Маленький домик в Больших Лесах Уайлдер Лора

На снегу вокруг хлева осталось много следов большого медведя, а на стенах — царапины от его когтей. Но Сьюки и лошади спокойно стояли в хлеву.

Весь день светило солнце, снег таял, и с сосулек стекали струйки воды. Они постепенно становились все тоньше и тоньше, а когда солнце село, от медвежьих следов на мокром рыхлом снегу остались только бесформенные пятна.

После ужина папа посадил девочек к себе на колени и сказал, что сейчас расскажет им еще одну историю.

Рассказ о том, как по дороге из города папе повстречался медведь

«Вчера, когда я отправился в город со шкурками, оказалось, что идти по мокрому снегу очень тяжело. Поэтому я пришел в город очень поздно. Другие охотники принесли свои шкурки намного раньше, лавочник был занят, и мне пришлось долго ждать, пока он освободится и посмотрит мои шкурки.

Потом мне еще пришлось с ним поторговаться за каждую шкурку, а потом выбирать то. что я хотел за них получить.

Поэтому в обратный путь я двинулся уже перед самым заходом солнца.

Я очень торопился, но идти было трудно, к тому же я устал и поэтому дотемна успел пройти совсем немного и очутился в Больших Лесах совсем один и без ружья.

Оставалось пройти еще миль шесть, и я прибавил шагу. Ночь становлюсь все темнее и темнее, и я пожалел, что не взял с собой ружья. Я знал, что некоторые медведи уже вылезли из своих зимних берлог — утром по пути в город мне попадались их следы.

В это время года медведи бывают голодные и злые. Всю зиму они спят у себя в берлогах. Есть им там нечего, они худеют и просыпаются очень сердитыми. Мне совсем не хотелось встретиться с таким медведем.

Я старался идти как можно быстрее. Уже совсем стемнело, в густых зарослях ничего не было видно, и только на открытых местах еще можно было что-то разобрать. Впереди виднелась покрытая снегом дорога, а вокруг стеной стоял темный лес. Я очень радовался, когда выходил на открытое место, где тускло светили звезды.

Всю дорогу я смотрел в оба и прислушивался, не трещат ли где кусты, сквозь которые продирается медведь.

Потом я снова вышел на открытое место и прямо посреди дороги увидел большущего черного медведя.

Он стоял на задних лапах и смотрел прямо на меня. Я увидел его горящие глаза и свинячье рыло. При свете звезд я даже разглядел его когти.

Волосы у меня на голове поднялись дыбом. Я остановился как вкопанный. Медведь не шевелился. Он стоял и смотрел на меня.

Я знал, что мне его не обойти. Он пойдет за мной в темный лес, где он видит лучше меня. Мне не хотелось драться с оголодавшим за зиму медведем. Ох как мне не хватало ружья!

Чтобы попасть домой, мне надо было пройти мимо этого медведя. Я подумал, что, если мне удастся его напугать, он сойдет с дороги и пропустит меня. Поэтому я набрал в грудь побольше воздуха, заорал во все горло и. размахивая руками, бросился на медведя.

Медведь не тронулся с места.

Можете мне поверить, что близко я к нему не подбежал! Я остановился, глянул на него, а он стоял и глядел на меня. Я снова завопил. А он — ни с места. Я орал, размахивал руками, а ему — хоть бы что. стоит себе как вкопанный, и все тут.

Бежать от него было бесполезно. Но лесу бродят другие медведи. В любую минуту я мог встретить одного из них. Уж лучше мне покончить с этим. Ведь я возвращался домой к вам и к маме, а если бы я стал удирать от всего, что может напугать меня в лесу, домой мне было бы не добраться.

И вот я огляделся, схватил огромный толстый сук, который обломился под тяжестью снега, поднял его, ринулся прямо на медведя и изо всех сил треснул его по голове. Трах! А он как стоял, так и остался стоять, потому что это был вовсе не медведь, а просто большой черный обгорелый пень!

Утром по дороге в город я проходил мимо него, а теперь в темноте принял его за медведя, потому что все время думал про медведей и боялся их встретить. Я вопил, скакал и размахивал руками один-одинешенек в Больших Лесах, и все для того, чтобы напугать какой-то пень!»

— Зато наш медведь был настоящий,— сказала Лора. — Но мы не испугались. Мы думали, что это Сьюки.

Папа ничего не сказал, а только еще крепче обнял Лору.

— Ой-ой-ой! Этот медведь мог съесть нас с мамой. — сказала Лора, прижавшись к папе. — Но мама подошла и шлепнула его по спине, и он ей ничего не сделал. Почему он ей ничего не сделал?

— Он, наверное, был очень удивлен.— ответил папа. — Когда ему в глаза ударил свет фонаря, он испугался. А когда мама подошла и шлепнула его, он понял, что она его не боится.

— Ты тоже не испугался,— сказала Лора.— Хоть это был пень, ты думал, что это медведь. Если бы ты знал, что это настоящий медведь, ты бы все равно треснул его по голове, правда?

— Да. — ответил папа. — Конечно треснул бы. Деваться-то мне было некуда.

Тут мама сказала, что пора спать. Она помогла девочкам раздеться и застегнуть красные фланелевые ночные рубашки. Мэри и Лора встали на колени у своей кроватки и прочитали молитву.

Мама поцеловала девочек, хорошенько укрыла их и со всех сторон подоткнула одеяло. Они немножко полежали, глядя на мамины гладкие волосы, аккуратно расчесанные на пробор, и на мамины руки, которые шили при свете лампы. Мамина иголка пощелкивала по наперстку, а нитка, шурша, прошивала красивый ситец, который папа выменял на шкурки.

Потом Лора стала смотреть на папу, который смазывал жиром свои сапоги. В свете лампы его волосы, усы и длинная темно-коричневая борода казались шелковистыми. а шерстяная клетчатая куртка пестрела яркими красками. За работой папа весело насвистывал, а потом вдруг запел:

  • Бутоны цветочные утро раскрыло,
  • И птичий напев зазвенел в небесах,
  • И солнце над миром, светя, восходило.
  • Когда у могилы застыл я в слезах.

Ночь была теплая. Дрова догорели, но папа не стал раздувать тлеющие угли. Из Больших Лесов, которые со всех сторон обступали маленький домик, доносился тихий шорох — это падали на землю хлопья мокрого снега, а с сосулек, висевших на крыше, звонко капали капельки воды.

Пройдет совсем немного времени, и деревья покроются розовыми, желтыми и бледно-зелеными листочками, а в лесу расцветут цветы и запоют птички.

По вечерам больше не будет папиных рассказов у горящего камина, но зато Лора с Мэри будут играть и бегать среди деревьев, потому что наступит весна.

Сахарный снег

Много дней подряд светило солнце и стояла теплая погода. По утрам окна больше не замерзали. С утра до вечера с крыши, тихонько позвякивая, сосульки одна за другой падали в сугробы. Деревья стряхивали снег со своих мокрых черных ветвей.

Прижав носы к холодному стеклу, Мэри и Лора разглядывали голые ветви деревьев и капельки воды, которые скатывались с крыши. Снег больше не блестел, он казался рыхлым и вялым. Под деревьями, там, куда свалились снежные комья, образовались ямки, а сугробы по обеим сторонам тропинки съеживались и оседали.

Однажды Лора заметила во дворе полоску голой земли. Полоска становилась все шире и шире, и к вечеру весь двор покрылся темной грязью. Осталась только обледеневшая тропинка, сугробы вдоль тропинки и забора и возле поленницы.

— Я хочу выйти во двор поиграть, — сказала Лора.

— Не «хочу», а «можно мне выйти».— поправила ее мама.

— Можно мне выйти поиграть?

— Завтра будет можно, — пообещала мама.

Ночью Лора проснулась от холода. Одеяла казались очень тонкими, нос у нее замерз, и она вся дрожала.

Мама накрыла ее еще одним одеялом и сказала:

— Покрепче прижмись к Мэри, и сразу согреешься.

Утром в доме затопили печку, и стало тепло, но, когда Лора выглянула в окошко, она увидела, что земля опять покрылась толстым слоем снега. Снег белым пухом лежал на ветвях деревьев, на заборе, а на столбиках ворот красовались большие белые шары.

Папа вошел в дом, стряхнул с одежды мягкий снег и затопал ногами, стряхивая снег с сапог.

— Это сахарный снег,— сказал он.

Лора быстро лизнула белые снежинки, застрявшие в складках папиного рукава. На языке у нее осталась вода, как от обыкновенного снега. Хорошо, что никто не заметил, как она пробует снег.

— Почему он сахарный? — спросила Лора.

Но папе некогда было ей объяснять, он торопился к дедушке.

Дедушка жил далеко в глубине Больших Лесов, где деревья были выше и стояли теснее друг к другу.

В окно Лоре было видно, как папа, такой большой, сильный и ловкий, шагает по глубокому снегу. На плече у него висит ружье, на поясе топорик и мешочек с порохом, высокие сапоги оставляют большие следы на мягком снегу. Лора смотрела вслед папе, пока он не скрылся из виду в лесу.

Домой папа вернулся поздно вечером, когда мама уже зажгла лампу. Он принес толстый сверток и большое деревянное ведро с крышкой.

Ведро и сверток он отдал маме, а ружье положил на крючки над дверью.

В свертке лежали две твердые коричневые глыбы, величиной с большой молочный бидон, а ведро было полно темно-коричневого сиропа.

— Держите, девочки!

Папа вынул из кармана два круглых пакетика и протянул их Мэри и Лоре. В бумажной обертке лежали твердые коричневые лепешечки с красивыми завитушками по краям.

— Попробуйте откусить. — сказал папа, и его голубые глаза сверкнули.

Завитушки были сладкие и таяли во рту. Они были даже вкуснее рождественских леденцов.

— Это кленовый сахар. — сказал папа.

Ужин был готов. Сахарные лепешки Мэри и Лора положили рядом со своими тарелками. Сначала надо съесть хлеб, политый кленовым сиропом.

После ужина папа уселся у очага, посадил Мэри и Лору себе на колени и стал рассказывать про то, что он делал у дедушки, и про сахарный снег.

Дедушка всю зиму делал из кедра и белого ясеня деревянные ведра и маленькие желобки. Когда потеплело к по деревьям начал подниматься сок, множество желобков и целый десяток ведер были готовы.

Потом дедушка пошел в кленовый лес, просверлил в стволе каждого клена дырку, забил в каждую дырку желобок и подставил под него ведро.

Сок — это кровь дерева. Весной, когда становится тепло, сок поднимается по стволу и постепенно доходит до каждого сука и до кончика каждой веточки, чтобы на них выросли зеленые листья.

Когда кленовый сок поднимается до дырки в стволе, он вытекает из дерева и по желобку льется в ведро.

— Бедное дерево! Разве ему не больно? — спросила Лора.

— Может, немножко больно — как бывает, когда уколешь палец и из него пойдет кровь, — ответил папа и продолжал: — Каждый день дедушка надевает сапоги, куртку и меховую шапку и идет в лес собирать сок. Он ставит на сани бочку, объезжает по очереди все клены и выливает сок из ведер в бочку.

Потом везет бочку к двум большим деревьям, между которыми лежит перекладина. а на перекладине висит на цепи железный котел.

Сок из бочки дедушка переливает в котел, разводит под котлом огонь и варит сок. Потом разливает часть горячего сока обратно в ведра, а остаток сока кипятит, пока он не превратится в густой сироп. Затем дедушка быстро гасит огонь под котлом и как можно скорее перекладывает сироп в молочные бидоны, которые уже стоят наготове. В бидонах сироп затвердевает и превращается в глыбы коричневого кленового сахара.

— Значит, этот снег называется сахарным, потому что. когда он выпадает, дедушка начинает варить сахар? — спросила Лора.

— Нет, — сказал папа. — Весенний снег и холод мешают листьям распуститься, поэтому сок поднимается по деревьям дольше обычного; пока лежит снег, люди могут собрать больше сока и сварить больше сахара. Вот почему весенний снег называется сахарным. Если сок будет идти очень долго, дедушка сможет наварить кленового сахара на весь год. Когда он повезет в город шкурки, ему не придется менять их на сахар. Он возьмет в лавке немножко покупного сахара только для гостей.

— Дедушка, наверно, рад, что выпал сахарный снег, — сказала Лора

— Конечно рад, — сказал папа. — Он собирается варить сахар в будущий понедельник и приглашает всех нас в гости.

Папины голубые глаза весело сверкали. Самое главное он приберег напоследок.

— А знаешь, Каролина? Там будут танцы!

Мама улыбнулась. Было видно, что она очень довольна. На минутку отложив штопку, она проговорила:

— Ах, Чарльз! — и стала штопать дальше, продолжая улыбаться. — Я надену муслиновое платье, — сказала она, подумав.

Мамино муслиновое платье было очень красивое. Оно было темно-зеленого цвета с узором из красных земляничек. Это платье сшила портниха на Востоке — в тех местах, где мама жила до того, как вышла замуж за папу и переехала с ним на Запад в Большие Леса Висконсина. До свадьбы мама была страшная модница, и всю одежду ей шила портниха.

Муслиновое платье всегда было завернуто в бумагу и лежало в сундуке Мэри и Лора ни разу не видели маму в этом платье, но однажды мама вынула его из сундука и позволила девочкам потрогать красивые темно-красные пуговки и показала китовый ус. аккуратно вставленный в каждый шов и закрепленный стежками крест-накрест.

Раз мама собирается надеть на танцы свое прекрасное муслиновое платье, значит, это будет большой праздник!

Лора и Мэри не находили себе места от волнения. Они подпрыгивали у папы на коленях и без конца приставали к нему с вопросами о танцах, пока наконец он не велел им ложиться спать.

— Когда увидите танцы, тогда все про них и узнаете, а я должен натянуть новую струну на скрипку, — сказал он.

Девочки отмыли от липкого сахара губы и руки, прочитали молитвы, а когда они наконец улеглись в постель, папина скрипка уже пела, а папа ей подпевал, отбивая ногой такт:

  • Давай-ка посидим с тобой
  • за честным разговором:
  • я в кавалерии морской
  • был генерал-майором
  • Скакал я на морском коньке,
  • как истинный герой,
  • и был за это награжден
  • большой морской звездой!

Танцы у дедушки

В понедельник папа, мама и Мэри с Лорой встали очень рано, чтобы как можно скорее выехать к дедушке. Папа с дедушкой будут собирать и варить кленовый сок, а мама вместе с бабушкой и тетями — готовить вкусные вещи для гостей, которые приедут на танцы.

Позавтракали, вымыли посуду и застелили постели при свете лампы. Скрипку папа спрятал в футляр и осторожно уложил в большие сани, которые уже стояли у ворот.

На дворе подмораживало и еще не совсем рассвело, когда Мэри, Лора и мама с Крошкой Кэрри уселись в солому, разостланную на дне саней, и закутались в одеяла и шубы.

Лошади нетерпеливо переступали с ноги на ногу и мотали головами, заставляя весело звенеть колокольчики, а потом побежали в глубь Больших Лесов по дороге, ведущей к дедушкиному дому.

Сани быстро скользили по подмерзшему гладкому снегу, а высокие деревья по обе стороны дороги, казалось, торопились вслед за ними.

Вскоре над лесом взошло солнце, и все кругом засверкало. Длинные полосы желтого света легли между тенями деревьев, а снег порозовел. Все тени были прозрачные и голубые, и каждый сугроб, каждый комок снега отбрасывал свою тень.

Папа показывал Лоре следы диких зверей в снегу на краях дороги — маленькие следы зайцев, отпечатки крошечных лапок полевых мышей, похожие на тонкие стежки следы мелких пичужек. Было много лисьих следов, похожих на следы большой собаки, и следы оленя, который ускакал в лес.

Стало тепло, и папа сказал, что снег скоро растает.

Девочки и не заметили, как сани, весело звеня колокольчиками, уже подкатывали к вырубке, на которой стоял дедушкин дом. В дверях появилась бабушка. Она улыбнулась, пригласила всех войти и сказала, что дедушка с дядей Джорджем уже в кленовом лесу Папа сразу пошел им помогать, а девочки и мама с Крошкой Кэрри на руках вошли в дом и разделись.

Лоре очень нравился бабушкин дом. Он был намного больше их домика. В нем была одна большая комната и две маленьких — для дяди Джорджа и для тети Доры с тетей Руби. А еще там была кухня с огромной плитой.

Было очень весело бегать по большой комнате от огромного камина к бабушкиной кровати, которая стояла под окном, и обратно. Пол был сделан из толстых широких горбылей, которые дедушка вырубил топором из бревен. Они были гладко обтесаны и чисто вымыты. На большой кровати лежали мягкие перины.

День пролетел очень быстро. Лора с Мэри играли в большой комнате, а мама помогала бабушке и тетям на кухне. Мужчины взяли обед с собой в кленовый лес, поэтому к обеду стол не накрывали, просто закусили сэндвичами с холодной олениной и запили молоком, а на ужин бабушка решила сварить кукурузную кашу.

Бабушка стояла у плиты, сыпала желтую кукурузную муку в кастрюлю с кипящей водой и размешивала ее большой деревянной ложкой, пока все не превратилось в густую желтую пузырчатую массу. Потом отставила кастрюлю на край плиты, чтобы каша постепенно доварилась.

Каша очень вкусно пахла. Во всем доме очень вкусно пахло пряностями из кухни, поленьями орешника гикори, ярко горевшими в очаге, и яблоком, нашпигованным гвоздикой, которое стояло на столе возле бабушкиной корзины с рукодельем. В сверкающие чистотой стекла лился солнечный свет, и все кругом было большое, просторное, чистое и свежее.

К ужину дедушка с папой вернулись из леса. На плечах у них были деревянные коромысла, которые дедушка сделал из длинных толстых сучьев. В середине коромысла была выдолблена выемка. Она плотно обхватывала шею, а к концам прикреплялись цепи с крючками. На крючках висели деревянные ведра с горячим кленовым сиропом, который дедушка сварил в лесу. Ведра дедушка и папа придерживали руками, чтобы сироп не расплескался.

Бабушка поставила на плиту огромный медный котел. Он был такой большой, что в него влез сироп из всех четырех ведер.

Потом пришел дядя Джордж с ведром поменьше, и на ужин бабушка угостила всех горячей кукурузной кашей с кленовым сиропом.

Дядя Джордж только недавно вернулся домой из армии. Он был одет в синий военный мундир, а глаза у него были голубые, веселые и дерзкие. Он был высокий, широкоплечий и ходил с очень важным видом.

Лора ела кашу и во все глаза смотрела на дядю Джорджа, потому что однажды слышала, как папа говорил маме: «С тех пор как Джордж вернулся с войны, он стал какой-то бешеный».

При этом папа покачал головой, словно хотел сказать, что он очень огорчен, но поделать ничего не может.

Когда дяде Джорджу было всего четырнадцать лет, он убежал из дому и стал барабанщиком в армии.

Лора еще ни разу не видела бешеного человека и никак не могла решить — боится она дядю Джорджа или нет.

После ужина дядя Джордж вышел из дома и затрубил в свой армейский горн. Громкие заливистые звуки разнеслись далеко по Большим Лесам. В темном лесу было очень тихо. Деревья стояли не шелохнувшись и, казалось, прислушивались. Потом откуда-то издали донеслись приглушенные тихие звуки, словно в ответ большому горну запел маленький.

— Послушай. — сказал дядя Джордж. — Правда, красиво?

Лора глянула на него, но ничего не ответила, а когда дядя Джордж перестал трубить, убежала обратно в дом.

Пока мама с бабушкой мыли на кухне посуду и чистили печку, тетя Дора и тетя Руби наряжались у себя в комнате.

Обе были очень красивые. Их стройные, тонкие талии поднимались из больших круглых пышных юбок, щеки порозовели, глаза, оттененные гладкими блестящими волосами, ярко сверкали.

А мама в своем темно-зеленом муслиновом платье с листочками, похожими на землянички, была еще лучше. Она была такая красивая и нарядная, что Лора боялась к ней прикоснуться.

Начали собираться гости. Одни приходили пешком с фонарями, другие на санях и фургонах подкатывали прямо к двери. Все время раздавался звон колокольчиков.

Большая комната наполнилась высокими сапогами и шуршащими юбками. Малышей уложили рядком на бабушкиной кровати. Дядя Джеймс и тетя Либби приехали со своей дочкой, которую тоже звали Лора Инглз. Обе Лоры прислонились к бабушкиной кровати и стали рассматривать малышей. Другая Лора сказала, что ее сестренка красивее, чем Крошка Кэрри.

— Неправда! — рассердилась Лора. — Крошка Кэрри — самая красивая малышка на свете!

— Нет, не самая! — возразила другая Лора.

— Нет, самая!

— Нет, не самая!

Тут к девочкам подплыла мама в своем нарядном муслиновом платье, строго сказала:

— Лора! — И обе Лоры сразу замолчали.

Дядя Джордж громко трубил в свой горн. Долгий пронзительный звук гулко разносился по большой комнате, а дядя Джордж шутил, смеялся и приплясывал.

Папа вынул из футляра скрипку, заиграл, все разбились на пары и начали танцевать.

— Направо! Налево! — командовал папа, и все юбки начинали кружиться, а все сапоги притопывать. Танцоры кружились, потом все юбки понеслись в одну сторону, а все сапоги в другую. Высоко над Лориной головой танцоры то брали друг друга за руки, то отпускали.

— Кружите своих дам! — кричал папа. — Каждый джентльмен кланяется даме слева!

Все слушались папу. Лора смотрела, как колышется мамина юбка, как изгибается мамина тонкая талия, как наклоняется ее темноволосая голова, и думала, что ее мама танцует лучше всех на свете. А скрипка тем временем пела:

  • Девушки из Буффало.
  • Выходите из дому.
  • На закате — из дому.
  • На закате — из дому.
  • Девушки из Буффало.
  • Выходите из дому.
  • Как ведется издавна, — под луной плясать!

Пары всё кружились и кружились, юбки вихрем проносились мимо Лоры, сапоги топали, танцоры кланялись друг другу, расходились, сходились и снова кланялись.

В кухне осталась только бабушка. Она размешивала кипящий сироп в огромной медной кастрюле в такт музыке. Возле задней двери стояло ведро с чистым снегом. Время от времени бабушка набирала в блюдечко снег и наливала в него ложку сиропа.

Лора опять стала смотреть на танцоров. Папа теперь играл «Ирландскую прачку». Он громко пел:

  • Спляшем, леди, скок-поскок.
  • С пятки — на носок! С пятки — на носок!

Как Лора ни старалась, усидеть спокойно на месте она не могла. Ноги у нее сами двигались в такт музыке. Поглядев на Лору, дядя Джордж засмеялся, схватил ее за руку и стал отдельно танцевать с ней в уголке. Лоре очень нравился дядя Джордж.

Гости столпились у дверей и со смехом тащили из кухни бабушку. На ней тоже было очень красивое платье — темно-синее с узором из ярких осенних цветов. Щеки у бабушки разрумянились от смеха. Не выпуская из рук деревянную ложку, она качала головой и говорила:

— Я не могу оставить сироп без присмотра.

Но тут папа заиграл «Путник в Арканзасе», и все захлопали в такт музыке. Бабушка поклонилась и пошла в пляс. Танцевала она ничуть не хуже других. Громкие хлопки почти заглушили папину скрипку.

Вдруг дядя Джордж подлетел к бабушке, отвесил ей низкий поклон и заплясал джигу. Бабушка сунула кому-то в руки ложку, подбоченилась и встала напротив дяди Джорджа. Тут все закричали. Бабушка принялась отплясывать джигу.

Лора вместе со всеми хлопала в ладоши в такт музыке. Скрипка пела так, как не пела еще никогда раньше. Глаза у бабушки засверкали, щеки разрумянились. каблуки стучали, а сапоги дяди Джорджа притопывали в ответ.

Гости во все глаза смотрели, как дядя Джордж с бабушкой отплясывают джигу. Скрипка не замолкала. Дядя Джордж начал громко отдуваться и вытирать со лба пот. Бабушка весело подмигнула.

— Тебе ее ни за что не переплясать, Джордж! — крикнул кто-то.

Дядя Джордж заплясал быстрее — в два раза быстрее, чем раньше. Бабушка не отставала. Гости подбадривали танцоров веселыми криками. Женщины хлопали в ладоши и смеялись, мужчины поддразнивали Джорджа. Джордж не обращал на них внимания, но смеяться уже не мог — ему не хватало дыхания. Он плясал джигу.

Папины голубые глаза весело сверкали. Он стоял, смотрел на бабушку и Джорджа, а его смычок плясал по струнам. Лора подпрыгивала на месте, визжала и хлопала в ладоши.

А бабушка все плясала и плясала, подбоченясь, высоко подняв голову и улыбаясь. Джордж продолжал плясать, но уже не так быстро, как вначале. Топ-топ-топ — весело отстукивали бабушкины каблуки.

Большая капля пота стекла со лба дяди Джорджа и заблестела у него на щеке. Вдруг он поднял руки, прохрипел:

— Сдаюсь! — и остановился.

Поднялся страшный шум — все кричали, хлопали, топали ногами, радостно приветствуя бабушку. Бабушка поплясала еще немножко, но вскоре и она остановилась, смеясь и ловя ртом воздух. Джордж тоже смеялся и утирал со лба пот.

Вдруг бабушка перестала смеяться и со всех ног кинулась на кухню. Скрипка умолкла. Все женщины, перебивая друг друга, что-то говорили, все мужчины дразнили Джорджа, но тут все разом замолчали. А бабушка появилась в дверях и сказала:

— Сироп готов. Угощайтесь.

Гости снова заговорили, засмеялись и заспешили на кухню за тарелками, а оттуда во двор за снегом. Дверь из кухни была широко раскрыта, и в дом вливалась волна холодного воздуха.

На небе горели холодные звезды, мороз щипал Лоре нос и щеки, а ее дыхание превращалось в пар.

Вместе с другой Лорой и со всеми остальными ребятишками она набрала себе в тарелку чистого снега и побежала обратно в набитую гостями кухню.

Бабушка стояла у плиты, большой деревянной ложкой зачерпывала из медной кастрюли горячий сироп и разливала его по тарелкам прямо в снег. Сироп застывал и превращался в мягкие леденцы, а гости старались побыстрее их съесть.

Есть можно было сколько влезет — ведь кленовый сахар еще никогда никому не повредил. В кастрюле было сколько угодно сиропа, а во дворе — сколько угодно снега. Расправившись со своими тарелками, гости опять наполняли их снегом, а бабушка наливала им новую порцию сиропа.

Досыта наевшись мягких кленовых леденцов, гости двинулись к длинному столу, уставленному пирогами с тыквой, пирогами с сушеными ягодами, всякими пирожными и печеньями. На столе были также ржаной хлеб, холодная вареная свинина и маринованные огурцы. Ой, до чего ж они были кислые!

Наевшись до отвала, гости снова пустились в пляс, а бабушка тем временем следила за сиропом. Несколько раз она наливала ложку сиропа в блюдечко, старательно его размешивала, потом качала головой и отправляла сироп обратно в кастрюлю.

Наконец, когда сироп в блюдечке стал превращаться в мелкие зернышки наподобие песчинок, бабушка крикнула:

— Девочки! Скорей сюда! Он засахарился!

Тетя Руби, тетя Дора и мама бросили танцы и помчались на кухню. Они протягивали бабушке большие кастрюли, маленькие кастрюльки и, как только они наполнялись, подставляли новые.

Потом бабушка сказала:

— А теперь принесите игрушечные формочки для детей.

Для каждой девочки и каждого мальчика нашлась формочка или, на худой конец, разбитая чашка или блюдце. Дети с замиранием сердца следили, как бабушка накладывает им сахар. А вдруг на всех не хватит? Тогда кому-то придется показывать, что он не эгоист и умеет себя вести.

Но сахара как раз хватило на всех. В последнюю формочку бабушка наскребла остатки со дна. Она никого не обделила.

Танцы под скрипку продолжались. Обе Лоры стояли и смотрели, а когда устали стоять, тихонько уселись в уголке. Танцы были такие красивые, а музыка такая веселая, и Лоре казалось, что ей никогда не надоест смотреть и слушать.

Разноцветные юбки, шурша, проносились мимо, каблуки стучали, а веселая скрипка все пела и пела.

А потом Лора проснулась и увидела, что лежит поперек бабушкиной кровати. Было уже утро. Мама, бабушка и Крошка Кэрри еще не просыпались. Папа с дедушкой, завернувшись в одеяла, спали на полу возле камина. Одной только Мэри нигде не было видно — ее уложили с тетей Дорой и тетей Руби.

Вскоре все встали, позавтракали оладьями с кленовым сиропом, а после завтрака папа подогнал к дверям лошадей, запряженных в сани.

Он усадил в сани маму с Крошкой Кэрри, дедушка с дядей Джорджем взяли на руки Лору и Мэри и перебросили их через край саней в постеленную на дно солому. Папа закутал девочек в шубы, сани покатили сквозь Большие Леса к дому, а бабушка, дедушка и дядя Джордж стояли в дверях и кричали:

— До свидания! До свидания!

Солнце пригревало, лошади взметали снежные брызги, а в следах копыт за санями из-под тонкого слоя талого снега проглядывала темная земля.

— К вечеру сахарный снег растает, — сказал папа.

Поездка в город

Сахарный снег растаял, и пришла весна. Кусты орешника, что росли вдоль изгороди, покрылись молодой листвой, и в них запели птицы. Трава снова зазеленела, в лесу запестрели лютики, фиалки и крошечные цветочки кислицы.

Когда потеплело, Лоре и Мэри захотелось ходить босиком. Сначала мама разрешила им побегать босиком вокруг поленницы, потом немножко подальше, а вскоре их башмаки почистили, смазали жиром и убрали, и девочки стали бегать босиком целыми днями, а перед сном мыть ноги. Ноги у них загорели и стали такими же коричневыми, как и лица.

Во дворе росли два больших дуба: Мэрин и Лорин. Под ними девочки устроили себе домики. Мэрин домик был под Мэриным дубом, а Лорин — под Лориным. Ковром служила мягкая зеленая трава, а крышей — зеленые листья. Сквозь листву проглядывало голубое небо.

Из прочной толстой коры папа смастерил качели и повесил их на толстый сук Лориного дуба. Качели были Лорины, потому что висели на ее дереве, но Лора не жадничала и позволяла Мэри сколько угодно качаться на своих качелях.

Мэри играла с разбитым блюдечком, а у Лоры была красивая чашка с отбитой ручкой. Остальная посуда была из листьев. Ее ставили на кукольный стол, которым служил красивый гладкий камень В домиках вместе с девочками жили куклы Шарлотта и Нэтти и два деревянных человечка, которых вырезал папа.

Каждый день Мэри с Лорой делали куклам новые шляпки из листьев.

Коровы Сьюки и Рози теперь паслись в лесу. Они ели свежую траву и сочные молодые листья. В хлеву появились два маленьких теленка, а в свинарнике вместе со свиньей-мамой теперь жило семеро поросят.

Вокруг пней на прошлогодней вырубке папа начал распахивать землю и сеять кукурузу. Однажды вечером папа пришел домой и спросил Лору:

— Как ты думаешь, что я сегодня видел?

Лора не знала.

— Ну так слушай, — сказал папа. — Утром, когда я работал на вырубке, я поднял голову и увидел, что на опушке леса стоит олениха. А теперь угадайте, кто был вместе с ней?

— Маленький олененок! — хором закричали девочки, хлопая в ладоши.

— Да, — сказал папа, — рядом с оленихой стоял славный маленький детеныш. Он был светло-коричневый, с большими темными глазами. Мордочка у него была розовая и мягкая, копытца не больше моих пальцев, а ножки тоненькие-претоненькие. Он стоял, смотрел на меня своими большими добрыми глазами и думал: «Что это такое тут стоит?» Он меня ничуть не испугался.

— Ведь ты не стал бы стрелять в маленького олененка? — спросила Дора.

— Конечно не стал бы. И в его маму и папу тоже. Теперь, пока все детеныши не вырастут, охотиться нельзя. До осени придется нам обойтись без свежего мяса.

И еще папа сказал, что, как только он закончит сев, они с мамой поедут в город. Лора и Мэри тоже поедут. Они теперь уже большие.

Девочки страшно разволновались и назавтра стали играть в то, как они едут в город. Но это у них не очень хорошо получалось, потому что они никогда не бывали в городе. Они знали, что в городе есть лавка, но никогда ее не видели.

Шарлотта и Нэтти каждый день спрашивали, можно ли им тоже поехать в город, но Лора с Мэри всякий раз отвечали: «Нет, детка, тебе еще рано. Может быть, на следующий год, если ты будешь хорошо себя вести, тебе тоже разрешат туда поехать».

Наконец однажды вечером папа сказал:

— Завтра мы едем в город.

В этот вечер, хотя до субботы было еще далеко, мама выкупала девочек и закрутила им волосы на тряпочки.

Страницы: «« 12345 »»

Читать бесплатно другие книги:

У огородников и садоводов любителей каждый день возникает множество вопросов: как и где правильно са...
В своем популярном курсе боевой офицер, профессиональный психолог и специалист по подготовке специал...
Автор монографии исследует различные стороны этнического общения, его перцептивную, коммуникативную ...
Каково это – отправиться на отдых, а оказаться… в розыске? Все произошло так быстро, что Полина Свир...
Они познакомились на съемочной площадке. Она – учительница, он – знаменитый актер. Она потеряла мужа...
Жизнь в волшебной стране течет размеренно и скучно. Поэтому неудивительно, что рассказы о прошлых бу...