Девочка моя ненаглядная Харькова Елена

То ли песня была такая печальная, то ли Даша сильно стеснялась петь при народе, а скорее всего потому, что она думала о том, как несчастный дядя Жора бегал по этому рынку и искал её… В общем, у Даши из глаз ручьём полились слёзы. А вместе с ней расчувствовались и заплакали зрители. Даша допела песню и улыбнулась. И вся толпа дружно ей зааплодировала. А потом люди столько денег им насыпали, что Янко с трудом рассовал мелочь по карманам, а денежные купюры за пазуху.

– Спой ещё песню! – потребовала публика. И Даша пела ещё и ещё…

Но вдруг Янко неожиданно резко прекратил играть на гитаре и схватил Дашу за руку.

– Идём скорее домой! – испуганно пробормотал мальчик и потащил девушку в толпу.

Даша еле за ним поспевала, спотыкаясь и наталкиваясь на людей.

– Подожди! Ты куда так спешишь? Я не могу так быстро! Я сейчас упаду! – умоляла она, но Янко всё равно тащил её сквозь толпу, виляя по проходам. А потом он вдруг заставил девушку нагнуться и затащил её под прилавок.

– Сиди тихо! – прошептал он.

Мимо прилавка, за которым они спрятались, пробежали пятеро парней.

– Куда они делись? – спросил один из них. – Ведь только что здесь были!

– Вот тебе и слепая! Драпала даже лучше, чем зрячая! – хохотнул другой. – Ладно, пойдём, Бабалаю расскажем.

Даша с Янко вылезли из-под прилавка и пошли домой. Цыганёнок угрюмо молчал, время от времени оглядываясь назад.

– Кто это был? – спросила Даша. – И что им от нас надо было?

– Это парни из табора Бабалая. У нас с ними вражда. Они считают этот рынок своим и гонят нас отсюда. Если бы нас с тобой поймали, то побили бы и все деньги отобрали!

– Какой ужас! А зачем тогда вы сюда ходите?

– Потому что мы тоже считаем этот рынок своим, и сами их прогоняем отсюда, – объяснил мальчик.

– А нельзя договориться, чтобы рынок был общим? – удивилась Даша. – И тогда не будет вражды!

– Нельзя. Вражда эта уже много лет длится. И не только из-за рынка.

– Послушай, а ведь вчера какая-то цыганка сказала, что Мирела, жена вашего барона, родом из табора Бабалая. Это так?

– Да, так.

– Как же они вам её сосватали, если у вас вражда?

– Мирелу не сосватали. Её Шандор сам украл, а потом женился.

– Украл?! – удивилась Даша. – А она была согласна?

– Конечно, нет! Она молодая, очень красивая. А наш Шандор старый, да к тому же он двух жён уже угробил. Кто же за него добровольно пойдёт?

– Как это угробил? – совсем растерялась Даша.

– А вот так! Он ревнивый очень! Первую жену он до смерти забил. А вторую выгнал из дома. Она сама от горя и утопилась.

– Какой ужас! Бедная Мирела! А почему она от него не уйдёт к своим родным?

– Потому что здесь у неё двое детей. Да и позор это – от мужа уходить. Таких цыганок никто больше в жёны не берёт.

– А Гудло она любит?

– Не знаю. Может, любит, а может, просто назло Шандору стравливает его с братом, мстит так. Вас, женщин, разве поймёшь, что у вас на уме.

– Да ты мал ещё в женщинах разбираться, – усмехнулась Даша.

– Я мал?! – обиделся Янко. – Мне уже девять лет! Я уже жениться могу!

– Что?! – рассмеялась Даша. – Ну ты и загнул! Женятся только с восемнадцати!

– А у цыган с восьми лет мужчинам можно жениться! Правда, чаще всего в двенадцать свадьбу играют.

– Ничего себе! – поразилась Даша и засмеялась. – А сколько же тогда вашим невестам лет? Они хоть садик успевают закончить?

– У нас невесты старше. Они с пятнадцати лет обычно замуж выходят. Но бывает и раньше. Слушай, хватит над нашими обычаями смеяться. Тебя приняли в табор, вот и радуйся. И подчиняйся нашим законам. А иначе барон тебя на улицу выгонит. Ведь пропадёшь!

Даша сразу перестала смеяться.

– Да, ты прав, Янко. Прости меня!

Остаток пути они шли молча.

– Вот это да! – присвистнул Гудло, когда Янко высыпал на стол все деньги.

Цыгане с уважением посмотрели на девушку.

– Молодец, Даша, иди отдыхай, – похвалил Шандор. А когда девушку увели, он предложил: – Дашу надо оставить в таборе. Есть в ней что-то такое, что людей к ней располагает.

– И заставляет раскошелиться! – добавил Хохан.

– Да, она романно рат: вроде чужачка, а с цыганской душой, – согласилась Замбила. – Музыку нашу чувствует как родную.

– Есть кто против? – спросил Шандор и обвёл всех взглядом.

– Я против! – вышла вперёд Мирела. – Никогда она не станет цыганкой! Она только и мечтает к дяде своему вернуться. Нельзя её насильно здесь держать!

– А мы её женим на ком-нибудь, – сказал барон. – Дядя ей мужа и детей не заменит.

– А на ком же ты её женишь? – нахмурилась Хитана. – Кто захочет на безродной жениться?

– Я хочу! – выкрикнул Янко. – Дядя Шандор, отдай её за меня! Мне Даша очень понравилась!

– Тебе подрасти ещё немного надо. А она слишком старая для тебя, – махнул на него рукой барон.

Янко обиженно засопел, отвернувшись к окну.

– Я подумаю и потом скажу, за кого отдам её, – подытожил этот разговор барон. – А вы, женщины, накрывайте праздничные столы. Будем сегодня принимать Дашу в наш табор.

На праздник собрался весь табор. Пришли цыганские семьи из соседних домов, так что народу в доме было много. Даша ела сладкий пирог сывьяко с начинкой из творога и сухофруктов и с удовольствием слушала, как красиво поют цыганки. Особенно ей нравилось, как пела романсы Мирела. Эта протяжная печаль, казалось, шла из самой глубины души женщины. Словно Мирела пела о своей несчастливой жизни:

За соседним столом, где сидели одни мужчины, Гудло подыгрывал певунье на скрипке, а Хохан на гитаре.

Следом запела Хитана:

– Давай, Даша, теперь ты нам спой! – попросил Шандор.

– А можно я русскую песню спою? – попросила девушка.

И после того как ей разрешили, Даша запела:

– Молодец, девочка, хорошо поёшь, – похвалил её Шандор. – Цыганская у тебя душа, певучая! Будешь теперь ты романно рат. Это почти как цыганка. А имя тебе дадим Гили. Это переводится как «песенка». Согласна?

Даша робко кивнула. Все цыгане одобрительно загалдели и стали её поздравлять.

Так Даша стала цыганкой Гили.

Варвара Петровна два дня не выходила из своей комнаты, всё сидела в кресле и угрюмо смотрела в окно. А на третий день с утра она вышла вдруг очень бодрая и даже повеселевшая. Никита был удивлён такой резкой перемене.

– Так, Никитушка, давай-ка быстрее позавтракаем и съездим к нотариусу, – попросила Варвара Петровна. – Надо сделать то, что мы в тот раз не успели.

– Но ведь ваши друзья погибли… Кому же вы оставите дарственную? – удивился племянник.

– А ты хочешь, чтобы я вам оставила эти деньги? – прищурилась Варвара Петровна. – Сколько тебе нужно? Скажи. Я сейчас же выпишу чек.

– Нет, тётя, мне ничего не надо, – категорично отрезал Никита. – Я решил сам себе на жизнь зарабатывать. А подачки от родственников мне не нужны. Извините, если я вас этим обидел.

– Никитушка, какой же ты замечательный человек! – прослезилась Варвара Петровна. – И как в этой семье мог родиться сын с такой светлой и благородной душой? Поразительно! Но я тебе подарок всё же сделаю. Я куплю тебе, Никита, хорошую машину. И не спорь! Должна же я хоть что-то тебе оставить на память о себе. Ведь я скоро уеду, и больше мы с тобой вряд ли увидимся. А так будешь ездить на машине и вспоминать свою взбалмошную тётю.

– Спасибо, тётя Варя. Я и так вас не забуду. А машину я с радостью приму. Потому что отец, чуть только я отказываюсь ему подчиняться, сразу грозится отнять мою «Хонду». Надоело это! Поэтому мне машина очень даже пригодится.

– Решено! Заедем к нотариусу, а потом в автосалон.

– Так всё-таки кому вы отдадите деньги? Надеюсь, не моему отцу? – спросил Никита и, увидев, как Варвара Петровна удивлённо подняла брови, пояснил: – Очень уж он любит чужие деньги себе прикарманивать. Ему многие предприниматели дань платят. Откровенно говоря, в нашей семье патологический культ денег. Мы и так небедные, но ради ещё одной тысячи долларов, я уж не говорю о ваших миллионах, моя семья готова пойти на какое угодно преступление. Увы, это так. Поэтому, тётя, будьте осторожны. Лично я вам советую поскорее уехать отсюда.

– Нет, Никита, пока я дела свои не доделаю, я никуда не уеду. Иннокентий меня не тронет, я всё-таки его сестра. Это он так, словами меня пугает. Да только я его не боюсь! Для меня он всегда был, да так и остался ничтожным напыщенным индюком! А индюка чего бояться? Он может только забрызгать своей слюной! Это неприятно, но не смертельно, – рассмеялась Варвара Петровна. – Да и вообще я соскучилась по России, по Москве. Хочу напоследок побродить по местам своего детства… Так что собирайся, Никитушка, пойдём подышим Москвой. А насчёт твоего отца не думай, ни копейки ему не достанется. Это я тебе гарантирую.

– Тогда кому же достанутся ваши миллионы, которые не дают покоя моим родителям? – со смехом спросил Никита.

– Я отдам эти деньги дочери Марины, – со счастливой улыбкой произнесла Варвара Петровна. – Она жива! Я это точно знаю!

На следующий день Даша заработала ещё больше денег. Они с Янко выступали уже не на рынке, где все заняты покупками, а на вокзале. Там публика в ожидании поезда с благодарностью слушала трогательное пение слепой девушки и щедро кидала в кепку десятки.

– Янко, мы много денег заработали? – спросила Даша.

– Целую кучу! – цыганёнок потряс карманами, набитыми деньгами.

– Значит, я скоро на билет до Москвы насобираю?! – обрадовалась девушка.

На самом деле Даша уже заработала в несколько раз больше, чем стоил этот билет.

– Ты всё-таки хочешь уехать? – нахмурился Янко. – Оставайся у нас! Мы же тебя приняли в свой табор!

– Нет, Янко, я не могу. Меня дядя Жора ждёт. Он, бедный, сейчас так переживает из-за меня!

– Ничего он не переживает! Он наверняка от тебя сам избавился! Не нужна ему слепая племянница, вот он тебя и бросил на рынке! – со злости выпалил цыганёнок.

– Как ты смеешь так говорить! – Даша вырвала свою руку из ладони мальчика. – Мой дядя очень хороший! И он меня любит!

– Нет, он тебя не любит! – упрямо закричал Янко.

– Любит! – тоже крикнула в ответ Даша.

– Да? А почему же тогда он тебя не ищет? Если бы он тебя искал, то вернулся бы в этот город и нашёл тебя. Ведь все теперь знают, что ты у нас живёшь!

– Дядя Жора меня ищет! Просто он не догадывается, что я здесь осталась, – уже не очень уверенно сказала Даша и отвернулась от мальчика. – Вот когда я вернусь к нему, знаешь, как он обрадуется!

– Ладно, пойдём домой, – цыганёнок попытался взять девушку за руку, но Даша обиженно не давала ему ладонь.

Янко заглянул Даше в лицо и увидел, что она плачет.

– Гили, не плачь. Я глупость сказал. Конечно, твой дядя тебя любит. Ты хорошая! Разве можно тебя не любить?!

Даша сквозь слёзы улыбнулась и вытерла ладошками мокрые щёки.

– А зачем тогда ты меня злишь?

– Я тебе сейчас скажу важную вещь, только ты не смейся! Ладно? Я тебя люблю! – признался мальчик. – И я не хочу, чтобы ты уезжала!

Даша нащупала его голову и взъерошила ему волосы.

– Глупыш ты мой маленький!

– Я не маленький! Я уже взрослый! – обиделся Янко, отпихнув её руку.

– Ах да, прости. Я забыла, ты же мужчина в самом расцвете лет! – рассмеялась девушка. – Ладно, Янко, пойдём домой. Я так проголодалась!

Слепая девушка и цыганёнок взялись за руки и пошли по дороге.

У самого дома Даша вдруг остановилась и двумя руками взяла ладошку мальчика.

– Янко, обещай, что ты мне поможешь уехать в Москву!

Янко молчал.

– Пожалуйста! – очень трогательно попросила девушка. – Я тебя очень-очень прошу!

– Хорошо, помогу, – нехотя буркнул цыганёнок.

– Когда? – не унималась Даша.

– Завтра.

– Обещаешь? – обрадовалась Даша.

Янко тяжело вздохнул.

– Слово цыгана!

Мальчик достал из-за пазухи часть денег и спрятал их в кустах рядом с домом.

Вечером, когда все ужинали, Янко со своего «мужского» стола не сводил глаз с Даши, которая сидела за «женским» столом вместе с цыганками. Ему нравилось разглядывать её, любоваться её шёлковыми золотистыми волосами, сияющими бирюзовыми глазами, изящными руками. Весь облик девушки, казалось, был наполнен солнечным светом. От неё исходило такое обаяние доброты, что заставляло других при взгляде на неё невольно улыбаться. Мальчик с удивлением и радостью познавал, что такое первая влюблённость. И в то же время он очень грустил из-за того, что им завтра придётся расстаться.

Но за Дашей весь вечер так же неотрывно наблюдал ещё один человек. Это был Шандор.

– Гили, спой мне что-нибудь, – попросил он Дашу, когда все поели. – Какая у тебя любимая песня?

Мирела зло сверкнула глазами. Всегда муж просил спеть только её. Все признавали, что у Мирелы очень красивый поставленный голос, который мог то мощно разливаться по всему дому, то сладко вибрировать, то томно тянуться. Разве может слабый голосок девчонки соперничать с её пением?!

– Любимая? – задумалась Даша. – Я многие песни люблю.

– Шандор, хочешь, я спою твою любимую песню? – предложила Мирела и вышла из-за стола в центр комнаты.

– Нет. Я хочу, чтобы мне спела Гили, – грубо ответил ей Шандор. – А ты сядь!

Мирела в шоке оглянулась на мужа. Он её при всех унизил! Она вернулась за стол, прижала к себе двухлетнюю дочь Лулу и трёхлетнего сына Михо и с ненавистью посмотрела на девушку. Но Даша не видела этих испепеляющих взглядов, поэтому с безмятежной улыбкой на губах запела:

«Кто тебя выдумал, звёздная страна? Снится мне издавна, снится мне она. Выйду я из дому, выйду я из дому, Прямо за пристанью бьётся волна».

Янко пересел поближе к Даше. Ему захотелось лечь рядом с ней на лавку, положить свою голову ей на колени и слушать, как она поёт, слушать… Но так мог поступить только мальчик, а он ведь был уже взрослым мужчиной!

«Где же вы, где же вы, счастья острова? Где побережье света и добра? Там, где с надеждами, там, где с надеждами Самые нежные дружат слова…»

Шандор, слушая песню девушки, вспомнил вдруг своё детство, вспомнил свою мать, которая его очень сильно любила, но из-за туберкулёза рано умерла. Он вспомнил, как в детстве он любил, прижавшись к матери, слушать, как она пела тягучие цыганские песни.

Шандор так расчувствовался, что в уголках его суровых глаз даже показались слёзы.

– Светлый ты человек! – сказал он, когда Даша закончила петь. – Таких сейчас мало…

Шандор встал из-за стола и ушёл в свою комнату.

Замбила, как всегда, сидела в своём любимом кресле в углу комнаты и курила трубку, наблюдая за происходящим.

– Эх, Шандор, Шандор! – прошептала она, недовольно качая головой.

А ночью всех разбудил крик Ульяны. Она стояла на крыльце дома и ругалась со своим мужем и Мирелой, которых увидела в такое позднее время вдвоём.

– Предатель! А ты подлая женщина! Гадкая, мерзкая и подлая! – кричала она в истерике на весь дом. – Как вы могли?!

– Замолчи сейчас же! – прошипел Гудло и ударил жену.

Ульяна упала, но не успокоилась.

– Не замолчу! Баро! Хитана! Идите все сюда! Полюбуйтесь на них!

Мирела попыталась убежать в дом, но путь ей преградил Шандор. На крыльцо вышли и остальные члены семьи.

– Что здесь происходит? – грозно спросил барон.

– Ничего не происходит! Моя жена из ничего устроила какое-то представление! – с нервным смешком сказал Гудло. – Истеричка! Я просто вышел из дома, чтобы сходить в туалет.

– Вы вдвоём с ней были! – Ульяна указала пальцем на Мирелу.

– Не были! – закричала Мирела. – Как ты смеешь наговаривать на меня и на своего мужа! Дрянь какая! Всего лишь два месяца живёшь в этом доме, а уже скандалы устраиваешь!

– Я видела, что вы вдвоём были на улице! – рыдала девушка.

– Вот как? – нахмурился Шандор и стал снимать с себя толстый ремень с огромной металлической пряжкой.

– Шандор! Не слушай её! – кинулась к нему Мирела. – Это просто совпадение! Я вышла на улицу, потому что мне не спалось. Меня бессонница замучила, вот я и решила подышать свежим воздухом. Что в этом преступного?! Я немного посидела на крыльце, поглядела на звёзды. Откуда мне было знать, что Гудло тоже вышел? Мы с ним на крыльце просто случайно встретились, пожелали друг другу спокойной ночи и уже хотели пойти в дом. И тут эта ненормальная стала кричать и всех разбудила… Идиотка! Верь мне, Шандор!

Барон отстранил от себя жену и посмотрел на брата.

– Это правда? Так всё и было?

– Да, баро, – опустив голову, тихо сказал Гудло.

– Поклянись!

– Да, баро, так и было, – опять повторил Гудло, не поднимая глаз.

– Землю целуй! – потребовал барон.

Гудло медленно опустился на одно колено. Все, затаив дыхание, наблюдали за ним. Ведь цыганская клятва священна. Ни один цыган не посмеет поклясться обманывая. И тут вдруг Гудло заплакал.

– Прости меня, баро! Избей меня! Или вообще убей! Виноват я перед тобой! Она меня просто околдовала! Я сам не понимал, что творю! А всё из-за красоты её дьявольской!

– Встань. Я тебя прощаю, Гудло. Ты же мой брат, младший непутёвый брат. Видно, пришла пора тебе отделяться, жить своей семьёй. Купим тебе отдельный дом, – сказал Шандор и перевёл взгляд, полный ненависти, на жену.

Мирела в страхе попятилась.

– Шандор, умоляю! Прости меня!

– Вон отсюда! – закричал Шандор. – Убирайся!!!

– Нет, нет, только не это! Не прогоняй меня! – закричала в отчаянии Мирела. – Я ведь жена твоя!

– Ты мне больше не жена! Уходи! – прохрипел Шандор. – Уходи, пока я тебя не прибил!

Мирела в шоке посмотрела на мужа и, поняв, что прощения ей не вымолить, заплакала.

– Отдай мне тогда детей! Пожалуйста!

– Нет! Дети останутся со мной! – категорично отрезал Шандор.

– Но им нужна мать! Они ещё маленькие! Пожалуйста, не отнимай их у меня! – упала к нему в ноги Мирела, но Шандор грубо оттолкнул её.

– У них будет другая мать! Я опять женюсь. Да вот хотя бы Гили в жёны возьму! Ей хоть можно доверять: она не будет другим строить глазки, – зло ухмыльнулся Шандор.

– Так вот в чём дело! – Мирела вытерла слёзы и с презрением посмотрела на мужа. – Как только эта слепая появилась в нашем доме, я сразу заметила, что ты положил на неё глаз! Я тебе уже надоела, вот ты и решил от меня избавиться! Небось и с братом договорились меня подставить, да?

– Замолчи! Ты совсем от злости обезумела! – прервал её Шандор. – Ещё хоть слово, и я тебя изобью!

Мирела безвольно опустила голову.

– Можно я с детьми попрощаюсь? – тихо попросила она.

– Можно, – разрешил барон.

Мирела понуро вошла в дом.

– Не ходите за ней. Пусть она побудет с детьми наедине, – сказал всем Шандор.

Но Мирела сначала зашла на кухню и взяла там нож, а уже потом пошла в комнату.

Даша лежала на постели, но не спала. Сначала она всё думала о дяде. Её задели слова Янко о том, что дядя сам её бросил на рынке. Нет, она, конечно же, была уверена, что дядюшка её очень любит. Он ведь сам позвал её в Москву жить с ним. Но вдруг он испугался того, что она калека, что она будет для него непосильной обузой в жизни?!!

«Нет, как я могу так плохо думать о своём дяде! Какая я неблагодарная! Дядя Жора замечательный человек! Он очень добрый и благородный! Он никогда бы не посмел бросить меня в чужом городе одну! Всё, надо выкинуть эти дурацкие мысли из головы. Завтра Янко поможет мне уехать. Вот дядя Жора обрадуется, когда я к нему вернусь!»

Даша улыбнулась и стала погружаться в сон. Но только девушка заснула, как её разбудили крики Ульяны. Потом она услышала, как все обитатели дома вышли на крыльцо. Она понимала, что произошёл грандиозный скандал. Даша поёжилась. Её всё пугало в этом доме. Она не знала законов и обычаев, по которым жила эта цыганская семья. Она чувствовала себя здесь лишней. Девушка всхлипнула.

«Скорее бы уехать в Москву! Дядя Жора, забери меня отсюда!»

Даша услышала тихие шаги. Это Мирела вошла в комнату и подошла к Даше.

– Я тебя ненавижу! – прошипела Мирела. – Ты, мерзкая калека, знай: ты никогда не станешь матерью моим детям! Слышишь? Никогда! Потому что я тебя сейчас убью!!!

Мирела замахнулась ножом.

– Не стоит этого делать! – послышался тихий голос из угла комнаты.

Мирела оглянулась. В темноте она разглядела фигуру Замбилы. Старуха сидела на лежанке и набивала свою любимую трубку табаком.

– Девочка ни в чём не виновата, – говорила старушка, сосредоточившись на трубке. – К тому же она слепая, а Бог заботится о тех, кого он невольно обидел. Опусти нож, Мирела, не бери грех на душу.

– Грех? – зло рассмеялась Мирела. – А забирать у меня детей не грех? Шандор украл меня из моего табора, когда я была глупенькой несмышлёной девчонкой! Он отнял у меня не только детство! Он лишил меня всех, кто был мне дорог: родителей, братьев и сестёр, подруг! А теперь он хочет забрать последнее, самое дорогое в этой жизни – моих малышей! Так я тоже лишу его новой забавы. Я же вижу, как он на эту девчонку запал! Я убью её! И пусть он после этого меня тоже убивает. Мне уже всё равно! Без Лулу и Михо я не хочу жить! Так что, старуха, замолчи! Мне плевать на твои нравоучения! Всё, слепая, прощайся с жизнью!

Мирела опять подняла нож.

– Убьёшь её – я прокляну твоих детей! – очень спокойным голосом сказала Замбила и подожгла табак.

Мирела замерла с поднятым ножом.

– Ты не посмеешь! Ты не сделаешь этого!!! – в шоке прошептала она.

– Слово цыганки! – Замбила с наслаждением затянулась и выпустила изо рта дым.

Мирела обессиленно заплакала и бросила нож на ковёр.

– Но почему ты за неё заступаешься? Почему? Она же гадже! Чужая!!!

Замбила вытащила изо рта трубку.

– Она светлая! Божий человек! – торжественно произнесла старая цыганка. – Её нельзя обижать!

Мирела понуро вышла из комнаты.

Даша перевела дух. Всё это время она лежала на своей постели ни жива ни мертва.

– Спасибо, бабушка Замбила! – только и сказала она.

– Вот видишь, ты меня уже бабушкой называешь, – улыбнулась цыганка. – Ещё немного, и ты станешь нам родной!

Цыганка ещё пару раз с наслаждением затянулась, а потом потушила табак в трубке и легла спать. Даша подложила ладошки под голову. Глаза её стали закрываться.

– Бабушка Замбила, а что Мирела тут говорила про меня и её детей? Я ничего не поняла! – сонно спросила она.

– Спи, деточка, спи. Утром всё нам скажут. Чего сейчас-то догадки строить?

Утром Хитана объявила Даше, что теперь она невеста барона. Даша в шоке молчала, не зная, что и сказать. Хитана присела к ней на постель.

– Гили, радуйся, что мой брат тебя выбрал, – стала уговаривать её женщина. – Это большая честь для тебя!

– Но я не хочу здесь жить! Я не цыганка! Я хочу вернуться к своему дяде! – беспомощно бормотала Даша, понимая, что в силу своей слепоты она находится в их полной власти.

– Да, ты не цыганка. Но мы приняли тебя в свой табор и назначили тебя романно рат – это человек, который не цыган по крови, но с цыганской душой, а значит, свой. Ты теперь одна из нас, Гили! Гордись этим! А насчёт твоего дяди я вот что скажу. Он уже старый человек. Сколько он ещё проживёт, неизвестно. И что с тобой будет после его смерти? Ты никому не будешь нужна! Сможешь ли ты одна жить? Нет, драгоценная моя, не сможешь! Поэтому тебя отправят в дом инвалидов, где ты за глухим забором будешь вести убогое, скучное, одинокое существование.

Даша опустила голову. Она и сама боялась этого, но гнала эти мысли из головы.

– А у нас, у цыган, не принято отказываться от больных, убогих, да и просто несчастных. Все знают: если ты живёшь в таборе, то какое бы несчастье с тобой ни приключилось, тебя никто никуда не отдаст. Все члены табора заботятся о тех, кто этого не может делать сам! Как ты думаешь, есть хоть одно цыганское дитя в детском доме или хоть один старый человек из цыган в доме престарелых? Нет! Ни одного не найдёшь! Так что, Гили, если ты останешься с нами, ты не пропадёшь. Мы все и наши дети до конца твоих дней будем заботиться о тебе! – говорила Хитана, гладя девушку по голове.

– Но я не люблю Шандора! Как я могу выйти за него замуж?! – всё ещё сопротивлялась Даша.

– Яхонтовая моя, да разве ты можешь выбирать? Как ты думаешь, там, среди обычных людей, ты сможешь найти себе мужа? А, молчишь! Ты же умная девушка, понимаешь, что это маловероятно. А вот если ты выйдешь замуж, ты сможешь себе деток родить. А это такое счастье! Ты хочешь иметь детей?

– Да! Очень хочу! – призналась Даша.