«Черные купола». Выстрел в прошлое Конторович Александр

Начальнику 3 отдела управления В-2

полковнику тов. Гришанкову А.А.

Направляю Вам материалы экспертного исследования по объекту № 346.

Начальник экспертного отдела управления В-2 полковник Хаустов В.Н.

… сентября 2006 года

г. Москва

Мною, старшим экспертом экспертного отдела управления В-2, капитаном Смоляниным Павлом Яковлевичем, было произведено экспертное исследование объекта № 346, доставленного нарочным из 3 отдела управления (см. прилагаемую фототаблицу, фото № 1).

Перед проведением исследования перед экспертом были поставлены следующие вопросы.

1) Соответствует ли предоставленный на исследование объект каким-либо образцам обуви военного и гражданского назначения? Если да, то каким именно?

2) Имеются ли на предоставленном на исследование объекте какие-либо отличительные признаки, позволяющие установить его изготовителя?

3) Имеются ли на предоставленном на исследование объекте какие-либо отличия от аналогичной продукции отечественного и зарубежного производства? Если да, то в чем они заключаются и для каких целей могут быть использованы?

4) Когда выпущено представленное на исследование изделие?

Объект упакован в картонную коробку размером 400200200 мм, опечатан полосками бумаги с оттисками печати «№ 21» управления В-2.

При вскрытии упаковки была обнаружена пара хромовых сапог (см. прилагаемую фототаблицу, фото № 2).

По своим массогабаритным характеристикам, внешнему виду и особенностям кроя исследуемые сапоги в основном соответствуют образцу № 64 из коллекции отдела – сапогам из кожи хромового дубления для военнослужащих, изготовленных по ГОСТ-447-78.

Однако в представленных на исследование сапогах имеются отличия, не позволяющие отнести их не только к вышеуказанному образцу, но и к любым другим образцам обуви отечественного и импортного производства (см. прилагаемую фототаблицу, фото № 3–8).

Таковыми отличиями являются:

1) Наличие между слоем кожи и подкладкой металло-тканевого пакета из титановой сетки и синтетического волокна фирмы «DuPont» (см. приложение – заключение эксперта за № 21/68). Внешний вид пакета указан на фото № 3 фототаблицы.

2) Наличие вентиляционно-влагоотводной сетки из пористого синтетического материала, расположенной между металло-тканевым пакетом и внутренней стороной обуви (см. прилагаемую фототаблицу, фото № 4).

3) Наличие в подошве стальных пластин толщиною 2,5 мм. Данные пластины уложены в виде чешуи, с взаимоперекрытием на ширину 1–1,5 мм таким образом, что защищают около 80 % площади подошвы (см. прилагаемую фототаблицу, фото № 5–6). Указанные пластины изготовлены из стали согласно стандарту 01.01.03 N.I.J. (National Institute of Justice, США) и имеют стойкость по данному стандарту по группе 1 (см. приложение – заключение эксперта № 18/61). Пластины изготовлены не ранее 2003 г. (см. заключение эксперта № 11/23).

4) Подошва исследуемых сапог, в отличие от оригинала, имеет другой рисунок расположения подошвенных гвоздей (см. прилагаемую фототаблицу, фото № 6–7). В ней присутствуют элементы рисунка, не свойственные фабричному образцу (см. прилагаемую фототаблицу, фото № 8).

Какие-либо маркировки и клейма на исследуемой обуви отсутствуют, что не позволяет сделать вывод о производителе обуви и о стране-изготовителе.

Заключение

1) Представленный на исследование образец обуви не соответствует ни одному известному образцу обуви отечественного или импортного производства.

2) Отличительных признаков, позволяющих сделать вывод об изготовителе исследуемого образца, не имеется.

3) Выявленные в процессе исследования отличительные признаки и особенности конструкции (подробнее см. описательную часть заключения) имеют своей целью защиту ног от осколочных элементов ручных гранат и противопехотных мин. Отсутствие амортизирующего слоя не позволяет при этом обеспечить защиту от пуль ручного огнестрельного оружия, в т. ч. и короткоствольного. Ввиду отсутствия слоя неизбежны контузионные или проникающие травмы.

4) Представленные на исследование сапоги изготовлены не ранее 2003 г.

Старший эксперт экспертного отделауправления В-2капитан Смолянин П. Я.

Яковлев поднял глаза на сидевшего напротив него полковника Гришанкова.

– Интересный документ, Алексей Андреевич. Только вот пока не очень понимаю, что вызвало у вас такое повышенное внимание?

– Видите ли, Виктор Петрович, в свое время мне пришлось изучить отчет подполковника Котова о его … «выходе». И я натолкнулся там на любопытную подробность. Он описывает почти такие же сапоги, только подобранные им там! Во всяком случае, он отметил их несоответствие обычному весу и непривычный рисунок подошвы. Сопоставив эти факты, я связался с подполковником и попросил его уточнить некоторые нюансы. Так вот, он отметил, что при близком разрыве осколок чиркнул его по голенищу сапога. В обычном случае его бы распороло. Здесь же этого не произошло. Был поврежден только верхний слой кожи, после чего осколок застрял, да так, что его пришлось выковыривать штыком. До ноги он при этом не дошел, хотя удар был достаточно сильным, Котова чуть не сбило с ног. Вы можете представить себе подобный случай?

– Сколько угодно! Осколок на излете мог попасть, рикошетом, да и в коже мог застрять очень крепко.

– Все так, товарищ генерал-лейтенант! Только Котов вспомнил, что слышал при этом скрежет, да и осколок поддался далеко не сразу. Что же может скрежетать в обычном сапоге?

– А в этом? – кивнул Яковлев на заключение эксперта.

– В этом – может! Там сетка, а она достаточно прочна и вполне способна, особенно в сочетании с кевларом, задержать осколок именно таким образом.

– Интересно… – генерал встал и принялся ходить по кабинету. – Сидите-сидите, Алексей Андреевич… надо же… так вы полагаете – «прокол»?

– Улика хоть и косвенная, но… данные сапожки производятся по заказу отдела Д-5. Каким образом они могли попасть туда?

– Совпадение?

– Стоимость такой обуви, по нашим самым приблизительным подсчетам, составляет около двадцати тысяч долларов, товарищ генерал-лейтенант! Причем немалая их часть была затрачена именно на достижение максимального внешнего сходства с существующим оригиналом. Зачем и кому это нужно в наше время? Этот ГОСТ устарел, и продукция такого образца уже не только не выпускается, но и на складах почти не попадается. Правда, полного сходства все равно достичь не удалось. У данных сапог более толстая кожа – из-за сетки и кевлара, поэтому они выглядят непривычно тяжелыми и объемными. По весу разница не так велика, но именно потому на это сразу обращаешь внимание, как только берешь их в руки.

– А кстати, почему этот ГОСТ? Почему не более ранний? Раз уж туда собирались это отправлять?

– Там есть небольшие отличия, но главное – недостаточно прочное крепление подошвы. При наличии в ней вставки в виде металлической чешуи – могла и не выдержать. Да даже и в этом случае пришлось использовать синтетические клеи – иначе этот пакет не удержался бы внутри подошвы.

– Ну, вам как специалисту виднее. Однако же сразу возникает вопрос. Как вы говорите, Котов описывает аналогичные сапоги.

– Да.

– А есть ли они в материалах осмотра тела Леонова?

– Нет, товарищ генерал-лейтенант. Описания обуви в материалах нет.

– Странно… Обычно такое не встречается… Я дам команду проверить это особенно тщательным образом. А каковы ваши выводы, Алексей Андреевич?

– «Прокол», товарищ генерал-лейтенант. Американцы как-то сумели забросить в прошлое материальный предмет. Не знаю, что при этом стало с хозяином. Уцелел он или нет? Но, если совпадение этих образцов подтверждается… работы будет много…

– Если бы они сумели хоть что-то получить… мы бы знали. Возврата человека не произошло. Как говорит наш академик, такое путешествие – это one way ticket – дорога в один конец.

– Но даже и в этом случае… можномного чего успеть натворить…

– Можно. Поэтому мы еще раз проверим всю информацию, которую нам доставили в последнее время. Если там хоть что-нибудь интересное произошло, то так или иначе это будет где-нибудь отражено. Хоть косвенно, но всплывет.

Музыка в наушниках стихла, и я открыл глаза. Снял наушники и поднялся из кресла.

– Ну, что там сегодня интересного, Валя?

Сидящая за компьютером медсестра подняла голову.

– В целом все в порядке, Александр Сергеевич. Есть небольшие отклонения в скорости реакции, но это в пределах нормы. Обработаем результаты, будет более ясная картина. На сегодня все, можете отдыхать.

Выйдя в коридор, замечаю Антона. Он, как обычно, сидит в сторонке и на виду не отсвечивает. Увидев меня, встает на ноги.

– Домой?

– Куда же еще? На сегодня наши эскулапы свою программу отработали. Направили меня отдыхать.

– Давно пора, – ворчит он, – месяц почти вам передыха не дают, каждый день сюда мотаемся. Уж жена ваша все жданки съела, только вечером вас и видит.

Это точно! Да и то – не всегда… После моего возвращения назад, в нашу веселую реальность, меня снова поселили в знакомом домике. Приятным сюрпризом стало присутствие в нем всех моих домашних. Оказывается, они уже два месяца тут живут. В городскую квартиру заезжают редко, благо все потребное для нормальной жизни присутствует. По соседству, оказывается, есть школа, куда уже ходят мои сорванцы. Тут я такой не один, многие, как выяснилось, здесь вообще безвылазно живут. Так что и компания у детей подобралась достаточно быстро. Ну и славно! Одной проблемой меньше. Нинка поначалу ворчала, но понемногу привыкла. Немалую роль в этом сыграл домик, точнее, его удобство, да и новая моя зарплата несколько изменила ее взгляды на жизнь.

Первое время она доставала меня по поводу новой работы. Вернее, по поводу тех неожиданных благ, которые она предоставляет. Я долго вертелся, придумывая всяческие отговорки, пока однажды к нам в гости не приехал генерал Яковлев. Посидев некоторое время за столом, он предложил нам всем прогуляться в знакомую беседку. По пути они вместе с Нинкой отстали и долгое время бродили по лесу. Что уж ей генерал там наговорил, так и осталось для меня тайной, но жена несколько дней была необычно молчалива и задумчива. После чего, неожиданно для нас всех, устроилась работать в местную диспетчерскую. Так что теперь, поднимая трубку, частенько слышу ее голос.

Побочным результатом этой работы было то, что я теперь нередко спал в одиночестве. Вот кто оценил эти изменения в полную силу – так это мои домашние махновцы. Теперь они, придя из школы и никого дома не обнаружив, носились с визгом и воплями по лесу. Уж чего-чего, а места для этого тут хватало…

Стоило только вылезти из больничной палаты, так тут же возникло непреодолимое желание убежать туда вновь. Медики из «хитрого домика» набросились на меня, как стая пираний на корову. У каждого имелись ко мне вопросы. Причем все они всерьез полагали их единственно стоящими и ценными для науки. Прочих же сослуживцев словно и не существовало вовсе. Тем более удивительно, что по иным, не относящимся ко мне, темам они выступали дружным фронтом. Потребовалось вмешательство Травникова, который лично установил порядок моего истязания в интересах науки. Пообещав при этом собственноручно поотрывать слишком уж нетерпеливые ручонки некоторым особенно торопливым товарищам. Авторитет деда был непререкаем, и научники смирились.

Травников, кстати говоря, был первым гостем, который посетил меня после возвращения из прошлого. Он приехал не один. С ним был высокий красивый парень, чье лицо мне показалось знакомым. Здороваясь со мной, назвал имя – Виктор. Ба, так это внук академика! Вот я где его видел-то… в палате по соседству. Правда, он тогда мало походил на себя нынешнего. Да и всех прочих ребят тогда видел недолго. Достаточно быстро я скопытился, и меня уволокли назад в палату – долеживать. Так что времени на тесное знакомство попросту не хватило. Зато теперь его было предостаточно. Вот и распили мы все вместе бутылку хорошего абхазского вина и расстались вполне довольные друг другом. Виктор обещал заезжать в гости, он вместе с дедом живет, это где-то в другом месте.

Да и сейчас Травников наложил жесткое вето на все мои перемещения за пределы городка. Правда, ненадолго. Вот еще неделька пройдет, тогда и выпустят меня на свет Божий…

Вообще говоря, мне теперь не очень понятна своя дальнейшая судьба. Ладно, мне очередной раз повезло – успели выдернуть назад. За это я готов был упоить всех «научников» во главе с академиком до поросячьего визга. Как-то вот мне моя собственная шкура нравилась гораздо больше, чем все прочие. Эгоизм? Ну… как сказать… Здраво взвешивая свои шансы в прошлом, я прекрасно видел всю свою возможную судьбу там. Радужной она совсем не казалась. Уж кого-кого, а тамошних энкавэдэшников считать поголовными дураками не было никаких оснований. Были там, конечно, персоны… так и здесь таких деятелей хватало – только телевизор включи! Да уж, местные «товарищи» предкам могли бы сто очков форы дать! И то – обставили бы по полной…

А раскладка в прошлом виделась мне совсем… скажем так, невеселой.

Если принимать во внимание слова Травникова… А чьи, скажите на милость, слова я должен принимать на веру? Академик обещал меня вытащить – и сделал это! И не только меня, к слову сказать…

Так вот, что он там говорил про кусочек сахара? В стакане – буря, а в озере? Иными словами, получалась весьма невеселая картина.

Допустим – мой… э-э-э… «пациент» уцелел. Попал, кому надо, в руки. Даже и «наверх» его доставить смогли бы, вполне это допускаю. Но! В нашей-то истории этого не зафиксировано! Вообще! Значит, что вышло?

А выходило так, что либо ему не верили, и поэтому никто и ничего не делал, либо он просто погибал каким-то иным способом.

Как ни вертел я эту головоломку, ничего путного на ум не приходило.

Я набрался нахальства и спросил об этом самого академика. Как раз вышло так, что Виктор с Нинкой пошли на террасу стол накрывать, а мы остались в гостиной.

– Александр Яковлевич! Можно личный вопрос?

– Да ради Бога, Александр Сергеевич! Все что могу – расскажу без утайки.

– Какие у меня перспективы? В смысле, в отделе я чем теперь заниматься буду?

– Как чем? Тем же, чем и раньше занимались.

– Мерзюков ловить? Так для этого другие службы есть. Ведь у вас теперь целая бригада испытателей есть. С опытом «выхода».

– Ну, сравнили! С вами рядом я их не поставил бы!

– Но, Александр Яковлевич, у них есть другое преимущество. Они моложе меня, более развиты и лучше подготовлены. Методику вы уже отладили, надо полагать.

Травников вздохнул и налил себе минералки.

– Это так, не спорю. Но у вас такой опыт, которого нет ни у кого из них. Да и по медицинским показателям вы им уступаете весьма незначительно…

– Все же уступаю… Понимаю, моя последняя командировка была вызвана жесткой необходимостью. Ведь возврат мог и не состояться, так?

– Так.

– А сейчас чего ожидать?

– Ну… конкретных планов у меня нет.

– У вас. А у генерала?

– Насколько я знаю, у него тоже нет ничего срочного.

– Поймите, Александр Яковлевич, просиживать штаны в отделе я могу бесконечно долго. Надеюсь, что генералу это не скоро надоест. Меня-то такое положение вполне себе устраивает. А вот как долго это будет терпеть руководство?

– На его месте я бы вам зарплату платил только за сам факт существования. Вы и так сделали больше, чем это можно было бы ожидать. Поймите, вы уже сейчас – живая легенда!

– Ваши бы слова да Богу в уши! Только, насколько я знаю, в штатном расписании отдела такой должности не предусмотрено.

– А вот это – уже моя прерогатива! – Академик разошелся не на шутку. – Мое слово еще значит кое-что! В том числе – и для управления кадров! И вообще, Александр Сергеевич, у вас еще отпуск не закончен, чего вы раньше времени всполошились-то?

– Да не всполошился я… Одна мысль покоя не дает.

– Какая же? – остыв, спросил он.

– Вот «пациенты» мои… Манзырев, Леонов… Выходит так, чтобы я назад попал, они обязательно погибнуть должны?

– Не факт! В последнем случае вас «выдергивали» из вполне живого человека.

– Но ведь он погиб?

– Так бой же шел! Вы и сами лучше меня знаете, что там творилось. А если бы он себе спал мирно где-нибудь, так и уцелел бы вполне.

– Хорошо, а вот еще вопрос. Допустим, уволокли бы его с собой ушлые ребятки – предшественники ваши. И что бы он им сказал?

– Не знаю. И предполагать не берусь. Остается ли в памяти «клиента» ваша информация? Мы этого не знаем. И навряд ли узнаем когда-нибудь. Но, судя по тому, что эта информация еще нигде не всплыла, вероятность сохранения ее крайне мала.

– А если бы они меня туда притащили?

– И что вы им скажете? Чертеж АК нарисуете? Методика переноса вам неизвестна, да и толку от нее там? Наука в то время еще не умела делать подобных фокусов. Помните гипотезу о куске сахара?

– Помню.

– Я полагаю, что вот тут-то она и сработала бы…

В общем, ясности этот разговор не внес. Только еще больше запутал. Нет, в принципе, я бы не отказался некоторое время побыть живым символом успеха. Но, насколько мне известно, в этом мире ничего за просто так не дают. Вот чуток покрасуешься, щеки надуваючи, а потом как выкатят в лобешник – плати! «И будешь прыгать с тумбы на тумбу…». Не прельщает меня такая перспектива, ясности охота. А вот ее-то и нет.

Ладно, еще какое-то время у меня есть, чего ж нос-то вешать? В кои-то веки выпало отдохнуть вволю, так и будем этим пользоваться!

Начальнику Управления В-2

генерал-лейтенанту тов. Яковлеву В.П.

Направляю Вам материалы, полученные от источника «Вольт».

Начальник 6 отдела Управления «С» СВРполковник Бирюков П.П.

Из аналитической записки на имя начальника Отдела В-2

… таким образом, анализируя заключения специалистов управления, агентурные материалы, переданные нам Службой Внешней Разведки, и выводы, сделанные информационной службой СВР, можно с уверенностью утверждать, что:

1) Специалистами управления Д-5 в течение последних полутора лет были произведены три попытки осуществления варианта «прокол».

2) Указанные попытки привели к неоднозначным результатам. И хотя в первом и во втором случаях последовала смерть испытателя, в последний раз наблюдалось исчезновение его из рабочей зоны установки переноса. Ввиду того что во всех случаях данные эксперименты являлись полуофициальными (нам неизвестно о письменных указаниях на этот счет), положение руководства отдела в настоящий момент является нестабильным.

3) Вместе с испытателем бесследно исчезла часть оборудования, вооружение и снаряжение. Оставшаяся аппаратура была частично разрушена и выведена из строя. Ее восстановление в настоящий момент ведется ускоренными темпами. Отследить местонахождение испытателя и пропавшего оборудования не представилось возможным. Возникший после разрушения установки пожар сделал невозможным определение местонахождения испытателя.

4) Все попытки наладить с ним связь или найти его следы в доступных архивных материалах остались безуспешными.

5) Исходя из анализа рабочего материала эксперимента, были определены возможные точки выхода «прокола». Координаты точек прилагаются…

– Присаживайтесь, Александр Яковлевич! – генерал, привстав, указал рукою на кресло у журнального столика. – Я буквально пять минут, только справку допишу – и к вам. Там на столике чай уже приготовлен, угощайтесь.

Травников не спеша уселся в кресло и налил себе чаю. Похрустел сушками.

– Вот и все! – Генерал вытащил из принтера пару листов бумаги. – Смотрите!

Наступила тишина. Академик просматривал текст. Яковлев тоже взял со стола чашку и отхлебнул чаю.

– М-м-да… Однако! – Травников положил бумаги на столик. – Как я понимаю, все сведения, указанные в этой справке…

– …проверены самым тщательным образом!

– Ну, в компетенции наших специалистов я не сомневаюсь.

– И каким будет ваше мнение по данному вопросу?

– Прежним. Современная наука не может в настоящий момент переправить куда бы то ни было живое существо. Организм, а главное – мозг, просто не выдержит таких нагрузок.

– А материальный объект?

– Тут спорить не стану. Просто не располагаю всей достаточной для этого информацией. Здесь необходимо подключать специалистов соответствующего профиля.

– Понимаю… Вы опять имеете в виду этого… как его, Марченкова?

– Марченко. Да, именно его. Он талантливый физик-теоретик и вполне способен дать нашим исследованиям соответствующий импульс в нужном направлении.

– Не знаю… – генерал встал из-за столика и начал прохаживаться по комнате. – Он десять лет работал за границей…

– Преподавал.

– Но при том уровне секретности, какой у нас принят… Это накладывает определенные ограничения и на его личную жизнь, да и на работу тоже. Пойдет ли он на такой шаг? Я уж молчу про наших безопасников, они-то вообще поседеют от такого «подарка»!

– Вам, Виктор Петрович, шашечки нужны, или все-таки ехать будем? Программами Марченко до сих пор пользуются в РВСН[1], а там с секретностью тоже – будь здоров! Он написал их еще пятнадцать лет назад, и, насколько мне известно, программного обеспечения такого уровня до сих пор нет ни у кого, кроме нас. Кстати, преподавать он уехал уже после этого.

– Как же его выпустили?

– В девяностом? Это вы у меня спрашиваете? Будто не помните, что тогда творилось?

– Да… это я, действительно, чего-то перегрелся…

– И неудивительно, – хмыкнул академик, кивнув на лежащие напротив него бумаги. – Да и у меня чуть крыша не поехала, когда про все это услышал. Сначала было решил – все, амбец, прорвались американцы. Потом сел, закурил и начал уже спокойнее размышлять. А после прочтения вашей справки и вовсе успокоился.

– Может быть, вы заодно и меня успокоить сможете?

– Попробую. Сколько лет американцы уже работают в этом направлении? Я имею в виду «транспортировщиков».

– Больше двадцати.

– Отлично! Чего им удалось достичь на этом поприще?

– Вы имеете в виду конкретные достижения по проекту?

– Про них я и сам знаю. Нет там ничего. Меня интересуют, так сказать, побочные результаты.

– Дайте сообразить… Технология аккумуляторов повышенной емкости и стойкости, они как раз для этого проекта и разрабатывались… Защищенные каналы скоростной передачи данных. Сверхскоростная видеосъемка. Суперскоростной компьютер уменьшенных габаритов. Ну, из серьезного, пожалуй, что и все…

– И где еще все это может быть использовано?

– В армии, где же еще!

– А что числится в достижениях у «мозговиков»?

– Методика подготовки летного состава. Она также может быть успешно использована и при подготовке космонавтов, да везде, где требуется успешное сочетание умственной работы и выполнения физического труда повышенной сложности в неблагоприятных условиях. Да что вы меня-то об этом спрашиваете, Александр Яковлевич? Это уж вообще по вашей части, кому, как не вам, все это знать?

– Знаю. И помню. У них действительно вещи полезные были, мы и для себя там много интересного почерпнули. А вот можете ли вы мне навскидку сравнить заинтересованность сторонних организаций в продукции отдела?

– Тут и думать нечего. Самыми востребованными в США являются «транспортировщики». Их продукция, скажем так, более традиционна и понятна всем остальным. Да и более пригодна для армии. Удельный же вес космических программ в общей доле исследований на оборонную тематику сейчас сильно снизился.

– Вот вам и ответ. Независимо от результатов своей основной работы, «транспортировщики» стали нужны армии в качестве формально независимого исследовательского центра. Это их страховка, понимаете? Вот и ваши сапожки к месту пришлись… Они ведь своих испытателей снаряжают сами?

– Как и мы.

– Так что и разработку обуви, да и костюма – в рамках проекта вполне производить можно. Да и много чего еще… А то, что ими пользуются и прочие структуры – в порядке вещей. Да и у нас все точно как у них обстоит. Поэтому и «мозговики», и «транспортировщики» всегда готовы подставить подножку конкуренту.

– Вы что же, думаете, что и авария эта…

– Нет, конечно. Уж настолько сильно они там друг друга не ненавидят, естественно. Но вот слить информацию о чужом ляпе… это я допускаю. «Мозговики» сейчас на коне, несмотря на все очевидные выигрышные разработки конкурентов. Поэтому они вполне способны добить «транспортировщиков» нашими руками.

– И вы думаете, что…

– Координаты точек будут верными.

– Почему же? Логичнее было бы отправить человека на подконтрольную территорию, ведь так?

– Так.

– Тогда почему же этого не произошло?

Травников в свою очередь встал и подошел к окну. Оперся руками о подоконник.

– Вы Линевича помните?

– Михаила Валентиновича? Конечно. Он же был одним из основных научных столпов нашего дела.

– Так вот. Незадолго до своей смерти он выдвинул одну интересную гипотезу. По его расчетам выходило, что в момент сильных глобальных потрясений, сопровождающихся войнами и разрушениями, в мозгу людей, причастных к этому, снимаются какие-то барьеры. И это облегчает возможность внедрения в их сознание чужого разума.

– Интересно…

– Он не успел даже окончательно сформулировать свою идею. И никаких доводов в ее поддержку тоже не привел. У него просто не хватило времени.

– То есть прошедшая война…

– Дала нам возможность подселения в чужой разум. Как это ни цинично звучит, но именно благодаря сильным потрясениям носителей и стало возможным совмещение их разума с разумом наших испытателей. И все эти действия, во всяком случае – большинство из них, происходили у нас. Либо там, куда мы можем относительно легко попасть даже и сейчас.

– Ну… а американцы тут причем?

– А вы можете навскидку назвать мне такое место на контролируемой ими сейчас территории? Ведь это разум возвращается в тело исследователя, а куда должно возвращаться тело? Раз оно уже физически не присутствует в нашем мире? Где «якорь», способный вытянуть его назад? Куда оно вернется? Что привязывает его к нашему миру и времени? К какой-то конкретной точке? Кстати говоря, теорию «якоря» американцы даже и не рассматривали, сочли полным бредом. Нематериалистической заумной мистикой.

– Хм… – генерал покачал головой. – Все-то у вас стройно выходит…

– Да я только сейчас и осознал всю глубину прозрения Линевича! Как последняя часть мозаики на место легла!

– То есть вы хотите сказать, что все эксперименты «мозговиков» провалились из-за того, что их испытатели попадали куда-то в незнакомое и опасное для них время?

– Скажем так – малоизученное. Да и языковой барьер, поведенческие особенности, незнание элементарных для всякого местного жителя реалий…

– Хорошо, а «транспортировщики»? С ними-то что происходило?

– Не знаю. Да и никто не знает. Пока труп американца из этого похабного отдела где-нибудь под Орлом не отыщем, так и не узнаем, что с ним произошло.

– Почему под Орлом?

– Да хоть под Фастовом! Или под Москвой. А что сороковые годы, так где ж еще такой всплеск эмоций был, как не у нас? Европа? Нечего и сравнивать, особенно на начальном периоде войны. Балканы? Теплее уже, но – мало! Африка? Даже и обсуждать не хочу. Местным на ту войну чихать было с пальмы! Белые дерутся – так и хрен с ними со всеми! Да и по количеству и качеству эмоционального выброса Отечественная война вообще вне конкуренции. Равного по силе всплеска эмоций, боли, ярости в доступном временнм отрезке просто не было! А уж по количеству одновременно задействованных в этом людей… Разве что в Первую мировую или Гражданскую, так туда никто из нас дотянуться пока не может.

Академик снова сел в кресло и допил свой чай.

– Повторюсь. В настоящее время, я подчеркиваю – в настоящее! – мы не можем послать человека никуда, кроме как на территорию СССР. Ну и Европы, но только через пару-тройку лет. Про временные промежутки вы и сами знаете. Может быть, дальше мы сможем делать что-то большее. Не знаю. Молоком я уже обжегся, так что буду и на воду теперь дуть…

Похоже, что мой отдых закончился. Сегодня утром позвонил Яковлев. Поинтересовался самочувствием и пригласил к себе.

Показав фигу расстроенным «научникам», я выскочил на крыльцо. Надо полагать, Антон был уже в курсе дела, ибо весь мой кортеж уже стоял около «хитрого домика». Забрав у него кобуру с «глоком», прилаживаю ее на привычное место.

Несмотря на раннее время, на въезде в Москву уже образовалась привычная пробка. Антон недовольно поджал губы. Светить кортеж без нужды он не любил, поэтому всевозможные завывалки и крякалки обычно мирно пылились под капотами наших автомобилей. Да и сейчас особенной срочности не было, так что наши машины не выделялись в общем потоке. Понемногу разноцветная колонна автомашин вползала в город, чтобы уже здесь рассосаться по улицам. Откинувшись на подголовник, я потихоньку задремал.

– Вот же баран!

– Что там, Антон? – удивленно посмотрел я на него. Обычно он очень сдержан и невозмутим.

– Да вот, извольте посмотреть, Александр Сергеевич! – ткнул он рукою вбок.

Что там такого необычного?

Черный «шевроле-сабурбан» медленно просовывал свое тупое рыло между нашей машиной и впереди стоящим джипом охраны.

– У него все дома?

– А черт его знает! Но на аварию этот лопух сейчас точно нарвется!

– Так он не один едет, – сказал я, разглядев рядом с ним шестисотый «мерседес». – Это, скорее всего, охрана чья-то, вон, видишь «мерина» позади?

– Мне это до лампочки! Тем более если это официальное лицо! Сирена есть? Так включи. Нет – стой как все.

Наш водитель ничуть не собирался уступать дорогу нахалу. Тяжелый бампер нашей машины со скрежетом уткнулся в борт «шевроле», отодвигая его в сторону.

– Смотри-ка! Понял!

Стекло на задней левой двери нахала медленно поползло вниз. Рядом со мной защелкали затворы автоматов. Сидевший сбоку от меня охранник взялся за рукоятку открывания двери. Из открывшегося окна «сабурбана» высунулся здоровенный бугай и погрозил нам пудовым кулачищем.

– Наголо бритый, – констатировал Антон. – Это не официальные структуры, чья-то частная охрана, надо полагать. Крякни ему, – повернулся он к водителю.

Капот нашей машины чуть не подпрыгнул, так громко рявкнула сирена.

Гаишники на посту синхронно завертели головами и бросились убирать из правого ряда железные ограждения. На освободившуюся полосу тут же рванулся «мерин», а следом за ним вырулил и «шевроле». Наш водитель аж поперхнулся от подобной наглости.

Пробка быстро рассосалась, машины резвее двинулись по дороге. Перестраиваясь в средние ряды, наши машины тронулись по привычному маршруту.

Однако день сегодня явно шел наперекосяк.

Не успели мы отъехать от пикета и пары километров, как ожила рация.

– Шестьдесят второй? На связи Четырнадцатый.

– Слушаю тебя! – взял микрофон в руки Антон.

– Нас останавливают гаишники.