Девочка моя ненаглядная Харькова Елена

2010 год

Ветер хлестал наотмашь ледяными струями, распахивая полы плаща и выворачивая зонт наизнанку. Крупный, немного сутулый мужчина со злости швырнул сломанный зонт в лужу, натянул поглубже капюшон и, вжав голову в плечи, пошёл, не разбирая дороги и топая прямо по лужам. Миновав два квартала, он зашёл в подъезд, мотнул мокрыми волосами, громко высморкался и со словами «ну и погодка, твою мать!», чавкая протёкшими ботинками, стал подниматься на второй этаж. Около нужной квартиры мужчина остановился, распахнул воротник плаща, расстегнул пару верхних пуговиц на рубашке и бережно снял с шеи серебряный крестик на простой верёвке. Он прикоснулся к крестику губами, шепнул (скорее по привычке, чем от религиозных чувств) «прости, Господи!», сунул крестик в карман и только после этого нажал на кнопку звонка. За дверью послышались шаркающие шаги. Пока шаги приближались к двери, мужчина, тихо напевая песенку Винни-Пуха, достал из-за пояса пистолет и навернул на него глушитель.

– Куда идём мы с Пятачком большой-большой секрет, – еле слышно пробормотал Бурый, передёргивая затвор.

– Кто там? – послышалось из-за двери.

– И не расскажем мы о нём. О нет, и нет, и нет… – тихо продолжал он петь, приложив к дверному глазку красную книжечку.

– Милиция? – обрадовался мужчина за дверью. – Наконец-то! А то мы уже начали волноваться…

Защёлкал замок. Дверь распахнулась. Мужчина в атласном халате удивлённо уставился на Бурого, чья небритая, очень уродливая физиономия с большим родимым пятном в пол-лица и гражданский, насквозь мокрый серый плащ совсем не соответствовали доблестному облику сотрудника милиции. Мужчина хотел что-то спросить, но не успел. Бурый приставил к его лбу пистолет и нажал на курок. Мужчина стал заваливаться, но Бурый его подхватил, внёс в прихожую и тихо положил на ковёр.

Бурый огляделся. Квартира поражала обилием антикварных вещей.

– Хорошо живёт на свете Винни-Пух, – усмехнулся он и осторожно заглянул в большую комнату.

Никого.

– Оттого поёт он эти песни вслух…

– Лёня, кто там пришёл? – послышался женский голос из кухни.

– И неважно, чем он занят…

Меткий выстрел сбил с ног женщину.

– Если он грустить не станет…

Бурый заглянул в другую комнату. Там в кресле дремал старик. Выстрел. Голова старика дёрнулась и опрокинулась набок.

– А ведь он грустить не станет. Если, конечно, вовремя не подкрепиться… Да!

Бурый осмотрел всю квартиру. Больше никого не было. Он спрятал пистолет за пояс, достал сотовый телефон и набрал нужный номер.

– Усё в порядке, шеф! – угрюмо ухмыльнувшись, сообщил он. – Клиенты готовы к отпеванию… Компромат? А на хрена тебе теперь этот компромат? Поджечь квартиру, и все дела. Ладно, ладно, Жила, не кипятись. Найду я тебе эти документы.

Бурый стал обыскивать всю квартиру, вываливая вещи на пол и продолжая напевать мультяшный мотив.

– Пум-пурум-пурум-пурум-пурум-пурум-пум-пум…

Вещи вылетали из ящиков и шкафов и, прежде чем упасть на пол, описывали в воздухе замысловатые фигуры. Бурому даже нравилось устраивать этот погром. Он с азартом фокусника вытаскивал из секретера бумаги и веером запускал их по комнате. Следом летело, красиво кружась, шёлковое бельё из комода, на него плюхались книги со стеллажа, затем (без особой надобности, но зато очень забавно), со звоном разбиваясь вдребезги, упали три фарфоровые статуэтки из серванта… Вся квартира вскоре стала похожа на огромную свалку.

Все ценные вещи и драгоценности Бурый равнодушно кидал в мусорный пакет. А вот деньгам он был больше рад – их он аккуратно рассовывал по карманам.

Наконец-то документы найдены. Бурый уже собрался уходить, но тут ему пришлось впервые нарушить свой принцип не брать никаких вещей для себя из квартиры «клиента». Бурый промок настолько сильно, что оставаться в таком состоянии ещё час, пока он доедет до дома, было невыносимо. Он скинул мокрый плащ и переоделся в хозяйский, а напоследок прихватил ещё и большой чёрный зонт.

– Эх, не к добру всё это, не к добру! – покачал он головой и вышел из квартиры.

Бурый распахнул дверь подъезда. Пронизывающий ветер опять со всей яростью накинулся на него и плеснул ледяной водой в лицо. Михаил поднял воротник, застегнул все пуговицы чужого плаща, который был ему немного тесноват в плечах, открыл зонт и шагнул под струи дождя. Большими шагами преодолев двор, он пошёл к остановке автобуса, равнодушно швырнув по пути пакет с ценными вещами и золотыми украшениями в мусорный бак. Свой мокрый плащ он благоразумно выкинул в другую помойку, подальше от этого дома.

Бурый был доволен собой – ещё одно задание он выполнил на отлично.

Лимузин подъехал к дому.

– Ну наконец-то мы добрались! – театрально вздохнула Варвара Петровна. – Я из Лондона до Москвы на самолёте летела меньше времени, чем мы ехали от аэропорта до дома!

Она вышла из лимузина и стала с интересом разглядывать двор, пока водитель и Никита доставали инвалидную коляску и сажали в неё Иннокентия Петровича.

– Никита, держи ровнее коляску! Не дёргай ты так! – ворчал на сына по привычке Иннокентий. – Вот неуклюжий болван!

Парень лишь снисходительно улыбнулся. Он привык к грубости отца, поэтому не обижался.

– Господи, столько лет прошло, а здесь почти ничего не изменилось! Вот только скамейки возле подъездов исчезли… Да фонтан стал облезлым. А так всё то же самое! – удивлённо покачала головой Варвара Петровна.

– Да, двор не изменился. Только мы с тобой, сестра, постарели, – кивнул Иннокентий Петрович. – Ты помнишь, Варвара, как мы здесь с тобой счастливо жили?

– Я всё помню, Иннокентий. Абсолютно всё! – зло ответила Варвара Петровна и пошла, гулко стуча тростью по асфальту, в подъезд. Иннокентий и Никита направились следом.

Варвара Петровна ходила по комнатам и задумчиво разглядывала обстановку. От воспоминаний детства остались только стены. Квартира сильно изменилась. Исчезла вычурная мебель, многочисленные ковры, хрусталь. Вместо тёмных обоев с аляповатыми цветами и тяжёлых бархатных штор во всей квартире теперь были однотонные стены пастельных тонов и задрапированные лёгкой дымкой нейлона окна. Обстановка стала гораздо проще, современнее, более стильной. В гостиной было только всё необходимое: в обеденной зоне на невысоком подиуме располагался длинный стол со стульями, а в зоне отдыха – диван, два кресла и плазменный телевизор. И всё. Варваре Петровне это понравилось, потому что стало намного просторнее и светлее. Но больше всего её удивило то, что везде по стенам были развешаны многочисленные картины, причём одного автора. А в самой светлой комнате – бывшей родительской спальне – стоял мольберт, и были повсюду разложены краски, кисти, расставлены гипсовые фигуры. В общем, это была самая настоящая мастерская художника.

– Здесь теперь обитает Никита, – объяснил Иннокентий. – А мы с Зинаидой и старшим сыном Владом живём в особняке. Зря ты отказалась там остановиться. У меня шикарный особняк, выделил бы тебе лучшую комнату…

– Я хочу побыть здесь, вспомнить юность.

– Здесь теперь трудно будет что-то вспомнить. Никита всю квартиру загадил своей мазнёй. Что за дурь такая?! Весь день рисует и рисует… И в кого он такой пошёл не от мира сего?

– Уж точно не в тебя! Никита, а у тебя неплохо получается, – Варвара Петровна уже по-доброму посмотрела на племянника. – Из тебя мог бы выйти толк… если бы ты не родился в этой семье.

– Какой толк? На Арбате стоять и свои рисунки прохожим втюхивать? – возмутился Иннокентий. – На этом не прокормишься! Пусть лучше он нашей семьи держится. Мы ему поможем заработать на бутерброд с чёрной икрой.

– Чем? Бандитизмом? Ты считаешь это лучшей долей для сына? – зло усмехнулась Варвара.

– Какой бандитизм? Это всё в прошлом. Теперь у нас всё официально. Мы теперь бизнесмены!!! Мы совладельцы заводов и магазинов! – с пафосом произнёс Иннокентий. – Нам денежки сами из золотого краника в карман текут. Наша задача только держать всех в тонусе, чтобы краник не пересыхал.

– Я рада, что вы не бедствуете… – сухо заметила Варвара Петровна. – А теперь разрешите мне побыть одной. Никита, в какой комнате мне можно поселиться?

– Ну что вы, Варвара Петровна, вы в своём доме. Выбирайте любую комнату, – доброжелательно улыбнулся парень.

– Тогда я расположусь в своей спальне, – сказала Варвара и ушла из гостиной.

Иннокентий Петрович тоже засобирался. Никита вышел его проводить в прихожую.

– Я поехал. Мне дела важные надо доделать. А ты со старухи глаз не спускай! Обо всём, что она делает, мне докладывай. И в город её не отпускай! Запри дверь и не открывай ей. Понял? – приказал он сыну, который лишь неопределённо кивнул головой. – Понял, я спрашиваю? Смотри у меня! Будешь дурить – всю твою мазню в печку отправлю!

Варвара Петровна зашла в свою комнату. Здесь осталась лишь её антикварная кровать с кованой спинкой да старинная фарфоровая кукла на широком подоконнике. И всё.

– Ну, здравствуй, Лялечка! – Варвара улыбнулась. – Везёт тебе, ты всё такая же молодая. А вот я…

Варвара Петровна прижала куклу к груди и посмотрела из окна во двор. Взгляд её остановился на старом фонтане. Варвара вспомнила, как сорок лет назад наблюдала из-за шторы за Сашей, который, сжимая букет цветов, стоял возле этого фонтана и уныло переминался с ноги на ногу. Эта картинка сохранилась в её памяти так живо, будто это было только вчера. Глаза женщины наполнились слезами.

– Прости меня, Сашенька! Прости!

В кабинете шикарного особняка на кожаном диване нервно ёрзал бандит по кличке Сиплый.

– Ну рассказывай, как ты выполнил моё задание, – угрюмо спросил Иннокентий.

– Я отправил нашего человека в Саратов. Он всё сделал… – проблеял Сиплый, опустив глаза в пол.

– Всё, значит, сделал, да? – начинал закипать от злости Иннокентий. – А подробнее можно узнать, что же именно твой человек в Саратове сделал?

В комнату вошла Зинаида, держа в руке серебряный поднос с лекарствами. Она молча поставила поднос на стол и стала, откручивая крышечки, доставать таблетки и засовывать их мужу в рот. Иннокентий покорно проглатывал и запивал водой из стакана, который тут же ему подавала жена.

– Ну, это… он автомобильную аварию подстроил. Женщина и её муж погибли, – попытался улыбнуться Сиплый, косясь на Зинаиду.

– И всё?! – Иннокентий пристально посмотрел на бандита. – А их дочь?

– Так это… Её же не было… – оправдывался Сиплый. – Она в это время в Америке была, её родители отправили в какую-то «Школу выживания». Как же мы её достанем-то?

– Меня не интересует, как вы её достанете! – закричал Иннокентий. – Но когда я тебе приказал убрать всех, ты должен был всё выполнить на сто процентов!!!

Зинаида сосредоточенно отсчитывала капли лекарства в ложку и, казалось, совершенно не обращала внимания на их разговор.

– Да как же мы её в Америке-то достали бы? – жалобно хлопал глазами Сиплый. – Вот она позавчера вернулась в Россию, и теперь мы всё сделаем. Я лично поеду в Саратов и сам с этой девчонкой расправлюсь!

– Я не могу ждать! – заорал Иннокентий и со злости отпихнул руку жены, да так, что всё лекарство выплеснулось из ложки. – Старуха уже приехала! Мне каждый день дорог!!! Раз ты знал, что она два дня назад вернулась, так почему ты до сих пор здесь, а не в Саратове???

Зинаида невозмутимо начала капать лекарство заново.

– Иннокентий Петрович, я всё держу под контролем! – дрожащими от страха губами лепетал Сиплый. – Пока нет смысла туда ехать. Я узнал, что она живёт сейчас у подруги. Не вырезать же из-за этого ещё одну семью? Вот вернётся она в свою квартиру, мы всё и сделаем…

– Да мне плевать, сколько вы семей вырежете! – бушевал Иннокентий. – Я тебе дал задание. Ты обязан был всё выполнить! Ты хоть представляешь, какие деньжищи на кону?!

– Кешенька, не волнуйся, – погладила плечо мужа Зинаида и дала ему выпить лекарство, – вот увидишь, девчонка долго у чужих людей не задержится – слишком большая обуза. И в Саратов ехать не стоит…

– Это почему же? – внимательно посмотрел он на жену.

– Да не сможет она одна жить в квартире, – объяснила ему Зинаида. – Сюда она приедет, в Москву, к своему единственному оставшемуся родственнику. Так что лучше встречайте её здесь. Надо только телеграммы на этот адрес проконтролировать. Когда получите сообщение, тогда и действуйте.

Зинаида хитро улыбнулась. Иннокентий сразу успокоился и ответил жене благодарной улыбкой.

– Да, точно, надо встречать её здесь! – повторил он.

– Иннокентий Петрович, уж мы её встретим! Не сомневайтесь! – обрадованно потёр руки Сиплый. – Я лично этим делом займусь!

– Ты? – брезгливо посмотрел на него Иннокентий. – Да я теперь тебе не доверю курицу на суп прирезать! Пошёл вон! Без тебя я это дело решу.

Сиплый понуро удалился.

– Правильно, Кешенька, надо привлечь к этому делу профессионалов. Мне найти телефон Маркина? – поддакнула Зинаида и, достав из кармана халата расчёску, заботливо причесала растрепавшиеся волосы мужа.

Иннокентий молча кивнул. Зинаида сняла с толстой шеи ключ на золотой цепочке, открыла сейф и достала оттуда записную книжку.

– Конечно, не сомневайтесь, всё сделаем по высшему разряду! Менты не подкопаются! – принял заказ Маркин и тут же набрал на своём сотовом телефоне другой номер. – Жила, слушай внимательно. Есть довольно щекотливое дело, заказ от очень важного человека. Его надо исполнить на все сто процентов. Речь идёт о наследстве. Там на кону очень большие деньги. Поэтому надо убить абсолютно всех, кто окажется в данной квартире. Понял? Абсолютно всех! Я знаю, что с этим может справиться только твой человек.

– Да без проблем! – послышался в трубке весёлый голос Жилы. – Медведь не знает жалости, он с лёгкостью выполнит это задание!

Звонок разбудил Бурого среди ночи. Звонили в дверь так требовательно, что его аж прошиб пот: «Милиция!!!» Он подскочил на кровати и, лихорадочно одевшись, тихо подошёл к двери и посмотрел в глазок. То, что он там увидел, его дико разозлило. Распахнув дверь, он мощным ударом сбил с ног стоявшего за порогом щупленького мужчину, а потом, не дав ему опомниться, за шкирку затащил в квартиру.

– Т-т-ты чё, охренел?! – возмутился Жила, обиженно потирая ушибленный лоб. – Ни те «здрасьте», ни «как здоровьице», а сразу в морду – хрясть! Ну и манеры у тебя!

– В Гарвардах не обучались, – проворчал Бурый. – Нечего по ночам трезвонить. Чего припёрся? Говори и уматывай.

– И даже кофейку мне с дороги не нальёшь? – заискивающе улыбнулся Жила.

– И икорку на хлебушек не намажу, – отрезал Бурый. – Ну? Чё надо?

– Медведь, ты не злись на меня, я ж по важному делу к тебе, а не просто как к другану в гости зашёл. Так что накрывай на стол. Отмечать будем! – радостно потёр руки Жила.

Он попытался пройти в комнату, но Бурый, загораживая проход своей мощной фигурой, не посторонился.

– Михань, ну ты чё, мне совсем не рад, что ли? – обиделся Жила. – Я ж говорю, что по важному делу зашёл. Контракт у меня новый для тебя имеется. Кучу бабла за него обещают!

– А завтра слабо было с контрактом прийти? – Бурый наконец-то отошёл в сторону, и Жила тут же юркнул в комнату. – Работа у меня нервная. Имею законное право на здоровый сон.

– Будет, будет у тебя, Медведь, здоровый сон. Вот сделаешь это дело, и обещаю, что месяц тебя трогать не буду. Можешь хоть на курорты ехать, хоть здесь кверху пузом на диване валяться. Клянусь, «я твой покой своим дыханьем не нарушу»! – хохотнул Жила.

– Ты мне то же самое пару дней назад говорил.

– Медведь, обстоятельства изменились. Такое дельце масляное подвернулось – пальчики оближешь! Клиент уж дюже богатый! И к тому же он нервный, очень торопится. Всё надо сделать уже завтра. За срочность, само собой, доплата прилагается. Ну чё, – Жила подмигнул, – накрывай на стол, дружище. Говорить будем.

Они прошли на кухню. Бурый разложил на столе закуски и включил чайник.

– Мы чё, это дело чаем отмечать будем?! А сто граммулек? – разочарованно произнёс Жила.

– Перед работой не пью, – ответил Бурый и, опережая следующий вопрос, добавил: – И тебе не налью. Перебьёшься.

– Ух, ну и жёсткий ты мужик, Бурый! – обиделся Жила. – Мы с тобой сколько лет дружим, причём я у тебя единственный друг! А ты со мной как с собакой приблудной обращаешься. И почему я терплю тебя?

– А ты и есть собака приблудная, – усмехнулся Бурый. – Всё ластишься, ластишься, а придёт время – и в горло вцепишься. И никакие мы с тобой не друзья. Бабло нас объединяет. Не будет денег – не будет и дружбы.

– Эх, Михань, вот это ты зря! Я ж привык к тебе как к брату! Да я за тебя…

– Хватит балаболить! – перебил его Бурый. – Дело выкладывай. Сколько человек надо убить? И сколько за это заплатят?

Жила обиженно вздохнул, а потом по-деловому сказал:

– Нужно вырезать всю семью.

– Сколько человек? – равнодушно уточнил Бурый.

– Я не знаю, кто там будет. Но дают в пять раз больше, чем ты до этого имел, поэтому убить нужно абсолютно всех. Там идёт речь о наследстве, поэтому наш заказчик должен быть уверен, что никого в живых не осталось. Ну что, согласен?

– А у меня есть какие-то причины, чтобы не согласиться? – наконец-то улыбнулся Бурый.

– Итак, по рукам? – протянул свою ладонь Жила.

– По рукам! – Бурый сжал его ладонь.

– Что ж, царствие небесное этим бедолагам! – радостно подытожил сделку Жила.

Бурый подошёл к нужной квартире, как всегда, снял с шеи крестик, поцеловал его, произнёс «прости, Господи», сунул крестик в карман и нажал на звонок.

– Кто ходит в гости по утрам, тот поступает мудро…

Дверь открылась.

– Один, – начал подсчёт Бурый и зашёл в квартиру. – Тарам-парам, тарам-парам… На то оно и утро… И всё, что ли?!

Бурый удивлённо осмотрел комнату, санузел, кухню, балкон, кладовку, заглянул под кровать, смотрел в шкафах, но в квартире, кроме тела мужчины в коридоре, никого больше не было.

– Н-да, дела! – усмехнулся он.

Бурый не ожидал, что задание, оплаченное так щедро, окажется настолько лёгким. Он даже повеселел, что на этот раз взял не слишком уж большой грех на душу. Радуясь предстоящему «отпуску», Бурый занялся инсценировкой ограбления. Он, напевая мультяшную песенку, вытаскивал из шкафов вещи и разбрасывал их по квартире. Найденные драгоценности и дорогие безделушки он, как всегда, кидал в чёрный мусорный пакет. К слову сказать, всего этого было не так уж и много. Бурый совсем ничего не понимал в этом странном деле.

– Квартирка так себе, золотишко фуфловое, значит, и денег в банке не так уж и много, – заговорил он сам с собой. – За что ж такие бабки отвалили? Что за наследство такое?

И тут раздался звонок в дверь. Бурый чертыхнулся. Он подошёл и посмотрел в глазок. За дверью стояла молодая девушка. Утреннее солнце сквозь мутное подъездное окно освещало её хрупкую фигурку и придавало особый блеск золотистым волосам, собранным в два детских хвостика. А рядом с ней на полу стоял чемодан и большая дорожная сумка.

«Так, родственница приехала. Вот и ещё один клиент нарисовался».

Бурый со злости матюгнулся. Задание перестало быть таким уж лёгким и приятным. Он передёрнул затвор пистолета и открыл дверь. Девушка вошла в квартиру и приветливо улыбнулась. Бурый направил на неё пистолет.

– Здравствуйте, дядя Жора! – радостно произнесла девушка и, продолжая улыбаться, шагнула ему навстречу.

Бурый опешил. Его палец так и замер на пусковом крючке. А девушка, продолжая приветливо улыбаться и глядя на него огромными бирюзовыми глазами, сделала ещё один шаг и чуть не коснулась лбом дула пистолета.

– Я так рада с вами наконец-то познакомиться! Вы извините, что я так задержалась, и вы из-за меня вчера зря простояли на вокзале. Но со мной такая ерунда приключилась! – щебетала она, совершенно не обращая внимания на направленный на неё пистолет. – Я опоздала на поезд, вернее, я села не на тот поезд, а потом меня высадили на первой станции, а потом я добиралась обратно в Саратов, а потом мне пришлось покупать новый билет, да ещё я и трость свою сломала… Сплошные приключения!

Бурый ошалело смотрел на это очаровательное создание и понимал, что должен выстрелить, но палец на спусковом крючке предательски дрожал.

«Убить нужно всех!» – вспомнил он слова Жилы, почему-то зажмурился и медленно надавил на крючок…

– Ах да, я же вам подарок привезла! – присев на корточки, воскликнула девушка и стала рыться в своей сумке.

Пуля врезалась в дверной косяк.

Девушка встала и протянула ему вязаный свитер.

– Я сама вязала! – с гордостью произнесла она и прикоснулась рукой к Бурому. – По тем ленточкам, которые вы нам в письме прислали. Должно подойти.

Девушка вдруг стала ощупывать руками его фигуру: плечи, руки, грудь. И только сейчас Бурый всё понял. Она была слепая!!! Её лёгкие прикосновения взволновали его. Между ними как бы растаяла стена отчуждения, которая должна всегда присутствовать между убийцей и его жертвой. Бурый понял, что второй раз в неё выстрелить будет ещё труднее. Но надо.

Он поднял пистолет.

– Ой, дядя Жора, вы, оказывается, в плечах пошире, а вот в талии намного меньше. – Она отвела его руку с пистолетом, чтобы ощупать талию. – Вы так сильно похудели за эти два месяца! Дядя Жора, а вы не заболели? – расстроилась девушка и вдруг обняла его. – А, я понимаю, вы так сильно переживали из-за смерти моих родителей, да? Мне тоже так тяжело, так плохо без них! Так плохо!!!

Девушка всхлипнула, и Бурый почувствовал, как его рубашка на груди становится влажной.

«Чёрт, да она плачет! Да ещё и прилипла ко мне. Твою мать! Ну и как мне теперь в неё выстрелить?»

Бурый неловкими движениями погладил девушку по голове и слегка отстранил от себя. Он опять поднял пистолет и хотел направить его в висок девушки.

– А давайте примерим! – воскликнула она и натянула ему на лицо свитер.

Стрелять с закрытыми глазами было неудобно. Он попытался снять свитер, но девушка так мило стала его упрашивать:

– Ну, дядя Жора, ну, пожалуйста, ну примерьте! Я ведь так старалась для вас!

Оттолкнуть такое невинное создание у него рука не поворачивалась. Убить-то можно, а вот поступить с девушкой по-хамски, да ещё перед её смертью – нет, на это он не решился.

«Ладно, выполню её последнее желание», – решил Бурый и позволил девушке надевать на себя свитер.

Она заботливо просунула его левую руку в рукав, потом взяла правую, но мешался пистолет. Девушка дотронулась до пистолета.

«Ну вот, сейчас всё поймёт», – даже с облегчением подумал Бурый и представил уже, как она от страха закричит, а он, чтобы прекратить этот крик, выстрелит. И все дела. Но девушка с интересом ощупывала железяку, ни грамма не испугавшись.

– А что это такое? – наконец спросила она. – Это какой-то инструмент?

«Она не знает, что такое пистолет?! Счастливая!»

– Да, это мой рабочий инструмент, – усмехнулся Бурый.

– А что им делают? – поинтересовалась она.

– Репы раскалывают, – съязвил Бурый.

– А, это что-то типа орехоколки?

– Ну да, почти…

– Ну, репы сейчас колоть не надо, – деловито сказала девушка, пытаясь забрать из его руки пистолет. – Давайте-ка посмотрим, как вам мой свитер. Нравится?

Бурый пистолет не отдал, а переложил его в другую руку.

Свитер был действительно красивый, связанный из мягкой серой шерсти. Бурый невольно взглянул на себя в зеркало гардероба.

– Нравится, – честно признался он.

– Я для вас, дядя Жора, старалась! – просияла девушка и от радости обняла и поцеловала его в щёку. – Носите с удовольствием!

Всё. Этот поцелуй был последней каплей. У Бурого пронзительно защемило в душе, а на глаза даже готовы были вот-вот навернуться слёзы. Впервые для него (пусть даже случайно) что-то сделали! И впервые его с радостью поцеловало такое очаровательное создание! Убить её он теперь не в силах.

«Твою мать!»

– Как т-там наши дела? В-всё прошло удачно? – изображая спокойствие, но почему-то слегка заикаясь, спросил Маркин.

– А вы сомневаетесь? Да вы что! Мой человек – профи! Нет, он суперпрофи!!! – затараторил в телефонную трубку Жила. – Если он взялся, можете спать спокойно – дело будет оформлено самым лучшим…

– Как он всё завершил? – перебил его Маркин.

– О! Просто феерически – бабах! И всё в пух и прах! Никаких следов не найдут. Всё стало стерильно, словно в реанимации, тьфу-тьфу-тьфу, чтоб себе не накаркать.

– Он там всё взорвал, что ли? – удивился Маркин. – На хрена? Я же говорил про пожар…

– Так не сомневайтесь. Желание клиента для нас закон. Заказывали пожар – значит, устроили там пожар. Горело так, что просто загляденье! Но кто же знал, что там газовая плита была включена. Огонь сначала, наверное, задуло, а потом произошёл взрыв. Конечно, это было не запланировано, но зато как прикольно! – радовался как ребёнок Жила. – Я уже по телику видел утром репортаж об этом взрыве. Включите новости, они только начались, сейчас наверняка опять расскажут.

– Ну ладно, взрыв так взрыв. Может, это и лучше… Приезжай сегодня за деньгами, – сказал Маркин, положил трубку и обернулся к сидящему напротив него мужчине. – Дело сделано.

Маркин включил телевизор, перещёлкнул на канал, по которому шли новости. Как раз шёл репортаж с места событий. Камера показывала разрушенную квартиру с обугленными стенами. То, что говорила корреспондент, уже было неважно.

Иннокентий молча положил на стол деньги и выехал на инвалидном кресле из комнаты.

Жила, насвистывая весёлую музыку, подошёл к квартире. В обеих руках у него были огромные пакеты, доверху набитые продуктами и выпивкой. Брезгуя ставить пакеты на грязный пол перед дверью, Жила лбом нажал на звонок. За дверью было молчание. Он позвонил ещё раз. Никакой реакции. Зная непростой характер приятеля, Жила не собирался уходить. Он прижал лоб к звонку и начал трезвонить не прекращая.

– Чё надо? – наконец-то прозвучал голос из-за двери.

– Ваша мама пришла, молочка вам принесла! – широко улыбнулся Жила и продемонстрировал в дверной глазок пакеты со снедью. – Открывай, Медведь, праздновать будем.

– Пошёл вон! – отрезал Бурый.

– Какой ты душечка! – нисколько не обиделся Жила, уже привыкший к подобному обращению. – Но я никуда не уйду! Во-первых, я принёс зарплату, а во-вторых, я хочу выпить, отметить, так сказать, наше успешное дело. А одному выпивать скучно…

За дверью было молчание, видно, Бурый обдумывал ситуацию.

– Ладно, не хочешь пить – не надо. Открой хоть на минуту. Я что, зря с этими сумками через весь город тащился? Забери эту тяжесть…

Молчание.

– Медведь, я твой единственный друг, а ты меня даже на порог не пускаешь. Это не по-джентльменски! – канючил Жила. Наконец ему всё надоело, и он рявкнул прямо в глазок: – И не надейся! Я не уйду!!! И буду всю ночь трезвонить!

Угроза подействовала, замок защёлкал, и дверь приоткрылась.

– Ладно, входи, джентльмен, – усмехнулся Бурый. – Только ненадолго. Я устал. Говори, чё надо, и убирайся.

Жила протиснулся в едва приоткрытую дверь, вручил сумки и конверт с деньгами Бурому и от прилива эмоций даже приобнял друга.

– Эх, Михань, теперь заживём! Такой отдых себе устроим! Хошь – на Канары поедем, а хошь – на рыбалку куда-нибудь забуримся… А прикольно звучит, да: с Бурым на рыбалку забуриться, – хохотнул Жила.

Вдруг в комнате раздался скрип дивана.

Мужчины замерли и посмотрели друг на друга. Жила, продолжая по инерции обнимать Бурого, удивлённо спросил:

– К-к-кто там?

Бурый нервно сглотнул и отпихнул друга.

– Всё, проваливай. Некогда мне! – начал выталкивать он Жилу за дверь.

– Ты чё, бабу привёл? – прищурился Жила.

– Ну да, привёл, – кивнул Бурый. – А тут ты припёрся. Уходи, сам понимаешь, не до тебя.

– Понимаю, понимаю, – подмигнул Жила. – Я ухожу. Не буду мешать. Ну ты даёшь! Столько лет бобылем жил. А тут вдруг… Но правильно, правильно, ты мужик богатый, можешь себе позволить.

– Ну и балабол ты! – добродушно прервал его Бурый. – Проваливай давай!

Жила уже собрался выйти за дверь, как вдруг из комнаты прозвучал нежный девичий голосок:

– Дядюшка, кто там пришёл? Что же ты держишь гостя в коридоре? Приглашай в дом. Сейчас я чайку заварю…

– Дядюшка?!! – замер Жила в дверях. Бурый попытался его силой вытолкать, но Жила прорвался обратно в квартиру. – Откуда вдруг племянница у тебя объявилась? Ты же сирота!

Бурый не знал, что сказать.

– Так, Медведь, выкладывай всё. Ты меня знаешь, я не отстану. Кто она?

Тут в коридор вышла девушка. Жила внимательно оглядел её худенькую фигурку и очаровательное лицо в обрамлении золотистых волос, заплетённых в забавные косички.

– Проходите в комнату, а я сейчас чайник поставлю, – сказала она и, держась за стену, направилась на кухню.

Жила пристально посмотрел Бурому в глаза. Тот не выдержал взгляда и опустил голову.

– Она оттуда? С той квартиры? – догадался Жила.

Бурый нехотя кивнул.

– Чёрт! Идиот! Ты чокнутый!!! – схватился за голову Жила. – Что с тобой случилось? Почему ты изменил себе, своим принципам? Ты что, смалодушничал? Бурый, да ты понимаешь, что это конец?! Ты поставил на себе жирный крест! С тобой больше никто никогда не будет иметь дело! С нами никто не будет иметь дело! А когда узнает Маркин, нам вообще труба. Ты понимаешь, что мы с тобой уже почти трупы?

– Я не смог… Не знаю, что произошло. Она, понимаешь, слепая. А глаза у неё как у щенка. Беззащитного такого доброго щенка. Знаешь, у меня в детстве в детдоме был щенок. Булькой его звали. Он так ластился ко мне! Я его кормил. А он мне руки лизал и лицо моё лизал… Смешной такой… Он меня любил, мой Булька… А больше меня никто никогда не любил… – неожиданно дрожащим голосом произнёс Бурый и виновато посмотрел на друга.

– Понятно, – вздохнул Жила. – У тебя срыв. Поломка. Как у станка. Вот работает он годами, работает, такие здоровенные железяки гнёт и стругает, а потом вдруг лопнет у него какая-то пружинка, и всё. Капец. Либо его на слом, либо в ремонт… Надеюсь, тебя отремонтировать еще можно? А? Как думаешь?