам сейчас надо о себе думать. Вон вы какая слабенькая!

Варя расслабленно опять легла.

– Вот и хорошо. Всё будет хорошо, – пробормотала она, успокаивая саму себя.

Но когда её каталку вывезли на улицу и стали запихивать в машину скорой помощи, Варя в истерике стала требовать своего ребёнка.

– Где мой сын? Без ребёнка я никуда не поеду!!! – закричала она, пытаясь слезть с тележки.

– Тише, тише, успокойтесь! Вам нельзя нервничать, – всполошилась Тамара Николаевна. – Поезжайте сейчас домой, вам там будет лучше. Вам, Варвара Петровна, надо поскорее поправиться, окрепнуть. А у нас нет возможности вас здесь столько держать. Знаете, сколько сейчас женщин рожают! Прямо бум какой-то! На всех мест не хватает. А ребёнок пусть пока побудет здесь, под наблюдением наших врачей. Так положено.

– Да? – поверила ей Варя. – Ну хорошо. Но я скоро за ним приеду! Да-да, я быстро поправлюсь и приеду. Вы пока как следует за ним следите! Слышите? Берегите моего сыночка!

– Конечно, конечно! – уверила её Тамара Николаевна. И когда двери машины захлопнулись, она обессиленно вздохнула. – Ух, ну наконец-то уехала. Лучше уж принять сто родов у жён министров, чем у одной бандитской жены!

На следующий день медсестра Оля вернулась в больницу.

– Ты что здесь делаешь? – нахмурила брови Тамара Николаевна. – Кто разрешил тебе оставить роженицу без присмотра?!

– Вот. Я её молоко привезла, – испуганно пробормотала девушка, доставая из-под кофты ещё тёплую бутылочку. – Я не хотела ехать, но Варвара Петровна меня заставила, сказала, чтобы её сыночка только её молоком кормили.

– Чтобы больше сюда не приезжала. А молоко выливай потихоньку в унитаз, – строго приказала врач.

– Тамара Николаевна, заберите меня оттуда! Я не могу больше видеть, как Варя целыми днями сцеживает молоко и расспрашивает о своём сынишке, – расплакалась девушка. – Это невыносимо! Мне так жалко её!

– А что её жалеть-то? Она бандитская жена, живёт как у Христа за пазухой: не работает, в роскоши купается. Нам с тобой о такой жизни и не мечтать! Этого сына бросили, но ничего, она себе ещё родит. Уж не сомневайся. Пройдёт время, она про этого малыша и вспоминать не будет, – со злостью сказала Тамара Николаевна, закуривая сигарету. – Вот ребёнка её жалко. Не повезло мальчику родиться уродцем. Теперь вот по детдомам скитаться будет. Тяжко ему в жизни придётся!

– Да! – вздохнули обе женщины.

Варя еле дождалась Григория. Она весь вечер ходила по дому, не в силах сидеть, и постоянно выглядывала в окно, не едет ли его машина.

– Ну где же он, где? – беспокойно бормотала она.

Лишь только муж зашёл в дом, Варя кинулась ему на шею.

– Гришенька, видишь, я уже поправилась! Я себя так замечательно чувствую! Пора забирать нашего сыночка домой. Вот, я уже и вещи приготовила. Давай прямо сейчас поедем за ним?

Григорий снял с плеч руки жены и отодвинул её от себя.

– Мы за ним не поедем. Никогда!

– Как?! – обомлела Варя. – Что ты такое говоришь?! Гриша! Он же здоровый ребёнок! Ну, подумаешь, не красавец, ну и что! Он же наш, твой и мой сын!!!

– У меня, у Григория, не может быть сын урод! – очень жёстко сказал он.

– Гриша! – заплакала Варя. – Я тебя умоляю! Ну, пожалуйста! Давай его заберём!

– Я сказал: нет!!! – закричал Григорий на весь дом.