Восстание Девятого Лор Питтакус

Я присматриваюсь, снова нажимаю на голубую точку и понимаю, что голубая точка в Нью-Мексико точно в том же месте, где была зеленая.

– Тот, кто в Нью-Мексико, сейчас стоит прямо на корабле, если это корабль.

– Надеюсь, он знает, что это будет очень одинокий полет, – говорит Девятый.

Я качаю головой и снова смотрю на экран, пытаясь понять, что делать дальше. Тут до меня доходит.

– Правительство как-то в этом замешано, да? Что еще находится в Нью-Мексико? Зона 51! Эта зеленая точка там? Это самое известное место появления НЛО! Все сходится.

Девятый пододвигает к себе клавиатуру и принимается печатать еще быстрее.

– Остынь, ковбой. Во-первых, Зона 51 в Неваде. Во-вторых, мы – инопланетяне – знаем, что это место просто фальшивка. Это бесполезный ангар для самолетов, ни больше ни меньше.

На основном экране появляется карта Нью-Мексико, и Девятый увеличивает ее северную часть.

– Ну-ка, погоди, – он переводит взгляд с планшета на компьютер. – Так, это уже интересно. Оказывается, ты не так уж и ошибался. Мы едем не в Зону 51, но в какое-то настолько же секретное место.

– Что ты имеешь в виду? – спрашиваю я, пытаясь понять, почему мне все время приходится играть с этим парнем в догонялки. Девятый отодвигает кресло от стола с мерзкой довольной улыбкой. – Черт, теперь все действительно понятно, – он тычет пальцем в экран. – В этой части Нью-Мексико посреди пустыни стоит город под названием Дульче. Ничего не напоминает? Нет? Печально известная подземная база Дульче, принадлежащая единственному и неповторимому правительству США. Там точно наш корабль. Теперь я уверен, что это наши корабли мигают на экране! Правительство, мудрое как никогда, поддерживает слухи о Зоне 51, чтобы поклонники НЛО держались от Дульче подальше.

Я не могу не улыбнуться.

– То есть теперь мы отправляемся на подземную правительственную базу?

– Надеюсь, что так, – говорит Девятый, выключая компьютер. Он едва не раскланивается – так он доволен тем, что сумел это выяснить. – Хотя там, судя по всему, должны быть дикие меры безопасности и туда совершенно невозможно попасть. Поэтому это идеальное место, чтобы спрятать наш корабль.

– И всяких инопланетян, которые попадутся на пути, – добавляю я.

Такое чувство, что, пока я спал, все перевернулось. Мы быстро встаем и запихиваем в лифт оружие, наши Ларцы и припасы. Берни Косар едва втискивается туда следом за нами. Девятый еще раз удивляет меня, когда нежно говорит закрывшимся дверям:

– Ты был замечательным домом, Чикаго. Надеюсь, мы еще увидимся.

Мы быстро опускаемся.

– Слушай, парень, – говорю я. – Наш настоящий дом намного круче. Он не отвечает, но я замечаю, что его плечи немного расслабляются.

Лифт открывается. Мы в подземном гараже. Некоторое время мы осматриваемся, только потом выгружаем вещи. Убедившись, что на горизонте чисто, мы закидываем сумки на плечи. Берни Косар бежит за нами. Свернув за угол, я вижу, что мы идем к машине, укрытой пыльным брезентом. После роскошной квартиры я даже представить не могу, что под ним скрывается. Может быть, это желтый «феррари» или что-то настолько же заметное. Или это белый кабриолет «порше», или даже черный «лотус». Девятый, должно быть, прочитал мои мысли. Он подмигивает мне и сбрасывает брезент с нашего транспорта. Под ним оказывается побитый старый «форд контур» во всем своем блеске. Не совсем то роскошное авто, которое я себе представлял, но сейчас шик волнует меня в последнюю очередь: машина выглядит так, словно она не заведется.

– Ты серьезно? – я даже не пытаюсь скрыть отвращение.

Девятый невинно смотрит на меня, хотя он явно знал, чего я ожидаю.

– А что? Ты надеялся на «камаро»?

– Не совсем. Но я надеялся на что-то менее ржавое. На что-то, у чего больше шансов не заглохнуть.

– Заткнись и залезай внутрь, Джонни, – говорит он, закидывая сумки в багажник. – Ты еще ничего не знаешь.

Глава двадцать вторая

Я прихожу в себя и чувствую, что все вокруг меня качается. У меня все болит. Такое чувство, что меня всю поджарили на солнце: горло, кожа, ноги и голова. Губы так высохли и обгорели, что я даже не могу их сомкнуть. Векам досталось хуже всего – они отказываются открываться, как бы отчаянно мне ни хотелось увидеть, где я. Все продолжает качаться, и я понимаю, что, должно быть, нахожусь в движущейся машине. К горлу подкатывается волна тошноты. Я пытаюсь поднять руки к голове и обнаруживаю, что они связаны. Ноги тоже. Теперь я окончательно проснулась, заставила себя открыть глаза и лихорадочно оглядываюсь, но вижу только темноту. Я снова закрываю глаза. Должно быть, я ослепла в пустыне. Я пытаюсь позвать на помощь, но у меня получается только хрипеть и кашлять. Слух улавливает какое-то эхо, и я сосредотачиваюсь на воздухе, что окружает меня. Я снова кашляю, только чтобы услышать эхо. Достаточно, чтобы понять, что я в каком-то небольшом пространстве и вокруг меня металл. Такое ощущение, что я в гробу.

Я начинаю паниковать. Что если я не ослепла? Что если я действительно умерла? Вряд ли. У меня слишком все болит для покойницы. Но я чувствую себя похороненной заживо. Я дышу быстро и громко, но тут мужской голос прерывает мою панику. Это громкий механический голос, идущий из динамика.

– Ты пришла в себя?

Я пытаюсь ответить, но горло у меня слишком пересохло. Я барабаню пальцами по тому, на чем лежу, и понимаю, что там тоже металл. Через несколько секунд справа от меня раздается шум, и я чувствую, что туда что-то поставили.

– Рядом с тобой стакан воды с трубочкой. Сделай глоток, – говорит мужчина.

Я поворачиваю голову и нахожу ртом трубочку. Кожа у меня на губах трескается, когда я смыкаю их вокруг нее. Вода оказывается с привкусом крови. Я слышу тот же тихий гул, что и у ворот, и понимаю, что коробка, в которой я лежу, под напряжением.

– Что ты делала у ворот? – спрашивает мужчина. Меня поражает отсутствие эмоций в его голосе. Нельзя сказать, что он дружелюбен, но угрожающим тоже не кажется.

– Заблудилась, – шепчу я. – Я заблудилась.

– Как ты заблудилась?

Я делаю еще глоток.

– Я не знаю.

– Ты не знаешь. Понимаю. Твой номер – шесть, верно?

Я закашливаюсь от неожиданности, тут же проклиная себя за это. Обычно я держусь спокойнее, но на этот раз мой разум словно изжарило солнцем. Если он и не знал ответа раньше, теперь он его знает. Я решаю взять себя в руки, прекратить делать глупые ошибки.

Голос возвращается.

– Что ж, Номер Шесть. Ты довольно известная личность. Видео из школы в Парадайзе и то, как ты сбила те вертолеты в Теннесси, впечатляет. Не говоря уж о невероятном шоу, которое ты на прошлой неделе устроила в Вашингтоне, спасая Джона Смита и Сэма Гуда из федеральной тюрьмы. Ты у нас вроде принцессы-воина, да?

Я все еще не поняла, откуда он знает, кто я. А теперь он говорит так, будто наблюдал за моей жизнью из первого ряда. Мое тело сильно кидает влево, и я понимаю, что нахожусь в машине, которая только что свернула, и меня везут неизвестно куда. Я пытаюсь разорвать ленту на лбу, но ничего не происходит. Я пробую воспользоваться телекинезом, но стоит мне начать концентрироваться, как желудок скручивает такой болью, что меня тошнит.

– Лучше расслабься. Сопротивление ничего не даст. У тебя обезвоживание и, скорее всего, тепловой удар. Ближайшее время тебе будет плоховато.

– Кто вы? – с трудом спрашиваю я.

– Агент Дэвид Парди, ФБР, – говорит он. Мне немного легче от того, что я в руках правительства США, а не могов. Я бы не смогла пройти через это снова, зная, что будет дальше. Особенно сейчас, когда магия, защищавшая меня в прошлый раз, больше не действует. Моя надежда выжить теперь, когда я знаю, что это ФБР, сильно выросла. Они могут быть агрессивны, но они не чудовища. Мне нужно только немного терпения: возможность сбежать появится. Парди этого не знает или думает, что это неправда. Сейчас мне лучше просто следовать его совету. Расслабиться. Восстановить потери жидкости. Подождать. Может быть, он расскажет, что знает обо мне, что знает обо всем этом.

– Где я?

Динамик скрипит, прежде чем агент Парди отвечает.

– В транспорте. Ехать недалеко.

Я снова пытаюсь воспользоваться телекинезом, чтобы развязать ноги, но я еще слишком слаба, и от попытки меня начинает мутить. Я делаю еще пару глотков, чтобы дать себе время подумать.

– Куда вы меня везете?

– Воссоединиться с другом. Или, вернее, с другом Джона Смита. Вы зовете его Джон? Или Четвертый?

– Не знаю, о чем вы говорите, – помолчав, я добавляю. – Я не знаю никого по имени Джон Четвертый.

Неожиданно я вспоминаю, что происходило в пустыне перед тем, как я потеряла сознание у ворот. Я была не в себе настолько, что даже не сомневалась в реальности вертолетов. Помню, что слышала голос Эллы. Нет. Я не просто слышала ее голос – мы разговаривали. Она спрашивала, я отвечала. Учитывая, что меня поймало ФБР, можно не сомневаться – вертолеты действительно были. И если они мне не померещились, может быть, я и вправду говорила с Эллой. Появилось новое Наследие? Вовремя.

«Элла? Ты слышишь меня? – я пробую еще раз, просто на всякий случай. – Меня сцапало ФБР. Какой-то агент по фамилии Парди запер меня и везет на какой-то машине. Он говорит, что ехать недалеко».

– Как ты оказалась в пустыне, Шестая? – прерывает мои мысли голос Парди. – Разве ты не была в Индии со своими друзьями? Помнишь? Совсем как другие детишки, читала учебник, а потом тебя похитили в аэропорту?

Откуда он знает?

– Откуда ты узнала, где база? – его голос уже не кажется таким лишенным эмоций. Мне кажется, что я слышу немного нетерпения.

– Какая база? – спрашиваю я. У меня не очень хорошо получается думать.

– Та, у ворот которой мы наши тебя полумертвую. В пустыне. Откуда ты знала, где ее искать?

Я пытаюсь стать невидимой, но снова в тот момент, когда я обращаюсь к своему Наследию, мой желудок пронзает жестокой болью. Мне так хочется свернуться клубком, но путы не дают. От боли у меня перехватывает дыхание.

– Пей воду, – снова советует мне агент. Эмоции снова покинули его голос. Так же как и в прошлый раз, я подчиняюсь, делаю глоток и жду. Боль наконец стихает, и на меня накатывает волна дурноты. Кажется, что у моего разума отказали тормоза, и его несет как машину на скользкой дороге, швыряя то в одну, то в другую сторону. Мысли налетают на меня и их слишком много, чтобы я могла в них разобраться. Передо мной проносятся события последних дней. Я вижу, как беру Марину за руку перед телепортацией. Вижу Крейтона, лежащего без движения. Вижу, как я прощаюсь с Джоном и Сэмом. Я почти забываю, где я. До того момента, когда голос возвращает меня к текущим обстоятельствам.

– Где Четвертый? – этого парня не назовешь непоследовательным.

– Кто? – переспрашиваю я, пытаясь сосредоточиться на том, что он говорит. Если я этого не сделаю, то повторю прошлую ошибку. Внезапно его спокойного голоса как не бывало. Он кричит в динамик:

– Где Четвертый?

Я морщусь от шума.

– Идите к черту, – бросаю я. Я не собираюсь ничего ему говорить.

«Элла? Марина? Кто-нибудь? Если кто-нибудь меня слышит, пожалуйста, ответьте. Мне нужна помощь. Я в какой-то пустыне. Я знаю только, что я недалеко от базы правительства США, и меня арестовало ФБР. Мы куда-то едем, но я не знаю куда. Со мной что-то случилось: я не могу пользоваться своими Наследиями».

– Кто был с тобой в Индии, Шестая? Кто этот мужчина и девушки?

Я молчу. И представляю себе лицо Эллы. Она самая младшая из нашего народа. Я представляю, как ей должно быть тяжело. А теперь она осталась без Крейтона. Только позавчера я завидовала им, а теперь его нет.

– Какие у них номера? Кто эти девушки? – агент Парди спрашивает нетерпеливо, но спокойнее.

– Это моя группа. Я играю на ударных. Они поют. Мне нравятся «Джози энд Пуссикэтс», а вам? А еще я люблю старые мультики. Всем ребятам они нравятся.

Когда я улыбаюсь, губы снова начинают кровоточить. Мне все равно. Я чувствую привкус крови и улыбаюсь еще шире.

– Шестая? – спрашивает он мягче. Видимо, он решил попытать счастья с тактикой доброго полицейского. – С тобой в Индии были Пятая и Седьмая? Кто тот мужчина? Кто эти девушки?

Неожиданно я словно теряю контроль над своими словами. Голос даже не похож на мой.

– Марина и Элла. Милые, милые девочки. Лучше бы они были посильнее.

Что я говорю? Почему я вообще что-то говорю?

– Марина и Элла тоже принадлежат к твоей расе? Зачем им быть сильнее? И какой номер у Марины?

На этот раз я успеваю себя остановить, в ужасе от того, что я вообще раскрыла рот. Мне приходится собрать все силы, чтобы ответить так, как нужно. Как будто внутри меня идет война.

– Я не понимаю, о чем вы. Почему вы все время говорите про номера?

Голос агента Парди гремит из динамика:

– Я знаю, кто вы! Вы с другой планеты! Я знаю, что вы все пронумерованы! Господи, да у нас ваш корабль!

Когда он упоминает корабль, у меня начинает кружиться голова. Я снова вижу наш полет с Лориена. Я вижу себя ребенком, который стоит у иллюминатора и вглядывается в пустоту космоса. Я ем за длинным белым столом и смотрю на остальных. Все они с своими Чепанами. Вот мальчик с длинными черными волосами. Он смеется и кидается едой. Светловолосая девочка рядом с ним тихо жует какой-то фрукт. Чепаны за другим концом стола пристально наблюдают за детьми. Я вижу, как маленькая Марина плачет, прижав ноги к груди, на полу под пультом управления. Ее Чепан стоит рядом на коленях и пытается убедить ее подняться. Я помню, что мы с мальчиком с короткими черными волосами влипли в какие-то неприятности. Следующим я вижу маленького Четвертого. У него длинные волнистые волосы. Он босой ногой пинает стену, злясь на что-то. Потом он разворачивается, хватает подушку и швыряет ее на пол. Он поднимает глаза, видит меня и краснеет. Я протягиваю ему игрушку, которую я у него украла. Меня снова охватывает чувство вины, такое же сильное, как и тогда. Остальные лица в комнате расплываются. Потом я вижу себя в объятиях Катарины, когда мы прилетели на Землю. Дверь корабля открывается.

Откуда появились эти воспоминания? Раньше, как я ни старалась, я почти ничего не могла вспомнить о нашем полете на землю, за исключением мелких деталей. У меня никогда не бывало таких ярких воспоминаний.

– Ты слушаешь меня? – кричит Парди. – Мы говорили с могадорцами.

Это сдергивает меня с небес на землю.

– О, да неужели? И что же они сказали? – я пытаюсь делать вид, что просто поддерживаю разговор, но тут же об этом жалею. Зачем мне понадобилось признавать, что я знаю, кто такие моги? Но прежде чем я успеваю как следует расстроиться из-за своей ошибки, мой разум возвращается к кораблю. Я вспоминаю, как двери корабля открываются, и человек с темными волосами, в очках с толстыми стеклами, появляется на пороге, готовясь приветствовать нас. В руках у него портфель и белый планшет, а за его спиной я вижу большую коробку с одеждой. Откуда-то я знаю, что это отец Сэма. Как я хочу снова увидеть Сэма.

– Я хочу увидеть Сэма, – бормочу я. Я не хочу ничего говорить, не хочу, чтобы агент еще о чем-то узнал от меня, но ничего не могу с собой поделать. Я слышу собственный голос, чувствую, что мысли у меня путаются, я едва соображаю. Тут же я понимаю, что в воду что-то подмешали. Поэтому я не могу уцепиться ни за одну мысль, поэтому я все время возвращаюсь в прошлое и поэтому мне так больно, когда я пытаюсь пользоваться Наследиями.

Я целовала Сэма. Надо было поцеловать его по-настоящему, но я боялась, что подумает Джон. Джон. Джона я тоже целовала. Я бы очень хотела снова его поцеловать. У меня внутри все как-то перехватывает, когда я вспоминаю, как Джон взял меня за плечи и развернул к себе. Он наклонился ко мне, но как раз в этот момент дом взорвался. Я чувствую, как мой подбородок слегка приподнимается, когда я снова и снова проигрываю этот момент в воображении. Но на этот раз, когда дом взрывается, мы целуемся. Это идеальный поцелуй.

– Сэм? – спрашивает агент Парди, прерывая мои мысли. Зря. Мне действительно нравилось это воспоминание. – Я думаю, ты имеешь в виду Сэма Гуда?

Теперь я вижу только лицо Сэма перед собой, и мой разум окончательно перестает мне подчиняться.

– Да. Именно. Я хочу увидеть Сэма Гуда, – я слышу, что голос у меня совсем сонный.

– Он один из вас? Какой номер у Сэма Гуда?

Мои веки тяжелеют, и я чувствую, что засыпаю.

И от наркотиков есть небольшая польза.

– Шестая! – кричит он. – Эй, Шестая! Проснись! Мы еще не закончили!

Мне так неприятно от его криков, что я подскакиваю, но веревки меня держат.

– Шестая? Шестая! Где Сэм Гуд? Где Джон Смит?

– Я убью тебя, – шепчу я. Моя злость на то, что я лежу тут связанная и беспомощная, оказывается сильнее меня. – Когда я тебя найду, я тебя убью.

– Не сомневаюсь, что попробуешь, – смеется агент.

Я пытаюсь прочистить голову, сосредоточиться на том, где я сейчас. Но все кружится, и я теряю сознание.

Камера крохотная, с цементным полом и стенами. В ней стоит унитаз и блок цемента, к которому привязан матрас. На нем слишком короткое, не по росту мне одеяло. Я пришла в себя два часа назад, может быть, больше. Мне трудно собраться с мыслями. Я пытаюсь как-то восстановить ход событий с того момента, как я оказалась одна в пустыне, до того, как я пришла к воротам, и до чудовищной поездки, где меня допрашивали. Мне надо понять, где я была, сколько времени прошло и о чем я проговорилась. Привести разум в порядок не так уж просто. С того момента, как я пришла в себя, огни над головой не переставали мигать. Голова у меня пульсирует острой болью. Во рту сухо, и я прижимаю руки к сведенному спазмом желудку, но все равно пытаюсь сосредоточиться на самой важной части воспоминаний – разговоре с агентом.

У меня получается стать невидимой – просто чтобы убедиться, что я все еще могу, но тут же на меня накатывает та же волна дурноты, что и в машине, так что я немедленно снова материализуюсь. Или наркотики до сих пор действуют, или это вызвано чем-то другим. Я закрываю глаза, чтобы спрятаться от мигающего света. Он такой яркий, что окончательно укрыться от него не удается. Я помню, агент Парди сказал, что он говорил с могадорцами. Зачем правительству США связываться с могами? И зачем агент сообщил об этом мне? Разве они не знают, что моги враги? Чего я не могу понять, так это что правительство знает обо мне, о нашей расе. Как только могадорцы избавятся от Гвардии, они примутся истреблять людей, всех до единого. Правительство в курсе? Думаю, моги рассказывают им не все.

Откуда-то сверху доносится мужской голос. Это не Парди – агент, который разговаривал со мной в контейнере. Я открываю глаза в поисках отверстия или динамика, но эти мерцающие огни ничего не дают разглядеть.

– Приготовься к транспортировке, Номер Шесть, – небольшая дверца посреди металлической двери с лязгом открывается. Я с трудом подхожу к ней и вижу пластиковый стакан с фиолетовой жидкостью. У меня сводит желудок при виде нее. Почему она фиолетовая? В ней наркотики, как в прошлый раз?

– Для транспортировки ты должна выпить воду. Если ты откажешься ее пить, мы будем вынуждены ввести ее силой.

– Да пошли вы! – кричу я в потолок.

– Пей, – повторяет голос. Он не собирается вступать в дискуссию.

Я беру стакан и подхожу к унитазу. Высоко поднимая стакан, я демонстративно выливаю воду. Последняя капля едва успевает упасть, как дверь камеры распахивается. На меня кидается несколько человек с дубинками и щитами. В желудке у меня вскипает кислота, когда я собираюсь с силами для боя – я знаю, что мне придется использовать Наследия. Думаю, сейчас я справлюсь. И, может быть, я смогу обратить мерцающие огни себе на пользу.

Я встречаю первого ударом ладонью по горлу. Дубинка опускается на мой левый бок, и я хватаю нападающего за запястье и выкручиваю его. Оно с треском ломается. Он вскрикивает и отпускает дубинку. Что ж, у меня есть оружие. Военные окружают меня, но при мерцающем свете наши движения выглядят как в замедленной съемке, и за ними трудно проследить. Я выбираю первого попавшегося и бью его дубинкой по обоим коленям. Он падает, и я прыгаю на его соседа. От напряжения меня начинает тошнить, но я подавляю дурноту. Теперь, раз я один раз справилась, должно стать легче. Я бью рукоятью дубинки одного из военных по виску. Один из оставшихся чем-то бьет меня по затылку, а другой хватает за волосы и дергает на себя. При помощи телекинеза я их сталкиваю. Они врезаются друг в друга и падают, и я заканчиваю дело пинками.

Тошнота, которая до этого лишала меня способности действовать, отступает и возвращается. В отличие от моих сил – они окончательно вернулись. Вооружившись двумя дубинками, я иду на троих оставшихся. Когда они начинают стрелять из электрошокеров, я останавливаю острые электроды в воздухе и направляю их обратно в стрелявших. Наконец проход оказывается чист и, судя по всему, таким и собирается оставаться. Выходя из камеры, я собираюсь с силами и становлюсь невидимой. Боль пока хуже всего, но я знаю, что смогу с ней справиться. Мне просто надо еще немного продержаться, пока я не выберусь отсюда и не найду остальных.

Глава двадцать третья

Я прихожу в себя лежа вниз лицом в мокрой траве. Упираюсь ладонями в землю, чтобы немного приподняться. Восьмой стонет где-то неподалеку. Элла зовет меня по имени, но у меня слишком сильно болит голова, чтобы садиться и осматриваться в поисках нее.

– Шестая, – шепчу я в никуда. – Ты здесь?

– Я нигде ее не вижу, – Элла подходит и садится рядом со мной. Я снова ложусь на траву и позволяю себе еще немного полежать. Элла убирает волосы у меня со щеки, но лицо у меня онемело, и я этого не чувствую. Меня начинает тошнить. Восьмой все еще стонет. Элла, кажется, в порядке. Я не хочу телепортироваться – больше никогда.

В глазах у меня двоится, и я пытаюсь привести зрение в порядок. Судя по пышной зеленой траве, мы опять не там, где хотели.

– Это же не Нью-Мексико, да?

– И близко нет, – шепчет Элла.

Наконец мне кажется, что я могу двигаться, хоть и медленно, и я смотрю на Эллу. Выражение ее темных глаз трудно понять в темноте. Потом я понимаю, что сейчас, должно быть, ночь. Я смотрю на звездное небо у нее за спиной и вспоминаю синее море и то, как Восьмой превратился в черного осьминога. Потом я вспоминаю, что сказала Элла перед тем, как мы телепортировались.

– Элла. Мне померещилось, или ты действительно сказала, что говорила с Шестой? – она кивает. – В голове, да?

Элла отводит взгляд:

– Я уверена, ты думаешь, что я свихнулась. Я сама думаю, было это на самом деле или нет. Может быть, мне просто этого очень хотелось, – Элла качает головой и серьезно смотрит на меня. – Нет, мне не показалось. Я знаю, что я говорила с ней. Она сказала, что она в пустыне. Это значит, что она добралась до Нью-Мексико, да?

– Элла, ты не свихнулась. Я верю тебе и думаю, что ты права, – я прижимаю пальцы к пульсирующим вискам, стараясь прогнать боль и головокружение, которые не дают мне ясно мыслить. – Должно быть, у тебя проявилось Наследие. Нам надо понять, как это случилось в первый раз, чтобы еще раз им воспользоваться.

Элла широко распахивает глаза.

– Правда? Ты думаешь, это Наследие? Как оно называется? – нетерпеливо спрашивает она.

– Телепатия, – раздается у меня за спиной голос Восьмого. Морщась от боли, я перекатываюсь на живот и смотрю на него. Он стоит на огромной каменной плите, опирающейся на два еще более огромных серых валуна. Я сажусь, встаю на четвереньки и неуверенно поднимаюсь на ноги. Уперев руки в бедра, я оборачиваюсь и понимаю, что место выглядит ужасно знакомым. Но не потому, что я здесь была. Я знаю его с фотографий, из учебников. Я снова поворачиваюсь к Восьмому.

– Мы что, правда…

– В Стоунхендже? Естественно.

– Круто, – шепчу я, снова оглядываясь, чтобы все осмотреть. Элла подходит к камню не меньше семи метров в высоту, запрокидывает голову и проводит ладонью по его поверхности. Я понимаю желание потрогать камни. Это же Стоунхендж. Я не могу к ней не присоединиться. Камни холодные и гладкие, и просто прикасаясь к ним, я чувствую себя так, будто мне три тысячи лет. Некоторые сохранились идеально, другие кажутся просто осколками того, чем были когда-то. Мы все некоторое время ходим между камней, вблизи рассматривая то, что многие смогут увидеть только в книжках.

– Восьмой, а что такое телепатия? Ты знаешь, как ей пользоваться и как мне ее контролировать? – спрашивает Элла.

– Телепатия – это способность передавать мысли от одного существа другому. Ты можешь общаться с мозгом другого человека напрямую. Ну давай, попробуй со мной.

Элла делает еще один круг и останавливается перед Восьмым. Она закрывает глаза. Я смотрю и не могу избавиться от мысли, как будет здорово, если у Эллы действительно появилось это Наследие. Так мы сможем объединить всю Гвардию по всему миру, где бы остальные ни были. Через несколько секунд Элла открывает глаза и смотрит на Восьмого.

– Ты меня слышал?

– Нет, – он грустно качает головой, – но тебе надо продолжать стараться. Всегда нужно какое-то время, чтобы выяснить, как пользоваться Наследием. Телепатия не исключение.

Она все равно грустно опускает плечи.

– Кстати, ваши Ларцы вон там.

Восьмой потягивается.

– Мне нужно немножко отойти от прошлого раза. Я хочу сохранить побольше сил, когда мы попробуем снова перенестись в Нью-Мексико. Хорошо? – он забирается на камень неподалеку.

– Не знаю, – вздыхаю я. – В этот раз мне было так плохо. Ушибы и прочее – это только полбеды. От телепортации я чувствую себя совсем больной. Не знаю, выдержу ли я еще раз. И что помешает нам опять оказаться на дне моря? А Шестая, судя по всему, в серьезной беде, пока мы тут скачем с одного места на другое. Мы можем вообще никогда не попасть в Нью-Мексико!

– Я знаю, знаю, – говорит Восьмой, спрыгивая с камня и отряхивая штаны. – Знаю, как это должно бесить. Но лучше делать хоть что-то, чем вообще ничего. И единственное, что мы сейчас можем сделать – это продолжать пробовать, пока мы не окажемся там, где должны. Мы втроем будем держаться вместе, будем стараться дальше, и мы найдем Шестую.

Я не знаю, откуда берется его спокойствие и убежденность.

Элла отходит за группу камней, когда я говорю.

– Ты знаешь, есть и другие способы перемещаться с места на место. Мы можем просто найти аэропорт и полететь туда самолетом.

Восьмой задумчиво почесывает подбородок и идет к центру комплекса. Я следую за ним.

– Если Шестая действительно в беде, самолет нам не поможет. Мы сто лет будем добираться до нее, – он на мгновение останавливается и поворачивается ко мне. – Кроме того, я вижу, как мы ее находим.

Я вопросительно смотрю на него, но он только улыбается и пожимает плечами. Что он имеет в виду?

– Восьмой, у тебя было видение? Что еще ты видел? Кого еще ты видел?

Он пожимает плечами.

– Честно говоря, я не могу сказать больше. Я просто вижу. Или чувствую. Думаю, это какое-то Наследие, еще не понял какое. Единственное, что могу сказать – оно похоже на шестое чувство.

– Так ты узнал, что мы едем в Индию? – спрашиваю я.

– Да, – отвечает он. – Но я никак не могу это контролировать. Эти вспышки, образы просто приходят ко мне. – Мы идем дальше среди огромных камней и обнаруживаем Эллу. Она сидит в одиночестве, прижавшись спиной к валуну.

– Я продолжаю пытаться поговорить с Шестой, но ничего не выходит. Может быть, этого на самом деле и не было.

Я опускаюсь на колени рядом с ней и обнимаю за плечи.

– Наследиям нужно время, чтобы развиться, Элла. Мои обычно впервые появлялись, когда я была расстроена или в опасности. Они приходят тогда, когда нужны, когда они могут спасти нас. Мое Наследие, которое позволяет мне дышать под водой, появилось, когда я едва не утонула. Кроме того, на тебя могла повлиять телепортация, и нужно какое-то время, чтобы восстановиться.

Я обнимаю ее за плечи и притягиваю к себе.

– Это правда. В первый раз я телепортировался, – говорит Девятый, – когда моего Чепана едва не сбило такси. Я просто появился рядом с ним, вот так, – он щелкает пальцами. – Только благодаря этому я смог его оттолкнуть.

– Мне так не хватает Крейтона, – говорит Элла. – Он всегда помогал мне в таких случаях. Что, если я никогда не смогу пригодиться Гвардии? Иногда я жалею о том, что Старейшины меня выбрали.

Она умолкает и опускает плечи. Кажется, она в полном отчаянии.

– Элла, – Восьмой шагает к ней. – Элла, посмотри на меня. Не надо так думать. Мы рады, что ты здесь. Ты нам нужна. Если бы тебя не было, мы бы тебя искали. Ты именно там, где должна быть. Верно, Марина?

– Элла, помнишь, что мы говорили там, в приюте? Мы команда. Это важно. Мы заботимся друг о друге.

Говоря это, я понимаю, что мое нежелание телепортироваться – это чистой воды эгоизм. Единственная надежда найти остальных – отправиться в Нью-Мексико. Самый безопасный и быстрый способ туда попасть – телепортироваться, даже если это значит еще несколько раз промахнуться мимо цели. Я не позволю себе подвергать других опасности из-за моего страха. Когда один из нас слаб, остальные должны быть сильнее. Я снова стискиваю ее плечо.

– Мы доберемся до Нью-Мексико, найдем Шестую и продолжим сражаться.

Элла кивает, но не говорит ни слова.

Мы расходимся, погруженные в свои мысли. Я знаю, что мне нужно время привести голову в порядок, сделать так, чтобы разум не уступал в силе телу, прежде чем мы двинемся дальше. Это место кажется таким спокойным и безмятежным, что здесь идеально думается. Спустя час или около того я захожу в центр круга и вижу, что Восьмой наклоняется, берет камень и снова роняет его.

– Восьмой! Что ты делаешь? – кричу я. – Ты помнишь, где мы? Это священное, историческое, древнее место! Ты не можешь просто играть этими камнями в футбол! Положи их туда, где взял!

И прежде чем он реагирует на мои слова, я справляюсь сама при помощи телекинеза. Стоунхендж, конечно, история не моего народа, но для кого-то он важен, и это заслуживает куда больше уважения, чем сейчас демонстрирует Восьмой. Я хочу, чтобы после нас все оставалось так же, как было. Восьмой поднимает глаза на меня, явно удивленный моей вспышкой гнева.

– Я ищу лоралит. Я знаю, что он спрятан где-то тут, под одним из этих камней, и нам надо его найти, если мы куда-то собираемся.

– Ладно, только постарайся класть камни точно туда, откуда ты их взял, когда закончишь, – ворчу я. – Стоунхендж – одно из самых знаменитых мест на земле. Давай постараемся его не испортить.

Мне надоело оставлять за собой разрушения.

Восьмой с преувеличенной осторожностью заглядывает под камень и возвращает его на место.

– Я бы только сказал, что Стоунхендж вообще появился благодаря лориенцам. Рейнольдс говорил, что мы построили его как кладбище для погибших в сражениях на Земле.

– Правда? Это кладбище? – спрашивает Элла, появляясь у меня из-за спины и с интересом осматриваясь.

– Было кладбище, – Восьмой похлопывает по большому валуну. – Несколько тысяч лет как минимум. А потом люди начали интересоваться этим местом, устроили здесь эти свои исследования, которые они так любят. Они обожают пытаться понять все, даже если понимать особо нечего. Неважно. Я почту расположение камней, – он продолжает идти на цыпочках, как по клумбе с тюльпанами.

– Дай-ка помогу, – я осторожно пробираюсь между камней и помогаю Восьмому искать лоралит, поднимая камни над землей и опуская их точно туда, где они были. Я перехожу к другой группе камней, когда в отдалении раздаются крики. Я выглядываю из-за большого валуна и вижу, что к нам бегут двое в форме, лучи фонарей подпрыгивают в темноте. Мы с Эллой прячемся под самой большой кучей камней недалеко от нас.

– Тревога, – шепчу я. – Прячемся.

Мы видим, как они фонарями прочесывают землю, и, когда луч приближается к нам, успеваем перебежать за другой камень.

– Я уверен, что слышал тут что-то. Голоса. Видимо, дети, – говорит тот из охранников, который меньше ростом.

– Ладно. Тогда где они? – спрашивает, оглядываясь, второй охранник. По голосу слышно, что он не слишком верит коллеге.

Оба на мгновение замолкают. Я выглядываю и вижу, как высокий охранник оглядывается, явно раздосадованный отсутствием нарушителей. Потом он замечает что-то, но я не могу понять что. Это меня беспокоит. Что он мог найти?

– Билл? Поди сюда, посмотри. Как думаешь, откуда это взялось?

– Не знаю. Их тут явно раньше не было, – говорит второй.

Я едва не подпрыгиваю, когда рядом со мной материализуется Восьмой.

– Они нашли наши Ларцы, – шепчет он. – Я просто выброшу охранников в поле, ладно? Нам нужно найти лоралит, чтобы убраться отсюда к чертовой матери, а пока они не уйдут, мы его точно не найдем. И я не собираюсь позволять им унести наши Ларцы. – Голос его звучит мрачно. Я уже собираюсь спорить с ним, когда у меня в голове раздается какое-то гудение. Сначала я слышу помехи, а потом голос Эллы. «Я могу отвлечь их, пока вы не найдете лоралит».

Я ошарашенно смотрю на нее.

Элла сжимает мою руку и шепчет:

– Я могу отвлечь их…

– Я уже слышала, – перебиваю я. – Элла, я слышала твой голос у себя в голове!

Она широко улыбается.

– Я так и думала, что это сработает. Круто! Я это сделала! – возбужденно шепчет она.

– Эй вы, потише, – шепчет Восьмой. – У нас появился план?

– У меня есть идея, – отвечает Элла.

Она превращается в шестилетнюю и бежит наружу, а потом идет к охранникам. Она умело подражает голосу маленькой девочки:

– Папочка? Где ты?

– Эй? – окликает ее один из охранников. – Кто там?

Восьмой телепортируется куда-то, пока я наблюдаю за Эллой. Она стоит неподвижно, прикрывая глаза от яркого света фонарей. Оказывается, она неплохая актриса. Легко поверить, что она действительно заблудилась и боится.

– Я ищу своего папочку. Вы его не видели?

– Девочка, что ты тут делаешь? Где твои родители? Ты знаешь, сколько времени?

Они идут к ней, и Элла начинает всхлипывать – они тут же останавливаются.

– Ну, ну, успокойся. Не надо плакать, – ласково говорит высокий.

Элла усиливает поток слез и говорит, на этот раз громче:

– Не трогайте меня!

– Тихо, тихо, никто тебя не трогает, – обеспокоенно говорит второй. Охранники переглядываются. Они явно сбиты с толку и понятия не имеют, что с ней делать.

Страницы: «« ... 56789101112 »»

Читать бесплатно другие книги:

В настоящем произведении в краткой и оригинальной художественной форме изложена история зарождения в...
В этой книге вы найдете множество практических советов и узнаеет о том, как выбрать здоровые саженцы...
«Почему я так устала, почему ничего не складывается, почему все меня бросают, включая родных, друзей...
38-летняя Ленка – диссидент с детства. Провинциальная школа, соседи алкоголики, тупые друзья… С перв...
Для Алены жизнь – огромный каталог, из которого можно выбрать тот путь, который подойдет именно тебе...
Она 43-летняя роскошная, успешная, состоявшаяся. Она мама, жена и бизнес-леди. Вот только почему все...