100 историй великой любви Костина-Кассанелли Наталия
Айседора, узнав из газет о смерти мужа, безостановочно рыдала много часов… Она понимала, какую утрату пережила сейчас она сама и искусство, которому она служила всю жизнь…
Через два года не станет и ее самой: длинный развевающийся шарф, неизменный атрибут ее чувственного танца, попадет в колесо автомобиля и мгновенно задушит непревзойденную танцовщицу…
Антуан де Сент-Экзюпери и Консуэло Гомес Каррильо
Они остались в истории и в глазах современников связанными навеки, однако все, кто знал графа Антуана де Сент-Экзюпери и его жену, говорили, что трудно было найти пару, столь не подходящую друг другу. Автора «Маленького принца» описывают как человека нежной души и романтика, а его жену – напротив, циничной, лживой и равнодушной стервой. Сама же Консуэло в воспоминаниях называет себя несчастной влюбленной, а мужа – ветреным и непостоянным человеком, обрекавшим ее на долгое одиночество… Эти двое, притягивавшиеся друг к другу, как разные полюса магнитов, – какими они были на самом деле? И кто из них говорил правду, а кто врал? Наверное, истину, как всегда, следует искать где-то посредине, в том, что говорили и они сами, и их друзья, и даже враги…
Антуан де Сент-Экзюпери и Консуэло Гомес Каррильо
Носивший длинное и гордое имя Антуан Жан-Батист Мари Роже де Сент-Экзюпери родился в Лионе в 1900 году в семье обедневших перигорских дворян. Детство Антуана, или Тони, как звали его родители, было очень счастливым – не отсюда ли берет начало его всегдашняя веселость и готовность прийти на помощь? Однако, дворянин по рождению, Тони рос в бедной, обремененной пятью детьми семье и хороших манер у него не будет никогда, в отличие от безудержной фантазии, которой он неизменно поражал тех, с кем сводила его судьба.
Детство закончилось и осталось в милом Провансе, а повзрослевший Антуан переехал в Париж – город больших возможностей. Он беззаботно прожигал в городе, чьи мансарды и кафе принадлежали богеме, деньги, которые ему присылала овдовевшая мать. Комментируя швыряние банкнот танцовщицам, он говорил: «Рыцарю не пристало думать о презренном металле!»
Помимо навязчивых идей о рыцарстве, Антуан зачастую наделял других людей чертами, видными только ему самому, а попросту говоря – фантазировал. Так, он сам внушил себе чувство к Луизе де Вильморен, крайне болезненной и жеманной девице из старинного рода, и, кроме этого, рассказывал о ней друзьям как о разбитой параличом и закованной с головы до ног в гипс возлюбленной – этакой Спящей красавице, разбудить которую сможет только поцелуй прекрасного принца…
Когда же Луиза вышла замуж за другого, Антуан заявил, что его сердце разбито поступком неверной, и… ушел в армию. На самом деле к службе его толкало бедственное материальное положение семьи. С молотка был продан даже родовой замок, и больше ничего не удерживало его на земле. Антуан де Сент-Экзюпери получил летные права и стал летчиком.
Хорошо летать он умел только в своих необузданных фантазиях, а вот стать асом летного дела ему мешали слишком малый опыт полетов и все та же безудержность во всем, что он ни делал: любил ли, летал… Такой склад характера не мог не сказаться на службе: через год Сент-Экзюпери разбил самолет, а сам получил тяжелейшую черепно-мозговую травму. Только чудо помогло ему выжить и продолжить карьеру летчика.
Точкой отсчета в жизни и писательской карьере Сент-Экзюпери стал момент, когда он получил работу в компании «Аэропосталь» и увидел пустыню Сахару – место, которое перевернуло и взбудоражило все в его душе. Именно тогда он стал писать – так же неистово, как до этого пил и развлекался с доступными парижскими девицами. Роман «Южный почтовый», вышедший в 1929 году, мгновенно сделал его знаменитым.
Консуэло Гомес Каррильо родилась в Сальвадоре. Как и ее будущему мужу, фантазии ей было не занимать. В воспоминаниях она описывает родину как утерянный рай, в то время как Сальвадор тех лет больше напоминал деревенское захолустье. Эта женщина, которая на момент встречи с Экзюпери была дважды вдовой, в воспоминаниях их общих знакомых, да и самого Антуана, была «двенадцатибалльным ураганом». Маленького роста, но необычайно живая, с блестящими черными глазами и неукротимым нравом, она внесла в жизнь своего третьего мужа череду бесконечных скандалов, эмоциональных встрясок и необоснованных трат.
Жениться на Консуэло, с которой он в своем знаменитом романе «Маленький принц» напишет Розу – образ с острыми шипами – его отговаривали все: друзья, мать, родственники… Однако неумолимый рок вел Антуана по жизни, и Консуэло стала графиней де Сент-Экзюпери.
Они жили как на вулкане, которыми был так богат родной Сальвадор Консуэло: она по двадцать раз на день устраивала мужу скандалы, била посуду, изводила Антуана своими капризами, кричала и даже дралась! А он лишь кротко улыбался своей «фирменной» улыбкой: там, где другие замечали лишь взбалмошную, невыносимую женщину, он видел сгусток поэзии, мечту, воплощенную фантазию.
Консуэло не раз говорила, что хочет купить простыни алого цвета, чтобы на них зарезать своего мужа. Другой, услыхав такое признание хоть раз, бросил бы жену – но только не Антуан! Тихая семейная жизнь – вот чего он боялся. Рутины, переходящей в тоску…
Даже вулканы должны время от времени отдыхать, но «извержения» Консуэло не прекращались ни на день. Однажды она, не поставив мужа в известность, просто… исчезла на двое суток. Антуан искал жену сначала по ее излюбленным барам, затем по полицейским участкам и в конце – уже по моргам. Появившуюся через два дня как ни в чем не бывало Консуэло он встретил издерганным и невыспавшимся, а ведь тем утром ему нужно было в плановый полет! Вылет закончился катастрофой: Экзюпери врезался в бархан в Ливийской пустыне, а затем два дня брел по раскаленным пескам и спасся лишь потому, что встретил бедуинов.
Жизнь талантливого писателя постепенно превращалась в ад. Консуэло все чаще бросала ему в лицо жуткие оскорбления, в том числе и обвинения в импотенции, причем частенько делала это публично. Существование в такой атмосфере толкало Антуана на то, чтобы заводить романы с другими женщинами: его пассиями в свое время были и актриса Натали Палей, и художница Хедде Стерни, и юная и прекрасная Сильвия Рейнхардт. Все они оставили самые теплые воспоминания о своем нежном любовнике Сент-Экзюпери, но ни к одной из них он так и не ушел. Отчего? Наверное, ему все-таки был необходим «маленький домашний ураган».
Консуэло буквально бесилась оттого, что, несмотря на выдуманную импотенцию, интересные женщины буквально виснут на ее муже. Ей же был необходим не столько сам Антуан – литературная знаменитость и летчик-герой с орденом Почетного легиона, сколько внимание к ее собственной персоне – бесконечное восхищение, восхваление, преклонение… Не однажды измученный требованиями жены писатель хотел с ней расстаться, и не раз дело действительно доходило до разрыва. Однако супруги воссоединялись снова – тихий мечтатель и полусумасшедшая лгунья – две половинки единого целого, которое и называлось его бессмертными произведениями…
Во время Второй мировой войны Экзюпери из мирной авиации снова вернулся в военную. Тем жарким летом 1944-го гадалка предсказала ему, что он погибнет в морской пучине, но он только усмехнулся: его стихией было небо – с ветрами и даже ураганами…
Из разведывательного полета, в который он отправился с аэродрома на острове Корсика, писатель так и не вернулся… Его тело не нашли, и только в 1998 году в море близ Марселя рыбак выловил браслет, на котором были надписи: «Antoine» (Антуан), «Consuelo» (Консуэло) и «c/o Reynal & Hitchcock, 386, 4th Ave. NYC USA» – адрес издательства, в котором выходили книги писателя. А в мае 2000-го были обнаружены и обломки самолета – они лежали на глубине 70 метров.
Возможно, не будь в его жизни Консуэло, Антуан де Сент-Экзюпери не искал бы так упорно своей смерти… Но, вероятно, тогда не было бы и его «Ночного полета», «Планеты людей», «Маленького принца» – всего того волшебства слов и образов, которые остались после него?
Консуэло пережила мужа на 37 лет и написала «Воспоминания Розы» – книгу, в которой много правды, но еще больше ее собственных фантазий. Что ж, она также была по-своему талантлива, эта женщина, любившая, ненавидевшая и бывшая музой и Розой Антуана де Сент-Экзюпери…
Вивьен Ли и Лоуренс Оливье
Обычно из девочек, которых в раннем возрасте отдают на воспитание в монастырь, получаются тихие домохозяйки, однако английский монастырь Святого Сердца наверняка был особенным! Потому что из его стен вышли сразу две известные актрисы: Морин О’Салливан, впоследствии сделавшая карьеру в Голливуде и ставшая матерью небезызвестной Мии Фэрроу, и Вивьен Ли, носившая в своем монастырском детстве фамилию Хартли.
Вивьен Ли
У Вивьен была внешность ангела и беспокойный, полный противоречий характер. Однако оптимизма ей было не занимать. Не потому ли первая картина, в которой она снялась, так и называлась – «Дела идут на лад!»? У самой Вивьен дела спорились на всех фронтах: уже в девятнадцать она умудрилась выскочить замуж и родить дочь, одновременно успешно заканчивая Академию драматических искусств. А на театральных подмостках, где она подвизалась в пьесе «Маска добродетели» (вот оно, монастырское воспитание!) ее заметил сам Лоуренс Оливье. Он еще толком и не рассмотрел бойкую дебютантку, а та уже во всеуслышание заявила: «Я выйду за него замуж!»
Сама Вивьен к тому моменту была замужем, да и Оливье был женат… Но судьба явно подстилала им соломки в тех местах, где других ждали острые камни. Для начала Вивьен и Оливье сыграли в одном фильме – им достались роли пылких любовников. Фильм назывался «Пламя над Англией». Однако настоящее пламя он зажег в сердцах актеров: даже не раздумывая, они бросили своих законных супругов и открыто стали жить вместе.
Шесть лет влюбленные были счастливы: Лоуренс ставил спектакли, Вивьен в них играла. Ее явно сумасшедшей Офелии в «Гамлете» рукоплескала публика, но и сама Вивьен периодически совершала такие поступки, что окружающие стали сомневаться в душевном здоровье актрисы.
Однажды с ней произошел и вовсе странный случай: вместо того чтобы произнести привычные слова роли, Вивьен впала в настоящую ярость, ничего общего не имеющую со спектаклем. Она брызгала слюной и орала, топала ногами и оскорбляла оторопевшего Оливье. Вместо привычного ангела с милой улыбкой перед ним бесновалась безобразная ведьма с перекошенным лицом, ничем не напоминавшая знакомую до последних потайных местечек любовницу. Эту женщину Оливье не знал! Приступ окончился так же внезапно, как и начался. Похоже, Вивьен и сама не понимала, что с ней произошло: она молча стояла, уставившись в одну точку на стене. Лоуренс обернулся – на стене не было ничего. На лице Вивьен, которая стояла, покачиваясь, на совершенно ватных ногах, также не было никаких эмоций. Его словно протерли тряпкой.
Если Вивьен ставила перед собой какую-либо цель, всем оказавшимся на ее пути стоило отойти в сторонку: эта маленькая англичанка с высокомерно задранным носиком мчалась вперед со скоростью гепарда и мощью локомотива. «Унесенные ветром» Маргарет Митчелл были ее любимой книгой, а Скарлетт – ролью-мечтой. Поэтому когда Вивьен узнала, что по любимому роману будут снимать фильм, она буквально впала в неистовство. Играть Скарлетт должна была она, она, она!
Она добилась своего. Хотя съемки были тяжелыми, ее поддерживал любимый. Лоуренс как раз получил работу в Нью-Йорке. «Дела идут на лад!» – и в карьере, и в личной жизни. Они с Оливье получили документы о разводах и наконец поженились официально – скромно и без помпы. На их свадьбе в Санта-Барбаре присутствовало всего два свидетеля: режиссер Гарсон Канин и актриса Кэтрин Хепбёрн.
Если Вивьен Ли не потерялась бы и на конкурсе красавиц, то Лоуренс Оливье, которого справедливо называют «актером номер один ХХ века», без труда смешался бы с любой серой толпой: он, обладавший изумительным даром перевоплощения, внешне не представлял собой ничего особенного. Серые глаза, которые называли «оловянными», заурядные черты… Однако у Оливье было такое лицо, на которое без труда садилась любая маска. Сам актер просто обожал театральное ремесло и все его атрибуты: накладные бороды и парики, исторические костюмы и… горбы! Особенно удавались Лоуренсу шекспировские герои.
На сцене Оливье был чрезвычайно требователен не только к себе, но и к Вивьен: так, играя вместе с ней заглавные роли в спектакле «Ромео и Джульетта», он обвинил партнершу в «провинциальных интонациях и дребезжащем голосе торговки рыбой»! История умалчивает, как ответила ему жена…
В 1948-м «Гамлет» с Лоуренсом в главной роли получает «Оскара». Триумф более чем значительный, поскольку этот британский фильм был первым получившим столь высокую награду. Награда за лучшую мужскую роль также достается Оливье, и в том же году актер получает приз Международного кинофестиваля в Венеции.
Лоуренс счастлив, он не расстается с женой: звездная пара столь вдохновенно сыграла в фильме «Леди Гамильтон», что картина надолго стала самой популярной киноисторией во многих странах. Оливье сыграл адмирала Нельсона, а Вивьен – Эмму. В Англии фильм буквально произвел фурор, сам премьер-министр Уинстон Черчилль организовал его закрытый показ для избранного круга, в который вошел и глава другой англоязычной державы – Франклин Рузвельт. После «Леди Гамильтон» Лоуренс и Ли стали любимцами могущественного премьера. Поговаривают даже, что Черчилль испытывал к Вивьен не только дружеские чувства…
У самой же Вивьен любимым стал другой фильм – «Мост Ватерлоо», картина о любви, причем любви трагической, несбывшейся. И именно в это время актриса тяжело заболевает. У нее диагностируют туберкулез – болезнь, трудно поддававшуюся лечению в то время. Вивьен лежит в клинике, но умоляет Оливье забрать ее оттуда – ей хочется играть Клеопатру на юбилейном фестивале театрального искусства в Лондоне. Муж идет у нее на поводу, и, хотя больная и слабая Вивьен играет хуже, чем обычно, он не решается сделать ей ни единого замечания. Более того, он сознательно понижает планку собственной игры, чтобы Клеопатра Вивьен вышла на первый план. Это ли не настоящая любовь?!
В 1947 году за выдающиеся достижения на благо Британии королева жалует Лоуренсу рыцарское звание. Вивьен теперь также имеет право именоваться «леди Вивьен», но… жена все чаще бросается на мужа с немотивированными упреками и ведет себя при этом совсем не как леди – бранится словами последней торговки и даже пускает в ход кулаки! Дочь Вивьен от первого брака воспитывается у бабушки, подальше от подобных сцен. Сама актриса отчаянно желает детей в этом браке, но беременность раз за разом заканчивается выкидышем. Виновата ли в этом таинственная болезнь, заставляющая Вивьен терять человеческий облик, или же изматывающий график съемок не дает ей выносить ребенка – кто знает?
Жизнь в постоянном напряжении дает о себе знать: супруги все чаще скандалят, иной раз даже на людях. Сэр Оливье и леди Вивьен осыпают друг друга упреками, однако на их профессиональных качествах эти скандалы почти не сказываются. Более того, в пьесе «Трамвай «Желание»», в которой Вивьен получает главную роль, ее игра выше всяких похвал. Публика валом валит на скандальную трагическую пьесу, в которой полно сцен с пьянством и гомосексуализмом и скрытыми намеками на изнасилование. Пьеса пережила более трехсот спектаклей, шедших с неизменными аншлагами, и Вивьен снялась в фильме с этим же названием, где партнером ее стал сам Марлон Брандо.
«Мне было просто и легко с Брандо», – признавалась Вивьен после съемок. Сами же съемки, а особенно спектакли, отнюдь не были такими же простыми и легкими: они изматывали хрупкую актрису, так тесно сросшуюся с ролью Бланш Дюбуа, что для самой личности Вивьен уже не оставалось и места… К тому же Вив, чтобы снять напряжение, много курила и пила, а уж ругалась она так, что могла дать фору любому портовому грузчику!
Роль Бланш принесла Вивьен долгожданную и вполне заслуженную награду – второго «Оскара», но она же в конце концов привела Ли и к тяжкому психическому расстройству. Во время съемок на экзотическом Цейлоне в 1953 году у актрисы начались галлюцинации. Было решено не рисковать и не лечить актрису прямо там, а перевезти в Лондон и поместить в клинику. Однако во время перелета Вивьен так буянила, что буквально разнесла салон самолета в щепки, даже пыталась выпрыгнуть из него прямо в воздухе!
Актрису, здоровье которой и без того оставляло желать лучшего, начали лечить с помощью шоковой терапии, диеты, состоявшей исключительно из сырых яиц, и обертываний ледяными простынями. Самыми страшными были, конечно, бесконечные сеансы электрошока… Но она сама, эта хрупкая маленькая женщина, страстно желала излечиться и вернуться домой, к своему Ларри, ступить на театральные подмостки, так упоительно пахнущие успехом, ощутить на своем лице ослепительный свет софитов…
Из лечебницы возвратилась совсем другая Вивьен – заторможенная, неуверенная в себе, подозрительно тихая. Она медленно приходила в себя, проводя целые дни в обществе мужа, однако прежней Ли она уже не станет никогда… Не стало Вив, выкуривающей по четыре пачки сигарет в день и подпирающей «Оскаром» дверь спальни, потому что, по ее собственному утверждению, «эта уродливая статуэтка не годилась больше ни на что другое»!
Новая Вивьен много пила и пропадала на шумных вечеринках – скорее всего, для того, чтобы забыть, как мучительно выгибалась дугой при электрошоке или как бессильно плакала у окна, понимая, что болезнь все еще сильнее ее. Так можно ли винить Лоуренса в том, что он в такой невыносимой обстановке увлекся молодой актрисой Джоан Плоурайт?
Развод звездной пары был подобен взрыву многотонной бомбы и стал одним из самых скандальных разводов века. Однако даже спустя долгие годы, после того как Ларри перестал называть ее своей милой девочкой, она все еще держала на столике у кровати его фотографию. Она все еще любила его. И сходила от этого с ума…
Умерла Вивьен Ли в возрасте 53 лет, как написали газеты, «после продолжительной болезни». О, как мало людей догадывалось о том, что эта роковая болезнь для Вив называлась просто любовью. Однажды, давая интервью уже после их разрыва, она сказала: «Ко многому мне пришлось привыкать в этой жизни, но труднее всего было привыкнуть к отсутствию Лоуренса». В этих словах нет ни капли правды – привыкнуть к этому она так и не смогла.
Сид Вишез и Нэнси Спанджен
Иногда любовь принимает такие удивительные, а подчас даже уродливые формы, надевает такие карнавальные костюмы, что под ними порой невозможно угадать настоящую сущность и разглядеть истинное лицо. Пожалуй, так было и в истории Сида Вишеза – бас-гитариста культовой панк-группы «Sex Pistols» и его подруги, безбашенной Нэнси Спанджен.
Хотя некоторые считают, что в отношениях этой пары не было ничего романтического, а их идеализация – лишь результат удачного пиара продюсера «Sex Pistols» Малколма Макларена. И что лишь благодаря Макларену словосочетание «Сид и Нэнси» до сих пор способно выжимать слезы у тинейджеров и стало просто одним из раскрученных лейблов.
Разумеется, заслуга Макларена в том, что мир узнал о Сиде и Нэнси, просто огромна, но истории любви существуют в мире и сами по себе, независимо от того, занимается кто-то их раскруткой или же они просто «витают в воздухе». Я знаю несколько пар, о которых не лишним было бы написать в этой книге, однако я не хочу, чтобы эти дорогие мне люди потерялись здесь, среди исторических личностей, звезд экрана и шоу-бизнеса. Кроме того, читатели, как правило, хотят узнать именно о тех, кто оставил след в истории, или же о звездах – даже о таких, каким был Сид Вишез, который, надев рваные джинсы и взлохматив волосы, заставлял гитару рыдать человеческим голосом…
Джон Саймон Ричи, впоследствии прославившийся под именем Сид Вишез, родился в 1957 году в семье пьющей матери-одиночки, которая обращала мало внимания на ребенка. Уходя из дома, она включала малышу музыку, которую тот просто обожал.
Вскоре нескладный подросток и сам стал пробовать играть на гитаре. Времени для этого занятия у него было хоть отбавляй – постоянной работы у Сида никогда не было, а деньги на необходимое он или выклянчивал у матери, или добывал воровством. Также очень рано Сид пристрастился к наркотикам – не без помощи родной матушки, которая приторговывала марихуаной и частенько сама угощала ею ребенка.
Когда эта маленькая семья переехала в Лондон, Сид-Саймон пошел в художественную школу, где познакомился с Джонни Ротеном – тем самым Джонни, который вскоре создаст группу «Sex Pistols».
Сид отнюдь не был мрачным наркоманом, каким его рисуют некоторые издания. Нет, это был веселый парень, помешанный на музыке. А свое прозвище – Сид Вишез, или Злобный Сид, он получил вовсе не за то, что постоянно резал свое тело бритвой, осколками пивных бутылок и прочими острыми предметами. Злобным Сидом в их семье называли… хомяка, который не любил, когда его брали в руки, и очень сильно кусался.
Сид пошел бы очень далеко, если бы в его жизни не было этой убившей сначала его мозг, а затем и тело чумы – наркотиков. Он прожил всего двадцать один год, но чертовски много успел сделать, занимаясь своим любимым делом – музыкой. В Лондоне, где до сих пор молодежь считает Сида Вишеза чуть ли не богом, в музее, посвященном его творчеству, выставлены черновики записей его новых песен, и по ним видно, как много хотел успеть сделать Злобный Сид…
Нэнси Спанджен переехала в Лондон из Нью-Йорка, и единственной причиной переезда была страсть девушки к группе «Sex Pistols». Нэнси, фанатка групп, следовала за своими кумирами по пятам. Очень скоро Нэнси, обладавшая яркой внешностью, была замечена исполнителями панк-музыки, однако к Сиду она попала не сразу, а пройдя через руки почти всех членов группы. Но Сиду было не до дурацких заморочек, которые могли занимать каких-нибудь чистоплюев. Кроме того, он влюбился в юную Нэнси с первого взгляда.
Нэнси была законченной наркоманкой, давно подсевшей на героин, и она же пристрастила к нему Сида. Группа считала таскавшуюся за ними повсюду хвостом Нэнси обузой, и в американское турне, прошедшее с большим успехом, Нэнси не взяли. Сид отчаянно скучал и даже впал в депрессию – ни музыка, ни наркотики в полной мере не заменяли ему присутствие той, с кем он делил один матрас на полу в комнате близ Букингемского дворца, которую им с Нэнси великодушно разрешила занять его знакомая, Памела Рук.
После возвращения из турне любовь Сида и Нэнси вспыхнула с новой силой. Сид, которого от притяжения Нэнси не вылечила даже Америка, на что очень рассчитывали остальные члены «Sex Pistols», противостоял другим музыкантам, но с этим они уже ничего не могли поделать. Сид горел страстью такого накала, что, даже забросив музыку, вместе с Нэнси зачем-то поехал повидаться с родными любимой. Те, впрочем, не пустили пару и на порог.
Тем временем «Sex Pistols» уже махнули на Сида рукой, поскольку он не мог противостоять ни героину, ни капризам Нэнси и срывал графики выступлений. Дальше группа планировала свою жизнь уже без него, хотя именно Сид стал их «визитной карточкой» – со своим фирменным подпрыгиванием, изобретенным им танцем «пого» и идеальным имиджем панка.
Нельзя сказать, что Сид и Нэнси не пытались избавиться от пагубной привычки: 8 октября 1978 года доведенная до отчаяния Нэнси даже позвонила своей матери, прося забрать их с Сидом из гостиницы и устроить в медицинский центр на лечение. Однако желание завязать так и осталось лишь одним из тех благих намерений, которыми, как известно, вымощена дорога в ад. В случае с Сидом и Нэнси ад был особенно страшен, потому что это был ад героиновый, из которого почти никому нет возврата…
Сид так никогда до конца и не поверил в то, что именно он своей рукой убил ту, что была для него дороже жизни. Сид говорил во всеуслышание: «Молодые влюбленные, будьте разумны!» – но, увы, сам так и не последовал этому совету…
В одно далеко не прекрасное утро, когда голова его буквально разламывалась от похмелья – алкогольного и наркотического – он, шатаясь, сполз с постели и побрел в ванную. Преодолевая разбросанные в результате многочисленных вечеринок, которые правильнее было бы назвать попойками, вещи, он добрался до двери в ванную и распахнул ее. Должно быть, распростертые на полу тела в этой квартирке были скорее нормой, чем исключением, потому как Сид спокойно перешагнул через препятствие – лужу крови, в которой с ножом в животе лежала Нэнси, подошел к раковине и стал умываться.
Холодная вода помогла ему немного прийти в себя, но он все еще не понимал, кто лежит на полу и что случилось! Выходя, он случайно босой ногой зацепил уже холодное тело Нэнси – только тогда он увидел его! Он закричал так страшно, как не кричал никогда. Однако помочь было невозможно – Нэнси была мертва давно и безнадежно. Сид сам вызвал полицию и до ее приезда в оцепенении сидел над телом любимой.
После смерти Нэнси некогда веселый, неунывающий и не боящийся ничего на свете Сид сломался. На суде, состоявшемся 14 октября, он сидел с совершенно отсутствующим видом, не проронив ни слова в свою защиту. Он больше не хотел вообще ничего. Убил Нэнси он или же кто-то другой – жизнь для него одинаково была кончена. Но он совершенно точно знал, что не делал этого! И, должно быть, часть этого знания передалась суду: хотя Сида на предварительном слушании и признали виновным, но выпустили под залог – и тем самым подписали ему смертный приговор.
Первого февраля Сид вышел из камеры, а уже второго его нашли мертвым в квартире приютившей его бывшей подружки Мишель Робинсон. Сид ввел себе смертельную дозу наркотиков. Мать Сида, примчавшаяся по звонку Мишель, надеялась, что это обычная «отключка» и сына можно вытащить… Но приехавшим санитарам достаточно было одного взгляда на тело Сида, чтобы констатировать смерть.
Сид оставил в джинсах записку, адресованную матери: «Мы заключили пакт о смерти. Я должен выполнить свою часть сделки. Пожалуйста, похорони меня в моей кожаной куртке, джинсах и ботинках для мотовелосипеда. Прощай». Сид как-то обмолвился, что они с Нэнси договорились, что тот, кто переживет другого, добровольно уйдет из жизни. Он действительно честно выполнил свою часть сделки…
Сид и Нэнси не раз говорили, что хотели бы быть похоронены вместе, но такому решению воспротивилась семья Нэнси. Мать Сида тайком привезла на кладбище прах сына и развеяла его над могилой Нэнси… Этот поступок отчасти помог ей преодолеть боль от потери сына, однако это был не более чем красивый жест. Мать Нэнси, которая потеряла дочь, сделала гораздо больше. Миссис Спанджен посвятила свою дальнейшую жизнь не бесполезному оплакиванию того, что уже нельзя было исправить, а созданию фонда помощи детям, страдающим от наркотической зависимости.
История Сида и его подруги стала культовой историей любви, а сами они – современными Ромео и Джульеттой. Хотя стоит заметить, что в героиновой смерти очень мало романтического…
Курт Кобейн и Кортни Лав
Почему в жизни некоторых людей все идет гладко, а у других, наоборот, случаются то нервные срывы, то депрессии, а то и такие трагедии, о которых даже подумать страшно… На самом деле гладко далеко не у всех и не всегда, и у каждой счастливой семьи также имеются свои собственные скелеты в шкафу. Просто некоторые выставляют эти скелеты на всеобщее обозрение, а у других дверцы шкафа закрыты крепко-накрепко…
Роман Кортни и Курта начался с… драки в одном из баров! Потасовка случилась после концерта группы «Нирвана», где Курт играл, пел и вообще был одним из главных действующих лиц. Кортни буквально налетела на Курта, она орала и колотила кулаками в его грудь, и тогда он… поцеловал ее! Причем это был не тот вежливый поцелуй, которым люди обмениваются при встрече – нет, это был поцелуй страстный! И он все не выпускал ее, пока она в его руках не расслабилась и не перестала биться. «Я просто хотел успокоить ее», – скажет он позже. «Нет, ты просто хотел с ней познакомиться!» – смеялись друзья.
После той более чем странной встречи в баре они не виделись около двух лет. Но если судьба решила свести кого-то, то лучше не спорить, а предоставить ей полную свободу действий. Так, в 1991-м эти двое встретились вновь. Тогда «Нирвана» была на пике популярности и Кобейна буквально осаждали визжащие от восторга фанатки, готовые отдаваться своему кумиру в любом месте и в любое время.
Однако Курту, этому мрачному, вечно небритому музыканту с глазами человека, который видит то, что другим недоступно, не нужна была такая любовь и кратковременные отношения с теми, имен которых наутро он не помнил; да и вспоминать их, если честно, нужды не было…
Кортни и Курт начали встречаться как обычные влюбленные: свидания, романтические прогулки по городу – если позволяло время, свободное от гастролей и концертов. Разумеется, при таком плотном графике выступлений, какой был в то время у «Нирваны», влюбленные больше общались по телефону, но все же они старались урвать каждую свободную минуту… для того, чтобы просто помолчать и подержаться за руки.
Наблюдая за Куртом в обычной жизни, Кортни понимала, что тот, кто уже так давно употребляет наркотики, как ее возлюбленный, скорее всего, никогда не сможет остановиться. Более того, ей самой, живя рядом с ним, также не удастся избежать этой заразы. Любая размолвка, любой скандал, которые неизбежны в семейной жизни, приведут ее если не к шприцу с героином, то к таблеткам. Но она готова была рискнуть. Тем более что их отношения зашли уже слишком далеко – Кортни ждала от Курта ребенка.
Они поженились в самой романтической обстановке – на одном из гавайских пляжей, при блеске солнца и плеске волн, в кругу самых близких друзей. Курт был в зеленой пижаме – как со смехом объяснил он сам, «лень было переодеваться в костюм». На Кортни было платье, которое когда-то принадлежало актрисе Фрэнсис Фармер. Именно Курт настоял на столь приватной церемонии. Позже он признается: «Я не хотел, чтобы было много народу – боялся, что буду плакать от счастья…»
Курт действительно был счастлив, как никогда и ни с кем до нее. Он буквально носил жену на руках, а когда родилась их дочь, Курт стал самым заботливым и любящим отцом на свете. Жена и дочь Фрэнсис для него отныне стали всем миром. И если бы кто-то посмотрел на Кобейна в кругу семьи, он не поверил бы, что этот мужчина, который так ласково касается крохотной ручки новорожденной дочери и смотрит на жену глазами, буквально лучащимися счастьем, и другой, чья музыка и депрессивный имидж бьют по нервам и заставляют толпу бесноваться, – один и тот же человек.
Курт любил жену и дочь до безумия, он боготворил их. Как-то он обмолвился отцу: «Каждый раз, когда я смотрю телевизионное шоу про умирающих детей, я не могу не плакать. Меня каждый день преследует мысль о том, что я могу потерять своего ребенка. Я даже немного нервничаю, когда беру ее в машину, боюсь попасть в аварию».
Но, несмотря на то что оба они любили и оба боялись даже думать о том, что когда-нибудь непоправимое постучится в их дверь, их семейная жизнь походила не на тихую идиллию, а на смену ураганов, которые так часто налетают на тропические райские острова, на одном из которых они и заключили свой союз. Они ссорились – и не просто ссорились – вспомните их первую встречу в баре! Они орали и били посуду, крушили все на своем пути, рвали одежду друг на друге, только малышка Фрэнсис, к счастью, оставалась в стороне от этой бушующей стихии. Друзья даже не пытались вмешиваться – и, кроме всего прочего, они уже привыкли к такому бурному выражению чувств.
К счастью, Кортни смогла вовремя остановиться – легла в клинику, с трудом, но все же избавилась от наркотической зависимости. Курт же скатывался в эту пропасть все глубже и глубже. Он сам понимал, что дело может кончиться совсем плохо, но… «Когда я начал принимать героин, я знал, что это будет так же скучно, как курить марихуану, но я уже не мог остановиться, героин стал подобен воздуху!»
Да, для человека, употребляющего героин, как правило, уже нет пути назад. И для того, чтобы хоть немного расслабиться, требуется все большая и большая доза. Случилось то, что давно уже висело в воздухе: в июле 1993-го Кобейн пережил тяжелую героиновую передозировку.
Жена нашла его лежащим на полу без сознания, и именно Кортни, не растерявшись, оказала первую помощь: сделала инъекцию налоксона – препарата, блокирующего действие наркотика. Но почему она не вызвала «скорую» и не отправила любимого в клинику? Да потому, что вечером у «Нирваны» был концерт в Нью-Йорке и без Курта он сорвался бы. И несмотря на то, что ему все еще было плохо, он вышел на сцену и отыграл весь концерт, не подав и виду, что утром его сердце едва не остановилось…
Кроме наркотиков и жены с дочерью в жизни Кобейна была еще одна страсть – роковая тяга к огнестрельному оружию. Он любил держать его в руках и покупал для своей коллекции все новые и новые пистолеты, ружья, дробовики… Кортни, которую это настораживало все больше и больше, умоляла его остановиться, но он только смеялся: «Детка, оружие для мужчин – это как игрушки для Фрэнсис!»
Но, как известно, висящее на стене ружье когда-нибудь должно выстрелить. Утром 18 марта 1992 года Кортни в панике вызвала полицию – Курт заперся с ружьем в комнате и грозил покончить с собой! Полицейские прибыли быстро и действовали профессионально: они отобрали у Кобейна несколько ружей и таблетки неизвестного происхождения, которые также находились в комнате. Курт, улыбаясь нездоровой улыбкой, утверждал, что лишь хотел спрятаться от жены: они снова поссорились и он просто собирался ее напугать…
В конце концов такое напряжение не могло не сказаться на них обоих, но прежде всего на Кортни, ведь именно она принимала на себя все удары в последние месяцы их совместной жизни. Она изменила Курту. Более того, чтобы ему было больнее, она сделала это достоянием общественности…
Возможно, их семья перестала существовать уже давно, но на развод Курт подал только теперь. Он был ужасно зол и даже хотел переписать свое завещание, но не успел… 8 апреля 1994 года в Сиэтле, в собственном доме, полиция нашла бездыханное тело того, кого считали своим кумиром миллионы. Все выглядело как самоубийство – у фронтмена «Нирваны» была прострелена голова, а на груди лежало одно из его собственных ружей. Также полицейские нашли предсмертную записку.
О кончине Кобейна ходило множество скандальных слухов, и, хотя расследование пришло к выводу, что музыкант сам выстрелил себе в голову, в деле о его смерти и сегодня находят много противоречий. Записка, написанная Куртом, мало походила на предсмертную, а на ружье не было найдено не только никаких посторонних следов, но и отпечатков пальцев музыканта!
Фанаты Кобейна до сих пор обвиняют в его смерти Лав. Многие еще в то время считали, что именно она была заказчицей убийства своего мужа. Курт уже подал документы на развод, и из тех тридцати миллионов, которые получила Кортни, став вдовой Курта, в качестве алиментов его бывшей жены она смогла бы получить лишь миллион…
Причастность Кортни к убийству не была доказана, ясно лишь одно: эти двое сами убили свои отношения. И если Лав смогла удержаться на краю героиновой пропасти, уйти от нее, то Курт погиб в ней безвозвратно. Кроме того, несмотря на скандалы и большую вероятность развода, эти двое сумасшедших, когда-то так символично встретившихся в баре, безумно любили друг друга… Кортни любила Курта, а Курт – Кортни…
Он не боялся уйти. В его дневнике можно прочитать: «Я не боюсь смерти. Когда ты умираешь, твоя душа продолжает жить и становится абсолютно счастливой. Полный покой после смерти, перерождение в кого-то другого – вот самая большая надежда моей жизни». Сбылись ли его надежды? Кто знает… Однако жива музыка «Нирваны», в которой Курт Кобейн, несомненно, был когда-то самой душой…
Принцесса Диана и Доди аль-Файед
Эта женщина покорила сердца людей во всем мире еще при жизни и стала легендой после смерти. Ее называют «народная принцесса», «леди Ди», о ней снимают фильмы, а загадка ее неожиданной гибели до сих пор будоражит и Скотленд-Ярд, и частных расследователей.
Принцесса Диана
Несмотря на то что на голове у нее была бриллиантовая корона, Диана была просто женщиной – обыкновенной женщиной со своими собственными слабостями, прихотями, капризами, страхами… И, разумеется, она не была чужда романтических увлечений – ни после своего скандального развода с принцем Чарльзом, ни даже во время замужней жизни, когда она еще носила гордый титул принцессы Уэльской.
Диана Фрэнсис Спенсер родилась в 1961 году и была третьей дочерью графа Спенсера. Когда Диане было всего восемь лет, родители развелись и девочка осталась с отцом. Вскоре лорд Спенсер женился вновь. Мачеха невзлюбила красивую кроткую падчерицу, а заодно и остальных детей мужа от первого брака. Диану отдали в частную школу для девочек, но там она показала себя совсем не с лучшей стороны: училась далеко не блестяще и так и не смогла получить диплом учебного заведения. Ее стихией были музыка и танцы, а вовсе не скучные история или математика…
К совершеннолетию девушке подарили квартиру в центре столицы – так Диана переехала в Лондон. Она поселилась в шикарных апартаментах вместе с тремя подругами, а заодно и подыскала себе работу по душе. Диана всегда любила возиться с малышами и потому поступила помощницей воспитательницы в детский сад.
Со своим будущим мужем они уже встречались ранее: он приезжал на охоту в замок ее отца, когда Диане было шестнадцать. Тогда принц не произвел на нее впечатления. Однако когда он попросил ее руки – по выбору собственной семьи, а не по велению сердца, – она согласилась. Принц Чарльз казался ей надежным, умным, хорошо воспитанным… И главное – он все-таки был принцем, наследником Британской короны, а какая девушка в мечтах не видит себя королевой!
Еще до свадьбы Диана знала о том, что сердце Чарльза не свободно, но… надеялась привлечь мужа на свою сторону. Для этого у нее было все: молодость, красота, невинность. Свадьба, состоявшаяся в июле 1981-го, была роскошной, а уже через год принцесса родила британской короне наследника – принца Уильяма. В 1984-м у Чарльза и Дианы родился еще один сын – принц Гарри.
Несмотря на рождение детей и проживание под одной крышей, отношения между супругами стремительно портились, и к 1990-му Диана и Чарльз оказались на грани разрыва. Чарльз так и не порвал с давней любовницей, Камиллой Паркер-Боулз. В одном из интервью Диана позже горько скажет по этому поводу: «В нашем браке нас всегда было трое».
Однако не стоит думать, что леди Ди была безупречна во всем, что касалось супружеской верности: у нее бывали и интрижки, и более серьезные увлечения. В своей связи с инструктором по верховой езде Джеймсом Хьюиттом принцесса даже призналась во всеуслышание – в интервью 1995 года, накануне официального развода с Чарльзом. Этот брак, на который возлагала такие надежды британская корона, распался еще задолго до развода – в 1992-м супруги разъехались. Диана считала себя свободной от обязательств перед принцем Чарльзом, и, в сущности, так оно и было.
Незадолго до своей гибели бывшая принцесса начала встречаться с сыном египетского миллиардера Мохаммеда аль-Файеда, Доди аль-Файедом. Влюбленные много времени проводили вместе, и их не раз ловили в объективы жадные до сенсаций папарацци. Таблоиды запестрели снимками, приводящими в ярость королевскую семью: вот влюбленные Диана и Доди на яхте в море, вот, держась за руки, прогуливаются по пляжу, сидят за столиком в Монте-Карло…
Королевская семья не отпускала Диану даже после развода, и, хотя она уже не была женой Чарльза, но оставалась матерью наследников престола! Поэтому, когда пресса взорвалась слухами о том, что Диана и Доди собираются пожениться, королевская семья пришла в ярость. Мать наследных принцев будет женой человека, не носящего никакого титула, более того – женой мусульманина!
Хотя с момента трагической гибели Дианы и Доди в автомобильной катастрофе 31 августа 1997 года до сегодняшнего дня прошло уже очень много времени, слухи об этой аварии, в которой погибли бывшая принцесса и ее возлюбленный, не затихают.
До сих пор идут споры о том, что все-таки послужило причиной аварии: превышение скорости, наличие в крови у водителя алкоголя, то, что пассажиры не были пристегнуты ремнями безопасности, или же все это вместе? Что на самом деле произошло в тоннеле под мостом Альма в Париже? Отчего автомобиль вдруг потерял управление и врезался в тринадцатую опору моста, мгновенно превратившись в ужасающую груду металла, залитую кровью пассажиров и водителя?
Думаю, что всей правды об этой истории мы не узнаем никогда. Показания телохранителя, оставшегося в живых, расследованию почти ничего не дали: после аварии он потерял память о событиях. Или же просто не хотел ничего рассказывать? Многократно менялись результаты экспертиз – не потому ли, что узнать всю правду о гибели «народной принцессы» не должен был никто?
В тот роковой для леди Ди и ее возлюбленного день они побывали в ювелирном магазине – выбирали обручальные кольца. Но надеть их на пальцы друг другу так и не успели…
Глава 4
Любовь длиною в жизнь
Пьер Абеляр и Элоиза Фульбер
Не стоит думать, будто в истории человеческой цивилизации вечно хранятся лишь даты крупных исторических сражений, доказательства теорем и формулы веществ, двигавших прогресс вперед. Чем был бы мир без великих историй любви? И был бы он вообще тем миром, в котором мы живем? Потому как множество великих открытий и, без преувеличения, практически все произведения искусства были сделаны, созданы, написаны, изваяны и спеты с любовью, о любви и во имя ее!
Абеляр и Элоиза. Эдмунд Лейтон
Пьер Абеляр, чье имя неразрывно связано с именем Элоизы Фульбер, родился в маленьком французском городке в провинции Бретань. Домашнего воспитания юному Пьеру было мало, и, с благословения отца, пытливый юноша отправился в Париж, который и тогда, в XI веке, уже был средоточием мысли, наук, искусств и прочих благ цивилизации.
Абеляр быстро выдвинулся – его ум, несомненно, опережал эпоху, а отсутствие ложной скромности лишь помогло добиться желанной цели, и вскоре молодой философ возглавил знаменитую школу при соборе Нотр-Дам-де-Пари.
Пьер был красив, успешен, уверен в своих силах, и, казалось, женщины вовсе не занимали его, хотя при весьма привлекательной внешности и способности поддерживать живую и остроумную беседу вниманием прекрасного пола он не был обделен никогда. Между тем судьба уже приготовила ему тот презент, который он вскоре сочтет самым ценным и восхитительным даром за всю свою жизнь. Движущая сила мира, она же любовь, явилась Пьеру Абеляру в образе молодой девушки, жившей буквально по соседству.
Элоиза была сиротой, жившей в домике для священнослужителей собора. Девушка, в раннем детстве потерявшая обоих родителей, после обучения в монастыре осталась на попечении своего дядюшки, каноника Фульбера. Монастырь Святой Марии, впрочем, как и многие другие монастыри в то время, был средоточием знаний, и Элоиза не преминула этим воспользоваться. В то время как другие девочки перенимали у сестер-монахинь искусство золотого шитья, составления букетов или мыловарения, Элоиза по выходе из стен обители свободно владела древнегреческим, латынью и даже древнееврейским!
Этим двоим суждено было встретиться, да и трудно не знать друг друга, вращаясь в одном кругу. Однажды достопочтенный каноник пригласил Абеляра на ужин. Кроме еды, вниманию гостя также были предложены главные сокровища дома: роскошная библиотека и гордость дядюшки – племянница, девица острого ума, владеющая познаниями столь обширными, что многих ученых они буквально ставили в тупик. Кроме потрясающего воображение интеллекта девушка оказалась еще и на редкость хороша собой! Великий философ был буквально сражен. Ему не хотелось покидать гостеприимный кров, отдаляться от Элоизы, и даже расстояние в двадцать лет не смущало его. Он попросил каноника сдать ему комнату и не получил отказа.
Едва эти двое оказались рядом, поцелуи и объятья целиком вытеснили ученые занятия. Лишь на расстоянии они могли мыслить здраво, читать книги, изучать философию, схоластику, риторику или же другие науки. Влюбленные думали друг о друге, слали полные нежности письма, стоило только им расстаться, пусть даже ненадолго…
Однако долго такую страсть таить невозможно, и вокруг сначала робко, а затем и открыто заговорили о том, что Элоиза Фульбер стала любовницей Абеляра. Но… Элоизу не смутили слухи и сплетни! Девушка гордилась тем, что великий ученый предпочел ее другим. «Есть ли на всем свете хоть одна королева или принцесса, которая не завидовала бы мне?» – написала она в письме.
Все было настолько явно, что буквально все вокруг знали о романе Элоизы и Пьера, кроме… самого каноника! Но непоправимое все же случилось: однажды ночью он застал Абеляра в спальне племянницы. Потрясенный хозяин тут же указал квартиранту на дверь, однако к тому времени его драгоценная девочка, его Элоиза, уже была беременна…
Видеться после скандального изгнания Пьера из дома каноника они уже не могли, однако и существовать отдельно они также уже не умели! Как-то ночью Абеляр выкрал возлюбленную и увез ее в родную Бретань, под гостеприимный кров дальних родственников. Там и родился их мальчик, плод великой любви, – к сожалению, незаконнорожденный. Ребенка, рожденного незамужней матерью, как тогда было принято, отдали на воспитание, и больше родители его не видели.
Абеляра мучили угрызения совести: ведь это по его вине Элоиза лишилась своего доброго имени, а ее воспитатель был несчастен и лишен общества племянницы. Пьер горько каялся в содеянном, но, как говорится, сделанного не воротишь. Все же он пытался загладить свою вину: попросил у Фульбера руки племянницы, однако при условии, что брак их будет сохранен в великой тайне. Каноник, сердце которого смягчилось при виде столь явного раскаяния, благословил его намерения, но… Элоиза категорически отказалась выходить замуж! Она не желала никакого брака – ни тайного, ни даже явного!
Абеляр был растерян: сначала ему казалось, что Элоиза разлюбила его… Не только в Средние века, но и в любое время и в любом обществе женщины обычно стремились к супружеству, а не избегали его! Лишь затем, когда знаменитый философ услышал рассуждения возлюбленной, сомнения оставили его. Элоиза не хотела обременять великого ученого тем, что неизбежно возникает в браке: хлопотами, связанными с домашним хозяйством, болеющими и вечно кричащими младенцами, которых она исправно будет рожать, стоит только им зажить под одной крышей…
Любимая женщина нарисовала перед внутренним взором Пьера столь устрашающую картину домашней рутины, что он был потрясен. Да, она была права – и несомненно права! Множество великих личностей после женитьбы создали гораздо меньше, чем до того, как трясина брака засосала их. Ставить на ноги детей, добывать хлеб насущный, содержать дом, жену, а зачастую и престарелых родственников жены… Однако после недолгих раздумий Абеляр все-таки настоял на браке. Он был непреклонен: или брак, или конец отношений!
И Элоиза сдалась. Но перед тем, как пойти с любимым к алтарю, она, заливаясь слезами, произнесла пророческие слова: «Нам ничего другого не остается, но подстерегающий рок принесет нам такие страдания, которые по своей мучительности могут сравниться только с пережитой нами страстной любовью…»
После скромного венчания по настоянию Элоизы они с Пьером расстались. Он остался при университете, в котором преподавал, а она поселилась все в том же монастыре Святой Марии, в котором некогда прочла столько ученых книг, что их с лихвой хватило бы не на одну библиотеку.
Однако даже бракосочетание не заткнуло рты слишком рьяных сплетников, кроме того, оно было тайным… И в Париже на всех углах судачили о том, что Абеляр погубил невинную девушку, пользуясь доверием ее попечителя. Злые языки нашептывали в уши каноника все более скабрезные подробности связи Пьера и Элоизы, и однажды достопочтенный Фульбер не выдержал. Ночью он в сопровождении нескольких слуг и медика ворвался в дом своего зятя. Спящего философа схватили, привязали к кровати, и каноник сам сорвал с него одежду. Доктор раскрыл саквояж со зловеще блеснувшими в свете зажженных свечей инструментами, и…
Оскопленный Пьер Абеляр постригся в монахи – подальше от позора, нанесенного им дядей жены, от слухов и сплетен и от счастья, еще совсем недавно казавшегося ему таким близким и достижимым. Элоиза также приняла постриг в монастыре Святой Марии. На тот момент женщине было всего девятнадцать лет.
Любя своего мужа сквозь разделяющие их годы и расстояния, Элоиза не забывала и о том, что она теперь монахиня и должна служить Богу. Ее рвение было замечено, и спустя годы она стала аббатисой обители Святой Марии. Однако чего стоили ей вынужденная разлука с любимым, которому она не переставала писать все эти годы, и исполнение строгого монастырского устава, не знает никто.
Да, они изредка виделись: не выдерживая вынужденного расставания, Абеляр отправлялся навестить жену. Разумеется, эти вполне невинные свидания, в целомудрие которых никак не хотели верить его враги, только подливали масла в огонь нечистоплотных слухов, которые всегда клубились вокруг имени ученого. И Абеляр не раз признавался любимой, что уже опасается не только за свои труды, но и за свою жизнь…
12 апреля 1141 года, когда Пьер Абеляр, измученный болезнями и последствиями жуткой операции, совершал нелегкое паломничество к престолу Папы Римского, его шестидесятилетнее сердце не выдержало земных тягот и остановилось. Весть о кончине того, кого она любила всем своим существом, обрушилась на Элоизу, как удар меча… От ее любимого осталось только истерзанное страданиями тело, и она попросила отдать ей хотя бы то, что принадлежит ей по праву! Пьера Абеляра похоронили при монастыре, и Элоиза лила слезы на могиле того, кто был дорог ей, как никто и никогда, еще бесконечные двадцать лет…
Им все же довелось воссоединиться: через семь столетий, в 1814 году, останки тех, кто не переставал любить, были перенесены в Париж – город, где они некогда встретились. Их перезахоронили на кладбище Пер-Лашез в одной могиле – и как прежде был единым их дух, так наконец соединилось в единое целое то, что осталось от их бренных тел…
Физическая любовь Пьера и Элоизы длилась всего два года, но их любовь платоническая, духовная, которой не суждено было умереть, пережила века – она продолжалась до самой смерти. И даже саму смерть она победила – так думаю я, и так думают очень, очень многие…
Князь Петр и его жена Феврония
Петр и Феврония из славного русского города Мурома прославились своей праведной жизнью и великой любовью друг к другу еще при жизни. А история их любви настолько удивительна, что Русская православная церковь канонизировала князя Петра и его жену и сегодня святые Петр и Феврония почитаются как покровители семьи и брака.
Летописи сохранили мало сведений о князе Петре и его кроткой жене – известно лишь, что князь правил в Муроме с 1205 по 1228 годы и у супругов было трое детей: дочь Евдокия и сыновья Святослав и Юрий. Однако рассказы о жизни любящей четы передавались из уст в уста, и таким образом за многие века история их жизни стала больше похожа на сказку. Тем не менее я расскажу о жизни Петра и Февронии так, как рассказал о ней в XVI веке Ермолай Прегрешный, чья повесть о верных супругах стала одной из поэтических вершин русской литературы.
Итак…
К супруге князя Павла повадился летать поганый змей – творение самого сатаны. Прилетал этот змей в окно и садился на постель княгини в образе ее мужа – склонять несчастную женщину к блуду. Когда же княгиня поняла, кто на самом деле является ей по ночам, то рассказала мужу, а тот велел выпытать у змея: чем его извести можно? Женщина и спросила у мерзкой твари: «Мудрый ты, а все ли на свете знаешь, что и другим никогда не ведомо? Например, от чего умрешь сам и когда?» Змей, обманутый наивностью вопроса, ответил: «Умру я от Петрова плеча и от Агрикова меча!»
Князь Павел рассказал о словах змея брату, имя которого было Петр. Но что такое Агриков меч и где его искать? Петр был весьма набожен, и вот однажды во время поездки в монастырь неподалеку молодой монах указал княжичу на старый меч в щели у стены и сказал, что лежит это проржавевшее орудие здесь испокон веков, а зовут этот меч почему-то Агриковым!
Вернувшись к брату с мечом, Петр подстерег змея в тереме у княгини и убил его. Нелегко это далось Петру – змей-то был в образе его родного брата! Князю же Павлу Петр велел не выходить из своих покоев ни под каким видом, чтобы ненароком не пролить братской крови вместо крови мерзкого чудовища. Когда зарубил Петр порождение ада, кровь змея обрызгала его всего – и с этого дня заболел он проказой. Все его тело покрылось язвами и струпьями.
У многих врачей лечился Петр, но не принесло ему это никакого облегчения. И вот однажды услышал он, что в селе Ласково, что под Рязанью, есть умелые лекари, и велел везти себя туда, потому что сам сидеть на коне уже не мог.
Один из витязей князя, не зная, у кого спросить о лекарях, зашел в избу, стоявшую на краю, и застал там девушку, что пряла холст. Посмотрела на него девица и говорит: «Плохо, когда дом без ушей, а горница – без очей!» Гость удивился таким словам и спросил о родных девушки. Та ответила так же непонятно: «Отец и мать пошли взаймы плакать, а брат мой родной – сквозь ноги в глаза смерти смотреть!»
Когда же попросил он ее пояснить свои слова, она, засмеявшись, ответила: «Вошел ты в горницу, а я тут сижу неприбранная – а была бы на дворе собака, вот и были бы у дома уши! А если бы у меня был ребенок, он бы мне сказал, что ты у меня за спиной стоишь, был бы глазами горницы. Что до родителей – они пошли на похороны и плачут там. А когда они умрут – по ним тоже придут плакать, так что плачут они сейчас как бы взаймы. А про брата моего – так он у меня бортник, лазает по высоким деревьям, мед диких пчел собирает. И вот когда он стоит на ветке и земля далеко внизу, а рядом – пчелы злые да разъяренные, он и смотрит вниз, сквозь ноги в глаза своей смерти, потому что если пошатнется, то упадет и убьется!»
Рассказал витязь мудрой девице, что назвалась Февронией, о болезни Петра, и та сказала: «Приведи князя ко мне. Если он будет чистосердечен и кроток в речах своих, я его вылечу!» И добавила еще, что награды никакой, которую князь обещал, не хочет, а что желает, чтобы князь взял ее в жены.
Князь, на словах согласившись взять простую девицу Февронию в жены, подумал: «Негоже князю жениться на простолюдинке», – и, когда Феврония простым заговором на квас вылечила его, он одарил ее богатыми дарами и уехал к себе в Муром.
Феврония даров князя брать не захотела, а велела ему помазать квасом все струпья и язвы, кроме одной. Когда князь вышел из бани, кожа его была чистой, но от той одной язвы, что он не помазал, болезнь снова распространилась по его телу, и снова поехал он на поклон к Февронии.
Девушка очень гневалась на князя, который слова своего не сдержал, однако жалость взяла над ней верх и она снова его вылечила – взявши перед тем опять слово, что обвенчается с ней. В этот раз Петр слово свое сдержал, и в Муром Феврония въехала уже его невестой.
Между тем князь Павел скончался и на княжеском престоле сел Петр, а Феврония стала княгиней. Бояре, а особенно боярские жены, были очень недовольны, что правит ими простолюдинка, и, придя к князю, просили его Февронию сослать в монастырь и взять себе другую жену, более подходящую ему по роду. Князь Петр супружеских обетов преступать не пожелал и от жены своей любимой не отказался. Приказал же снарядить два судна, нагрузил их добром и отплыл вместе с женой вниз по Оке искать нового пристанища.
Бояре, оставшись без князя, пожелали княжеский престол каждый для себя, и началась смута великая, и много погибло в городе великих родов, когда обнажились мечи. И послали оставшиеся в живых снова за Петром и Февронией, и просили их вернуться и княжить в городе, потому как правили они справедливо и мудро.
Когда же супруги состарились, то пожелали уйти в монастыри, молиться о душе. И ушла Феврония в женский монастырь, а князь Петр – в мужской. И стал Петр монахом Давидом, а княгиня Феврония – монахиней Ефросиньей. А еще просили всю жизнь супруги у Бога, чтобы умереть в один день, и даже гробницу себе приготовили одну на двоих: выдолбленную в большом камне в виде двух гробов, разделенных лишь тонкой перегородкой.
За беспримерную супружескую верность и любовь, какие были у Петра и Февронии всю жизнь, исполнил Господь их заветное желание и даровал им смерть в один день. Но люди не захотели положить монахов в одну гробницу для отпевания и поставили гроб с Петром в одной церкви, а гроб с Февронией – в другой. Однако утром тела их оказались лежащими в соборе в той самой каменной гробнице! Подивились люди такому чуду, но снова разделили монахов. И снова утром нашли лишь пустые гробы, а супругов – лежащими в соборе Пречистой Богородицы вместе. После этого Петра и Февронию уже не разлучали, и как были они вместе при жизни, так и остались вместе после смерти.
Эта красивая легенда о князе Петре и его жене Февронии не просто сказка, которыми так богат фольклор. Супруги Петр и Феврония действительно княжили в Муроме и умерли в один день. И когда после революции 1917 года мощи святых были извлечены из гробницы и выставлены в историческом музее на всеобщее обозрение с недостойными комментариями, даже тогда они помогали людям, свято верившим в них.
Сегодня мощи Петра и Февронии хранятся в соборе Свято-Троицкого монастыря в Муроме, а в честь этих почитаемых святых учрежден праздник семьи и верности, который отмечается 25 июня, и называется он по именам этих двоих, пронесших свою любовь сквозь все испытания, годы и века – День Петра и Февронии.
Королева Виктория и принц Альберт Саксен-Кобург-Готский
Принцессам положено выходить замуж за принцев – это правило в прежние времена действовало практически непреложно. А рассматривать другие варианты брака для будущей королевы, к тому же единственной наследницы престола в консервативной Британии ХIХ века, никому и в голову бы не пришло!
Королева Виктория и принц Альберт на балу-маскараде 12 мая 1842 года. Эдвин Ландсир
Принцесса Александрина Виктория родилась в мае 1819 года там, где и положено рождаться особам королевской крови, – во дворце. Малышка лишилась отца, когда ей было всего восемь месяцев от роду, и росла под присмотром матери, а также многочисленных придворных нянек, бонн и гувернанток. Условия, в которых воспитывалась та, чье царствование впоследствии было названо великим, были самые жесткие: девочке запрещалось спать отдельно от матери, а также разговаривать в ее отсутствие с любым незнакомым ей человеком!
Тирания требовательной и не в меру строгой матери кончилась в один день: однажды утром девятнадцатилетняя принцесса и единственная законная претендентка на трон проснулась королевой. Первое, что приказала сделать та, которую 20 июня 1837 года епископ Кентерберийский объявил новой королевой, – это убрать свою кровать из спальни матери. Это был решительный шаг, и сколько еще таких шагов в своей жизни Виктории предстоит совершить!
Новой королеве было почти двадцать – возраст по тем временам изрядный, а королевство нуждалось в наследнике престола. Собственно, выбора как такового у Виктории не было: единственным кандидатом, предложенным ей в мужья матерью и дядей, бельгийским королем Леопольдом, был принц Альберт Саксен-Кобург-Готский. Брак намечался сугубо династический, ведущий к укреплению обоих участвующих сторон, но…
Виктория уже виделась с Альбертом раньше, и он показался ей не просто милым, а чертовски привлекательным! Принц был хорош собой, любезен, благородно прост в общении, однако… Дух противоречия и долго терпимая зависимость от властной матери – именно то, что заставило ее в свое время приказать вынести собственную кровать в помещение, принадлежащее только ей, не дали Виктории сразу сказать «да». И, в конце концов, она была королевой! Ей хотелось самой принимать не только государственные решения, но прежде всего те, которые касались ее личной жизни.
Как говорит народная мудрость, «суженого и конем не объедешь». Не объедешь его и королевской каретой – тем более когда чувствуешь такое сильное влечение! Хитроумный дядя Леопольд устроил встречу строптивой племянницы с Альбертом, и тот, не прикладывая никаких особых усилий, совершенно очаровал девушку. Уже через два дня она сама написала бельгийскому монарху: «Красота Альберта впечатляет, он так любезен, так прост: короче, он соблазнителен».
В решительности Виктории нельзя было отказать, и она, не откладывая дела в долгий ящик, объявила премьер-министру, лорду Мельбурну: «Я решилась на брак с Альбертом. Надо ему об этом сообщить!» Чопорный лорд растерялся: «Обычно мужчины просят руки суженой, а не наоборот!» Это немного отрезвило Викторию – действительно, хотя их брак с Альбертом казался делом решенным, форсировать события самой как-то не по-женски…
Однако первой заговорить о браке пришлось именно ей. После королевской охоты, на которую принц Альберт получил приглашение, Виктория позвала его в свой кабинет. И – впервые осталась с тем, в кого уже была влюблена, наедине. Принц просто смотрел на нее – но он молчал! И тогда говорить пришлось ей. «Вы понимаете, зачем я позвала вас сюда? – спросила Виктория кузена. – Я буду счастлива, если вы станете моим мужем!»
Альберт преклонил одно колено и прошептал: «О, я недостоин вас… – Щеки Виктории вспыхнули, однако это был не отказ. – Я буду счастлив провести всю мою жизнь рядом с вами…»
Принц Альберт хорошо понимал, что, соглашаясь на этот брак, он навсегда останется в тени своей царственной супруги, постоянно будет следовать на шаг позади нее, потому что супруг английской королевы – это не король. Он будет носить лишь титул принца-консорта, и тот получит не сразу после женитьбы, а только по истечении нескольких лет. Королева могла назначить своего мужа всего-навсего фельдмаршалом, и то лишь номинально!
Виктория понимала, насколько такое положение вещей, четко прописанное в конституции страны, унижает Альберта, и даже сделала об этом запись в своем дневнике. Кроме того, она влюблялась в своего будущего мужа все сильнее и сильнее. И это толкало ее на все более решительные шаги. Она даже хотела потребовать от парламента дать своему мужу титул короля, но от этого опрометчивого шага ее отговорил все тот же мудрый лорд Мельбурн. «Те, кто делает королей, могут и свергать их! – заметил он. – И прошу вас, ваше величество, не поднимайте этот вопрос сейчас. Еще не время».
Свадьба, которую с помпой отпраздновали в 1840 году, наконец-то соединила Викторию с тем, к кому она так стремилась. Ее страсть, возраставшая с каждым днем, даже озадачивала несколько холодноватого и рассудительного принца: сможет ли он соответствовать такому сильному чувству?
Но, как бы ни любила его невеста, она все сделала по-своему, несмотря на его многочисленные просьбы и пожелания: сама выбрала дом, в котором они будут жить, всю обстановку, и даже предложила своему будущему мужу… новых друзей! Взять в их новую жизнь его собственную свиту Виктория не пожелала…
Альберт никогда не был пылким любовником, и страсть жены порой его утомляла, но… она все же была королевой! Причем королевой, которую он сделал счастливой. В ее кабинете поставили второй письменный стол – для Альберта, хотя он не мог принимать никаких государственных решений. А в своем дневнике Виктория написала: «Я подписываю бумаги, а Альберт их промокает»…
Однако глупо предполагать, что муж королевы был полностью отстранен от дел управления государством: можно сказать, что Альберт мудро и ненавязчиво руководил своей женой, давал ей дельные советы и даже… был нянькой и сиделкой при беременной Виктории! Слово Альберта всегда оставалось решающим и в воспитании, и в лечении детей, которых супруги родили целых девять.
Брак Виктории и Альберта был на редкость удачным, что для коронованных особ скорее исключение, чем правило. Вот как пишет о нем сам Альберт в письме к брату: «Чем тяжелее и крепче цепи супружества, тем лучше. Супруги должны быть прикованы друг к другу, неразделимы и жить только друг для друга. Я хотел бы, чтобы ты приехал и полюбовался на нас – идеальная супружеская пара, соединенная любовью и согласием».
Разумеется, когда тебе то и дело приходится носить и рожать детей, что, конечно, тоже поступок государственной важности, приказы и законы отступают на задний план. Альберт все больше вовлекался в дела королевства – он вставал еще до восхода солнца, шел в кабинет и принимался за работу: читал и подписывал бумаги, вникал в дела министерств… Некоторые политики даже возмущались, что у нового монарха в руках слишком много власти, но Виктория только радовалась сложившемуся положению дел!
Королева называла мужа «мой милый, мой несравненный ангел», а он отвечал ей такой же нежной любовью. Казалось, ничто не может омрачить их семейную идиллию, но… Внезапно в декабре 1861 года Альберт заболел. Королева вначале не придала значения недугу, думая, что болезнь мужа не более чем легкое недомогание, но все развивалось настолько стремительно, что через четыре дня короля не стало… Последними его словами были: «Моя дорогая жена…»
Король умер. Однако любовь Виктории к Альберту не умерла вместе с ним. И хотя она долгие годы будет переживать эту потерю почти так же остро, как и в первые скорбные дни, всю свою оставшуюся жизнь она посвятит увековечиванию памяти о любимом. Кроме памятников безвременно ушедшему супругу, Альберт-холла и Альберт-мемориала, Виктория будет почитать память любимого ежедневно и ежечасно: в его комнате всегда будут стоять свежие цветы, на его постель каждый вечер будут класть пижаму, а утром приносить горячую воду для бритья…
Она никогда не забудет и не предаст любимого, и память о нем будет хранить тем способом, который более всего приличествует королеве: закончит все те начинания, которые Альберт считал важными. Никто не смел диктовать Виктории свою волю, кроме того, кто незримо и до конца ее дней будет стоять у нее за плечом и шептать ей на ухо: «Ты поступаешь правильно, моя дорогая жена…»
Уинстон и Клементина Черчилль
Есть пары, глядя на которые так и хочется воскликнуть: вот она, настоящая любовь! И именно такой парой, прошедшей вместе через все препоны и сложности, которыми изобилует любое супружество, были Уинстон и Клементина Черчилль – истинные английские лорд и леди. Они пронесли взаимную любовь, нежность, привязанность и преданность друг к другу через всю свою более чем пятидесятилетнюю совместную жизнь.
Уинстон и Клементина Черчилль
Они познакомились летом 1904 года на одном из аристократических приемов. Клементине Хозьер было девятнадцать, и она была в самом расцвете своей классической, величественной красоты. Уинстон, который был на одиннадцать лет старше, рядом с похожей на лилию девушкой выглядел как сбежавший из цирка дрессированный медведь; но у него, кто никогда не умел красиво ухаживать за женщинами, в кармане были свои козыри. Однако на том памятном обоим приеме они так и не познакомились как следует – он молчал и только не отрываясь смотрел на нее, своим пристальным и тяжелым взглядом вгоняя молодую девушку в краску…
Второй раз они встретились только через четыре года, и снова Уинстон не проявил себя расторопным кавалером. Однако в этот раз они все же начали встречаться, и через пять месяцев будущий премьер-министр Великобритании решился представить Клементину родне. Он пригласил девушку в родовое поместье герцогов Мальборо, но даже там, среди прекрасной природы, не смог преодолеть своей скованности, и все три дня они с Клементиной не приближались друг к другу, как на это рассчитывал Уинстон, а лишь отдалялись.
Черчилль был в таком отчаянии от осознания провала своей миссии, что на третьи сутки пребывания в поместье даже не захотел вставать с кровати. Он сидел, угрюмо насупившись и завернувшись в одеяло, и смотрел в одну точку. Клементине было не легче – на этот раз рядом с ней был тот, кто ей действительно нравился до безумия. До Уинстона она уже разорвала три помолвки и сейчас ждала предложения, которое наконец-то должно было сделать ее счастливой! Но вместо этого ей пришлось в одиночку пить кофе в столовой и раздумывать над тем, что же она сделала не так…
Спас положение сам герцог Мальборо: он буквально вытащил кузена из кровати. Напутствуемый грозным предостережением: «Уинстон, если ты не признаешься ей в своих чувствах сейчас, то, боюсь, тебе не представится такая возможность никогда!» Черчилль поплелся вниз, где Клементина пребывала в раздумьях: не лучше ли ей возвратиться в Лондон?
Уинстон пригласил девушку посмотреть розарий, но здесь уверенность в своем красноречии снова покинула его. К тому же началась гроза и им пришлось укрыться в беседке. Продрогшие влюбленные сидели, пережидая ливень, и… молчали, хотя время и место для предложения были как нельзя более подходящие. Клементина уныло наблюдала за жуком, который уже полчаса полз по полу, неумолимо приближаясь к трещине в каменном полу. «Если Уинстон не сделает мне предложение прежде, чем этот несчастный жук доползет до трещины, – подумала девушка, – он не сделает этого никогда!»
Черчилль все же опередил медлительное насекомое, и уже через пять дней сияющие влюбленные объявили родным о помолвке и о том, что со свадьбой они тянуть не намерены. Однако все, кто знал Уинстона близко, были уверены в том, что этому браку суждена недолгая жизнь: жених, по мнению света, не был создан для семейных уз. О, как ошибались все те, кто предрекал близкий крах этого союза! Уинстон и Клементина прожили душа в душу целых пятьдесят семь лет, и в своих воспоминаниях Черчилль напишет: «Я женился в сентябре 1908 года и с тех пор жил счастливо».
Клементине нравилось в муже далеко не все: Уинстон не расставался с виски и сигарами, мог целыми днями пропадать в казино, а потом так же увлеченно заниматься политикой; муж писал книги и разъезжал по всей стране – однако она и не пыталась критиковать его характер. Да, ей не было с ним легко, но зато и никогда не было скучно!
Кроме того, Клементина не сделала распространенной ошибки многих – она не пыталась переделывать мужа на свой лад, а просто принимала любимого таким, какой он есть, и именно это стало залогом долгой счастливой жизни четы Черчилль. Разные по характеру и вкусовым предпочтениям, они тем не менее прекрасно уживались. Уинстон был типичной «совой», а Клементина вставала чуть свет, и поэтому они никогда не завтракали вместе. Позже славившийся остроумием премьер-министр скажет: «Совместные завтраки – это то, чего не может выдержать ни один семейный союз!»
Однако их семейная лодка сносила любые бури. Известно, что Уинстон Черчилль не принимал ни одного важного политического решения, не посоветовавшись с женой, – это ли не признак высшего доверия между супругами? Живой интерес жены к заботам мужа был не просто пустым звуком – Клементина действительно вникала во все вопросы и интересовалась каждой мелочью.
Именно Клементина в 1940 году написала Черчиллю историческое письмо, начинающееся словами: «Ты просто невозможен!» В нем она предостерегала любимого, но упрямого и самоуверенного супруга от самого страшного, что только может случиться с политиком и что едва не случилось с всесильным премьер-министром: он начал скатываться в пропасть авторитаризма, перестал прислушиваться к мнению окружающих и относиться критически к самому себе.
Леди Черчилль жила отнюдь не в тени своего знаменитого мужа – нет, эта женщина была вполне самодостаточна! Она лично возглавляла многие начинания. В частности, под ее руководством работал «Фонд Красного Креста помощи России», и во многом благодаря именно таланту Клементины фонд собрал просто гигантскую по тем временам сумму – около восьми миллионов фунтов стерлингов!
Все эти деньги до последнего пенни были вложены в медикаменты, одежду, оборудование для больниц, и День Победы 1945 года Клементина Черчилль встретила в Москве! Советское правительство по достоинству оценило труд жены премьер-министра Великобритании и наградило ее Знаком Почета и орденом Трудового Красного Знамени.
Помимо наград, которые она получила в Советской России, Клементина Черчилль была отмечена и у себя на родине. В 1965 она получила титул баронессы Спенсер-Черчилль. Причем титулом наградили ее саму, а не знаменитого мужа, и тем самым признали ее выдающиеся заслуги и перед Великобританией, и в многочисленных международных благотворительных комитетах и фондах.
За долгие годы совместной жизни любовь и потрясающие воображение верность и преданность этих двоих не только не угасали, но, казалось, разгорались все сильнее. За пятьдесят семь лет совместной жизни Уинстон и Клементина написали друг другу около тысячи семисот писем, записок, телеграмм, и почти в каждом из этих памятных посланий есть строки: «Я люблю тебя!», «Я скучаю по тебе», «Я жду твоих писем, а те, которые получил, перечитываю снова и снова…»
Уинстон Черчилль, язвительных и метких замечаний которого многие откровенно боялись, был настолько нежен и ласков с женой, что буквально дня не мог прожить без своей Клемм… Недаром биографы Черчилля единодушны в своем мнении: Черчиллю всегда очень везло в политике, но больше всего ему повезло с женой. Сам же Уинстон однажды написал Клементине: «Моей самой большой удачей в жизни было найти тебя и жить с тобой!»
Генри и Клара Форд
В нравоучительных книжках для детей, изданных в прошлом веке в Америке, все истории заканчивались примерно одинаково: плохие дети, которые не ходили в школу и мучили животных, в конце концов оказывались в тюрьме, а хорошие становились президентами Соединенных Штатов. Или, по меньшей мере, Генри Фордами.
Генри Форд
Генри Форд родился в большой фермерской семье, и работать много ему было не в новинку. Однако кукурузные поля и свиные стойла не привлекали Генри, и, достигнув того возраста, когда дети уходят набивать свои собственные шишки, он собрал вещи в узелок и отправился искать лучшей доли. По дороге к светлому будущему ему встретилась механическая мастерская. С детства плененный видом всевозможных механизмов, Генри устроился в нее подмастерьем. Платили ему два доллара в неделю, а кров и стол стоили три с половиной, поэтому по ночам он подрабатывал еще и починкой часов.
Однако сколько Генри ни чинил часов и сломавшихся сеялок, его дебет и кредит никогда не сходились в нужном месте. Промаявшись так два года, юноша вернулся на ферму, которая, кстати, была образцовым хозяйством, ее фото было размещено в местных иллюстрированных журналах.
Возможно, Генри все же смирился бы с фермерской долей, но судьба была к нему благосклонна: она вовремя послала ему соседа со сломанной паровой молотилкой. Генри разобрал механизм по винтику, и уже следующим утром молотилка работала как часы. Сам же мастер заболел новой болезнью: он хотел не только ездить на механизме по полям с целью сбора урожая, но и изобрести такую машину, которая везла бы его по дорогам без помощи лошадей.
Генри колесил по округе, чиня все, что только умело ломаться. И однажды на сельской вечеринке встретил ту единственную, заглянув в черные глаза которой он на мгновение забыл все – и даже свою заветную мечту! Ибо глаза, волосы и улыбка Клары Брайант, несомненно, того стоили. Ради того чтобы жениться на этой девушке, он был согласен даже остепениться и осесть на земле: отец выделил ему 80 гектаров пашни, а уютный дом Генри построил сам – своими собственными золотыми руками.
Однако фермерствовать чете Форд пришлось недолго: после того как на соседней упаковочной фабрике Генри увидел механизм, называемый рабочими Молчаливый Отто и работавший на бензине, его обуяли прежние мечты. Ферма была брошена, а Форд с женой перебрались в Детройт, где Генри поступил на работу в «Электрическую компанию Эдисона».
К чести Клары нужно сказать, что на всем далеко не гладком пути мужа к успеху она ни разу ни в чем его не упрекнула! Эта удивительная женщина ни разу не пожалела о том, что связала жизнь с человеком, который во что бы то ни стало желал изобрести нечто такое, чего никто никогда не видел. Более того: когда Генри притащил домой свой первый мотор, она сама воткнула шнур от него в розетку. Мотор заработал и разнес вдребезги кухонный стол и раковину, но Клара и тогда не укорила мужа! А когда любимый собрал в сарае свою первую тележку с бензиновым двигателем и та не смогла выехать на улицу из-за слишком узкого дверного проема, Клара схватила кирку и собственноручно выбила дыру нужного размера. Форд с триумфом выкатил тележку на улицу, к великой радости жены и удивлению привлеченных шумом соседей.
Читать бесплатно другие книги:
