Восстание Девятого Лор Питтакус

– Какого черта здесь происходит? – спрашиваю я. – Почему только этого лица нет?

Восьмой молчит, опустив голову.

– Это ты сделал?

– Никто не имеет права диктовать будущее, – говорит он.

– То есть, ты решил, что можешь просто разбить рисунок? Зачем, если не секрет? Чтобы предсказание не сбылось? – спрашивает Крейтон.

– Я не знал, что это. Я не знал никого из вас. Я думал, что это просто история, по крайней мере до тех пор, как…

– Это я? – перебивает его Марина. – Это я умираю?

Я хочу задать тот же вопрос. Это меня пронзает меч? Мысль жуткая.

– Все мы когда-нибудь умрем, Марина, – странным голосом произносит Восьмой. Элла подбирает осколки камня и рассматривает их.

Крейтон встает перед Восьмым.

– Ты уничтожил рисунок, но это не значит, что все пойдет иначе. То, что ты скрываешь от нас информацию, не делает ее менее или более правдивой. Ты скажешь нам, кто это?

– Я привел вас сюда не для того, чтобы изучать поврежденную часть стены, – говорит Восьмой. – Вам нужно идти дальше – посмотрите на два последних рисунка.

Мы слушаемся. Никому не станет лучше, если мы будем стоять тут и обсуждать, кто из нас погибнет. На рисунке, на который показывает Восьмой, Сетракус Ра лежит на земле и кто-то держит меч у его горла. Опять невозможно понять, кто это. По обе стороны от своего властелина лежат мертвые могадорцы. На последнем рисунке странная планета – будто разрезанная надвое. Верхняя часть выглядит как Земля, я могу различить Россию и Европу, но нижняя половина покрыта длинными, неровными полосами. Она кажется мертвой и пустынной. Маленький корабль подлетает справа к верхней половине планеты, и слева – к нижней половине.

Я пытаюсь понять, что это значит, когда Элла вскрикивает.

– Это Восьмой.

Мы все поворачиваемся и видим, что она прижимает отколотые кусочки камня к тому месту, где они были. Она смогла решить головоломку. На рисунке умирает Восьмой.

– Это ничего не значит, – твердо говорит он.

Марина мягко кладет руку ему на предплечье.

– Да ладно, это просто рисунок.

– Ты права, – тихо отзывается Крейтон. – Это просто рисунок.

Восьмой отстраняется от Марины и возвращается на середину пещеры. Остальные все еще стоят как вкопанные перед огромной стеной, на которой записаны вещи, которые никто не должен был и не мог знать.

Кто-то предсказал смерть Восьмого. Учитывая точность всех остальных рисунков, трудно придумать причину, по которой этот один мог бы оказаться ложным. Неудивительно, что он постоянно веселится. Теперь понятно, почему он ведет себя так, будто у него нет причин быть осторожным. Он старается спрятаться от судьбы – или, наоборот, вынестись прямо на встречную. Я снова смотрю на последние два рисунка. Сначала мне приятно видеть Сетракуса Ра с мечом у горла, но меня злит, что он еще жив. И что вообще может значить последний рисунок? Он показывает, что противостояние еще не закончилось, и непонятно, чем оно может завершиться в принципе. И еще, почему планета разрезана надвое? Что такое может случиться?

Крейтон берет Ларец Марины, подходит к Восьмому, кладет руку ему на плечо и что-то шепчет.

– Как думаешь, что он говорит? Что вообще можно сказать, чтобы ему стало лучше? – тоже шепотом спрашивает Марина, повернувшись ко мне.

Как раз тогда, когда я собираюсь присоединиться к Крейтону и помочь ему утешить Восьмого, пещеру сотрясает взрыв и дверь сметает волна огня. Марина хватает меня за руку, на другом конце зала кричит Элла. Неровные колонны, поддерживающие потолок, трескаются, шатаются и начинают падать. Большой кусок камня едва не обрушивается на Эллу, и я при помощи телекинеза защищаю ее, отбрасывая колонну в сторону. Я перевожу взгляд на Крейтона и Восьмого. Восьмой исчезает.

– Что происходит? – кричит Марина. Она защищает нас обеих от падающих камней, пока я прикрываю Эллу.

– Не знаю, – говорю я, стараясь хоть что-то разглядеть сквозь дым и пыль. Неожиданно Восьмой снова появляется в середине комнаты. Из раны в его боку течет кровь, лицо у него серое.

– Могадорцы! – кричит он. – Они здесь!

Глава шестнадцатая

Я лежу в кровати, наслаждаюсь невероятно удобными подушками и с удовольствием разглядываю выбранную комнату. Клонит в сон, и я уже начинаю дремать, когда дверь открывается. Слышно, как Девятый с кем-то беседует. Я тут же сажусь, чувствуя, как бешено колотится сердце. Потом я понимаю, что это, наверное, охранник принес посылки, и снова ложусь. Берни Косар облизывает мне ногу и говорит, что пойдет достанет что-нибудь поесть.

– Я присоединюсь через минутку, – обещаю я, складываю руки под головой и смотрю на потолок. На нем едва заметный узор. Мои веки снова тяжелеют.

В следующее мгновение я понимаю, что больше не смотрю на потолок. Я на улице. Идет снег.

– Сосредоточься, Джон! – произносит кто-то у меня за спиной. Я оборачиваюсь и вижу Генри. Он держит несколько кухонных ножей. Один он поднял и готовится его метнуть.

– Генри! Где мы? – кричу я.

– Ты что, головой ударился? – спрашивает Генри в ответ. На нем джинсы и белый свитер – рваные и забрызганные кровью. У него за спиной я замечаю какое-то голубое свечение, но когда я вытягиваю шею, чтобы рассмотреть его как следует, Генри начинает злиться.

– Ну же, Джон! Ты как будто вообще не здесь. Мне нужно, чтобы ты сосредоточился на задаче. Быстро!

Прежде чем я успеваю что-то сказать, Генри кидает в меня нож, и я успеваю отбить его только в последнее мгновение. Он швыряет второй нож, потом третий, потом четвертый. Я справляюсь со всеми, но, кажется, у Генри бесконечный запас. Стараюсь не отставать, но это непросто. Ножи летят все быстрее и быстрее, слишком быстро для меня.

– Мы зря постоянно убегали! – кричу я, уворачиваясь от двух лезвий одновременно.

Генри запускает третий нож с такой скоростью, что, отбив его, я рассекаю руку до крови. Он кричит:

– Не все могут жить в Чикаго под облаками, Джон!

Когда прилетает следующий нож, я хватаю его за рукоять и бросаю на землю. Снег вокруг него чернеет. Я ловлю следующий нож и тоже кидаю его под ноги.

– Если бы мы нашли правильное место, у нас мог бы быть настоящий дом! А мы даже не пытались! И ты выбрал Парадайз! Что, ничего получше не было?

– Я сделал, что мог! И здесь был Малкольм Гуд! Ты нашел планшет, Джон! Но ты даже не попытался им воспользоваться! – кричит Генри.

Голубой свет позади него исчезает, чернота в снегу распространяется в стороны, пока мы не оказываемся словно посреди моря тьмы. Генри заносит над головой большой нож и кидает его в меня. Когда я пытаюсь защититься, мои руки словно прилипают к бокам. Я наблюдаю, как нож летит по воздуху, и знаю, что он вонзится мне прямо между глаз. Когда он оказывается совсем рядом, огромная рука тянется к нему и выхватывает его прямо из воздуха. Это Сетракус Ра. Одним легким движением он перекладывает нож в ладонь, заносит его над плечом и снова кидает в меня.

Когда острие ножа погружается в мой череп, Сетракус Ра кричит:

– Твоя пицца остывает!

Рывком сажусь и понимаю, что я снова в постели в Центре Хэнкока. Я обливаюсь потом и жадно хватаю воздух ртом. Девятый стоит в дверях, в руках у него тарелка с целой пиццей. Он говорит с набитым ртом, не прекращая жевать:

– Серьезно, парень, лучше съесть ее, пока она горячая. И я бы еще немного потренировался перед нашим двойным свиданием.

– Я видел Сетракуса Ра, – говорю я, зная, что голос мой звучит слабо. Такое чувство, что язык прилип к нёбу. – И Генри.

Девятый наконец проглатывает еду и машет в воздухе куском пиццы.

– Правда? Забудь, это просто сон. Так я обычно говорю себе – и, как правило, это срабатывает.

– И как ты заставляешь его сработать? – спрашиваю я, но он уже ушел. Я сползаю с кровати и иду по коридору. На полу кухни Берни Косар сражается с размороженным стейком. Моя пицца дымится на столе. Я так давно не видел снов о Генри, что не могу перестать об этом думать. За едой я думаю о летящих в меня ножах, о снеге, о том, как мы кричали друг на друга. В этот момент до меня доходит: Генри говорил о планшете, на который мне удавалось разве что смотреть. С тех пор как я его нашел, меня раздражало то, что он не работает. Я хватаю Ларец со стула и достаю из него планшет.

Он снова не действует – точно так же, как и раньше, когда я пытался что-то с ним сделать. Это просто белый металлический квадрат с экраном – пустой, мертвый, бесполезный. Что бы я ни предпринимал, он и не собирается включаться. Я переворачиваю его и осматриваю входы для проводов. Они треугольные – таких я прежде не видел.

– Девятый! – кричу я.

Из комнаты наблюдения доносится:

– Я тут!

Затолкав в рот кусок пиццы и прихватив с собой планшет, я жую на ходу. Девятый сидит в кресле с колесиками, положив ноги на стол между мониторами. Большая часть экранов поделена на четыре части. Девятый нажимает что-то на клавиатуре, и изображение поворачивается. На экранах ничего интересного не происходит.

Он улыбается:

– Хочешь что-нибудь проверить?

– Ага. Введи имя: Сара Харт.

Девятый сгребает волосы в кулак.

– Елки. Парень, ты можешь думать еще о чем-то? Вокруг нас происходит какое-то дерьмо, а тебе приходит в голову именно это.

– Только это мне в голову и приходит, – говорю я. – Просто сделай то, о чем я прошу.

Девятый вводит имя и, к моему разочарованию, не находит ничего, кроме списка школьных мероприятий. Я прошу его поискать «Парадайз, Огайо», «Сэм Гуд», «Джон Смит» и «Генри Смит». Он не обнаруживает ничего нового: разрушенное здание школы, обвинение в терроризме, награда за информацию о нашем местонахождении – все это мне уже известно. Я кладу белый планшет перед собой и подталкиваю его к Девятому.

– Слушай, мне нужна твоя помощь с этой штукой.

Я рассказываю ему о своем видении и словах Генри.

– Парень, тебе надо успокоиться, – говорит Девятый. – Я и забыл, как близко к сердцу ты принимаешь эти сны. Посмотрим, что можно сделать с этим планшетом.

– Пожалуйста, – вздыхаю я.

Несколько минут он крутит планшет в руках, ощупывая каждый сантиметр экрана, потом осматривает отверстия на задней панели и цокает языком.

– Думаю… – начинает он и разворачивается в кресле. В углу комнаты стоят открытые коричневые коробки. Девятый копается в двух верхних, говоря:

– Я попросил их принести мне со склада и это, когда они доставили посылки для Шандора. Хотел взглянуть, не будет ли там чего толкового, что подскажет, как связаться с остальными.

Он отставляет первые две коробки в сторону и берет третью, вынимает из нее два новых ноутбука, кричит:

– Бинго! – и с видом победителя извлекает из коробки толстый черный шнур.

Невероятно, но один из штекеров шнура имеет треугольную форму – такую же, как отверстия на моем планшете.

– Откуда это у тебя?

– Не знаю. Шандор привез на корабле. Я никогда даже не видел большей части, не говоря уже о том, чтобы научиться этим пользоваться. Я пытался выяснить, для чего нужны все эти штуки, но Шандор защищал свои секреты, и я так ничего и не узнал. Я и различить-то толком не могу, что здесь земное, а что наше. Неприятная ситуация.

Он берет найденный шнур и подводит штекер ко входу планшета. Мы оба задерживаем дыхание. Штекер подходит, и мы с облегчением вздыхаем. Девятый медленно подключает другой конец шнура к USB-порту ближайшего компьютера. На экране планшета появляется черная горизонтальная линия, и спустя несколько секунд мы смотрим на карту Земли. Одна за другой появляются семь пульсирующих голубых точек: две в Чикаго, четыре в Индии или Китае и одна вроде бы на Ямайке.

– Эй, друг, – понизив голос, говорит Девятый. – Думаю, это мы. То есть все мы.

– Черт, а ты прав. Вот и мы все, – шепчу я. Теперь нам даже не нужен макрокосм.

– Погоди секунду, точек семь, а нас осталось всего шестеро, – хмурит бровь Девятый.

Я откидываюсь назад.

– Я же говорил тебе, что был второй корабль?

– Так, – он весь превращается в слух.

– Нам известно, что в нем был младенец. И это может значить, что корабль добрался до Земли! И выходит…

– Что Сетракусу Ра придется иметь дело с семью, а не с шестью, – перебивает Девятый. – Чем больше компания, тем веселее.

Пока мы с ним пытаемся осмыслить новую информацию, в верхнем правом углу экрана появляется маленькое окошко с зеленым треугольником внутри. Я нажимаю на треугольник, и появляются две маленькие зеленые точки: одна на юго-западе США, другая в Северной Африке – похоже, в Египте.

– Как думаешь, что это? – спрашиваю я. – Это не могут быть атомные бомбы? Бомбы могов? Черт, а вдруг они собираются взорвать Землю, а?

Девятый хлопает меня по спине.

– Нет. Сам подумай. Эта карта явно настроена на нас. А бомбы могов – совсем другое дело, как-то так. Я думаю, это наши корабли, парень!

Не знаю, что и сказать. Вроде бы логично. Но все подозрительно хорошо, чтобы быть правдой. После того как мы убьем Сетракуса Ра и спасем Землю, мы можем полететь на Лориен. Мы можем пробудить его ото сна. Мы можем вернуться домой. Неожиданно мне отчаянно хочется понять, где конкретно находится эта точка на юго-западе, та, которая ближе всего к нам.

– Где это? – спрашиваю я, показывая на эту точку.

Девятый увеличивает карту и говорит.

– Та, которая на юго-западе – в Нью-Мексико, вторая в Египте.

Слова «там, на западе» тут же напоминают мне о последних словах агента Уокер. Я тут же принимаю окончательное решение.

– Тогда туда нам и надо. В Нью-Мексико.

Глава семнадцатая

В то мгновение, когда Восьмой появляется посреди комнаты, истекая кровью, я кидаюсь к нему и опускаю руки на его рану. Кровь течет по моим пальцам, стекает по запястьям. Раздается еще один взрыв, и мы падаем на землю.

– Прости, – шепчет он. – Я так виноват.

– Тише, я могу тебя вылечить. Это мое Наследие. Только расслабься на секунду, – ледяной холод перетекает с моих пальцев на его ребра, и он тут же застывает от боли. Взрывы продолжаются, и Восьмой вздрагивает каждый раз, когда пол сотрясается, но я смотрю ему в глаза, заставляя оставаться со мной.

– Все хорошо. Шестая здесь, она может с этим справиться. С нами все будет в порядке, – я говорю уверенно, пытаясь убедить нас обоих.

– Может быть, сейчас я и умру, может быть, на рисунке была ошибка.

Я сильнее давлю, чувствуя, что его рана в ответ на мое прикосновение начинает уменьшаться, и твердо качаю головой.

– Нет. Не сейчас.

Во всем этом хаосе я замечаю, как Шестая помогает Элле и Крейтону спрятаться за большой грудой упавших камней. Она смотрит на нас с Восьмым, и неожиданно я чувствую, что нас поднимает в воздух, и мы летим к остальным. Когда Шестая опускает нас, она говорит:

– Сидите тут, а я пока стану невидимой и посмотрю, что там происходит. Подлатай его, Марина, – она подмигивает мне.

Звук ее голоса напоминает мне, что с нами все будет в порядке, если мы не будем забывать, что делать. Мы выживем, только если будем держать себя в руках.

– Я стараюсь, – говорю я, но она уже исчезла. Под моими руками легкие Восьмого пытаются срастись – так действует мое Наследие. Я чувствую, как у него внутри все ходит ходуном, как будто сопротивляясь моим силам. Но это еще не конец. Не может такого быть. Он просто ранен серьезнее, чем я думала. Или мое Наследие слабеет. Только не это! Я начинаю паниковать, меня тошнит от страха. Надо сосредоточиться на нем, нельзя отвлекаться на то, что происходит вокруг. Я слышу стрельбу и вопли могадорских солдат в отдалении. Могу представить, что Шестая там делает. Она может быть безжалостным воином – невероятно опасным для любого, кто осмелится угрожать ей или нам всем.

– Как он? – спрашивает Крейтон, нависая на Восьмым и переводя взгляд с его искаженного болью лица на мое, перепуганное насмерть. Элла хватает Восьмого за руку и заставляет его сосредоточиться на ней:

– Все хорошо. Будет больно, но потом станет лучше. Поверь мне.

Я вижу, что ее спокойный тон действует, и он начинает кивать, несмотря на боль.

У нас над головой раздается оглушительный грохот, и потолок покрывается трещинами, которые моментально становятся длиннее и шире. Купол превращается в паззл из осколков, которые грозят в любой момент отвалиться. Неожиданно первый из них – булыжник размером с машину – валится на нас. Я не хочу останавливаться, но мне приходится отнять руки от Восьмого, чтобы отвести камень в сторону. Когда я снова опускаю пальцы на рану, мне кажется, что придется все начинать заново. Единственным утешением мне служит рисунок на стене пещеры. Пусть на нем Восьмой и умирает, но умирает не здесь и не так.

– Где Ларец Марины? – спрашивает Элла. – Может быть, там есть что-то, что могло бы помочь.

Крейтон встает:

– Оба Ларца на другой стороне пещеры. Сейчас принесу.

– Нет! – Элла хватает его за рукав, но Крейтон срывается с места. Я беспомощно наблюдаю, как камни с потолка продолжают падать, и Элла кричит Крейтону, чтобы он возвращался и подождал Шестую. Я лихорадочно соображаю. Снаружи Шестая в одиночку сражается с армией могов. Я знаю, что мне нужно перестать об этом думать и сосредоточиться на Восьмом. Я чувствую, что его тело начинает поддаваться боли и ранам, которые я не могу вылечить достаточно быстро, чтобы его спасти. Когда я замечаю, что его рана вернулась к первоначальному размеру, я зажмуриваюсь, изо всех сил желая, чтобы он отозвался на мое Наследие.

– Элла, – чуть не плача, смотрю я на нее. – Ничего не получается. Я не знаю, что делать.

Она твердо отвечает:

– Он нужен нам, Марина. Просто сосредоточься. Ты можешь.

Я пытаюсь отдышаться и замечаю, как Крейтон едва уворачивается от заостренного валуна.

– Держись. Я вылечу тебя. Тебе скоро станет лучше.

Он закрывает глаза. Я пытаюсь отгородиться от звуков битвы, от истерики, которая рождается внутри меня, и говорю себе: «Я могу вылечить Восьмого. Я вылечу его, а Шестая разберется с могами. Перед нами стоит задача, и это еще не конец». Я выпрямляюсь, мое дыхание замедляется до нормальной частоты, между лопаток словно застывает ком льда. Холод спускается по позвоночнику, доходит до кончиков пальцев. Его сила едва не заставляет меня упасть на пол, но я не отвожу рук от раны Восьмого. Я чувствую, что внутри него что-то меняется, и начинаю дышать быстрее. Мое сердце стучит так быстро, что кажется, оно вот-вот разорвется. Наконец Восьмой открывает глаза.

– Сработало! – кричит Элла.

У меня кружится голова. Я пошатываюсь, но удерживаюсь от падения. Рана Восьмого затягивается. Я чувствую, как его сломанные ребра под моими руками встают на место. Через несколько секунд я позволяю себе отстраниться. Я так устала, что у меня слипаются глаза. Восьмой садится, касается того места, где была рана, ощупывает ребра, а потом берет меня за руку.

– Я никогда не чувствовал ничего подобного, – говорит он, как будто не веря в произошедшее. – Не знаю, как тебя благодарить.

Я готовлюсь ответить, когда неожиданно появляется Шестая.

В руках у нее могадорская пушка, лицо в саже. Она тяжело дышит, но с ней все в порядке.

– Я пока отогнала их, но от помощи бы не отказалась.

Восьмой с трудом поднимается на ноги.

– Сейчас.

– Я имела в виду Марину, – говорит Шестая, оглядывая происходящее и понимая, что Восьмой далеко не в том состоянии, чтобы помогать. Я польщена ее желанием драться вместе со мной, но знаю, что и сама едва стою на ногах.

– Где Крейтон? – спрашивает Шестая. Я была так поглощена исцелением Восьмого, что совсем забыла о нем. Резко развернувшись, я вижу, как он достает Ларцы из-под кучи камней. Он берет их и идет к нам. Как раз в тот момент, когда Шестая поворачивается, чтобы помочь, взрыв окончательно уничтожает потолок. Огромные обломки обледенелого камня падают в пещеру, сопровождаемые сотнями пуль. Восьмой встает над Эллой и при помощи телекинеза закрывает ее от обломков и выстрелов. Шестая стреляет в небо из могадорской пушки. Высоко над нами раздается еще один взрыв, и спустя несколько секунд серебристый корабль вроде того, какой я видела на дне озера, врезается в гору прямо над нами. Истекающий кровью могадорец лихорадочно пытается выбраться из кабины. Я заставляю себя встать, когда он пробивает отверстие в стекле. Прежде чем он успевает выйти, я поднимаю два валуна с помощью телекинеза и обрушиваю их на корабль. На землю опускается облако пепла.

В пещеру влетает ракета и врезается в стену рядом с Крейтоном. Рисунка, на который мы завороженно смотрели несколько минут назад, больше нет. Крейтона отбрасывает взрывом, и он летит на середину пещеры, падая рядом с голубым лоралитом. Ларцы разлетаются по полу. Крейтон не двигается. Я буквально оглушена – все произошло так быстро.

– Папа! – кричит Элла.

Хотя стены продолжают рушиться, мы с Эллой кидаемся к Крейтону. Она берет его за руку. Я кладу ладони на его грудь и закрываю глаза, пытаясь найти какие-то признаки жизни – хоть самые малейшие. То, с чем можно было бы работать. То, что можно было бы исцелить.

– Спаси его, – кричит Элла, ее лицо искажено от горя. – Марина, пожалуйста, ты можешь это. Ты можешь его спасти.

– Я стараюсь, – говорю я, но это больше похоже на рыдание. Он мертв. Ее Чепан погиб.

– Просто сосредоточься, как с Восьмым! У тебя снова все получится! – Элла гладит его по голове, лихорадочно хватает за руки.

Краем глаза я замечаю, как Шестая бежит к нам, стреляя в небо. Восьмой телепортируется ко мне. Он склоняется над нами и говорит.

– Ну же, Марина, ты можешь.

Я плачу. Я не могу. Я знаю, что тут уже нечего лечить, но стараюсь, призывая свое Наследие, умоляя его сработать. Но Крейтон мертв, моему Наследию не за что уцепиться. Я провожу руками по его разбитой груди и животу, чувствуя под руками сломанные кости. Элла встает за мной и давит мне на плечи, сильнее прижимая мои ладони к Крейтону. Шестая перестает стрелять и смотрит мне в глаза. Я качаю головой.

Элла, рыдая, падает не колени. Она подползает к Крейтону и шепчет ему на ухо:

– Позволь Марине тебе помочь. Пожалуйста, не умирай. Пожалуйста, папа, – потом она, обливаясь слезами, смотрит на меня. – Ты даже не попыталась! Почему ты не пробуешь хоть что-то сделать.

Я вытираю мокрую от слез щеку о плечо.

– Я старалась, Элла. Я старалась, но ничего не могла сделать. Он уже умер. Прости меня. – Я выпрямляюсь, но не отнимаю рук от тела Крейтона.

В дальнюю стену врезается ракета, отрывая ее от горы. Мы знаем, что за этим отверстием отвесный обрыв не меньше километра высотой. В пещеру влетает холодный ветер. Восьмой поворачивается к Шестой:

– Дай мне пушку. Я сейчас вернусь.

Она мгновение колеблется и протягивает пушку ему. Восьмой исчезает и появляется на осыпающемся краю дыры, прыгая с камня на камень. Он не перестает стрелять даже в полете. Вскоре два серебристых корабля могов взрываются, превращаясь в огненные шары. Я не отнимаю рук от Крейтона, но Шестая поднимает меня на ноги.

– Хватит. Он мертв.

Я опускаю глаза на Крейтона, на его суровое лицо и густые брови, и вспоминаю, как впервые увидела его в кафе в Испании. Тогда я думала, что он мой самый страшный враг. А вместо этого он спас мне жизнь. Я тянусь к нему, чтобы еще раз попробовать ему помочь, но Шестая прижимает меня к себе. Я чувствую ее слезы у себя на шее. Она шепчет мне на ухо:

– Мы ничего не можем сделать.

Элла, всхлипывая, тянется к Крейтону и берет его за левую руку. Она целует ее и прижимает к щеке.

– Я тебя люблю, папа.

– Мне так жаль, – повторяю я.

Она поднимает глаза на меня и пытается что-то сказать, но не может. Потом она осторожно кладет руку Крейтона ему на грудь и гладит ее еще раз, прежде чем встать. Восьмой телепортируется к нам и возвращает пушку Шестой. Снова налетает ледяной ветер, откидывая полу куртки Крейтона. Мы все одновременно видим: в его внутреннем кармане – белый конверт. На нем написано: «Для Эллы».

Шестая хватает его и сует в руки Элле.

– Элла. Послушай. Я знаю, что ты не хочешь его бросать. Никто не хочет. Но если мы не уйдем прямо сейчас, мы тоже умрем. Ты же понимаешь, что Крейтон хотел бы, чтобы мы выжили, верно? – Элла кивает. Шестая поворачивается к Восьмому. – Хорошо. Как нам теперь смыться отсюда? После того как они разнесли гору, оно сработает?

– Элла, бери мой Ларец! Марина, вот твой! – говорит Восьмой, подталкивая нас к куску лоралита. – Шестая, возьми кого-нибудь за руку, чтобы мы могли телепортироваться все вместе, – он мрачно осматривает разрушения. – Я правда надеюсь, что это сработает.

Он хватает за руку меня и Эллу, Шестая берет меня под руку. Я смотрю на остатки стен, которые рассказали нам о нашем будущем и прошлом, и думаю о том, как много лориенцев были здесь до нас. Мне грустно, что мы оказались последними, кто это видел. Но кроме того, я думаю и об ответственности, которая лежит на нас как на последних лориенцах. Я бросаю последний взгляд на Крейтона и благодарю его за все, что он для нас сделал.

– Ну все. Пора, – говорит Восьмой. Мир вокруг меня темнеет.

Глава восемнадцатая

Неожиданно Девятый сползает на край кресла:

– Черт! Четвертый! Смотри. Они переместились.

– Кто переместился? – я забираю у него планшет. Голубые точки изменили положение. Во всяком случае, некоторые из них. Точка на Ямайке и две в Чикаго все еще на месте. Но другие три оказались у побережья Африки и еще одна – в Нью-Мексико. Я расслабляюсь, убедившись в том, что их все еще семь, но не понимаю, как они перенеслись так быстро.

– Как они это сделали?

– Понятия не имею, – говорит Девятый. – Как будто они телепортировались или как-то по-другому перебрались через пространство. Может, они нашли звездные врата или что-то в этом роде.

– Генри говорил, что звездных врат не бывает, – качаю я головой.

– Ага, конечно. Инопланетян тоже не бывает, если послушать некоторых людей. И многих людей, честно говоря.

Он прав. Генри мог ошибаться.

– Один из Гвардии в Нью-Мексико, Девятый. Рядом с тем, что ты считаешь нашим кораблем. Это не может быть совпадением. Как думаешь, они пошли к нему?

– Черт, надеюсь, что нет. Сейчас это настолько не ко времени. У нас до черта дел и на Земле, еще рано сматываться.

Я смотрю на голубую точку, пульсирующую в Нью-Мексико, и нажимаю на зеленый треугольник, открывая место, где спрятаны лориенские корабли. Не может быть, чтобы это оказалось случайностью. К тому же мне сказали, что Сара где-то на западе, вероятно, рядом с Сэмом. Этого достаточно, чтобы я принял решение.

– Я серьезно, Девятый. Туда нам и надо. Нью-Мексико. И прямо сейчас. Все, что мы видели, и все, что мы узнали, – указывает туда. Все говорит, что нам срочно нужно туда ехать.

Я выбегаю из комнаты, захлопываю Ларец и ставлю его к входной двери.

– БК? – окликаю я.

Подбегает Берни Косар с костью в зубах. Девятый следует за мной.

– Погоди, парень. Помедленнее. Мы не можем сейчас сорваться и лететь в Нью-Мексико! Особенно после того, что мы видели минуту назад! Эти ребята телепортируются по всему миру. К тому моменту, когда мы дойдем до лифта, они могут оказаться в Антарктиде. Или в Австралии! Мы еще слишком многого не знаем. Мы даже не знаем точно, корабль там или нет. А если это ловушка?

Девятый встает перед дверью и складывает руки на груди. Должно быть, я выгляжу как полный псих, когда бешено жму на кнопку лифта и делаю вид, что Девятый мне не мешает. Я выпаливаю:

– Нам в любом случае надо туда. Даже если тот Гвардеец, которого мы видели, исчезнет раньше, чем мы туда доберемся, Нью-Мексико все равно останется самым очевидным направлением. – Я отчаянно хочу убедить Девятого пойти со мной. – Можем взять с собой твое оружие.

У меня кружится голова. Я бегу в тренировочную комнату, к оружейной, перепрыгиваю через маты на полу. Неожиданно над головой у меня раздается звон металлических колец. Девятый падает сверху, встает у меня на пути и поднимает руку.

– Вот как. Погоди-ка, друг. Передохни, – говорит он, обращая руки ладонями ко мне. – Я думаю, нам сначала надо наведаться в Парадайз.

– Издеваешься, что ли? Теперь тебе приспичило ехать в Парадайз!

Нет, я его точно сейчас убью.

– Я тут думал, пока ты спал. Нам надо вернуться туда, где ты нашел планшет. Ты говорил, что там были какие-то бумаги, не говоря уж о скелете и картах. Я думаю, мы что-то упускаем, возможно, ключ к победе над Сетракусом Ра.

– Ты не понимаешь, – я проталкиваюсь мимо него. – На западе что-то происходит. В эти самые минуты. У тебя есть машина?

– У меня есть машина, но мы сначала отправимся в Парадайз. Нам нужно собрать все, что может нам помочь.

– Даже не думай, – говорю я, отталкивая его с дороги.

Прежде чем я успеваю подумать, мы хватаем друг друга за руки и начинаем бороться. Девятый делает подсечку, и я падаю на пол.

Берни Косар лает, приказывая нам перестать.

– Расслабься, БК, – машет ему Девятый. – Это просто небольшая тренировка перед тем, как ехать в Огайо.

– Именно. Мы тренируемся, – бросаю я, вставая на ноги. – Использовать все, что мы только что узнали.

Девятый бьет меня в челюсть, я отбиваю удар. Но ответить на хук справа не успеваю. Такое чувство, что в ребра мне врезался таран. Я падаю на колени, держась за солнечное сплетение, и Девятый поддает ногой мне в грудь, заставляя упасть на спину.

– Ну, давай, парень! – кричит он. – Давай, вставай, что лежишь? Думаешь, можешь сбежать в пустыню и разобраться с любым врагом, какого встретишь? Почему же тогда не можешь справиться со мной?

Я вскакиваю на ноги и застаю его врасплох прямым ударом в живот. Он складывается пополам, и я бью его коленом в зубы.

– Вот это я и имел в виду! – из его разбитой губы течет кровь, но он широко улыбается. Мы кружим по комнате. – Слушай. Раз ты начинаешь показывать зубы, я предлагаю сделку. Победишь меня – едем в Нью-Мексико. Немедленно. Я даже пущу тебя за руль. Но если выиграю я, мы проведем тут еще пару часов, кое-что выясним и разработаем настоящий план. А потом мы двинем в Парадайз и заберемся в тот колодец.

– И это меня ты зовешь трусом.

Мы кружим один возле другого и обмениваемся мощными ударами. Я слышу, как под моим правым локтем у Девятого ломается ребро. Я заношу левый локоть, но Девятый пинает меня в колено. Связки рвутся, боль пронзает всю ногу. Мне удается нанести еще пару ударов, но двигаться я не могу, что дает Девятому огромное преимущество. Он прыгает мне за спину и резко бьет по моей здоровой ноге. Я ударяюсь головой об пол, и весь мир заливается нестерпимым белым светом. Когда я прихожу в себя, Девятый уже прижимает мои руки к полу коленями. Бой окончен. И с ним исчезли наши шансы найти Гвардейца на юго-западе.

– Принесу камень исцеления, – говорит Девятый, медленно поднимаясь на ноги. У меня все плывет перед глазами. Я смотрю, как он уходит, держась за бок. Берни Косар тихо поскуливает.

– Это бред, ты в курсе? – кричу я вслед. – Нельзя так решать вопросы. Этот Гвардеец в Нью-Мексико может умереть там, а тебя это даже не волнует!

Его голос разносится по квартире.

– Мы солдаты, Джонни! А солдаты умирают. Нас послали сюда тренироваться и драться, и некоторые не выживут. На войне как на войне.

Страницы: «« 345678910 »»

Читать бесплатно другие книги:

В настоящем произведении в краткой и оригинальной художественной форме изложена история зарождения в...
В этой книге вы найдете множество практических советов и узнаеет о том, как выбрать здоровые саженцы...
«Почему я так устала, почему ничего не складывается, почему все меня бросают, включая родных, друзей...
38-летняя Ленка – диссидент с детства. Провинциальная школа, соседи алкоголики, тупые друзья… С перв...
Для Алены жизнь – огромный каталог, из которого можно выбрать тот путь, который подойдет именно тебе...
Она 43-летняя роскошная, успешная, состоявшаяся. Она мама, жена и бизнес-леди. Вот только почему все...